Зажившие раны на спине дают о себе знать

      — Дождитесь меня, хорошо, А-Чэн, А-Ин?       Только из-за этих слов, что всё ещё были слышны в головах детей, они оставались в поместье Цзян. Слепая надежда на то, что их шицзе вернётся после того, как госпожа Цзинь, знающая о своей подруге всё, забрала её к себе для того, чтобы она с её сыном стали ещё ближе, чуть позже, заберёт и их с собой. Эта надежда грела измученные детские сердца, но всякий огонёк без топлива рано или поздно тухнет.       Раны на спине первого ученика ордена Юньмэн Цзян и неестественно бледная кожа наследника того же ордена всё никак не могли сойти.       У первого раны никак не хотели покрыться коркой и перестать кровоточить. Невозможно было выровняться из-за обжигающей боли, а горло давно стало охрипшим от криков, застрявших внутри. Лишь чёрные одежды могли скрыть собой то зрелище, что стало представлять из себя его по-детски хрупкая спина.       А из второго силы утекали подобно воде из дырявого ведра. Не из чего было взять хоть каплю сил. Руки ничего не могли удержать, извечно дрожа, а ноги подгибались, стоило лишь лишиться опоры. Болезненная худоба и мертвенно бледная кожа никак не могли замениться румяными щёчками и тёплого цвета кожи.       Весь этот ужас, что представляли из себя дети главы ордена Цзян, никому не был виден. Братья стали единственной опорой друг для друга после ухода их шицзе в новую семью. Её приняли, окружили любовью и заботой. А она небось уже и забыла про двух жалких мальчишек, что никак не могли найти в себе силы нарушить данную ей клятву и сбежать из этого ада. Они всё ждали от неё спасения, отсрочивая смерть друг друга.       Первый ученик тайно проносил своему младшему брату лёгкую еду, что в основном представляла из себя жидкую кашу, дабы того не вывернуло наизнанку и боль в животе не сковала по рукам и ногам. Самостоятельно кормил, ведь руки наследника совсем лишились сил, и еда могла оказаться на полу. А сам наследник крал лекарства и бинты для своего старшего брата, осторожно пронося тому в комнату и обрабатывая спину, что давно превратилась в мясо. Первый ученик во время этого всегда находился на грани забытья, и его лихорадило. Сам оказать себе помощь он не мог, а потому младшему приходилось самостоятельно заботиться о его ранах.       Так они и стали опорой друг для друга, хоть знакомство их и началось с нелюбви младшего к названному брату, они стали друг для друга самым главным спасением. Но и это тоже не могло долго продолжаться. У всего есть свой лимит.       Когда Цзыдянь вновь обрушился на спину первого ученика, обращая её в кровавое месиво, где не было ни кусочка неповреждённой плоти, а наследника вновь заперли в четырёх стенах, что стали для него сродни тюрьме. Они не могли и не хотели больше терпеть подобное.       Пересилив самого себя, Вэй Ин из последних сил начертил на двери в «тюрьму» брата талисман собственной кровью, падая в его бледные дрожащие руки уже без сознания. Цзян Чэн поймал его, едва удерживаясь на ослабевших от голода ногах. Стиснув зубы покрепче, он потащил на себе тушу старшего, оставляя за собой кровавый след.       Им некуда идти, но везде станет лучше, чем здесь. Вещей не было, да времени и сил на их сбор тоже. Они должны поспешить сбежать из этого ада, пока не заметили их пропажу. Их не должны найти, иначе всё, что их ждёт вместо блестящего будущего — это чёрный узкий гроб. Как бы не было плохо, сколько бы сил не осталось, они должны сбежать. Даже если придётся ползти, окропляя своей кровью землю, запачкав дорогие одежды. Лучше будет, если они уберутся куда-то подальше отсюда, и их найдут неравнодушные люди. Но если вспомнить историю того, кто сейчас находится на плечах наследника ордена Цзян, то людям будет плевать на них. Даже если жертвами падут невиновные дети. Один умрёт от потери крови, а второй от истощения.       Это будет довольно жалкий конец для подающих надежду героев ордена Цзян.       Поздняя осень уже вступила в свои права. И несмотря на то, что обычно в Пристани Лотоса тепло, когда наступали холода, то они пробирали до костей. Нещадный ветер хлестал по лицу истощённого мальчика, тащившего за собой своего старшего брата, словно тряпичную куклу. Холод пробирался за воротник одежд, замораживая собой детские тела. Руки и ноги начали медленно неметь от него. Хоть до зимы ещё было время, но жуткий мороз и правда мог убить их.       Только сейчас наступило осознание того, что всё в этом мире может легко убить их. Они лишь хрупкие дети, на чьи плечи пало так много насилия, что ещё сильнее ослабило их, грозясь раздавить под своей тяжестью.       Но с трудом перебирая ногами, Цзян Чэн глубоко дышал, держась из последних сил. Они скрылись в тёмном лесу, что не смотря на голые деревья, словно пожелал спрятать две измученных юных души, подарив им тихую смерть в такой безмятежной обстановке. Запнувшись об камень, Цзян Чэн не смог собрать остатки сил, чтобы удержать равновесие, повалился лицом на землю. Одежды безвозвратно оказались испачканы в грязи и изодраны. Всё из-за долгого и тяжёлого пути. Сил хватило лишь на то, чтобы перевернуться на спину и подтянуть к себе своего старшего названного брата, разворачивая его на бок. Не хотелось бы, чтобы он задохнулся без так нужного ему воздуха, но и не хотелось, чтобы боль в спине Вэй Ина только усилилась.        Тяжёлый выдох раздался в гробовой тишине леса, и младший, уже не в силах держаться в сознание, стал медленно слипать глаза, осознавая, что им, возможно, пришёл конец. Ночное небо оказалось прямо перед его глазами, благодаря облысевшим деревьям, лишь пара особо упорных листьев, как и дети на земле, удерживалась на ветвях. Луна и звёзды слабо освещали своим сиянием землю.       Спасительное забытье забрало в свои владения и второго мальчика, даря желанный покой с фальшивым ощущением безопасности, которого они так жаждали, но получить не смогли. Шицзе за ними так и не смогла прийти, а они устали её ждать.       Тихое шуршание листьев под чужими белыми сапогами разрушило тишину осенней ночи. Женщина в доули с длинной белой вуалью, что волочилась за ней по земле, но при этом странным образом оставалась всё такой же белоснежно чистой, остановилась рядом с детьми, опустив взгляд на них. Если этим двум не помочь, то навряд ли они уже увидят завтрашний день.       Холодные руки, покрытые мелкими мозолями, осторожно прошлись по плечам детей, погружая их в глубокий сон, заместо истощённого и лихорадочного. Женщина без особых усилий смогла поднять сразу двух детей на руки, словно они были грудными младенцами. Не обратив внимание на то, как белоснежные одежды оказались испачканы в грязи и крови, она двинулась в одном только ей известном направлении. Подальше от места, ставшим им адом. Подальше от людей, что не смогли удержать свои конфликты при себе и срывали всё на ни в чём не повинных детей.       — Теперь вы будете в безопасности, — едва слышно произнесла она глубоким успокаивающим голосом. — Я воспитаю вас подобно собственным сыновьям, обучу всему, что сама знаю и умею. Человеческой жестокости вы более не узрите без собственного желания выйти из тёплого гнезда. Вас окружат чужие вам сейчас люди, что в последствии станут для вас братьями и сёстрами.       Этот монолог услышал лишь безмолвный лес, ведь те, кому были адресованы эти самые слова, что прозвучали подобно клятве на крови, находились в забытье. Быть может, позже она вновь повторит им эти слова, даря утешение измученным детским душам.       За её спиной, в стороне пристани, стали стремительно зажигаться огни. Стража явно встрепенулась и начала поиски пропавших детей, подгоняемые главой и его нелюбимой женой. Однако какое дело до них великой заклинательнице, что, по слухам, являлась бессмертной. Баошань Саньжэнь была не из тех, кто обращает внимание на чужое мнение.       Тихими шагами она вскоре исчезла из леса. Всё, что указывало на чьё-либо пребывание здесь, было следами крови на земле и листьях.       В последствии Вэй Ин и Цзян Чэн были признаны мёртвыми. Все решили, что их растерзали дикие звери, обитавшие в этом лесу, не оставив даже клочка одежды.

***

      Непривычный запах лекарственных трав сразу ударил в ноздри, продолжая навязчиво витать в воздухе, заставляя зажмуриться. Первым пришёл в себя Вэй Ин. Перед глазами всё было размыто, но опознать цвет потолка, что сменился с чёрного на красный, он всё же смог. В голове была каша, мальчик даже не сразу понял, что было не так. Но после того, как спина, на которой он лежал, отозвалась обжигающей болью, что огнём охватила всё тело, поторапливая прийти в себя, он вскочил на постели. Нежная теплая ладонь опустила его обратно. А тихий голос, что болью ударил по его уставшему сознанию, стал заверять:       — Тише-тише, А-Ин, ляг обратно. Наставница старается залечить твои раны своей ци, не стоит делать резких движений. Скоро боль пройдёт.       В глазах Вэй Ина ужасно рябило, но, переведя взгляд на говорившего, он с трудом опознал лишь белые одежды и чёрные волосы. Лица он не смог разглядеть. Словно прочитав желание ребёнка узнать о том, кто же с ним говорит, незнакомец решил представиться:       — А-Ин, я шиди твоей матери и твой дядя, меня зовут Сяо Синчэнь, — мягкая скромная улыбка заиграла на его лице, но взгляд Вэй Ина всё ещё был размыт, а от того не мог её видеть.       — Шиди моей мамы?.. Цзюцзю?       — Ну, можешь звать меня и так, — рука поднялась с плеча на голову, принимаясь ласково гладить мальчика по голове.       Вэй Ину было тяжело осознавать то, что сейчас происходило. Он лишь продолжал смотреть в лицо своего новообретённого дяди, желая рассмотреть его, хоть то было пока невозможно. Тепло, проникающее внутрь его тела, потекло по меридианам, согревая его изнутри, направляясь к ранам на спине. Через время боль, как и было обещано, стала утихать. Как же давно мальчик не ощущал безболезненного спокойствия. Становилось даже непривычно от отсутствия раздражающих ощущений в спине.       — Вы… Вы ведь поможете моему шиди? — тихо спросил Вэй Ин, боясь получить отказ на эту робкую просьбу. Но вдруг с другой стороны послышался тихий смех, словно он сказал что-то глупое.       — Уже. Так, а как же твоего младшего братика звать вообще? — этот женский голос был полон внутренней силы и мудрости, что пришла к ней явно не за одно десятилетие. Его нельзя было назвать детским, но и старческим тоже, словно говорившая едва достигла тридцати лет. — Скажешь как нам к нему обращаться, А-Ин?       — Цзян Чэн, его имя Цзян Чэн, — ответил ей Вэй Ин, поворачивая голову к незнакомке.       Взгляд стал понемногу проясняться, но лиц он так и не смог разглядеть. Рядом с ним лежал его младший брат. Чистые белые одежды были ему довольно большими, особенно это было видно в плечах. Лицо Цзян Чэна наконец-то приобрело слабый румянец от возврата сил к нему.       — А-Чэн значит, — улыбнулась незнакомка. — Ну, А-Ин, придётся тебе подождать, пока я представлюсь. Не хочу пару раз повторять.       Вэй Ин едва заметно кивнул и потянул свою руку к брату. Лишь взяв того за запястье и сжав его, он смог успокоиться в неизвестной обстановке. Пока эти люди были к ним добры, спасли, переодели и, похоже, даже отмыли, Вэй Ин был готов им довериться.       Когда Цзян Чэн пришёл в себя, то сразу почувствовал, что раздражающая корка грязи, которая покрывала его с ног до головы, уже исчезла. Даже были силы, коих он давным-давно лишился без нормального питания. Широко раскрыв глаза, он вскочил с кровати, став смотреть на двух взрослых с настороженностью и агрессией.       — Я не вернусь туда! Нет-нет-нет! — его руку сжали сильнее, заставляя перевести взгляд на старшего брата, что был очень спокоен в этой ситуации.       — А-Чэн, никто не вернёт тебя, — тихо произнёс парень, глядя своими серыми глазами на буйного ребёнка. — Мы сами тебя им не отдадим, — заверили его.       — Я вам не верю! — воскликнул Цзян Чэн, напрягая свои плечи.       — А-Чэн, они правда нас не отдадут! — попытался вразумить его Вэй Ин. — Они нас спасли, забрали к себе, вылечили. Смысл им это делать, когда могли просто отдать обратно?       Цзян Чэн фыркнул, всё ещё не веря в такое удачное спасение. Он всё ещё опасался этих незнакомцев, но слова старшего брата всё же смогли его немного успокоить. Если же они и правда хотели вернуть их, то отдали бы сразу, ведь такой вид явно вызвал бы у главы Цзян вопросы. Незнакомцы забрали детей и привели в порядок, значит хотели помочь им в побеге. Это и правда было бы нелогично.       — Успокоился? — спросила женщина, снимая с себя доули и откладывая её на стол. Полупрозрачная ткань словно река потекла по полу. Чёрные бездонные глаза, так похожие на глубокое ночное небо, уставились на детишек. — Меня зовут Баошань Саньжэнь, если желаете можете звать меня Нянцинь или же Сяньси. Думаю, вы слышали обо мне, — дождавшись настороженного и восхищённого кивка от мальчишек, она продолжила дальше. — Я забрала вас на свою гору и теперь вы мои ученики. К каждому своему ученику я отношусь подобно собственному ребёнку. А потому и вы для меня станете сыновьями. Уйти вы пока не сможете. Я не оставила вам выбора.       — Баошань Саньжэнь… Станет нашей нянцинь? — с недоверием переспросил Цзян Чэн. Он никак не мог понять, чем же они смогли привлечь её взор, и почему она именно их забрала. Ведь можно было найти более талантливых юношей, чем они, но взяли именно их.       — Ну чего ты так глядишь на меня? Я забираю всякого беспризорника с улицы, которого захочу, — хмыкнула Баошань Саньжэнь, а после махнула своей рукой в сторону Сяо Синчэня — Это Сяо Синчэнь, он ваш шисюн. Он также будет присматривать за вами.       Парень кивнул, улыбаясь детям, словно и правда был их старшим братом. Хотя, учитывая то, что теперь они и правда стали друг для друга семьёй, то его и правда можно было назвать старшим братом. Цзян Чэн и Вэй Ин пребывали в шоке от того, что произошло сейчас.       Пусть они и желали спасения после того, что с ними произошло, но на такой расклад не надеялись даже в самых смелых мечтах. Но сейчас они стали «сыновьями» великой заклинательницы, о которой ходит очень много легенд. Это было так же удивительно, сколько и нереально. Они словно находились во сне. Вот сейчас они проснуться и вновь окажутся в Пристани Лотоса, где один отхватит плетью, а второго вновь закроют в комнате без еды. Но прикосновение рук были так реальны, что отвергали эти все думы.       — Думаю, вы голодны, — с уверенностью сказала Баошань Саньжэнь. Постучав пальцами по столу, она продолжила — Идёмте, мы покажем вам, где находятся столовая и кухня.       Затем, оставив доули там, где бросила, она вышла за дверь. Мальчикам ничего не оставалось, кроме как подняться с постели и последовать за ней. Но стоило им только опустится на пол, как оба споткнулись об эти длинные одежды. Они сделали это одновременно и невольно вызвали у Сяо Синчэня беззлобный тихий смешок.       — Не смейся! — завопил Цзян Чэн, поднимаясь с пола, но вновь упал. Стыд охватил его всего, и на щеках появился яркий румянец.       — Прости-прости, — извинился Сяо Синчэнь, опускаясь перед ними на колени.       Осторожно подвязав подол их одежд, дабы тот больше не волочился за ними, он повёл их за наставницей. Однако, теперь вместо подола, по полу стали волочится длинные рукава, пачкаясь в пыли.       Вэй Ин и Цзян Чэн посмотрели на свои одежды, а после переглянулись. Каким образом одежды Баошань Саньжэнь волочатся по полу, но при этом всё также девственно чисты, подобно снегу на горных вершинах? Их одежды тоже были похожи на снег, но только на тот, который бывает после того, как смешается с землёй.       Сяо Синчэнь заметил их переглядки и вновь тихо посмеялся с этих милых недоумевающих мордочек, всё же разъяснил им он:       — На одежде сяньси есть слой её ци, уберегающий от любой грязи. Скажу вам по секрету, она очень не любит заниматься стиркой и считает это пустой тратой времени! Так что она лучше лишний раз потратит ци на этот приём, чем отправиться на реку.       — А мы сможем научиться этому? — спросил Вэй Ин, посмотрев на своего дядю. Наконец-то он смог разглядеть его. Серебристые глаза, похожи на лунное сияние, светились добротой и скрытой силой, пока на губах играла мягкая улыбка. Хоть он и выглядел немного истощённо, но при этом всё равно его можно было прировнять к небожителю, сошедшего с небес.       — Раз нянцинь может, значит и мы сможем! — выдал Цзян Чэн, задрав голову. А после залился стыдливым румянцем от обращения, что он всё же выбрал по отношению к великой наставнице. Он всегда мечтал о матери, которая окутает его любовью и заботой, а не насилием и голодом. Ему лишь раз помогли, а он уже привязался, подобно маленькому щенку, и испытывал от этого стыд.       — Конечно сможете, — подтвердил Сяо Синчэнь. — На моей одежде также слой ци, а потому она такая чистая. Думаю, это самый простой приём из её арсенала.       — Есть ещё проще, — хмыкнула идущая впереди Баошань Саньжэнь. — Например, заклинание огня. Отлично поможет, если нужно что-то поджечь или же осветить. Вы его будете часто практиковать для того, чтобы контролировать собственную ци. Это очень важный аспект обучения, а потому я вам сразу об этом говорю.       — Сяньси, — воскликнул Сяо Синчэнь, улыбаясь своей наставнице. — А мне вы говорили о том, что самым важным является скорость, а не контроль!       — Хм, не припомню такого, — ухмыльнулась, обернувшись лицом к ученику женщина. В её голосе была явная усмешка. — Чего ж ты врёшь и путаешь своих младших братьев? И не стыдно тебе, Син-эр?       — Сяньси, вы что-то сейчас путаете! — надулся Сяо Синчэнь.       Цзян Чэн и Вэй Ин сами улыбнулись на эту семейную, шутливую перепалку. Баошань Саньжэнь хмыкнула, этим многозначительно сказав: «И чего эта молодёжь мне голову пудрит!» — и отвернулась от них. Сяо Синчэнь же не стал добиваться от неё этой минутной справедливости, он, лишь сложив руки на груди, возмущённо глядел ей в спину, словно взглядом всё равно продолжая бойню.       — А мне вот кажется важнее сила! — подключился в этот спор Цзян Чэн, только выше задрав голову.       — Нет, важнее ловкость! — опроверг его слова Вэй Ин.       То, что дети тоже подключились в спор, вызвало у взрослых беззлобный смешок. Такие юные и каждый уже при своём, готовые доказывать своё мнение до последнего.       — Если ты достаточно хорошо себя контролируешь, но медлителен, слаб и неуклюж, то тебя это не спасёт. Если ты быстр, но с плохим контролем, слаб и неуклюж, то тогда ты не сможешь ловко увернуться от атаки и сам себе же навредишь. Если ты силён, но медленен, с плохим контролем и неуклюж, то твоя сила сама же тебя погубит. А если не погубит, так не успеешь и не сможешь уйти из-под удара. Если ты ловок, но слаб, медлителен, с плохим контролем, то тогда не успеешь избежать удара, и твоя сила тебя, опять же, погубит, — начала разъяснять Баошань Саньжэнь, казалось, став на пару десятилетий старше и теперь даже больше начала походить на великую мудрую старушку, нежели на ещё цветущую женщину. — Любое качество крайне важно. В этом вопросе нет верного ответа.       — А почему вы сказали о том, что сначала будет важно научиться контролю? — спросил Цзян Чэн, с любопытством глядя на наставницу.       — Потому что чем сильнее вы будете становиться, тем сложнее станет обучаться этому контролю. Вообще, на деле вы будете стремиться обучиться всему сразу, но постепенно. Немного оттуда, немного отсюда. Мало ли, когда вы захотите покинуть эту сяньси и спуститься с гор.       — И не сможете вернуться, — тяжело выдохнул Сяо Синчэнь с долей горечи в голосе.       После этих слов Баошань Саньжэнь на время замолкла.       — Син-эр, как думаешь… Стоит ли мне ослабить это правило? — неуверенно спросила Великая Заклинательница, словно всё ещё сомневаясь в собственном решение.       — Смотря как ослаблять.       — Разрешить спуск, но под наблюдающими заклинаниями и клятвой не разглашать о местонахождении горы. После случившегося с Цансэ Санжэнь и Яньлин Даожэнь я сомневаюсь в этом правиле. Всё же больно, когда дети, к которым ты привязываешься, погибают вдали от дома, и ты даже не знаешь о том, а живы ли они.       — Это спорный вопрос, сяньси, — ответил Сяо Синчэнь, устремив свой взгляд в пустоту и вспоминая свою шицзе. — Можно разрешить им возвращаться, но только в том случае, если они отправляются на какие-то недолгие задание. А если же хотят создать свою семью, то можно разрешить лишь общение.       — Надо будет подумать об этом на досуге.       Во время этого тяжёлого разговора взрослых мальчики молчали, не зная, что сказать. Они здесь всего от силы сутки и потому пока ничего не знали. Им было нечего сказать, никаких примеров привести тоже не могли, и потому им оставалось лишь молчаливо слушать их.       По длинному коридору они наконец-то вышли к большой комнате. Большие окна в дневное время заменяли свечки, ведь свет солнца сам освещал всё помещение. Разделено оно было на две части. Стену с лунным проходом и небольшими окошками в ней. То, что скрывалось за ним, можно было видеть с улицы или же заглянув в эти отверстия. Длинные, низкие столы были уставлены вдоль, а вокруг них были синие мягкие подушки для сидения. Неиспользованные бумажные фонарики летали над потолком. На столах пока было пусто, как и в самой столовой части, но из кухонной были слышны звуки готовки, и витал запах какой-то сладкой выпечки.       — Здесь готовят бумажные марионетки. Если уж захотите чего-то конкретного, то готовьте сами. Или же, когда вам позволит уровень самосовершенствования отправляйте свою марионетку готовить, — сказала им наставница, а сама подошла к окошку. Четыре порции мясного супа сразу оказались на подносе и выставлены на подоконник, по которому она постучала прежде, чем получить еду. — Питание бывает по расписанию, но если не успели и сильно хотите есть, то постучите по талисману на подоконнике три раза.       — Они несколько глупы и выполняют лишь заданную ей функцию, если не наедитесь, то повторите действия и они вам дадут ещё порцию, — тихо прошептал Сяо Синчэнь детям, на лице его растянулась игривая улыбка, словно он подговаривал детей к безобидной шалости. — А также ещё есть сад с деревьями, что несут плоды. Я вам его позже покажу. Можете их тайком срывать, главное будьте аккуратны.       — Син-эр, я всё слышала, — недовольно сказала Баошань Саньжэнь, направившись к столу, на который и поставила поднос. — Хватит портить детей, а то совсем станут непослушными!       — Нянцинь, мы никогда не будем баловаться! — ложно заверили её Вэй Ин и Цзян Чэн, мило улыбаясь ей. Этот трюк не сработал на их наставницу, но та решила всё же подыграть.       — Ну хорошо, а теперь садитесь и ешьте. Завтра начну ваше обучение.