Попытка номер 18

Я вынырнула из бессознательного, хватая ртом воздух. Попыталась открыть глаза, но что-то мешало, будто веки слиплись и не хотели открываться. А, может, это я просто была слишком слаба. А вслед за этим по всему телу разлилась боль. Волнами она накатывала на меня, от лодыжек до ребер и от ребер до шеи, снова погружая в мрачную пучину забытья. Последнее перед отключкой — холодный край миски, смачивающий мои губы холодной водой. Не знаю, сколько времени прошло, когда я пришла в себя во второй раз. На этот раз я с трудом разлепила глаза и сделала пару глубоких вдохов. Воздух выходил со свистом и бульканьем, горло тут же начало саднить, будто полное стекла, и вдруг сперло. Кашель поднялся из легких, заставляя все тело содрогаться в болезненных конвульсиях. Теплая рука взяла меня за голову, приподнимая, чтобы напоить из миски. У миски был красный керамический бок, а рука была смуглая, с обломанными ногтями и тонкими женскими пальцами. Я сосредоточилась на ней, маленькими глотками наслаждаясь простой водой, такой необходимой и кажущейся чуть ли не волшебной, живой водой. Собрав волю в кулак, я села, несмотря на жуткую боль, разливающуюся по телу с каждым движением. Голова почти сразу уперлась в низкий потолок клети. Я посмотрела на свою соседку и попыталась улыбнуться разбитыми губами в знак благодарности — говорить я все равно сейчас была не в состоянии. Она легко, будто испуганно, улыбнулась в ответ и стала чуть нервно расплетать и заплетать косу, отвернувшись от меня. Кажется, она боялась на меня смотреть и говорить со мной, возможно, даже воду давала украдкой. Маленькая, испуганная девушка. Она не была европейской красавицей, да и страстной креолкой ее тоже сложно было назвать. Смуглая, выжженная солнцем кожа, темные волосы, заплетенные в короткую косу, грубые, почти мужские, черты лица — я чувствовала себя красивее рядом с ней, не будучи по сути своей красивой. Она так сильно сжалась в комок на другом конце клети из деревянных упругих прутьев, которые не сломаешь рукой, что я непроизвольно усмехнулась. Словно я прокаженная, которая принесет ей беду. Кто ж знал, что она окажется права. Рядом с нами стояли еще человеческие клетки. Некоторые были достаточно велики, чтобы встать в них в полный рост, другие же были подобны нашей. Везде — одни лишь женщины. В основном это были такие же девушки и женщины, как моя соклеточница, однако я заметила и несколько бледных, особенно бледных на фоне других пленниц. В них я узнала Веронику — любимицу мистера Дессенда, с которой он не расставался с начала этого проклятого круиза.

***

Эрик спал, тихо сопя, сжимая в руках старую монету. Мистер Дессенд сегодня отличился, почти весь день он занимался сыном — играл и баловал, и даже подарил эту монету, которую сам достал из водных глубин во время дайвинга. Черт его знает, как он ее нашел. Быть может, это было вовсе и не во время дайвинга, может, он заранее взял ее или выиграл у кого-то в покер и сочинил красивую историю для сына. Но Эрик был счастлив. Как бы я не старалась, как бы я не хотела, но я не могла вызвать у него такое счастье, как получилось у его отца. Ребенок хочет внимания своих родителей, а я, хоть мы и стали ближе, была все равно не родной, не той, от кого хотелось бы по-настоящему получать подарки и внимание. Еле слышно вздохнув под свои грустные мысли, я вышла из каюты. Эрик спал крепко, так что я решилась на час его оставить, тем более что материала на мистера Дессенда у меня было недостаточно. Я прошла в бар. Гремела музыка, на танцполе отжигали люди. До места, где мы пересаживались на небольшой корабль до самих островов, нам предстояло плыть еще дня три. Лайнер, на которым мы были сейчас, изобиловал всевозможными развлечениями: магазины, рестораны, огромный бассейн, пара клубов, несколько баров — это словно был не корабль вовсе, а плавучий городок разврата, похоти, алкоголя и всего прочего, что максимально бы удовлетворяло человека и его грехи. Я села за стойку, все еще сомневаясь. Я могла наградить себя просто приятным вечером и забыть о Дессенде хоть на несколько часов. А могла целенаправленно его выслеживать. Бармен участливо тронул меня за руку, белоснежно улыбаясь. Конечно же красавчик. Конечно же в идеальной форме. — Будешь заказывать? — сразу перешел на «ты», понимая, что я не из тех, кто сорит тут деньгами. Я кивнула, быстро пробежав глазами по выбору напитков и расценкам. — Давай «Кровавую Мэри», — решилась я. Черт с ним, пусть делает, что хочет. Я заслужила немного отдыха. В ответ бармен лишь снова сверкнул улыбкой и принялся за работу. Я повернулась спиной к барной стойке, ставя на нее локти и откидывая голову назад, чтобы немного растянуть затекшую спину. Прохладные ладони легли на плечи у шеи и начали массировать — чуть больно, разминая их, но усталость и правда ушла из мышц. — Мне за это придется доплатить? — улыбнулась я, поворачиваясь к бармену. У барной стойки никого не было, все уже достигли той кондиции, когда усидеть под энергичную музыку было невозможно, равно как и сдержать свои животные желания. Танцпол — место, где самки заманивают самцов, распаляют в них страсть, подчиняя своим чарам. Место для самоутверждения, место для откровения, место для того, чтобы показать, что тебе нужно и кто тебе для этого подходит. Разгоряченные тела, очаровывающие движения, ритм, пот, близость. Хорошо, что я отвернулась. — Это за счет заведения, — усмехнулся парень, продолжая колдовать над напитком. Я бесстыдно разглядывала его, прикрываясь сумраком места. Отточенные движения, серьезность и сосредоточенность, складка между сдвинутых бровей, уголки рта опущены. Забавный. — Готово! — сообщили мне, втыкая трубочку в напиток. — Благодарю, — я протянула ему деньги, но он покачал головой. — Просто скажи номер каюты. На нее будет записан счет. — 304, — я отпила лонг и улыбнулась, — ты же сейчас не обманул меня с целью выяснить, в какой каюте я живу? — Ни в коем случае, — он вернул мне улыбку и кивнул на танцпол. — Пойдешь туда? — Не. Я тут только ради одного коктейля. — Звучит невесело, — он смотрел прямо в глаза. Так смотрят, когда правда заинтересованы в собеседнике. По спине пробежали мурашки. Давно мне не дарили внимания. — Меня устраивает, — я не разрывала зрительного контакта. Рядом плюхнулась парочка, что-то вопя и то и дело целуясь. Начавшая витать в воздухе атмосфера мгновенно исчезла, и бармен подошел к посетителям. Я, даже не пытаясь скрыть разочарования, выпила сразу половину лонга и только тогда обратила внимание на тех, кто испортил мне настроение. Это был мистер Дессенд, собственной персоной, в объятиях какой-то пышногрудой блондинки. Я фыркнула в стакан. Я допила коктейль. Я пошла за ними. Мистер Дессенд, вы заебали.

***

Вероника заметила меня. Тушь у нее потекла и размазалась по щекам, превратив ее в енотиху. Одежда, если короткий топ и миниюбку можно назвать одеждой, была порвана и местами в крови. Волосы спутаны в какое-то воронье гнездо. Она кривила губы, пытаясь не разрыдаться. Мой вид, видимо, был последней каплей, потому что она начала выть, то и дело дергая себя за волосы. Кажется, она очень сильно жалела, что осталась с мистером Дессендом, а не полетела в Шри-Ланку, как хотела изначально. Но я не чувствовала жалости или сочувствия. Она не была глупой, она знала о жене Дессенда и ей было все равно на Эрика. Для меня она была никем, и ее вой меня отчасти лишь позабавил. Боль накатила новой волной, и я отвела взгляд, еле слышно шипя. Эрика в клетках я не увидела. Скорее всего, его повезли куда-то в другое место. Но куда? К Демону? Черт. У меня не было ни единой зацепки, где он может быть, ни единой зацепки, где я нахожусь и ни одной мысли, как отсюда выбраться. Я снова повернулась к соседке: — Ты знаешь, где мы? — так должен был звучать вопрос, но получилось что-то вроде: «Ты…ешь…мы?». Она испуганно захлопала глазами, понимая, что вопрос адресован ей, и еще больше вжалась в прутья клетки. Послышались мужские голоса. Бандиты, такие же, что и на берегу, вышли к клеткам и подошли туда, где все еще рыдала Вероника. Один присел рядом с ней, просунул руку сквозь прутья и развернул ее распухшее от слез лицо к себе. Он что-то сказал, отчего остальные рассмеялись, а затем пихнул большой палец в ее полуоткрытый рот. Не знаю, что там произошло, но, видимо, она что-то сделала не так, потому что в следующий момент раздался звук звонкой оплеухи. Из ее уха пошла кровь, а бандит, ругаясь и тряся рукой, отошел от клетки и начал зло вести стволом автомата по прутьям клеток. Все жались назад, подальше от оружия, уже запуганные до животности. Я смотрела, как он подходит к нам, но у меня даже не было сил, чтобы изобразить страх. Он присел, мрачно разглядывая нас. Моя сокамерница, кажется, не дышала, так она старалась, чтобы он ее не заметил. Но он смотрел на меня. — Ваас? — вдруг рыкнул он. — Что? — хрипло переспросила, что сразу отдалось болью в горле. — Тебя Ваас так отделал? — я неопределенно покачала головой. — Это был… Демон. — Демон? — бандит изумленно поднял бровь, а затем усмехнулся. — Ну да, что-то в этом есть. Я сообщу Хойту, чтобы он не портил товар. Этот Ваас у меня уже в печенках. Ебанутый на голову, только и делает, что херней страдает, а кто получил остров? Кто, блять, главный? Ваас. Сука! — он вмазал кулаком по прутьям и послышался легкий хруст. Он на секунду прикрыл глаза и затем снова с насмешкой посмотрел на меня. — Ты ведь нихуя не понимаешь. Просто сидишь, тебе больно, и ты нихрена не понимаешь. — Он встал на ноги, разочарованный, и пошел прочь. Чем дальше он уходил, тем ближе к центру клетке подбирались пленницы, тем спокойнее они становились. Я почувствовала, как снова проваливаюсь в темноту. Когда я в следующий раз открыла глаза — светило солнце и что-то болезненно тыкало в мои ребра. Я повернула голову и застыла, не смея шевельнуться. На меня смотрел Демон. В его руках была палка, именно ей он меня трогал. Как падаль, как убитое животное, которое проверяют на «мертвость». — О, живая, — он обратился к кому-то через плечо. — А че ты мне напиздел, что она почти подыхает? Я тут сорвался, думал, мне Хойт яйца оторвет. Ла-а-адно, не напрягайся. Я и сам хотел проверить новый товар. — Где… Эрик? — от того, что я лежала на солнце, губы запеклись и теперь при этих словах они потрескались и потекла кровь. Демон по имени Ваас весело глянул мне в лицо: — Эрик? Это малой, что ли? Пока ничего, жив-здоров. Хочешь, покажу? Я встрепенулась, с большим трудом садясь. Кажется, сломаны ребра. — Хочу. — Малой! Эрик! — маленькое солнышко подбежало к клетке и схватилось за прутья, чуть ли не просовывая голову внутрь. — Энн! Энн, ты почему здесь? Что с тобой произошло? — Ты в порядке? — вопросом на вопрос ответила я, подбираясь ближе к Эрику и просовывая руку, чтобы коснуться его. Ваас схватил руку, не давая ни прикоснуться, ни убрать ее обратно. — Я в порядке, у нас тут целое приключение! — его глаза горели, а я не понимала, что происходит. Совсем недавно он боялся Демона до боли в моих руках, а теперь… Он так рад?.. — Какое… приключение? — я сухо закашлялась, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки Вааса, но он держал крепко, пожирая меня взглядом. — Отец жив! Ваас сказал, что его забрали злые аборигены и хотят сварить из него суп, поэтому мы сегодня поедем и захватим их деревню. А еще у него есть настоящая карта сокровищ, представляешь? А еще он дал мне пострелять из настоящего пистолета! Настоящими пулями! Я чуть не оглох, и плечо потом очень-очень болело. А еще Ваас сказал, что мы почти как братья. И дал мне бандану как у него — смотри! — и он с детской беспечностью болтал, показывая бандану, не замечая, что мне больно, не замечая хитрую улыбку Демона, наблюдающего за моими эмоциями. — Это же тебя аборигены так, да? Ну и злые они. — Я было хотела сказать, что никаких аборигенов я не знаю и что избили меня совсем не они, но Ваас больно сжал запястье, до синяков, и я промолчала, понимая, что и я, и Эрик в его руках, и пока до безопасности хотя бы одного из нас очень далеко. — А ты в клетке, потому что под прикрытием, да? Пытаешься аборигенш разговорить? Ваас сказал, что ты здорово ему помогаешь и что ему очень жаль, что не успел тебя спасти от аборигенов. Он так злился, что они тебя избили. Глупый, глупый мальчик, уже забывший, что было на пляже, думающий, что это все местные островитяне. Маленький и наивный, одураченный коварным и жестоким взрослым, поверивший в его сказки. Он убежал, помахав на прощание, так ничего и не поняв. Может, не надо было закрывать тебе глаза на пляже? Может, стоило показать тебе тот ужас, который там происходил, чтобы ты им не верил? Маленький ангел, неужели этот Демон тебя испортит? — Ты думаешь, — слова давались с трудом, но тихая ярость придавала мне сил, — что он скорее поверит тебе, чем мне? — Я знаю, дорогуша, — он смотрел на меня со скукой, как смотрят на гусеницу, ползущую по тропинке, и думают — раздавить ее или оставить ползти. — Он не полюбит это место. Он не останется с тобой. Когда я за ним приду — он уйдет со мной, сколько бы ты не ссал ему в уши. — Ай-яй-яй, как грубо, — он пощелкал языком, качая головой. — Вот только, он уже не хочет домой. Сокровища, злые аборигены, от которых тебя надо защитить… Пираты. Знаешь, кого он выберет? Меня. Потому что ему и не нужно будет выбирать. Видишь ли, в этом и весь смысл. Я склонен к физической расправе, но тут… Тут другое, — он выглядел злым и печальным одновременно, но мне было плевать. Я понимала, что Эрик и правда ускользает сквозь пальцы. А если он ускользнет, то я ему буду не нужна. — Я сломаю тебя. Твой брат не только отвернется от тебя. Это он ударит исподтишка. Это он убьет те обломки, которые останутся от тебя. Хочешь, я расскажу твою историю? — он облизнул пересохшие губы, приближаясь к клетке максимально близко. Ярость застилала мне глаза и разум. Я сделала тоже самое, ловя каждое слово, ткнувшись лбом в его лоб, до боли сжимая деревянные прутья. — Расскажи, — сквозь зубы прошипела я, чувствуя, как раздвигаются его губы в ухмылке. — Тебя переманят аборигены. Классное слово использовал, да? Оно такое… дикое. Ты начнешь убивать честных пиратов. Убьешь какого-нибудь друга Эрика, потому что на самом деле ты с самого его рождения его ненавидела. Ему уделяли больше внимания, его сплавляли тебе, когда ты могла отдыхать и веселиться. А потом ты придешь за ним. Чтобы убить и вернуться домой без него, плакаться вашей матери о том, как тебе грустно, что его убили злые пираты. Чтобы быть одной в семье. Чтобы все его попытки помочь тебе оказались брехней. Чтобы ты не ценила, что он для тебя делал здесь. — Тебе же нельзя убивать товар. — А я и не убью. Ты меня не слушала, — на мгновение его глаза потемнели, а затем он снова улыбнулся. — Это он убьет тебя. — У тебя не выйдет. Он тебе не поверит. Ты — дерьмо и план твой тоже. — Но это не было сказано уверенно. Что-то заставило меня напрячься. А что, если сработает? Ведь Эрик ему уже верит. Что если слово Демона вдруг окажется сильнее моего? — Ты снова грубишь, — он снова сжал руку, которую так и не отпустил, и дернул на себя, заставляя впечататься лицом в прутья, до крови кусая и так кровоточащие губы. Я зашипела от боли, пытаясь вырваться, но он держал слишком крепко. — Я спасу Эрика, — он отпустил меня и снова окинул тем самым скучающим взглядом. — Ты уже опоздала. Лучше смирись и жди, пока мы тебя не продадим как шлюху. Перед тем, как скрыться из поля зрения, он обернулся. Я все еще смотрела на него, на красную фигуру, удаляющуюся прочь, увозящую от меня Эрика. Фигуру, которая может уничтожить весь мой труд. И мою жизнь. Я проиграла эту битву. Но это был не конец. Я обернулась к местной, игнорируя боль, и схватила ее за плечи. — Рассказывай все, что знаешь. Сейчас!