Цветение

— Нет, я не уверен, что это можно назвать «отношениями», мне кажется, мы просто друзья, но… — Нориаки нервно провёл рукой по волосам, откидывая длинную челку назад. — Но, с другой стороны, мы целовались. Уже... ну, в общем, много раз. А ещё Джотаро часто держит меня за руку, когда мы наедине, — рассуждал он, задумчиво делая пометки. Его пальцы бесцельно перелистывали страницы учебника; комната была залита ярким летним светом, пробивающимся сквозь приоткрытое окно. Тонкие белые занавески колыхались от лёгкого ветерка, приносящего аромат цветущих деревьев и свежести после утренней росы. Из старого радиоприемника, стоящего на столе, доносился негромкий голос диктора. «Сегодня в Токио ясно, температура воздуха достигает тридцати градусов Цельсия. Ожидается слабый ветер с юго-запада. Настоящая летняя погода, не забудьте головные уборы, выходя из дома! Хорошего вам дня и настроения!» Голос диктора сменился бодрой мелодией. Нориаки закрыл книгу и перевёл взгляд на радиоприемник, привлечённый внезапными звуками музыки. «А теперь, дорогие слушатели, настало время нашей музыкальной викторины! Вопрос на сегодня: какая группа выпустила альбом под названием 'Night Waves' в 1985 году? Оставляйте свои ответы по нашему телефонному номеру!» Нориаки вздохнул и потянулся к круглому тумблеру, немного приглушая звук. — Друзья так поступают? Наверное, нет, — взяв карандаш, он рассеянно принялся рисовать профиль Джотаро на полях школьной тетради по литературе, — но тогда что это такое? Должен ли я спросить у Джотаро или лучше оставить всё, как есть, чтобы ничего не испортить? — беспокойно откинувшись на спинку стула, Нориаки бросил вопросительный взгляд на Hierophant Green. Глаза стенда блестели в мягком свете настольной лампы, как панцирь бронзовки, а взгляд его казался очень сочувствующим и задумчивым. Разумеется, Нориаки понимал, что общаться со стендом — это почти то же самое, что общаться с самим собой, однако Hierophant Green слишком долго был его единственной компанией, поэтому делиться мыслями со стендом вошло у него в привычку. — Почему я вообще придаю этому такое больше значение? Это бессмысленно… Впереди экзамены и… Нориаки шумно вздохнул и рассеянно потёр кончиками указательных пальцев веки. Шрамы на тонкой коже были гладкими, давно зарубцевавшимися, но такими привычными и ставшими частью его. Поразительно, как со временем легко привыкнуть ко всему: и к мысли, что ты не такой, как другие, и к уродливым шрамам, и даже факту смерти друзей — всё становится частью одной большой общей картины твоего бытия. Однако то, к чему он пока не мог привыкнуть — к этому новому уровню дружбы с Джотаро. Нориаки задавался вопросом, почему его так сильно волнует столь до смешного тривиальная вещь. Он никогда не мечтал о романтических отношениях, не понимал одноклассников, которые воодушевлённо шептались о девчонках, скептически относился к любовным аркам в книгах и телевизионных сериалах. Всё это просто существовало, но никогда по-настоящему не касалось его. Но с другой стороны, это была не просто какая-то глупая романтика из книг — это был Джотаро… А с Джотаро всё всегда было не так просто. — Он наверняка не забивает голову такими вопросами… Солнечные лучи играли на поверхности стола, вырисовывая причудливые узоры из теней и света. Шум с улицы, где дети смеялись и играли, смешивался с приглушёнными звуками радио, создавая ощущение, что лето в самом разгаре. Нежный летний бриз продолжал играть с занавесками, принося с собой далёкий звук цикад. Учебник Нориаки лежал забытым на столе, пока его мысли блуждали; поля теперь украшали уже несколько набросков знакомого лица. Пальцы Нориаки рассеянно обводили самый подробный рисунок — тот, который идеально передавал строгое выражение лица Джотаро, вплоть до этой лёгкой морщинки между бровями. Его внимание привлёк тихий писк электронных часов. Десять тридцать утра. Нориаки был погружён в свои мысли уже почти час. «Что бы подумал Джотаро, если бы узнал, сколько времени я трачу на его рисование вместо того, чтобы учиться?» От этой мысли его щеки запылали. «Наверное, он решил бы, что я трачу время на глупости.» Hierophant Green маячил на периферии зрения. Присутствие стенда ощущалось успокаивающе, словно он был молчаливым другом, понимающим его внутреннее смятение без осуждения. — Может, мне просто нужно время? Может быть, всё это действительно не имеет большого значения, — пробормотал Нориаки, проводя рукой по своим вишнёво-розовым волосам. Его взгляд скользнул к маленькой карточке, сделанной на полароид и примостившейся в углу его настольного зеркала — редкий запечатлённый момент, когда Джотаро действительно улыбался, пойманный во время их совместного посещения городского аквариума неделю назад. — Интересно, чем он сейчас занят… Весёлый голос радиоведущего, несмотря на приглушённый звук, снова прервал его размышления: — А теперь наша следующая просьба о песне! Эта композиция посвящается всем молодым влюблённым парам… Нориаки поджал губы и нахмурился, а затем быстро потянулся, чтобы выключить радио. — Даже вселенная теперь издевается надо мной, — проворчал он, рухнув вперед на стол с мягким стуком. Тетради протестующе зашелестели, а Hierophant Green едва заметно покачал своей зелёной головой, продолжая смотреть на сгорбленную спину владельца немигающим взглядом жёлтых глаз. Звук шагов разнёсся эхом по пустому коридору снаружи комнаты Нориаки, за которым последовали голоса его родителей, обсуждавших что-то внизу. Несколько мгновений спустя входная дверь открылась и закрылась. «Наконец, они ушли…» — Нориаки поднял голову от стола, подбородок слегка покраснел в том месте, где он был прижат к деревянной поверхности. Его родители собирались сегодня навестить родственников — какую-то дальнюю тетю, имя которой он не мог вспомнить. Ему удалось отвертеться, заявив, что ему нужно учиться, хотя, очевидно, это не очень хорошо получалось. Дом погрузился в тишину, нарушаемую лишь постоянным гулом цикад снаружи. Шум детей тоже стих — наверное, малышня убежала играть в другой двор, или их забрали родители. Hierophant Green слегка приблизился, его полупрозрачная форма отбрасывала слабые изумрудные блики на блокноты и учебники Нориаки. Присутствие стенда казалось почти вопрошающим — как будто он спрашивал, что его пользователь планирует делать с этим новообретённым одиночеством. Пальцы Нориаки барабанили по столу — нервная привычка, выработавшаяся у него за долгое время пребывания в больнице. Его взгляд снова скользнул по фотографии Polaroid, по редкой улыбке Джотаро, запечатлённой в дневном свете аквариума. Воспоминания были ещё свежи — как смягчились глаза Джотаро, когда он наблюдал за морскими черепахами, как его обычное строгое выражение растаяло всего на мгновение… — Мне нужно учиться, — пробормотал Нориаки, но не сделал ни единого движения, чтобы открыть учебник.

— 🌸 —

Школа гудела, словно всполошённый огромный улей. Учащиеся спешили куда-то, толпились в коридорах и классах. Кругом царила атмосфера нервного возбуждения, которая была так характерна окончанию учебного года. Впереди маячили летние каникулы, перспектива которых ощутима блекла перед лицом более насущной и актуальной проблемы — экзаменов. Нориаки слегка поёрзал, удобнее размещая свою школьную сумку на подоконнике, а затем поднял взгляд, некоторое время изучая профиль Джотаро: сильный угол челюсти, ровный нос, взгляд, устремлённый через окно во двор. Джотаро напоминал каменную статую стража, следившего за окрестностями. — М? Разумеется, от Джотаро не укрылось то, что его так внимательно изучают — наклонив голову, он поймал взгляд Нориаки. Нориаки, на самом деле, и не пытался скрываться. Он встретил вопросительный взгляд Джотаро, ощущая внезапный прилив неуверенности в себе. В последний раз он так чувствовал себя, когда потерял зрение. Мысли Нориаки на мгновение утянули его по волнам воспоминаний в прошлое. Непроглядная темнота, жар песка и всепоглощающая неуверенность в том, что будет дальше. — Я тут подумал внезапно… — начал он, пытаясь казаться расслабленным. «Внезапно? Да, конечно… Ты думаешь об том уже почти две недели без остановки.» — … и решил, что хочу уточнить один момент… «Боги, я даже не перешёл к сути вопроса, но это уже звучит так невероятно глупо…» — … но это не обязательно обсуждать сейчас… «Почему это так сложно?» Теперь Джотаро повернулся к нему всем корпусом: сложив руки на груди, он одарил Нориаки одним из своих нечитаемых взглядов, что даже могло показаться угрожающим из-за тени кепки, если бы Нориаки знал его немного хуже. — Выкладывай. Нориаки вздохнул. Пора выкладывать карты, да? — Мы с тобой… друзья? Джотаро поднял одну бровь, выражение его лица, по мнению Нориаки, было чем-то средним между вопросом, удивлением и… весельем? — Хм? А ты как думаешь? Зазвенел сигнал, символизирующий, что урок сейчас начнётся. Школьники шумно начали спешить в аудитории. Нориаки поджал губы, совершенно недовольный ответом Джотаро и назойливым звонком, который, казалось, так не вовремя прерывал важный разговор. Джотаро не спешил, продолжая стоять как ни в чём ни бывало и смотреть на него, словно действительно ждёт ответ. — Наверное, — раздражённо пробормотал Нориаки, хватая свою сумку с подоконника. Он ощутил волну фрустрации, направляясь в класс. — Ну и дела, — едва слышно пробормотал Джотаро, направившись вслед за ним. «Зачем я это спросил? Зачем мне это нужно было спрашивать это именно так? Что за идиотский вопрос?» — пальцы Нориаки нервно сжались на ремешке сумки, когда он шагал по коридору. Его шаги были быстрыми и взволнованными, звук более медленных, более размеренных шагов Джотаро позади него только усиливал раздражение. Группа первогодок рассыпалась с его пути; их возбуждённая болтовня о предстоящих экзаменах затихла, когда они увидели выражение его лица. Одна из них — невысокая девушка с двумя косичками — удивлённо пискнула, когда споткнулась о свою подругу, засмотревшись на него. Ах, да, Нориаки Какёин ведь всегда был полной противоположностью мрачному Джотаро. Что ж, пусть знают, что он не всегда «милый и вежливый Какёин-кун». Нориаки едва их заметил. Его разум был слишком занят, проигрывая разговор у окна, анализируя каждый нюанс ответа Джотаро. Эта поднятая бровь, этот намёк на веселье… «Он, вероятно, смеётся надо мной прямо сейчас. Думает, что я задаю глупые вопросы.» Дверь класса скользнула в сторону с большей силой, чем было необходимо. Когда Нориаки направился к своему столу, он заметил, что Ямамото-сенсей на него посмотрел — обычно он был одним из самых спокойных учеников. Учитель математики поправил очки в толстой оправе и прочистил горло. — А, Какёин-кун, Куджо-кун, пожалуйста, скорее садитесь. Сегодня мы будем повторять дифференциальные уравнения… «О чём ты думал? Какой ответ это должен быть?» — Нориаки вытащил свой блокнот, страницы зашуршали под его хваткой. «Конечно, мы друзья. Мы сражались вместе. Мы чуть не погибли вместе. Мы проводим время вместе, мы разговариваем и гуляем. Мы определённо друзья, но… Но что насчёт тех вещей, которые не слишком вписываются в понятие дружбы?» Его размышления были прерваны лёгким прикосновением к плечу. Когда он повернулся, Джотаро протягивал карандаш — тот самый, который Нориаки случайно оставил на подоконнике во время своего поспешного отступления. — Ты уронил это, — спокойно сказал Джотаро, выражение его лица было таким же непроницаемым, как и всегда. Их пальцы соприкоснулись, когда Нориаки взял карандаш, и он почувствовал, как его лицо становится тёплым. Он быстро повернулся к доске, где Ямамото-сенсей уже писал первое уравнение. «…почему моё сердце каждый раз замирает, когда он делает такие вещи?» Полуденное солнце отбрасывало длинные тени через окна класса, душный летний воздух был полон меловой пыли и скрипа карандашей. Большинство учеников были сосредоточены на уравнениях Ямамото-сенсея, но внимание Нориаки всё время перемещалось на тепло, оставшееся на кончиках его пальцев, когда они соприкоснулись с пальцами Джотаро. Так было всегда: губы покалывали от фантомных ощущений поцелуев, места прикосновения разливались приятным, посылающим мурашки, теплом, а сердечный бит, ускорившись, потом не хотел замедляться часами. Девушка двумя рядами впереди подавила зевок. Чья-то механическая ручка ритмично щёлкала. Потолочный вентилятор лениво вращался над головой, не слишком помогая развеять летний жар. — …и вот почему мы должны учитывать скорость изменений, когда… Гхм… Сузуки-кун, пожалуйста, обратите внимание на доску, — строгий голос Ямамото-сенсея прорезал сонную атмосферу. Парень с растрёпанными коричневыми волосами резко выпрямился, поспешно пряча «Game & Watch» под учебник. Карандаш Нориаки неподвижно парил над блокнотом. Дифференциальные уравнения остались непереписанными, его обычно аккуратный почерк сменился каракулями на полях. За собой он чувствовал присутствие Джотаро — твёрдое, устойчивое, раздражающе-спокойное после этого разговора. «Зачем ему нужно было отвечать на мой вопрос вопросом на вопрос?» Челюсть Нориаки слегка сжалась. «И почему я позволяю этому так сильно меня беспокоить?» Жара была удушающей, и тот факт, что помещение было забито старшеклассниками, только усугубляло духоту. Капля пота скатилась по шее Нориаки, увлажняя его безупречный белый воротник. Зёлёная форма гакуран казалась тяжёлой в летний полдень, ткань неприятно липла к коже. За его спиной раздалось тихое постукивание карандаша Джотаро по столу — обычно Джотаро редко шумел во время уроков, предпочитая просто бездельничать с безразличными видом (или чем он там занимался обычно?). Шум привлёк несколько любопытных взглядов от ближайших одноклассников, хотя они быстро отвели глаза, встретившись с неприветливым выражением лица Джотаро. Карандаш Нориаки остался висеть над его блокнотом, над тем, что должно было быть точными математическими обозначениями, но вместо этого представляло собой беспорядок из неполных уравнений и отвлечённых набросков. Тук-тук. Звук повторился, словно намеренно привлекая внимание. Его грудь сдавило, шрам неприятно натянулся, когда он поёрзал на сиденье. Он не собирался поворачиваться и показывать, что его внимание привлечено столь раздражающим способом. Не дождавшись эффекта от своих манипуляций, Джотаро слегка наклонился вперед, его глубокий голос был настолько тихим, что его мог услышать только Нориаки: — Снова слишком много думаешь. Плечи Нориаки напряглись от этого наблюдения. Конечно, Джотаро заметил бы — он всегда замечал. Слова не были недобрыми, но они все равно жалили, слишком близко задев спираль мыслей, которая поглотила его с момента их разговора у окна. Разумеется он думает, а как иначе? — Нет, — пробормотал он в ответ, хотя раздражение, с которым он прижал карандаш к бумаге, говорило об обратном. Грифель с резким треском сломался, оставив уродливый след на листе блокнота. — Хм… — только и пробормотал Джотаро, откинувшись на спинку стула. Он больше не пытался привлечь внимание Нориаки до конца урока.

— 🌸 —

Бывали такие дни, когда четыре стены ощущались особенно удушающе — это был один из этих дней. Поэтому окончание урока было облегчением. Небрежно побросав в сумку учебник, карандаши и недописанный конспект, Нориаки быстрым шагом направился к выходу из класса. Джотаро молчаливой тенью присоединился к нему. — Хочу подышать свежим воздухом, — бросил Нориаки, не поворачиваясь. Несмотря на своё скверное настроение, он не собирался игнорировать Джотаро. Джотаро просто кивнул в ответ, продолжая идти рядом. Их поглотил поток школьников, покидающих классы с не меньшим облегчением. — Что-то не так? — они пробирались через холл, когда Джотаро наконец озвучил вопрос. — Всё в порядке, — пробормотал Нориаки. После этих слов большая ладонь Джотаро, лёгшая на его плечо, практически силой остановила его путь. — Выкладывай, — Джотаро смотрел на него строго. Послеобеденное солнце отбрасывало длинные тени через окна школы, рисуя угловатые узоры в оживлённом коридоре. Группа первогодок сгрудилась возле доски объявлений, перешёптываясь и указывая на расписание экзаменов. Плечи Нориаки напряглись под крепкой хваткой Джотаро. Его пальцы сжались сильнее вокруг ремешка сумки, костяшки побелели. — Ничего не случилось, Джотаро, — настаивал он напряжённым голосом. Проходившая мимо стайка третьекурсниц засмотрелась на них, переговариваясь, но не задержавшись надолго. Устрашающее присутствие Джотаро иногда имело такой эффект, особенно когда его выражение лица становилось мрачным, как сейчас. — Чушь, — в глубоком голосе Джотаро слышался оттенок раздражения. Его рука оставалась неподвижной на плече Нориаки, большой палец прижимался к соединению шеи и ключицы очень мягко. — Ты странно себя ведёшь в последнее время. Что случилось? Где-то в коридоре дверь класса резко захлопнулась с грохотом. За окном цикады гудели свою бесконечную летнюю песню. Челюсти Нориаки сжались. Несколько прядей вишнёво-рыжих волос упали ему на лицо, когда он отвернулся, отказываясь встречаться с пронзительным взглядом Джотаро. Что он должен сказать? Я переживаю из-за того, что не понимаю, что между нами происходит? Это звучит так глупо. Молчание затягивалось. — Эй? — голос Джотаро стал тише. Нориаки внезапно понял, что большой палец Джотаро слегка поглаживает место, где под кожей бьётся тонкая жилка нервного пульса. Это осознание заставило кончики его ушей загореться. Молчание становилось просто нестерпимым, Нориаки прикусил щёку изнутри и шумно вздохнул. — Меня беспокоит вопрос: мы просто друзья или… между нами есть что-то ещё! Вот и всё! — он выпалил быстро, чувствуя, как румянец переползает на его скулы, делая его лицо горячим и наверняка розовым. Летняя жара стала ещё более невыносимой. Но более невыносимым было то, насколько удивлённым стало выражение лица Джотаро. — Ты действительно задаёшься этим вопросом? — спросил он, продолжая выглядеть поражённым. Нориаки стало ещё более неловко — Джотаро редко что-то удивляло настолько сильно. А потом он засмеялся… Нориаки не знал, чем он больше был ошарашен: столь редким явлением, как смех Джотаро, или тем фактом, что Джотаро смеётся над его словами. Он так и не успел прийти к однозначному выводу, потому что ладони Джотаро, лёгшие на обе его щеки, лишили его возможности думать вовсе. — Какёин Нориаки, ты совсем глупый, да? — голос Джотаро звучал необычно весело. — Ты серьёзно задаешься вопросом, есть ли между нами «что-то ещё»? — это прозвучало почти осуждающе. — Но мы… Я не был уверен, что ты думаешь по поводу всего этого… Возможно, ты имел в виду что-то другое, — пробормотал Нориаки, запинаясь. Он чувствовал, что всё больше любопытных взглядов привлекает эта странная сцена. Джотаро разочарованно вздохнул, а потом… Нориаки показалось, что его сердце остановилось, потому что губы Джотаро прижались к его собственным губам в долгом, но мягком поцелуе. Коридор гудел от шёпота и шарканья ног, когда школьники собрались, чтобы стать свидетелями неожиданной сцены, разворачивающейся перед ними. Летняя жара давила на окна, но внутри воздух казался наэлектризованным. Лицо Нориаки горело под руками Джотаро, его кожу покалывало там, где соприкоснулись их губы. Его сердце гремело так громко, что он был уверен, что все могли это услышать. Сквозь туман своего смущения он уловил звук, как кто-то роняет свои книги, за которым последовал коллективный вздох растущей аудитории. Какая-то девушка с плачем и криками «О неееет! Джотаро-кун, как ты мог!» убежала прочь. — Д-Джотаро, — сумел пробормотать Нориаки, остро ощущая на себе взгляды дюжины или около того пар глаз. — Люди пялятся… — Пусть, — ответил Джотаро, его глубокий голос нёс тот редкий намёк на теплоту, от которого у Нориаки подкосились колени. Его большие пальцы чертили маленькие круги на щеках Нориаки, грубые мозоли слегка цеплялись за нежную кожу. — Вот что я имел в виду. Относительную тишину прорезал взволнованный девичий визг, за которым последовал яростный шёпот: — О боже, я так и знала! Я же говорила, что между ними что-то есть! Несколько девчонок подхватили её слова: — Да-да! Мы тоже так всегда думали! Глаза Джотаро раздражённо сузились, когда до него донеслись болтовня и сплетни. Он слегка повернул голову, устремив на растущую толпу один из своих фирменных убийственных взглядов. Эффект был мгновенным — все разбежались, словно испуганные птицы; их шаги эхом разносились по коридору, когда они поспешно отступали. Только когда последний из зрителей исчез, выражение лица Джотаро снова смягчилось. Его руки скользнули с лица Нориаки на его плечи, крепко, но нежно сжимая его. — Иногда ты действительно ведёшь себя как идиот, — пробормотал он, но в его словах не было ни капли злости. — Что, по-твоему, всё это было? Поцелуи, время, которое мы проводили вместе… Ты думал, я делаю это с кем попало? Нориаки ощутил укол стыда от его слов. Что он, собственно, думал? Нет, Джотаро обычно не делает что-то просто так… Но и понять, что у него в голове тоже было слишком сложно. Нориаки прочистил горло: — Не думал, но… Просто не так много понимаю… во всём этом. Джотаро несколько мгновений смотрел на его лицо внимательно, а потом мягко поправил упавшую на лоб Нориаки прядь волос. — Уверен, в убийстве вампиров ты раньше тоже понимал не много, — ответил он, и Нориаки показалось, что уголок его губ дёрнулся вверх в ухмылке. А потом на его спину обрушилось уверенное похлопывание ладони Джотаро, которое почти выбило остатки воздуха из его лёгких. — Со временем разберешься, — голос Джотаро звучал легко, почти беззаботно. — Пошли, ты же воздухом подышать хотел…