acid

      

you like acid, but what about me?

Музыка тяжёлыми басами била по ушам, растекалась сладкой истомой по всему телу и проникала в самые потаённые уголки души. Разноцветные огоньки прыгали по стенам, отражались от зеркал и окон, растворялись в стаканах и волосах яркими искрами. Облако дыма клубилось под потолком, мягкими потоками обволакивая открытые участки кожи, постепенно исчезая в приоткрытом окне. Всё вокруг казалось заторможенным, силуэты — размытыми, голоса — приглушённым гулом, а собственные ноги ощущались ватными. Когда чувства особо обострялись, перед глазами всё закручивалось каруселью, а голова наливалась свинцом, норовя упасть на спинку дивана. Пьяный смех проносился по небольшой гостиной, смешиваясь со звоном бутылок и искажёнными мелодиями стереосистемы. Кудрявая макушка проскользила над столом, делая глубокий вдох, сводя лопатки вместе и сжимая в руке пакетик с остатками белого порошка. На несколько секунд парень задерживается над столешницей с закрытыми глазами, пытаясь сосредоточиться на внутренних ощущениях. Рядом сидящий брюнет слегка похлопывает по чужой спине — вытягивает из минутной комы, заставляя разогнуться и упасть тряпичной куклой на мягкие подушки. Джей дышит надрывисто, упирается стеклянным взглядом в потолок и полностью отдаётся во власть наркотика, чувствуя, как эйфория прокатывается по венам волной. Вакуум покрывает рассудок, нейтрализуя все здравые мысли, оставляя место лишь причудливым узорам и ярким пятнам. — Он в отрубе, можем продолжить, — Коул смеётся и затягивается, задерживая дым в лёгких, и выдыхает куда-то в сторону, на мгновение закатывая глаза от приятных ощущений в груди, — на чём мы остановились? — Девчонки не умеют сосать, — оставляя в бутылке лишь несколько капель, Кай отправляет её под стол. Уже четвёртую по счёту, — ты возражал. — Так говоришь, будто парни делают это лучше, — брюнет улыбается, задорно смотрит на Смита и вертит в пальцах косяк, — проверял что-ли? — Да хуй его знает, нет вроде. — Вроде? — Отъебись, Баккет, — Кай тянется к пачке сигарет, лежащей на столе, — может, лучше расскажешь, как это делает твоя подружка, чтобы я поменял своё мнение? — Да пошёл ты! Парни заразительно смеются, и диалоги сменяются один за другим, уходя совершенно в другое русло. Алкоголь почти закончился, последняя сигарета выкурена до фильтра, а Джей на диване бубнит что-то неразборчивое, качает головой из стороны в сторону и выдавливает что-то отдалённо напоминающее смех. — Сегодня ты долго, — Смит смотрит на друга с ехидной улыбкой, наблюдая, как чужие глаза бегают по комнате, а язык то и дело проходится по сухим губам, — хреновая дурь, или ты уже кидался? Рядом с Каем на стол приземляется пакетик, такой же, какой ранее держал Джей. Парни переглядываются, Уолкер смотрит с подобием улыбки, больше напоминающей оскал, и снова смеется — с шутки в голове или чужого лица? Не ясно. Только Кай хмурится, показательно двигает ногой ножку стола и отворачивается. — Я сегодня пас. После этих слов на Смита оборачиваются все присутствующие, с десяток пар глаз прожигают шатена немым вопросом. Коул рядом забавно вскрикивает и толкает локтем подвисшего Джея. — Кто ты, мать твою, такой, и что ты сделал с нашим Каем? — Сегодня проверка, не хочу, чтобы коменда выперла меня с тревожным звоночком родителям, — Кай складывает руки на груди и поудобнее устраивается на диване, — она всё ещё злится за прошлый раз. — Почему не поедешь к Скайлор? Ты же у неё целую неделю тусовался, — Коул закидывает ноги на край стола и с поддельным интересом рассматривает свои пальцы, — или вы... — Мы расстались, — Кай говорит это спокойно, поправляет волосы и замечает удивление на чужом лице, — она бросила меня и рассказала Ние о таблетках в бардачке, так что дома я не появлюсь ещё пару месяцев точно. Смит всегда имел поразительную способность — если сильно хотел, мог наебать кого угодно и в любой ситуации. Вот и сейчас ни секунды не стал сомневаться в том, чтобы совсем немного облегчить себе жизнь, избежав лишних расспросов. Если не хочешь обсуждать свои запутанные отношения, просто скажи, что их больше нет. Простейшая истина, о которой он вспомнил удивительно кстати. На какое-то время повисает тишина, стрелки наручных часов отпечатывают полвторого ночи, а музыка, кажется, становится совсем тихой. Кто-то еле слышно переговаривается в углу, кто-то пытается найти алкоголь среди кучи хлама, а кто-то пытается отойти от прихода на холодном полу ванной. — Как там Ния? Наконец, голос подаёт Уолкер. Он выглядит намного живее, чем десять минут назад. Его взгляд чуть более осознанный, движения энергичнее, а кожа уже не такая бледная, как во время недавней ломки. Выглядит почти здоровым, и если бы Кай не знал, подумал бы, что Джей — обычный парень с вечным запасам сил и мешком анекдотов за пазухой. Но он знает — это только временно. Знает, что от друга уже давно ничего знакомого не осталось, а настоящий Джей растворился в стакане вместе с кодеином, с которого когда-то начинал. То, что сейчас сидит перед ним — лишь внешне похоже на того Джея Уолкера, которого они все знали. Нет, с ним всё ещё можно поговорить по душам, вспомнить прошлое, пробежаться ночью по парку и посмеяться с глупых телешоу. Можно, но только пока наркотик не ослабит свой эффект. И это, наверное, заставляло бы сердце Кая сжиматься от боли, если бы он сам не был "почти таким же". — Спроси что полегче. Кай не такой, но осознаёт, что постоянно ныряет на то же дно. Осознаёт, что от него, в скором времени, тоже ничего не останется. Понимает, но так же, как и Джей, не может не хочет остановиться. Ещё через час парни собираются разъезжаться. Кай и Джей задерживаются на ступеньках, закуривают, пока Смит пытается отрыть в кармане толстовки ключи от машины. Уолкер смотрит куда-то себе под ноги, затягивается, и, кажется, забывает выдохнуть. Либо Кай этого просто не замечает. — Тебя до дома подбросить? Джей поднимает расфокусированный взгляд на друга, и, видимо, пытается осмыслить сказанное. Бурчит что-то сам себе, трёт подошвой газон — выглядит весьма забавно со стороны. — Сам доберусь. Смит такой ответ ожидал, так что настаивать не пытается — садится рядом на ступеньку и вдыхает свежий ночной воздух. Прохладный ветер забирается под одежду, прогоняет мурашки по позвоночнику и неприятно знобит. Начало сентября обычно было тёплым, но по ночам грядущий холод ощущался сполна. Парень чуть сильнее кутается в кофту, чувствуя покалывания на кончиках пальцев. — Ния спрашивала, как у тебя дела, — невзначай начинает Кай, забирая сигарету из чужих рук, — я сказал, что всё как обычно. — Она спрашивала? Уолкер смотрит по-детски невинно, с каким то наивным ожиданием, и есть в его глазах ещё что-то живое — Кай замечает это каждый раз, как речь заходит о его сестре. Джей влюблён, но пока не понятно, в кого больше: вещества или синеглазую брюнетку с фамилией Смит. Кай очень злится, когда понимает, что раз за разом Уолкер выбирает это дерьмо, а не его сестру. Потому что они оба этого не заслужили. — Говорит, давно не видела тебя, вот и интересовалась, как ты. Каю их искренне жаль, но раз уж Уолкер сделал такой выбор, то рядом с Нией ему не место. Когда Кай думает об этом, то чувствует, как эмоционально иссякает. Уолкер больше ничего не говорит, да особо и не нужно. Они сидят ещё пару минут, разглядывая ночное небо и редко проезжающие автомобили. Смит поднимается с насиженного места и в последний раз смотрит на друга. Сейчас он выглядит просто потерянным. — Я тогда поеду. Давай, до завтра. Парень удаляется к припаркованной неподалёку машине, а Джей так и остаётся сидеть на ступеньках под тусклым светом, пробирающимся из окон, с головой утопая в перемешавшимися с эйфорией, печалью и опустошённостью.

\\//

Вечерний ветер развевал блондинистые волосы, выбивая их из-под капюшона, путая и укладывая на глаза. Стадион позади университета пустует — оно и неудивительно, в такое-то время. Лишь две фигуры сидят на трибунах, подсвечиваемых уличными фонарями. — Говоришь, он не был в комнате уже неделю? Ох, малыш, у меня для тебя плохие новости, — Харуми хихикает, тянется к своей сумке и достаёт оттуда банку газировки, — ну, а вообще, ты же его знаешь. Ллойд прячет лицо в согнутых коленях и выдаёт какой-то нечленораздельный звук. Знает, чёрт его возьми, слишком хорошо, и от этого ничуть не легче. Он делит комнату с Каем третий год и с уверенностью может сравнять это с пыткой. Кай Смит — идеальный сосед, хотя бы потому, что в общежитии появляется раз пять за месяц, и то от силы. Монтгомери бы это правда устраивало, если бы не одно "но". Парень ругает себя за мысль, что если бы Кай совсем не приходил в их комнату, он был бы на десятом небе от счастья. Отвратительно, друзья ведь не должны так думать? Друзья? Парни правда были друзьями ещё со средней школы, и могли бы ими оставаться, если бы на первом курсе блондин не решил отдалиться. Смена интересов, разные позиции и взгляды на жизнь поставили их на разные берега. А ещё Ллойд влюбился. Влюбился в своего друга со средней школы — Кая, мать его, Смита. Всё так банально, но до ужаса сложно. Кай сам предложил в начале первого курса жить вместе. Ллойд без задних мыслей согласился, даже обрадовался, что не нужно будет пытаться наладить контакт с новыми соседями. Они вместе вставали на занятия, вместе ходили на ужин и вместе зависали над конспектами до поздней ночи. Тогда Ллойд стал смотреть на Кая как-то по другому. Стал больше заглядываться, рассматривать чужой сосредоточенный профиль на парах и ловить мимолётный взгляд янтарных глаз. Как бы случайно касаться тёмных волос и залипать на тихий, с хрипотцой, смех. Когда до Монтгомери наконец дошло — он ужаснулся. Стал уходить раньше, смотреть меньше и сводить все посиделки наедине к минимуму. Стал скованным, нерешительным, и ещё очень многое в нём переменилось. Никто не замечал, кроме, как ни странно, Кая. Первое время Смит сам пытался вывести блондина на диалог, интересовался, всё ли в порядке, но в ответ получал лишь отговорки и нервное: "Я сейчас занят, прости". А потом Кай стал пропадать. И Ллойд даже подумал, что это из-за него, пока по университету не поползли слухи: о наркотиках, очередной девушке и конфликтах со старшекурсниками. Монтгомери не должен был, но стал волноваться сильнее. Особенно после того, как Кай вернулся в общежитие поздней ночью бледным, трясущимся и умоляющим Ллойда принести ему воды. Тогда стало страшно. Смит пролежал в комнате несколько дней, отказываясь идти на учёбу, а блондину пришлось остаться вместе с ним. Кажется, тогда им даже удалось немного сблизиться, пока Кай снова не ушёл почти на две недели. Ллойд сделал выводы, что совсем не хочет лезть в дела друга, но сердце не унималось, постоянно сжимаясь от накатившей тревоги после очередных слухов. Ллойд думал, что со временем сможет разлюбить. Особенно после всех этих историй с наркотиками, которые, к слову, он осуждал. Но не смог, даже когда видел чужие расширенные зрачки. Кай не был заядлым наркоманом, далеко нет, потому что настоящих наркоманов Ллойд видел, и знает, что выглядят они совсем по-другому, а Кай, как и большинство подростков, просто балуется. Хоть иногда это и переходило границы, и Монтгомери лучше бы пожелал умереть, чем видеть чужой отходняк. Ллойд ненавидел себя за то, что всё ещё любил. Что его, как и на первом курсе, продолжало тянуть к Смиту. И самое страшное — не к тому хорошему Каю из старшей школы, не к образу, который остался в прошлом, а к Каю Смиту, который есть сейчас. Ллойд бы даже сказал, к любому Каю Смиту, потому что уже сам смирился, что у него явно какие-то проблемы с головой. — Не важно, меня это не касается. Парень забирает банку из рук подруги и делает глоток. Лжёт сам себе. Харуми лишь качает головой, мол "ну-ну", сразу распознав чужую ложь. Они болтают на улице почти до половины одиннадцатого, пока не доходят до дверей общежития и не прощаются, расходясь по разным корпусам. В комнате темно и тихо, уже как-то совсем привычно. Монтгомери решает принять душ и отправиться спать, вот только сон совсем не идёт. Ллойд крутится в кровати, выкидывает одеяло, потом натягивает его до самого носа и не замечает, как время близится к глубокой ночи — со сном можно окончательно попрощаться. Парень поднимается, наливает стакан холодной воды и подходит к окну, садясь на край подоконника. Шелест деревьев и приглушённый вой ветра ласкают слух, успокаивают, расслабляют уставший за день разум и постепенно убаюкивают. Ллойд любуется опустевшей улицей, звёздным небом и позволяет лунному свету скользнуть по своему лицу. Пожирающие мысли на мгновение отступают, и Ллойд не может не улыбнуться от этого. Умиротворение длится до тех пор, пока дверная ручка за спиной не щёлкает. Кай старается быть как можно тише, даже несмотря на подкашивающиеся от опьянения ноги. Когда дверь открывается, Смит благодарит Всевышнего за выключенный свет, который не бьёт по наконец привыкшим к темноте глазам. Пытаясь осторожно стянуть куртку, парень замечает сидящего у окна Ллойда, с облегчением вдыхает и уже свободнее сбрасывает ботинки. Монтгомери вздрагивает, когда понимает, что не один в комнате. Он неуверенно оборачивается и встречается с немного распалённым, пьяным и таким красивым другом. Тот поднимает руку в приветственном жесте, и наконец расправившись с надоедливыми шнурками, садится на свою кровать. Ллойд лишь кивает, трясёт головой в надежде выкинуть неуместные сейчас мысли и не отрывает взор от чужой фигуры. Шатен чувствует пульсацию в голове, откидывается назад, встречается затылком со стеной и совершенно игнорирует боль. Смотрит на свои часы, пытаясь в темноте разглядеть время — выходит, правда, крайне скверно. Ллойд всё это время смиренно молчит, вертит в руках уже опустевший стакан и пытается сказать что-то, но все слова как на зло застревают в горле. — Не спится? Первым тишину прерывает Кай, уже нормально садясь на кровать, притягивает к себе колени и укладывает на них голову. В этот момент Ллойд понимает, как сильно соскучился по чужому голосу. Соскучился по Каю. К сожалению, его хватает лишь на краткое "ага" и тревожный взгляд в карие глаза. Смит молчит, видимо, что-то осмысляя, или же просто медленно засыпая — это куда больше похоже на правду. — Как... Дела? Ллойд мог ожидать чего угодно, но только не этого. Такой простой вопрос выбивает землю из под ног. Прямо сейчас, в три часа ночи, бухой Кай Смит спрашивает, как у него дела. Монтгомери хочет перестать зацикливаться на таких простых вещах, но, кажется, получится только тогда, когда он перестанет быть зацикленным на Кае, будь он неладен, Смите. — Неплохо, вроде... А ты как? Блондин кривится от собственного севшего голоса, мысленно бьёт себя по голове за то, что не лёг спать, и хочет выпрыгнуть в окно прямо сейчас. Прямо тогда, когда Кай пилит его своим помутневшим взглядом. Смит почему-то тихо смеётся, отворачивается, за что Ллойд ему очень благодарен, и прикрывает глаза. — Когда мы в последний раз спрашивали это друг у друга? И Кай прав. За последние пару месяцев они перекидывались только приветствиями и совсем редкими "сегодня не приду" от Смита. Когда-то частые посиделки и разговоры до поздней ночи свелись на нет. Никто этому не препятствовал, оба пошли своей дорогой, оставив отголоски былой дружбы где-то позади. Кай не жалел, потому что знал, что Ллойду не стоит лезть в тот котёл, в котором он сам варился. А Ллойд сожалел лишь о том, что согласился жить в одной комнате. У обоих за плечами была уйма ошибок, вот только, казалось, Кай пропитался ими насквозь. Одна сплошная ошибка. Ошибка в жизни Ллойда. Ну а он, наверное, ещё слишком мал и глуп, чтобы не попадать в один и тот же капкан дважды. — Кажется, когда ты ночевал тут больше одного раза в неделю, — Ллойд выдавливает что-то похожее на смешок, но в следующую секунду его лицо снова покрывает мрачная тень, — давно же это было... Кай кидает лишь многозначительное "да" и снова уходит в свои мысли. Блондин понимает, что на этом, в принципе, можно закончить. Понимает, но какая-то муха его всё-таки укусила, заставляя открыть рот. — Ты так и не ответил. Кай растерянно оборачивается в его сторону, тянет гласные в раздумьях и всё не решается сказать. Нужно ли Ллойду знать это? Стоит ли говорить правду? Какой в этом вообще смысл? Смит устало трёт переносицу. — Тоже неплохо, всё как обычно, я бы сказал, — только вот Кай не уверен, что обычно у него всё неплохо. Обычно он пьёт на вечеринках, смотрит на то, как лучший друг вдыхает очередную белую дорожку, спит с одногруппницами и... Всё пиздец как плохо. — Хэй, Ллойд, можно вопрос? — Да? — Парень заинтересованно смотрит на друга, топя в душе какую-то необоснованную надежду. Кай хлопает по кровати, призывая сесть рядом. Почему-то сердце забилось чуть быстрее, а ладони начали потеть. Блондин слезает с подоконника и садится на чужую кровать, почти полностью повторяя позу Кая — подтягивает колени ближе к груди, только голову на них не кладёт, внимательно рассматривая лицо Смита. Тот какое-то время молчит; Ллойд думает, что он пытается собраться с мыслями, даже отдалённо не представляя, что творится в голове шатена. — Тебе когда-нибудь сосал парень? Ллойд в недоумении хлопает ресницами, пытаясь понять, послышалось ли ему. Блондин ссылается на своё наваждение и состояние друга, пока внутри разгорается пожар. — Что, прости? Ты ничем не ударился, пока шёл? Монтгомери чуть отсаживается к стене, обеспокоенно смотря на друга. Кай посмеивается, мотает головой и игриво заглядывает в зелёные глаза. — Я просто думал, что ты, ну, гей? Вот и решил спросить. Парень держится уверенно, чеканит каждое слово, и Ллойд не понимает, шутит ли он. — Для чего тебе эта информация? Ллойд полностью оборачивается к Смиту, пытаясь в полумраке разглядеть выражение его лица. Вся эта ситуация до ужаса абсурдна, и Ллойду хочется исчезнуть прямо сейчас, искренне посмеявшись, лишь бы не быть актёром этого убогого спектакля. — Да так, научный интерес. Шатен хмыкает, поудобнее устраиваясь на кровати. Ллойд нутром чувствует что что-то не так, замечает этот изучающий взгляд и внутри все сжимается от подступающего чувства опасности. В какой то момент Кай вытаскивает из кармана джинс пачку сигарет, и Ллойд уже было хочет возразить такой неимоверной наглости, но недовольства сходят на нет, как только чужие длинные пальцы вытягивают одну сигарету и подносят к губам. Ллойд засматривается. — Нет, никогда. — М-м-м, вот как,— Кай выдыхает дым, сбрасывает пепел на пол и облизывает сухие губы. Ллойд сглатывает, — ну, а ты сам? Воздух выбивает из лёгких одним точным ударом под дых. Монтгомери чуть было не давится, но он вовремя сдерживает себя и по привычке прикрывает покрасневшее лицо рукой. Смит замечает чужое смятение и двигается ближе к блондину, ещё раз затягиваясь. — Почему ты... Зачем тебе это? Если это какая-то шутка, то мне совсем не смешно, Кай. Кай оказывается слишком близко. Всё тело будто каменеет, не давая отодвинуться дальше. Сигаретный дым окутывает пространство между их лицами, и блондин силой подавляет приступ кашля. — Это выглядит так, будто я шучу? Прости. Когда остаётся всего несколько сантиметров, и Ллойд чувствует горячее дыхание на своих губах, его будто окатывает ледяной водой. Парень отскакивает от Смита, смотрит испуганно, как загнанный зверь, и слышит, как бешено бьётся его пульс в висках. — Я... Мы не должны... Просто ложись спать, пожалуйста. Монтгомери вылетает из комнаты, попутно захватывая свой телефон с прикроватной тумбы и оставляя Кая один на один с ураганом в голове.

\\//

Ллойд выходит на общий балкон и сразу же оседает на пол, зарываясь пальцами в светлые волосы. Подрагивающими руками он вытаскивает из кармана телефон и пытается отыскать нужный контакт в списке. Его лицо всё ещё горит, а мысли превращаются в спутанный клубок. К счастью, номер Харуми оказывается чуть ли не в самом начале. Протяжные гудки на той стороне кажутся бесконечно долгими, но в конечном итоге всё-таки слышится сонный голос. — Ллойд? Всё в порядке? Ты... От кого-то убегал? Парень только сейчас замечает своё сбитое дыхание. Он быстро тараторит, запинается, но выкладывает всё как есть. То и дело прикусывает ноготь на большем пальце, сглатывает противный ком и пытается зацепиться за что-нибудь взглядом. Харуми всё это время молчит, внимательно слушает, пытаясь переварить всё то, что на неё вылилось посреди ночи. — Руми, я... — Так, хорошо, — девушка вздыхает в трубку, и Ллойд может поспорить, что прямо сейчас она перебирает собственный маникюр, как делает всегда в таких ситуациях, — а теперь объясни, какого чёрта ты сейчас здесь со мной, а не с ним? Возьми уже яйца в зубы и перестань упускать свой шанс, дурак. — Прости, что разбудил. — Клянусь, если ты сейчас просто проигнорируешь мои слова, я заставлю тебя страдать до окончания универа, так что просто иди и трахни его! — Харуми измученно посмеивается и Ллойду становится чуть спокойнее, — А теперь, мой милый, я иду досматривать свой сон. Жду завтра потрясающих историй, люблю тебя. Блондинка сбрасывает звонок, и Ллойд остаётся один. Он трёт плечи от лёгкой прохлады и утопает в миллионах противоречий. Одна сторона отчаянно кричит остановиться, забыть и просто лечь спать, а другая пытается заткнуть ей рот и нашёптывает, что нужно действовать. По телу разливается склизкое, мерзкое чувство, от которого Монтгомери предпочёл бы избавиться, но сейчас, почему-то, оно кажется чем-то спасительным. Когда в голове загорается зелёный свет, Ллойд решает, что хуже уже не будет. У него ведь явно какие-то проблемы с головой.

\\//

Когда Ллойд возвращается в комнату, он всё ещё разрывается на две части, топит себя в сомнениях и давит скребущий под рёбрами страх. Блондин надеется, что Смит уже спит, но надежды летят в тартарары, когда он замечает, что Кай лёжа сверлит взглядом серый потолок. В конечном итоге Ллойд делает глубокий вдох, присаживается на край кровати и в последний раз пытается докричаться до здравого смысла. — Извини, я, наверное, перегнул, — Кай, не переводя взгляда, отвлечённо бормочет себе под нос, — не злишься? — Да нет, вроде. Ллойд почти шепчет, но Кай хорошо его слышит. Смит смотрит в зелёные глаза из-под полуприкрытых век, оба молчат, устанавливая зрительный контакт. Какое-то необъяснимое чувство тянет Ллойда податься вперёд и с головой окунуться в озёра кипящей магмы, что разлились в глазах шатена, как в жерле вулкана. На несколько секунд блондин останавливается, физически ощутив свою нерешительность. Время будто замедляет свой ход, противореча колотящемуся сердцу; до парня наконец доходит, что пути назад уже нет, и он делает то, что остаётся — замирает в нескольких сантиметрах от Кая, молча спрашивая разрешения. Смит еле заметно улыбается, приподнимается на локтях и осторожно касается губ Ллойда своими. Монтгомери даже не представляет, что творится у него на уме, ведь собственное сознание отказывается обрабатывать происходящее, лишь непрерывно порождая вспышки паники. Зажмурившись в попытках расслабиться, парень начинает медленно отвечать, постепенно углубляя поцелуй. На кончике языка чувствуется терпкий привкус табака, а чужие тонкие пальцы зарылись в светлые волосы на затылке — теперь бежать точно некуда. Оторвавшись от друга, Кай ловким движением подхватывает его и усаживает на свои бёдра. Ллойд роняет тихий вздох от неожиданности, и тут же оказывается увлечён в ещё один, более требовательный и пылкий, уверенный поцелуй. Всё слишком быстро и резко — ухватившись за широкие плечи, блондин отчётливо чувствует каждый выдох на своей коже, каждую точку, по которой прошлась волна мурашек, кусает губы, когда Смит припадает к его шее, задевая острыми зубами. От контраста ощущений Ллойд на мгновение отвлекается и почти проваливается в бездну отрицания: разве это должно происходить? Как-то это... Неправильно? Но тут же тонкая нить мыслей разрывается Смитом, активно лезущим под футболку и тяжело дышащим на ухо. В беспамятстве ёрзая на ногах Кая, будучи уже не в силах сдержать своих эмоций, Монтгомери вдруг понимает, что с шатеном что-то не так. — Кай? — М? — парень нехотя реагирует, оставляя в покое бледную шею. — Я... У тебя... — собственный неловкий шёпот щекочет нервы, и Ллойд начинает думать, что в эту самую секунду хочет лишь одного — провалиться сквозь землю и больше никогда не появляться в этой комнате. — Встал? Действительно, — Смит непринуждённо посмеивается, будто сам только что осознал, в каком находится состоянии, но не нашёл в этом ничего особенного. Пьяные ведь говорят душой, да? Блондин счастлив, что в густом мраке друг, скорее всего, не видит его лица. Господи. — Слушай, ты же на мой вопрос так нормально и не ответил, — Кай наклоняется ближе, и в его глазах становится чуть заметен странный блеск, — значит... Ничего не было. Сердце Ллойда, кажется, замирает. — Как насчёт... Приобрести первый опыт? Монтгомери готов поклясться, что перестал чувствовать примерно половину своего тела. Ему это точно не снится? Перед ним точно пассия всей жизни, Кай, вашу мать, Смит, который после очередного затяжного отсутствия вваливается "домой" с глупыми вопросами и, буквально, предложением отсосать? Глубоко внутри Ллойд не может определиться, во что же его снова загнала судьба — театр абсурда, сущий кошмар или самую сладкую, далёкую мечту. А может, всё-таки, сон? Но юноша шумно выдыхает, когда пальцы Кая нежно оглаживают лицо в ожидании ответа, пробегая от скул до подбородка. Нет. Точно не сон. В голове смешивается абсолютно всё: желание, отторжение, сомнения, страх, надежда, слова Харуми, слова Кая, его беззастенчиво упирающийся сзади член, окутавший пеленой жар, тихий скрип кровати и почти молчаливая ночь за окном. Ллойд давно не посылал всё к чёрту. И сейчас, прямо здесь и сейчас, он ломает сам себя и делает выбор, шагая в манящую пропасть. — К чёрту, Смит.