Больше никогда не отпускай меня

***

      Высокие сосны затонули в черном хладнокровном омуте, стоило увидеть страшную картину. Пламенный гнев и стойкое недоверие скрылись за пеленой душевного потрясения, которое читалось в голубых глазах бесконечным кошмаром: он безжалостно вгрызался в сердце, жутким грохотом ломал изнутри, пока впереди сияла неизвестность. Хотелось как можно скорее избавиться от давящего тяжёлого чувства.       Больше не замечая, как холодный ветер сурово пробирает до дрожи, как подозрительно шелестит густая растительность, как тьма разъярённо поедает вечер, Джон начал спешно спускаться вниз. Теперь ничего не имело значения: всё, что продолжало окружать, словно внезапно исчезло и оставило лишь чёрную бездну, которая в любую секунду могла похоронить дорогого человека. Неистовый крик страха вступал в конфликт с судорожной надеждой – он из последних сил верил, что снова почувствует пульс на своих пальцах.       — Л-линч? Я иду к тебе, слышишь? Ещё немного и я буду рядом! Т-только не молчи, прошу тебя, Линч. Почему ты снова молчишь? — взволнованно обращался Джон, не желая верить в самый трагичный исход.       Слегка теряя равновесие, писатель пытался быстро преодолеть неровный склон, поскальзываясь на невидимой грязи и натыкаясь на острые камни, которые предательски летели вниз. Тревожные шаги словно терялись во времени, заставляя с ужасом подумать, что прошло уже несколько минут. Чувствуя, как глубинный страх пронизывает тело, Джон продолжал рисовать в сознании кошмарный конец.       — Ч-что, если он уже мёртв? Если я сейчас подойду к нему, увижу вспоротый живот, море крови, безжизненный взгляд... Нет-нет! Это всё бред. Только мой бред! — продолжал нервно бормотать Джон, ощущая, как слезятся глаза.       Тяжёлое дыхание сопровождалось беспроглядным туманом в голове, словно писатель сам находился между жизнью и смертью, такой кровожадной и мучительной, которую будет невозможно простить. Совершенно забыв о прошлых страданиях, Джон всем сердцем боялся потерять Егора: не успеть вытащить его с того света, который, казалось, уже лишил шанса что-либо изменить. Упорно спускаясь вниз, Джон был готов падать, разбивать колени, мараться в липкой грязи, но дотронуться знакомого пульса.       Как только скользкий склон остался позади, он сразу же побежал к Егору, который продолжал неподвижно лежать на земле. В этот момент Джон не обращал внимания на ноющую боль в колене, на разрывающееся сердце и недомогание, которое завладело всем телом. Не раздумывая, он быстро склонился, нервно оглядел бледное лицо, неуверенно дотронулся шеи и тревожно затаил дыхание.       — Ну, давай же... Ты должен быть жив! — неистовый страх сменился приятным облегчением. — Пульс есть! Линч, ты... Ты даже не представляешь, как я рад! Осталось только привести тебя в чувства.       — П-прошу вас, скорее поднимайтесь. Мне с-страшно, что произойдёт что-то нехорошее... Ради Господа, не играйтесь со смертью, Джон, — нервно и почти неразборчиво попросил Олег, находясь возле тёмной ямы.       Однако писатель не обратил внимания на чужой зов, замечая перед собой бледные закрытые веки, грязную одежду, словно Егора волокли по сырой земле, и запекшиеся пятна крови на лбу. Последнее страшно встревожило, будто в израненное сердце снова вонзилось нечто острое, заставляющее впасть в потрясение. Беспокойный разум охватили отчаянные мысли, что Егор мог получить тяжёлые травмы, которые понесут за собой жуткие последствия для здоровья.       Не решаясь приподнять близкого друга, который внешне выглядел хрупким, Джон постарался осторожно привести его в чувства. Больше не в силах слышать кошмарную тишину, он начал трясти его за плечо и иногда касаться щёк, чувствуя, как душевная паника завладевает сознанием. Каждая безуспешная секунда топила в страшном отчаянии, в которое совсем не хотелось верить.       — Л-линч! Очнись, пожалуйста! Я понимаю, опоздал, но я же нашёл тебя... Линч!       Усиленные прикосновения к плечу наконец-то позволили заметить, как начали двигаться пальцы рук, как закрытые веки зажмурились, а голова медленно повернулась в сторону. Казалось, Егор испытывал мучительную боль, которая заставила Джона почувствовать напряжение: ему не хотелось видеть страдания близкого человека, которые остро били по сердцу. Однако он был бесконечно рад, что Линч остался жив, несмотря на то, что с ним произошло.       — Ты... Как же ты меня напугал! — с нервной улыбкой высказал Джон и обеспокоенно продолжил: — Т-ты в порядке?       Томительная головная боль резкими волнами охватывала затылок и не позволяла выбраться из беспросветного тумана. Медленно открывая глаза, в которых читалось непонимание, Егор пытался прийти в себя, но недомогание незримо высасывало последние силы. Ему казалось, будто он попал в размытую местность и долгое время не мог найти выхода, пока знакомый голос, окутанный дрожью, не вытащил из бессознательного состояния.       Спустя несколько секунд рассеянный взгляд смог сфокусироваться, пока непослушный разум оставался в смутном омуте. Однако Егор всем телом чувствовал, что необходимо выбираться из странной черноты: он не понимал, где находится и как оказался в неизвестном месте, которое словно терзало его со всех сторон. Затаив дыхание, Егор начал подниматься с грязной земли, покорно терпя ноющую боль в теле.       — С-стой, не делай резких движений, — встревоженно выразился Джон, подхватив его за плечи. — Куда ты так спешишь? Вдруг у тебя что-то сломано и тебе нельзя вставать?       — Я в порядке, Джон, — тихо проговорил Егор и слегка наклонился в сторону: — Только голова раскалывается и по телу будто проехались...       Сдержанные слова заставили лишь больше разволноваться и судорожно предположить, что на самом деле всё намного хуже: возможно, Егор находится в состоянии болевого шока и совсем не осознаёт происходящее.       — Нет, Линч, ты совсем не в порядке. Я боюсь, что твои попытки не приведут ни к чему хорошему, — нервно произнёс Джон, продолжая придерживать друга, который почти встал на ноги. — Если бы я не держал тебя, то ты давно свалился бы обратно. Так что я не отойду от тебя ни на шаг.       В глубине тревожных слов скрывались отблески заботы, которые давали понять, что они никогда не забывали друг друга. Однако нагнетающая атмосфера не позволяла услышать, почувствовать и осознать то, что зажигало тёплый огонёк в сердце: Джон не задумывался об истинной причине своих действий, а Егор совершенно не замечал трепетного момента. Рассеяно посмотрев вперёд, Линч сделал первый шаг, слегка оступился и почувствовал, как родные руки прижали его к себе.       — Ты точно сможешь ходить? Если тебе больно, то можешь на меня опереться или давай я... — взволнованно продолжил Джон и внезапно замолчал, как только Егор перебил его.       — Всё нормально, я могу ходить, но опереться мне бы не помешало, — слегка хриплым голосом произнёс Линч и позволил себе немного прижаться к писателю.       — Давай только осторожно. Если что-то не так, то говори сразу, — настороженность постепенно перетекла в обеспокоенное молчание.       В этот момент все чувства смешались воедино, тем самым образуя тяжёлый ком, который навис над двумя сердцами. С одной стороны, писатель испытывал счастье, понимая, что близкий друг находится рядом, но с другой – неистово тревожился, что мимолётная радость в любой момент разобьётся: возможно, недомогание Егора станет хуже, ослабленный организм не справится с полученными травмами, о которых Джон лишь мог догадываться, или по пути настигнет то, что пыталось убить дорогого ему человека. Однако Джон пытался прогнать эмоции и быть более рациональным, пока Линч оставался слаб и ему требовалась опора.

***

      Тяжёлые моменты, длинною в двухчасовой путь, остались в жутком прошлом, стоило старому дому показаться впереди зловещим взглядом. Совсем не хотелось возвращаться на порог странных событий и снова чувствовать гнетущий страх, который полностью завладел жизнью – это допускало мысль всё бросить и уехать прочь. В этот момент лишь сильное утомление Егора заставляло Джона одуматься и не совершать поспешных решений – он переборол себя и вошёл туда, куда совсем не желал возвращаться.       — Не нравится мне, что всё это время мы шли почти без остановок. Поэтому сейчас ложись: тебе нужен отдых, — настороженно выразился Джон, придерживая Егора за плечи.       Несмотря на головную боль и неприятную слабость, журналист стойко прошёл длинный путь, делая вид, что его не беспокоит недомогание. Как они тяжело выбирались из глубокой ямы, как медленно шли по мрачному лесу, как иногда с уст срывались тревожные голоса – всё это заволоклось серой пеленой, которая не позволила запомнить важные события. Они сразу же обрывались, когда ноющая боль охватывала разум и заставляла нервно сжать губы.       Как только тернистый путь остался позади, Егор осторожно присел на кровать, обхватил голову руками и утомлённо закрыл глаза. Тёмное помещение медленно осветилось тусклым светом настольной лампы, который на миг жутко замигал, словно почувствовав зловещую атмосферу. Бесконечная тишина продолжала не на шутку тревожить Джона: он вздрагивал, когда замечал, как закрываются изумрудные глаза, как вдалеке словно кто-то пронзает бездушным взглядом. Всё это время Джон не отпускал Егора от себя: он боялся, что снова потеряет, что снова произойдёт что-то плохое.       — Как ты себя чувствуешь сейчас? — обеспокоенный голос старался сдержать панику.       — Немного лучше, — тихо ответил Линч и поднял рассеянный взгляд: — Только мысли путаются... Как будто я всю ночь не спал.       Внимательно смотря на близкого друга, который пытался утаить недомогание, писатель нахмурился: он всем сердцем чувствовал плохое состояние.       — Только не ври мне сейчас, ладно? Я вижу, что ты не в порядке, — уверенно подметил Джон, продолжая держать Егора за руку.       Глубоко вздохнув, журналист хотел убедить в обратном, но внезапно почувствовал осторожное прикосновение к груди. Непонимание вспыхнуло в душе тихим трепетом, пока в голубых глазах читалось волнение и прежняя забота. Спустя несколько секунд стало понятно, что такими действиями хотел сказать Джон: он надеялся, что Линч примет его просьбу наконец-то лечь в постель и отдохнуть после испытанного кошмара. Оставалось неизвестным, что произошло на самом деле, но писатель не желал поднимать сейчас тревожную тему.       Стоило голове коснуться мягкой подушки, Егор облегчённо выдохнул, почувствовав, как ноющая боль на мгновение отступила. По телу пробежалась лёгкая дрожь от приятного прикосновения одеяла, которое сразу окутало теплотой, отчего в сердце засияла искренняя благодарность. Казалось, забота прогоняла душевную обиду и высвобождала чувства, которые долгое время оставались в покинутой тьме. Принимая её, Линч совсем не хотел спать, следуя зову своего сердца: оно горело желанием поговорить, просто побыть вместе, как будто ничего не было почти год назад.       — Вот и хорошо. Скорее всего ты не спал всю ночь, поэтому отдыхай, — спокойно произнёс Джон, заверив себя, что завтра Егор будет в полном порядке.       Слегка улыбнувшись, писатель хотел пойти к своей кровати и обдумать дальнейшие действия, предполагая, что близкому другу необходимо медицинское обследование. Однако Джон внезапно вернулся назад и сел на край постели, как только Егор крепко взял его за руку и потянул к себе. По задумчивому взгляду он сразу же понял, что Линч хочет с ним поговорить.       — Джон, я совсем не хочу спать. Давай просто... Просто побудем вместе? Я могу рассказать тебе, что помню из произошедшего со мной, — мягко попросил Егор, больше не желая слушать тишину между ними.       На мгновение в воздухе нависла растерянность, сопровождаясь завороженными взглядами, которые тихо наслаждались присутствием друг друга. В глубине души таилась истинная причина спокойствия: Егор всеми силами пытался завязать диалог и постепенно наладить общение, которое до сих пор сияло неизвестностью. К большому облегчению, Джон решил прислушаться к мягким словам, которые словно внушали уверенность.       — Я совсем не против, только меня беспокоит твоё состояние. Может, серьёзный диалог отложим на завтра? — продолжал настаивать взволнованный голос.       — Нет, всё хорошо. Мне правда важно рассказать обо всём, — бегло перебил Линч, тихо выдохнул и начал рассказ о долгом пути.       Каждый раз пристальный взгляд становился всё более тревожным и разъярённым, словно два огненных чувства сменяли друг друга, пронизывая редким покалыванием в груди. Постепенно узнавая все подробности, которые ранее были неизведанными, нервный разум окутывало всё больше вопросов: они подогревали недоверие и ненависть к парню, выставляя его сумасшедшим и до безумия подозрительным. Хотелось прямо сейчас ринуться на кухню и прояснить то, что жадно не давало покоя, но Джон оставался рядом с Егором, слушая неспешный рассказ.       — Я увидел, как Олег обнимает могилу своей девушки и просит у неё прощения. А потом всё как в тумане... Помню лишь резкую боль, будто кто-то ударил по голове. Я почти сразу потерял сознание, — в тихом голосе послышалась неуверенность. — Кстати, я вроде бы даже приходил в себя от чувства, что меня кто-то волочит по земле.       Изумрудные глаза обеспокоенно посмотрели вперёд, стоило внезапно осознать, что Джон впервые услышал о могиле, которую навещает подозрительный парень. Однако Егор почти сразу прочитал совсем иные мысли, которыми близкий друг не спешил делиться: он словно проживал каждый волнительный момент и горько представлял, что мог страшно опоздать. Неизвестно, что было бы дальше, если бы ему не удалось обнаружить Линча в бездонной тьме.       — Кстати, наверное ты не знал, что Олег и могила... — растерянно начал Егор, надеясь, что внезапная новость не приведёт к необдуманному поступку.       — Я видел её. Когда мы пошли искать тебя, то я случайно заметил крест. Тогда этот подонок признался, что посмел скрыть, — слегка раздражённо ответил Джон и выразил прежнее волнение: — Ты можешь вспомнить, кто сделал это с тобой?       — Нет, но я уверен, что Олег здесь не причём, — в приятном голосе слышалась убеждённость: Линч точно помнил, что видел парня возле могилы, а после его внезапно оглушили.       Тусклая комната снова заволоклась молчанием, таким громким и душераздирающим, отчего захотелось беспричинно закричать, дабы не слышать встревоженное сердце. Подробный рассказ принёс новые вопросы, на которые было необходимо скорее найти ответы: если Олег действительно не причём, тогда в покинутой деревне может находиться неизвестный человек, или неупокоенный призрак девушки пытается убрать с пути незваных гостей. Однако ни Джон, ни Егор не имели понятия, почему душа убитой не может найти покоя, будучи похороненной в глубине тёмного леса.       Казалось, страшная история никогда не найдёт своего конца, пока не отберёт последние три жизни, которые находились на мёртвой земле. Всерьёз задумавшись, что необходимо бросать всё и уезжать прочь, писатель хотел озвучить своё решение, но резко остановился: он понимал, что Линч никогда не отступит, наплевав на свою жизнь, которая в очередной раз побывала на краю смерти. В разгневанной душе вспыхнуло желание поговорить с Олегом, ведь Джон по-прежнему не отпускал мысль, что парень причастен ко всем кошмарам.       — Давай продолжим диалог позже? Я вспомнил, что Олег хотел сделать тебе чай. Кажется, он чего-то задерживается. Пойду на кухню, посмотрю, как у него дела, — на удивление спокойно предупредил Джон и поднялся с края кровати.       Внезапное решение вызвало тайное подозрение, которое заставило снова разволноваться. Однако Линч не поддался нерациональным чувствам: он выразил взаимное спокойствие в лёгкой улыбке.       — Без проблем. Как раз хотелось попить чего-нибудь горячего, — мягко заключил Егор и прикрыл уставшие глаза.

***

      Гнетущее напряжение завладело всем телом, пока сознание готовилось к суровому разговору, который через несколько секунд ослепит кухню очередным мраком. Стоило перешагнуть порог, Джон замер на месте, внимательно посмотрел вперёд и прислушался к тихому бормотанию, которое сопровождалось судорожными действиями на кухонном столе. Олег стоял к нему спиной, пытаясь быстро закончить дело.       — Ч-что если они обо всём догадываются? Вдруг даже такая доза не п-поможет оставить их здесь? Я б-боюсь, что могу переборщить, но м-мне важно, чтобы они не покидали меня, иначе... — послышался нервный всхлип. — О-они уедут и оставят меня одного, и тогда она сведёт меня с ума.       Затаившись в стороне, писатель начал пристально наблюдать за парнем, который был полностью сосредоточен на судорожной цели. Пытаясь понять услышанные слова, Джон заметил маленькую белую банку, которая стояла рядом с двумя кружками горячего чая. Спустя несколько секунд Олег дрожащей рукой открыл её, жадно схватил ложку, и горсть странного порошка рухнула на дно напитков. Осознание происходящего постепенно охватило разум, заставляя почувствовать, как внутри всё нервно сжалось.       — М-может добавить вторую ложку? Нет-нет, тогда всё будет очень плохо. Всего лишь н-нужно усилить галлюцинации, ч-чтобы они верили мне, ч-чтобы не оставили. Г-господь никогда не простит мне этого, но я должен... Нет выхода, совсем нет, — продолжал обречённо рассуждать Олег, перемешивая ложкой первую кружку чая.       Внутреннее опустошение завладело всем телом, стоило вспомнить первый звонок, который перерос в долгую поездку и вылился в неожиданную встречу с Егором, которая длилась уже несколько тяжёлых дней. Внезапное осознание, что на самом деле значат судорожные слова, позволило прийти к неожиданному выводу: чёрные силуэты в окнах, странные шорохи, настойчивые шаги, едва уловимые голоса – это вовсе не мистика, а галлюцинации от неизвестного вещества. Потрясение пронзало каждую клеточку тела, страшно сдавливало и путало разум.       Как только безмолвное оцепенение отступило, Джон смог снова управлять собой, продолжая переосмысливать жуткую правду. Пламенный гнев начал стремительно вытеснять растерянность, пока по телу пробегалась холодная дрожь, нервные шаги становились более уверенными, а голубые глаза залились необъятным оскалом – всё это заставляло потерять над собой контроль и поддаться эмоциями, которые внезапно вскипели обжигающим огнём. Крепко сжав кулаки, Джон резко повернул к себе Олега и нанёс первый разгневанный удар по лицу.       — Что же ты, сволочь, делаешь? Да как ты посмел водить нас за нос? Ты думал, выйдешь сухим из воды? — громко испепелялся он. — Я уничтожу тебя!       Безжалостные удары следовали друг за другом, сопровождаясь тревожным шумом, в потоке которого слышались отчаянные попытки Олега остановить страшный гнев. В эти секунды Джон полностью вышел из себя и продолжал разъярённо бить по лицу, словно выплёскивая на него все напрасные переживания и душевную ненависть. Ему было всё равно на испуганный взгляд, на побежавшую из носа тёмно-алую кровь, на страшные последствия, к которым может привести физическое насилие.       ...Больше всего Джон мстил за Егора, который второй раз пострадал и едва не выпил чай с неизвестным веществом. Последнее неистово терзало разъярённое сердце: передозировка могла бы провести к трагичному концу...       — Я так и знал, что ты виноват во всём, ублюдок! Значит, моя книга и вся мистика здесь не причём – это всё твоих рук дело! — послышался очередной сильный удар. — Отвечай, тварь, что ты подсыпал нам всё это время?       — Я-я... Не... Остановитесь! — судорожным голосом взмолился Олег, пытаясь увернуться от разъярённой руки.       — Джон, что ты делаешь? — потрясённо выразился Линч, стоило ему подойти к кухне, где развернулась жуткая картина. — Прошу, отойди от него! Прекрати, Джон!       Странные звуки выдернули из полусонного состояния и заставили подняться с кровати. Наплевав на недомогание, Егор забежал в комнату и сразу же увидел, как Джон крепко держит Олега за футболку и разгневанно бьёт по лицу – всё это вызвало душевный ужас, который застыл в изумрудных глазах. Не теряя ни секунды, он решительно подошёл к другу, схватил его за плечи и постарался оттащить от парня.       Как только писатель почувствовал настойчивые касания, затуманенный злостью разум начал медленно приходить в себя. Осознание, что Линч подорвался с постели и прибежал на шум, зародило в разгневанной душе чувство неловкости и вины: Джон не смог сдержать порыв эмоций и тем самым заставил Егора не на шутку встревожиться. Сильные удары внезапно прекратились, оставив чувство опустошения, которое по-прежнему жгло пламя ненависти.       — Джон, да что на тебя нашло? Какого чёрта? — громко спрашивал Егор, обеспокоенно смотря в голубые глаза.       Резко отпустив парня, который сразу же схватился за разбитый нос и облокотился о стол, писатель отошёл на два шага назад. Стоило растерянно взглянуть вперёд, Джон заметил жажду объяснений, пока на его руке оставались чужие пятна крови. Казалось, ещё немного и в старом доме вспыхнет очередной разрушительный конфликт.       — Этот ублюдок... На самом деле здесь нет никакой мистики. Когда я зашёл за чаем, то увидел, как он подсыпает что-то нам в кружки. По его бормотанию я понял, что он всегда подсыпал нам порошок, который вызывал галлюцинации, — быстро объяснял Джон и гневно посмотрел на Олега: — Сегодня он хотел добавить двойную дозу, но не успел, скотина...       — Я не хочу, чтобы вы уезжали. М-мистика есть... Меня пытается убить призрак моей девушки! Но я боюсь, что вы сочтёте меня за сумасшедшего и покинете... Оставите на произвол судьбы... Поэтому я подсыпал галлюциногены, чтобы у вас было больше видений. Но всё провалилось, теперь всё кончено! — душераздирающим голосом заключил Олег, позволяя слезам выступить на глазах.       — Конечно, после такого мы уедем и даже глазом не моргнём! Только сначала я вызову полицию – пусть разбираются! — уверенно произнёс Джон, не желая закрывать глаза на жуткую правду.       Внимательно выслушав разгневанный и обречённый голоса, журналист на миг потерялся в душевной пустоте. По застывшему телу обеспокоенным потоком пробежалось холодное осознание, что на самом деле мистика обернулась неизвестным препаратом, который всё это время отравлял организм. Однако, вслушавшись в объяснение Олега, Егор не хотел спешить с выводом, что необходимо доводить ситуацию до вызова полиции. Возможно, парень действительно нуждается в помощи и по-глупости совершил ошибку.       Переведя взгляд на писателя, идущего к выходу из кухни, журналист внезапно схватил его за руку. Уверенные шаги остановились, после чего Джон с непониманием посмотрел на Егора: он не замечал в нём страх или глубинную злость, что неистово удивляло. Ему совсем не хотелось предполагать, что Линч окажется против его решения.       — Я думаю, нам не стоит вызывать полицию. Я понимаю, что Олег поступил ужасно, но ему требуется наша помощь, — неуверенно произнёс Егор, замечая, как родные глаза наполняются потрясением.       — Неужели ты всё ещё веришь этому ублюдку? — нервно процедил Джон и сдержанно продолжил: — Линч, послушай ещё раз внимательно: он подсыпал нам вещество, которое вызывало галлюцинации. Он покушался на наше здоровье!       — Скорее всего чёрные силуэты – это правда галлюцинации, но как ты объяснишь, что меня кто-то топил в озере и оглушил утром? Это точно не галлюцинации, значит, здесь не всё так очевидно, — пытался рационально рассуждать Егор, надеясь на понимание.       В отличие от Джона, который испепелялся гневом, Линч продолжал сохранять спокойствие и приходить к трезвым выводам. Однако с каждый разом он чувствовал, как хрупкий мост между ними начинает тревожно раскачиваться, что постепенно приведёт к кошмарным разрушениям – это снова отдалит их друг от друга, заглушит трепетный душевный огонёк и заставит погрузиться во тьму. В эти секунды Егор боялся, что начнётся очередная ссора и оказался страшно прав.       — Что тут непонятного? Это тоже его рук дело, просто пока не признался, — уверенно высказался Джон и потрясённым гневом продолжил: — Подожди... Ты защищаешь этого ублюдка? Да я жизнь тебе спас! Я рисковал собой, чтобы ты жил сейчас!       Небольшая кухня заполнилась удушающей чернотой, в которой слышались отголоски старой и новой болезненной ссоры. Казалось, они начали смешиваться воедино, создавая тяжёлый огненный шар, который мог уничтожить всё на своём пути: голубые глаза пронзали непониманием и пламенным гневом, пока в изумрудных глазах сияло желание остановить очередной конфликт. Они ещё не успели обсудить прошлое, и теперь настоящее тоже отравлялось едким дымом негатива.       — Нет, я просто хочу, чтобы мы спокойно обсудили это. Давай не будем раздувать панику, Джон. Только не сейчас, — напряжённым голосом пытался сгладить ситуацию Егор.       Однако по решительному взгляду было видно, что это бесполезно: Джон не собирался прислушиваться и понапрасну терять время. Он боялся, что может произойти что-то более ужасное, поэтому намеревался стоять на своём.       — Мне кажется, ты не понимаешь всю суть происходящего. Нас пытались убить, Линч! Если оставить всё как есть, то мы можем навсегда остаться здесь, — твёрдый голос становился всё более гневным. — Я не ожидал, что ты примешь его сторону. Кто знает, может вы вообще в сговоре? Я не буду слушать тебя. Не в этот раз!       Как только встревоженное сердце начало трескаться и постепенно поглощаться пламенем изнутри, Егор почувствовал давно знакомый привкус боли. Отчаянные попытки избежать конфликта не привели ни к чему хорошему – лишь наступили на не зажитые раны, которые начали медленно кровоточить. В этот момент пыльные воспоминания снова стали подниматься, тем самым образуя бездонную пропасть.       Казалось, писатель был страшно равнодушен к переживаниям, которые читались на лице журналиста. На самом деле Джон тоже испытывал необъятную боль, которая связала два учащённых сердца острой нитью: она безжалостно наносила раны, когда происходило нечто похожее на предыдущий конфликт. Возможно, они смогли бы его избежать, но стало слишком поздно: уже никто не планировал останавливаться.       — Когда мы впервые увиделись несколько дней назад, я подумал, что ты изменился. Но мне всего лишь показалось – ты никогда не изменишься, — с душевной болью произнёс Егор и нервно процедил: — Мы больше не вместе, поэтому делай, что тебе вздумается. Можешь хоть сейчас проваливать отсюда!       Неожиданные слова словно столкнули с обрыва в бездонную пропасть, где замогильным холодом взвыло потрясение. В тяжёлые секунды всё то, что имело значение и позволяло поверить во второй шанс, внезапно сожглось в черноте: в глубине души Джон надеялся, что у них есть возможность вернуть угаснувшую теплоту, но теперь давился острыми осколками, которые пронзали душу неистовой болью. Неосознанно отходя назад и выражая в распахнутых глазах потерянность, он больше не хотел находиться рядом и смотреть на человека, который снова оставил глубокую рану. Джон всего лишь хотел защитить, но Егор оказался непоколебим, чем сотрясал трепетное сердце.       Постепенно замечая, как родной взгляд погружается во мрак, журналист внезапно осознал, что всё зашло слишком далеко. В сознании заиграли отчаянные мысли, что хрупкая теплота навсегда раскололась, и теперь душа надрывно кричала от невыносимой пустоты. Застыв в немом молчании, Егор искренне хотел всё вернуть назад, но понимал, что ничего не сможет изменить. Они не успели заметить, как начали вести войну против друг друга, как наносили глубокие раны, которые никогда не заживали.       — Ты прав. Лучше бы мы никогда не встречались. Я ненавижу тот день, когда я впервые заговорил с тобой, и проклинаю ту ночь, когда решил приехать сюда, — горько произнёс Джон, сдавливая жгучую боль.       — Подожди, я не хотел... — обеспокоенно проронил Егор, не понимая, почему позволил выпалить себе в самый неподходящий момент.       — Я больше ничего не хочу слышать! — сквозь зубы процедил Джон и озлобленно взглянул в глаза Егора: — Завтра утром я покину эту чёртову деревню. На этом наш диалог закончен.       Невыносимая тишина медленно проползла по полу и жутко устремилась вверх, как только послышались быстрые шаги и с громким треском захлопнулась дверь. Обычный воздух стал невыносимо тяжёлым и удушающим, словно отравлял незримой гарью, от которой всё тело стремительно ослабевало, в измученной душе кровоточила рана, а разум терялся в беспроглядном тумане. Не сумев сдержать порыв эмоций, они превратили в руины хрупкий мост, который медленно вёл их друг к другу – всё кончено, страшно разбито и уничтожено, словно не являясь чем-то важным. Никто из них не умел ценить то, что имел.

***

      Серьёзная ссора рассеялась в ночном омуте, таком жутком и безнадёжном, что хотелось никогда не просыпаться и не поглощаться бесконечным потоком страданий. Призрак потухшего огонька тихо и в то же время уверенно исследовал каждую тёмную комнату, безжалостно охватывал стены, застывшие в болезненном эхе, и заставлял почувствовать холодное дыхание тревоги. Казалось, с каждой секундой она страшно разрасталась, превращаясь в неуязвимого чёрного зверя, который затаился в мрачном углу.       Внезапный удар, настойчивый треск и ритмичные шаги нарушили беспокойный сон парня, который потрясёно открыл глаза, осторожно встал с кровати и пугливо подошёл к двери. Застыв в одном положении, Олег с ужасом слышал, как странные шумы, словно чужие, становятся более интенсивным и до безумия жестокими. В этот момент ему совсем не хотелось смотреть в глаза неизвестности, но дрожащие руки будто перестали слушаться: они неосознанно потянулись к деревянной доске и крепко вцепились в неё. Покорно следуя немому зову, Олег позволил черноте поглотить беззащитное тело.       — Я чувствую, она зовёт меня... И теперь я не могу ей отказать. Она добралась... Она заберёт меня сегодня, — ледяным голосом прошептал парень, медленно проходя тёмный коридор.       Пугающий шум резко застыл в тишине, стоило перепуганным серым глазам привыкнуть к темноте и начать осматривать гостиную комнату. Замечая вокруг лишь привычную старую мебель, Олег по-прежнему не спешил доверять внезапному умиротворению: ему казалось, что наступило затишье перед страшной бурей, которая уничтожит его, как только дрожащие ноги хоть немного сдвинуться с места. Всё тело неожиданно парализовал животный ужас, который пронзал неустойчивую психику.       — Марго... Рита. Я чувствую, что ты снова пришла ко мне. Я так долго бежал от тебя, но сегодня мне больше нечего терять. Прости, любимая. Грех на моей душе будет вечен, — испуганный голос постепенно скатился в горький плач.       Безжалостное молчание сдавливало грудную клетку тяжёлым воздухом, словно кто-то плавно забирал измученную жизнь. Судорожно закрыв глаза и сглотнув болезненный ком, Олег затаил дыхание и медленно отпустил деревянную доску, которая через секунду громким ударом соприкоснулась с холодным полом. Тревожное эхо страданий разбудило ночной кошмар: он бездушным взглядом пронзил парня, желая охватить омутом ненависти. Необдуманным поступком Олег обрёк себя на острую боль и подтолкнул к границе между жизнью и смертью.

«Серые глаза широко открылись, тело охватила холодная дрожь, а с судорожных губ сорвался сдавленный стон, стоило острому ножу пронзить правую сторону живота»