Охота на Зверя

      Беллами был заранее предупреждён о прибытие Епископа. Но что тому в действительности могло от него понадобиться? До Беллами доходила информация о Звере, и его люди провели некоторое расследование. Как же всё это странно… Из-за дождя, к сожалению, многие следы смылись, но, всё же, некоторые зацепки они обнаружили. Видимо, ближе к ночи два Зверя сцепились друг с другом, из-за чего тот самый белый Зверь исчез. Вот и странность. Получается его остановили? Но зачем? Хотя, по следам когтей на некоторых поверхностях, включая несколько домов, нельзя сказать многого. Но на основе хотя бы этой информации можно сделать определённые выводы.       Глубина и форма когтей в нескольких местах отличается, что может указывать на силу удара, а следовательно, и на сколько сильно было разгневано это существо. Сопоставив всю информацию и наблюдения, которые у него уже имелись, Беллами смог сделать определённые выводы. Но всё равно что-то в его голове не складывалось. Если добавить его знания о повадках и некой осмысленности оборотней, можно проследить нити разума. Значит, им было не выгодно это нападение, и Зверь вышел из-под контроля или же он вообще оказался извне. То есть не принадлежащий к данной стае или же виду. Если учитывать его необычный окрас и цвет глаз, это могло бы указать на факт разного вида. Но если верить описанию внешности и строению мышц, что он нарисовал так же по словам очевидцев, несомненно, технически, вид был тем же… Что же побудило его напасть? Нападений на Прежмер не было уже очень давно, и это явно говорит о том, что их вожак держит всё под контролем и, возможно, имеет способности к их подчинению, так в чём же проблема? Ещё один альфа-оборотень? Если их можно так разделять. Но для ясности, он решил их подобным образом обозначить. Если брать за основу волчьи повадки, то выходит, что они не поделили территорию… стаю? Нет, ему эта идея не нравилась. Что-то тут не сходится.       Беллами нервно грыз кожу на дрожащих пальцах, периодически запивая опиумом, который облегчал боль и помогал думать, конструируя мысли по порядку, не позволяя тем хаотично разлетаться, хоть сейчас его сознание и было затянуто поволокой, ему это нисколько не мешало. Размышления, размышления… Одновременно так приятно и так удручающе, иногда ему кажется, что чрезмерные размышления могут свести его с ума. Если этого ещё не произошло, хоть сумасшедшим он себя не считал… пока.       Его задумчивое уединение нарушил стук в дверь и оглашение: — Господин Беллами, пожаловал Епископ… — Робко начал молодой голос. — Пусть войдёт, — отозвался Беллами сквозь уже открывающуюся дверь.       Беллами сидел в коляске, сложив руки на столе в замок, нервно теребя кожу руки большим пальцем. Ни в коем случае он не был взволнован визитом Епископа, он, в отличие от других не считал это какой-то привилегией, принимать столь высокопоставленного человека. Скорее его образ мыслей был таким:       К нему пришли за информацией или знаниями, и сам он может поделиться всем, что посчитает нужным. Вот и всё. К чему глупое беспокойство? Пришёл — ушёл. В конце концов, всё в этом мире скоротечно. Один обладает и распоряжается, другой делится и наслаждается. К чему лишние разглагольствования? Причина его беспокойства была в другом. Когда Беллами не мог понять что-то до конца — он начинал на этом зацикливаться и переживать. Масло в огонь добавляла тонкая надежда на то, что этим буйствующим зверем могла оказаться Кларк, ведь тогда была продемонстрирована одна из стадий обращения. Последняя… Может это действительно она?.. — … Беллами, вы слышите меня? — Тёплый доверительный тон заставили Беллами вернуться в реальность. — Да, да, конечно… Прошу прощения, я немного задумался…       Епископ хохотнул, усаживаясь в гостевое кресло напротив: — Для таких людей как мы, это обычное дело, не переживайте, я прекрасно понимаю вас. Я и сам часто впадаю в глубокую задумчивость, ведь столько дел и столько ответственности. Вы, ко всему прочему, ещё и исследователь, потому оно простительно, но, всё же, я бы хотел услышать ответ на свой вопрос, — его лицо стало более серьёзным и напряжённым. Он повторил: «Так я спрошу вас, ответьте, знаете ли вы причину, по которой на Зверя могло не подействовать серебро»?       Беллами удивился, его радужка словно дёрнулась, а зрачки на мгновение сузились. — В каком это смысле не подействовало серебро? — Его голос отозвался стальными нотками, а взгляд сфокусировался на лице напротив, пальцы рук на мгновение сжались, давя на костяшки.       Епископ разочарованно вздохнул, словно сейчас ему придётся объяснять ребёнку слишком очевидную вещь, испытывая при этом скуку и раздражение. — А в таком, многоуважаемый Беллами, что у меня есть подозрение о том, что оборотни могут прогрессировать, приспосабливаясь к собственным, ранее бывшим уязвимостям. Другого объяснения у меня нет, собственно за этим я и здесь. Думал, что вы сможете дать мне ответ на этот вопрос, ведь вы проводите всё свободное время в исследованиях, запираясь в собственной лаборатории, как сегодня. Иначе, зачем я бы ехал так далеко. Будь вы дома, мне пришлось бы ехать гораздо меньше, а ведь знаете, я уже не молод, ведь так? К тому же у меня и у самого хватает дел. Я настолько сильно вас не хотел отвлекать, а вам нечего мне рассказать или даже предложить? Даже не угостили меня чаем! — Начал он сердиться, раздражение явно читалось в голосе. — Ах да… Чаю… прошу прощения, я очень часто отрезан от мира и общества в целом, что мои манеры, видимо, начали теряться во всём этом хаосе… — Он обвёл рукой комнату, в которой стоял полумрак из-за завешенных окон. Куча книг, пергаментов и свитков были разбросаны в неопределённом порядке. Для постороннего, помещение показалось бы неприбранном и грязным из-за огромных слоёв пыли. Не лучшее место для принятия гостей, но единственная комната, не внушающая ужас посторонним. Так же это была единственная комната, в которой Беллами запрещал кому-либо убираться, так как здесь находились все важные материалы и документы, где всё лежало на своих местах. Его ужасно злило, когда к документам кто-либо прикасался, потому здесь он убирался сам, насколько позволяло его положение. Беллами позвал прислугу и велел им подать две кружки чая и десерты. После того, как всё было исполнено, они продолжили разговор, — знаете, ваше преосвященство, — нарочито медленно и уважительно начал он, — мои исследования для меня многое значат и в первую очередь я провожу их для себя, — сделал он упор на последнем слове, — и за мои личные средства. С вами у нас не заключен договор или что-то подобное. Извиняться сейчас не буду, поскольку я не батоннье и у меня нет достаточных знаний в этой области. Потому я не понимаю вашего раздражения и понимать не хочу. Вы приходите ко мне за информацией и, если она у меня есть — я вам её даю — вы платите. Наши с вами взаимоотношения весьма прозрачны, вам так не кажется? В данном случае я даже не подозревал о возможностях оборотней к приспособлению и ранее ничего подобного мной обнаружено не было. Чтобы я смог с этим разобраться, мне нужно больше материалов. Но в данный момент я не смогу вам дать и крупицы информации. Если вас интересуют ещё какие-то вопросы, спрашивайте, постараюсь ответить. — Он сделал маленький глоток чая, смакуя.       Был ли у Беллами скрытый мотив? Могло ли оказаться так, что он попросту не хотел делиться информацией? Хотя его реакция говорит о том, что и для него самого услышанное стало шокирующим фактом. Если это являлось фактом, а не новым видом ликантропов.       Епископ тем временем тоже решил смочить горло, на его лице после слов Беллами словно стало в два раза больше морщин. Лицо исказила недовольная гримаса. — Что же… Это шокирует. Я думал у нас весьма добрые с вами отношения, но вы так ко мне относитесь… Я опечален. Впрочем, у меня есть ещё один интересующий вопрос. Мне нужны все доступные способы обнаружения оборотней. Как их можно распознать? Есть ли какие-нибудь отличительные признаки? Они запросто могут ходить среди нас, и мы даже не будем знать об этом, — мрачная тень проскочила на его лице, — даже вы можете оказаться одним из них.       Он посмотрел на Беллами исподлобья, обхватывая при этом кружку чая, с изображениями бегонии, обеими руками.       — Будь я оборотнем, я бы сейчас не сидел в этом кресле, разве не так, ваше преосвященство? — Беллами устало улыбнулся, растягивая сухие потрескавшиеся губы, под глазами его пролегали глубокие тёмные мешки, отчего и без того худое лицо казалось ещё более исхудавшим. Устало подняв взгляд в холодные глаза напротив, он неспешно сделал новый глоток чая, в конце причмокивая, что, разумеется, не считалось верхом манер. Хотел ли он поиграть на нервах Епископа? Это больше была обыкновенная ребяческая прихоть. — По поводу вашего последнего вопроса я так же не могу дать ответ. Вы ведь не делитесь со мной объектами для исследований. Всё, что я смог узнать… За это можно сказать спасибо одному человеку, имя которого я не могу назвать по понятным причинам. Незаконный сбыт за спиной у церкви, не так ли? Хотя, как мне известно, и вы не без греха, — Беллами достал из-за пазухи свёрток документов и кинул на стол перед Епископом. Тот не повёл бровью и даже не шелохнулся, лишь медленно отставив чашку с чаем, попутно закидывая пирожное в рот. — Что это? — Он сложил руки в замок на столе, в то время как его трость стояла возле него, опираясь о кресло. — А вы взгляните, вам это понравится, не могу же я вас отпустить ни с чем. Я знаю, что вы влиятельный человек, в особенности, учитывая определённые круги, так же у вас хороший достаток и многое другое, о чём там так же подробно расписано. Вы же не думали сейчас уйти и избавиться от меня, подстроив это как несчастный случай? Не сегодня, разумеется, это было бы глупо. Это просто небольшое вам предупреждение. Когда я умру — всё станет общеизвестным и не думайте, что это единственный экземпляр. — Беллами проследил за дрожащей рукой Епископа, сжимающей пачку документов.       После предупреждения, Епископ начал жадно вчитываться, по мере прочтения, пот выступал на его лбу, а взгляд становился всё более сосредоточенным, между бровей пролегла складка, а пальцам всё труднее было держать документы. — Откуда… — Начал он, сглатывая, — откуда у вас вся эта ложная информация? — Ложная, ваше преосвященство? Да неужели? Так же вы скажете и всем моим свидетелям? И документальным записям, архивным документам? Вы уверены, что хотите проверить, поверят ли остальные в вашу ложь? — Он устало усмехнулся, — Лучше, если я проживу дольше вас, иначе… Это не угроза, ни в коем случае, я лишь предупредил. Не хочу, чтобы у такого человека как вы, были проблемы из-за череды ошибок и оступок. Мне всё равно, чем вы там занимаетесь и уверен, что я не в курсе большинства из ваших пороков, но поверьте, всего этого более чем достаточно, чтобы отвернуть от вас народ.       Епископ заскрипел зубами, выкидывая документы в камин рядом, на несколько мгновений задержался, убеждаясь, что все страницы сгорят, пока языки пламени играли в отражении голубых холодных глаз, которые даже пламя не в силах было согреть. Раздражение из-за встречи с этим сопляком поднялось в горло. Он знал, что стоит с ним быть аккуратнее и тот ему не мешал, пока копался в своих исследованиях, но это… Он перешёл все границы. Да и к чему было всё это? Из-за мнимого подозрения о том, что после некоторого времени он отправит Беллами на тот свет? Что же… Его нельзя было назвать глупым, и сегодняшняя встреча тому подтверждение. Это не могло быть пустыми угрозами. В этих документах были подробно описаны все его махинации, включая то, что он грёб себе в карман всё финансирование на вооружение для борьбы с оборотнями. Собственно, именно поэтому ему было выгодно их существование. Таким образом он вынуждал охотников покупать вооружение из собственных средств. Да, он платил им за туши оборотней, но после продавал те в четыре раза дороже. Как всё хорошо шло. Если бы не этот… Что же, всё это можно потерпеть, пока Беллами не садится на шею, но, тем не менее, он заплатит нужным людям чтобы узнать каким именно образом просочилась информация и как она оказалась у Беллами. Возможно так ему получится приструнить мальца. Либо же уничтожить все имеющиеся у того доказательства и избавиться от него. Как жаль, что прямо сейчас он не сможет этого сделать… — Будут вам подопытные. И тогда, тем не менее, я ожидаю от вас ответа. С последним рассматриваемым решением на совете я, так уж и быть, повременю. — Какое совет собирается принять решение? — Беллами напрягся. — При всём уважении, вы и сами понимаете, что я не могу раскрыть вам это.       Беллами хмыкнул, закатывая глаза. — В таком случае мы обсудили все интересующие вопросы, и считаю, что наша сегодняшняя встреча окончена. У меня, как и у вас, очевидно, очень много работы.       Епископ поспешно вышел, испытывая раздражение, хлопнул дверью, от чего петли грозились вылететь. — За мной! — Рявкнул он сопровождающим его людям, которые тут же подорвались и поспешили за Епископом, что шёл с удивительной, для его лет и больной спиной, скоростью. Даже подолы его мантии развевались от стремительного шага. Некоторые позволили себе дерзость задаться вопросом, о чём был их с господином Беллами разговор, раз его преосвященство вышел в таком свирепом настроении, что не сулило ничего хорошего. Вопрос лишь в том, кто попадётся под его дурное настроение. — Как он посмел… Этот мелкий… Сопляк! — Зло шипел Епископ себе под нос, не будь рядом с ним людей — случайный прохожий, собирающий солому, подумал бы, что где-то затаилась змея, угрожающе шипя. Вопрос лишь в том, насколько она близко и успеет ли сделать бросок, отравляя собственным ядом жалкого ягнёнка, возомнившего себя волком.       Беллами же невозмутимо продолжал сидеть в своём кабинете, измученно улыбаясь. Вытащил склянку с опиумом, подкрепляя своё хорошее настроение. Как же Епископ посмел допустить мысль о том, что он мог стать оборотнем? Будь это так, он собственноручно бы себя уничтожил. Это слишком недостойно — пасть так низко. Пытаясь прикрыть собственные недостатки чем? Мнимой силой? Если человек родился не имея чего-то — значит так должно быть, пытаться это исправить верх богохульства. Не говоря уже о том, что тем самым, он бы предал собственную семью. Даже если бы он мог ходить, не стал бы от этого счастливее. Первое время — возможно, а что дальше? Быть подчинённым, обязанным выполнять чьи-то приказы и ставить вожака выше собственной семьи? Ни за что он не пошёл бы на это. В чём смысл его существования? — Задавался вопросом он множество раз, так и не придя к ответу, потому нашёл утешение в исследованиях и общении с Кларк. Что ему ещё оставалось? Никто больше даже слушать его не хочет, если это не касается оборотней. Множество его разработок было отвергнуто, словно никто не хочет идти к будущему. Сейчас это уже в прошлом, хоть он и сохранил каждый чертёж, каждый винтик, как он мог от этого избавиться? Его детище, творение, создаваемое таким количеством усилий и бессонных ночей.       Вспышка злости проскочила, полупрозрачной тенью, заставляя того одним движением руки скинуть всё на пол. Слёзы полились из глаз. Кто-то заглянул в кабинет: — Господин, с вами всё в по..? — Пошёл вон! — Рявкнул он, кидая пустой сосуд в резко закрывшуюся дверь. Тот разлетелся вдребезги, падая мелкими осколками по разным углам комнаты «Всё бессмысленно, всё бессмысленно», — вторил он себе, а сердце сжималось от боли, ком, раздирающий горло подступил, отдаваясь болью в груди, рубаху он сжал в кулак, пытаясь ослабить рвущиеся наружу чувства. «Кларк…» Он закашлялся, сухой кашель не позволял ему прекратить, потому это продлилось достаточно долго, зажал ладонью рот, пока следы крови, перемешанные со слюной, не отпечатываясь на ладони. «Дьявол». Скоро всё придёт… Придёт за мной… Танатос

***

      Сколько она уже здесь? Время давно потеряло своё значение в этом месте. Лишь по частоте смены факела она могла предполагать. Чуть больше четырёх дней проползли, словно прошёл как минимум месяц. Время тянулось очень медленно. Несмотря на постоянную усталость, она чувствовала, что общее состояние улучшилось. Всё время, проведённое в заключении, Кларк пролежала в кровати, так и не удосужившись одеться. Странно то, что Аня, хоть и обещала, уже не посещала её некоторое время, лишь оставляя еду у решётки. Почему? Объяснение такого поведения девушки просто не хотело приходить Кларк в голову. Злило ли её это? Как же могут не злить нарушенные обещания? Кларк начала раздражаться, словно подросток, у которого играют гормоны. Всплески эмоций истощали, но их попросту невозможно контролировать. По крайней мере способ оставаться с холодной головой Кларк был неизвестен. Люди, с подобной манерой поведения — восхищали. Возможно подсознательно, она хотела хоть как-то на них походить, но людская суть заключается в том, что они всегда хотят получить то, чего у них нет и зачастую быть не может.       Время близилось к позднему ужину, Кларк боролась со сном, по всей видимости, сонливость вызвана этими странными кристаллами, она недовольно цокнула языком, закатив глаза. О чём почти сразу пожалела, так как это действие отдалось тупой болью в затылке и висках. Сегодня она добьётся объяснений от Ани. Сколько они ещё её здесь продержат? Нужно хотя бы узнать преследуемые ими цели.       Ушей Кларк коснулся стук сапог с, по всей видимости, металлическими гвоздями на подошве, что примечательно отбивались о каменный пол. Столь ранняя подготовка к зиме…       В её зрении было нечто странное, но Кларк уже перестала обращать внимание на собственное самоощущение, пока она в этом месте. То ли дело в самом месте, то ли это одни из последствий, о которых Беллами не упоминал в разговорах с ней, видимо он и сам не знал о деталях всего. Оно и понятно, с чего бы ему знать, как чувствует себя оборотень. Будто с ним подопытные делились душевными страданиями… Беллами… Хоть она никогда себе в этом не признается, но его ей сейчас очень не хватало. Так забавно было наблюдать, как он хватается за единственную ведущую к ней нить, словно за спасательную соломинку. Иногда создавалось ощущение, что он занимается исследованиями, только для того, чтобы у него был повод с ней поговорить… Хоть это и совершенно абсурдная мысль. Что Беллами в ней нашёл? Хотя он всегда был человеком уникального мышления. Это-то Кларк в Беллами и нравилось. Она одёрнула себя. Не время погружаться в собственные мысли, а это, по всей видимости, успело впасть в привычку.       Шаги, звонкими щелчками, становились всё ближе. Кларк попыталась подняться. Почему она опять на полу? Будто кто-то ежедневно приходит и бросает её ослабленное тело на холодную каменную поверхность… Конечности не слушались, а со зрением происходили какие-то странности. Оно то фокусировалось, приближая объект, то напротив, отдаляясь. Всё же, сдвинуть свою тушу отчасти получилось. Руки и ноги на которых она удерживала себя, дрожали, и дальше этого положения она не могла разогнуться. Ещё большую странность добавляло то, что ей было удобно, несмотря на первичную слабость конечностей, которые уже перестали дрожать.       Шаги прекратились. Кларк подняла голову и тут же растерялась, видя перед собой лишь темноту. Тишину прервал голос: «Знаешь, Кларк, мы ведь договаривались, история за историю. Как я вижу, ты и сегодня не в состоянии мне её рассказать.»       За долю секунды зрачки Кларк сужались и расширялись, от чего кружилась голова, наконец зафиксировав приближение взгляда, он наткнулся на без эмоциональное лицо Ани, что стояла на корточках, смотря прямо в глаза Кларк исподлобья. В этом освещении её глаза казались чёрными, хоть настоящий их цвет серый.       Кларк попыталась съязвить, будто ей нужны истории Ани. Хоть она и могла из них узнать что-то полезное. Но Кларк ни под каким предлогом не откроет Ани по-настоящему важную информацию, хотя создавалось ощущение, будто той это и не надо.       Тем не менее, вместо слов, из глотки Кларк вырвалось рычание, что в мгновение озадачило её.       Аня не упустила момента, отметив: «Ничего, Кларк, ты привыкнешь, потом мы тебя всему научим, если будешь хорошо себя вести»       В голове Кларк вспыхнула мысль, заставляя всё внутри задрожать: «Хорошо себя вести?! Я им какое-то животное?!»       Радужки Кларк начали краснеть, что осталось Аней незамеченным, так как та разогнувшись, пошла к выходу, оставляя Кларк наедине с её гневом.       Беловолосый демон осознала, что сейчас находится в облике Зверя, но от этого знания лучше не стало. Скрипя от злости зубами, она периодически ими постукивала, пытаясь сдержать накапливаемый гнев, но тот начал волнами вырываться наружу, Кларк громко залаяла, чередуя гортанным рычанием. Взгляд покрасневших глаз пал на стальные прутья решётки, к которым она подорвалась за один широкий прыжок, протискивая голову между ними. Она просто давила собственным весом изо всех сил. Задние лапы оставляли царапины на полу, постепенно создавая в нём углубления.       Сколько это заняло времени точно не ясно, но прутья поддались и выпустили огромную тушу на свободу. Тяжело дыша, всё ещё переполняемая гневом, она осмотрелась: Коридор, ведущий от её камеры пересекался с тремя другими коридорами, ведущими в неизвестном направлении. Поскольку все всегда приходили справа, логично было бы пойти туда. Просеменив минут десять, Кларк вновь оказалась перед развилкой. Ну и куда теперь? Она выбрала пойти прямо, поскольку ни обоняние, ни глаза, ни попытки ощутить ветер собственным влажным носом не помогали. Либо выход слишком далеко, либо нужно было повернуть не здесь…       Пройдя ещё с десяток подобных коридоров, поняла: Она заблудилась. Не было ни малейшего намёка на то, куда же ей всё-таки двигаться и чем дальше она шла, тем чаще ей попадались развилки. Создавалось впечатление, будто эти коридоры бесконечны. Куда они вообще ведут. От злости и отчаяния она пыталась пробить стены, возможно у неё бы это и вышло, не будь они абсурдно узкими, из-за чего Кларк не могла нормально разогнаться, чтобы приложиться всем весом. Тем не менее пару вмятин она оставила, что не могло не раздражать.       По прошествии ещё одного часа безуспешных метаний, вся былая злость улетучилась, сменившись беспокойством. А её постоянно расфокусированный взгляд не улучшал состояния. Несмотря на всю темноту и отсутствие хоть малейшего источника света, Кларк могла хоть немного, но видеть, хотя бы стены рядом с собой. Чем больше проходило времени, тем больше росло её беспокойство.