Горячо. Горячее. Два альфы

      — Хищники тоже бывают разными. Вот кого ты напугаешься больше: огромного тигра, рычащего на тебя во всю свою клыкастую пасть, или пестрой змейки, которая так пригрелась на солнце, что даже внимания на тебя не обращает? Тебе ведь никто не скажет, что змейке достаточно одного ленивого укуса, чтобы ты умер за пару минут от чего-нибудь очень болезненного и очень мучительного. Никто не скажет. Мы боимся большого и свирепого, но ведь злу намного выгоднее таиться под камнем и ждать своего часа, а не выпячивать свою силу, чтобы на нее однажды обязательно нашлась другая сила, еще сильнее. И знаешь… Самое страшное зло — то, которое ты не можешь различить с первого взгляда. Которое скрывается, бегает от солнца и глаз, ловко маскируясь под доброе, пока ты даже не догадываешься о том, что вместо звезд на тебя с черного потолка смотрит… зло. Оно ждет, пока ты закроешь глазки, натянешь на себя одеяло, почувствуешь себя в безопасности и тогда… Влезет в тебя и разорвет изнутри. На мелкие кровавые ошметочки, которые будут болтаться на тонких ниточках в твоем холодеющем теле, оторванные друг от друга и мертвые. Это будет до заикания больно. Как бывает больно мухе, которая летит по своим делам, а потом нечаянно попадает в невидимую и такую опасную паутину.. А там паук… Он ползет к ней на восьми лапах, спокойной и довольный собой, пока она даже сбежать не сможет — наблюдает, беззащитная, за тем, как на нее надвигается сама смерть, клацая ядовитыми зубищами и сжигая ненавистью из всех своих глаз. Паук подбирается вплотную и выпускает яд, а потом ждет, пока ты, то есть муха, умираешь от боли и страха. То же хищник. Они бывают разные, но смерть от тигриной ярости быстрая — рвется горло, рвется от ужаса сердце и всё. А с пауком или змеей… Медленно и мучительно. Я бы хотел быть пауком или змеей, самой ядовитой и самой симпатичной на вид, чтобы жалить тянущиеся ко мне пальцы, а потом спокойно наблюдать за чужой агонией. А ты кем хочешь стать, когда вырастешь?       Женщина отложила тонкую книжку, пытаясь скрыть, как у нее дрожали руки, натянув на ладони широкие, выстиранные рукава слишком не подходящей ей по размеру мужской полосатой пижамы.       — Всё, малыш. Остальное завтра. Спи.       Она подоткнула ребенку одеяло и поднялась, улыбнувшись. Улыбка вышла нервной и больше походила на судорогу, которая схватила красивое и совсем еще молодое лицо. Женщина направилась к двери, рядом с которой был выключатель.       — Пожалуйста…       Раздался щелчок, и комната погрузилась во тьму, оставив единственный островок света, валяющийся у края незадернутых штор, из которых пробирался свет с улицы.       — Не надо…       Мальчик двумя руками держал одеяло, всматриваясь в темноту. Дверь снова скрипнула, а потом с чудовищно громким звуком захлопнулась.              — Что за напряжение на лицах?       Мичи с улыбкой переводила блестящий энтузиазмом взгляд с одного актера на другого.       — Это… Мама читала ребенку сказку?       Джин озвучил эту догадку осторожно, а затем посмотрел на Тэхена, у которого была та же мысль, но он отказывался в нее верить.       — Ну да. — Альфа придвинулась к столу, сложив перед собой руки. — С этого начнется фильм, и сразу после хлопка дверью появится полицейский участок с нашим доблестным детективом в центре обычной полицейской рутины.       Молчание, и сценаристка решила взять слово.       — Интересный выбор книжки перед сном, правда? Кажется, у этой женщины точно не все дома, а судя по тому, что она в выстиранной мужской пижаме и кривится нервно вместо того, чтобы улыбаться родному сыночку, у нее точно есть диагноз от психиатра. — Мичи хитро прищурила узкие глаза. — У такой ребеночек точно получится маньяком, и в этом не будет его вины. Жертва среды, обстоятельств и оригинального воспитания от неуравновешенной матери.       — То есть, это я в детстве?       Джин был очень сосредоточен, пока Тэхен всё больше казался заинтригованным, и сценаристка задержала на нем взгляд. А он ей подмигнул, для большего эффекта в фирменной манере сексуально дернув бровью. Альфа нисколько не смутилась и только покачала головой, с самой двусмысленной улыбкой.       — Я мешаю?       Джин привлек внимание, и Мичи спокойно перевела взгляд на него.       — Нет, ты ревнуешь, но да — это твой герой в детстве. — И она как по волшебству вновь стала серьезной. — Хороший фильм постоянно должен провоцировать зрителя на эмоции и мысли. Увидев эту сцену, человек сразу задумается о том, что будет ждать этого ребенка, когда он вырастет. И вместе с тем, невольно начнет примерять его к тем героям, которые будут появляться в сюжете, чтобы самому догадаться, кто же был таким несчастным в детстве.       — Такая история может подойти и полицейскому, который, наслушавшись в детстве, стал мечтать о том, чтобы защищать людей от зла. И себя заодно.       — Умница, Тэтэ.       — Мне так нравится, как это звучит от тебя… — Тэхен мечтательно улыбнулся, Мичи сделала вид, что смутилась, а Джин закатил глаза. — Продолжай.       — В моем случае, мотивация — самому стать таким злом, чтобы не бояться его от других?       Джин решил вернуть явно заигрывающих друг с другом (а не с ним) альф к обсуждению, потому что сценаристка слишком отвлекалась. Наверное, ее можно было понять — перед ней сидело живое воплощение мужской сексуальности (на этой мысли Джин себя одернул и оставил из нее только живое), но это напрягало.       — Да, Джин, ты абсолютно прав. Это ведь маленький альфа, а если альфу заставлять бояться, он однажды может придти к мысли, что должен пугать сам, и в первую очередь — тех, кто пугал его.       — Он убьет мать?       Они только знакомились со сценарием, и именно для этого режиссер Чон, который теперь вместе с кинопродюсером активно занимался подготовкой съемок, пригласил ее.       — Нет, его мать будет жива и здорова, и более того, у нее будут нормальные отношения с сыном. По крайней мере, она будет в этом уверена.       — То есть, она психически здорова?       Тэхен пристально смотрел на Мичи, а та лишь драматично вздохнула, и улыбка, появившаяся на ее лице после, теперь казалась дьявольской.       — Что если я скажу, что мальчик сам просил ее, чтобы она читала ему такое перед сном? Что она в мужской пижаме, потому что такое ему обычно читал отец, который и написал такое, но по воле трагической случайности рано умер? Что мать идет на поводу у сына, потому что жалеет его и не хочет, чтобы он грустил еще больше? Всё остальное — игра его детского, пораженного впечатлениями воображения.       Озвученные вопросы, не требующие ответа, произвели должный эффект, и Мичи, довольная собой, откинулась на спинку кресла, вытянув перед собой руки и сцепив пальцы.       — На самом деле… мальчик болен?       — Нет, Джин. У твоего героя нет серьезных психических отклонений, и психиатрическая экспертиза однажды признает его абсолютно вменяемым. Правда, зритель до последнего будет уверен в том, что у него болезненное раздвоение личности, при том, что твой герой — всего лишь отъявленный социопат, с четко продуманным и гениально исполненным планом. И талантливо отыгранными ролями, и здесь у тебя с твоим героем есть кое-что общее.       Увидев на лицах актеров замешательство, Мичи мягко улыбнулась.       — Болезнь — это повод сопереживать, а мы с господином режиссером хотели сделать такого убийцу, которого зритель, пусть и не сразу, всё-таки признает безоговорочно виновным. При этом… — Сценаристка задумчиво прищурилась, уведя взгляд в сторону. — Обычно и по статистике меньше всего сочувствия вызывают смерти молодых мужчин, в возрасте от двадцати пяти, когда от детского не остается и следа, и до сорока, примерного окончания расцвета сил и начала их увядания. А если еще эти мужчины будут альфами, с неплохой физической подготовкой…       — Они не беззащитны, в сравнении с женщинами, детьми и стариками. — Джин кивнул. — Такая жертва находится примерно в одной весовой категории со своим убийцей, а значит, гипотетически, может спастись.       — Точно! — Мичи просияла. — И получается, с одной стороны, что убийца делал всё злонамеренно, а с другой — не трогал тех, кто вызывает больше всего жалости. Да, он злодей, безусловно, но… не до конца. А мы еще к этому добавим заботу о бездомной собаке и игру с соседским ребенком.       — Забота о бездомной собаке? От социопата? Я чувствую подвох. — Джин чуть повернул голову, как будто это могло помочь разглядеть, в чем этот подвох был. — Он делал это не из добрых побуждений?       — Нет. Он играл роль. У него нет живодерских наклонностей, с чего начинают многие маньяки — на собак ему просто плевать. Положительную окраску этому будет придавать общественное мнение, которому сложно дотянуться до истинных мотивов поступков. — Сценаристка пожала плечами. — Это не ноу-хау — таким приемом сценаристы, в соответствии с жанром, пользуются нередко, но всё равно эффектно.       — А что с детективом? Он тоже не будет героем в сияющих доспехах?       — Была бы моя воля, Тэтэ, я бы оставила тебя и без доспехов, и без одежды.       Сказав это с мечтательной улыбкой, Мичи почему-то сразу посмотрела на Джина, ожидая его реакции.       — Меня без одежды ты даже не рассматриваешь?       Он вопросительно поднял брови, и девушка задумалась.       — Надеюсь на то, что ты разденешься, чтобы доказать, что тоже хорош.       Тэхен немного потерял в настроении, пока Чой Мичи воочию убедилась в том, что между актерами химия… будет не только в кадре. Флирт — самая безобидная провокация из всех возможных, а Хосок успел ей в красках описать, как между актерами искрило. Она бы очень хотела столкнуть их лбами, но в их теперешней ситуации без проводника для этого электричества было не обойтись. Интересно, а как бы отреагировал господин Мин, если бы был здесь?..       — Так что там с детективом?       — В большей степени карьерист, а не альтруист, но у него нет привычки использовать для достижения своих целей подлость. — Мичи пожала плечами. — Ничего оригинального — серое, вместо белого. Ты, несмотря на энтузиазм, будешь расчетливым альфой. И не только в том, что касается работы.       — Что-то по любовной части? — Тэхен улыбнулся.       — Вот представьте сцену. — Мичи закатила глаза к потолку, длинными ногтями тихо постукивая по столу. — Ты гуляешь с красивой девушкой в парке и с вами малыш лет пяти. Ты уделяешь время и ему, и его маме, которая уже радуется тому, как хорошо ты ладишь с ее ребенком. Полная идиллия, а потом, пока сыночек куражится на карусели, ты вдруг говоришь ей о том, что не собираешься жить с чужим ребенком и его воспитывать. И что если бы она сразу сказала, что у нее есть такие… обстоятельства, вы бы ограничились одной приятно проведенной ночью.       — Ух ты… — Тэхен явно был застигнут врасплох таким раскрытием своего персонажа. — Немного… по-скотски.       — Ты себя недооцениваешь. — Джин, кажется, был абсолютно доволен таким поворотом событий.       — Яркий контраст: полное взаимопонимание с ребенком и категоричное нежелание делить с ним одну крышу и женщину. Ты ладишь с малышом, и зритель уже представлает тебя красивым папой для него, а тут хоба — сюрприз. С одной стороны, ты имеешь на это право, но с другой…       — Я понял. — Тэхен кивнул. — А я буду, например, уметь дружить, или все вокруг будут для меня пешками на пути к должности комиссара?       — Будешь уметь. — Мичи улыбнулась. — Но только с теми, кто не сможет тебе никак помочь стать комиссаром. Ты будешь… немного использовать людей.       — Мне кажется, зрители будут болеть за убийцу и за то, чтобы он меня прирезал самым изощренным способом. — Тэхен ухмыльнулся.       — Не настолько, Тэтэ. Я выделила некоторые акценты, но это будут штрихи, а не контур. Как я уже сказала, ты не будешь использовать подлость для достижения целей, а значит, играть будешь жестко, но честно. Твоего героя будет, за что уважать и за что любить, можешь не сомневаться.       — А моего?       — Ты тоже будешь вызывать у зрителя положительные эмоции, но, разумеется, только до поры до времени.       — Как любая тихая и воспитанная мразь.       Тэхен не пытался теперь оскорбить Джина — лишь старался вспомнить те характеристики, которые слышал от режиссера.       — И вновь в точку. — Мичи посмотрела на часы. — Думаю, суть я смогла до вас донести, а остальное будет обговариваться дополнительно уже во время съемок. Сценарий вы будете получать по частям, в соответствии с тем, что будете исполнять в кадре, но это уже забота режиссера Чона.       — А где он, кстати?       Мятный альфа как будто только сейчас заметил, что Чон Хосок отсутствовал, и Мичи улыбнулась.       — Работает. С кинопродюсером напару.       И когда Тэхен собирался открыть рот, чтобы задать уточняющий вопрос, из-за закрытой двери кабинета послышался раздраженный голос.       — Это я привлек его в проект, а не ты, так что не нужно теперь давить на свой авторитет.       Голос, несмотря на то, что не перешел на крик, раздавался всё равно отчетливо, как будто господин режиссер схватился за дверную ручку, но не торопился ее поворачивать. И ручка на самом деле дернулась, но дверь не открылась.       — Ай, извечное что появилось сначала, яйцо или курица. Нет, я не твое яйцо.       Услышав это раздраженное уточнение, актеры и сценаристка с улыбками переглянулись.       — Мне нужна эта локация, и мне все равно, что тебе для этого нужно сделать. Ты у нас, кажется, акула, а виляешь, как… Как хочу, так и буду говорить, потому что я с самого начала сказал, что убивать Мина будут в заповеднике, по моей задумке, а ты надеялась, что я передумаю, потому что тебе просто лень запрашивать все эти… — Пауза. — Не заставляй меня жалеть о том, что я захотел с тобой работать. — Вздох, который, наверняка, расслышали даже на улице. — Нет, я не дам тебе поговорить с Мичи, и, между прочим, это была ее идея, чтобы Мина растерзали ночью, в кустах, на берегу… Ты мне угрожаешь? Серьезно? Ты подписала со студией контракт, и я подписал, и… Всё, у меня встреча. Пока. Мама.       Последнее было сказано с раздражением, пока Тэхен и Джин переглянулись. Мама? Им не довелось познакомиться с кинопродюсером, потому что во время подписания контракта рядом с ними были только уполномоченные представители и режиссер Чон, но…       — Да, продюсер вашего фильма — мама Хоби. И я сразу вас предостерегу — никогда в их спорах не занимайте ничью сторону — они оба смогут превратить вашу жизнь в ад: один во время съемок, а другая — во время постпродакшена и промоушена.       Мичи покачала головой, а дверь всё-таки открылась, явив на пороге взърошенного и потрепанного родительской любовью режиссера Чона.       — Я думал, вы всё уладили во время встречи с…       — Она не договорила. — Альфа отмахнулся, плюхнувшись на диван. Откинулся на спинку, запрокинул голову и что-то матерно и жалостливо прорычал себе под нос. — Если бы она не была лучшей в своем деле, я бы ее покусал.       — То есть, то, что это твоя мама тебя… — Мама Тэхена была омегой, поэтому такое отношение его удивило, пока Джин был абсолютно спокоен. — Извини, если это не мое дело.       — Тебя любили, Тэтэ, а нас с господином режиссером воспитывали. — Джин с сочувствием смотрел на Хосока, который, согласный, поднял вверх указательный палец, всё еще отказываясь подниматься. — Хорошо, что не дерутся.       — Вообще, госпожа Чон — замечательная женщина, и я бы на месте Хоби к ней прислушивалась, а не… — Мичи заулыбалась, когда на этот раз режиссер Чон поднял средний палец. — Если нужно отбить кусты и реку для того, чтобы прикончить господина Мина — я на твоей стороне.       — А в чем проблема?       Услышав этот вопрос от Тэхена, Хосок всё-таки выпрямился.       — Это заповедник, а значит, для того, чтобы даже дышать на его территории, тебе нужно разрешение от соответствующей инстанции. Я бы мог выбрать другое место, но не могу, потому что это место идеально. Что еще важнее — оно находится в черте города, а значит, нашему дорогому убийце было вполне удобно добираться… — Режиссер задумчиво нахмурился, а потом всплеснул руками. — Короче, там самая нужная атмосфера, а она просто прибедняется — ей разрешали снимать в таких местах, что какой-то парк… пффффф. — Хосок шумно выдохнул, а потом обратился к Джину. — Я могу взять уроки у твоего отца, как обходится без продюсера? Сначала я думал, что это трата сил, которые можно пустить на вдохновение, но я почему-то не учел проебаные нервы.       — Да ладно тебе, Хо. — Мичи поднялась со своего места, а затем плюхнулась на диван рядом с режиссером. — Ты ведь на самом деле её яйцо, так к чему…       Альфа засмеялась, когда Чон Хосок схватился двумя руками за ее шею, сублимируя сцену удушения.       — Ладно. — Он в один миг стал серьезным. — У меня еще куча дел. — Альфа достал телефон. — И очень мало времени.       — Это что у тебя?       Мичи с любопытством прищурилась, пытаясь разглядеть экран, который Чон Хосок не стал прятать, повернув его к девушке.       — Сам поставил или заставили? — Альфа подняла на него блестящие улыбкой глаза. — Красивый.       — Что там?       Тэхену первому стало любопытно, и Чон Хосок продемонстрировал вновь зажегшийся экран блокировки уже ему.       — Ооо… — Мятный альфа умилился. — Ты сфотографировал его, когда он спал… Что может быть романтичнее?       — Только то, что Чим сам поставил эту фотографию как обои. — Джин расслабленно откинулся на спинку кресла, снисходительно глянув на Тэхена, который был не в курсе этих подробностей. — Пак Чимин, хоть и омега, но сообразительнее тебя. И сразу придумал, как бороться с забывчивостью господина гения, который доказал ему чистоту своих серьезных намерений.       — А при чем тут моя сообразительность?       Джин беззаботно пожал плечами.       — Не знаю, но прозвучало хорошо.       — Пора расходиться. — Чон Хосок, не став дожидаться, когда между альфами заполыхает во всю силу, поднялся. — Если всё пойдет как надо, съемки начнем уже на следующей неделе. Потому что снимать в павильоне нам ничто помешать не сможет. Кроме декораций, но я лично их уже проверил — не отличить от настоящего.       — Полицейский участок? — Джин тоже поднялся, пока в Тэхене поднялся только взгляд, угрожающе медленно пройдясь по выпрямившемуся перечному альфе.       — Да, лучшее место для вашего знакомства. Формального, под подавителями и испорченного первым впечатлением. Всё как в кино. — Режиссер развел руками, пока Тэхен…       — Будет еще неформальное?       — Да, под громкую музыку, запахи и сексуальную неудовлетворенность. — Хосок мечтательно улыбнулся, не замечая, как вытянулось лицо Джина и растянулось в улыбке лицо Тэхена. — Надеюсь, вы не подеретесь, когда настанет момент решить, кто будет сверху. — Режиссер улыбнулся. — Шутка. Я сам всё решил, а теперь до свидания. У меня на самом деле много работы!       — Я тоже свободна? — Мичи сцепила руки за спиной и склонила голову. — Спасибо.       Она направилась к двери, а когда заметила, что режиссер было открыл рот, что-то вспомнив, перешла на бег.       — Хотел пожелать ей хорошего дня. — Хосок пожал плечами, а затем улыбнулся актерам. — Хорошего дня, господа.       — Взаимно, господин режиссер.       Получилось синхронно, и Джин с недоумением посмотрел на Тэхена, который уже в приглашающем жесте вытянул руки в сторону двери.       — Ты знал, что добро всегда побеждает зло?       Они вышли из кабинета и заметили Мичи, которая стояла, прислонившись плечом к стене и с хитрой улыбкой смотрела в свой телефон.       — Даже не надейся, Тэтэ. — Джин покачал головой. — Уверен, это будет эффектно: я нагну тебя в сексе, а ты потом нагнешь меня в суде, а мы знаем, что ты меня арестуешь.       Услышав этот довод, который очень был похож на правду, Тэхен задумался.       — Я вполне могу нагнуть тебя дважды. Зритель всё же должен посочувствовать тебе в конце. Или мне, потому что мы не знаем, насколько ты хорош в постели.       Они не заметили подкравшуюся к ним сценаристку.       — Главное, что ты будешь хорош, хотя в этом деле достаточно просто не брыкаться.       Джин смерил своего коллегу нежной и очень снисходительной улыбкой, пока тот в сомнении прищурился.       — Ты не брыкаешься?       — У вас по сюжету не будет секса — только поцелуй. — Мичи обратила на себя внимание. — Но если вы продолжите свои брачные игры, я не удержусь и перепишу сценарий. — Она перешла на шепот. — Видели бы вы себя со стороны — очень… горячо.       Альфа закусила нижнюю губу, томно прикрыла глаза, а потом отсалютовала прощание поднятой рукой, напоследок махнув расстегнутым пиджаком, который живописно распахнулся, вместе с поэтично качнувшимися широкими брюками. И стоило ей оказаться в главном холле, у нее зазвонил телефон. И как только она поднесла его к уху…       — Блять, можно мне минуту?! Ни подрочить, ни попердеть без сопровождения, я звезда или где, блять?!       Мичи засмеялась, пока звезда тяжело вздохнула.       — Привет.       Судя по голосу, господин Мин успел не просто устать, а буквально заебаться.       — Юнги, признайся: за то, чтобы тебя увидеть, нужно заплатить? Я готова разбить копилку.       После той встречи дома у Хосока, они общались только по телефону, но этого хватило для того, чтобы совсем не романтичная сценаристка вдруг прониклась к дымному альфе нежными чувствами — он играл ее вдохновению на фортепиано. Оказалось, что он умел не только в рэп и хип-хоп, но и волнующе подернутую лаской классику.       — Ты хочешь меня увидеть?       — Нет, я просто... — Мичи уже закатила глаза, но…       — Да или нет. Ради тебя я выберусь отсюда и обязательно выживу.       Они еще много говорили, о глубоком, важном, личном, и невольно сблизились настолько, что могли не стесняться этой невесть откуда взявшейся откровенности.       — Дай адрес своей пещеры. Я на колесах, сценарий дописан — я смогу помочь тебе отбиться и выжить.       Юнги колебался недолго, спустя тридцать секунд выслав свои координаты.              — У тебя пять минут, Мин.       Менеджер еле поспевал за своим подопечным, который стремительно проносился по коридорам, только отмахиваясь от приветствий.       — Ты мне угрожаешь?       Альфа обернулся на своего менеджера, и тот только глаза закатил, прекрасно понимая, что спорить было бесполезно. Потому что Мин Юнги видел цель и не видел препятствий. Точнее, еще некоторое время не видел, пока не оказался на улице, выстрелив из раздвижных дверей как пробка, когда заметил ее рядом с каким-то по задумке диким, но преступно облагороженным кустарником. Менеджер проследил его взгляд и…       — Это что за шпала?       Сработал рефлекс (или инстинкт), и Юнги хватило одного движения, чтобы обернуться и без лишней вежливости схватить обескураженного такой наглостью менеджера за грудки.       — Из нас двоих только у меня девять жизней. Рискнешь?       Альфа говорил это сквозь зубы, и поднявшему руки мужчине, который невольно начал принюхиваться к занимающемуся прямо под носом пожару, не оставалось ничего кроме как без боя сдаться.       — Был не прав. Ничего личного. Могу извиниться перед ней.       — Просто дай мне пять минут.       И Юнги слетел со ступенек, не успев сделать Мичи сюрприз, потому что она, как будто почувствовав что-то, обернулась.       — О! — И очаровательно округлила глаза и рот. — Господин Мин. — Она быстро оглядела его с сосредоточенным видом. — Цел?       — Долго ждала?       Юнги терпеть не мог неловкость, которая теперь была между ними, но стоически терпел и встал рядом с альфой так, чтобы оградить их двоих от лишнего внимания.       — А ты?       Кажется, ничего в ней не изменилось, но… что-то изменилось. Наверное, из-за искрящихся теплом глаз черты лица стали мягче, и, особенно, улыбка, вообще не проявляющая признаков вежливой натянутости или ехидства.       — У меня только пять минут. — Юнги выдохнул. — Давай оставим…       Он не успел договорить, потому что Мичи сделала к нему шаг и положила голову на его плечо, носом подобравшись к шее. Ее руки были опущены, но это проявление доверия ощущалось как самое нежное объятие. У костра, потрескивающего сухими поленьями, рассыпающего искры и посылающего в звездное небо тонкие струйки ароматного дыма. Юнги прикрыл глаза, наклонил голову и вдохнул, заполнив ее запахом оба своих легких. Кофе, совершенно лишенный бодрящей крепости и оставивший за собой лишь легкую горчинку в воздушной молочной пенке. Потому что Мичи доверяла ему в этот момент. Особенно в тот, когда, следуя носом по подбородку Юнги, дотянулась до его губ, тронув их сначала пальцами и только потом, как будто целовала с закрытыми глазами, бережно коснулась своими губами. Слишком нежно для такой острой на язык альфы. И слишком ценно.       — Ну и что ты наделала?       Юнги не открывал глаза, боясь спугнуть появившееся между ними волшебство.       — Придется посвятить этот альбом мне.       В голосе девушки послышалось игривое самодовольство, и дымный альфа, прежде чем открыть глаза, наугад взял Мичи за плечи и мягко потянул к себе.       — Хорошо, правда?       Ее шепот теперь казался теплым ветерком, который игрался с волосами, хотя на самом деле это были ее пальцы, длинными ногтями так приятно задевающие кожу.       — Лучше, чем хорошо.       — Обычно в сценариях после такого главный герой всех побеждает, чтобы добраться до своей возлюбленной и, наконец, по чести её обесчестить.       Момент был испорчен, и Юнги засмеялся.       — Я уже пожилая девочка, поэтому обещаю долго не ломаться.       Юнги прислонился к ее лбу, пальцами обхватив ее затылок. Кофейная дымка не бодрила, а расслабляла, заполняя голову неуместными фантазиями.       — У нас с тобой полное взаимопонимание.       — Это возбуждает больше, чем накачанный пресс, но крепкий член до сих пор приветствуется. — Мичи нежно потерлась носом о его нос, двумя руками обняв за талию.       — Стерва.       — Только если у тебя член недостаточно крепкий.       Альфа самодовольно улыбалась, а потом опустила глаза на губы Юнги, который не позволил ей себя разглядывать — только поцеловать.       — Иди, работай. А я пока…       — Разомнешь под крепкий член вагину?       — Хам. И грубиян.       — Мы идеальная пара, получается.       Начало было положено.              

* * *

             — Вообще, это замечательная тема для дискуссии — кто будет снизу. — Тэхен посмотрел на Джина. — Хочешь обсудить это? Я не обедал.       — Я обедаю в другой компании, но спасибо за приглашение.       Внезапно мягкая улыбка, извиняющийся тон и блеск в глазах, который не мог обещать ничего хорошего — Тэхен почему-то напрягся.       — Отец?       — Тебя не касается, Тэтэ.       — А ведь я признался, что ты мне нравишься… — Альфа сказал это, сопроводив признание вздохом, но получилось не драматично, а нервно. — А ты мне отказал.       — Ты тоже нравишься мне, Тэтэ. Мне кажется, это очевидно всем вокруг.       Тэхен напрягся еще сильнее. То, что перечный альфа теперь так свободно признавался в чувствах, могло значить только то, что он уже успел вырваться вперед — в другом случае, он бы продолжил всё отрицать.       — У тебя свидание? Неужели?       Мятный альфа совсем перестал веселиться и приобрел настолько серьезное выражение лица, что Джин в последний момент удержался от смеха.       — А у тебя?       — Ловкий маневр — я его разгадал. — Тэхен сделал к нему шаг, Джин — шаг назад и чуть не сшиб не вовремя пробегающего мимо статиста. — Ты кого-то нашел?       После признания в чувствах, пусть оно и было сделано в большей степени по воле обстоятельств и желания Джина удержать, весть о гипотетическом сопернике, могла восприняться болезненнее, чем обычно. Верил ли Джин в то, что Тэхен к нему что-то испытывал — да, просто потому, что он до сих пор ни разу его не ударил, хотя мог. Это был единственный аргумент.       — Нет. — Соврать не повернулся язык. — Это по поводу интервью. — Тэхен выдохнул. — Правда, нужно быть честным — этот журналист… Он пахнет персиками, и я запомнил его запах с первого вдоха. — Джин мечтательно закатил глаза, а Тэхен не смог вдохнуть. — Может, что-то и получится, но только после того, как работа будет закончена.       — Ты привык встречаться только с омегами?       Вдохнуть у мятного альфы получилось не сразу, а вот невозмутимо продолжить эту уже неприятную беседу — вполне. В принципе, всё было легко объяснимо, если учесть, какие отношения между альфами Джин видел дома. Да и его реплика о том, что альфы не умеют друг друга любить так до конца и не выветрилась из головы Тэхена, оставив в ней неприятно пыльный след (возможно, молотый перец). Объяснить можно было, а принять?..       — Я не привык — я предпочитаю омег.       Здесь стоило сделать уточнение, что предпочитал Джин омег, но сердце и всё остальное нередко тянулось к альфам — возможно, это передалось ему от родителей, которые по большой любви слепили его, а потом оба пожалели о том, что сами однажды слишком неосмотрительно слепились.       — Потому что с ними спокойно?       Они, не торопясь, шли по коридорам, и мятный альфа поглядывал на перечного искоса, пока сам перечный альфа смотрел себе под ноги.       — Да, и они не кусаются.       Джин задумчиво улыбался сам себе, пока Тэхен…       — То есть, когда ты меня кусаешь… — Раздражение, если появляется у альф, никогда не позволяет себе остаться незамеченным и не выплеснутым. Во взгляде или голосе. — Я должен улыбаться? Ты самоутверждаешься, а я не мешаю. Правильно?       — Я никогда не самоутверждался за твой счет. И если уж говорить начистоту, это ты самоутвердился за мой счет, когда отказался со мной сниматься.       Они подошли к лифту, и Джин раздраженно дернул плечом, когда Тэхен вынужден был освободить проход и встать позади него, а не рядом.       — Я уже говорил, почему так себя повел. И был уверен, что мы закрыли эту тему, но тебе, кажется, нравится вновь и вновь ее поднимать.       Двери открылись, и Тэхен, пропустив всех, вошел в кабину сам, развернувшись. А Джин остался стоять, и то, что он не собирался продолжать разговор, стало понятно тогда, когда двери закрылись. Это был ловкий и, главное, эффектный маневр, судя по тому выражению лица, что запечатлелось на лице мятного альфы. Джин праздновал этот триумф недолго, пока шел к лестнице. Почему всё было так? Они отталкивались, как одинаково заряженные частицы, но стоило только подобраться друг к другу ближе допустимого, притягивались, и настолько сильно, что Джину не приходилось думать дважды, вставая на колени. Как и Тэхену, который всё это начал первым.       Всё это раздражало, потому что мысли об этом были путаными, неразборчивыми и при этом громкими и перебивающими друг друга. Хотелось всё прекратить, свести общение к необходимому минимуму, остыть, но почему-то не получалось. Наверное, потому что Джин… Отсосал, хотя не должен был. Заказал эту чертову клубнику, зачем-то сделав ненужное уточнение по поводу хвостов — он же просто хотел выиграть время, чтобы уйти и избавить себя от необходимости смотреть на другого альфу, к чему это было?       Когда легкие заполняла сладкая мята, всё было просто, всему было оправдание, а в другое время? Интересно, Тэхен читал хоть одно его интервью? Смотрел кино с ним? Ты мне нравишься — это только о его перце, который умел не только вызывать першение в горле, но и поднимать член, обрастая вкусными нюансами. Инстинкт и только. Родителям было проще, потому что они мужчина и женщина, а в этом случае всё однозначно. Двум мужчинам сложнее. Кто-то должен уступить, и, наверное, когда всё начинается с симпатии, а не взаимных упреков, это решается проще и проще найти компромисс, но… Но.       Наверное, Джину хотелось, чтобы Тэхен ждал его внизу, чтобы продолжить выяснять отношения, но… Он ушел. И имел на это полное право, потому что Джин первым закончил их разговор, выбрав для того, чтобы спуститься, лестницу, а не лифт. И перечный альфа чувствовал себя проигравшим в этот момент. Он постоянно рядом с Тэхеном чувствовал себя проигравшим, и главная проблема была в том, что Тэхен не знал о том, что каждый раз в глазах Джина остается победителем. И поэтому Джин кусался. Пытался реабилитироваться в собственных глазах. Интересно, когда они откроются?..