Горячо. Горячее. Два альфы

      Конечно, когда Чимин описывал запах Тэхена, он поскромничал. И пожадничал. Потому что на самом деле у этого альфы был выдающийся запах. Выдающийся в том смысле, что он выделял его из всех альф, с которыми омеге приходилось иметь дела. Нет, Чимин на самом деле любил и терпкость, и чрезмерную приторность (потому что у альф она всегда уравновешивалась благородной горечью), но Тэхен пах свежо. Чисто. В его запахе преобладала мята, которая с одного только вздоха приятно охлаждала. Иногда к ней добавлялись цветы, иногда он пах газировкой, где мята смешивается со льдом и самым вкусным сиропом… Возможно, в его запахе был и ментол, и еще что-то похожее, но суть была ясна.       — Кабан.       Омега ухмыльнулся, а потом схватился за проглядывающий из-под футболки бицепс, который Тэхен для наглядности напряг. Он невоспитанно положил локти на стол, но Чимину было всё равно, пока его гости не начинали бить посуду. Даже если он этих гостей не звал, но при этом был рад видеть.       — Сдулся. — Альфа осмотрел себя. — Но мне так больше нравится, хотя отец называет это теряешь форму.       — Просто он до сих пор не смирился, что ты остался актером, а не спецназовцем. — Чимин ухмыльнулся, а потом подпер голову двумя руками и с самым мечтательным видом уставился на своего друга. Это была ловушка. — Почему не сказал, что будешь сниматься у Чон Хосока?       Тэхен в ловушку попался, но лишь потому, что он просто забыл рассказать, без каких-либо задних мыслей.       — Мин Юнги так сильно хотел тебя закопать, что я решил, что вы друзья, и он сам тебе всё расскажет. — До этого круглые от раскаяния глаза альфы сузились. — Ну, или второй твой друг.       — О! — Чимин выпрямился. — Кстати о Джине. Вы подружились?       Это была часть плана — сделать вид, что омега ни о чем не знал, потому что успел получить только сухие факты — снимаются вместе, за деньги Юнги и остальное. И эта часть плана… Нельзя было сказать, что она сработала, потому что альфа смотрел на него не растерянно, а что-то подозревая. А если тебя подозревает бывший спецназовец, который успел отличиться на службе…       — Конечно. — Тэхен откинулся, положив локоть на спинку стула. — И для меня честь стоять в одном кадре с таким замечательным актером.       Альфа спокойно улыбался — просто чуть приподнял обычно опущенные уголки губ, пока омега пытался сообразить, что дальше. Он не надеялся, что его друг станет так откровенно врать. Оперативная проверка?       — Ладно. Юнги поручил мне узнать, из-за чего у вас конфликт, и не спустите ли вы его денежки своим непрофессионализмом в пизду. Ну, или в другое место, я не знаю.       Судя по тому, как изменилось лицо Тэхена, а точнее — стало до невыносимого безучастным (отчего казалось злым), он понял всё с самого начала. Ну, возможно, тем лучше. Или Чимин уже успел с треском проебаться, и на господина Чона будет только грустно дрочить в одну ладошку, второй умываясь слезами.       — Если он не будет меня цеплять, мы сработаемся. Первым я на конфликт не пойду.       Звучало достаточно убедительно, но омега всё равно недоверчиво скривился.       — Четыре года прошло, Тэтэ. Я там был, я видел, что это было с обеих сторон больно и обидно, но чтобы настолько…       Вот теперь альфа удивился агрессивно и уже было открыл рот, чтобы возразить (Чимин держал в уме, что когда-то они чуть не поцеловались), но…       — Ты можешь сказать это своему другу, любому из двух. И мы, кажется, однажды договорились не обсуждать Джина, потому что ты пообещал не обсуждать меня с ним.       — Я и не обсуждал. — И Джин никогда не говорил о тебе. — Просто теперь вы работаете вместе, и от этого зависит…       — Я всё сказал. Если у господина продюсера есть сомнения — я могу от роли отказаться.       Они даже говорили одинаково и одинаково в этот момент выглядели. Долбанная альфачья гордость.       — Мне кажется, вам просто по кайфу делать из своих отношений тайну, над которой непосвященные ломают головы, пока вы в стороне подхихикиваете в кулачок. Это маркетинг?       Чимин с подозрением сузил глаза, придвинувшись к столу. Задумывалось как шутка, но Тэхен, который шутки обычно понимал, смеяться не собирался.       — Просто я сам не знаю, что это. Вот и всё. И для меня было таким же сюрпризом, что спустя столько лет, он продолжил меня цеплять.       — Ты не остался в долгу — не накидывай пуха. — Омега теперь тщательно пытался скрыть свою заинтересованность в продолжении этой темы, чтобы альфа вдруг не соскочил.       — Он провоцирует — я отвечаю. Так природой устроено. — Тэхен почти беззаботно пожал плечами — после армии он стал шире. А Джин и без армии был широкий. А Чимин был узким. И до сих пор надеялся, что Чон Хосок сможет это оценить. — Это срабатывает на уровне инстинкта. Зап…       Альфа неожиданно запнулся, и омега не успел сдержаться, от нетерпения вытянув шею. Запаха. Он хотел сказать запаха, но осекся. Почему?       — Вы же постоянно заклеенные ходите? Причем здесь запах?       Тэхен был растерян, пока Чимин понял, что они подобрались к главному. Джин наврал, что не знает, чем пахнет его заклятый друг, пока сам чуть не лопнул, когда омега его поносил. А Тэхен теперь был слишком нервным для стандартного альфачьего От него несет за километр. Запахи на самом деле выступали провоцирующим фактором, неважно, собирались вы потрахаться или подраться. Но что-то тут было нечисто…       — А причем здесь ты, дружок?       Чимин даже замер, пока альфа придвинулся к столу и сцепил перед собой руки. Улыбался, но было в этом что-то от оскала, а не от детской непосредственности.       — Юнги сказал, что вы чуть не поцеловались. Точнее, что ты, оказывается, когда-то надеялся на поцелуй, который так и не получил. Я просто… — Чимин никогда не был из робкого десятка, и если дело не рисковало дойти до драки, мог противостоять. Но он до этого друга таким не видел. — В ахуе от того, что ничего не знаю.       Тэхен смягчился. По крайней мере, от него перестало нести пассивной агрессией.       — Он хотел меня поцеловать, но в последний момент передумал. Да, было такое.       — То есть, ты тоже этого хотел?       Теперь пришла очередь омеги улыбаться, торжествующе, потому что альфа понял, что выбрал неправильную формулировку.       — Если бы я хотел, я бы взял.       Блять, аргумент, и Тэхен вернул себе контроль над ситуацией.       — Может, ты… испугался?       Чимин задал этот вопрос слишком осторожно, чтобы Тэхен воспринял его всерьез. И альфа рассмеялся. Без злорадства и другого — ему было весело.       — Да, я испугался. Остановимся на этом варианте.       Опять тупик. Он теперь пойдет в отрицание, и при этом будет со всем соглашаться, чтобы было понятно, как ему всё равно и всё такое, хотя на самом деле ему наверняка совсем не всё равно, и если копнуть глубже, там, вполне возможно, такое…       — Ты кого-то ждешь?       Чимин дернулся, не заметив, насколько глубоко погрузился сам. В свои мысли.       — В смысле?       Омега так искренне удивился, что альфа улыбнулся.       — В дверь звонят. Открыть?       Вот это был Тэхен, которого Чимин знал, и Чимин, незаметно для себя, с облегчением выдохнул. Так было приятнее, и он огляделся, как будто ответ на прозвучавший вопрос был где-то поблизости.       — Открой и скажи, что меня нет. Я хуй знает, кого могло принести.       Чимин на самом деле не ждал гостей, а Тэхену было любопытно. Плюс он, наконец, получил возможность сбежать от неудобных вопросов, которые каждый раз заставляли его возвращаться к задетой гордости.       — Сюрприиииии…       Джин застыл как вкопанный с поднятыми пакетами, в которых, судя по фирменному логотипу, была жареная курица. И Тэхен застыл. Они оба теперь были лягушками, и спасти их мог только…       — Ну, кто там?       Чимин, который появился в небольшой прихожей и очень хмуро и даже угрюмо выглядывал из-за спины альфы.       — Джин?!       Счастливый случай? Его знакомство с господином Чоном было предопределено судьбой, и поэтому он теперь получил возможность вновь стать свидетелем… Разгадки.       — Я… — Альфа опустил пакеты и глаза. — Думал, ты один. Ты говорил, что у тебя нет планов, и…       Тэхен ожил. Как акула, которая почувствовала кровь и заработала хвостом с большим энтузиазмом. Только он почуял растерянность другого альфы, который теперь почти не пах.       — Проходи. — Чимин отпихнул Тэхена с дороги, взялся за плечи Джина и втянул его в квартиру. — Ты знал, что я люблю тебя?       — Не хочу мешать.       — Не пущу!       Чимин, изогнувшись в немыслимой позе, добрался до ручки и неловко, с громким стуком закрыл дверь, отрезав альфе все пути для отступления. И на всякий случай забрал пакеты, если вдруг Джин его победит и сможет выбраться.       — Я пойду.       Джин на самом деле не собирался сдаваться и тем более оставаться, но…       — Всего доброго. Спасибо за курицу.       Если бы это было кино, здесь должен был начаться крупный план. Джин очень медленно перевел взгляд на Тэхена, который улыбался самым гадким образом. И вопрос был не в том, что они теперь делили общество одного омеги — Чимин вообще не обольщался на этот счет. Это было их личное противостояние, длинной в четыре года, и теперь омега как будто вернулся в прошлое. Страшный Джин, бесстрашный в своей провокации Тэхен, и если они сцепятся…       — Выпить есть?       Джин начал разуваться, быстро стянув джинсовую куртку. Нет, всё-таки встреча с режиссером Чоном была предначертана омеге судьбой, и на этой мысли Чимин начал пакетами выталкивать Тэхена в сторону кухни, чтобы тот всё не испортил.       — Виски. И можешь остаться на ночь.       Мятный альфа не мог до конца определиться с тем, чего он хотел больше: чтобы Джин ушел, поджав хвост, или остался, этот хвост распустив. Он смог только очень искренне возмутиться, уставившись на Чимина, которому, вообще-то, тоже был другом, и здесь не работало, что они с Джином познакомились раньше — отрыв был всего в пару дней.       — А я?       — У меня три дивана — не подеретесь.       И омега пожал плечами, а потом принялся выставлять из пакетов фирменные пластиковые контейнеры, возбуждающие аппетит даже из-под закрытых крышек. Почему эволюция не изобрела альф, которые пахли бы как жареные в хрустящей панировке куриные бедра, сверху политые остро-сладким соусом…       — Как ты вообще здесь оказался?       Джин выбрал помочь Чимину и не смотреть на Тэхена, который расположился напротив, за тем же столом.       — Он бегает. Армейская привычка. Вместо дрочки. — Омега взял слово, и Джин посмотрел сначала на него, а потом на другого альфу, который усмехнулся, но спорить не стал. — Это была шутка. Всё, что до вместо дрочки, но он всё же в спортивном костюме. — Чимин был поглощен едой, которую в скором времени должен был поглотить сам, и на этой мысли у него потекли слюни. — Я пытался бегать вместе с ним, но у него слишком длинные ноги. Пока он марафонит, мне приходиться развивать спринтерскую скорость.       Омега обреченно вздохнул, уже готовый утешиться курицей, а Джин вновь поднял глаза на Тэхена, который следил за тем, как Чимин начал перекладывать содержимое контейнеров на тарелки. И вот глаза двух альф встретились, пока где-то вдалеке послышались громовые раскаты. Омега наблюдал за ними из-под ресниц, незаметно, но ему не нужно было смотреть, чтобы чувствовать напряжение. Возможно, сексуальное. Возможно, это всё изначально было игрой воспаленного воображения (причем не только его), но теперь Чимин не сомневался — у альф была одна история на двоих.       — Беги домой, а?       Джин первым прервал молчание и улыбнулся с приторной нежностью, которая могла вызвать только раздражение, а не трепетные чувства. Интересно, зачем он вообще пришел? Нет, Чимин всегда был только за, но это было какое-то странное стечение обстоятельств… Как будто всё это, от его знакомства с альфой мечты и до встречи двух альф, было предначертано судьбой.       — Только после того, как поест. — Омега сложил опустошенные контейнеры в пакет, а после вытер руки. Он не мог допустить, чтобы это дело на миллион сорвалось. Даже если альфы не расколются, он сможет почитать между строк. — Тэ, что ты будешь пить?       — Яд. У тебя есть? — Джин повернулся к другу с искренней надеждой во взгляде и ехидной улыбкой на лице.       — Твоего будет достаточно. — Чимин ухмыльнулся, прежде чем отправиться к шкафу со стаканами и напитками. — Можешь просто укусить его. — Омега остановился с поднятой рукой, не успев схватиться за дверцу, и посмотрел на друга из-за плеча. — Или поцеловать. Я знаю, ты однажды… почти.       Вообще, так открыто и бессовестно провоцировать двух альф, которые не сходились во всем, кроме стремления сохранить свою тайну, было опрометчиво, но Чимин никогда не искал легких путей. И чувствовал себя вполне уверенно, особенно когда заметил, что в ответ на его провокацию, Джин обратил всё внимание на Тэхена, а не на него. Господин Ким теперь двумя руками упирался в стол, над которым нависал грозовой тучей. Опять потемнел, но почему-то между ними не чувствовалось агрессии, как в тот самый первый и единственный раз, которому омега стал свидетелем.       — Что ты так на меня смотришь? Ты первым заговорил об этом. Хотел задеть меня, а сам сотворил сенсацию.       Тэхен откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и демонстративно отвернулся к стене.       — Ну, так что?       А Чимин как будто пропустил это всё мимо ушей и, с готовностью исполнить почти любой каприз, уставился на Тэхена, пока тот взял время на раздумье.       — Видишь, он не хочет находиться в моем обществе. — Джин обращался к омеге, но, с нескрываемым коварством, смотрел на второго альфу. — Думает, как бы тебе повежливее отказать.       — Вино. И большое спасибо за заботу, Чим.       Тэхен посмотрел на Чимина, обворожительно улыбнувшись, а когда перевел взгляд на Джина стал похож на того самого убийцу, которого должен был сыграть. Равнодушный и беспощадный, хотя что-то омеге подсказывало, что за этой маской скрывались эмоции. Громкие.       — Я и не думал, что тебе так приятна моя компания. — Джин ухмыльнулся так, как будто совсем не обратил внимание на выражение лица Тэхена. — Если что, я твоих чувств не разделяю.       Тэхен поднялся, и Чимин, который уже разливал по стаканам виски и в бокал — припасенное только для друга красное сухое, теперь лишь искоса мог наблюдать за альфами. Тэхен обошел стол и приблизился к Джину почти вплотную. Всё, что разделяло теперь двух альф от прямого столкновения — угол столешницы, в который Тэхен упирался одной рукой. Джин, разумеется, не собирался отступать. Он в принципе не показывал теперь никакого волнения и даже приподнял подбородок, как будто всё это было не о нем. Чимин же замер в предвкушении развязки.       — Тем не менее, ты не ушел. И что-то мне подсказывает, ты надеешься именно на то, что я не сдамся.       Джин потерял в напускном пренебрежении, которым до этого другого альфу пытался задеть. А еще он учуял его запах, который не ударил, а лишь осторожно тронул обоняние ароматом перетертых мятных листьев. Если бы это был другой альфа, Джин бы теперь набрал полные легкие морозного воздуха, который обязательно вызвал бы в нем агрессию, но не Тэхен. Почему? Потому что перец в запахе альфы не нападал — раздражал, но в чувственном плане, дразня пряностью, чарующе сочетаясь с насыщенной сладостью нагретого на огне сахара.       Чимин наблюдал за ними, как завороженный, зацепившись за ту перемену, которая произошло в двух альфах. Это было мгновение, возможно, чуть больше, но они оба теперь задевали друг друга не изощренными колкостями, а… запахами. Совершенно точно. И судя по всему, они не собирались драться, несмотря на то, что запах для альфы, в случае конкуренции, всегда был методом давления. В их случае, скорее сексуального, чем…       — Ладно, шутки в сторону. — Джин тряхнул головой, как будто попытался освободиться от накатившего на него мятного наваждения. — Я пришел, чтобы поговорить о личном, очень личном. И ты здесь лишний, Тэтэ, уж извини.       То, как Джин это произнес, застало врасплох и Тэхена, который заранее готовил остроумный ответ, и Чимина. Они все здесь были хорошими актерами, но Джин…       — Но… — И вновь перечный альфа взял слово, а потом взял со стола бокал, протянув его Тэхену, который теперь был… немного растерян. — На самом деле, есть повод.       — Что за повод? — Омега пришел в себя только в тот момент, когда получил в руки свою порцию виски.       — За мою помолвку.       Джин поднял стакан с улыбкой, которая не имела ничего общего с теми обворожительными оскалами, что он кривил до этого. Наверное, после такого тоста обычно раздаются поздравления, радостные вскрики, аплодисменты, особенно впечатлительные начинают биться в экстазе от счастья за друга, но теперь…       — Что, блять?       Чимин первым одумался, а затем уже Тэхен, который залпом выпил содержимое своего бокала, тут же его отставив. Джин тоже отставил стакан, а затем потянулся к заднему карману джинсов. Достал телефон, поводил по нему пальцем, потом еще поводил, сосредоточенно хмурясь, а потом, гордый собой, повернул экран к Чимину. И глаза Чимина начали стремительно и опасно расширяться.       — Хочешь посмотреть?       Наверное, Джин теперь забыл о том, кто для него был Тэхен. Наверное, потому что увидел свою невесту, и только поэтому он посмотрел на альфу с теплом. А альфа смотрел на… Джин, какая-то высокая девушка, наверное, ужин в кругу друзей и коробочка с кольцом… Это не было похоже на студийную съемку — явно кто-то снимал это с руки и…       — Она ждала моего отъезда для окончательного ответа — слишком серьезная женщина. — Джин всё еще улыбался с нежностью, которую Тэхен видел впервые. И слышал теперь только звон. — Сказала, что если в разлуке поймет, что жить без меня не может — даст знать. — Альфа мечтательно закатил глаза. — Дала. И совсем скоро прилетит.       — Ты… Я, блять, не догадывался о том, что у тебя девушка, а у тебя… целая невеста! — Чимин всплеснул руками, расплескав немного виски, но никто не обратил на это внимание. — Мин, наверняка, в курсе, а я как всегда…       — Нет, Юнги не знает. Я никому не говорил, только отцу — он, собственно, и снимал. Я просто… боялся спугнуть свое счастье. Оно же тишину любит.       Джин пожал плечами с какой-то дебильной мечтательностью на лице. Он выглядел теперь как дебил, и Тэхен, смотря на него, не мог понять, в какой момент нашел его красивым. Действительно красивое лицо не может так… уродливо растянуться в… Сердце заколотилось как при приступе тахикардии, и теперь нужно было вспомнить о лягушках, которые замирали на время, когда было очень холодно или горько. Лягушкам бывает горько?       — Я приехал к тебе так внезапно как раз для того, чтобы всё рассказать.       — И я на самом деле лишний. Поздравляю. Джин.       Тэхен сказал это сквозь зубы, но всё же сказал. В конце концов, он понятия не имел, кто эта… женщина, хотя почему-то захотелось с ней познакомиться.       — Спасибо, Тэтэ.       А Джина захотелось ударить. Впервые. Тэхен не чувствовал запаха, не чувствовал ничего, кроме желания крепкой затрещиной заставить его упустить эту идиотскую улыбку и стать нормальным. Выбить эту… Они выводили друг друга до этого, но только теперь Тэхен чувствовал, что может не сдержаться. Если бы Джин теперь схватил его за грудки, он бы прописал ему кулаком в челюсть. Это… Ему не нравилось это чувство. Оно было слишком неожиданным, слишком личным и до скрежета зубов неуместным. От него хотелось поскорее отделаться.       — Возьми с собой.       Никто не заметил, в какой момент Чимин успел положить несколько кусков курицы в пластиковый контейнер, который теперь протягивал другу, а тот отказывался обращать на него внимание. Дежавю. Однажды всё внутри уже переворчаивалось, и только теперь, кажется, вернулось в прежнее положение, по дороге поломавшись, разбившись и рассыпавшись в щепки. Беспорядок. Отец обязательно бы его отругал за такой беспорядок. Нужно было привести себя в чувство. Бег. Кто бы мог подумать…       Джин проводил только его спину, только взглядом, а потом уже наблюдал за Чимином, который, так и не сумев всучить Тэхену курицу, закрыл дверь, вернулся на кухню и, набрав побольше воздуха в легкие…       — Какого… я всё узнаю в последний момент, Ким Сокджин?! Ты мне, блять, рассказывал, чем завтракал, обедал и ужинал, но умолчал, что невесту нашел?! Ты… — Омега не кричал, стараясь приглушать громкость, и всё равно звенел от праведного негодования. — Мы с Мином не пойдем, не полетим, даже не приползем на твою свадьбу! Без друзей будешь, потому что ты о них удачно забыл. — Чимин скрестил на груди руки. — Зато теперь понятно, почему ты заявился ко мне с подарками — знал, что проебался. Мы же друзья, Чим, а друзья должны делиться переживаниями… — Омега талантливо кривлялся. — Или ты совсем не переживал, когда… пиздец!       Ну, Джин примерно так себе это и представлял. И знал, как вернуть себе лучшего друга.                     

Два с половиной года назад

             Это была моя первая премьера, в которой я был главной звездой. Бюджет фильма был небольшим, но сюжет, несмотря ни на что, достаточно замысловатым, чтобы съемки проходили сложно, но увлекательно. Отец говорил, что только такое, непопулярное кино, привлекает внимание искушенных ценителей, которые могут дать… интересную оценку. Вот я был собой доволен. Ладно, в большей степени это было связано с тем, что почти все искушенные ценители меня скорее хвалили, чем ругали, а если и ругали, то совсем чуть-чуть и необидно.       — На свою первую серьезную премьеру пришел с папой.       Я улыбался и кивал фотографам, те улыбались мне, и даже вспышки перестали раздражать. Всё-таки это была какая-никакая красная дорожка, а я шел плечом к плечу с крутым режиссером.       — Я давно знаком с Баном и было бы странно, если бы я лично не захотел его поздравить с выходом нового фильма, тем более, что он лично меня пригласил. Плюс… — Отец лукаво улыбнулся, а потом взял меня под локоть и наклонился к моему уху. — Я ждал удобного момента, чтобы поделиться с тобой секретом.       — Каким?       Судя по настроению, это был не секрет, а сюрприз, и я уставился на отца, который продолжал улыбаться, выдерживая паузу. А потом нахмурился.       — Я не могу говорить об этом.       — Эй!       Я мягко ткнул его в бок, и папа рассмеялся. Вообще, мне льстило то, что я мог видеть его таким — непосредственным, радостным, иногда готовым подурачиться (это у нас было семейное), потому что во время работы он всегда был суров. Наверное, я не снимался у него не потому, что боялся осуждения за непотизм, а потому что опасался его строгости. Мне частенько доставалось дома, так что еще и на работе…       — Господа. Прошу, проходите в зал.       Меня охватило нетерпение, а не волнение из-за необходимости толкнуть проникновенную речь — режиссер Чан вызвался сказать за всех. Он любил говорить красиво и ему это с блеском удавалось, наверное, потому что он был режиссером. В этом плане актеры были удивительными существами — выворачивали себя наизнанку в кадре и при этом терялись, когда нужно было просто сказать пару слов в микрофон. Наверное, потому что у этой роли не было текста и нужно было импровизировать. Вот я не любил импровизировать. Ладно, у меня однажды это не получилось, и я завязал. А теперь поудобнее устроился в мягком кресле — начиналось самое интересное.              После показа была запланирована закрытая вечеринка, без лишних глаз. Отец скрылся по каким-то своим режиссерским делам, а я насчитал тридцать восемь человек, с двадцатью девятью из которых я успел приятно пообщаться. У меня сложились теплые отношения со всеми коллегами, потому что так удивительно сошлось, что среди нас не было ни одного Ким Тэхена. А среди гостей я заметил свою первую любовь.       — Эи.       Девушка вздрогнула, а потом повернулась и расплылась в довольной улыбке, пока я смог почувствовать ее запах. Засахаренные розы. Госпожа Ван была омегой, на четыре года старше меня, и бывшей женой режиссера Чана, который теперь, наверняка, разговаривал с моим отцом, у которого, к слову, госпожа Ван часто снималась, а в какой-то момент стала даже музой. Наверное, я мог позволить себе еще немного шампанского, если смог вывести такую длинную мысль. У моего отца с ней, к слову, ничего не было, хотя я бы не отказался, чтобы она стала моей мачехой. Романтические чувства давно завяли, но Эи всегда меня поддерживала и нередко помогала, когда я приходил к отцу после очередного не удавшегося кадра.       — Джинни!       Она потянулась ко мне, и я вежливо приобнял ее за утянутую удлиненным красным пиджаком талию.       — Я хотела подойти к вам с папой до твоей фееричной премьеры, но мой спутник бессовестно опаздывал, а мне нужно было его провести в зал.       Я скучал по ее голосу — мягкому и убаюкивающего, потому что она никогда не повышала его громкость, держась на полушепоте.       — Ты его съела за это?       Эи всегда была нарасхват, и за ней постоянно кто-то ухаживал, а она только выбирала. Я до сих пор задавался вопросов, выбрала бы она меня, если бы я сознался в своих чувствах?..       — Боюсь, если я его съем, Джун мне этого не простит. Потому что он его снимает и не переживет очередной потери в кадре.       Я долго привыкал к тому, что Эи называла моего отца Джуном, при том, что годилась ему в дочери. Наверное, это прерогатива муз.       — Не помню, говорила ли, но ты сыграл ве-ли-ко-леп-но. — Она выговаривала слоги и при этом мягко держала меня за локоть, до этого всучив ловко подцепленный с пронесшегося мимо подноса бокал. — И это только твоя заслуга, потому что с папиными генами тебе могло передаться что угодно, кроме артистизма.       — Ты просто не…       Я не успел закончить мысль, потому что почувствовал запах мяты, как в зубной пасте или жвачке, сладковатый.       — Тэтэ! — Эи отпустила меня, и я обернулся вслед за ней. Надеялся ли я его встретить на своей премьере? Надеялся. Что в кабинете отца была наша последняя встреча. — Бан взял тебя в заложники?       — Приревновал тебя и пытался поговорить со мной как альфа с альфой.       Он смотрел на омегу с мягкой улыбкой, в которой я не мог разглядеть ничего откровенно сексуального. Не мог или не хотел. Не хотел смотреть и захотел отойти, потому что, как показывал опыт, наши встречи редко заканчиваются чем-то приятным.       — Вы знакомы? — Эи не вовремя повернулась ко мне. — Джин, это Ким Тэхен.       — Мы знакомы. — Я улыбнулся. — Печальный опыт.       — Ты сегодня триумфатор, вполне заслуженный, и до сих пор пытаешься меня укусить, при том, что я даже рот не успел открыть в твою сторону.       — Я просто проголодался и тебя сюда не приглашал. — Вообще, я бы на самом деле что-нибудь перекусил. — Эи, составишь мне компанию?       — Почту за честь. — Она нежно улыбнулась, а затем взяла Тэхена под локоть.       И улыбка сразу стала хитрее, наверное, из-за того, что я закатил глаза. Омеги славились своей проницательностью.       — Вы что-то не поделили?       Мы подошли к свободному фуршетному столу, и Эи встала чуть в стороне, как будто теперь собиралась понаблюдать за что-то не поделившими альфами в их естественной среде.       — Он очень не хотел, чтобы я снимался у его отца. – Тэхен держался за бокал с шампанским, пока я держался за какую-то рыбную закуску, которую не стал рассматривать и сразу положил в рот. Иначе я точно сорвусь на грубость. — А его отец хотел.       — Ну, ты прекрасно справляешься, Тэтэ.       — Ты думаешь?       Я начал набивать щеки активнее. Актер должен хорошо кушать. И держать себя в руках, чтобы не оскандалиться случайно на собственной же премьере. Как вообще я не заметил его раньше?       — Уверена. — Эи смотрела на меня и улыбалась. — Уверена, если бы Джин снимался с нами, он бы это подтвердил.       Я тоже улыбнулся. С набитыми щеками это получилось криво, но забавно, и госпожа Ван рассмеялась, пока ее спутник смотрел на меня так, как будто мечтал заполучить содержимое моего рта. Я не был жадным и готов был вывалить всё на его ладошку. Как же он меня раздражал…       — Ты его плохо знаешь. Он обязательно бы сказал, что я…       — Ой, ну замолчи.       Благо, я успел прожевать, прежде чем не сдержался.       — Запьешь? — Тэхен протянул мне свой бокал. — Хотя ты бы предпочел мои слезы.       — Что между вами произошло?       Эи это всё явно увлекало.       — Мы однажды повздорили. Потом повздорили еще раз. — Я решил не вдаваться в подробности, а Тэхен уже открыл рот. — Давай, пожалуйся, что я налетел тебя, когда ты был самым несчастным альфой на таблетках.       — Что за история?       Омега смотрела то на меня, то на него, пока я уставился на него, и теперь занимал рот шампанским. Хотя, это был плохой план — если долго заливаться игристым, потом может политься…       — Ну, твой отец сказал тебе, что ты был не прав.       Занавес.       — Он сказал, что мы оба были не правы в этой ситуации, но главным образом ты, потому что позволил себе поставить ультиматум…       — На который господин режиссер с легкостью согласился.       Черный пиар тоже пиар, и немного драки, для блеска глаз, никогда не помешает, при том, что журналистов здесь скорее всего не было, а вот… Можно списать на то, что я переволновался. И перепил.       — Дальше.       Я первым сделал шаг, но, так как держался за бокал, всё же не собирался нападать. Был вариант разбить бокал ему об голову, но это было некрасиво. Однако, я всё же его осушил, на всякий случай, и голову, мою, немного повело.       — Я до сих пор не могу придумать причину, почему ты ничего мне не ответил… тогда. — Он сделал многозначительную паузу, пока я сразу, без заминки вспомнил тот момент. — Понравилось предложение?       Но вспомнил я только то, какое впечатление на меня произвел его запах, выбив у меня почву из-под ног и всякое желание придумывать остроумный или скорее оскорбительный ответ. Я должен был испытывать агрессию, обязан был, потому что его запах был злым, холодным, ментолово-острым, но он слишком быстро превратился в сочные листья мяты, припорошенные сахарной пудрой и раздавленные между кубиками льда. Не мороз, а спасительная прохлада. Не ядовитая горечь, а оттеняющая свежесть горчинка. Как будто… Как будто мы не ругались, а пытались друг другу понравиться. Я понятия не имел, что он чувствовал от меня, но… Я тогда вдохнул, посмотрел ему в глаза, и всё разом поблекло и потеряло всякий смысл. Всё встало с ног на голову, и я ушел потому, что не хотел ждать, чем всё это может закончиться. Слишком непредсказуемо.       — Повтори его.       Теперь я уже привык к нему и к тому, что… Нет, он мне не нравился. Это было глупостью. Я ненавидел Ким Тэхена, я его терпеть не мог. Он выводил меня из себя, и его запах не мог мне нравиться.       — Ты великолепно сыграл, Ким Сокджин. Я смотрел кино, открыв рот. От восхищения, разумеется, а не потому что зевал.       Теперь шаг сделал он, и из-за того, что убрал куда-то бокал, мы почти соприкасались. Костюмами. Он провоцировал, но зачем-то перешел на шепот, и из-за этого расстояния между нами стало как будто меньше. И его блестящие глаза стали как будто ближе. И пусто вокруг. Я искал подвох и старался не дышать, потому что запах меня… вымораживал, пока вдруг потеплевший взгляд отогревал, и в нем начала видеться какая-то безотчетная, нелогичная, несуразная на фоне наших отношений нежность. Я думал, что удивлялся до этого, но это был очередной контрастный душ. Очередной врасплох.       У меня было ощущение, что я был гвоздем, который зачем-то оказался рядом с магнитом. Тянуло, и это было настолько необъяснимо, насколько непреодолимо. А я всё равно преодолевал, цепляясь за свой характер, и всё равно подался вперед. Захотелось зажмуриться, и будь что будет, но я держался. И смотрел, как Тэхен прикрыл глаза и чуть приподнял подбородок, как будто подставляя мне губы. Я побоялся, что меня теперь кто-то просто толкнет в спину, и случится неизбежное. Упаду с обрыва и не факт, что разобьюсь насмерть. Тех, кого не любят, не целуют. Только в кадре. Иначе можно оказаться дураком, а я и так каждый раз при встрече с ним чувствовал себя идиотом. Нет уж.       — Ты на самом деле думал, что я стану тебя целовать?       Захотелось кусаться отчаяннее, болезненнее и до первой крови, чтобы окончательно выгнать из себя все эти налипшие сахарной ватой мысли и желания, взявшиеся из ниоткуда и туда же канувшие. Я смог выдохнуть с облегчением, когда Тэхен открыл глаза, а момент оказался безвозвратно и окончательно упущенным. Я просто был пьян, а он просто изменился в лице до неузнаваемости, и всё из-за одной появившейся в глазах мысли. Злой и беспощадной. Всё стало как прежде.       В этот вечер мы больше не говорили. И больше не встречались.