Sniper cat is not okay

— Ты такой же, как я, — прохрипел отец, сплевывая кровь на татами. «Он такой же, как я», — эхом отдалось в мыслях Огаты. Какая горькая истина. Какая жалкая ложь. Ханазава — генерал, доблестной службой добившийся этого звания. Он утопает в лучах славы, на него все смотрят с подобострастием и уважением, он пример для всех бойцов. Настоящий патриот. Отважный и непогрешимый в глазах народа. У него есть красивая жена, замечательный сын и счастливая семейная жизнь, такая же идеальная, как и его карьера. У него дом — полная чаша и никакой нужды в средствах, он может хоть каждый вечер ужинать в Императорском отеле. Все отзываются о нём как о прекрасном, достойном человеке, исполненном самых благородных качеств. О том, что происходило с изнанки жизни семьи Ханазавы, знал лишь узкий круг посвящённых. И они все молчали — чтобы не бросать тень на славное имя генерала. Генерал Ханазава — это вершина того, чего можно достичь в военном ремесле. Рядовой Огата — низшая форма солдата. Без оконченной академии — кадетский корпус не в счёт. Без семьи, на которую он мог бы опереться — сказать по правде, опереться там было не на что и до смерти матери. Незаметный. Незначительный. Не любимый никем и никого не любивший. Генерал Ханазава был всем. Огата был ничем. Но что, если лишить Ханазаву всех титулов, всей власти, денег и репутации? Что, если раздеть его догола — вплоть до обнажённой души? Много ли от него останется? Это был человек, который видел изнанку войны — и тем не менее всегда оставался её верным слугой. Это был человек, в чьём распоряжении были тысячи жизней — и он не считал потерь и не слушал никого, приказывая бросить полки в безнадёжную атаку. Всё ради победы и славы. Солдаты в его глазах низводились до цифр в отчётах. Ему не нужна была их любовь и преданность. Он просто отправлял их на смерть. Это был человек, который отправил своего сына — родного, любимого сына! — на фронт. Воспитал его так, что Юсаку сам радостно взял знамя в руки. Для Ханазавы это было семейной честью, ещё одним пунктиком в списке «идеального генерала». Это было проявлением любви. Помогла ли эта любовь Юсаку выжить? Огата и его винтовка сомневались. Раскаивался ли отец? Огата сомневался ещё больше. Если бы он раскаивался, он бы сделал хоть что-то после провальной операции. Если бы он раскаивался, он бы не посылал Юсаку под пули. Если бы он раскаивался, если бы чужие жизни не были для него пустым звуком, он не кормил бы войну и не брал бы щедрых подачек с её окровавленных рук. Если бы он раскаивался и брал ответственность за свои поступки, он бы хоть раз вспомнил о своём первенце — до того, как тот сам пришёл напомнить ему о себе. Перед смертью генерал Ханазава проклял своё ненароком брошенное семя, которое дало всходы без света и живительной влаги, пышно распустившись цветами зла. Покидая отчий дом (какое насмехательство), Огата думал, что отец прав — и вместе с тем бесконечно ошибается. Между ними есть два существенных различия. Огата не такой же, как отец. Огата ещё хуже. И Огата жив.