Горячо. Горячее. Два альфы

      — То есть, только позавчера ты пихал мне язык в рот и мученически терпел, пока я выкручивал тебе яйца, лишь бы не прерваться, а теперь… У тебя нет претензий?       Неизвестно в какой именно момент своей жизни Джин от Лишь бы никогда тебя больше не видеть дошел до И почему это у тебя ко мне нет претензий? Кажется, два других альфы тоже теперь терялись в догадках, и Тэхен терялся красочнее всего. Красочее, потому что у него чуть-чуть зарумянились щеки.       — Тебе не кажется, что ты выбрал не ту формулировку?       Он быстро улыбнулся Хосоку, который по поводу формулировки не имел никаких вопросов. Намного больше его увлекало то, почему Джин теперь пытался что-то выяснить, при том, что Тэхен готов был пожать руки. Разумеется, Хосок уже успел узнать от вкусного омеги подробности случившейся сцены и только поэтому теперь совсем не удивлялся.       — О, режиссер — это второй отец, так что получается ты мне брат, и у нас теперь разговор в тесном семейном кругу.       Почему-то Джин был раздражен, несмотря на то, что Тэхен спокойно и благородно принял извинения, при этом согласился пожать руки. Кажется, у перечного альфы должна была развиться другая реакция, но факт оставался фактом — Джин был раздражен и не собирался остывать.       — Хорошо. — Тэхен кивнул и задержал задумчивый взгляд в пока пустой тарелке. — У меня нет к тебе претензий, потому что я получил то, что хотел. И мне казалось, что у тебя то же самое.       Получил то, что хотел. Нет претензий. Давай пожмем друг другу руки. Всё это складывалось в какую-то разбойничью по отношению к самолюбию картину, размалеванную грязными в своих отвратительных оттенках красками. Джин не ожидал такого, пока Тэхен перестал смущаться и смотрел на него спокойно. Спокойно. На него смотрел спокойно Ким Тэхен, который до этого постоянно зубами пытался дотянуться до его глотки, чтобы вместе с кровью выпустить самоуважение или что-то еще, чем любой альфа дорожил. Был один вопрос, который очень хотелось задать. Так хотелось задать, что Джин сильнее сжал челюсть, чтобы случайно его не выпустить. Ты не хочешь еще? Ответ был очевиден.       — Я не надеялся на то, что ты кинешься меня целовать, но выкрутить тебе яйца… Да, я мечтал об этом с нашей первой встречи.       Джин откинулся на мягкую спинку кресла, агрессивно наблюдая за официантом, который выставил на стол какие-то закуски. Вообще неинтересно. Альфа любил вкусно поесть, но теперь, в присутствии за столом мятного раздражителя, понимал, что у него совершенно нет аппетита.       — Я так и думал.       — И ты… — Джин улыбнулся Тэхену так, чтобы его нельзя было заподозрить в планировании убийства с особой жестокостью — в конце концов, он был детективом, а не маньяком. — Готов со мной дружить?       — Если ты захочешь. — Мятный альфа пожал плечами. — Я завидую твоему актерскому успеху и был бы счастлив, если бы ты поделился со мной опытом — всё-таки у меня был большой перерыв, и пусть я намерен полностью оправдать доверие режиссера Чона… — Альфа посмотрел на Хосока преисполненным решительности взглядом. — Мне не помешает твоя помощь. В ответ, я готов помочь тебе, если вдруг тебе что-то понадобится.       Почему Джина тошнило от этой любезности? Потому что он привык думать, что всё это нужно только для того, чтобы подсластить яд и желчь, которыми, как и он, был наполнен другой альфа. А теперь другой альфа был наполнен зефирными пони и цветами.       — Кстати. — Тэхен взял что-то с блюда с закусками, заметив, что Хосок уже успел это попробовать. Что-то с рыбой и чем-то зеленым и красным — Джину до сих было неинтересно. — Помнишь, я говорил о гольфе? Не знаю, в курсе ли ты, но мой отец — большой поклонник фильмов твоего отца, и он был бы счастлив с ним познакомиться лично. Как и с моим партнером по съемкам. Поэтому, я бы хотел пригласить вас с господином Кимом старшим провести день в загородном гольф-клубе и закончить его ужином — там очень вкусно готовят.       То есть, до этого они выкручивали друг другу мозги и яйца, а теперь собирались провести семейный ужин? Заебись, как в этой ситуации выразился бы Юнги. Может, Джин нечаянно погрузился в летаргический сон, и Тэхен так успел по нему заскучать, что одумался? Он достиг дзена вчера? Просветления, после того как случайно по дороге домой обнаружил подходящий фикус?       — Мы с отцом никогда не играли в гольф.       Правила этой игры изменились и, прежде чем придумывать свои, нужно им следовать.       — Отец с удовольствием вас обучит. В технике нет ничего сложного, при том, что мы не выбираем чемпионские лунки. — Тэхен улыбался. Он никогда ему так не улыбался и… какого хуя?! — Если ты не зачерпнешь клюшкой травы и попадешь по мячику — уже молодец.       — В таком случае, я с удовольствием приму твое приглашение. Папа души в тебе не чает, поэтому тоже отпираться не будет. — Джин тоже улыбался, и ему удалось это настолько хорошо, что даже умудренный опытом Чон Хосок не заметил подвох. — Спасибо, Тэтэ. Я рад, что этим всё закончилось.       — То есть, вы теперь точно не сорвете съемки?       Медовый альфа нахмурился и, всё еще сомневаясь, стал переводить взгляд с одного актера на другого.       — Мы сорвали съемки один раз. Четыре года назад. Я сорвал, потому что на тот момент у меня не было никакого серьезного съемочного опыта, и я считал себя самым умным. — Джин вздохнул. — У Тэхена был опыт, но он поддался эмоциям. Мог бы проявить в этом случае профессионализм, а не характер, но он на тот момент исполнял главную роль и мог себе позволить всё, при том, что я был на втором плане, далеко позади.       Джин смотрел на Хосока, а затем, как будто невзначай, перевел взгляд на Тэхена, а у этого… очаровательного альфы была одна суперспособность — он умел делать абсолютно равнодушное ебало, которое прикрывало все его настоящие эмоции. Нет, ебало слишком грубо. Морда? Рыло? Рожа? Лицо. Красивое, для любого ракурса подходящее лицо. Разумеется.       — Служба пошла мне на пользу — я теперь лучше справляюсь со своим темпераментом и навсегда усвоил правила, которые действуют для актеров в период гона. — Тэхен прямо смотрел на Хосока. — Я больше не повторю ошибку и не стану пытаться выгнать кого-то из каста, пользуясь авторитетом. Тем более… — Он с теплом улыбнулся. — С тобой это вряд ли прокатит, режиссер Чон.       И всё? И никаких упоминаний о том, что Джин ошибся, что ему нужно было по-другому решать этот вопрос, что он задирал, оскорблял и вел себя как свинья последняя?!       — Я верю, Тэхен. И на самом деле счастлив, что мне снова выдастся возможность снять тебя. — Хосок ответил на тепло теплом, которое затем досталось Джину. — И с тобой, господин Ким. Потому что все твои работы — восторг.       — Спасибо. — Джин кивнул, но без энтузиазма. — Для меня честь работать с тобой.       — То есть, я могу готовить контракты?       — У меня до сих пор нет агента — только менеджер, который занимается моей рекламой.       — Для подписания контракта, а точнее, для того, чтобы проверить его на законность и приемлемость, тебе достаточно пригласить юриста. Если доверяешь мне, мы можем пригласить юриста от киностудии, которая будет обеспечивать съемки и с которой у Юнги, как у продюсера, заключен контракт. Как тебе будет удобно. — Хосок посмотрел на Джина. — Вас тоже касается, господин всемирный красавчик.       — Спасибо. — И вновь никакого энтузиазма, несмотря на то, что была сделана отсылка к его мировой славе. — У меня для этого есть отец.       — Вот и замечательно. И так как сценарий мы сможем обсудить только после подписания контрактов, поговорим о… — Хосок с хитрым прищуром смотрел на актеров. — Вашем съемочном опыте. И моем. Чтобы вы знали, чего ожидать, особенно, ты, Джинни.       Ладно, нужно заесть весь этот пиздец. Друзья. Кто бы мог подумать? Хотя… Не всё еще было потеряно.              

* * *

             — Он пригласил меня и моего отца в гольф-клуб, чтобы я и мой отец познакомились с его отцом.       Джин вертел в руках стакан с виски, пока его друг вертел в руках третью за вечер вешалку, укрытую брэндовым чехлом, логотип которого теперь отражался в высоком напольном зеркале. Омега вовсю готовился к свиданию, и его друг-альфа, который всё это время постоянно думал о чем-то, по капле выжимающем из него силы, вызвался ему помочь с выбором костюма. Именно костюма, потому что дресс-код, несмотря на повестку модного мероприятия, был классическим. Или официальным. В любом случае, отступления были возможны, в отличие от шорт или мини-юбки на крепких мужских бедрах.       Чимин тем временем обернулся и с недоверием посмотрел на друга, который впервые за полчаса выдал что-то не односложное.       — Что?       Омега, кажется, был удивлен этой новостью не меньше, чем альфа до этого, но в отличие от него не испытывал никаких изуродованных агрессией чувств.       — Что слышал. Пока ты будешь очаровывать нашего режиссера, мы с господином актером будем играть и ужинать, под бдительным присмотром пап.       — Вы собрались жениться? — Чимин выглядел и звучал серьезно, и даже если это была шутка, Джин не смог ее оценить. — Подожди, то есть это так работает?       Он отложил вешалку и взялся за свой виски.       — Я не надеялся, что после того, как схвачусь за его яйца, он захочет познакомить меня с папой.       Джин ухмыльнулся, пока Чимин уселся рядом с ним на диван и стал сосредоточеннее.       — Это особая техника? Есть шанс, что у господина Чона достаточно крепкие яйца, чтобы за такое он мне не въебал, а позвал знакомиться с папой?       — Чим, мне не смешно.       Услышав это, Чимин поднялся.       — Почему?       Он, оперативно осушив стакан, принялся расчехлять отложенный до этого костюм, из-под ресниц поглядывая на альфу, который погрузился в раздумья.       — Потому что это подозрительно. — Джин теперь думал, стоит ли упомянуть о том, что Тэхен получил то, что хотел, потому что Чимин обязательно найдет в этом объяснение всему происходящему. — Он сказал, что получил, то что хотел.       Наверное, если кто-то скажет это вслух, станет проще. Потому что альфа уже заебался отгонять от себя эту мысль, пытаясь опровергнуть или хотя бы заглушить ее тысячей других.       — То есть, он всё это время… — Чимин аккуратно снял с вешалки укороченный пиджак, повесив его на мягкую спинку дивана, и теперь освобождал брюки. — Мечтал о том, чтобы ты подержался за его яйца?       — Я думаю, он имел в виду поцелуй.       — Я думаю, ты теперь такой грустный, потому что надеялся на продолжение.       — Пока ты думаешь, я всё больше убеждаюсь в том, что тебе не удастся произвести на Хоби то впечатление, на которое ты надеешься.       Альфа поднял блестящие раздражением глаза на омегу, который уже стянул с себя шорты. Он не стеснялся, а теперь вновь убедился в том, что в дружбе с альфами была оборотная сторона, обратный эффект, и он не обиделся только потому, что знал, что за Джина говорило его задетое самолюбие.       — Просто признай, что такие яркие эмоции, которые вы испытываете друг к другу, не могут взяться из нихуя, как точно бы подметил Мин. — Чимин сделал паузу, а потом начал осторожно забираться в отутюженные штанины. — И в нихуя пропасть. Запах или чувства — в любом случае, это не проходит по щелчку, особенно, запах.       А вот это было резонно, и Джин немного рассеянно, уже задумавшись, поднес к губам стакан, пока Чимин выпрямился и начал застегивать пояс. Сидело как влитое. Мама знала толк и его размер.       — Как сзади?       Омега покрутился перед другом.       — Хочется вцепиться зубами и не отпускать.       Между ними никогда не было ничего сексуального, но Джин не мог не признать, что у Чимина была самая круглая задница из всех, которые могли быть приделаны к мужскому телу. У Тэхена… Альфа прикрыл глаза и начал мысленно считать до десяти, старательно отгоняя от себя навязчивые… Выдох. И еще выдох…       — Спасибо. — Чимин не заметил его внутреннюю борьбу, принявшись теперь за пиджак, который собирался примерить прямо на футболку. — И насчет Тэхена. Есть вариант, что он принял твое покушение на его яйца за категорический отказ и решил с тобой хотя бы подружиться.       — Ты хочешь меня утешить.       Услышав это, омега резко и в недоумении повернулся, успев оказаться только в одном рукаве.       — То есть, тебе нужно утешение? То есть, ты переживаешь по этому поводу?       Джин мысленно выругался. Проницательность омег не была шуткой, как не была шуткой тупость уязвленных альф.       — Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что мы будем друзьями.       — А ты вообще хочешь с ним дружить?       Чимин, закончив с костюмом, с самым серьезным видом принялся оглядывать себя в зеркало, сосредоточенно прислушиваясь, чтобы не пропустить ответ друга.       — Хочу.       Джин соврал, не задумываясь. Потому что для отказа от дружбы нужны веские основания, которых у него, после объяснения с Тэхеном при режиссере Чоне, не осталось. Единственное, подходящее — альфа хотел чего-то больше, но… Альфа не хотел. По крайней мере, не тогда, когда другой альфа настаивал на дружбе. Вообще, такие чувства всегда были сложными и при этом тонкими — мама Джина была альфой и их брак с отцом закончился… просто закончился. Между альфой и омегой — только чувства и запах, потому что характеры дополняют друг друга, а не перебивают. Между альфами… всегда много но, и любовь чаще всего строится вопреки, что менее надежно обычного человеческого взаимопонимания. Нет, бывают исключения, но… Джина терзали теперь только мысли, плод его собственного воображения, которое к другому альфе не имел никакого отношения. Или имело.       — Бордо или пурпур?       Чимин, судя по горящему взгляду, уже определился, пока Джин… Ему тоже пора было определиться.                     

* * *

             Джин быстро понял, почему Чимин так боялся знакомиться со старшим Кимом, который по совместительству уже четыре года был комиссаром, отдав службе в полиции в общей сложности тридцать пять лет. Во-первых, внешний вид. Ким Джехен был почти на голову выше Тэхена, Джина и на полголовы выше Ким Соджуна. Он был широким, плотным, надежно слепленным из свинцовых мышц, и у режиссера и его сына-актера, не сговариваясь, появилась одна мысль на двоих — комиссару не нужен бронежилет, от него и так отрикошетит. Очень коротко остриженные черные волосы, плоское грубое лицо — они совсем не были похожи с Тэхеном; проницательные, блестяще черные глаза, которые смотрели так, как светит направленная тебе в лицо в допросной лампа. И он не улыбался. С сыном его роднили опущенные уголки губ, из-за которых казалось, что комиссар был очень недоволен и буквально всем.       Он был вежливым, внимательным, тщательно вымеряя предложения и басом выпуская заранее отсчитанные слова. И недовольным. Это ощущение не покидало и из-за этого атмосфера за столом, накрытым кофе и мини-сэндвичами, казалась напряженной. Джин сразу принялся за этот очаровательный перекус, чтобы скрыть свое смятение. Как и Тэхен, который с интересом поглядывал за разговором отца и его любимого режиссера. А комиссар на самом деле был большим ценителем фильмов Ким Соджуна, который очень внимательно слушал… рапорт по поводу своего творчества. И вдруг случилось непоправимое.       — В полицейских сводках я разбираюсь лучше, чем в искусстве.       Альфа улыбнулся смущенно и немного виновато. Улыбнулся. То есть, этот мимический жест входил в его базовую комплектацию, и Тэхен тоже улыбнулся вслед за отцом, когда увидел, как вытянулось от удивления лицо Джина, с набитыми щеками. Ким Соджун тут же оживился.       — Искусство не понимают — его чувствуют, и, судя по тому, что я от вас услышал — вы с этим прекрасно справились. — Режиссер с искренним теплом улыбался, пока комиссар только пробасил что-то под нос и махнул рукой. — Я вот точно ничего не смогу понять в полицейских сводках.       — Их лучше не пытаться прочувствовать.       Улыбка исчезла, и всё бы ничего, если бы разговор теперь не зашел о Джине. И Джин напрягся. И стал, вспомнив опыт службы, рапортовать о своих успехах, отвечая на вопросы. Это был самый лучший момент для Тэхена над ним немного поглумиться, но мятный альфа смотрел на него с пониманием и, кажется, готов был взять за руку, чтобы поддержать. И это напрягало. И поэтому комиссар перестал казаться таким уж страшным.       — Впечатляет, Джин. Уверен, отец тобой очень гордится, и у него для этого есть самые веские основания.       Похвала была серьезной, искренней, и Джин улыбнулся, с удивлением заметив и на лице комиссара улыбку.       — Тэхен рассказывал, что вы однажды уже снимались вместе.       — Да. — Джин кивнул. — Правда, тот опыт вряд ли можно назвать удачным.       — А что такое? — Комиссар выразительно удивился — оказывается, его лицо умело двигаться, и это обнадеживало.       — Мы не сошлись характерами, и мне пришлось покинуть… актерский состав.       — Да, из-за меня. Я повел себя как хам.       Нет, это уже было не смешно, и Джин, вместо того, чтобы умилиться самокритике и сознательности Тэхена, нахмурился, как будто вместо признания, тот достал при нем пистолет.       — И с каких пор на работе ты ведешь себя как хам?       Тон, взгляд и выражение лица отца не обещали сыну ничего приятного, но Тэхен был абсолютно спокоен.       — Это было до того, как я поступил на службу. И тогда у меня был гон, который я не смог провести так, как подобает ответственному альфе.       Комиссар задержал на нем взгляд, а затем перевел его на Джина.       — Вы уладили этот вопрос? Или…       — Да. Никаких обид не осталось.       В другое время Джин бы обязательно съязвил, но не теперь, когда мог примерно представить, с чем рисковал столкнуться его заклятый друг. Пусть он и был спокоен в присутствии отца, что говорило о том, что он принимал его строгость и власть и, возможно, умел с ней справляться, но… Откуда в Джине такое великодушие?..       — Тэхен, кстати, и во время службы не забывал о том, что актер. — Это было сказано без тени сарказма, и спустя минуту комиссар протянул Ким Соджуну телефон, жестом показав, что сидящий рядом Джин может присоединиться. — Учебный фильм — освобождение заложников, и Тэхен, как отличившийся во время обучения и тренировочных боев, руководил операцией. Был командиром подразделения.       В голосе Джехена слышалась отцовская гордость, пока его телефон не издавал ни звука — очевидно, то, что говорилось в кадре или за ним, не должно было предназначаться непосвященным в таинство военно-полицейского дела. Планы были общими, но взгляд Джина сам собой фокусировался на Тэхене. В форме, в бронежилете он совсем не был похож на того Ким Тэхена, которого он знал. Вот он склонился над каким-то планом и отдавал какие-то указания, тыкая пальцем то в бумагу, то в кого-то из окружения, смотря исподлобья. Это было… сильно. Джин невольно затаил дыхание, наблюдая за тем, что происходило на экране.       После распоряжений, Тэхен выпрямился и направился вслед за остальными спецназовцами к огромной машине. В следующий момент, когда Джин смог его различить по специальной нашивке, он появился уже в шлеме и маске, с винтовкой наперевес. Активно жестикулировал, продолжая отдавать приказы, а потом в сопровождении двух солдат двинулся, низко пригибаясь к земле, к двухэтажному зданию. Ненадолго в уме всплыл вопрос, как это снимали, но он очень быстро исчез, потому что то, что Джин видел захватило воображение. И он не замечал, что тот самый командир, за которым он, раскрыв рот, наблюдал, теперь смотрел на него, сидя напротив.       Всё, случилось так быстро, что когда Джин обратил внимание на таймер в углу кадра, отсчитывающий длительность операции, он показывал две минуты и сорок четыре секунды. Четыре подставных террориста лежали на земле лицом вниз, рядом с подставными и непострадавшими заложниками находились опустившие винтовки спецназовцы и Тэхен, к которому подошли двое и… Наверное, они отдавали рапорт. Кадр сменился, и вот доблестный командир, в маске, но без шлема, вновь оказался в объективе камеры, уже один. Наверное, он что-то рассказывал, что-то, что могло пригодиться тем, кто должен был по этому фильму учиться, но Джин был сфокусирован только на его глазах. Понятно, почему его так любили снимать, и дело было не в яркой, со всех сторон красивой фактуре. Сила. Что-то из области природного магнетизма, подчиненного его естественному статусу. Такое либо есть, либо нет, как талант.       — Тэхен, это потрясающе.       Ким Соджун, отдавая телефон Джехену, обращался к Тэхену, и в его голосе и взгляде было неподдельное восхищение, заставившее мятного альфу очаровательно смутиться.       — Я постоянно получал самые положительные отзывы о его службе, которые отражались в рапортах и наградных листах — у Тэхена их скопилось немало. — И вновь комиссар по-военному чеканил слова, правда, с оттенком некоторой обреченности. — У него были все задатки для продолжения службы в элитном подразделении военной полиции, в который он прошел отбор с первого раза.       И молчание, которое осмелился прервать только режиссер Ким.       — Справедливости ради, у Тэхена также имеются все задатки для головокружительной актерской карьеры, и здесь не должны решать родительские амбиции. — Это было смелое заявление, но Ким Джехен, кажется, не собирался вступать по этому поводу в конфликт, пусть и потемнел немного. — Я бы тоже предпочел, чтобы мой единственный сын стал режиссером, как его отец, дед, прадед, но… Он сделал свой выбор, а я его поддержал. И поступил правильно.       — Моя жена тоже постоянно напоминает мне, что я поступил правильно, когда позволил Тэхену оставить службу. — Джехен закатил глаза. — Надеюсь, что мой сын сможет добиться такого же признания, какого добился ты, Джин.       — Думаю, у меня лучше получилось бы в спецназе. — Тэхен поднялся. — Там клюшки простаивают. Может, стоит их уже расчехлить?       — Да! — Ким Джехен поддержал его предложение и быстро допил кофе, прежде чем выйти из-за стола. — Гольф отлично помогает справляться с эмоциональным напряжением, так что, это полезный навык. Особенно, для нас, альф.       Джин встал последним и его дождался только отец, потому что комиссар с сыном отправились к уже оборудованному для игры полю, чтобы всё подготовить.       — Как тебе учебный фильм?       Отец взял Джина под локоть, как делал всегда, и направил вслед за альфами, неторопливо.       — Интересно, как они смогли всё это снять.       — Настолько интересно, что ты смотрел с открытым ртом?       Услышав это, Джин резко повернулся к отцу, который сочувственно улыбался.       — Я всё понимаю. — Ким Соджун ласково улыбался. — Я тоже засмотрелся. Захотелось снять его в этом амплуа, но это не мой жанр.       — Тоже? С чего ты взял, что я…       — Так, начнем с азов.       Джин не успел закончить вопрос, потому что они уже поравнялись с вооружившимся клюшкой Ким Джехеном, пока его сын расположился на почтительном расстоянии в стороне. Засмотрелся. Ну, разумеется. И как будто услышав его мысленное ехидство, мятный альфа посмотрел на Джина. Как будто случайно, но за этим взглядом точно были какие-то мысли, которые точно не понравились бы Джину. А Джин всё-таки… с удовольствием бы скачал себе этот учебный фильм. В котором Ким Тэхен был бравым командиром, а не самоуверенным, заносчивым альфой. Он точно что-то задумал. Тактика. Стратегия. Кажется, он успел за время службы в этом отличиться.              

* * *

      — На самом деле, в игре в гольф нет ничего сложного, если между тобой и лункой нет других препятствий, кроме травы. — Джехен протянул руку, приглашая Соджуна и Джина, которым выдали клюшки, пройти к точке, с которой они оба начнут свой путь в большой гольф или, для начала, к первой лунке. — Мы играем ради удовольствия, поэтому всё будет предельно просто и на отработку базовых ударов. Чип. — Он установил мячик и сделал замах, после которого мячик оторвался от газона и, пролетев недолго и низко, вновь опустился на траву, покатившись по ней. — И питч. Но это сложнее. — Он взял второй мячик, и теперь замах как будто отличался, а мячик, высоко подлетев, упал на траву и остановился. — Просто чтобы была видна разница.       — Чип — низко летит и катится, а питч — высоко летит и падает.       Кажется, Ким Соджун был уже заинтригован и преисполнен азартом, что вызвала у комиссара третью за всё это время улыбку. А Джин пока наблюдал за Тэхеном, который стоял в десяти шагах, рядом с флажком, загоняя мячик в лунку, доставая его и продолжая. Почему он не присоединялся?       — Всё дело в замахе, но сначала стойка.       Ким Джехен стал одновременно демонстрировать и объяснять, пока Джин пытался придумать, почему пока отец взял на себя роль инструктора, сын, всё это затеявший, держался в стороне.       — Это как в баскетболе. — Соджун поставил ноги на ширине плеч и стал пружинить колени, как показывал комиссар.       — Точно! Это помогает лучше контролировать тело, потому что слишком напряженная статика мешает динамике. — Джехен повернулся к Джину. — Всё понятно?       — А почему Тэхен не участвует?       Комиссар как будто только теперь заметил отсутствие сына, но быстро обнаружил его у лунки.       — Тэхен! — После такого зычного баса где-то точно разлетелись птицы, а Тэхен просто повернулся к ним. — Не хочешь помочь?       — Ты лучший учитель. Я буду только мешать.       И он вернулся к своему делу, пока Джехен, смирившись с тем, что он будет единственным инструктором, вернулся к объяснению. Интересно… И стало еще интереснее, когда комиссар Ким встал позади режиссера Кима, обхватил его руки чуть повыше запястий и стал имитировать замах, при этом снабжая действия объяснениями. Это было близко, но так как оба альфы были захвачены процессом… Близко. Достаточно, чтобы почувствовать запах. С возрастом насыщенность запаха постепенно снижается, и старшие альфы в таком положении вряд ли слишком мешали друг другу. Различали, но не…       — Твой папа занят, а мне не терпится попробовать.       Джин решительно направился к Тэхену, который даже головы не поднял, выверено точно закатив мячик по траве в лунку.       — Я не умею объяснять так, чтобы было понятно.       Джин повернулся, заметив, что теперь Джехен не держал отца, но держался близко, подправляя движения грамотными указаниями.       — Я не могу понять, как надо замахиваться.       — Тэхен! — Перечный альфа дернулся от неожиданности, еще не успев привыкнуть к командному голосу комиссара, который теперь контролировал не только его отца. — Хватит стоять — займись делом. Помоги Джину.       Убедительно приказной тон, в ответ на который Тэхен закатил глаза. Хм… Признался, что хам, не боясь гнева строгого родителя, но теперь гримасничал, когда его просто настойчиво попросили помочь…       — Ты боишься подойти ко мне? — Джин вертел в руках клюшку, пока Тэхен нагнулся над лункой и достал мячик. — Я не буду драться — мы же друзья.       — Отец учил меня, маму, своих друзей, а я никого не учил. — Альфа виновато улыбнулся. — Не получится.       — Командовать целым подразделением получилось, а научить новичка бить по мячику не получится?       — Я заметил, что тебе понравился фильм.       Так, а вот это было ближе к истине, и Джин улыбнулся.       — Не буду обманывать — я остался под впечатлением.       — Рад, что тебе понравилось. Вообще, изначально кинопоказа в программе не было, но отец никогда не упускает возможности похвастаться моими маленькими достижениями.       — Ты скромничаешь, Тэтэ.       — Смотри и учись.       И Тэхен стал объяснять технику, показывать её на своем примере, но у Джина, как назло, руки вдруг начали расти не из плеч, а пониже, из-за чего центр тяжести неудобно сместился, и вообще ничего не получалось. Не получалось настолько, что Тэхен начал раздражаться.       — Я понимаю, что ты новичок, но…       Он наблюдал за очередной неудавшейся попыткой, после которой Джин добыл из газона немного дерна. Это было против правил, и у мятного альфа не осталось другого выбора.       — Ты слишком напрягаешь руку. Кисть подвижнее.       Тэхен подошел к Джину сзади, примерно так, как сделал его отец до этого, и взялся за его руки, пока мимо пролетел мячик — кажется, у режиссера начало получаться. Пока его сыну повеяло мятой. Солнце пряталось за тучами, но воздух всё равно успел прогреться настолько, чтобы Джин порадовался этой внезапной свежести, изнутри, через легкие его холодившей. Как будто в зной подставить лицо прохладному ветру, и захотелось прикрыть глаза.       Тем более, что его учитель молчал, пока волосы на затылке Джина зашевелились. Не от страха, а от того, что Тэхен вдыхал и выдыхал ртом, причем делал это достаточно шумно, как будто ему не хватало воздуха.       Вот и разгадка. Всё тайное в один миг стало явным.       — У тебя нос заложен? — Джин улыбался торжествующе, наконец, сумев добраться до истины, но Тэхен не мог это увидеть и оценить.       — Да, и тебе лучше не подходить близко, чтобы не заразиться.       Мятный альфа уже отпустил его и готовился отступить, наконец, найдя для этого весомый повод.       — Всё это время дышал нормально, а теперь вдруг заболел.       — Намеренно следил за мной или просто не мог оторвать взгляд?       У Джина было ощущение, как будто он, после долгой-долгой поездки, наконец, вернулся домой. Не то, чтобы он получал удовольствие от пассивной агрессии и раздражения в мягко стелющем низком голосе, просто теперь Джин чувствовал себя увереннее. Ничего не изменилось.       — Мы же друзья, Тэтэ. — Перечный альфа, в запахе которого уже опасно начала выделяться пряно подслащивающая перец гвоздика, перехватил клюшку и повернулся к Тэхену. — Подойди, не бойся.       Ох, этот взгляд… Как будто Джин теперь был бессовестным подставным террористом, который не желал без игрушечного боя сдаваться бравому командиру. Тэхен знал, что был в опасности, потому что легко оставаться безучастным, когда ты находишься на расстоянии вытянутой руки, но стоит только подойти ближе и вдохнуть… Запах Джина без осечек пробуждал в нем самый естественный инстинкт альфы — обладать: манил своей сложной, с первого вздоха не уловимой сладостью, и занимал мысли, обещая незабываемое удовольствие. Но этот же запах постоянно и очень чувствительно задевал второй, присущий любому альфе инстинкт — победить, когда перед тобой соперник, а остаться в живых может только один из вас. Но нельзя победить, когда легкие заполняются… Он, наверняка, постепенно будет становиться только слаще. Был единственный шанс.       — Тебе так нравится, когда к тебе сзади прижимаются другие альфы? — Тэхен удивленно выгнул бровь и скрестил на груди руки, вглядываясь в лицо Джина. А тот агрессивно передернул плечами и поднял клюшку так, как будто ею собирался обороняться. Или нападать. — Обычно у альф наоборот, хотя это, наверное, у нормальных альф.       Джин смотрел на него прямо, уничижающе спокойно, а потом вдруг вытянул шею.       — Господин комиссар! Ваш сын отказывается меня обучать.       — Тэхен, в чем дело?       Джин уже думал, как бы подружиться с комиссаром, чтобы взять у него уроки дрессировки. Тэхен сразу сник. Это была его идея, его друг, и теперь отлынивать от своих дружеских обязанностей, при том, что до этого при отце захлебывался восторгом от этой идеи… Джин оказался хуже, чем он о нем думал изначально.       — Ноги чуть пошире.       Мята вновь была за спиной, и на этот раз Тэхен не нежничал и взял его в тиски. С силой сжал руки Джина и при этом еще бесцеремонно носком мягкой летней туфли несколько раз ударил его по голени, для убедительности озвученного указания.       — Понежнее.       Джин зашипел, пытаясь снять с плеч слишком сильное давление, но оно только усилились, и Тэхен перехватил чужие запястья, а потом дернул альфу к себе, прижав к груди.       — Ты для этого разыгрывал криворукого идиота? Чтобы пообжиматься? Признайся, Джинни.       Мята была едкой, острой, раздражающей нос, но стоило только Джину чуть наклонить голову, сразу преобразилась, украсившись сладкими нюансами и гурманскими подробностями. Тэхен был раздражен и, занятый жестокими по тону остротами, вынужден был вдохнуть. И он сразу ответил. Пока они пытались друг друга укусить, их запахи, кажется, прокладывали дорогу другим инстинктам. Джин стал мягче и перестал сопротивляться. Он так долго размышлял о неприятном и, как оказалось, ненужном, что теперь, когда всё это оказалось зря и ничего не изменилось, захотел расслабиться. Ему было проще — у него под носом не было источника запаха, как у Тэхена, которому хотелось в него уткнуться. Он злился из-за удавшейся провокации, но голова кружилась не от злости.       — Я не хочу с тобой дружить.       Джин сказал это почти шепотом.       — Нравится быть врагами? Или как ты называешь это — конкурентами.       Тэхен не хотел сдаваться, упирался из последних сил, но его нос жил, кажется, отдельно от него, застремившись к длинной, нагревшейся от впечатлений шее. Потому что на ней проступил розовый румянец, а у господина Кима младшего была удивительная способность — у него краснели не щеки. А еще у него, кажется, была мягкая гладкая кожа и…       — Нет.       — Чего же ты хочешь?       Взволнованный выдох был слишком близко, слишком этой близостью волновал, и Джин всё-таки открыл глаза. Поиграли и хватит. Вернули всё, как было, и достаточно. Пообжимались и… Он напрягся, пытаясь развести по сторонам удерживающие его руки, но Тэхен был сильнее. Не намного, но Джину пришлось попыхтеть, и он не заметил, когда к его шее прижались губы. Заметил мгновением после. Как при ударе током, когда сначала доходит до закоротивших нервных окончаний, а потом только до остальной нервной системы. У него была чувствительная шея, и такое обычно называли эрогенной зоной.       — Отпусти меня.       Иначе, придется запрокинуть голову и вновь позволить себе расслабиться, чтобы насладиться… Скорее всего, Тэхен умел целовать так же убедительно, как и отдавать приказы.       — Ты же этого хотел. Не ври. Иначе я остановлюсь.       В Джине боролись два демона. Один плаксиво уговаривал его замереть и дать другим полакомиться этой внезапной нежностью, которая расползалась по коже губами и… Пришлось выдохнуть окончание мысли. Второй демон требовал наказать за наглость и, желательно, немного покалечить. Хотя… Кажется, был еще третий, который жаждал отнять чувственную инициативу и показать, на что был способен он. Этот по итогу оказался самым сильным, но Джин был сильнее, пока Тэхен, уже не стесняясь, пустил в ход язык. Влажный след, холод впитавшейся в кожу мяты, горячее придыхание, и все ощущения сразу стали тоньше, слаще и глубже волновать на этом слишком чувствительном контрасте. Вкусно, но…       — Лижешься, как собака.       Воспользовавшись тем, что Тэхен отвлекся на его талантливо пренебрежительный тон, Джин сделал небольшой замах, и мячик метнулся вверх.       — Апорт, Тэтэ.       Джин качнулся вперед, когда мятный альфа его оттолкнул. Не так, чтобы он упал, но достаточно для того, чтобы он понял, что так лучше не разговаривать.       — Ты что, уже обиделся? Подожди, я не закончил!       Это прозвучало уже Тэхену в спину, и Джин, окрыленный тем, как всё разрешилось, вернулся к старшим альфам, которые были поглощены гольфом. Как и полагалось взрослым людям, которые собрались именно для игры в гольф. Джин и Тэхен, как показала практика, взрослыми людьми не были. Тэхен пытался быть умнее, но в тайне всё равно надеялся на то, что Джин долго не продержится на любезности и вновь перейдет к провокациям. Теперь пришла очередь Тэхена. В спорах ведь рождается истина. А что насчет чувств?..