Горячо. Горячее. Два альфы

      Надо было злиться? Надо. Имел Джин на это право? После того, как его больше недели бесстыдно игнорировали, полное. Хотел ли Джин злиться? Очень. Он хотел не только злиться, но и высказать Ким Тэхену всё, что он о нем думал и тем самым отомстить за свое раненое самолюбие. А что теперь Джин делал? Крепко обнимал Ким Тэхена, так, как до этого на своей кухне. Почему? Потому что альфы могли позволить себе всё, и если Джин до этого позволял себе тосковать, теперь мог вознаградить себя за пару бессонных ночей и…       — Я просто хотел вывести тебя на эмоции. — Мятный альфа не отдавал отчет в том, что говорил, и просто двумя руками прижимал к себе Джина, запах которого, несмотря на остроту и горечь, отдавал сладкой, пряной лаской. Как будто обида была лишь подгоревшей корочкой, которая под собой скрывала истинный вкус. Незабываемый. Какой-то родной. — Я сам страдал.       Джин вдыхал мяту полной грудью и чувствовал, как стремительно остывали все его по несколько раз обдуманные обиды. Теперь было хорошо. Как будто всё закончилось, дождь стих, выглянуло солнце, прихватив с собой радугу. Оно всё само. Почему-то в этот раз перечный альфа не мог полагаться на свой характер. Не теперь, когда главный источник его, как оказалось, слабости был в его руках. Его не хотелось отпускать. Вдруг, снова сбежит?       — Тебя отец заставил приехать?       Нет, ну ладно злиться — он должен был обижаться, хотя бы для вида. Сердиться, пусть даже понарошку, не подпускать близко, пока не услышит что-то, что примет его гордость. Не получалось. И говорить как-то холодно, сквозя равнодушием, тоже не получалось. Наверное, виной тому были прикрытые от удовольствия глаза и улыбка, которая не сходила с его губ. Это было что-то странное. Совсем на него не похоже.       — Да. — Джин попытался отстраниться, но Тэхен удержал его, вдавившись щекой в его затылок. — Но я просто боялся, что ты еще не успел по мне как следует соскучиться. А я хотел, чтобы ты соскучился. И перестал притворяться, что тебе не так уж хочется.       — Отпусти меня.       Перечный альфа упирался, но делал это слишком неубедительно…       — Ты первым начал.       В отличие от мятного, который решил действовать наверняка и приник губами к длиной, покрасневшей от прилива чувств шее Джина. Только теперь он мог понять, насколько на самом деле скучал и насколько был не прав.       — Я не должен себя так вести.       Джин немного повернул голову, и его пальцы опустились на затылок Тэхена, а затем запутались в его волосах. Какая безделица — не общались и не виделись чуть больше недели, но почему теперь было так остро? Оголено, беззащитно и… не жарко, а тепло. И нужно. И вкусно. И плюшево мягко, как будто кожи касались не губы. Это всё запах?..       — Ты никому ничего не должен.       Теперь Тэхен отстранился сам, без предупреждения резко, потому что в его голове с сиреной замигала одна мысль. Идея.       — И мне не должен. Не хочешь снизу — не надо. Мне достаточно… так.       План был в другом, и мятному альфе следовало бы его теперь вспомнить дословно. И о том, что он хотел выбить Джина из его привычной колеи, которую он обкатал настолько, что секс вполне мог превратиться в эффектную презентацию его умелого члена. Хотелось чувств. Не только запаха и техники. Хотелось… Просто хотелось.       Перечный альфа как будто в один момент протрезвел и уставился на Тэхена уже не затуманенными эмоциями глазами, а упрямо. Он явно не верил тому, что теперь услышал, и мятный альфа только усмехнулся.       — Неожиданный поворот, да?       — Ты избегал меня всё это время, чтобы… — Джин очень старался найти логику в действиях Тэхена. — Ты хотел убедиться, что будешь по мне скучать?       — Нет, я хотел заставить скучать тебя. И первым пошел на уступки, да.       Это было бы смешно, если бы не было так волнительно, и казалось, теперь сердце билось не под ребрами, а под кожей.       — И ты меня называешь сложным? — Джин улыбался, а потом обхватил лицо Тэхена ладонями. Смотрел пристально, как будто собирался его отчитать так, чтобы мятный альфа сразу сделал правильные выводы. — В чем подвох?       А мятный альфа закатил глаза, обхватив запястья Джина, словно боялся, что он может убрать руки. Или заставить его всё-таки сделать это.       — Я больше не буду ждать, когда ты растаешь. Понадобится — сам отогрею. У тебя всё сложно, а у меня — просто. Я влюблен до чертиков и хочу наслаждаться этими чувствами, а не искать им правильное применение.       Джин смотрел Тэхену прямо в глаза, и было чувство, что через них он пытался заглянуть в душу, чтобы найти там опровержение или подтверждение сказанному, но Тэхену скрывать было нечего.       — Даже если ты не…       — Я да.       Перечный альфа даже не думал улыбаться и как-то смягчать этот слишком… чувствительный момент. Чувствительный от слова чувства, которым впервые, наверное, разрешили выйти наружу такими, какими они прорастали всё это время внутри. Пробивались. Упорно. Уперто.       — Тогда тем более. — На губах Тэхена заиграла мягкая, как будто пригретая ласковым солнышком улыбка. — Я уступаю тебе, Ким Сокджин. Можешь считать, что ты меня покорил, и у меня теперь только один выход. А у тебя вход.       Джин не моргал, смотря и не веря, а потом рассмеялся и вновь порывисто притянул к себе Тэхена.       — Я не буду отказываться от своей победы.       — Потому что знаешь, что я не проиграл.       — Да. И я… — Перечный альфа перешел на вкрадчивый шепот. — Постараюсь сделать всё, чтобы ты тоже… почувствовал себя победителем.                     — Дже.       — М?       Комиссар, скрестив на груди руки, стоял у окна, которое начиналось на полу и упиралось в потолок. Соджун знал, куда именно он теперь смотрел. Он был очень сосредоточен, и в сочетании с его брутальностью это выглядело немного устрашающе. А Джехен следил за сыном. И за сыном своего альфы, а оба сына теперь были в разгаре выяснения отношений, неожиданно трепетном.       — Ты пытаешься прочесть по губам?       — Так умеет только Тэхен.       Джехен вздохнул и всё же отвернулся, тяжелыми шагами измерив гостиную, чтобы в конце концов оказаться на кухне рядом с Соджуном, пока тот выставлял на стол блюда, которые затем должны были переместиться на другой стол, уже на открытой веранде.       — Отнести?       — Почему ты переживаешь?       Режиссер пристально и не без любопытства вглядывался в лицо своего комиссара, не в пример ему абсолютно спокойный.       — У них какие-то проблемы.       — Они уже взрослые мальчики, Дже. И поэтому в это не стоит влезать.       — Я уже пообещал сыну, что помогу их решить.       — И, судя по всему, это сработало.       Соджун с заговорщицкой улыбкой качнул головой, взглядом выразительно указывая куда-то Джехену за спину, и тот, настороженно нахмурившись, повернулся.       — Так, чем нужно помочь?       Тэхен сиял так, как будто часом ранее не собирался драться с отцом, лишь бы отстоять свое право пропустить встречу с Джином. А Джин тем временем, кажется, тоже был в хорошем настроении, судя по рассеянной улыбке, которая быстро заменилась решительным настроем поскорее накрыть ужин.       — Хватай тарелки и неси на улицу. — Перечный альфа распоряжался, пока отец спокойно наблюдал в стороне.       — Есть, мой капитан.       Мятный альфа тут же схватился за блюда, которые стояли ближе всего к нему, и уже направился на веранду, но его остановил вполне логичный и на самом деле ненужный вопрос.       — Вы всё выяснили?       Комиссар всё еще был настроен скептически, но только потому, что прежде чем успокоиться, ему нужно было убедиться, а не полагаться на догадки и самостоятельно сделанные выводы.       — Да. — Тэхен уверенно кивнул.       — Это правильно, потому что если бы в дело вмешался отец… — Соджун с хитрой улыбкой покачал головой, а затем решил помочь мятному альфе, взяв приготовленные заранее тарелки, кивнув Джину на стаканы и бокалы. — Мудро.       — На что ты намекаешь?       Джехен поднял одну бровь, и режиссер оценил этот мимический жест сначала с профессиональной точки зрения, сразу примерив, как выразительно это бы смотрелось в объективе камеры, а потом… с влюбленной. Комиссар был не так щедр на эмоции, но те, которые демонстрировал, удавались ему… волнующе.       — Всё обычно становится намного серьезнее, если в дело вмешивается полиция.       Режиссер многозначительно смотрел на комиссара, который только глаза закатил.       — Мне теперь даже интересно, что из этого могло бы получиться. — Джин с сомнением сузил глаза, а затем, как полагается актеру, драматически быстро сменил эмоцию, обращаясь к Тэхену. — Забудь обо всем, о чем мы говорили. Ты мне не пара.       — Значит, издеваетесь?       Комиссар устрашающе упер могучие руки в бока.       — Пап, я на твоей стороне — меня только что бросил парень.       Тэхен сделал такое скорбное выражение лица, что Джину пришлось приложить усилие, чтобы не заулыбаться в такой трагический момент. Ким Джехен уже собирался что-то ответить, но ему пришлось прерваться, когда в его руках оказались пустые тарелки.       — Дорогой, отнеси это, пожалуйста.       Соджун заискивающе заглядывал обескураженному таким обращением комиссару в глаза, а тот на удивление быстро вернул себе самообладание, даже не покраснев.       — С этого надо было начинать.       — С тарелок? — Режиссер удивленно поднял брови.       — С дорогого, но мне больше нравится что-то типа львенок или тигренок.       Это был один-один, и пока Соджун пытался понять, какова было доля шутки в этой шутке, Джехен по-строевому твердым шагом направился на веранду, и Тэхен пошел за ним.       — Тигренок я. — Он быстро посмотрел на Джина через плечо и тот ему подмигнул, что в сочетании с легкой полуулыбкой получилось так очаровательно, что мятный альфа готов был выронить тарелки. — Ты львенок.                     

* * *

                    — Получается, у нас двойное свидание. Вот это круто!       Глаза Тэхена горели так, что с легкостью перебивали полупрозрачный отсвет фонарей.       — Все поели, и мы, наконец, можем послушать увлекательный рассказ. — Джин откинулся на плетеную спинку кресло, решительно отставил тарелку и взял в руки стакан с виски, за который был ответственен комиссар, оперативно, как полагалось полицейскому, обновляя стаканы и бокал сына.       — У нас явно не такая увлекательная история, как у вас. И всему виной его гипертония.       Джехен закатил глаза, которые затем многозначительно остановил на Соджуне, а Джин теперь удивлялся, как комиссар успел измениться с момента их знакомства. Улыбался, вполне удачно шутил и шутки понимал, что перечному альфе до этого казалось фантастикой, потому что Ким Джехен сразу произвел впечатление строгого и во всем непоколебимого альфы. Теперь было другое, и Джину очень нравилась такая перемена. Потому что так они намного лучше сочетались с отцом, который славился легким характером. Разумеется, если это не касалось работы, но теперь все камеры были выключены.       — Сначала нашли общие темы для разговоров. — Соджун сделал глоток, до этого быстро стукнув свой стакан о стакан комиссара. — Потом поняли, что их очень много, и они не заканчиваются, а ведь всё нужно обсудить. Стали чаще созваниваться, потом увиделись. Потом твой отец, Тэтэ, начал меня обхаживать, но делал это, как и полагается хорошему комиссару — аккуратно и ответственно. Я это оценил, потому что, ну если признаться честно, на такого альфу невозможно не обратить внимание.       — Да, он иногда весь свет загораживает. — Тэхен с улыбкой смотрел на отца, который, чтобы доказать, расправил плечи во всю их мощную ширину. — За ним точно как за каменной стеной.       — Это был моя главная мотивация, потому что я не молодею, и по жизни шагать уже надежнее тогда, когда рядом есть крепкая опора. То есть, держась за стенку.       Джин внимательно наблюдал за отцом, и с каждой минутой, с каждым его мимолетным взглядом или движением в сторону Джехена убеждался в том, что они были на самом деле близки. Близки, так, как могут быть близки только… наверняка, он покраснел, и чтобы как-то перебить неправильные мысли и предположения, глотнул виски. Но всё-таки интересно, кто же был снизу?       — У вас высокое давление — это семейное? — Комиссар первым заметил, как Джина залило краской, и Тэхен полностью развернулся к нему. — Что-то случилось?       — Что? — Перечный альфа встрепенулся. — Да нет! Я просто задумался и… Ну я рад, что папа всё-таки смог встретить достойного… пусть и альфу.       — Точно?       Соджун смотрел на сына пристально, как будто в этот момент аккуратно перелистывал его мысли, пытаясь найти самые тревожные.       — Джинни, твоя мама тоже достойная альфа, несмотря на то, на чем мы с ней расстались. До того, как всё пошло под откос, мы десять лет счастливо прожили в браке и смогли сделать самого красивого сына. — Режиссер с теплой тоской улыбнулся. — В нашем браке виноваты оба. Я виноват, что не замечал за собой недостатки, твоя мама — что не указывала мне них тогда, когда всё еще можно было исправить… И оба мы виноваты, что у тебя остались только плохие воспоминания.       — Неправда. Я помню и хорошее. И много. Но это всё равно не подходящая тема для разговора.       Это была болевая точка, даже если ее касался отец. Тэхену захотелось взять в этот момент Джина за руку, но тот теперь точно не хотел бы казаться слабым или тем, кому нужна поддержка.       — Можно мне тоже персик?       Он потянулся к Джину и открыл рот. Сменил тему, и перечный альфа точно воспринял это с благодарностью, потому что сразу охотно откликнулся на эту просьбу.       — Вообще, даже у меня с женой иногда случались стычки. — Джехен с задумчивым видом упирался в тот подлокотник, что был ближе к режиссеру. — Тут вопрос не в том, с альфой ты живешь или с омегой, а в том, как ты сам выстраиваешь отношения. Я не сам это придумал, но если ты, или я, например, очень скрытный, любому будет рядом с тобой тяжело или некомфортно. Просто омега будет очень долго терпеть, лет тридцать, прежде чем уйти, а альфа уйдет намного раньше и после драки. Нужно всегда начинать с себя. Именно этому я всегда учил сыновей и считаю, что это правильно.       Начинать с себя. Джин посмотрел на Тэхена, который запивал персик вином, и тот поймал его взгляд. Тэхен начал с себя. Не стал ждать, когда Джин начнет ему доверять, и первым проявил это доверие, отдав ему инициативу и открывшись в своих чувствах.       — Я согласен. — Соджун продолжал. — Есть принципы, которые действуют всегда и во всем, неважно, строишь ты дружбу или любовь. Говорить. Интересоваться. Проявлять участие и быть честным. Я научился этому только с возрастом, к сожалению, и вам всем лучше учиться на моих ошибках. — Сделав паузу, режиссер обратился к комиссару. — Я тебя имею в виду.       — Если бы это было так просто… — Джин не успел сдержать ухмылку. — Некоторые вещи, например, сложно сказать в лицо. Потому что это может обидеть. А еще сейчас скажешь, обидишь, а потом изменишь мнение, но осадок-то останется.       — Просто никого к себе не подпускать, но это всё равно что жить с закрытыми глазами. Привыкаешь, адаптируешься, но при этом ты очень многое упускаешь. — Тэхен высказался в общем, но Джин знал, что это относилось к нему. И не испытал по этому поводу ничего положительного, негативное пытаясь быстрее затушить и затоптать. Хотелось поспорить. — Но кому как удобно. Для кого-то внутреннее спокойствие и равновесие важнее впечатлений, и это тоже заслуживает уважения.       — То есть, ты уважаешь то, что я морожусь?       В заданном вопросе не было претензии — любопытство, немного ядовитое, но от этого яда невозможно было умереть — только задержаться на пару лишних часов в туалете.       — Да. И поэтому уступил.       Тэхен пожал плечами, а Джин понял, что просчитался, не вовремя подставив иголки.       — Доверие — это сложно, но без него не бывает любви. Как только уходит доверие, уходит любовь. Настоящая, которая сидит глубоко и крепко связывает людей даже тогда, когда они не рядом. — Соджун рассуждал так, как будто обращался только к личному опыту.       — А его можно заслужить?       Перечный альфа задал вопрос серьезно, и его отец стал серьезно обдумывать ответ.       — Заслужить? Ну, если у тебя будут какие-то сложности, и человек сможет себя проявить рядом с тобой — возможно. В другом случае… — Соджун посмотрел на Джехена. — Что скажешь, комиссар?       — Мне кажется, что ты изначально доверяешь, и другой человек может это доверие только оправдывать. Или разрушить. Если мне кто-то сейчас скажет А ну-ка, заслужи мое доверие, я ничего не смогу придумать.       — А если оно уже подорвано, его можно вернуть? Ну, по опыту?       Услышав, как Джин задал этот вопрос и как смотрел, Тэхен сразу попытался вспомнить, когда именно мог предать его доверие.       — Нет. — Комиссар покачал головой. — Если кто-то меня раз предаст, я верить уже не буду. Не смогу.       — Да. — А вот режиссер кивнул. — Для этого могут быть разные причины и разная мотивация.       — Ложь во благо? — Комиссар усмехнулся. — Не бывает такого.       — Бывает. — Соджун пожал плечами. — Просто не каждый может это оценить.       — Я такое не прощу. — Джехен напрягся.       — Я не собираюсь тебя обманывать.       — Давайте выпьем. — Тэхен поднял бокал, быстро сообразив, что запахло разногласиями в самый неподходящий момент.       — Не чокаясь. — Джин кивнул.       — Что-то я соскучился по Юнги. — Соджун улыбнулся.       — И кто это? — Джехен повернулся к нему с таким видом, что режиссер засмеялся.       — Лучший друг моего сына. Музыкальный гений. Тэхен знаком с ним.       — Это правда? — Комиссар смотрел на сына, пока режиссер взял его за руку.       — Мне кажется, для того, чтобы обвинять, нужны доказательства, а я уже одной ногой на скамье подсудимых из-за обычного пространного рассуждения.       Соджун почувствовал тяжелый взгляд Джехена, но не сразу повернул к нему голову.       — Я понял твою позицию, Дже. И достаточно взрослый человек, чтобы ее уважать и так не поступать. По крайней мере, пока буду с тобой, а это долгосрочная перспектива.       Звучало убедительно, и, взяв время на раздумье, комиссар ответил тем, что быстро поцеловал сжимающую его ладонь руку. Он улыбнулся, их взгляды задержались друг на друге и… Всё было решено. Тяжелые облака, сковывающие ясный погожий день, рассеялись.       — Я хочу узнать, чего не примешь ты, и убедиться, что я не ошибусь и не потеряю тебя.       — Мы сможем также?       Тэхен шепотом обратился к Джину, который внимательно следил за двумя альфами, а те, разделив этот трогательный момент, теперь болтали о чем-то, легко и непринужденно.       — В шестьдесят? — Джин улыбнулся. — Думаю, да.       — А пораньше нельзя?       Мятный альфа надулся, а Соджун вдруг что-то вспомнил.       — Кстати о Юнги! Ты так и не рассказал, как прошли съемки!       — О! — Тэхен оживился. — Мне тоже интересно.       — У тебя был шанс поучаствовать, но ты… — Джин вспомнил, как ждал его (разумеется, отказываясь себе признаваться в этом), и теперь готов был Тэхену это припомнить.       — Мне закрыть уши?       Мятный альфа смотрел на него выразительно, а потом, как будто это был волшебный жест, взял Джина за руку и поцеловал. Запястье. И это было чувствительнее, если бы он… Наверное, там просто кожа была тоньше, но у Джина по спине пробежали мурашки. Скорее всего, виной тому был виски — он всегда всё обострял, но… Тэхен всматривался в его глаза, и было в этом взгляде какая-то чертовщинка. Он просто заметил его реакцию. И запомнил.       — Учти, я потом заставлю отца мне всё пересказывать.       Услышав это, Джин воспользовался моментом и перевел намагнитившийся от глаз Тэхена взгляд на комиссара, который медленно и отрицательно качал головой, дав повод Джину еще и улыбнуться.       — Ладно, начну с самого начала.                     

* * *

                    Вечер продолжился за обсуждением кино, в котором трое были профессионалами (каждый в своем деле), а комиссар — ценителем, и, как оказалось (что для Тэхена также было сюрпризом) он разбирался в нем не только в пределах творчества режиссера Кима, чьим поклонником являлся. Хотя, это, наверное, логично, что прежде чем определить для себя бессменного фаворита, ты должен попробовать что-то еще.       — Так, пожилым мальчикам пора спать. — Ким Соджун посмотрел на то, как сладко зевал Джехен, почти стыдливо прикрывая рот, а затем перевел глаза на сына. — Покажешь Тэтэ комнату? Комиссара я возьму на себя.       — У меня тоже будет отдельная комната? — Комиссар оживился. — Интересный факт — у меня никогда не было отдельной комнаты. Дома — с братом, потом казармы и общежития, а потом — одна на двоих спальня с женой.       — Ты сейчас живешь один. — Соджун поднялся, а Джехен задумался. — Но так и быть: у меня три гостевых спальни, сможешь выбрать любую.       Комиссар поднялся, уже выбрав хозяйскую. В конце концов, что могло быть лучше, чем закончить ужин в одной кровати и в обнимку?       — Спокойно ночи. — Джин вытянул ноги ближе к огню, сильнее опустившись в кресле. — До встречи за завтраком.       — Приятных снов. — Тэхен повторил его движение, всё еще сокрушаясь по поводу того, что кресла были одноместными, и наслаждаться костром можно было вместе, но при этом по одному. — Спасибо за ужин.       — Взаимно, детишки. — Соджун устало и с теплом улыбнулся. — Мы с комиссаром займем второй этаж, так что первый полностью в вашем распоряжении. Здесь все в порядке со звукоизоляцией, так что говорить можете в полный голос.       — Подъем будет ранним.       Комиссар взял режиссера за плечи, строго и по очереди посмотрел на молодых альф, а потом широко улыбнулся. И вот молодые альфы остались во дворе одни, не считая потускневших на фоне звезд садовых фонарей и тех самых звезд, которые за городом, по обыкновению, охотнее обсыпали небо, при уличном освещении явно этого стесняясь. Джин молча смотрел на огонь, а Тэхен — молча смотрел на него, и казалось, что отлетающие и лопающиеся на посвежевшем воздухе искры затем оседали на его почти черной радужке.       — Интересный факт. — Перечный альфа прервал молчание. — Лет до пятнадцати я редко видел отца, потому что его карьера пошла на взлет, пока мы с мамой сторожили взлетную полосу.       Его родители развелись, когда Джину исполнилось шестнадцать… Теперь стало понятно, что могло стать причиной разногласий двух альф, но Тэхен не хотел об этом рассуждать вслух. Во-первых, это испортит Джину настроение, пусть теперь он и казался улыбчивым и задумчивым, а во-вторых… Хотелось чего-то другого.       — Тебе кажется, что я сторонюсь людей, потому что слишком ранимый, но у меня есть вполне обоснованная причина. Логикой. И немного философией.       Хотелось только Тэхену, которому вино обычно ударяло не в голову, провоцируя задушевные разговоры, а пониже. Намного ниже.       — Скажи, ты думал об этом с того момента, когда зашел разговор о доверии? Не отпускал эту мысль, даже когда смеялся над тем, как Юнги матерился прямо при включенной камере, когда…       — Я думаю об этом лет с шестнадцати. — Джин улыбнулся. — Потому что мне никто так и не ответил, насколько я прав, а сам я оценить не могу.       — Давай я оценю. — Тэхен очень решительно кивнул. — Что там за причина?       — Звучит как вопрос. — Перечный альфа вновь смотрел на огонь и в его всполохах выглядел и возвышенно, и зловеще. — Можно ли верить миру, если тот, кто тебя в него привел, в конце концов тебя оставил? Нет, не так. — Джин покачал головой. — Предал. Хотя… — Он поджал губы. — Наверное, это всё одно, потому что если уж самые крепкие, родственные узы не удержали рядом… Что говорить о каком-то постороннем человеке? Там же вообще… Или я ошибаюсь? Заблуждаюсь, и всё на самом деле не так. Всё как в теории, где нужно доверять, стараться и остальное, но не зря же говорят, что теория и практика часто не имеют ничего общего. У каждого своя реальность. И своя теория.       Это был пространный поток мыслей, за которыми Тэхен еле успевал, и для этого ему даже пришлось немного протрезветь.       — Твоя теория может так и не получить доказательство. Или опровергнуться. И тогда можно взять другую.       Мятный альфа беззаботно пожал плечами, и Джин посмотрел на него… С какой-то тихой тоской, без тени раздражения или снисходительности, которую обычно не можешь скрыть, когда кто-то при тебе говорит откровенную ерунду. Может, глаза блестели так, потому что они теперь приоткрыли что-то, что было у перечного альфы глубоко внутри, что он скрывал и прятал, по возможности, даже от себя.       — Соглашусь.       Он поднялся и протянул руку Тэхену, но потом ее убрал, вдруг нахмурившись.       — Или ты еще хочешь посидеть?       — Нет. — Мятный альфа встал, быстро затушив горящие поленья, оставив их устало тлеть. — Пойдем.       — У тебя будет комната с ванной, а не с душем, так что, если захочешь…       — А ты?       Тэхен взял Джина за руку, пока они шли к дому, и тот не стал сопротивляться, крепко соединив их ладони.       — Я спать. Не зевал только из-за страха, что строгий комиссар меня за это арестует.       Это было ожидаемо. В принципе, мятный альфа не надеялся ни на что такое, сильно сексуальное (не надеялся, но хотел), но вот провести еще чуть больше времени, пусть и под крышей и без романтического фона над головой виде других галактик…       — Я всё приготовил — можешь распоряжаться, Тэтэ.       Джин завел Тэхена в уютную спальню, которую тот рассматривать не хотел. Остановился, как будто пытаясь понять, что забыл, а потом сделал к мятному альфе шаг, обхватил его румяное лицо и мягко-мягко, нежно-нежно поцеловал в губы. Ни на секунду не задержался и не оставил ни шанса нарастить чувственность языку, к помощи которого пытался прибегнуть Тэхен. Ладно. И так хорошо. Наверное.                     

* * *

                    Как только мятный альфа закончил водные процедуры и лег под одеяла, у него возникло сразу несколько проблем. Первая и самая очевидная — он не хотел спать. Разогретая вином и чувствами кровь тянула на приключения, которые в чужом доме разворачивать было неприлично. Вторая — уснуть не получалось потому, что он всё думал о Джине, который тосковал. Пусть перечный альфа не станет с ним откровенничать, чтобы дать шанс себя утешить, его можно было отвлечь. И здесь стала очевидна третья проблема — Тэхен понятия не имел, где именно была спальня Джина. Дом был большим, комнат было много, в том числе еще две гостевых спальни… Одно ясно — он был на первом этаже. А еще стало ясно, что Тэхен отправляется на поиски, когда он свесил с нагретой постели босые ноги.       Поиски облегчало то, что в темном и совершенно замолчавшем доме работала потолочная подсветка, которая светила неярко, ненавязчиво, но при этом не позволяля заблудиться или разбить лоб о нечаянно подвернувшуюся мебель. Окна были наполовину закрыты, поэтому полагаться на лунную дорожку, которая захочет привести одного влюбленного к другому… Тэхен на самом деле любил сказки и не любил шариться по чужим домам. Однако, умел, как оказалось, и ему удавалось без скрипа и без лишнего шумы открывать двери, пытаясь обнаружить за ними Джина.       Две комнаты были абсолютно пусты, в одной не было кровати, а вот четвертая, которая дальше всех была от лестницы и ближе всех к небольшому саду… Тэхен легко просочился в приоткрытую дверь, издалека в лунном свете (всё-таки луна ему помогала, а Джин почему-то не задернул шторы) распознав, что на кровати кто-то лежал. Перечный альфа не подавал признаков бодрствования, а мятному в голову пришла безумная идея. Вместе с воспоминанием о том, как Джин сказал… Тэхен подкрался к кровати с противоположной от перечного альфы стороны и сразу стянул с себя футболку, затем легко избавившись от шорт, которые должны были заменить ему пижаму.       Если Джин теперь его погонит из постели, получится неловко, но он сам говорил, что в одежде нельзя… Тэхен аккуратно приподнял край одеяла, наблюдая за повернутой к нему спиной фигурой, которая не двигалась. Это, наверное, был хороший знак (только если Джин был жив), и мятный альфа осторожно забрался на матрас с ногами, в последний момент поняв, что придавил одеяло. Суетился, но делал это так тихо, что Джин до сих пор ничего не понял. Или делал вид, в чем Тэхен сразу решил убедиться. Он прильнул к его спине, прикрытой чем-то тонким и приятным на ощупь, и обхватил его рукой.       — Думал, ты уже не придешь.       Ну конечно, он притворялся, и Тэхен не перестал самодовольно и очень широко улыбаться, когда Джин повернулся к нему, ловко выпутавшись из объятий. Он не спал. А что если он ждал его только затем, чтобы отчитать?..       — Ты голый?       Перечный альфа видел только плечи и ключицы и обо всем остальном мог только догадываться. До момента, когда Тэхен неуверенно кивнул.       — Сам сказал, что у тебя строгий дресс-код.       — Оденься.       Джин говорил шепотом и всё равно его отчитывал.       — А если я оденусь, мне можно будет остаться?       Тэхен заискивающе улыбался, пока наблюдал за тем, как перечный альфа раздумывал над этим решение.       — Да. Я… Рад, что ты пришел, но…       — Вот и отлично!       Мятный альфа проигнорировал но, сконцентрировать только на рад и на том, как приятно пахло пастельное белье, примешав к перцу Джина что-то ванильное и цветочное. Сочетание было самым подходящим для того, чтобы… Перечный альфа ждал, когда Тэхен вылезет из кровати и оденется, о чем они уже договорились, но Тэхен смотрел на него и не думал…       — Тэтэ, я серьезно. Оденься.       — Почему?       — Потому что я не собираюсь… — Джин запнулся о застрявшие в горле слова. — В доме отца. В котором уже два отца.       — Ты думаешь, что не сможешь сдержаться?       — Или ты не сможешь. — Слышалось раздражение, и оно очень красиво сочеталось с насупленными бровями и надувшимися капризно пухлыми губам. В лунном свете. Ну точно, принц. — Одевайся или уходи.       — Выгонишь меня?       Джин не хотел, но видя то, как самоуверенно Тэхен выглядел, звучал и вел себя, понимал, что придется. Он решил не отвечать, и вместо этого приподнялся, чтобы примериться и поаккуратнее выпихнуть мятного альфу из-под одеяла, но не успел. И снова оказался на спине, теперь придавленный.       — Выгоняй. Посмотрим, кто сильнее.       Тэхен сидел сверху, своими бедрами и коленями сжимая бедра Джина, пока его локти опустились по бокам от… Руки перечного альфа были свободны для того, чтобы схватить и…       — Нет-нет-нет.       Точно сказывалась спецназовская подготовка (чего только не сделаешь, чтобы найти и обезвредить), и Джин не успел ничего сделать, прежде чем Тэхен поймал его руки. Поймал так, что сопротивляться в один момент стало очень сложно. И еще сложнее, когда мятный альфа нагнулся к нему, обдав морозной страстью мяты, разогнавшей по коже мурашки.       — Ты всё-таки надеешься быть сверху?       Джин приподнял голову, и его нос оказался у Тэхена за ухом первее языка, который медленно и потому крайне чувствительно следовал за сбивчивыми вдохами.       — Я надеюсь быть на твоем члене.       И тот приветственно упирался мятному альфе в промежность, оставляя на коже мокрый след смазки даже через тонкую ткань пижамных штанов.       — Тогда… возьми меня.       Терять было нечего. Как и стесняться.