холодные ветра залатают его шрамы

«баю баю баюньки,

спи, мой мальчик маленький.

спи, мой мальчик маленький,

остался без маменьки...

пойдём в тёмненькай лесок

под ракитовый кусток,

выкопаем ямъку,

закопаем мамъку.

ай бай бай бай бай бай бай,

а твой батька бугай.

ай ну ну, ай ну ну

три копейки колдуну.

а он будет колдовать,

чем нам мальчика питать.

аю баю баюньки

спи, мой мальчик маленький...»

нежные пальцы, уложенные поверх одеяла из лебяжьего пуха, едва заметно дрогнули. опущенные ресницы зашевелились. тишина, заполнявшая собой пространство, придавливала плечи к мягким перинам, не желая выпускать из объятий пуховой постели. солнечный луч, проходящий через всё тело мирно спящего юноши, прошёлся по запястью и поднялся выше, упав на лицо. тёмные, растрепавшиеся волосы подсветились. отскакивая от полупрозрачных поверхностей, свет переливался, точно праздничные украшения. юноша медленно открыл глаза. в голове его ещё звучала давняя мелодия и заунывный голос, напевающий песню, но то было лишь видением. сам же он оказался в совершенно незнакомом месте. спальное место, точно царские кровати, занимало едва ли не всё пространство огромной комнаты: не больно большой мегуми умещался лишь на части постели, усыпанной мягкими лебяжьими перинами, словно в зыбочке. покои и правда были внушительных размеров: высокие, полупрозрачные стены сливались с высокими потолками, вымощенными ледяным фигурным узором. завитки ледяного кружева простирались по всему периметру, отблёскивая на свету, заглядывающему в покои через широкое окно с чистым стеклом. в уголках — узорчатая сетка, сложные морозные рисунки, застывшие на гладкой поверхности. внутреннее убранство восхищало и поражало: ледяные стены со сверкающими кристаллами, мягко освещающими покои, изогнутые потолки, словно ледяные арки, отражающие свет множеством искрящихся точек. воздух здесь был наполнен свежестью зимы, с лёгким привкусом хвои и льда. — ты проснулся, — больше утверждение, чем вопрос. перекатив голову по подушке, мегуми, слегка сощурившись, смог разглядеть его. кажется, теперь он терял духа и находил, засыпая и пробуждаясь. он стоял у широкого стула, выкованного из чистого льда, словно всегда был здесь, бесшумно наблюдая. беловолосый дух, обладающий настоящим человеческим телом, внимательно изучал слегка напуганного юношу. белый пух ресниц, обрамляющий насыщенного цвета неба глаза, плавно взлетал и опускался. мо́р, чьи снежные владения простирались за далёкий горизонт, а сила и могущество внушали уважение и страх. один из самых сильных и влиятельных духов среди всех других. тот, кого он так надеялся отыскать. сатору. смутившись своего положения, не до конца осознавая, где он находится, юноша аккуратно приподнялся. нижняя рубаха оказалась велика́ и немного съехала, оголяя гладкое плечо. мегуми неловко поправил её, а затем, натянув пышное, почти воздушное одеяло повыше, впился в него руками, бегло осматриваясь глазами. — где... — горло ещё неприятно саднило после долгих криков и обморожения. — где я? — ты в безопасности, — заверил его знакомый голос, полный стального спокойствия и уверенности. — ты мой гость. плавным шагом сатору приблизился к постели юноши, словно желая вновь убедиться, что он в порядке. его белые вихры подчёркивались сменившимся синим кафтаном, усыпанным серебристыми звёздами. тело мегуми казалось ему непривычно тяжёлым, окаменевшим, однако душа его, при взгляде на сатору, отозвалась внутри ощутимым облегчением и долгожданной радостью. в голове всплыли воспоминания о том, как вьюга по-волчьи завывала среди деревьев, набрасывая на мегуми снежные сети, покалывая щёки и покрасневшие обмороженные руки. как он сам, с трудом вытаскивая ноги из зыбких снегов, воротился в беспокойный лес, блуждая в надежде отыскать духа. кристалл под высоким потолком блеснул от игривого солнечного луча, отражаясь в чёрных зрачках острыми вилами. кровь снова понеслась по телу, как бурная река. и мегуми, откинув мягкие перины, упал к подолу чужого кафтана. крепко цепляясь за звёзды-бусины, словно боясь, что они вновь исчезнут, юноша взволнованно пытался рассказать про злодеяния, что задумали люди деревни, на подаренные богатства позарившись; как скверно ему было от одной лишь мысли о том, что он духа подвёл, дурно отплатив на его доброту; как волновалось его сердце стучащее за беляка ручного да за других... сатору, белыми вихрами взмахивая, движением руки юношу поднимает и выпрямляет перед собой, задумчиво смотрит потемневшими глазами. на брови его сдвинутые к тонкой переносице, на глаза взволнованные и виновато опущенные. да только не в чём винить его. — тише, тише... — рука скользит вперёд, почти невесомо щеки касаясь; гладит едва ощутимо, точно обдувающий ветерок. — погляди на меня, не упрямься. мегуми поднимает голову. и пропадает. пропадает в пучине глубоких ледяных вод, в просторах морозного неба, отражаясь в прекрасных глазах напротив. сатору не нравится, когда мегуми печалится. — не бери на себя не свою вину, — пальцы его ласково, насколько только способен повелитель морозов, гладят юношу по щеке. — если бы только знал я, что духи могут испытывать людской ужас, никогда не встретил бы тебя в лесу. не передать словами, что я испытал, когда увидел тебя замерзающим там, в снегах. сердце взволнованно забилось в груди. от прикосновений, остающихся на коже приятным освежающим холодком, мегуми, казалось, забывал дышать. — весь холодный, едва не посиневший... — пальцы остановились у губ юноши, вспухших от покусываний на влажном ветру. аккурат прошлись под нижней, очертив контур. — чем ты только думал? юноша прикрыл веки, прислушиваясь к ощущениям. каждая клеточка его тела, как намагниченная, отзывалась на движения сатору; радовались его прикосновениям в готовности следовать куда угодно. — я лишь хотел вновь увидеть вас... — воспитание не позволяло юноше обратиться к нему иначе. — просить прощения, предупредить, чтобы не случилось беды... — ты ни в чём не виноват, чтобы просить прощения, глупый. бархат голоса разлился теплом внутри его тела. хотелось закрыть глаза и утопнуть в белых простынях, ледяную вечность вслушиваясь в этот голос, эту складную речь. ловить чужое дыхание у своего виска. иметь возможность коснуться. ведомый под руку, мегуми подходит к большому окну с морозными узорами по углам, изящно обрамляющими светлые рамы. из окна открывается чудесный вид: лесные владения под холодным зимнем солнцем, приветливо улыбаются мегуми, сверкая снежными шапками и ледяными украшениями. в воздухе материализуется длинный посох — красивый, сияющий, льдом, словно дорогой тканью, обшитый. взмахивая им в сторону окна, сатору подводит мегуми ближе, становясь за его спиной. тонкий лёд моментально пробегается по стеклу, покрывая его собой, образуя хрупкое хрустальное полотно. на полотне вырисовывается, как кистью художника, жуткая картина: заледеневшие людские тела в деревенской одёже, побросавшие в страхе оружие, замерли в кривых неестественных позах, от боли и ужаса извиваясь, как горящие в ледяном пламени змеи. встретились со свирепостью владыки зимы разгневанного, навечно превратившись в безжизненные фигуры. завидев знакомое лицо, мегуми, неосознанно ахнув, обомлел и шагнул назад, спиной натыкаясь на грудь сатору, стоящего за ним. картина растворилась, словно растаяв, обращаясь в стремительно исчезающие подтёки на стекле. словно почувствовав его настроение, дух помрачнел. решив, что стоит оставить юношу одного, он развернулся с посохом в руке. — это моё решение. кто придёт в лес с дурными намерениями, тот от дурных намерений и погибнет. мегуми не шевелился и молчал. подавляя в себе подозрительные желания, сатору обернулся через плечо, чтобы последний раз взглянуть на черновласую опущенную макушку. бесшумно вздохнув, не без незнакомой ему тяжести, он двинулся в сторону больших ледяных дверей. он всё ещё оставался духом зимы и холода. мегуми всё ещё оставался человеком. — твои сани ждут тебя внизу. теперь, когда ты в порядке, ты можешь вернуться домой. больше тебе ничего не будет угрожать, едва ли не слетело с его губ, и дух, озабоченный своим волнением за человеческого мальчишку, поспешил прочь. но вдруг что-то заставило его остановиться. чужие руки спешно обхватили его поперёк груди, не дав уйти. лоб ткнулся между лопаток, утыкаясь носом в крепкую спину. пальцы крепко схватились за кафтан — самый смелый поступок, который юноша когда-либо совершал. он, сдержанный и молчаливый, отстранённый и покорный, глубоко почитающий обычаи и с уважением относящийся к духу... неслыханная дерзость! которая сатору, на удивление, очень нравилась. — не надо, — прошептал юноша, комкая между пальцев синюю ткань кафтана. — позвольте мне остаться здесь. позвольте побыть хотя бы ещё немного. повелитель зимних ветров замер, затаив морозное дыхание. пряди белой чёлки упали ему на лицо, закрывая блестящие глаза. он ловил каждое слово юноши. он мог бы прямо сейчас поднять его в воздух, закружив в снежном вихре; он мог бы оставить его в лесу, замерзать под песни метели; он мог бы сам обратиться ледяным ветром, заставить его окаменеть навеки или испариться, словно растаявший снежный кристалл... он мог бы сделать с ним всё. но это было не то, чего он желал. — ты, скорее всего, заблуждаешься, — негромко проговорил сатору. посох его глухо опустился на пол. — находясь здесь, ты каждую минуту замерзаешь, мегуми. я могу лишь замедлить это, но не остановить. — это ничего, — шептал юноша, боясь отпустить кафтан. — позвольте мне остаться с вами. назад мне незачем возвращаться, но я покину вас, если на то будет ваша воля. осторожно уложив свою руку поверх рук юноши, сцепленных на своей груди, сатору без труда опустил их и повернулся в его объятиях. внимательно заглянул в глаза, словно пытаясь найти все ответы на вопросы, задумчиво провёл рукой по густым волосам, путаясь в них своими белёсыми пальцами. среди смольной копны волос выбивалась яркая белая прядь, отливающая серебром. сатору поймал прядь и медленно коснулся её своей щекой, вдыхая запах. от чего-то это действие показалось им двоим очень интимным. особенным. одинокий дух холодной зимы не хотел, чтобы этот прекрасный юноша, сумевший его удивить, покидал его. покинув его покои, он не покинул бы его голову. от мыслей об этом глаза его наливались синевой и темнели, словно мрачнеющее небо перед беспокойной ночной бурей. но его волосы... вздохнув, обдав макушку юноши прохладой, сатору взял мегуми за руку и вывел прочь из спальни. вместе они двинулись вниз по хрустальной лестнице, начищенной дочиста, спускаясь в большую за́лу. сатору жил в настоящем тереме — нет, дворце — отличающимся особенной красотой и изяществом. казалось, каждая деталь в нём была важна, словно если бы не было хотя бы одного ледяного закрученного узора, то не было бы и самого сатору. множество комнат с богатым убранством поражали своим величием и спокойствием одновременно. от стен дворца веяло прохладой, однако мегуми, защищённый силой сатору, желал льнуть к этим стенам, впитывая в себя энергию духа. после того как юноша исследовал просторную купальню, чувствуя свежесть, он будто оказался в новом теле. сатору, всё это время ожидавший за дверью, встретил его с нескрываемым интересом. с трудом отвлекаясь от ключиц, выглядывающих из-под растянутого ворота, он протянул юноше новую плотную рубаху и штаны, чудный кафтан, снежными нитями пошитый специально для него. после он гостеприимство угостил юношу вкусными яствами и напоил сладким мёдом, который любил сам. отобедав, юноша скромно склонился в благодарности, а затем по привычке принялся собирать фарфоровую посуду, ощущая под пальцами непривычное скольжение. — что же ты делаешь, — остановил его хозяин добрым укором. — я ценю твоё завидное трудолюбие, но ты ведь мой гость. сдержанная улыбка тронула губы смущённого юноши. с ней же он следовал за духом зимы по пятам, гуляя по его большому дому. заглядывая в разные за́лы, повелитель морозов, оказавшийся довольно разговорчивым, словно не болтал ни с кем тысячу лет, бодро рассказывал мегуми разные интересные истории; показывал вещи, которые он никогда не видывал. голубые глаза его искрились от идей, сменяющих друг друга. запертый в ледяном одиночестве, сатору хватался за возможность быть с мегуми даже больше, чем он сам. теребя и заламывая пальцы, мегуми внимательно следил за ним, стараясь запомнить каждое его движение, каждое слово, каждую мелочь. потешный. славный. словно прочитав его мысли, сатору остановился и взглянул на юношу с хитрым прищуром. взяв его за руку, он поспешил к очередной лестнице, слетая по перилам вниз, утаскивая за собой мегуми. подойдя к резной двери, вымощенной объёмным рисунком, мегуми было заволновался, что сейчас сатору попрощается с ним, вытурив прочь. но его волнения пали, когда владыка зимнего леса накинул ему на плечи тёплую шаль, внимательно обвязав вокруг шеи, и улыбнулся уголком губ, сверкнув глазами. — ты когда-нибудь катался на санях с горы?