Рождение Злодея

      Глаза Амиру полны слёз, и Кейл неохотно гладит её. Рон улыбается, стоя за его спиной, и он бросает на дворецкого взгляд, прежде чем нежно сжать талию наследницы Убарр и также нежно отстраниться.       — Тебе нужен камердинер, — шмыгает носом она, вытирает глаза платком, который он ей одолжил.       — У меня есть Рон, — отвечает Кейл, и Рон чувствует признательность от улыбки сына, – это игривая манипуляция, но всё же покоряющая. — Амиру шмыгает носом ещё раз, и он неожиданно забирает у неё из рук свой платок, заставляя её вскрикнуть. — Он мне нужен. Если ты в него высморкаешься, мне придётся отложить отъезд.       Амиру смотрит на него.       Затем на платок.       Кейл, почувствовав опасность, срывается с места и бежит, Амиру бросается за ним. Рон испустил смешок от данного зрелица, с любовью наблюдая за обоими. Его господин щенок так долго не мог быть таким беззаботным, таким счастливым, и эта картина было усладой для его усталых глаз. Он отворачивается и заканчивает погружать всё в карету господина щенка. Кейл, задыхаясь, останавливается рядом с ним, как только он заканчивает погружать вещи, и Рон приподнимает бровь.       — Мы оба знаем, ты не выдохся, Кейл, — произносит Рон, и Кейл подмигивает ему.       — Они этого не знают, и чем слабее я выгляжу, тем лучше, — легко отвечает Кейл, тряся головой. — Теперь, давай, пока Амиру не увидела меня. — Посмеиваясь, Рон залезает в карету, следит за тем, как его господин щенок счастливо усаживается, открывает свою тетрадь и макает перо в чернила, начиная писать.       — Что ты пишешь? — С любопытством спрашивает Рон, и Кейл, не глядя на него, гудит.       — Рыночные цены, ресурсы... Мне нужно сделать остановку у банка и узнать, приобрёл ли мой доверенный нужные мне земельные участки. — Он прижал гусиное перо к губам. — Может быть, мне нужно добавить ещё несколько собственностей... — Бровь Рона прыгает вверх, и он смотрит на парня с бо́льшим интересом.       — И что ты планируешь с ними делать, когда получишь их? — Любопытствует Рон. Кейл смотрит на него со смешинками в глазах.       — Некоторые из них? Гостиницы или места, чтобы мы могли спрятаться. Парочка других будут небольшими чайными лавками, другие – наверняка ателье, — лениво ответил Кейл. — Если я собираюсь выживать коррупцию из Роана, мне нужны информация, ресурсы и время. Я могу получить кое-какую информацию быстро, но ресурсы займут подольше, а проверенная информация стоит больше, чем я хочу просить Басена потратить.       — Что за информация? — С любопытством спрашивает Рон, и Кейл мягко гудя, парень наклоняет голову в сторону, обдумывая его слова.       — Изменения торговых путей, бизнес партнёры, которые неожиданно закрыли свои лавки, пропавший инвентарь, какие именно дороги внезапно стали свободны от разбойников, тому подобное. Территориальные размолвки, слухи о новых рудниках, движения Королевства Виппер и ещё Запада. За всем этим нужно пристально следить, аккуратно контролировать. — Он кусает конец пера, и Рон по привычке выдёргивает его изо рта господина щенка. Глаза Кейла блестят от раздражения, но он не спорит, позволяя Рону отругать его. — Эта организация не упустит ни единого шанса, и если они функционировали хотя бы последние тридцать лет, тогда мы имеем дело с бо́льшей проблемой, чем просто с группой линчевателей. С кем они создали союз, кто следует за их идеалами? У них есть обмундирование – насколько я знаю, – но я должен знать, кто стоит за Маркизом Стэном.       — Тогда зачем делать из себя врага короны? Не думаю, что они спустят крамолу на тормозах, — указывает Рон, и Кейл смеётся. Его смех колючий, холодный, и Рон чувствует, как спина покрывается мурашками.       — Кронпринц скрывает большую тайну, и король? Он стёр семью моей матери из каждой книги и каждого источника информации, который смог найти, — с холодом шипит Кейл. — Они захотят заправлять всем, забрать контроль и пожертвовать моей ёбаной местью ради своих целей. — Улыбка Кейла становится более холодной.       — Они могут сходить на ядовитый плющ за всё, что я уже готов им позволить.       Рон закусывает нижнюю губу, глядит на злобу в его глазах и тянется пригладить алые волосы, приручить нрав своего сына, пока он не слишком отбился от рук. Кейл счастливо вздыхает и позволяет ему это, наполовину мурлычет. Они чувствуют небольшой толчок, и карета приходит в движение.       — Что вам нужно, мой сеньор? — Задаёт вопрос Рон, и глаза Кейла открываются, раздражение играет на его милом лице. Он вздыхает, но, как бы то ни было, не спорит.       — Шпионы. Верные, которые будут держать в поле зрения то, что мне нужно. Мне нужен ни один для территории Хенитьюз, но нужен для территории Стэн. — Он снова открывает глаза с туманным удовольствием, наслаждением от злобы. — Мне интересно, смогу ли я вырвать из рук Вениона Нео Тольца и вернуть Тэйлора Стэна на его позицию. — Пальцы Рона замирают там, где касались непослушных волосы господина щенка.       — Мой сеньор? — С ошеломляющим недоумением произносит Рон. "Так и должно быть," – с ухмылкой думает Кейл. Семья Тольц никогда не жаловала семью Хенитьюз, завидуя их продолжающемуся успеху и богатству, но они не могли выражать ничего, кроме скромной нейтральности до того, как Венион искалечил своего старшего брата Тейлора.       — Они умны, — таким же тоном продолжает Кейл. — Венион в качестве Маркиза убил бы весь экспортный и импортный товары, если будет взимать слишком высокие налоги. Они присоединились к нему ради выживания, не из-за собственного ярого желания. Есть несколько концессий, которые мы могли бы использовать, шахта, которая может легко перекочевать из одних рук в другие, если Тольц будет ходить по струнке и придерживаться правил. — Кейл улыбается шире. — Между прочим. Скоро Венион попадёт в передрягу. В конце концов, разве мы не собираемся украсть их дракона? — Улыбка Кейла – злобная, когда он думает о том, что знал о Нео Тольц. Настоящий Кейл вкратце рассказал о нём, говорил пренебрежительно, но признал, что за всеми своими проблемными действиями, Нео Тольц умел читать атмосферу и выбирать выигрышную команду.       К тому же, он был той самой причиной, по которой так мало человек знали о драконе. Венион чётко приказал ему, – воздержать людей от вопросов, и тот выполнил это чрезвычайно хорошо, вооружившись страхом и раздором, словно хлыстом, отогнав массы от грязного секрета наследника Стэна.       Кейл хотел его. Он бы использовал каждую пешку, доступную ему, расширил бы своё влияние, пока никто и ничто не смогло бы избежать его клещей, и он сделает это всё ради своих хёнов.       Кейл трезво знает, что они не хотели бы, чтобы он делал это, был таким монстром, уходил настолько далеко от праведного пути, но они, блядь, были мертвы. Если бы они были живы, они бы устроили ему проповедь, но их доброта, их тепло и их честь была похоронена с ними в их же могилах. Всё ради защиты тупого, бесполезного парня. Кейла откатывает назад, он слегка подрагивает и сжимает перо сильнее, делая дрожащий вдох.       — Рон. — Его дворецкий глядит на него глазами, полными теплоты и настороженности, и Кейл заставляет себя принять спокойное выражение лица. — Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение.       — Без вопросов, мой сеньор, — мягко отвечает Рон, не ставя его слова под вопрос.       — Мне нужна перепись каждых мужчины, женщины и ребёнка, оставшихся без дома в Городе Дождя. Когда мы были в Убарр, не было ни единой души, спящей на улицах. — Глаза цвета ржавчины опасно блестят, а улыбка Кейла – острая и злобная. — Я настроен полностью капитализировать это, заставить их работать на себя. — На лице Рона медленно расцветает нежная улыбка и тянется погладить костяшками пальцев подбородок парня, эти прекрасные глаза закрываются, когда Кейл тянется за прикосновением.       — Как ты пожелаешь, — обещает Рон, и на данный момент Кейл доволен этим. Кейл мягко ухмыляется ему во время аплодисментов в своей голове и заговаривает вновь.       — И достань мне чертежи дворца. Я знаю, что таковые есть. Если я собираюсь наказать семью Кроссман, мне нужно сделать это правильно.       Рон смотрит на его улыбку, кошачий блеск в глазах, и испускает смешок.       Действительно дерзость уровня Молана.

***

      Только несколько минут...       Альберу захлопывает за собой дверь, делает задыхающийся вдох, цепляя пальцами свой высокий воротник, чтобы, наконец-то, расстегнуть его и вдохнуть полной грудью подальше от зловония коррупции, смрада злонамеренности от каждого миллиметра коридоров этого дворца. Ему, блядь, хотелось блевать, настолько плохо всё было. Альберу тоскливо проводит большим пальцем по своим слаксам, желая, чтобы у него было возможность одеть нечто другое, нечто новое, но не слишком старое, и желательно, чтобы это не было пошито на заказ через его тётю. Он не мог позволить себе выйти куда-нибудь и совершить что-нибудь рискованное, не тогда, когда наёмные убийцы прятались на каждом углу. Он видит блеск стекла, Альберу вскакивает с клинками в руках...       Карие глаза встречают его взгляд, упрекая за ожесточённость.       — Тише, племяш, — бормочет его тётя, и Альберу хмурится, блеск ножей между его пальцев пропадает в его одеянии. Как и всегда она появилась без предупреждения или приветствия.       — Один день, я не смогу остановиться, — бормочет Альберу. Таша посмеивается.       — Ты каждый раз так говоришь, — дразнит она, и Альберу бросает на неё дерзкий взгляд. — Вот. Пей, быстро. — Она приставляет к его губам бутыль, и он слушается, проглатывая жидкость без вопросов. Она обжигает, словно холодное пламя, и Альберу выдыхает облако чёрного дыма. Яркие цвета его кожи и волос постоянно меняются, в его маскировке образуются бреши, волосы мигают то одним цветом, то другим, словно флюгер на ветру. Через некоторое время всё приходит в норму, и он должен признать, – чувствует себя намного лучше.       Его тётя находилась в лихорадочном бреду последний месяц, проникая во дворец и поставляя ему маленькие дозы мёртвой маны прямо в горло, как если бы его жизнь зависела от этого.       — Ты когда-нибудь объяснишь, зачем делаешь это? — Спрашивает он, и она хладнокровно смотрит на него. — Ты захаживаешь в мою комнату весь месяц, пытаясь влить в меня ману, тётушка. Ты хотя бы можешь объяснить причину. — Таша смотрит на него, прежде чем вздохнуть.       — Я не знаю. Старейшины настаивают на этом, говоря, что нечто большое вскоре произойдёт, и если мы оставим тебя так, то ты можешь умереть. Единственное, что я знаю об этом ещё, – это что каждый жрец Бога Смерти стал... Дёрганым. Они бормотали о том, как он оставил свой след на душе, что неповиновение избранному Бога Смерти убьёт нас. Понятия не имею, кто это, конечно же, но они сводят меня с ума своим бормотанием. — Альберу хмурится, глядя на пустую бутыль.       — Фигуры, — бормочет он. — Тогда хорошо. Я буду на чеку, — обещает он, уверенно кивая тёте. — Иди сейчас, пока не началась смена караула, — наставляет её он, и она с ухмылкой уходит. Он облокачивается о трюмо, стонет и пробегает пальцами по волосам. Какого чёрта Бог Смерти выбрал чемпиона сейчас из всех времён? Если учесть нестабильность между странами, то с избранным Роан будет сидеть на пороховой бочке с другими странами.       Альберу вздыхает и, игнорируя всякую благопристойность, ложится лицом на трюмо и стонет. К счастью, мрамор остужает его, и маскировка медленно спадает. Он был – технически – слишком взрослым для скачка роста среди людей, но настойка из мёртвой маны пробуждала его, заставляя его расти не только в магическом направлении. Он прибавил пару дюймов в плечах и даже два в росте. Даже его уши начали изменяться, их кончики стали расти более заострёнными и совсем немного удлинились.       Вскоре маскировка спадёт, её станет слишком сложно поддерживать, и он проводит большим пальцем по цепочке на шее, ответственной за это, дрожа от мысли, что она спадёт в самое неподходящее мгновение, мгновение, когда она нужна будет ему больше всего.       Его люди нуждались в нём, смотрели на него, и он не смог бы сделать это, если бы тайна его рождения раскрылась простому народу. Они захотят линчевать его, если правда всплывёт на поверхность. Пока по нему пробегает дрожь, Альберу отталкивается от трюмо, хватает расчёску и причёсывает волосы. Он уже достаточно хандрил, и теперь ему нужно поскорее вернуться к делам насущным.       Открыв дверь, Альберу почти что захлопывает его при виде второго принца. К счастью для его брата, он замечает, что тот поднял руку постучать, да и парень выглядит потрясённым, как если бы Альберу застал его врасплох.       — У тебя есть минутка? — Спрашивает он, и Альберу вздыхает.       — Давай побыстрее, — предостерегает он, закрывая за ним дверь. — У меня куча бумажной работы. — Роббиту, шагающему за ним, до этого до лампочки.       — Едва ли проблема, — отвечает Роббит. — Я – быстро. Альберу бросает на него взгляд, косо ухмыляясь.       — В последний раз, когда ты это сказал, ты прочитал лекцию о своей жене.       — Не моя вина, что она самая прекрасная женщина во всём Роане, — защищается мужчина, и Альберу закатывает глаза. — В любом случае... Я хотел спросить, есть ли у тебя планы на записывающие устройства во время собрания дворян в этом году. — Бровь Альберу взлетает вверх, медленно опускается вниз.       — Не больше, чем обычно, — позабавленно отвечает Альберу. — К чему нежданный интерес? — Роббит смотрит влево, потом вправо.       — Я знаю, что Эльян держал тебе подальше от нашего куратора шпионской сети, но новости будут в дворянском обществе уже скоро, — признаётся Роббит, и глаза Альберу сужаются. Он поговорит с этим куратором, довольно скоро. — Но Кейл Хенитьюз был отравлен собственными слугами неделю назад.       Альберу подрывается с ног, выкрикивая что-то нечленораздельное, пока он пытается выпрямиться, схватившись рукой за бра на стене. Роббит помогает ему, Альберу дрожит от шока и удивления.       — Он...       — Да.       — Они...       — Да...       — Кто, чёрт возьми...       — Какие-то слуги, имён не назвали, — отвечает Роббит, глядя на него с раздражённым пониманием. — Граф жаждет крови прямо сейчас, и многие люди из семейств Четтер, Убарр и Уилсман в ярости от этих слуг. — Роббит снова быстро озирается и наклоняется к нему поближе. — Эльян пытается отследить их, нанять под твоим носом. Думаю, что он хочет попробовать провернуть подобное с тобой.       Горло Альберу резко пересохло. Эльян, этот мелкий ублюдок, он бы попытался, жадный сукин...       — Я бы ушёл сейчас, если бы был тобой, — бормочет Альберу. — Займи себя чем-нибудь. — Роббит кивает, и на секунду Альберу может притвориться, что они – на одной стороне, что Роббит не готов ударить его в спину. Он стискивает зубы и входит в свой офис.       Как и ожидалось, Эльян там, повсюду валяются бумаги, а его сводный брат закинул ноги на стол и ухмыляется.       Прямо сейчас было очень соблазнительно ударить его.       — Подними всё, — огрызается он на Эльяна, который закатывает глаза и машет своему помощнику. — Не ты, слуга. Эльян, подними всё. — Блондин становится угрюмым, фыркая.       — Ты не можешь приказывать мне... — Альберу, проходя мимо, скидывает ноги парня со стола, пока другой рукой хватает его за заднюю часть воротника, прежде чем кинуть его на пол. Эльян негодующие визжит, и пагубные голубые глаза прожигают его взглядом.       — Ты или глухой, или тупой? — Холодно огрызается Альберу. — Я всё ещё кронпринц Роана, — произносит он, смотря на него исподлобья. — Ты подчиняшься мне, несмотря на свои собственные желания. Подними. Всё. — Эльян смотрит на него с яростью, его щёки красные от злости, но когда Альберу скрещивает руки на груди и топает ногой, Эльян безропотно всё поднимает, ударяя бумагами о стол. Прежде чем Эльян может уйти, впрочем, Альберу хватает брата за рубашку, пальцами проверяет, не забрал ли его брат его бумаги. Слуга, увидевший это, начинает пятиться к двери.       — Разве я дал тебе разрешение покинуть помещение? Подойди, — огрызается Альберу, пихая своего младшего брата к дверям, парень спотыкается о свои собственные ноги. Альберу в ожидании протягивает руку, и слуга пребывает в ужасе, прежде чем открывает свету пачку бумаг. — Всё. — Ледяным тоном произносит он, смотря, как слуга дрожит, прежде чем послушно протягивает оставшиеся бумаги. — Если кто-либо из вас сунет свой нос в мой офис ещё раз, я вас сломаю, и для меня не будут иметь значения желания короля. Вон.       В следующее же мгновение их как ветром сдуло, и Альберу хмурится, глядя на бардак на письменном столе. "Что же нужно," – задаётся вопросом он, – "для того, чтобы провести день хорошо?" Когда не нужно драться со своенравным братом за власть и не думать о том, как другой ударит его ножом в спину? Брат. Альберу разваливается на кресле, стеная. Сегодняшняя ночь обещает быть суматошной. Как будто не хватало ему, что наследник Стэнов, которому он покровительствовал, был теперь искалечен, так теперь и Хенитьюзы были в ударе, ведь их старшего отравили. Ебейшее время для жизни. Альберу праздно тянется вперёд к ящику, открывает его и прижимает пальцы к чемоданчику.       Звезда, спрятанная внутри, с теплотой шевелится, последний подарок его матери в подтверждение пылает.       Альберу нервно сглатывает. Вскоре ему придётся решить, захочет ли он ей воспользоваться.       Он не был уверен, должен ли он.

***

      Он с шумом захлопывает за собой дверь, и подхалимская улыбка Нео Тольца соскальзывает с его лица, как будто её и не бывало.       — Нахуй меня, — стонет Нео, проводя рукой по лицу, прислонившись к двери. Новости об отравлении достигли и его дома, и хоть Нео и презирал Кейла Хенитьюз, это не означало, что он не узнал некую форму предательства, которая имела место быть.       — Сначала этот ублюдок говорит о том, чтобы я пригласил этих сукиных сынов, которые достанут ему дракона, к себе домой в качестве особых гостей, и теперь это... Если мои слуги не устроят бунт, то я – счастливчик, — рассказывает он своему любимому предмету декора; мраморный кот смотрит на него с осуждением. — Ебать. — Качая головой, Нео встаёт, похлопывая по холодному мрамору и плюхаясь в одно из офисных кресел, стеная.       "Ах-х-х, это кресло хотя бы удобное," – счастливо думает он, потянувшись за колокольчиком, дабы позвать прислугу. Горничная выглядит ужаснувшейся, и он машет ей, подзывая, девушка подходит ближе.       — Д-д-да, Господин Тольц? — Заикается девчушка, и Нео обводит её беглым взглядом, прежде чем вытащить из ящика снадобье и протянуть ей. Она расслабляется от его подношения и с благодарностью всё выпивает.       — Когда закончишь, сообщи лазарету, — нежным тоном произносит он, получая в ответ кивок; горничная садится, когда он просит её. — Сообщи слугам, что они будут занимать южное крыло до следующего приказа, и что предыдущие их комнаты будут переделаны под покои – изоляции – гостей настолько, насколько возможно. — Глаза девушки расширяются.       — Г-го-гости? — Сглатывает девушка. Он бросает на неё понимающий взгляд, вздыхает. Парни Вениона стали слишком своевольными с женской частью здешней прислуги, и он собирался разобраться с этим вскоре раз и навсегда.       — Я им также не рад, — честно говорит он ей. — Просто дай всем знать. Я не хочу, чтобы слуги жили там в случае, если они решат сделать что-нибудь тупое. Следи за ними в оба и докладывай все передвижения. Я бы отказал, но Маркиз и его сын решили, что я позабочусь о комфорте гостей, если мы хотим пережить оставшуюся часть зимы, — он выплёвывает последнюю часть предложения, и девушка бросает на него понимающий, если не тревожный, взгляд.       — Ваш приказ будет исполнен, Господин Тольц, — произносит она, сделав реверанс. Прежде чем она уходит, он прочищает горло, и она оборачивается посмотреть на него.       — Учти это предложение для всех, кто носит юбки, и у кого длинные волос на территории моего поместья. Всё время, сколько здесь пробудут эти гости, собирайте волосы и носите брюки. Не хочу, чтобы они могли своевольничать со всеми вами. Маркиз достаточно плох. — Девушка умолкает, но дарит ему взгляд, полный благодарности, когда он начинает говорить громче, так что она делает ещё один реверанс.       — Благодарю вас за то, что вы думаете о своих слугах, Господин Тольц. — Девушка убегает. Нео стенает, поудобнее устраиваясь в своём кресле и хватая первые попавшиеся документы для работы.       — Вот, нужно было тебе заболеть именно сейчас, Отец, — вздыхает он, проводя рукой по волосам. — Спасибо солнцу за то, что ты хотя бы в безопасности от покушения в столице. — Стонет Нео. Количество угроз возрастало, если дейтсвовать, и было хуже молчания, сбора доказательств и предоставления их – тайно, конечно же, – короне. Те отщепенцы, которых Маркиз собирал, были какой-то крамольной компашкой, и Нео Тольц за этим стоять не будет.       Тольц всегда сохраняли нейтралитет, оставались вне политических дел, но это закончится на нём. Он не позволит своей семье разрушиться, даже если ему придётся умереть за это.       У него были братья и сёстры, которые могли бы взять всё на себя в случае чего, и он бы защищал их. Нео со вздохом вытаскивает документы, над которыми горбатиться. Он составлял это последние четыре... Года... Нео замирает.       Четыре года. Почему этот временной отрезок казался знакомым? Продераясь сковзь бумаги, Нео отчаянно пытается вспомнить, почему эта чёртова ассоциация так ебала его, прежде чем замирает при виде даты дерзкого, алого цвета.       Датировано двумя годами ранее, это была ликующая запись.       Кейл Хенитьюз был смещён с места наследника после двух лет бытия полнейшим позором.