Зажившие раны на спине дают о себе знать

      — Сяо Синчэнь, что это всё значит?!       Утро на небесной горе началось не с чашки душистого чая, а с крика Великой Бессмертной такой силы, что она вся побледнела.       — Сяньси, всё под контролем! — Сяо Синчэнь, который был пойман с поличным, поспешил успокоить наставницу. — А-Чэн отлично с ним справляется!        А также утро началось с кнута, который пытался убить одного из учеников женщины. Но мягкая улыбка на лице старшего братца словно говорила о том, что всё хорошо и беспокоиться не о чем.       Баошань Саньжэнь судорожно хватала ртом воздух, призывая саму себя успокоиться, но зрелище, за которым наблюдали её глаза, вновь и вновь выбивало её из колеи. Мальчишка уходил от атак озверевшего оружия, притащенного Сяо Синчэнем, то катаясь по земле, то отскакивая. Кнут, который Цзян Чэн в первый же день признал своим оружием и уже начал думать над именем, подобно змее извивался, набрасывался на юного заклинателя, стремясь петлёй затянуться на его шее. Он сиял синим, в которой время от времени сверкал фиолетовый оттенок от влитой в него духовной энергии мальчишки, но сам подчиняться не желал. А его новый хозяин с нахмуренным личиком пока отступал, раздумывая над решением в данной ситуации.       — Под контролем?! — переспросила женщина, зло взглянув на своего ученика. Но после этого всё же умерила пыл. Сейчас, если она вмешается, то сделает только хуже.       В какой-то момент Цзян Чэн схватился за металлическую рукоятку, пока гибкая часть кнута стала обворачиваться вокруг его руки, посылая в тело духовную энергию, которая молотком стучала по нутру мальчика. Золотое ядро ещё не было создано, а потому навредить тому, чего нет, та не могла. Но это не облегчило ситуацию. Наоборот, боль стала сильнее, грозясь сломать кости вместо обещанного источника ци. Прикусив нижнюю губу, мальчишка ухватился за ползущую вверх к плечу часть, сжимая ту в руках, дабы и дальше не продвигалась.       Боль стала резче. Разжав ладонь, юный заклинатель взмахнул кнутом, ударяя им по земле, временно выбивая из того некоторое подобие сознания, а после ударил снова, усиливая эффект. Направив энергию, которая вновь потекла по ослабевшему кнуту, Цзян Чэн грубо пресекал любые попытки бунта со стороны своего оружия. Прошло всего пара мгновений, но оружие вновь задёргалось, стараясь унести жизнь одного наглеца. Но быстрого удара об землю ему хватило, чтобы поумерить свой пыл.       — А ну успокойся! — вскрикнул Цзян Чэн, ощущая, как вся вливаемая в кнут ци вновь стала ритмично атаковать его, разрывая внутренности и обращая кости в крошку. — Уже три палочки благовоний сменилось, а мы всё боремся с тобой!       Однако оружие осталось глухо к его словам, вновь начиная извиваться подобно змее, в руках мальчика. Цзян Чэн приоткрыл рот, тяжело дыша, глотая уже пот, который стремительно струился с его лба. Конечно же, его предупредили, что оружие имеет очень тяжёлый характер, но он не думал, что будет настолько сложно! Ладонь, держащая рукоять, разжалась. От усталости и ноги уже не держали. Хоть быстро восстанавливаемая ци из-за местности и помогала, но сделать слабого мальчишку неуязвимым было невозможно.       Упав на колени, ощущая, как буйный кнут стремительно затягивается на его шее. Цзян Чэн вновь поднял руки, сжимая в них своего врага. Ци вновь ринулась в оружие, которое грозилось уже не удушить, а к гуям сломать шею. Краем глаза мальчик видел, как наставница и старший брат стоят в стороне, всё ещё не решаясь вмешаться. Видимо, действительно уверенные в успехе мальчика. Вэй Усяня нигде не было, да и не должно было быть здесь.       Боль заставила Цзян Чэна зажмуриться, а в следующий момент замереть. Вдруг стало легко, шею перестало сдавливать, а от боли остались лишь фантомные ощущения. Неуверенно открыв глаза, он взглянул на кнут, который ещё недавно отчаянно сражался с ним, не желая признавать своего хозяина. А теперь он покорно улёгся в его руках, мягко сияя ци. Оружие словно хмыкало на удивление мальчика, призывая его поторопиться. Но с чем именно?       — Ты справился! — улыбнулся Сяо Синчэнь, подходя к младшему брату. Потрепав того по голове и не обращая внимания на грязную руку, он продолжил. — Теперь это твоё оружие, оно требует имя.       — Имя? — переспросил Цзян Чэн, ощущая растущее в груди удовольствие и гордость, а также холод, начавший кусать его кожу. Он смог подчинить себе это буйное оружие, которое не могли покорить до него. Он справился!       — Имена важны, особенно для оружий, — начала пояснительную лекцию Баошань Саньжэнь, подходя сзади. Лицо её вновь зарумянилось, а страх за ученика отступил. — Знаешь, как появляются осквернённые демонические оружия? — получив на свой вопрос отрицательный кивок, женщина продолжила, попутно с этим подбирая с земли потерянный плащ ребёнка и накидывая тому на плечи. — Душа покойного, особенно озлобленная, знакомая с техниками заклинателей и правилом трёх У, может в попытках избежать упокоения спрятаться в другом оружие. Жертвами становятся только те, кто имя не получил. Они пожирают прошлую душу и занимают её место. Взаимодействие с такими может привести заклинателя к искажению ци, а далее и смерти.       — Дав имя, я смогу обеспечить защиту своему оружию? — удивлённо спросил Цзян Чэн, уже самостоятельно поправляя завязки на верхней тяжёлой одежде, что согревала его в холодные дни. Наставница и старший брат кивнули ему, а он задумался, перебирая в голове сотни вариантов. Имя для его кнута должно быть особенным и прекрасным. — Тяньцзе.       — Небесное испытание? — рассмеялся Сяо Синчэнь совсем не со зла. Скорее такое решение позабавило его столь детской логикой. — Почему же именно так?       — Потому что я думал, что умру! — воскликнул Цзян Чэн, надув щёки и обиженно глядя на своего шисюна. Но Баошань Саньжэнь видно нашла здесь некоторую символичность.       — Попадало и в другие руки, но не все смогли его пережить или покорить… Здесь и правда есть смысл. Как небесные испытание врывается внезапно, не давая подготовиться, сметает всё на своём пути.       Цзян Чэн довольно хмыкнул, наблюдая, как на плети, почти у самой рукоятки, проявляются два иероглифа. Теперь он получил в свои руки и этот кнут, который принёс ему немало боли за те несколько дней, что он пытался с ним совладать.       Пусть такое противостояние и произошло впервые, ведь до этого Сяо Синчэнь вечно крепко держал оружие, но их холодная война и правда была болезненна не только для участников, но и для тех неудачливых старших, что пытались помочь младшему совладать с своим врагом и будущим оружием.       — Надеюсь, больше таких оружий ты никому не принёс? — спросила Великая Бессмертная, взглянув на своего старшего ученика. Лицо того приняло странное выражение, отчего нехорошее предчувствие поднялось из самых недр вверх, поселяясь в груди. — Никому ведь?       Сяо Синчэнь стремительным шагом стал убегать, да только плащ с чёрным мехом сзади развивался. Он слышал за своей спиной окрик наставницы, призывающий остановиться и покаяться.       — Фэнлю Чэн, кому он там ещё мог дать опасное оружие?! — запыхтела Баошань Саньжэнь, поняв, что ответ ей следует ждать только от мальчика.       — Юн Мэйху вроде не так давно получила от него меч своей матери… — Цзян Чэн погладил подбородок, вспоминая о чужих оружиях. — От него веяла сильная ци, подавляющая. Но опасным бы я его не назвал.       — Небожители, дайте мне сил…       — Кстати, А-Чэн, не хочешь пойти в город с старшим братцем отпраздновать твой успех? — вернулся Сяо Синчэнь, который так постыдно сбежал от разъярённой наставницы, за что получил от той гневный взгляд. Он нетерпеливо ожидал утвердительного кивка от младшего, а когда получил его, то сразу же схватил мальчика за руку, скрываясь с ним в стороне с домиками.       — А Фэнлю Ин с нами отправится? — поинтересовался Цзян Чэн, не понимая такой спешки.       — Отправится, конечно. Мы пойдём выбирать вам музыкальные инструменты! С А-Ином, правда, и так всё понятно. Его интересует флейта ди, а вот тебя…       — Не нужны мне никакие инструменты!       — Как так? — удивился Сяо Синчэнь, широко раскрыв глаза и наигранно спросив. — Совсем-совсем никакие? Разве не хочешь, чтобы когда ты шёл, тебя преследовала какая-то мелодия? Ну, не знаю, сюнь , к примеру?       — Не хочу я сюнь! — нахмурился Цзян Чэн, а после опустил голову, заливаясь стыдливым румянцем. — Простых серебряных колокольчиков, которые я смогу повесить на пояс, мне хватит…       — Колокольчиков? — улыбнулся старший, чуть согнув колени, дабы увидеть лицо своего младшего. — Хорошо, куплю я тебе колокольчиков!       — На что ты там их купишь? — девичий голосок вдруг раздался за их спинами. Перед ними предстала девушка. Чёрные волосы шёлком лежали вдоль её спины, некоторая часть из которых была собрана в высокий пучок и закреплена нефритовой шпилькой с полупрозрачными белыми цветами. Белое шэньи, исписанное невзрачными цветами, едва слышно шелестело на ветру. На обманчиво хрупких плечах лежал тяжёлый плащ, обвитый пушистым мехом. За её широким рукавом прятался зеленоглазый мальчик, также укутавшийся в тёплые ткани и держащийся за чужую одежду. — Все деньги ты тогда потратил на оружие нашим шиди и шимэй! Нянцинь больше тебе не даст ни таэля!       — Что-о? — протянуто спросил Сяо Синчэнь, взглянув на Сюшэнь Мэй. — Как так?!       — Да вот так! Ты уже столько потратил, что тебе просто не собираются в этом месяце давать ещё!       Сяо Синчэнь опустил голову, словно принимая своё поражения. Лицо его приобрело такое несчастно-наигранное выражение, что Лю Гэ, прячущийся за своей шицзе, тихонько рассмеялся, совсем не замечая грязного Цзян Чэна, руку которого, подобно змее, обвил кнут, но нисколько не давя и не посылая агрессивную ци. Сюшэнь Мэй взглянула на него, покачав головой.       — Син-гэ разве не рассказал тебе о том, что твоё оружие может принимать форму браслета? — спросила девушка, наблюдая, как лицо мальчика приобретает удивлённое выражение, а после опускает взгляд на Тяньцзе. — Тогда уж, Син-гэ, будь добр объяснить ему, пока будешь отмывать!       — Я и сам могу помыться! — недовольно воскликнул Цзян Чэн, вызвав у старших смешок.       — Вот над мной они так же издеваются! — пожаловался Лю гэ, наблюдая, как его шицзе только громче засмеялась на его выпад. Сяо Синчэнь даже стал вытирать слёзы с глаз, которые выступили от смеха.       — Прости-прости, просто вы, малыши, так мило смущаетесь!       — А-Чэн, А-Чэн, смотри! — их прервал мальчишеский звонкий голосок. К ним подбежал Вэй Ин с растрёпанными волосами, в которых прятались тонкие веточки и листья. Белоснежная одежда оказалась безвозвратно испорчена, а вот чёрный плащ, с которым мальчик убегал, оказался где-то потерян. Зато на лице его сияла большая улыбка, ослепляя, подобно солнцу в зените, а руки прижимали к себе несколько спелых плодов персика. — Зима, а цветут словно подходящий сезон!       — Фэнлю Ин! — вскликнул Цзян Чэн, обращая внимание вовсе не на манящую сладость, а на кое-что иное. — Где твой плащ? Заболеть вздумал?!       — А-Чэн, ну не ругайся! — рассмеялся Вэй Ин, пихая в руки младшего персик, а после отдал по одному и остальным, присутствующим здесь, не оставив себе. Цзян Чэн на это стал бурчать, развязывая свой плащ и накидывая тот на своего шисюна, прижимаясь к нему.       Вэй Ин на это вновь рассмеялся, ощущая эту заботу от колючего младшего братца. Она была очень приятна, отчего на щеках появился румянец не только от холода.       — Грязнушки, а ну-ка бегом в свой домик отмываться! — успокоилась Сюшэнь Мэй. — Сил моих нет… Смотреть на эту грязь на белых одеждах!       — Прости, сестрица! — улыбнулся Вэй Ин, хватая младшего брата за руку и уводя вслед за собой к их дому, всё продолжая перекрикиваться с девушкой. — В следующий раз мы предстанем тебе в благопристойном виде! Ни одно пятнышко не окажется на наших одеждах!       — Ловлю тебя на слове, маленький негодник! Син-гэ, вот зачем ты им показал, откуда можно воровать персики. Выговор делать будут мне!       — Ну а разве краденное не вкуснее всего? — рассмеялся Сяо Синчэнь.        Девушка на его слова лишь скептически хмыкнула, отдавая плод Лю Гэ, который первым уже съел свой, но явно желал ещё.       — Научишь их дурному, а дальше что?       — А дальше у трупов будут воровать! — воскликнул парень, но получив на них нахмуренный взгляд Сюшэнь Мэй, поспешил исправиться. — Благочестивых парней украдут, а вместе с ними и их сердца!       — Чего? Почему парни… Почему не девушки?! Ой, всё, Син-гэ, иди, отоспись. Ты уже бред несёшь! Наши братья Фэнлю вырастут прекрасными юношами, так смысл им глядеть на парней?       — Да ладно тебе, шимэй, я же не всерьёз! Всего лишь говорю то, что в голову пришло.       Девушка покачала головой, уводя от своего шисюна Лю Гэ, что подобно утёнку, увязался за ней. Сяо Синчэнь даже стало завидно. За ним то младшие не бегают так. Они либо нашли себе других старших, либо за наставницей увязались. Он тоже хотел быть старшим братом, подобно Яньлин Даожэню или же Цансэ Санжэнь.       — Холодает, — выдохнул Сяо Синчэнь, сильнее запахивая плащ. — Пожалуй, отправлюсь и я к себе, выпью чай.

***

      Мальчики, прижимаясь, сидели на белом ковре в своей комнате, укутавшись в толстое одеяло, стащенное с кровати одного из них. В комнате было тепло благодаря талисманам, не пропускающим холода, а книга у них в руках была так скучна, что глаза сами слипались. Стараясь не заснуть, они всё продолжали бродить размытым взглядом по строкам, коих и не различали уже.       — А-Чэн, — начал Вэй Ин. Слева от него зевнул Цзян Чэн, а он подхватил от него и повторил это же действие, продолжив. — Как думаешь, как там шицзе?       — Госпожа Цзинь не должна давать её в обиду, я помню, как она клялась в этом, забирая из поместья сестрицу, — ответил ему младший, опуская голову на чужое плечо.       Приятный запах слив от мыльного корня, въевшийся на время в чужую кожу, приятно щекотал нос, пока в горле скапливалась слюна от голода. Как же он хотел сейчас есть. Одного персика было недостаточно.       — Я тоже помню. Но у небожительницы павлин родиться не может!       — Не забывай, что отец павлина… Блин, я и сравнить не знаю с чем. Только разве что с кроликом…       — Ты кроликов не оскорбляй так! Да, он… Такой же плодородный, но кролики милые и пугливые, а так же такие пушистенькие. А он, ну… Как бы сказать это…       — Со смазливым лицом, которое хочется изукрасить кулаком, — подсказал ему Цзян Чэн, недовольно фыркнув, припоминая лицо главы ордена Цзинь. Он им обоим не нравился, а потому ни один их вечер не обходился без пару осуждений в сторону мужчины, а также туда не забывали приплести и его главного отпрыска, что увёл у них их шицзе. Хотя за последнее они даже благодарны.       — Да-да-да, — согласился Вэй Ин с его словами, быстро закивав, а после добавил. — Госпожа Цзинь вроде и правда хорошая, но тогда почему же её сын такой идиот напыщенный?!       — Из-за своего отца? — предположил Цзян Чэн. Мальчики задумались над этим вариантов уже не в первый раз за время пребывания на горе, как и над вопросом о том, ищут ли их, скучают ли по ним. Ответа на эти вопросы они получить не могли.       — Кто знает… — задумчиво проговорил Вэй Ин, взглянув в окно, обтянутое бумагой, отчего всё, что проникало в их комнату, были лишь солнечные лучи, затухающие, встречаясь с этой своеобразной защиты. Несмотря на это, красные бумажные фонарики сами освещали небольшую комнатку.       Книга, рассказывающая о сотнях небожителей, оказалась забыта. Да и смысл читать о биографии очередного одарённого, которого поддерживали родители, помогали встать на ноги, а сама судьба благоволила им, когда можно поговорить о чём-то интересном. В итоге вновь изучение данной информации у названных братьев, обратились в сплетни.       — Вот что мы опять говорим про этих Цзиней? — фыркнул Вэй Ин, выдёргивая младшего из дремоты, что охватила его во время размышлений. — Я предлагаю поговорить о других орденах!       — Ага. Например, то, что Цишань Вэнь — это самовлюблённые придурки. Они нахальные, не имеющие ни капли воспитания. Но при этом сели повыше остальных и властвуют.       — Начинаем игру, кто больше плохого скажет о ком-то. Гусу Лань… Праведники, которые закрылись в своих горах, зубря свои три тысячи правил и священные тракты, что не спасут их при охоте. А на публике задирают свои головы, скрывая гордость за равнодушием! У них наверняка там скука смертная! Слышал от Сяо шисюна, что у них запрещено смеяться, бегать, драться без разрешения. А дальше уже я сам продолжу: «нельзя громко дышать, нельзя вдыхать полной грудью, вы же должны выглядеть как статуи! Нельзя моргать»!       — Во сказочник, — хмыкнул Цзян Чэн с улыбкой, принимая этот вызов. — Тогда продолжу про орден Цишань Вэнь! Напыщенные курицы, притворяющиеся фениксами, не брезгующие тёмными методами или свалить свои проблемы другим на голову. Кто знает, может они и убивают кого, сваливая все свои преступления на неугодных им людей иль сразу на демонов. Возвысились над остальными, прибирая большую часть территорий себе, отчего выигрывают в численности, а потому никто не смеет к ним сунуться. Хотя на деле все они трусы, что, осознав превосходство врага над ними, поспешат сбежать, а может быть и устранить крайне грязным образом!       — Орден Цинхэн Нэ… — был готов начать наговаривать уже на другой орден Вэй Ин, как дверь в их комнату отварилась, впуская женщину к ним.       — А два маленьких сплетника всё продолжают глядеть только на тёмную сторону великих орденов, отказываясь увидеть светлую, — начала поучительно Баошань Саньжэнь, снимая с плеч свой плащ и глядя на детей. — Как языками трепаться, так вы с радостью, а как прочесть литературу, данную мной вам, так вы лучше притворитесь мёртвыми. Сколько прочли?       — Нянцинь, не ругайся! Мы уже дошли до богини Чжи Нюй, небесной ткачихи и дочери Тянь-ди! — воскликнул Вэй Ин, желая сменить гнев наставницы на милость, но та приподняла бровь, ухмыльнувшись уголками губ. Они слишком хорошо знали это выражение лица.       — Да? Хорошо. Тогда кем был её жених, из-за которого та перестала ткать небесное полотно? — начала Баошань Саньжэнь свой допрос по пройденному материалу.       — Ню Лан, — ответил Вэй Ин, краем глаза глядя в книгу. Женщина заметила этот взгляд и взглянула на Цзян Чэна. Тот, поняв её без слов, закрыл, оставив лишь небольшой клочок одеяла меж страниц заместо закладки. Вэй Ин недовольно закатил глаза, принимая вид умирающего лебедя, но продолжил. — По некоторым версиям он был богом, по другим же — смертным человеком, который полюбил богиню и женился на ней. В браке у них появились дети.       — Так что же тогда разлучило возлюбленных?       — Чжи Нюй перестала ткать полотно, отдав всю себя семье. Тянь-ди разозлился за это на свою дочь и забрал её обратно на небеса, разлучая богиню со своей семьёй и запирая ту во дворце.       — И неужели Ню Лан так легко сдался? — ухмыльнулась Баошань Саньжэнь, наблюдая за тем, как забегали глаза её ученика.       — Э-э, ну… Да? — неуверенно предположил он, но его перебил Цзян Чэн, желавший исправить ситуацию.       — В некоторых версиях Ню Лан укутался в шкуру вместе со своими детьми, что отнесла их к Небесной Ткачихе, а в других он положил детей в корзину и отправился к жене сам. Но итог везде один: бабушка богини Ванму Няннян вытащила из своих волос шпильку, и река Тяньхэ разделила супругов. Тянь-ди всё же сжалился над парой, а потому позволил им видиться раз в году, в седьмой день седьмой луны!       — Так, а кем была Ванму Няннян? — улыбнулась женщина, глядя на то, как на лицах детей читается мыслительный процесс. Либо они упустили главу про эту богиню, либо же их сонные головы совсем не были способны работать как положено.       — Ванму Няннян была богиней долголетия и счастья. Некоторые даже считают, что Ванму Няннян и СинВан Му — одна и та же богиня, а потому во дворце у них растут персики бессмертия, — неуверенно ответил Цзян Чэн, подняв глаза на наставницу. Та лишь мягко улыбнулась ему, принимая этот ответ. Пожалуй, он и правда её удовлетворил.       — Почему мы вообще должны читать про этих небожителей? — заныл Вэй Ин, запрокидывая голову.       — А как же? Вдруг в лес, находящийся на территории горы забредут люди, — заметив непонимающий взгляд мальчиков, женщина рассмеялась. Продолжив говорить, она меж тем достала из рукава несколько горячих булочек, отдавая их мальчикам. — Раскрывать свою личность им нельзя, как и говорить о том, что эта гора запретна им. Они ведь обязательно придут проверить, что здесь. Ведь всё запретное всегда сильнее манит. Проще уж сыграть роль какого-нибудь небожителя, выпроводив людей, что испугаются гнева небес за потревоженный покой бессмертных.       — И только ради этого?! — удивился Цзян Чэн, запихивая за обе щеки булочку, не жуя её, а буквально глотая. Он всё ещё не мог избавиться от этой дурной привычки, ведь страх того, что еду заберут, всё ещё томился у него в подсознании, отказываясь выбираться оттуда.       — Конечно нет, — рассмеялась Великая Заклинательница, присаживаясь на ковёр напротив детишек. — Вдруг однажды вы вознесётесь? Старички уж сильно обидятся на ваше невежество. А ведь чем старше существо, тем более оно лелеет своё эго. Даже то, что вы не запомните их имя, так обидеть может! Мало ли ещё гору нам своими молниями разрушат!       — Какие они обидчивые! Ну, не запомнил и не запомнил… Чего ругаться то? — возмутился Вэй Ин, откусывая небольшой кусочек. Заметив, что младший всё слишком быстро умял, он разделил булочку пополам, отдавая одну часть Цзян Чэну. — Да и не вознесёмся мы.       — А вдруг найдёте себе в спутники какого-нибудь заклинателя, так похожего на небожителя? Вот и будете завоёвывать его через стихи или слова, сравнивая с небожителями наиболее похожих на них.       — Да бред это всё! — фыркнул Цзян Чэн, стремясь даже крошки слизать с своих пальцев, а после продолжая свою мысль. — Эта вся романтика так глупа. Показывать свою любовь надо действиями, а не словами!       — Подколами! — перебил брата Вэй Ин, считая, что свою любовь следует выражать по-иному.       — У каждого свой язык любви, — покачала головой Баошань Саньжэнь, улыбнувшись. Как же эти детские улыбки и перебранки грели её сердце. — Каждому своё, но в любом случае лишним это не будет.       — Ну и зачем же нам знать про эту ткачиху и её мужа, если максимум, где мы можем похвастаться своими знаниями, так это на празднике Цисицзе!       — Хватит возмущаться, — покачала головой наставница, глядя на недоумевающие лица детей. — Просто прочтите книгу, от вас не убудет. А если вы всё прочитаете, то я свожу вас в город у подножия горы, и мы купим вам те книги, которые вы захотите.       Глаза мальчиков тут же вспыхнули, и они спешно раскрыли книгу под смешок Великой Заклинательницы, которая поспешила одёрнуть их от возврата к чтению:       — Не сегодня уже. Вы уже как два птенчика, носом клюёте. Спать хотите… Завтра продолжите.