Sniper cat is not okay

В глубине сахалинского леса что-то громко треснуло. Замедлив шаг, Огата настороженно огляделся, машинально беря в руки винтовку. С тех пор, как на них напали русские пограничники, он стал ещё подозрительнее к этому холодному краю, не радующему обещанным гостеприимством. Порыв ветра поднял полы его плаща. Послышался насмешливый голос: — До чего ты докатился: чуть что — и сразу хватаешься за пушку. Огата вглядывался в лес, но между деревьями не видел ни одной живой души. Зрение не могло обманывать его. Мог ли слух?.. — Когда ты последний раз заглядывал в зеркало, Хякуноске? Когда последний раз осмеливался посмотреть себе в глаза? — ветер усилился, перешёл на вой и хохот. — Неужели ты боишься бездны, которая глянет на тебя в ответ?! Поправив вздувшийся капюшон — и безотчётно проведя ладонью по волосам, приглаживая их, — Огата хмыкнул. Он ведь действительно уже чёрт знает сколько мотается по лесам, которые большую часть года похоронены в снегу. И потихоньку эти леса, похоже, начали сводить его с ума. Ну, или, что более вероятно, в той айнской деревне, где они ночевали вчера, его накурили чем-то особо забористым, пока лечили от обычной простуды. Нахуй эту традиционную медицину — здорового угробит. Не то чтобы, правда, Огата был по-настоящему здоров. — Ты ужасный человек, Хякуноске, и какой же сюр, что этого никто не видит! Ветер бесился и надрывался, но его ледяные порывы не трогали ни единой душевной струны. Ни у кого этих струн не было. Не было в мире никого, кто не был бы достоин титула «ужасный». Просто были те, кто спокойно признавал это, и те, кто врал всем окружающим. Огата врал много и хорошо — не столько словами, сколько поверхностным очарованием, которое он научился отыгрывать, располагая к себе ещё больших лжецов. Ему не нужно было спасение, он не опускался на дно, думая, что оттолкнётся и всплывёт — в мире утонувших настоящего дна не было. Нельзя пасть, потому что рай — это выдумка. Никто не безгрешен. О том, чтобы из этого правила не было исключений, Огата даже был готов позаботиться лично. — И при этом тебя все равно никто не любит! Ветер метнул ехидный комок снега ему в лицо, но Огата уклонился, сильнее заворачиваясь в плащ. А вот это уже ложь, пиздёж и наглая провокация. Научно доказано, что Огата Хякуноске — кот. А котов любят все. Что впрочем не мешает котам быть теми ещё пидорасами. — Признай наконец, что ты не в порядке, — прошелестело в воздухе, и ветер затих. А может, айнское курево наконец отпустило. Последняя галлюцинаторная сентенция Огату совершенно не впечатлила. Он поправил ремешок, на котором держалась винтовка, и поспешил догнать своих спутников. Огата не в порядке, но это совсем не его проблема. Скорее уж, это проблема всего остального мира.