one year

Разве это не прекрасно - быть наедине с собой,  Сердце – стекло, а разум – кремень. 

Ты разрываешь меня на части, до самой плоти.  Здравствуй, добро пожаловать домой. 

***

Мне казалось, я нашла способ,  Казалось, нашла выход, да,  Но ты так и не ушёл, 

Так что, видимо, мне придётся остаться. 

  «lovely» by Billie Eilish, Khalid

 

4 февраля 2013

      «Стороны настоящим подтверждают, что на момент скрепления настоящего Договора действуют добровольно, понимают значение своих действий и руководят ими. Настоящий Договор не совершен вследствие насилия или принуждения со стороны Покупателя, не является ни для одной из Сторон кабальной сделкой (см. п. 21а)».       Я злобно фыркаю и небрежно откладываю от себя пожелтевший развернутый свиток. И тут же аккуратно поправляю, чтобы хрупкий пергамент лишний раз где-то не треснул или не порвался.       Это уже откровенно начинает подбешивать.       Один несчастный абзац, смысл которого доходит после третьей прочитки. Я так и до обеда не управлюсь с тремя договорами, потому что на первом даже до существенных условий не дошел, до сих пор проверяя, все ли права и обязанности сторон расписаны и соблюдены. Мало ли, клиенты не последнее люди на земле, важные шишки. Конечно, и не идиоты скрепляли с ними сделки, мальчуки и девочки проверенные, не первые сто лет работают, но всё же проверить нужно досконально, чтобы не к чему было придраться. Ах-х, теперь искренне жалею, что не нашел время скрепить с ними сделку лично, чтобы не о чем не беспокоиться и уж тем более копаться в бесконечной бюрократии.       Ну, да, конечно.       Найдешь тут время, когда оно полностью было посвящено гадкому мальчишке-пророку и одному противному ангелочку.       И плевать, что почти прошло три недели.       Эти ничтожества полностью выбили меня из колеи, заставил потерять почву под ногами, ориентацию в делах адских, а это не есть хорошо.       (да и сейчас одна мешает, уже как пятый месяц пошел)       Плюс ко всему настроение ни к чёрту. Если только неизменный мой огненный напиток спасает положение и немного скрашивает день. Может сегодня зайти к ней или снова к шлюшкам?.. С ними-то намного будет веселей, чем с этой угрюмой тучей.       (моё солнышко скрылось бесповоротно)       До чего же ты довела ситуацию, Яна. Уже прошло две с половиной недели, а я до сих пор видеть тебя не хочу. Боюсь, что не сдержусь и просто испепелю тебя взглядом. И это будет самое безобидное, что я с тобой сделаю.       Злобно хмыкаю себе под нос, вновь беря контракт в руки, начинаю вчитываться.       «Настоящий Договор содержит весь объем соглашений между Сторонами в отношении предмета настоящего Договора, отменяет и делает недействительными все другие обязательства или представления, которые могли быть приняты или сделаны Сторонами, будь то в устной или письменной форме, до заключения настоящего Договора.       Настоящий договор считается исполненным при условии выполнения Сторонами следующих обязательств…»       Она должна была уже полностью выздороветь. Да, точно, эти антибиотики были намного сильней, чем прошлые лекарства и порошки от простуды. По крайней мере, когда мельком последний раз её видел, Яна сидела на диване и пыталась читать какую-то книжку, всё время заливаясь в бок и клевала носом, будто ей было тяжело держать голову на весу.       (наверное, выгляжу сейчас, как она, только вид у меня не такой болезненный и нет огромных синяков под глазами)       Раньше, я бы загнул, чтобы поинтересоваться, как у неё дела, а тогда мимо прошел приоткрытой двери. Мне было совершенно плевать, заметила она меня или нет, перепугалась или, ха-х, ну конечно, «обрадовалась». Яна так шумно дышала, что начала сопеть во сне. Насморк всё не может пройти. Хорошо, хоть хватило ума       (да ладно!)       не выходить на улицу, ведь в Канисбее пришел аномальный холод для этого времени года.       Минус одиннадцать по градусу Цельсия и всё замело снегом, полностью покрывая пожелтевшую траву. Это при том, что обычно максимум бывает пять-шесть. Зато, несмотря на легкий морозец, на улице поистине замечательная погода. Ясный день, никакой вьюги, а солнце, пусть совершенно не грея своими лучами, приятно освещает хоть те крупицы светового дня. Хотя уже заметней, как удлинился день, особенно с вечера.        Примерно, на час полтора, может даже больше… хорошая погода, можно было бы прогуляться… Итак, «сторонами следующих обязательств…», стоп, я же уже прочитал все обязательства. Или нет? «…передачи Покупателем Продавцу души…» Какого чёрта?! Читал же. И чувствую, что не один раз. Так же вообще невозможно работать! Что снова?.. Или?       Дерьмо.       Больше не получается.       (твою-то мать, Шварц)       С недовольным и обречённым вздохом, всего на секунду прикрываю глаза и аккуратно сворачиваю контракт сделки, откладываю в сторону, к другим, так ни притронувшись и непроверенным. Терпения, чтобы спокойно открыть бутылку «Крейга» и налить себе полный стакан мне хватило меньше. Чуть не разливаю содержимое, перед тем, как опустошаю сосуд наполовину и резко откидываюсь на спинку кресла, невидимым взглядом, смотря перед собой, а левую руку, указательным пальцем прикасаюсь собственным губам. Тихое дыхание приятно опаляет подушечки пальцев.       Больше не получается отвлекаться, даже работа не помогает. Хотя в течение двух недель мне идеально это удавалось: то игрушки-шлюшки хорошо постараются, на прошлой неделе мы с Николь неплохо провели вечер во французском ресторане, а уж ночь… То дел достаточно находилось в аду, несколько провинившихся идиотов пришлось всадить раскаленный кол прямо в зад, их крики довольно так позабавили меня; да и поиски пророка могли занять почти на весь день, что я не замечал, как оно неуловимо клонилось к закату. День за днем, хоть малейшая мысль об этой неблагодарной, я сразу же душил или давил, как какую-то мерзкую букашку, со злобным оскалом. Две недели, а на третьей пошло что-то не так, ещё вчера заметил, что начал думать о Яне намного больше, чем до этого и с трудом отвлекался, а сейчас… И смех, и грех. За два часа и половины контракта не осилил.       Я не могу нормально о ней думать, потому что начинаю злиться,       (а это никогда ничем хорошим не заканчивается)       либо ещё хуже, банально расстраиваться!       (а потом обязательно злюсь ещё больше)       Невыносимо думать, что она, мой ангелочек так со мной поступила, плюнула в самую душу, а потом ещё отвесила смачную пощечину, когда я был с ней таким терпеливым и уступчивым.       (дал себя унизить)       Снова, а ведь я ничего ей не сделал. Не успел.       (хотя ради справедливости стоит отметить, что эта самая пощечина и вернула меня в реальность, когда «слегка» увлекся)       (даже не больно, больше обидно, что это было сделано ни за что)       Ей всё сошло с рук. Опять.       Невыносимо думать, что я всё на пальцах объяснил, сам разжевал и положил в её прелестный  ротик, а она даже проглотить это не смогла! Не удосужилась. Сразу же «подавилась», будто её отравить хотел. Хотя может именно она так и думает? Ведь до последнего пыталась подловить и уверить, несмотря на то, что ей было страшно, в том, что я не прав, что всего лишь пытаюсь оправдаться в её глазах, какой я хитрый и нехороший, не захотел оставить одну.       (теперь беспрестанно думаю, может, это была ошибка, и её действительно стоило оставить тогда одну)       (но я больше не мог тянуть с этим)       Не скрываю, пытался, но только из тех побуждений, чтобы сломать эту непоколебимую верность к Винчестерам,       (это всегда больно, чего же ты ожидала?)       тем, кто никогда её по достоинству не ценил. Искреннее хотел, чтобы она увидела, как было всё на самом деле, что я не единственный «злодей» и «плохой» в нашем общем прошлом, не козёл опущения, хотел, чтобы ангелочек просто поняла.       Забавно, что в принципе, мне всегда было плевать, что обо мне думают. Да и сейчас тоже, но прекрасно понимаю, что Яне это очень важно, понимаю, как только она всё увидит и поймет, я получу её взаимность.       Если получу.       Я уже ни в чем не уверен.       Ни в себе, ни в ней.       В глубине где-то своей прогнившей души, я всегда уважал Яну, сам того не подозревая. Зато, что она никогда не смотрела на ситуацию однобоко даже, когда положение дел было не в их руках, лапуля пыталась во всём разобраться, пыталась анализировать и пускай иногда не без труда и с явной не охотой, но признавала, когда не права. Долбанные Винчестеры никогда так не умели. Они пытались, но эмоции и чувства всегда затмевали их здравый смысл. Яна же, несмотря тоже на свою вспыльчивость и эмоции, но когда надо было, всегда брала себя под контроль. Исключение, возможно, её семья, и то в моем случае, потому что знаю, за какие ниточки тянуть, чтобы вывести её из себя и обнажить слабости. Она ведь не железная, а всего лишь слабый человек.       (наполовину)       И меня ужасно бесит, обижает до глубины всего живого, что во мне ещё осталось, что, матери божий, «чувствую», что для неё сделал и готов сделать — Яна никак не хочет это учитывать. Почему-то её способность смотреть на ситуацию со всех сторон, рационально думать и делать правильные выводы вдруг испарилась. Возникает ощущение, что она забила на всё и решила сделать меня виноватым во всех смертных грехах, всячески наплевав на здравый смысл. Ведь это так удобно, её драгоценные братья снова чистенькие и пушистенькие, аж до блеска, что глаза слезятся. Они не могут лгать, они не могут ошибаться, они не могут быть плохими, как я. Неужели она так думает? Неужели допустила хотя бы одну подобную мысль, что я это стерплю и приму?       Яна, ты совершила огромную ошибку.       Наплевав не только на моё самолюбие, но и на те светлые «чувства», которые я питал       (питаю)       к тебе.       Наплевала на чудо.       «Как же легко считать меня конченым ублюдком, ой как это удобно».       Господи, а как же она заступилась за Лосяша? Наговорила столько гадостей, непозволительных и опасных слов, голос так и сочился ядом, вывела меня из себя, но главное то, что сама в них не верила. Даже тогда, когда я от злости швырнул этот проклятый стул, чтобы только хоть на что-то вымесить эту ярость внутри от услышанного, видел, что в этот момент Яна сама до конца не осознавала, что говорит. Будто по инерции. Она была в шоке. Не могла сразу понять и принять всю навалившуюся информацию. Просто автоматически начала защищать дылду, будто это я виноват, что он бросил её и забыл.       (заменил другой)       «Демоны лгуны! И ты такой же! Сэм бы так не поступил! Слышишь?! Не бросил бы он меня здесь, если бы знал в каком я положении!!! Ты врешь, ты специально хочешь, чтобы я так думала. Но я знаю Сэма! Знаю! Лучше всех знаю…»       Я морщусь от этих слов, будто меня ударили, не больно, но так неприятно и разом осушаю стакан с огненной жидкостью, чтобы облегчить ноющее чувство внутри. Беру бутылку и снова наполняю сосуд, болезненно прикусывая губы от напряжения.       («лучше всех знаю»)       «Ты врешь! Вы все демоны одинаковы!»       А может Яна Шварц ебанулась?       Грубое замечание, но что если это действительно так и она попросту сошла с ума? Ну помешалась она на них, тем более, когда такой кошмар ежедневный рядом с «этими», да кто угодно кукухой двинет, тем более обычный человек из обычной среды. Вот и «моя» девочка двинулась, а я же всегда был падок на шизанутых. А ещё эта привязанность, их сладкая пыль в глаза, что Яна якобы их «семья» и нетрезвая оценка ситуации, иначе, как объяснить, почему она не хочет видеть и понимать очевидного? Я тоже не лучше. Не заметил этого раньше, а если и замечал первые признаки, то предпочитал видеть то, что хотел. В конце концов, я добился того, что она захотела меня, и это полностью снесло крышу, а потом ещё этот пророк, скрижаль, то есть всё «благоприятные» факторы, чтобы усыпить мою бдительность и расслабить.       Я не утверждаю, что это так и Яна поехавшая, но к чему не такой вариант развития событий? Такой слабый и неправдоподобный, придуманный моим обиженным мозгом и задетым самолюбием. А ещё пониженным настроением. С того самого дня, как мы разругались с лапулей всё не так, в самых, что ни на есть, мрачных тонах, что аж тошно от всего и ничего не хочется делать. Если только лишний раз злиться и раздражаться, а мелкие радости на короткий миг даются забыться. Как кисло-сладкие пилюли, которые не лечат, но делают жизнь чуть выносимой.       Теперь я точно знаю, что никогда не обижался на моего ангелочка. Бывало, злился, раздражался и даже ненавидел, но никогда по-настоящему не обижался. Те мелкие «обидки», якобы которые чувствовал к ней, полная фигня, потому что через пять минут, уже забывал, на что собственно обижался. Если только злость оставалась и то ненадолго. У меня никогда не было такого чувства опустошения по отношения к ней с тех самых пор, как появилась эта навязчивая идея, только обида и заставляет что-то чувствовать, что-то ещё хотеть от неё. Не могу припомнить, когда такое было, за все четыре месяца прибываем в моем доме, чтобы я не хотел видеть её. Не потому что могу при виде неё вспылить и случайно убить или покалечить, а потому, что просто не хочу. Не хочу этих вечных слёз, этого недоверия в её глазах, молчания и вечной неблагодарности на мои действия, которые я делал исключительно, чтобы угодить ей. Я… устал от всего этого. До такой степени, что не знаю, что с ней делать дальше.       (кажется, после всего, я понимаю её)       (только она не могла сделать так, чтобы я исчез, когда сильней всего этого желала)       Впервые, я осознано решил выкинуть Яну из головы и забыть. Даже не ставил конкретные даты, не учитывал, что до дня икс остается чуть больше месяца и всё. Наплевал на возможности, что она может воспользоваться моментом и сбежать. Впрочем, мы это проходили, если даже тогда ей не хватило ни смелости, ни глупости убежать, то впредь мне не нужно об этом волноваться. Просто решил посмотреть, что будет дальше и к чему это приведет. Вначале получалось неплохо, даже слишком хорошо, никаких мыслей, ни воспоминаний или прихотей на её счет. Не могу сказать, что и сейчас что-то подобное есть, но всё же лапуля стала чаще занимать мои мысли в голове. Снова. И я теряюсь.       (это состояние сбивает с ног раз за разом, когда пытаюсь встать и определиться или хотя бы опереться на что-либо)       Я, правда, не знаю, что с ней делать сейчас.       Мне одновременно ничего не хочется, как будто навязчивая идея вдруг стала ненавязчивой. У меня уже не раз мелькали мысли всё спустить на самотек и взять то, что я уже давно желал. И плевать, что с ней будет. Всё равно хорошего отношения Яна не заслужила. Она его попросту не ценит, так зачем же стараться впредь? Ведь, похоже, при любом раскладе, будут мне ненавистные слёзы, крики о пощаде и ненависти, бесконечная как чёрная дыра неблагодарность за всё, что я ей сделал и был готов сделать.       Не скажу, что мне не нравилось это состояние, эти расплывчатые рассуждения о возможном варианте нашего будущего. Это просто мысли. Скромные и несерьёзные, которые могли прийти во время, например, когда раздавал указания своим оруженосцам или вот, как сейчас, при проверке контрактов. Они ничем не обязывали. Словно фантазии, на тему: «А если всё пустить к херам…», что же дальше? Ответа нет, да я и сейчас не стремлюсь его найти. Это всего лишь мысли. Не плевать ли, что будет дальше? И так понятно, что ничего хорошего.           Вот поэтому, скорей всего я и вовсе не искал ответа. Очевидно, что ничем хорошим для Яны это не кончится, а значит и во всем, не было смысла.       (а вот этого моя гордость ни за что не допустит, ты не выиграешь Яна, я не позволю тебе)       Хотите сказать, что все мои старания, потраченного времени и сил, всё было зря? То есть то, что мой ангелочек верещала, порой как истеричка, с самого начала, что не верит ни единому моему слову, и что знает, чем всё закончится, окажется правдой? То есть это она была права, а я как идиот надеялся, что-то нафантазировал у себя воспаленной башке и просто всех водил за нос, и в первую очередь себя. Просто так довел нас до эмоционального истощения, а теперь должен наконец-то угомониться и признать, что был не прав и пора сделать то, что я должен был сделать в самый первый день её пребывания в моем особняке. Хотя, господь мой, о чем это я? Если бы Яна оказалась права, она бы никогда не узнала, что у Короля Ада, есть своё убежище, личный тайник и просто дом, где порой да времени он любит отдохнуть в тишине и обдумать великие планы. Либо же скрыться от назойливых недоброжелателей.       Этого никогда не будет! А почему? Верно, потому что я Кроули — Король Ада! Я готов ей напоминать вновь и вновь, чтобы уяснила навсегда, что это я получаю, все что угодно и когда угодно. Мне плевать на всех и вся, и на тебя тоже Яна. Поэтому, когда ты слёзно умоляла меня оставить тебя одну, я не сделал этого. Поступил так, как хотел на тот момент вот и всё, не считаясь с тобой.       Ничего ещё не кончено, пока я этого не захотел.       А я прекрасно знаю, чего хочу.       Я всё ещё хочу тебя, мой ангелочек.       Это вожделение по её телу никуда не делось. Развлекаясь со шлюхами, я вижу и представляю её до сих пор. Пускай не так рьяно и ярко, всё из-за негодования от её гадких слов, теперь-то уж точно не произвольно. Потому что каждый раз вспоминая, что случилось до рокового разговора, я не могу нормально соображать, дыхание против моей воли становится тяжелым и чувствую, как кровь приливает к низу, как там становиться ужасно тесно.       Мы были так близки… Как ещё никогда не были. Как же давно я этого хотел. Я чувствовал её, чувствовал, как она хотела большего, как хотела доставить мне удовольствие. Я тоже этого хотел, тоже хотел доставить ей наслаждение, хотел слышать, как она стонет из-за меня, а не у себя под одеялом в кромешной темноте, в закрытой комнате. Стонет, не робея, смотря прямо мне в глаза, так и срываясь на нетерпеливый поцелуй.  А её чувствительные поцелуи в шею?..  Господи, только от этих поцелуев и её нежных поглаживаний, я был готов уже кончить. Яна сама не заметила, как оставила на мне засосы, свои отметены, а ведь я никому не позволяю подобной роскоши.       Даже в порывах страсти не позволяю своим игрушкам переступать границы дозволенного. Если только по настроению, и то иногда и очень редко. Я никому не принадлежу, а этими жалкими отметинами вожделения они хотят показать остальным, что я с ними, что они выше на голову, что я выделил их, своё «собственничество», чего терпеть не могу, но всё это не так.       (я никому не принадлежу, это вы все принадлежите мне)       Лишь видимость право на существование, которое я даю, не более. И тогда я всё заметил, от меня ничего не скрылось. Джулия, моя одна из любимых шлюшек, буквально пожирала мою шею глазами, абсолютно наплевав, что могу заметить. А может она хотела, чтобы заметил, хотела знать, кто это «избранная», которой было позволено на непозволительную роскошь, как оставить засос, да не один, а несколько, уверен, что и синяк от укуса на плече заметила. Они уже давно знают, что у них появилась «конкурентка». В первое время, когда реже стал заглядывать, пытались робко интересоваться, «кто же это таинственная особа». Однако я ясно дал понять, что отчитываться их удел, а не мой, пускай ни на миг не забываются. Поэтому так и ничего не спросила, даже жалким намеком не поинтересовалась. Поэтому она одна из лучших игрушек.       Я уверен, чёрт возьми, ладно, признаюсь, что во время разговора, особенно, когда Яна позволяла себе дерзость, перебивала и грубила мне — хотел убить. Прям на месте. Чтобы мой ангелочек заткнулась и не смела рта раскрыть без моего разрешения. Она слишком много себе позволила. Возможно, я сам виноват в этом, ведь позволял, терпел, а иногда и поощрял. Но это был не тот момент. Мне нужно было не это. Я хотел, чтобы лапуля внимательно выслушала меня и услышала, но она, будто подсознательно не хотела этого делать. И опять же эти прелестные отметены, только теперь на её теле по-настоящему спасли положение наших шатких дел, а моя упрямая даже не догадывается, хотя может что-то и заподозрила.       Я не мог оторвать взгляда от её шеи и ключицы.       Буквально полчаса прошло, как я её прелестная кожа местами покраснела, а где-то и посинела.       Это успокаивало, прямо как по волшебному щелчку пальцев. Когда я думал, что вот сейчас точно сорвусь и задушу, уже оценивающе присматривался, как удобней схватить за шею, вдруг натыкался на свои засосы, оставленные на её коже. И воспоминания с головой на несколько секунд перекрывали реальность, тонкой, но прочной пеленой недавнего прошлого.       Приятного и жаркого, что кожа покрывалась мурашками, а дыхание становилось тихим, глаза на секунду темнели, а во рту всё пересыхало.       Ведь нам было так хорошо. Яна сейчас просто не в себе, у неё истерика, я же знал, что так всё и будет, всё уже заранее предвидел. Обещал, что бы она ни натворила и ни сказала, всё стерплю, потому что это будет стоить того. Это ещё один переломный момент, самый главный, если сейчас всё сделаю правильно, то выиграю.       Мне казалось, что я снова подушечками пальцами, чувствую её, какая она мокрая и горячая. Помню, как вся моя ладонь была влажная от её смазки, когда уже от нетерпения       (её или моего?)       я ускорял движения, чтобы услышать её протяжный стон удовольствия. Наконец-то почувствовать, как мышцы сокращаются, и на несколько секунд стало тесно, что замедляю движение пальцев, но не останавливаюсь, хочу ещё больше подарить ей наслаждения. Слышал, как просила, какой интонацией стонала и мычала. Кое-как поборол желание попробовать её на вкус, даже пальчики не облизал, а ведь так хотелось. Почему сдержался? Не хотел смущать её или «боялся», что не удержусь и доведу дело до конца? Если бы она дала один ничтожный намек на согласие, хотя бы глазами, плевать, что непроизвольно, не головой, а телом… О, боже, я бы сам снял всё не нужные вещи ниже пояса, чтобы языком и губами в полной мере ощутить её вкус, какая она сладко-соленая и горячая.       Я тяжело вздыхаю, облокачиваюсь лбом о правую руку и гадко усмехаюсь над собой, будто больше издеваясь над уставшим мозгом, удобней устраиваюсь в кресле, ощущая, как член заметно напрягся. Опустошаю второй стакан виски, чувствуя, как тепло разливается по пищеводу прямиком к желудку.       Вау, пожалуй, это о многом говорит. Даже, несмотря на эту жгучую обиду внутри, чем слегка притупляется алкоголем сейчас, я хочу всего этого. И ни с кем попало, а только с ней. Я никогда не был ханжой, что при жизни и уж тем более после смерти, мне нравится доставлять удовольствие партнерше или партнеру не меньше, чем себе. Полная отдача во всем. Но не с каждым хочется сделать то, что я хочу сделать с Яной. Не спорю, это бесит. Мои игрушки-шлюшки из кожи вон лезут, чтобы добиться моего полного расположения к себе, когда я беру не больше, чем отдаю. А что же она? Что такого сделала Яна, что я хочу порой да времени давать ей больше, почти ничего не прося взамен? Наверняка, это также необъяснимо, как моя навязчивая идея получить от неё взаимности. Ещё один мазохистский заскок после Ада, что ж бывало и хуже.       И это почти также необъяснимо, как же я всё-таки смог сдержаться и не убил её. Не помню толком, чтобы было потом, когда я всё же позволил ей уйти. Точно посетил свой кабинет, доломал один шкаф в щепки. Потом переместил в Ад, чтобы выпустить пар, и мне это, худо да бедно, но удалось.       Позже, когда возникали короткие вспышки, чтобы послать всё к херам и взять наконец-то её силой, я будто «случайно» натыкался на фотографию Яны, которую успел сделать, пока она спала. И сейчас не удерживаю себя, убираю руку со лба и лезу в карман за телефоном и уже через несколько секунд снова любуюсь фотографией, где запечатлел своего ангелочка.       Она действительно вышла здесь, как какой-то ангелок. Укрытая моим пальто под самый подбородок, пальчики слегка вылезают из-за ворота, на лице полная безмятежность, волосы слегка растрепаны. Помню, что когда фотографировал её, не мог перестать улыбаться, хотя ведь ничего такого не сделал. Я не смог удержать себя от такого порыва, да и не хотел. Тем более, тогда мной руководила непреодолимое, даже какое-то воодушевленное желание наконец-то заиметь фото, на которой изображена она и самое главное, которое сделал я. Почему не сделал этого раньше? Проще простого. Не тяжело догадаться, как бы Яна «позировала», чтобы сфотографировать её. Самая безобидная причина «почему не», это её скованность не только передо мной, но и перед камерой, а об остальном, какую мину, она бы состроила, и думать не хочется.       Поэтому мне очень нравится эта фотография. Яна здесь настоящая, не скованная ничем, на такую обижаться просто нет сил, особенно, когда помнишь, что она так и тянулась ко мне, как единственному источнику тепла в комнате. Такая красивая… нежная и чистая… Ах-х, так хочется вновь вернуться в тот день, хотя бы на пару минут, снова ощутить эту легкую дрему и тепло её тела… Тогда, когда ещё не было брошено столько грубых и мерзких слов… хотя бы ею.       Глупо скрывать от себя тот факт, что я смотрел на эту фотографию каждый раз, когда мысли, чтобы «сдаться» заходили дальше положенного. Чтобы напомнить, что Яна Шварц на самом деле такая, а не та, которой шею хотелось свернуть от одного её вида, когда обнаружил. Уж я-то прекрасно понял, отчего она так яростно отмывала руки и часть брюк. Словно какое-то дерьмо, в которое она вляпалась по уши.       (мне хотелось её ударить, но вместо этого я усмехнулся, не сводя с неё глаз)       Что она не помешанная, что она всего лишь человек, который запутался и не знает, что делать дальше, лишь по инерции продолжила вытворять то, что бы сделала её названая «семья». В конце концов, это была истерика, люди и не так неадекватно реагируют на происходящее. Взять, к примеру, когда мой ангелочек засмеялась. Пускай всего лишь на секунду, но я действительно обеспокоился её здоровьем. Яна, конечно, тот ещё боец и держится до конца, но у всех есть свой предел. Если тогда она не достигла его, то была близка. Я же всё видел. Моя дорогая то хотела сменяться, а в следующую секунду плакать, как вдруг лицо становилось каменным, а глаза не скрывали жгучую ненависть и недоверие.       Да.       Поэтому я пообещал, что всё стерплю, что бы она ни сделала. Снова дал очередное обещание, что не трону её.       И сдержал.       Боже, всегда думал, что у меня нет терпения, а тут не просто есть, да поистине ангельское, для которого потребовалось дьявольского усилия.       (а, как известно, у любого терпения есть конец, и я чувствую свой)       Теперь же всё зависит от Яны. Как всегда, решающий момент выходит на сцену она, и я, как всегда, надеюсь, что лапуля не облажает и не разочарует. Как ты сейчас солнышко моё?       Яна сильно заболела. Я бы даже и не узнал, потому что практически к ней не заглядывал, только иногда мог переместиться в свой кабинет, чтобы запрятать нужные бумаги или наоборот нужные отыскать. Несколько раз задерживался на пару часов, чтобы разобраться с неотложными делами в тишине. Яна не посмела ко мне явиться, если даже и знала, что я дома. Мне было абсолютно плевать, что с ней. Даже не злился на неё в тот момент       (если только чуть-чуть, при встрече максимум обошлось бы сломанной рукой)       только четко выстроенное желание не видеть и не слышать её, полностью игнорировать тот факт, что она в моем доме. А потом… что если бы я так не узнал? Что если бы болезнь перешла в более тяжелую форму или опоздал? Я бы конечно, не дал ей умереть от простого гриппа в двадцать первом веке, но как же это было бы нелепо, аж до абсурда. Я же никакой-то Фредерик Клегг. Мне бы никого труда не составило привести ей доктора или уж на крайняк, положить в больницу под наблюдением, хотя уверен, она бы не стала сбегать. Это уже давно пройденный этап. И ведь Яна, по-видимому, ничего не собиралась мне говорить.       (боялась или гордость взяла своё?)       Стоически и молча, лечилась тем, что было, даже когда лекарства ей перестали помогать.       Не помню точно, для чего мне понадобилась вода. То ли для кого-то ритуала, то ли просто горло решил смочить, что скорей всего первое, но когда я переместился на кухню и уже налил себе стакан воды, то обнаружил не большой бардак. Корзинка средних размеров, где были все необходимые лекарства, которые могли ей пригодиться от бинтов и пластырей до таблеток от диареи       (мало ли что)       лично мной аккуратно уложены, тогда были хаотично разбросаны по столу, только пустая обертка от порошка против простуды свидетельствовала, что у Яны, как минимум высокая температура. И кашель. Половину таблеток к тому времени уже схомячила.       Обведя всё это равнодушным взглядом, хмыкнул себе под нос и, перенесся обратно в кабинет, как ни в чем не бывало, только и плечами не пожал. Так и не удосужился к ней зайти в тот день. Были дела поважней, да и обида всё ещё активно дергала за багровые нити в моей душе, а элементарное нежелание видеться с ней укрепило моё намеренье. Мне тогда и думать не хотелось, что говорить, как Яна отреагирует на мой визит после недельного отсутствия, отвечать на её вопросы, а вдруг снова ненароком выведет из себя? О нет, голова прям буквально от напряжения начинала пульсировать, поэтому сделав логический вывод, что необходимые лекарства есть и лапуля знает, что делать, раз «опустошила» домашнюю аптечку, оставил всё как есть. Не маленькая. Хоть и наполовину, а всё равно человек, а люди довольно часто болеют зимой. Ничего страшного, она справится, ей не нужна посторонняя помощь, тем более в лице меня. Ни я, ни она этого не хотим. Это лишь легкая простуда.       Ха-х, «легкая простуда».       От этих слов моя внутренняя чуйка прям верещала, как пожарная система от дыма. А я всегда ей доверяю, она не раз мне жизнь спасала. С большим нежеланием, но я всё же решил проверить Яну на следующий день. Очень надеясь, что разговор будет коротким и безвредным.       Разговора как такового не состоялось, на этом радость и закончилась.       Я был обижен и разозлен на неё после последней встречи, но мне очень не понравилось, в каком состоянии её обнаружил.       (мне не понравилось, что я вновь забеспокоился о ней)       Не думаю, что Яна спала. Она была в каком-то полуобморочном состоянии. Лежала лапуля лицом к окну, поэтому ко мне спиной и даже от порога двери было видно, как она тряслась при ознобе. Диван был не разложен, укрылась тремя одеялами и периодически надрывно кашляла, тяжело дыша ртом с явными хрипами при выдохе. Возле изголовья поставила стул, где лежало пару пустых чашек, электронный градусник и пустая обертка порошка от «жара и боли». Взяв градусник в руки, я в первую очередь посмотрел, какие показатели были последними и ответ только подтвердил опасения.       40,4.       Мой ангелочек серьёзно заболела и как только умудрилась?       (хотя вот это как раз не удивляет)       Впрочем, если учесть, что тогда она выбежала на улицу, без верхней одежды и вся мокрая, то это было ожидаемо. Я даже не знаю, сколько она проторчала на холоде в таком виде. Хотя, в чем толк было об этом рассуждать? Неважно как, а что делать дальше. Её нужно было спасать от средневековой смерти, как можно быстрей, пока не появились другие осложнения. Яна кашляет очень уж надрывно, неужели воспаление легких? Мне бы посмотреть на её лицо и потрогать лоб. Хотя сомневаюсь, что температура не ниже последнего показателя. Она вообще сегодня вставала с постели?..       Пока я мысленно сокрушался, что делать дальше, убирая градусник на место, Яна слишком как-то резко для больной, повернула голову в мою сторону и внимательно, как могла, сосредоточила свой взгляд на мне. Я даже опешил от такой внезапности и в ответ посмотрел так же на неё. Уже хотел злобно поинтересоваться, как она себя чувствует и сколько дней продолжается сие безобразие, и почему нельзя было дать знать, что ей плохо, как ангелочек опередила меня.       — Я сплю… я почти сплю… сейчас усну, не беспокойся… уже сплю… сплю…всё, — прохрипела она бессвязно и я не уверен до конца, что мне, потому что говорила всё по-русски. Она вытащила одну руку из-под одеяла и махнула ею в мою сторону, толи хотела отмахнуться или наоборот прикоснуться ко мне, но только задела стул, отчего звякнули чашки, снова отвернулась и что-то тяжело промычала или прохрипела, начиная сильней трястись от озноба.       Не знаю точно, что она сказала тогда, но вряд ли это было банальное «уходи, Кроули». Она даже моего имени не произнесла. Создалось такое ощущение, что Яна хотела меня в чем-то заверить, будто сказать, что всё нормально. У неё глаза были красные и глубокие мешки под ними. Возможно, они так слезились или она плакала, тяжело сказать наверняка в таком состоянии. Когда я ней прикоснулся, чтобы напоследок пощупать лоб, Яна была вся раскаленной и мокрой.       Странно, тогда мне было всё равно. Я просто констатировал для себя факт, что цифры на градуснике не обманывают и лапуля действительно тяжело больна, сделал соответствующие выводы, раздраженно цыкнул себе под нос, чуть не закатив глаза       (даже совершенно с ней не контактируя, и то умудряется не нужные проблемы создать)       (а может она специально, назло мне заболела? а что? с Яны ещё станется)       и тут же перенеся, чтобы добыть ей необходимые лекарства и проконсультироваться с доктором. Когда вернулся, картина не поменялась, хотя почти уверен, что лапуля всё же смогла уснуть. Убрав ненужные вещи со стула, кроме градусника, разместил принесенные лекарства с короткой, но большой по габаритам запиской с одним жирным словом, трижды подчеркнутым, чтобы точно заметила:

«ВЫПЕЙ»

      И стул немного отодвинул от дивана, а то ещё случайно снесет всё к чертям. Убедившись, что всё готово, со спокойной «душой» и долгом, я покинул её, и следующий раз украдкой проверил через три дня.       Сейчас же, не возьмись откуда накатила жалость.       Мне жалко моего ангелочка.       Она была такой несчастной и маленькой.       Если бы я обнаружил её с теперешним настроем, то точно бы остался на ночь, на несколько часов наплевав на обиду. А может и до конца её болезни, всё же злиться на неё намного легче, когда Яна здорова. Что же, возможно это сигнал, что хватит дуться по углам, пора как взрослым встретиться лицом к лицу и наконец-то выяснить свои отношения.       Да, думаю, что уже пора.       Через три дня, когда я её проверил, температура ещё присутствовала, но заметно спала. Яна, лежа на диване, укутавшись в плед, смотрела на дверь комнаты, как зачарованная. Не мигая. Не знаю, какие мысли занимали её голову, но был уверен, появись я тут же перед ней, она бы и не заметила.       В последний раз, два дня тому назад, ангелочек выглядела абсолютно здоровой, полностью пропила курс антибиотиков и те таблетки от кашля. Только выглядела всё время уставшей и эти вечные круги под глазами. Подозреваю, что лапулю последняя время донимает бессонница. Интересно с чего это? Последствия болезни или что-то другое? Может она наконец-то сама расскажет об этом, а не наберет воду, как рыбка в воде? Авось и нормально поговорим.       Дай Бог.       Я не знаю, чем закончится сегодняшний разговор, даже гадать не хочу, но чувствую, что готов к нему. Созрел,       (надеюсь, что и мой ангелочек тоже)       обида и злость ослабили силки, и я могу начать действовать, хоть что-то делать, а не избегать её в собственном доме и выкидывать из головы раз за разом, когда её милый образ высвечивается, как приятное или мрачное наваждение. Пробовал, но, увы и ах. Впрочем, это должно произойти. Не может же это вечно продолжаться. Мы взрослые люди, поэтому сможешь прийти к очередному соглашению, либо же поставить окончательную и жирную точку. Точней, если она захочет, то поставит. Выбор предоставлю ей. И только от Яны зависит, будет ли он последним или нет.       Пожалуй, я снова проявил великодушие к своему ангелочку. Даже без её согласия и заветных слов, мы уже оба знаем, что это не будет попыткой изнасилования, как тогда. Нет, всё поменялось.       (мы уже были близки)       Яна изменилась, её отношение ко мне, хоть и не хочет этого признавать, даже себе, тоже изменилось. Главное, чтобы она вела себя адекватно и не злила меня, а остальное приживется.       И я не проиграю.       Нет.       Просто подстроюсь под новые реалии, раз так требует ситуация.       Хотя и признаю, что терпения мне не хватило. Признаю, что Яна Шварц оказалась той ещё…упертой сучкой       (моей сучкой, а не гребаных Винчестеров)       и неблагодарной, как её дружки. Вот за это я ей всё припомню. Каждый раз при удобном случае буду припоминать, как могло быть все по-другому, лучше, но она не захотела. Что нужно было ценить, что имела, а не нагло отталкивать.       Зато она наконец-то будет моей, может ещё позже, я добьюсь от неё этих слов, чёрт дери, пусть и не так, как планировал изначально. Но первое на первое, что хотелось бы от неё услышать так это извинения. Никак обычно, не исподтишка, недовольно требуемо мной, что ей просто выбора не остается, как смириться и извиниться, а чтобы сама. Когда я был не прав или ненароком задевал её грубым или едким словом, то всегда извинялся, но кажется, Яна никогда не воспринимала это всерьёз. Может, думала, что я к ней так подлизываюсь или усыпляю бдительность, не без этого, конечно, но всё же. Я хочу точно удостовериться, даже если всё пойдет к херам, что мой ангелочек всё осознала и раскаивается. Должна признать, что была не права и прочее объяснения в свою защиту. Но главное признать свою вину, но если нет...       (даже думать об этом не хочу, она не настолько безрассудна)       Что-то я совсем раскис. В конце концов, нужно учитывать, что Яна всегда умела удивлять. Очень приятно удивлять. Буду надеяться, что ты не подведешь, мой ангелочек.       Одни залпом допиваю два оставшихся глотка и встаю на ноги.       В Канисбее уже полвторого, надеюсь, что лапуля ни чем таким не занимается, и я не отвлеку её от «важных дел». Что ж, не так я планировал провести сегодняшний день.       Впрочем, всё равно непроверенные договоры нужно занести домой.

***

      Глубоко вдыхаю носом холодный воздух и медленно выпускаю большой клубок пара, сложив губы трубочкой, мысленно представляя, что это не горячий воздух вылетел из моих легких, а что-то вредное и токсичное.       Например, дым от сигареты «Мальборо».       Или «Винстон».       Да что угодно, но обязательно вредное и медленно убивающий мой организм изнутри.       — «Думаю, ты и сама неплохо с этим справляешься, подруга» — криво усмехнулась Мэг где-то у меня под ухом. По крайней мере, мой мозг хочет так видеть, точнее слышать её, будто демонша сидит сбоку от меня.       — И без тебя знаю, — сухо отвечаю, всё так же любуясь на прекрасную картину природы. И всё равно, что холодно это стоит того, плед неплохо согревает меня и не дает замерзнуть, а несколько сидушек под моей пятой точке не дадут мне простудиться вновь.       (очень на это надеюсь)       (если я заболею опять, то я точно умру)       Никогда не думала, что на крыльце дома открывается такой красивый вид на здешнюю природу, тем более в такую погоду.       Мороз. Ясное небо. Блеклое, но наконец-то вышедшее солнце. И небольшой штиль, как последний, но элегантный штрих природы.       Конечно мороз, не такой сильный, как бывало у меня дома, но это даже к лучшему. Снегом замело, не так уж, что прям сугробы появились, но по щиколотку точно, даже высокую траву полностью не покрыла. Сама проверила, немного отойдя от крыльца, наслаждаясь характерным хрустом под ногами. В декабре и январе такой красоты не было. Снег то немного выпадал, то снова таял, а сейчас он так ярко блестит на солнце. Иногда так блестел иней по утрам, пока солнечные лучи не скрывались за плотными тучами и облаками. Но самое наслаждение в этой картине, что на несколько минут можно поймать и почувствовать полное умиротворение, что буквально растворяешься с атмосферой — это тишина. Голое и заснеженное поле, можно краем глаза уловить, как штиль, создает небольшие вихри снега. Издалека виднеется, как ветки сосен покрылись инеем, горы величественно возвышаются на заднем фоне с белыми верхушками, что неволей не могла отвести взгляда, восхищенно выдыхая, а бледный солнечный диск, если не грел, то давал свет, которого так не хватает в это время года.       (особенно моей душе, где поселился густой мрак)       (скоро дойдет до моих легких, и я не смогу дышать)       Но сегодня всё не так. Не получается поймать то самый «кайф», умиротворения и покоя, чтобы хотя бы на несколько минут больные и ноющие мысли, чтобы чувства застыли, как лёд и перестали растерзывать мой уставший мозг и истощенное тело. Наверное, тому всё виной облака.       (из-за них будто дышать тяжелей)       Они совсем прозрачные, скорей, как дымка или не плотный туман, раз через них можно разглядеть солнце. Остается, надеется, что ближе к вечеру они развеются, и получится полюбоваться закатом. На «чердаке», через моё любимое широкое окно отроется прекрасный вид, можно будет удобно устроиться на подоконнике с пледом. Или выйти на крышу. Давненько я там не была.       Хотя вряд ли, если только поднимется ветер и сдует назойливые облака, как сахарную вату.       Господи, сейчас убила бы за возможность выкурить одну сигарету!       Нет.       Хотя бы парочку. А лучше пачку, чтобы растянуть на недели.       Интересно, если попросить у Кроули он мне позволит? Принесет хотя одну сигарету?       «Да как ты смеешь об этом думать?.. После всего, что натворила, ты должна молиться, чтобы он принял твои никчемные извинения, если вообще захочет их выслушать… Как после всего произошедшего, ты спокойно можешь просить «пару сигареток»? А персональных пыток в сырой камере не хочешь? Ведь, похоже, ты этого всё время и добивалась. Давай, рискни. Поставь финальную точку, доведи своего личного Дьявола до ручки раз тебе наплевать на свою жизнь.       Впрочем, тебе всегда было плевать».       Я резко вздыхаю и дергаюсь телом, что затылком слегка задеваю стенку. Правая рука вылезает из пледа и судорожно тянется к термосу, чтобы сделать пару глотков горячего чая с лимоном и медом. На секунду крепко зажмуриваю глаза и открываю, чтобы точно убедиться, что рядом со мной больше никого нет.       Это ужасно.       Кажется, я схожу с ума.       В прошлой жизни я прочла, наверное, в какой-то художественной книжке, что когда человек остается один, в полном одиночестве то как никогда может услышать себя. В повседневной жизни это почти невозможно. Звук машин, техники, музыки, иной шум большой жизни, мегаполиса или даже маленького городка, но главное — это другие люди, что окружают нас, порой не дают услышать истинного «я». Это всё очень отвлекает, может, поэтому большинство людей записываются к психологам или на курсы личностного роста, что попросту не могут услышать себя. Я тоже до того рокового дня не слышала себя, хотя думала совершенно иначе. Думала, что прекрасно понимаю, что делаю и к чему стремлюсь, а сейчас такое ощущение, будто стою в руинах разрушенного мира и не знаю, что делать дальше. В абсолютном одиночестве и в полной растерянности.       (даже не успела испугаться и запаниковать)       Одна.       Ни одной живой души.       Господи, как же мне одиноко.       Делаю несколько быстрых глотков не боясь обжечься или разлить жидкость на себя. Тепло разливается внутри, что по телу неволей проходит дрожь, и я крепче кутаюсь в плед. Чувствую, как глаза снова защипало, сильно зажмуриваюсь и несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю.       Нет. Больше никаких слёз.       Хватит. Они лишь больше запутывают и сбивают, когда и так ничего не понятно.       (и так тошно, когда не знаешь, что делать дальше)       Это вообще нормально? Разве человек может столько выплакать слез, сколько я за последние пять месяцев, за последние три недели? Наверное, может, ведь как-то выплакала, хотя я не совсем и человек…       Первые дни, в тот самый момент, когда я вернулась в особняк и точно убедилась, что Кроули покинул мою комнату, именно с той самой секунды я начала плакать, как будто кто-то умер.       (в общем-то, так и всё и было)       (в глубине где-то моей души он умер, и я начала оплакивать его)       Навзрыд, с чувством и криком раненого животного, истекающей и харкающей кровью, никого не стесняясь, абсолютно наплевав на всё остальное, даже если демон мог быть в доме и слышать меня. Я совершенно не помню, как ела, как кормила Принца, как просыпалась и вновь засыпала, в прямом смысле вырубалась от истощения. Просто не могла успокоиться и рыдала. Именно поэтому не заметила, как на второй день у меня поднялась температура до 39 градусов. А может она сразу так подскочила высоко? Ну не помню, как меня начал мучить озноб и подниматься жар, ломота в теле, этот проклятый насморк и кашель, который с каждым днем становился всё тяжелей и тяжелей, пока легкие не загорелись изнутри.       Ничего не помню.       Потому что все мысли были заняты только одним.       Только им.       Сэмом Винчестером.       Друг и семья, по словам Короля Ада, который предал меня.       А слова Кроули, как в проклятой перемотке, двадцать четыре на семь, снова и снова повторяли те ужасные слова сказанные им в тот день. День, когда на мой мир скинули атомную бомбу.       «Знаешь, кажется, я понимаю, почему соврал тебе. Не только потому, что пожалел. Я предполагал, что понимание того, что Сэм не знает, где ты — даст тебе быстрей свыкнуться с реальностью, что теперь ты без них, что отныне ты только моя. Думал, если будет небольшая надежда на спасение в лице лосяша, то рано или поздно ты разочаруешь в ней, поймешь, что бесполезно ждать и бороться, что новая приобретенная жизнь намного лучше той, чем было с ними, но как же я крупно ошибался».       Не может быть. Теперь я знаю, понимаю, правда, понимаю, боже мой, что он не врет, только не он, даже для того, чтобы запутать, нет. Кроули пожалел меня. Демон, Король Ада, адская тварь, мой личный Дьявол пожалел меня, потому что знал, что со мной будет, если я узнаю правду. Скрыл, один единственный раз обманул, чтобы не дать мне загнуться раньше времени. Хотел уберечь, пускай и для своих целей, но не хотел намеренно делать больно. Я вынудила его, заслужила всё, то состояние, в котором нахожусь.       Монстр пожалел меня, а мой близкий человек бросил.       «Несмотря ни на что, всё-то хорошее, что я сделал для тебя, ты всё рав­но ос­та­ешь­ся вер­на им и не­навидишь ме­ня, толь­ко потому, что Вин­честе­ры не­нави­дели ме­ня. Так что же?»       Я сильно прикусываю нижнюю губу и опускаю глаза, словно меня уличили во лжи, в такой очевидной и большой, что от этого становиться ещё не выносимей. Стало жарко, на секунду мне хочется скинуть плед и ощутить, как под плотный свитер проникает холодный воздух, но вместо этого, я чуть-чуть откидываю теплую материю от шеи и ключицы. Вздыхаю полной грудью и в обиде на себя поджимаю губы, что те побледнели.       Неужели и это правда, которую он знал, видел и всё это время терпел? Неужели я настолько бесхребетная и слабохарактерная раз не смогла руководить своей волей сама? Боже, неужели я ненавидела Кроули, потому что его ненавидели Винчестеры? Нет, у меня достаточно причин ненавидеть его самой, но какие основания я ему приносила? Всё связанные с ними, поголовно.       Я ненавидела Кроули за те грехи, которым он принес другим, но не мне.       (передо мной, он худо да бедно, но раскаялся, а я продолжала его ненавидеть)       «Какого тебе, Яна Шварц, узнать, что твой друг, великий охотник, гребаный Сэм Винчестер не ищет ни те­бя, ни сво­его братца и не­до­ан­ге­ла, ничего не предпринял, чтобы вытащить их из чистилища, даже не попытался! Какого это, когда близкий человек, названная семья, предал тебя? Променял на спокойную жизнь, где завел красавицу девушку и для полной идиллии собаку. Согласись, почти полноценная семья? Ни та симуляция, что было с вами. Но самое забавное, что это вонючая Импала будет напоминать ему о брате, а что у него есть, чтобы напомнить, что когда-то в его жизнь была ты? Ох-х, как же это жестоко со стороны Саманты…»       Вновь сильней зажмуриваю глаза и сухо всхлипываю, сердце заныло, его слова, словно как яд, разливается по моему телу, что я не могу пошевелиться, полностью парализует, дышать становиться тяжелей.       Нет, нет, нет!       Только не слёзы.       Я иду на рекорд. Уже пятый день, как я не пролила ни слезинки. Нет, не хочу возвращаться к этому вновь.       Больше не могу плакать. Больше не могу разрывать себе душу, каждый раз, когда думаю об этом. Уже прошло столько времени, но как же это ничтожно мало. Я больше не хочу это чувствовать, но и быть живым трупом, как при том приступе в декабре тоже не хочу. Это хуже намного, почти как смерть, но хуже. Однако слезами и сожалениями себе не поможешь, наверное, нужно как-то действовать, что-то предпринять, но это не отменяет того факта, что делать дальше, я не знаю.       В растерянности.       Полная дезориентация.       (я в ужасе)       Стою в одних руинах, ничего не уцелело. Понимаю, что нужно подойти к одной наиболее внушающее доверие и сделать убежище. Но я продолжаю оставаться на месте и дожидаться, когда от сильного порыва ветра, одна из руин упадет и размажет меня в лепешку.       Окончательно.       Ведь поэтому я так сильно заболела, поэтому до сих пор, как будто не излечилась, постоянно чувствую эту слабость во всем теле, а недельная бессонница добивает. Потому что просто не заметила, как начала заболевать. В тот день я поистине поиздевалась над своим организмом. Изнуряющая тренировка, которая закончилась падением, где попутно я чуть не сломала спину и шею, пересчитав все ребра. Хорошо, что пронесло. Чёрт возьми, я пролежала на голой земле не меньше получаса. После, того как мы с Кроули… выпустили пар, знаю, как минимум десять-пятнадцать минут меня со спины обдувало холодным сквозняком из разбитого окна, прежде чем он укрыл меня пальто, а позже и самим собой. И в заключении, как вишенка на торте, вся мокрая, без верхней одежды, уставшая, что еле могла волочить ноги, не то, что бежать, вышла на улицу. Вся мокрая и взвинченная до предела. Мне повезло, что я ещё вернулась в особняк. Не помню, как включала свет в какой-либо комнате, но именно благодаря этому вернулась домой, потому что в кромешной тьме, я бы просто плутала кругами, пока не потеряла бы сознание от переохлаждения или от нервов.       (Кроули, ты догадался, да?)       Так почему же я удивляюсь, что мой организм сдал, это должно было быть настолько ожидаемым, что вернувшись в дом, тут же должна была принять хоть какие-нибудь меры, чтобы не усугублять ситуацию. Но нет, именно это, я и не сделала. Когда меня начал мучить озноб, а насморк перекрыл нос, мой мозг предпочел это не замечать и рыдать дальше, думая только о младшем Винчестере и о самобичеванием. А когда температура поднялась до 37,5 градусов, я продолжала плакать, иногда слёзы переставали идти, и просто сухо всхлипывала и мычала, дальше разрывала себя на части, не обращая внимания на слабость и головную боль. Только когда температура пересекла черту 39, дышать нормально не получалось даже через рот, потому что горло саднило так, что невозможно было глотать даже слюну, а голова, наполненная свинцом, гудела, как при стрельбе, виски отдавали ритм обреза Сэма Винчестера, словно в издевку. Чтобы дальше рыдать в подушку и думать о несправедливости и о том, какое всё же жизнь — дерьмо, не то, что не было сил, просто не было возможности. Тело было ослаблено на столько, что мне хватало сил только не подвижно лежать и дрожать от холода под одеялом, одновременно жутко потея, либо же собрать остаток и дойти до кухни, чтобы найти спасательные таблетки.       Да, ума, чтобы найти градусник, померить температуру и принять порошок от простуды  у меня хватило, но что же я сделала дальше?       Абсолютно ничего.       (будто, мне и, правда, было плевать)       Вывалила всё содержимое корзинки, взяла первое попавшееся более подходящие лекарство и на этом моё самолечение закончилось. Я не знаю, о чем думала,       (только о нем)       не могу вспомнить, но меня бросает сейчас в дрожь от своего равнодушия к себе же. Никогда не любила болеть, а тем более это дурацкое состояние не высокой температуры, чуть выше 37 градусов. Никогда себе не позволяла болеть, а если уж такое случалось, то без зазрения совести пропускала учебу, а на работе старалась брать отгул. Хотя бы на полдня , чтобы отлежаться и прийти в себя.       Тогда я ничего не сделала, чтобы по-настоящему помочь себе. Один несчастный растворимый порошок от гриппа, который на время сбивал температуру до 38 и всё. Никаких других лекарств, в виде спрея от насморка или для больного горла, даже элементарный чай с лимоном, который во время болезни выпивала литрами я не сделала.       Ничего.       Мне было плевать на себя.       Мне было настолько плохо душевно,       (что-то внутри меня умирало)       что попросту пыталась переключиться на физическую боль. И, в конце концов, у меня это получилось. Я довела себя вновь.       Так ещё повторялось несколько раз.       Температура снова поднималась выше 39 градусов, горло адски болело, я уже начала забывать, когда нормально дышала через нос. И, тем не менее, упорно продолжала пить только эти дурацкие порошки от простуды, не регулярно, а может раз в день, когда совсем становилось плохо, чтобы облегчить симптомы, но не полностью выздороветь.       Может несознательно, но где-то внутри себя, я хотела заболеть и перестать слышать слова Кроули, хотя бы на несколько часов забыть, что близкий человек, зная, в каком я положении, предал и бросил? Практически добровольно отдал Дьяволу в руки. Человек, ради, которого я несколько раз была готова пожертвовать жизнью, была готова принять его боль и ужас, как данное оставленные после пыток в аду, в клетке Люцифера. Согласилась бы, ни взирая на собственный ужас, но меня опередили. Дин всё равно бы мне не позволил, а Кастиэлю дал искупить вину. Человек, который временами помогал забыть прошлое и жить настоящим, несмотря на тот кошмар, что происходил с нами, несмотря на то, что многое не договаривала. Он просто понимал и верил мне. Давал мне то, что было так необходимо.       Тепло. Веру, во что-то хорошее. Заботу.       Прощение.       Боже, мы с Сэмом были практически близки.       (а теперь закончится всё так?)       Как обет, будто синхронно дали друг другу обещание, что когда времена станут чуть лучше, чем есть сейчас, мы всё наверстаем. Я знала, что так будет. Верила, что всё будет хорошо, что с этим человеком у меня есть шанс начать всё заново и забыть прошлое. И никакие преграды, в виде образа жизни и вечной угрозы опасности, не остановили бы меня.       «Господи, Сэм… что же я сделала не так? За что ты так поступаешь со мной?..»       Теперь, я понимаю, что сделала это намеренно, хоть и не осознано.       Довела себя до беспамятства.       Потерялась во тьме и боли.       Мне было так плохо. Сил не осталось, чтобы встать с кровати и принять очередной пакетик растворимого порошка. Ужасно хотелось пить, пару раз я заставила себя всё же встать и дойти до ванной комнаты, хорошо, что догадалась наполнить графин и перенести ближе к дивану, и, слава Богу, что не уронила по пути. Мне снились сны, половину из которых, не помню. Знаю, что они не были плохими, а только тревожными, не приносили покоя, а только больше затягивали в эту топь безнадежности.       Мне  снился папа.       Мама и Вадик, Алиса. Они тоже приходили ко мне.       В какие-то мгновения, когда ясность была перед глазами, мне казалось, что они были рядом со мной, чаще всего приходил папа и спрашивал, как моё самочувствие. Пыталась с ним поговорить, но горло лишь издавало жалкие звуки наподобие слов, хотелось столько сказать, попросить прощения, просто прикоснуться, убедиться, что он действительно рядом, но была я так ничтожна, что руку вытащить из-под слои одеяла было не под силу. Папа так печально смотрел на меня, без всякого укора и обиды, будто хотел успокоить, что становилось ещё хуже, знаю, что не заслуживала такого отношения. Просто садился на стул возле моего дивана и был рядом. И благодаря этому становилось лучше, только от одной мысли, что мой близкий человек рядом и не оставил меня, что отныне я больше не одна.       Однажды, когда папа просил меня поспать, чтобы я набралась сил, у меня получилось протянуть к нему руку и прикоснуться к коленке, и он был реален! Я точно почувствовала, на секунду как подушечки пальцев прикоснулись к чему-то твердому. И стала его успокаивать, что сплю, что сейчас засну и обязательно наберусь сил, как папа того просит, что не нужно обо мне беспокоиться. Надеясь про себя, что он понял меня.  Голос настолько охрип, я сама с трудом понимала свою речь.  На этот мой порыв, папочка улыбнулся и я пропала.       Мне стало настолько больно, что если бы я могла заплакать, то слёзы вновь бы брызнули из моих глаз.       Папа улыбнулся так, как всегда улыбался мне в детстве, когда укладывал спать, а я умоляла ещё десять минут, чтобы досмотреть мультики. Улыбался так, когда я делала какие-то ошибки и искренне корила себя, а он без слов, этой улыбкой успокаивал, будто давал знать, что всё будет хорошо. Так улыбаются люди, когда любят. Вкладывают в улыбку всю любовь и нежность, без слов давая понять, что, несмотря на все совершенные ошибки, несмотря какой ты, они любят и что бы ни случилось, всегда будут любить, даже после смерти. А его глаза светились, говорили о много, что я не успела сказать ему при жизни.       Сердце болезненно защемило. К своему стыду, я не могла смотреть ему в глаза, когда папа смотрел на меня так. Я отвернулась от него и что-то, уже не помню, промычала, а перед тем как заснуть, могу поклясться, что почувствовала, как он положил руку на мой лоб и прошептал:       — «Спи, моя обезьянка. Когда проснешься, тебе станет лучше».       Проснулась я на следующий день, рано утром и лучше мне не стало.       Впрочем, это с какой стороны посмотреть. Всё же я смогла заставить себя встать с дивана и прочитать ту записку. А это был первый шаг к выздоровлению.       Первым делом, когда я открыла глаза, а сознание потихонечку возвращало память, повернула голову в сторону стула, будто хотела убедиться, что папа всё ещё рядом. И как же разочаровалась. Ни папы, ни мамы, ни Вадима с Алисой не было. Снова одна.       Теперь же всё это вспоминая, я радуюсь, потому что это действительно были признаки улучшения. Несмотря на то, что у меня был жар, ужасно болело горло, кости ломило, а кашель сотрясал всё тело, я не бредила. Наваждения отпустили меня, и впервые за несколько дней я была в полном сознании, тогда-то и обнаружила, что у меня был настоящий посетитель.       Не сразу, но заметила, что стул немного отодвинут дальше, чем было до пробуждения и вместо чашек там лежали какие-то коробочки лекарств и записка, что даже на расстоянии, я смогла прочитать единственное слово, подчеркнутое три раза.       «Выпей».       Даже ещё не до конца осознав, кто ко мне приходил, я прочитала это слово его голосом. Громким и властным, не терпящий никаких возражений, с хрипотцой и явным раздражением, потому что ему точно не понравилось, в каком состоянии он меня обнаружил. Оставляя  в желанном одиночестве, демон явно ожидал не этого.       Ко мне приходил Кроули, впервые после того кошмарного дня. Это меня не напугало, как обычно, отнюдь, о-о не-ет. Меня это так взволновало, что я попыталась вскочить с постели и естественно, не смогла встать сразу. После небольших кряхтений и стонов, чуть не упав, потому что левая нога запуталась в одеялах, я встала и дрожащей походкой подошла к стулу и взяла записку, тяжело дыша ртом и щуря глаза от озноба. Бережно держала в руках, будто не могла поверить, что это было написано от руки живого человека, то есть, в моем случае, демона. Кто-то живой был рядом со мной, и я была не одна. Как никогда я была беззащитна перед ним, после всего, как «плюнула» ему в лицо, назвав лжецом, даже в порыве истерике умудрилась на удивление себе дать пощечину. Он пришел и просто оставил мне записку с лекарствами. А я думала, нет, была уверена, что когда в следующий раз увижу его, то это будет мой последний день на земле перед настоящим адом.       (Кроули, это не я переворачиваю всё с ног наголову, а ты)       Снова оценив ситуацию, Король Ада принес антибиотики и сильные лекарства против кашля.       Вновь Кроули пожалел меня, когда даже я сама на себя практически наплевала, не нашла сил помочь себе.       Держа в руках записку и коробочки с лекарствами, я заплакала. Если так можно выразиться, слёз как таковых не было, только тихие и сухие всхлипы. Тогда я не совсем понимала, почему плачу, думала, что так его визит меня напугал и встревожил, а слёзы естественная реакция, но это не так.       Нет.       Боже, нет же. Кроули давно не пугает меня до слёз.       Мне стало тошно от себя. От всей ситуации, от всего, что со мной происходит, что позволила этому происходить, позволила увидеть ему и помочь мне. Да, близкий друг, человек, которого я любила, меня предал и бросил, променял на спокойную жизнь всех нас, но это ещё не конец света.       (мы уже его пережили и не раз)       Есть более важные вещи, люди        (мой неоплачиваемый долг перед семьей)       за которых я должна бороться дальше и не сдаваться, не гнобить себя и разрывать изнутри, медленно истекая кровью. Да очень больно, но бывало и больней. Раз Сэму Винчестеру наплевать на меня, разве я не должна поступить также? В конце концов, раз мой личный Дьявол выделил мне немного сочувствия, неужели ради себя любимой, я не могу посочувствовать и помочь себе?       (неужели я настолько ненавижу себя?)       Да, всё верно, но сердцу не прикажешь, как ни пытайся. Оно до сих пор ноет и кровоточит, не давая нормально спать по ночам, а днем затормаживая движение, будто меня хорошенько побили ранее. Впрочем, я всё время чувствую себя словно побитой. Но тем не мене, в тот день, после прихода Кроули, я дала себе обещание, пусть где-то и на подсознательном уровне, что буду бороться дальше. Не буду больше плакать, хотя ещё неделю меня прорывало на слёзы, да и сейчас, глаза пощипывают от влаги. Пообещала, что бы ни случилось обязательно выздороветь и встреться с судьбой лицом к лицу абсолютно здоровой.       В этом мне помог Кроули, впрочем, это было ожидаемо, сама с радостью переключилась на демона, что ни секунды не оставалось мысли о Сэме и его поступке. Но и представить не могла, к каким выводам приду, хотя может, это было тоже ожидаемо, но я снова не хотела видеть?       Признать очевидное?       (что я идиотка решила противостоять вселенскому злу? ладно, Кроули не такой плохой, только не после всего, что он сделал для меня)       Конечно, ведь это означало, что Король Ада был прав с самого начала, а я наивная дура надеялась, думала, полагала, что смогу его переиграть. А самое противное, что он предупреждал, знал самого начала, от этого я чувствую себя ещё более виноватой перед ним.       Не могу сказать, что Кроули полностью поглотил мои мысли. Временами мне так и хотелось вновь предаться самобичеванию, особенно по ночам связи с бессонницей. Однако я сдерживалась и снова благодаря знакомому демону, который умудрился на моем теле за один день столько следов понаставить, что уже неволей думала о нем, пускай и не в радужном ключе. Может, он сам на это надеялся, когда целовал меня.       Что буду думать только о нем.       Отчасти у него получилось.       Засосы на шее и на ключицах прошли только спустя две недели, а синяки на левом запястье буквально несколько дней назад. Вечерами, попивая горячий чай с лимоном, я могла зависнуть на своей руке, рассматривая синяк и гадая, как же он смог удержаться и не сломал мне руку? Интересно для Кроули это такая же загадка, как и для меня или он, как всегда, знал всё наперед?       Сомневаюсь. Только не тогда.       В тот день он не меньше был в шоке от моей тупости и опрометчивости, я бы даже осмелилась сказать помешанности. Если у меня будет возможность, то я обязательно скажу ему, что сама не верю, как смогла на всё это решиться. Я была не в себе и думаю, что он это прекрасно понимает.       Что только отчаяние не делает с людьми. Как ты любишь говорить, Кроули? Ах-х, да, точно. Дай мне скидку, я все же просто человек.       Курс антибиотиков был рассчитан на десять дней, но мне стало намного лучше, что не было температуры уже на пятый, только эта бесконечная слабость во всем теле. И каждый долбанный день, я ждала, когда придет он. Была на сто процентов уверена, что как только мне станет хотя бы чуточку лучше, Кроули обязательно появится предо мной, чтобы окончательно решить мою судьбу. После всего, что я натворила, это неизбежно. У меня было столько шансов всё сделать по-другому, но я всё просрала. На этот раз точно не отделаюсь его притворным и напускным «страшным» взглядом, чтобы поставить меня на место, а через секунду снова обаятельно улыбаться, как ни в чем не бывало.       Теперь я понимаю, что Кроули никогда по-настоящему на меня не злился.       Всё, что было до этого какой-то детский сад, а я просто не понимала.       Не до конца понимала, что в том положении, в котором я оказалась, он действительно относился ко мне по-хорошему. А ведь по истечению полгода, я искренне верила, что моя жизнь превратится в Ад.       Конечно не без «погрешностей». Я не забыла, как он пытался меня изнасиловать, как в итоге разбил мне лицо, и месяц потерянного спокойного сна, просыпаясь в собственном крике от ужаса и пережитого во сновидение вместе с ним в главной роли. Не забыла, как заставил всё рассказать о себе через игру, не оставив мне право выбора. Никогда не забуду, как несколько раз прямо угрожал, что в мучительных пытках расправиться с моей семьей, если я не буду вести себя, как он того, желает. А сколько было пролито слёз из-за него? Если захотеть, то легче будет на пальцах посчитать, в какие дни я не плакала.       Но если дать ему скидку, потому что Кроули демон, то…       Если серьёзно задуматься, что Кроули — Король Ада, и не понаслышке знаю на что он способен, что мог не оставить от меня и мокрого места, если бы только действительно захотел, в прошлом или в настоящем — без разницы. Он дал мне столько обещаний и ни один не нарушил.       (пока)       Несмотря на то, что Кроули до безумия жаждет моего тела, он идет на уступки, ищет компромиссы, чтобы лишний раз не пугать меня и дать привыкнуть. Сколько времени он мне дал, хотя вообще ничего не должен был. Да, он чуть не изнасиловал меня, но ведь остановился. Разве не это самое главное? Кроули не позволил эту произойти по собственному выбору. Да, всё узнал обо мне через игру, которую же заставил весь день с ним играть, тут гадалке не ходи, что для самого демона это было в новинку, а я отделалась легким «испугом». Мы оба прекрасно знаем, через какой метод Кроули узнает нужную ему информацию, если оппонент не хочет выдавать её добровольно. Да, угрожал, что всех их убьет, но только в исключительных случаях. Всего два раза, я прекрасно помню эти разговоры. В первый раз, в тот день, когда сказал, что хочет моей взаимности, а во второй раз, при припадке ярости, почти три недели назад, когда чуть не убил, как выяснилось позже. Без надобности или без веской на той причины, Кроули никогда не угрожал моей семье. Мог вскользь, через прозрачные  намеки на мой счет что-то сказать, и то это всегда было в сексуальном плане, но их не трогал, даже словами. Потому что это было одно из наших табу, и Кроули вновь показал себя, если можно так сказать, с положительной стороны.       Кроули пожалел меня, а это говорит о многом, даже слишком. Если не ему, то мне уж точно.       А пролитые слёзы… ах, вряд ли он обогнал мою семью и троих мальчиков, из-за которых столько слёз было пролито, горьких, настоящих, больных и прочих. Если не обогнал, то встал рядом с ними, заняв место под названием «потрясения, которых не забыть».       В конце концов, Кроули никогда мне не врал. Знаю, что никак это не проверю, и, наверное, никогда уже не узнаю, но у меня и нет веских фактов, чтобы это опровергать. То, что он демон не в счет, как уже выяснилось «демон демону рознь», как в прочем и со всеми существами, будь ты хоть человек или ангелом. Это ещё ни о чем не говорит, если копать глубже, в самую суть.       Только одно, я знаю точно, что для него «честность» не пустой звук. Это было ещё понятно, когда при нас с Винчестерами, он вынес по существу смертный приговор Гаю, которых мухлевал со сделками.  Всё, что он говорил нам, ребятам не было ложью. Король Ада соврал и кинул левиафанов, но не нас, и если верить его словам, то и Каса он не обманывал и честно после открытия чистилища, собирался поделить души поровну. И в этом есть резон, Кастиэль в отличие от Рафаэля и многих других ангелов, не хотел нового апокалипсиса после заточения Люцифера и Михаила, и Кроули прекрасно это знал. Боже, да он, с самого начала, как мы с ним повстречались, чтобы «отобрать» кольт не врал нам. Да и, если быть честной собой, то не похож он на того, кто врет, Кроули самого начала отличался от всех демонов, которых я уже успела повстречать на своем пути.       (поэтому больше всех и пугал)       А если быть до конца собой честной, то я верю ему. Да, я никогда не буду знать, наверняка, но я верю. В тот день, когда Кроули орал на меня, практически «просил», чтобы я поверила ему, разве это похоже на демона, который врет? Они выглядят совсем не так, уж я-то на своем горьком опыте знаю. Конечно, это не отменяет того, что он мог мне соврать. Потому что хочет ещё больше расположить к себе, а значит, быстрей получит моей взаимности. Но я… просто верю. Что-то внутри, может совесть или душа, не знаю, но верит ему. От этого легче не становится, но хоть ясности прибавляет.       От этого становится больней.       Значит, он не врет, что Сэм знает, где я, но ничего предпринял.       (потому что больше не нужна, потому что он нашел что-то лучше, что-то безопасней и спокойней, удобней)       «Словно бросил на попечение Дьявола и смылся».       Я глубоко вздыхаю, чувствую, как слёзы вновь угрожающе защипали. Делаю жадные глотки из термоса, чтобы проглотить ненавистный комок в горле, смотря на бледное солнце, который неуловимо двигается в сторону заката.       Также я точно знаю, что Кроули был в доме, был за стенкой от меня, но так и не появился. Он присматривал за мной, я чувствовала, потому что демон не стремился скрыть своё присутствие.       На шестой день, когда мне значительно полегчало, я была на кухне и кое-как готовила себе обед. Решила побаловать куриным бульоном с грибами, чтобы ещё быстрей пойти на поправку. Жар и озноб больше не мучили, но горло всё ещё побаливало, а заложенный нос и кашель пускай не такой надрывный, что вот-вот выплюну легкие, заметно меня косили. А ещё эта усталость, хотелось только лежать в кровати и ничего не делать. Если только какие-нибудь конфетки с чаем уничтожать.       По началу, я была уверена, что мне показалось. Дверь кухни была приоткрыта и я стояла полубоком. Тень настолько быстро промелькнула, что можно было всё спихнуть на уставший мозг, но я под кожей чувствовала его присутствие. Знала заранее, что ещё несколько секунд назад он стоял за дверью и через небольшую щель наблюдал за мной. Окончательно меня убедил Принц, который всё это время был рядом со мной и «мешал» готовить, истошно мяукая и путаясь под ногами. Он кое-то веки отвлекся от моих ног и замер на месте, голову устремил в сторону двери, ушки были на макушки и настороженно прислушивались. К сожалению, только через минуту я отмерла и подошла к двери, но за ней, естественно уже никого не было.       Тогда я ещё не до конца понимала, что Кроули намеренно меня избегает и не приходит. Всё придумывала себе отговорки, что он занят, в аду снова какие-то срочные и неотложные дела, а приходит, чисто убедиться, что я на месте и никуда не делась. Но это же глупо. Он лучше всех знает, что я никуда от него не денусь.       Мне больше некуда бежать. Домой к семье нельзя, лишь накликаю на них беды. Бобби нет, поэтому как в прошлый раз, остаться под его крылом не получиться. Даже Дина и Лизы нет, чтобы на время найти пристанище. Кастиэля, чтобы помолиться и попросить помощи — тоже нет. И Сэма нет… И возможно его никогда не было у меня.       Всё, как и говорил Кроули когда-то.       — «Ты не убе­жала, по­тому что те­бе не­кому бе­жать».       Даже тогда, он уже всё знал, а я не хотела видеть…       Дни проходили за днями, а Король Ада так и не пришел ко мне, даже на пять минут не заглянул, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию между нами. Абсолютная глушь, и не заметила, как он выстроил стену между нами и огородился, давая ясно понять, что не желает меня видеть. Ведь, я даже с ним связаться никак не могу, если только караулить у его кабинета и ловить удачу. Господи раньше я бы была на седьмом небе от счастья, а сейчас понимаю, что мне как никогда одиноко. Это нелегко было признать, но мне не хватает Кроули. Я скучаю по нашим разговорам, за месяц с лишним, пришло понимание, что привыкла к ним, что он мог рассказать такие новости, какие точно не расскажет телевизор. Скучаю по его шуточкам, по обаятельной улыбке, по его голосу. Знаю, что он огородил меня от внешнего мира, но за последние четыре месяца и заменил, понимаю, что как ни крути, Кроули привязал к себе и это одновременно бесит и тревожит. Только совсем недавно осознала, что пропустила такие праздники, как Новый Год и Рождество, потому что всё это не вписывалось в его мир. Мне так одиноко, что я уже давно разговариваю сама собой, или с «вымышленной» Мэг, словно поддерживаю беседу, что даже замечала, как Принц на меня подозрительно коситься.       Да, малыш, всё верно. Думаю, у меня давно поехала крыша.       Несколько раз, помимо того, что я чувствовала его присутствие, мне удалось мельком его увидеть.       Однажды уже за полночь, возвращаясь с зала на первом этаже, где случайно засмотрелась фильм «От заката до рассвета»       (не удержалась, всё же там играет молодой Джордж Клуни, будучи подростком, я от него тащилась)       я отчетливо услышала тяжелые шаги, а когда резко подняла голову к лестнице, то успела увидеть спину Кроули перед тем, как он скрылся за поворотом, до конца прислушиваясь пока и его шаги не стихли в  глубине дома. И снова замерла. Я не знала, что делать. Мне хотелось окликнуть его, но я не могла выдавить из себя и звука, хотела пойти за ним, как поняла, что ноги отказываются подчиняться. Наверное, из-за инстинкта самосохранения. Боже, и что же я собираюсь ему сказать, что мне «жаль», что не должна была себя так вести? Что я дура неадекватная, а он был прав? Думаю, дистанцией и игнорированием Кроули намного больше говорит, чем могу я. Поэтому не стала испытывать судьбу ещё раз. Король Ада ясней ясного дает понять, что не хочет меня видеть, а значит, если сама полезу с разговорами, ни чем хорошим это не закончится.        Остается только ждать и надеется на лучшее.       Что он вновь проявит своё великодушие и хорошее отношение.       (теперь ему нужно время)       Ещё раз, мы почти столкнулись взглядами, два дня назад, днем, когда я пыталась читать книгу. Сюжет уже наполовину затянул меня, а организм умолял, наконец-то поддаться, расслабить веки и вздремнуть — негативные последствия бессонницы. Скорей по инерции, когда очередной раз поднимала голову от книги, метнула взгляд в сторону двери и увидела его лицо. Всего на секунду, что ничего нельзя было разобрать на нем. Потому что как раз в этот момент Кроули отходил от двери, и я смогла увидеть только половину лица и прислушаться к удаляющимся шагам. Тогда я уже ничего не пыталась сделать, даже мысли подобной не проскользнуло, чтобы окликнуть или побежать за ним. Если только какая-то мимолетная и извращенная радость. Всё же он не забывает обо мне, и разные промежутки времени, заглядывает и присматривает. Я неволей тогда мрачно усмехнулась про себя, что ещё немного и Кроули будет напоминать мне безобидного полтергейста. А что, здешняя обстановка векового особняка воздействует и придает нужной атмосферы.       Не знаю, когда он наконец-то появится передо мной, в полнейшем без понятия, что меня будет ожидать после этой встречи, но я готова, и, пожалуй, уже давно. Надеюсь, что Кроули даст мне хотя бы объясниться перед ним и попросить прощения. Всё же та пощечина была ни за что и его самолюбие с терпением изрядно были потрепаны зазря. Не потому что я чувствую вину перед ним, но и потому, что хочу жить. Не хочу ещё больше жалости вызывать у Короля Ада, он и так больше, чем достаточно выделил своего сочувствия, но и умирать из-за своей глупости и неведенья не хочу. Если увижу, хотя бы крошечный шанс, что смогу его задобрить и вновь вернуть прошлое отношение к себе, я сделаю всё, что нужно.       Забавно.       Усмехаюсь себе под нос и кривлю губы, глубоко вдыхаю носом морозный воздух и прикрываю глаза.       Но этих слов, ни раньше, чем дня икс, я не скажу. О, нет. Хотя это самый верный и быстрый способ вернуть расположения Дьявола к себе. Значит ли это, что я проиграла?       Тут и встречный вопрос: а есть ли теперь за что бороться, чтобы проиграть? Если только за семью, а Кроули несколько раз прямым текстом говорил, что делать, чтобы они были в безопасности.       — «Так что у­яс­ни од­но, Яна: не зли ме­ня». «Веди себя нормально и всё с твоей семьей будет хорошо».       Господи, сейчас мне кажется, что я вообще не слышала Кроули, никогда, а только подсознательно запоминала, чтобы теперь всё перекрутить в своей памяти и понять. Не удивительно, что довела его почти до ручки, удивительно то, что он меня раньше не убил или не покалечил.       Так что же я проиграла?       Сдалась?       И да, и нет.       Мне жаль, что произошло с Дином и Касом, жаль, что никак не смогла им помочь и спасти. Никто из нас не знал, что так произойдет, даже Кроули только догадывался. Как бы хотелось всё изменить, но судьба сложилась так, что я продала свою жизнь Королю Ада, а он не любит, когда что-то его идет под разнос без согласия. Повезло ли мне? Я не знаю.       (ведь я среди руин)       Ещё бы две недели назад, мой ответ точно был бы отрицательным, а сейчас, в голове крутятся мысли, что… мне повезло? Это была охота. Очередная, мать твою охота, как и многие другие «до», если эта только отличалась тем, что охотились мы на древнего монстра, на ранг выше всех остальных. А каждая охота, даже если она на загадюшного призрака это верная подпись на смерть, девять из десяти. И лучшие из нас тоже погибают в бою, и это не всегда решающая битва.        Не могу это произнести даже в мыслях. Прошу, я больше не хочу плакать. Если Дин и Кас… исчезли навсегда из моей жизни, то хочу, наедятся, что это было безболезненно и они обрели покой. Хотя сомневаюсь, что старший Винчестер после апокалипсиса найдет покой в раю, а Кастиэль, так вообще неизвестно куда, но даже если не там, хоть где-нибудь, пожалуйста, где им будет хорошо и больше ничто не принесет боли и тревоги.       «Хватит, оставьте их уже в покое».       (те, кто поистине не заслужили этого)       Мне и Сэму просто повезло.       (он просто наконец-то воспользовался шансом, пока он есть)       Впрочем, со мной это ещё далеко спорный вопрос.       Я не проиграла раз моя семья в безопасности, здоровы и время от времени счастливы. Даже не осталось друзей, кого я могла предать этим поступком. И я не сдалась, потому что раньше времени не скажу своему личному Дьяволу, что хочу его. Пускай всё и решено им, и уже очень давно, да я наивная, раз полагала иначе, но у меня ещё осталась гордость на маленькую горсть.       (уже слишком долго я бегаю от судьбы на краю пропасти)       «Да» сказать то скажу, но хочу ли я его на самом деле?       Ох-х, это уже даже как-то не смешно, думаю, я давно ответила на этот вопрос хоть и заткнула уши и глаза, стараясь изо всех сил игнорировать и не признавать правду. Наверное, Кроули это искренне позабавило, наблюдать за человеком, который говорит «нет», но при этом слюнки пускает от голода и не сводит глаз с объекта обожания. Уверена, в последние недели, в его глазах я выглядела именно так. Боже, да мы же уже… ха-х, взаимно обласкали друг друга до оргазма, и это было… приятно. Я не хочу больше себе врать, как и ему, поэтому открыто говорю, мне было чертовски с ним хорошо. Так хорошо, как уже давно ни с кем не было, настолько хорошо, что после всего попросту испугалась и оттолкнула его. Наверное, со стороны точно, как на умалишенную смахивала или как минимум на неадекватную.       Мы были близки, и это не оказалось уж настолько страшным, я не умерла, свет за окном не потух навсегда или небесной кары, ничего из того, что накрутила у себя в голове. Вроде Кроули ничего такого не сделал       (оу, хорош, ты же теперь без ума от его пальцев)       но оргазм с ним, это было не так, когда я делала это сама. Что-то о подобном я слышала. Наверное, с девочками после пар обсуждали, порой иногда откровенные темы. Что как не старайся довести себя до нирваны это только проекция, копия, подделка, что с мужчиной, с другим человеком это совсем другие, иные ощущения и чувства. Интересно, что раньше я никогда не замечала особой разницы, а может просто забыла, сколько лет у меня уже не было нормального секса? И не вспомню сейчас точно. Но, тем не менее, с Кроули… это не было секундной вспышкой наслаждения и сокращение мышц, чтобы выпустить пар. С ним это был настоящий экстаз, о котором любят писать в женских романах. Мне стало так хорошо, такой покой накрыл меня с головой, что никакие беды, ни тревоги не могли добраться. Хотелось только крепче прижаться к нему и не отпускать, казалось, если его не будет рядом, то я вернусь туда, где нет даже спокойного сна. Демон не раз упоминал, что он умелый любовник и что мне тоже будет хорошо, пожалуй, я теперь верю. Не зря же Кроули был любовником Лилит, и здесь «таланты» проявил. А потом я укусила его.       Господи, я укусила Кроули.        Зачем я укусила Кроули?       Почему-то сейчас так стыдно перед ним, что не сдержала этот порыв. Наверное, синяк ему оставила.       (хотя, сколько он мне синяков оставлял?)       Забавно, что такое бывало. Видимо от переизбытков чувств, у меня выработался своеобразный рефлекс — кусать за шею или плече, не сильно, в пределах разумного. Помню, что Стасу это не понравилось, настолько, что во время процесса меня отчитал, прямо в самый неподходящий момент, ей-богу. Я ещё не до конца отошла от близости, а он что-то возмущенно и деловито начинал говорить. Всю атмосферу, к чёрту убивал. Потом ещё время от времени себя сдерживала, чтобы не укусить, а Кроули это даже вроде бы как понравилось. По крайней мере, Король Ада никак не высказал своего протеста и лишь крепче прижал в ответ.       «Ну, давай, сравни его ещё и с ним, видимо Сэма уже полностью обмусолила»?       Я морщусь от неприятной мысли, но стараюсь игнорировать до последнего, прикусывая нижнюю губу.       А потом Кроули укрыл меня своим пальто и переложил на другую сторону, закрыл собой от холодного ветра. Не знаю, я уже уснула, но могу поспорить, что он также прижал меня к себе и не отпускал, пока телефонный звонок не отвлек его. Каким же он оказался заботливым, что я почти умиляюсь. Боже и ведь я рассуждаю о самом Короле Ада. После таких мыслей чувствую себя самой неблагодарной стервой на свете и ещё больше чувства вины перед ним.       Неблагодарной самой судьбе за такой шанс, когда казалось, что впереди больше ничего хорошего не светит.       (если я сейчас не постараюсь, то точно не светит)       И я не сравниваю Кроули со своим погибшим недоженихом, нет.       Здесь нечего сравнивать. Это было в разных жизнях. Тогда и сейчас.       Это небо и земля. Таких, как Кроули у меня, точно не было и, надеюсь, что больше никогда не будет.       (второго такого просто не переживу)       Пусть он остается единственным демоном в моей жизни, кто так плотно въелся в неё. Пардон, то есть в его жизни. Боже, аж самой «смешно»!       А Сэм… своим поступком заставил меня вспомнить не самые радужные моменты моей жизни. Пожалуй, чуть ли не заставил пережить вновь. Как тут не заметишь некого сходства между ними?..       Мужчины, ради которых я была готова на всё, когда я теряла голову и способность мыслить рационально, потому что чувства к ним переполняли меня вовсю. Сэм был первым, после Стаса, кто вызвал во мне что-то подобное. И первый, кто также меня сильно разочаровал, словно вывернул наизнанку, оставляя разбитой и опустошенной после моего несостоявшийся мужа.       Я не хочу думать об этом сейчас, ни потом, но мысли так и норовят, захватит мой разум, что обиженный и разозленный Кроули не может меня спасти от ненужных и, пожалуй, опасных и негативных эмоций. Этими мыслями я уже чуть себя не довела, неужели хочу повторить всё вновь?       Нет.       Больше не позволю.       Даже плакать себе не разрешу, хотя очень хочется снова разреветься во все мочи от обиды, что комок болезненно сдавливает горло.       Должно быть, я просто хочу подвести итоги и никогда не возвращаться к этому.       Никогда не возвращаться к ним. Запомнить, все хорошие моменты, которые они мне подарили и отпустить.       (с миром или нет, плевать)       Я всегда думала и надеялась, боже, а как же иначе? Что не подпущу плохого человека, что не дам ему контролировать свою жизнь, тем более в неведенье от себя же? Нормально и здравомыслящий человек, всегда так будет думать и по-настоящему стараться, чтобы найти достойного спутника по жизни. Я тоже, не скажу, что прям намеренно искала, но думала, что встречу такого, с которым захочу провести всю оставшийся жизнь вместе. О-о, господи всемогущий, какой же я была наивной ещё девочкой, ещё ничего не знавшей о жизни, толком не вкусила, когда встретила его.       Стас Тигров.       Мой тигр. Мой тигренок, как я любила его называть дома или наедине. А после стольких лет отношений, знакомые и друзья не могли дождаться, когда я возьму его фамилию, чтобы называть «тигрицей»,       (что, по сути, им и так не мешало это делать)       из-за моей, порой свирепой справедливости и четкости при экстренных ситуаций. Это ещё они не видели меня на охоте, вот там настоящие экстренные и отчаянные ситуации, что совсем другим человеком становишься. Или существом.       Был ли он на самом деле плохим человеком? Я не знаю, потому что не успела узнать. Когда поняла, что Стас чуть ли не имел двойную жизнь и всё время лгал, даже в мелочах, ему оставалось жить примерно полгода, а с учетом, что по этому поводу мы разругались вплоть до разрыва, времени было ещё меньше, чтобы узнать его настоящего.       Он был старше, но не намного. Мне было девятнадцать, ему двадцать пять и на мой двадцатый день рождения он лишил меня девственности, что ещё может быть романтичней, думала тогда я. О боже, если бы только знала, что будет так больно, минимум пару месяцев ещё бы не подпускала к себе, морально готовясь. И ведь потом ещё долго не было «хорошо», но он был терпелив, всё время успокаивал меня, говорил, что со времени всё будет, всегда останавливался, если было больно или что-то не так и никогда не упрекал. А когда я с ним в первый раз кончила, был, чуть ли не праздник, не считая того, что он начал меня отчитывать, что кусаться — это не есть хорошо. Ему не понравилось.        Стас был идеален, по крайней мере, я так думала и многие, кто с завистью, кто с искренней радостью говорили об этом тоже. У нас были обычные отношения. Мы ссорились и мирились, вместе несколько раз — один раз летом, в другой зимой – летали на отдых в Турцию и Египет, на что хватало зарплата двух штатных работников милиции. Даже в сфере работы, он был оперативником, а я следователем, но работали в разных районах. Он мог помочь мне, а временами я давала наводку, чтобы ему было легче, и лишний раз не задерживался на работе допоздна. Всем казалось странным, что за столько лет отношений мы так и не съехались вместе. Думаю, это больше моя вина, чем его. Я не хотела и даже сейчас вполне, почти в десять лет разницы, понимаю себя. Когда я получила от папы отдельную квартиру, именно тогда ощутила свою самостоятельность и независимость в полной мере. Это чистое везение, не каждому человеку, и не только на моей родине, может выпасть шанс в двадцать два года получить квартиру от родителей и оплачивать его на свою зарплату, да от кого-либо. Скромная однушка, но моя, где я делала и покупала, то, что хотела, готовила и не убиралась, когда хотела, вела быт одна, и это было здорово. Думала, что Стас обидится, но он принял это вполне нормально, и всё обошлось без ссор, хотя нам это не мешало недельку, а иногда и по месяцам, жить, то у него, то у меня. Нас это устраивало, да и с нашей тяжелой работой так действительно было легче, лишний раз друг другу не действовали на мозги и успевали, как следует соскучиться.       Да, всё было идеально. Целых шесть лет.       Но рано или поздно, я всё равно должна была это узнать.       Стас не смог бы скрывать от меня это вечно.       Мне не хочется вспоминать всё подробности сейчас, копаться в памяти и дальше, мучая себя, но отчетливо помню, что это произошло неожиданно. Как дважды два сложила в трудном уравнении, которое давно не могла решить. И, оказывается, была совершенно к этому не готова. Жизнь в прямом смысле оглушила меня бейсбольной битой по затылку и начала пинать по всем важным органам, чтобы не встала на ноги вновь.       Помню, что жутко было стыдно перед папой. Он всегда недолюбливал Стаса, поначалу я думала, что он так ревнует, и будь со мной абсолютно другой мужчина, то реакция была одинаково враждебной и пассивно-агрессивной. Понимала, старалась не обращать на это внимание, делала замечания в крайних случая и тысячный раз благодарила моего тигра за то, что он всё понимает и не обижается. Он всегда меня успокаивал одни и теми же словами:       — «Да ладно, Яна. Может в его возрасте, я буду также реагировать, если наша дочь приведет в дом такого же парня, как я. Твой отец хороший мужик и просто хочет оберегать тебя. Я всё понимаю».       О, да. От такого, как ты нужно было бежать ещё с самого начала. В тот самый момент, когда ты подошел ко мне и спросил моё имя.       Стас, ты самого начала понимал, что он видит тебя насквозь и не лез на рожон, притворяясь невинной овечкой при моей семье. Заполучил доверие и одобрение Вадима, что временами могли посидеть вместе и попить пивка. Алиса отзывалась о тебе хорошо, говорила, как важно иметь надежного мужа. Мама же была нейтральна, но теперь уверена, что она больше прислушивалась к папе, но в отличие от него, дала время самой во всем разобраться и сделать правильный выбор.       Надо было прислушаться к отцу. Ведь он работал в той же сфере, что и мы, повидал таких «коллег», от которых волосом дыбом вставали, в лучшем случае. Хотел защитить, а я отшучивалась, либо отталкивала его, говоря, что достаточно взрослая, чтобы разобраться в своей жизни сама.       «Ну почему, я не прислушалась к нему?»       (потому что порой, ты самоуверенная идиотка, Яна)       Стас оказался перевертышем. Или как в быту у нас в России — оборотнем в погонах.       Дин, если бы узнал, назвал бы его ещё двуличным козлом и уебком.       Да, я встречала таких. Это неизбежно, в любой, той или иной стране, если ты работаешь в правоохранительных органах. Кто больше, кто в меньшей степени, но всё та же человеческая нечисть. Я тоже не была белой и пушистой, тоже ходила на краю, но никогда не вредила людям. Могла, если была возможность больше подзаработать, и то больше по доброй или щедрой воли определенных людей. Могла нарушить правила, если видела, что человек хороший и просто ошибся, либо ему не повезло, подставили, бросили и тому подобная несправедливость, которую я не могла терпеть. Несправедливых случаев в жизни куча, «разной сортности дерьма», как любил поговаривать папа. Всем не поможешь, но мы должны делать всё, что в наших силах. Ведь работая в силовых структурах, в первую очередь для того, чтобы помогать людям и наводить порядок, а виновных наказывать.        А Стас вредил. Убивал ради выгоды, а иногда за просто так.       Шел по головам, не задумываясь. Теперь это объясняет, почему он быстро поднялся по карьерной лестнице.       Хладнокровно застрелил при мне человека, который сдался и опустил оружие. На мой яростный рык «зачем», который вырвался против воли, он беспечно ответил:       — «У него ствол в руках был».       (и плевать, что рука опускалась)       Это был конец. Не знаю, понял ли он в тот момент, но я отчетливо запомнила эту мысль. В одночасье поняла, что совершенно не знаю этого человека, с которым практически прожила бок о бок шесть лет, кто стал моей второй семьей, опорой и защитой, которого я любила. Впервые осознала, что мне страшно и я не чувствую с ним себя в безопасности. Будто все чувства к нему умерли, буквально, может не все, но большая часть отмерла безвозвратно. Даже не обижало тот факт, что он изменял мне, хотя как Стас выразился: «со шлюхами не в счет, они же биомусор». Убивало признание, что все эти годы, с самого нашего знакомства он мне врал.       Врал во всем.       Кроме, наверное, того, что любит меня.       Хотя можно ли было назвать это безумие любовью?       Лгал вплоть до мелочей. Полностью создал вторую личину под меня, потому что по правде полюбил, не то что всё было «до». Это мало того, что жутко, так ещё выглядело как бред психически нездорового человека, с которым страшно оставаться в одной комнате. Помешано. Он был абсолютно уверен в том, что «настоящего» его я бы не полюбила, такая «милая и чистая» девушка не может полюбить такого подонка, как он. Стас твердил, что хотел лишь уберечь меня. Мы больше не понимали друг друга, не слышали. Я пыталась до него донести, что нельзя всю жизнь врать, тем более близким людям, а Стас всё втирал, что он был вынужден так поступить, что это ради моего же блага, потому что любит и боится потерять.       Тот вечер, как в перемотке старого фильма, быстро проходит под прикрытыми глазами. Сильней сжимаю холодными пальцами теплый термос.       («попробовать было слабо, а?! показать себя настоящего? откуда ты знаешь, полюбила бы я тебя тогда или нет?! нельзя лгать всю жизнь!)       «Ты лгал! Ты всегда мне лгал! Откуда мне знать, что ты и сейчас не лжешь? Откуда мне знать, что ты настоящий?»       Уверена, если бы папа не умер, ни за что не подпустила его к себе вновь так близко. Я знаю, давно поняла и приняла, что тогда Стас воспользовался ситуацией, а я позволила ему. В этом нет ничего удивительного и предосудительного. Я была разбита горем после смерти отца, а он оказался рядом. Таким милым и родным, близким, который с готовностью был обо мне позаботиться, ничего не прося взамен, спокойно перенося мои истерики и слёзы. Боже, да я даже не помню, как согласился выйти за него замуж. Всё было, как в тумане, через который он вел меня, а я слепо доверилась. Тогда хотела, чтобы он был рядом и всё. И плевать, какой он на самом деле.       Да, верно.       Фальшивый, но рядом.       И также уверена, если бы в моей жизни не появились, ангелы, демоны, Винчестеры и апокалипсис в придачу, рано или поздно, но развелась бы с ним. Надеясь, что за эти годы, по своей собственной глупости, не успела бы завести от него ребёнка. Хотя развод не миновал, но, мне было бы чертовски грустно, если моя дочь или сын росли без отца. А зная нрав Стаса, думаю, что просто так, он бы не отпустил, ни меня, ни наших детей. Я бы его простила, но быть с ним, больше никогда.       Но я никогда не хотела, чтобы он умер. Да ещё так. От него же живого места не осталось, раздробленные еле складные куски мясо, а вместо лица кровавое месиво. На опознании, если эту процедуру вообще можно было так назвать, я блевала дальше, чем видела.       Каким бы он не был, я не хотела, что он погиб и оставил меня!       Я по правде оплакивала его смерть. Оплакивала того Стаса, которого знала и любила. Это было слишком для меня, сначала смерть папы, а потом через полгода, буквально за неделю до моего дня рождения он разбивается в автокатастрофе, машина угодила прямо под фуру и превратилась в лепешку. И ведь поняла это раньше, прежде, чем мне позвонили и сообщили о трагедии. По новостям увидела, случайно, сидя на работе. Сначала машина, нехорошие подозрения заерзали в моей душе, а когда увидела номер и ту дурацкую игрушку серой мышки, которая весела у него на зеркале заднего вида — вынесли приговор.       Жизнь отобрала ещё одного человека, которого я любила, и который помогал мне оправиться после смерти первого. Я просто не выдержала. Это было выше моих сил, моей души и сердца. Стас помогал мне справляться с депрессией, но когда его не стало, я медленно, но уверенно начала таять, убивать себя изнутри.        «Яна, ты заболела».       Да, заболела.       И до сих пор не выздоровела.       (и вряд ли когда-нибудь уже буду здоровой, болезнь перешла в хроническую форму)       Почему же Сэм так напомнил мне погибшего жениха? Да, потому что поступил точно также и ненамеренно, напомнил мне, какого это, чувствовать себя в безопасности в чужих руках, а потом быть преданной в самый неожиданный момент.       (хотя с Винчестерами, я никогда по-настоящему не была в безопасности, и в особенности с Сэмом)       Бог мне свидетель, но я была пойти на многое ради него. Перед глазами порой появляется, картина, как в Детройте Сэм и Дин собираются навстречу Сатане, чтобы младший брат сказал «да» и остановил апокалипсис. До сих пор помню это чувство, как внутри всё оборвалось, как тяжело было смотреть, что Сэм был вынужден выпить эту демонскую дрянь вновь, как невыносимо было с ним прощаться. Он сказал, что всё будет хорошо, хотя мы оба знали, если план сработает, он саморучно запрет себя в клетке вместе с Люцифером. Сэмми крепко обнял меня, а когда увидел, как мои плечи сотрясались в беззвучном рыдании, облокотился об мой лоб своим и поцеловал. Воздушный, почти невесомый поцелуй в макушку и ободряющая, но безумно грустная улыбка на прощание. Пожалуй, я хочу запомнить его таким.       (не бездушным уродом, не предателем)       Потому что потом, спустя десять месяцев, как оплакивала его смерть, вернулся совсем другой человек. Конечно, потом мы выяснили, что Сэм был без души, как же это многое объяснило, что к своему стыду, облегченно выдохнула. Человек, который, не задумываясь, был готов пожертвовать собой ради спасения всего мира, хладнокровно смотрел, как ангел пытал ребенка. И совершенно был не против, главное узнать информацию любыми способами. Сказать, что мы с Дином были обескуражены и потеряны его резко изменившимся поведением, значит, ничего ни сказать. Хотя, первые сомнения ещё заложились при первой встречи.       Он не сказал, что жив.       Сэм был готов вернуться к брату, но, ни ко мне.       Младший Винчестер не хотел, чтобы я узнала, что он жив.       Я ведь узнала совершенно случайно, чуть в обморок от удара не свалилась, когда увидела его живым, здоровым и абсолютно ни в чем не нуждавшимся. Хорошо, что рядом оказался Бобби, всё объяснил, да и Сэм не остался в стороне и полностью себя оправдал. Только как-то не верилось его словам. Он вернулся, я понимаю, почему он скрыл это от своего брата, хотя я была категорически против. Несколько раз в месяц, иногда больше или меньше, как выпадало с охотой, но я заезжала к Дину и Лизе. Временами, было здорово выбраться из этой трясины и побыть в нормальной жизни, в конце концов, увидеть, как друг счастлив и наконец-то получил покой и семью. Да, со стороны так и было, но Дин, не знаю нарочно или случайно, показывал иную сторону медали, где он страдает; что счастье для него, когда его брат был жив, а не в аду с Дьяволом на пару. И я почти уверена, что старший Винчестер всё равно скучал по жизни охотника иногда больше, чем нужно, какие же жалостные взгляды он бросал на свою детку под плотной прикрытой тканью в гараже. Однако против большинства я не решилась идти, они хотели, чтобы Дин оставался в неведенье, и мне пришлось подчиниться.       Был оттепель, если так можно выразиться, в наших отношениях, когда мы вернули ему душу. Он ничего не помнил об аде, ничего, что натворил за последний год без души. Будто и не было между нами этой пропасти столько времени. Я видела, как его это беспокоило, хоть Сэм и ничего не помнил, он чувствовал что, что-то не так. Четкий нюх охотника, сформировавшийся годами, ощущал с нашей стороны неподдельную фальшь. Поэтому, отчасти я не злилась, когда Кастиэль рассказал ему правду. Я понимаю Дина, его стремление защитить брата, но как же меня коробило, каждый раз, когда они врали друг другу. Одна ложь за следом другая, словно порочный бесконечный круг. Неужели после всего пережитого братья не поняли, что врать друг другу, ни чем хорошим не заканчивается? Что рано или поздно, ложь становится явью, а потерянное доверие, с каждым разом всё тяжелей вернуть.       А порой что-то пропадает безвозвратно.       После всего пережитого, мы могли, знаю, что оба этого хотели, хоть какие-то, наподобие романтических и постоянных отношений начать, сделать первые шаги друг другу, но снова, словно уже по инерции, отложили до «лучших времен». Сэм хотел во всем разобраться и не быть мне обузой, всё время извинялся, даже совершенно не помня, как мог меня обидеть, пока существовал без души. Я всё понимала и готова была ждать, пыталась его поддерживать во всем, всё время следила за ним, как и Дин с Бобби, наблюдая, нет ли трещины в стене, чтобы в случае чего, быть рядом в тяжкий час. Как же испугалась, когда появилась первая пробоина в стене. Его судороги и пустой взгляд, как холодный пот прошиб меня, а страх подкосил ноги, что сама не заметила, как упала к нему, пытаясь, привести в чувство…         Господи, я искренне думала, надеялась, что всё наладится, мы справимся, что после всего заслуживали и своей доли счастья, но вместо этого получили целый рой новых проблем. Опасных и жутких, до такой степени масштабных, что это грозило новым апокалипсисом. Опять это начало происходить. Снова и снова, этому нет конца, к сожалению, я поняла слишком поздно.       Жизнь охотника — это топь.       С каждым годом лишь затягивает всё глубже и глубже, пока не поглощает в полный мрак.       Если видишь хоть малейший просвет, нужно тянуться к нему. Тогда есть хотя бы маленький шанс, что всё наладиться, однако, как показывает практика, просвета нет, лишь непроглядная тьма.       (ирония судьбы в том, что моим просветом оказался Кроули)       (или же обманом зрением перед неизбежной кончиной, когда уже воздуха не хватает)       После освобождения левиафанов, когда чудом осталась жива, а Сэм лишился стены, защитой от смертельных воспоминаний, я поняла, что «лучшие времена» никогда уже не наступят и сама оттолкнула младшего Винчестера, не строя никаких надежд на спасения. Смиренно приняла свою «участь охотника». Я продала жизнь Кроули и знала, чтобы защитить Сэма, нужно хотя бы создать между нами дистанцию под названием «просто друзья», теперь навсегда, без всяких «а если попробовать». Не хотела, чтобы из-за меня у мальчиков было ещё больше проблем. Честно говоря, я надеялась, что исчезну бесследно. Если не серьёзные заявления, то разговоры были, что после победы над левиафанами, если останусь живой, я уйду. Одним прекрасным днем, оставив записку, что рано или поздно пути расходятся и пришел наш черед, постаралась бы успокоить ребят, чтобы они ни о чем не беспокоились.  Что, в конце концов, без меня даже лучше, без сил, я всё равно, что балласт, что мне всё равно никогда не стать такой охотницей, как они. А сама бы пошла навстречу своей судьбе, своему Дьяволу.       Наивно было полагать, что всё так и закончится.       Когда это апокалипсис и древние свирепые монстры подстраивались под наши планы?       А тем более терпение Короля Ада. Ведь всё же рассказал им, трепло.       Теперь неволей меня мучает вопросы: если бы я не оттолкнула Сэма, всё было бы по-другому? Он не бросил бы меня на «растерзание» Королю Ада, если бы между нами было нечто большее, чем просто дружба? Что было бы, если бы мы не откладывали «нас» до лучших времен?       Сомневаюсь, что всё было бы по-другому.       Лучшие времена так и не наступили.       Или возможно я никогда в действительности не нужна была Сэму Винчестеру.       Он не виноват, что мой воспаленный мозг что-то нафантазировал себе.       Ах-х, как же это бесит!       (они этого не заслуживают!)       (ведь так?..)       Скалю зубы в досаде и сильнее, что пальцы побелели, сжимаю уже еле теплый термос, где осталось чая на пару глотков. Смотрю вдаль, но совершенно ничего конкретного не вижу перед своими глазами. Обида, как жгучая лава кипит во мне, раскаляя всё на своем пути, что даже слабость от болезни покорно отступает перед этой силой. Ещё чуть-чуть и я зарычу в голос от бессилия и злости на саму себя.       Стас и Сэм, они оба виноваты передо мной. Они оба подарили тепло и веру, твердую почву под ногами, что всё будет хорошо, что они всегда будут рядом, чтобы случае чего подставить своё плечо или широкую спину, укрывая от злых роков судьбы. Оба показывали себя со стороны заботливыми и добрыми, любящими, своими улыбками и поступками всё больше завоевывая моё доверие. Но что же в итоге?       Они всегда обманывали меня. Выдавали себя за тех, кем не являются!       Либо я слепая дура, желавшая ничего не замечать.       Ведь всё же было перед глазами, чуть капнуть поглубже и всё на поверхности, все скелеты высыпались в кучу перед ногами.  Если бы я чуть внимательней пригляделась к Стасу, больше бы обращала внимание, почему он так быстро продвигается по карьерной лестнице и куда пропадал по ночам. Или почему он рядом, когда только всё хорошо? О боже, а ведь Сэмом было ещё проще! Всё происходило перед моими глазами, я была свидетелем поневоле. Ведь он уже бросал и предавал, предпочел демона, вместо родного брата. И сейчас всё также! Он предпочел спокойную жизнь и красивую девушку, вместо друга, которого ещё можно было спасти от ужасной участи!       (он не может знать, как мне на самом деле повезло)       И самое обидно, что при всем этом, одно сплошное вранье, несмотря на эту злость и обиду, я всё равно ищу им оправдания. Этому должно быть логическое объяснение. Ведь они не могут так со мной поступить, да? Их что-то заставило так сделать, верно?       Сердце сомневается, а разум вынес приговор.       Я верю Кроули, но при этом ищу оправдание для Сэма.       А так нельзя, чувствую, что это неправильно, что это будет выше понимания Короля Ада, но ничего не могу собой поделать. Видимо, пока я не увижу всё своими глазами, так и буду, где-то глубоко в душе надеяться и верить, что Сэм Винчестер был вынужден так поступить.       (ведь пошел он за демоном, а не за братом, потому что считал, что делает благое дело; врал потому что, считал, что поступает правильно)       (Яна, не позволяй больше обманывать себя)       Больше никогда.