Сага о Дулате

      Багровые глаза зеленокожего воителя застыли перед каменным изваянием. Будто дань первобытной эпохе, давно угасшей в людской памяти, старый обелиск возвышался на вершине холма, окруженного лесной долиной, скрывая мрачной тенью обнаженную плоть полуорка. Магические руны на местами потрескавшейся и покрытой грязью поверхности в последний раз моргнули багровым сиянием и расползлись по камню, превратившись в подобие наскальных рисунков из богом забытой пещеры.       Полуорк рухнул на колени, глядя на закатное небо. Вековой загробный сон не прошел для организма незамеченным. Магия жрецов Бэйна могла остановить старение, но не в силах была побороть лень организма, что привык много лет лежать и не двигаться. Глаза то открывались, то закрывались, не способные привыкнуть к свету, а лицо Дулата исказила гримаса боли. Пробудившееся тело принимало на себя боль каждого шрама, пусть даже и память еще некогда живого чемпиона забыла о том, каким образом они появились на грубой мускулистой плоти.       Просидев минуту в позе лотоса, сделав несколько глубоких вздохов и выдохов, полуорк медленно пришел в себя и поднялся на ноги. Хаотичные воспоминания, напоминающие островки посреди бушующего океана медленно соединялись в архипелаги, в цепочки ассоциаций, следовавших одна за другой и одновременно пересекающихся друг с другом. Прошлое мелькало перед паладином штормом из небольших отрывков, разбросанных по линии жизни, не давая при этом сосредоточиться на определенном.       "Хватит!" — Велел себе Дулат, после чего помотал головой. Отголоски былого угасли в сознании, формируя целостную память полуорка. Еще минута потребовалась, чтобы привести память в порядок и вернуть образ собственному "я".       Дулат прожил более шестидесяти лет, половину из которых провел на службе Бэйну, богу деспотии, железной длани, сжимающей в своей хватке сердца и души смертных. Будущий темный паладин начинал свой нелегкий путь как простой охотник в орочьем племени, презираемый всеми полукровка. Брошенный волнами судьбы на грань жизни и смерти, он отказался мириться с незавидной участью обреченной добычи и продолжил борьбу, как грубой силой, так и хитростью с обманом.       Это сблизило его с культом Лорда Тьмы, использующим в своих целях те же методы, и, в конечном итоге, привело к возвышению Дулата. Причем как материальному, от нищего до короля-завоевателя, так и духовному, сменив разбойника, не отказывающего себе ни в чем на интригана, аккуратного в своих поступках и сдерживающего мимолетные желания. За одно это полуорк был благодарен богу, хотя едва ли осмелился бы сказать ему "спасибо".       Темному властелину не нужна благодарность, ему нужен результат. И он не потерпит слабости, как считало учение любые благородные порывы. Однако Дулат не был с ними согласен, обнаружив, что ему выгоднее проявлять щедрость и прятать за ней свои интриги. За что, в конечном итоге, и поплатился всем, в том числе оказавшись здесь, без одежды, без цели, будто выброшенная вещь.       В обугленном основании обелиска были разбросаны почерневшие скелеты в скрюченных позах. Несколько человек разных возрастов, от детей до взрослых, совершили самоубийство, вонзив кинжалы себе в грудь. Рассматривая мертвецов, Дулат вспомнил, что однажды наблюдал такой ритуал, со стороны. Тогда в пустоте появилась воронка, а из нее выползла тварь из металла и масла вместо крови. Одна единственная, и чуть не лишившая полуорка жизни одним ударом. Вот поэтому обычно к нему не прибегали.       И с учетом того, что вокруг нет ни души, кроме самого Дулата, призвали именно его. Однако, чтобы совершить такое заклинание, нужно иметь знания, которые даровать способен только бог. Ибо никто другой, даже если случайно откроет секрет, никогда не сможет его удержать, — запрет на подобные знания без причин — одна из немногих вещей, которую соблюдали почитатели всех конфессий, а в целесообразности этого решения полуорк уже успел убедиться на своей шкуре.       А Бэйн никогда не был склонен к альтруизму. Следовательно, полуорку необходимо осознать, почему он здесь. И желательно сделать это до того, как Лорд Тьмы разгневается на нерадивого слугу.       Но что за место перед Дулатом? Он никогда прежде не видел этого оттенка неба, этой травы и тревожился, ибо солнце на небе было лишь одно, а не два, как он привык. Да и холод терзал его плоть непривычный, такой, что должен сопровождаться замерзшей почвой и снегом, даже намека на которые в осеннем лесу не было.       Паладин склонился над одним из тел и попытался вытянуть изогнутый кинжал из груди ближайшего мертвеца, но тот мгновенно рассыпался на мелкие осколки, так и не покинув костяное основание. Тоже самое произошло и с остальными, от чего полуорк зарычал. Гнев на краткий миг охватил его разум, отбросив рационализм.       Сделав глубокий вдох и успокоив бушующее пламя в душе, Дулат огляделся. С холма, куда занесла его божественная воля, открывался вид на лесную долину, посреди которой, подобно змее, извивалась река. Где-то вдали были видны очертания гор, а прочая местность представляла из себя ровный строй углообразных вершин высоких деревьев. Впрочем, густой лес под лучами уходящего солнца, укрываемый неуклонно наступающими сумерками и яростные порывы ветра окончательно сбили долю оптимизма.       За свою долгую жизнь темный паладин не раз убеждался, что густой лес подчас опасней древней гробницы параноидального волшебника, наполненной ловушками, демонами и големами. Не добавляло раздраженному Дулату оптимизма и то, что багровый взгляд полуорка не смог подметить каких-либо построек, дорог, да хотя бы жалких лесников или притаившихся под листвой и в кустах охотников, никаких признаков жизни. Существует ли здесь вообще цивилизация, или культисты Бирана умышленно выбрали местом для ритуала самую последнюю глушь? Но на что они рассчитывали? Что призванный герой найдет ближайшую деревню? А далее? Вдруг языка он не знает или еда непригодна? Был ли у культистов хоть какой-то план?!       Дулат сделал глубокий вздох, окончательно успокаивая себя. Рациональное суждение подсказывало, что если культистам хватило ума собраться, провести ритуал у обелиска, который тоже не сам появился, значит цивилизация существует, возможно даже за горизонтом. Следует лишь идти вдоль реки, ведь гуманоиды всегда селятся вблизи источников воды, исключения довольно редко встречались полуорку. Правда по пути придется озаботится выживанием. Орочья кровь, конечно, даровала ему свои преимущества в виде ускоренной регенерации, крепкого здоровья и выносливости, но даже у нее были пределы. Чтобы выжить и не сдохнуть как бродячий пес, Дулату нужна была еда, какая-никакая одежда, желательно, теплая и покрывающая все двухметровое тело полуорка, а также соорудить либо отыскать укрытие от непогоды и врагов из местной фауны.       Впрочем, эти временные трудности только подстегивали Дулата. Не бывает достойным приз, полученный без усилий, так гласил один из заветов Бирана, ибо иначе слуги темного бога расслабятся, станут ленивы и ослабнут перед проблемами. Поэтому трудности, связанные с выживанием, полуорк рассматривал как очередное испытание.       Ослабил ли Дулата смертный покой в гробнице? Разумеется, нет!       Бросив последний взгляд на пепелище в основании обелиска, зеленокожий размял плечи и неторопливо прошел по осенней траве, спускаясь по склону вниз, навстречу новому и, вероятно, ни разу не дружелюбному миру. С каждым шагом по незнакомой зеленой траве темный паладин настраивал себя на бой. Он привык, что к оркам относятся как к врагам во всем цивилизованном мире, а эльфийскую кровь в Дулате разглядит лишь эльф, которому будет легче убить незнакомца, чем признать в нем родича.

* * *

      В глубине беззвездной ночи, во тьме, на пустынной опушке, оставленной зверьем и утихающим ветром, стояла одинокая повозка, нагруженная какими-то ящиками, сундуком, а также двумя объектами гуманоидной формы, покрытыми серой тканью. Без всякого сомнения, чьи-то тела, — для ветерана мрачных дел понять это было несложно.       Куда более примечательным стало отсутствие лошади или быка, что должны были тащить на себе повозку, а также полная тишина. Идеальное место для засады, скажет параноик. Никто в своем уме не стал бы организовывать засаду в таком мраке, — ответит ему прагматик, к коим себя относил Дулат. Слишком далеко от дороги, сюда просто никто не придет, особенно ночью. Разве что захочет устроить лагерь.       Однако первоначальная гипотеза быстро рухнула. Вдали послышался стук железа о землю неподалеку, от чего Дулат мигом выверенными движениями юркнул под повозку и принялся разглядывать источник шума. У толстого дуба, выделяющегося чистой корой и завихрениями веток, его взор встретил тонкую женскую фигуру, не то эльфийку, не то человека, все внимание которой заняло копание. "Это — не засада", — понял зеленокожий, — "Тут похороны."       Послышался тяжелый вздох. Каждое движение лопатой давалось девушке с большим трудом. Помочь бы ей, да только попытки играть в героя в таких условиях обычно ведут к внезапному, подлому удару кинжала. Когда ты в хороших латах, — это не проблема, но без одежды и защиты Дулат бы не рискнул. Куда разумнее просто наблюдать.       "Почему она здесь одна?" — Задал себе вопрос полуорк, поднимаясь с противоположной от девушки стороны повозки, — "Такая слабая и беззащитная, вдали от цивилизации... Ее выгнали? Или она не желает, чтобы смерть стала известной? Возможно она преступница, что заметает следы. Однако возникает другой вопрос: не слишком ли много сил и времени она тратит на похороны? Выкинь в реку трупы и дело с концом, благо она тут неподалеку."       Чтобы найти ответ на эти вопросы, полуорк приоткрыл ткань на повозке и выдавил из себя смех и презрение, напоминающее скорее хрюканье. Внутри действительно был труп женщины, блондинки, в синем платье, да только ее плоть будто слезла с костей. Челюсть мертвой женщины, посреди глотки которой зияла рана, опустилась вниз, а зубы сгнили и отчасти выпали, будто она была старухой под столетие. Вот только ее светлая кожа была гладкой нежной на ощупь, а тело крепким, пусть и покрывающимся трупными пятнами. Волосы и вовсе сияли золотом.       Рядом с ней лежал широкоплечий мужчина, чью плоть покрывали многочисленные порезы разной глубины, от паха до шеи, нанесенные неопытным бойцом. Челюсть была наполовину срублена и осела, но не это привлекло внимание Дулата. Как и женщина напротив, он напоминал скорее чудовище, резко состарившееся. Очевидно, здесь не обошлось без колдовства, причем могучего. Могла ли девушка с лопатой применить его?       От дальнейших рассуждений полуорка отвлек женский крик, полный ярости и жажды крови, тот, который невозможно ни с чем спутать. На выработанных рефлексах полуорк сделал шаг влево, хватаясь за амулет и нашептывая нечестивую молитву. Багровая оболочка окружило его плоть и тут же задрожала, сдерживая натиск холодного металла. Молодая фурия, блондинка в белом платье с синей юбкой, держа рукоять меча обеими руками, наносила хаотичные удары, отчаянно пытаясь поразить Дулата.       Полуорк сделал шаг назад, чуть наклонившись назад. Девушка едва справлялась с весом оружия, меч то и дело отталкивал ее в сторону. Хватило бы одного выверенного удара, чтобы завершить эту схватку, однако Дулата охватил азарт. Он был охотником, а перед ним была дичь, которая вообразила ровно противоположное. Может ли быть большее удовольствие чем разбить иллюзии вдребезги?       А с другой стороны, каждый ее шаг, каждое движение, наводили полуорка на вопросы. Как она могла убить этих бедолаг? Такие медленные движения заметит даже слепой! А если не она, то кто? И нет ли настоящего убийцы рядом?       Или девушку просто отправили выполнять грязную работу?       Решив, что задавать вопросы в пустоту дело неблагодарное, Дулат решил показать девочки ее место. Очередной выпад сверху, нанесенный с нужной позиции, от которой полуорк уклонился в нужном направлении, вошел в стенку повозки, разрубая древесину наполовину. Дулат рассмеялся, наблюдая за тем как противница рывками стремится вытянуть клинок, упуская из виду лежащую неподалеку лопату. Азарт захватил душу полуорка и вместо одного точного удара паладин продолжил опасную игру.       Он схватил соперницу за плечо и бросил ее назад, прямо к лопате. Игнорируя порванное и испачканное платье, она тут же взялась за лопату и с бешеным криком попыталась приложиться им по голову полуорка. А Дулат, с легкостью вытянув меч из повозки, направил лезвие на древко и увел удар в сторону. Только после этого он приблизился к ней и ударился плечом. Тонкая тушка отлетела на опушку и полуорк едва сдержал себя, чтобы не завершить бой раньше времени.       Свои инстинкты, пробудившиеся впервые за много лет, он пытался оправдать рассуждениями. Мол, таким образом можно узнать стиль боя. Вот только не надо было быть мастером меча чтобы осознать очевидное. Её дыхание, ее движения и выплескиваемый гнев, абсолютно все вопило очевидное.       Девушка не умеет сражаться. А Дулату, как типичному бэйниту, просто захотелось поиздеваться над слабым.       Но даже такое извращенное веселье имело пределы. Девушка была на грани и легко читалось, что она скорее умрет от изнеможения, прежде чем прекратит бой. Она что-то кричала, но этот язык был чужд Дулату. Впрочем, это не было удивительным, — паладин никогда не был полиглотом и когда начал обретать власть, всегда ходил с надежным переводчиком либо с магическими предметами.       Решив, что пора заканчивать этот фарс, полуорк громко рассмеялся, после чего сделал шаг назад и толкнул свободной рукой противницу. Та ударилась об повозку и прежде чем она успела прийти в себя, Дулат схватился за древко лопаты и прижал его к девушке. Он наступил на ее ногу и подставил колено к ее паху, вжимая платье в стену повозки, не давая повторить унизительный удар и направил клинок к ее шее.       — Игры кончились, — бросил Дулат, услышав в ответ злобный лепет. Разбираться в смысле незнакомых слов голодный паладин не собирался, а потому ударил рукоятью меча по затылку. Её тело рухнуло на землю, оказавшись в полной власти злобного победителя...

* * *

      За несколько часов, что минули после боя, Дулат успел привязать пленницу к дереву, помыться в речке неподалеку, попытаться отыскать лошадь (безуспешно, в этом темноте, да еще в размытой грязи даже орочье зрение было бесполезным!) и, наконец, внимательно обыскать повозку, обнаружив комплекты одежды, мужской и женской, а также некоторое количества золота и серебра в виде монет, на которых отражен символ в виде вензеля "L" с надписями по краю, которые, пока что, не вызвали у паладина интереса. В конце-концов, в его родном мире каждый дурак чеканил свою монету и мог выгравировать на ней все что угодно. Ценность же всегда зависела лишь от материала.       "Да и какой прок от денег в глуши?" — Задал сам себе вопрос полуорк, рассматривая остальные вещи. Это была разного рода одежда, мужская и женская. Брюки, жилетка, какие-то платья и просто куски ткани, которые при дальнейшем рассмотрении оказались плащами. Удобное средство в холодные ночи, благо сейчас ожидалась именно такая. А потому, соприкоснувшись с приоритетами выживания в голове, Дулат отложил деньги в сторону, натягивая на себя шерстяные серые штаны и коричневую льняную рубашку.       "Весьма недурная одежда" — мелькнуло в голове полуорка, но протяженное урчание в животе оторвало паладина от дальнейших рассуждений.       Другая, большая часть повозки, была занята мешком с хлебом и коробкой с яблоками. К великой горечи Дулата, мяса у местных с собой не было, но даже такая еда лучше чем ничего. Однако стоило ему лишь схватиться за мягкую буханку и надкусить, как нечто внутри полуорка вынудило его сплюнуть хлеб и отплеваться. Резкий комок в горле, нехарактерный для простой пищи, зато почти всегда возникающий при попытке выпить отравленное вино или вкусить испорченную пищу. В обычной ситуации голодный Дулат просто наложил бы чары на хлеб, развеивающие всевозможные яды и порчу, но уродливые тела в повозке подвели его интуицию к другому решению.       Прижав к груди амулет, полуорк закрыл глаза и медленно напел молебен, взывая к Темному властелину, чтобы тот даровал ему силу истинного зрения. К сожалению, эта способность не была надежной гарантией и подстраховкой. Дьявол крылся в том, что чары, наложенные на место, предметы и даже время (выраженное в виде контуров вихря) отличались. Причем ладно бы они имели хоть какую-то систему, но отнюдь! Одни и те же заклинания могли иметь разные цвета и оттенки, даже если выполняли идентичные функции. А влияло на это что угодно, включая покровителя, пропущенную букву в заклинаниях, парад планет на небе и время года.       Впрочем, даже минимальных базовых знаний хватило паладину чтобы на основе смеси запахов и цветов сделать более чем однозначный вывод. Хлеб был испорчен, причем чем-то очень сильным. Даже не ядом, а скорее проклятием. И это порождало новые вопросы, которые мигом отогнало новое урчание в животе.       К счастью, с горстью яблок в коробке не было никаких проблем. Они были свежими и смогли хотя бы на время утолить голод полуорка, хотя отнюдь не способствовали повышению настроения. Дулат ненавидел яблоки, особенно после того как чуть не отравился ими двадцать лет назад.       — А ведь история повторяется! — Дулат звонком засмеялся, обращаясь к воспоминаниям о своей молодости. На мгновение полуорк вспомнил как бежал из племени и блуждал по лесу. Как после неудачной охоты был в таком отчаянии, что крал еду у фермеров. На одной из ферм как раз нашлись яблоки, такие свежие, как эти.       Лишь крик вырвал полуорка из воспоминаний. Пленница пришла в себя и что-то громко прокричала своему пленителю, попутно пытаясь вытащить руки из пут. Зная, что ей это никогда не удастся, кинжала то у нее не было, а меч с ножнами висел на поясе у полуорка, Дулат вздохнул, доедая яблоко. В конце-концов, некоторые гуманоиды будут бороться даже в безвыходной ситуации, когда разумнее будет сохранять силы для последнего удара.       — Вот нет, чтобы разговаривать на одном языке, — Прокомментировал непонятное наречие девушки Дулат, поглощая очередной кусок яблока, — Так надо было выдумать сотню, чтобы сами себя не смогли понять. — Полуорк поднял амулет, пытаясь вспомнить формулу заклинания. В конце-концов, если ты путешествуешь по миру, а талант полиглота тебе не достался, нет ничего лучше чем найти мага и выучить парочку специализированных приемов.       — Essen... Нет, это магическая стрела. Waen... О, вспомнил. Demestus! — Два пальца на свободной руке полуорка нарисовали в воздухе крест, после которого послышался щелчок. Теперь, в течении какого-то времени, Дулат сможет понимать и разговаривать с местными. Во всяком случае, раньше это работало...       — ...негодяй! Слышишь меня, демоническое отродье! Ты можешь убить меня, но я буду проклинать тебя каждую секунду перед смертью, клянусь!       — Да заткнись уже, — Раздраженно ответил ей Дулат, попутно швырнув недоеденное яблоко в разъяренное лицо пленницы, от которого то отскочило на землю. После этого он неторопливо поднялся и, держа руку на рукояти, неторопливо направился к ней.       В лицо ему летели непереводимые ругательства.       — Я тебе не вещь, чтобы так со мной обращаться!       Услышав эти слова, слуг зла не сдержал смеха. Приблизившись к ней, он сжал фаланги пальцев на ее скуле, а его багровые глаза пристально всматривались в кровавые зрачки девушки, пылающие гневом.       — Да ну? Ты сейчас в моих руках и твой статус зависит лишь от моих желаний.       Что-то в голосе полуорка заставило её замолкнуть и Дулат убрал руку. После этого мужчина сел перед ней и коснулся пальцем ее лба. А потом наклонил голову, уворачиваясь от плевка и прорычав ей на это:       — Еще раз так сделаешь, — выбью зубы!       Угроза сработала. Пленница опустила голову, не желая видеть полуорка, но Дулат резко приподнял ее за подбородок. Лицо женщины излучало ненависть, что вполне устраивало воителя. Это была слишком привычная реакция плененных врагов, чтобы зацикливаться на ней.       К тому же, Дулату нравилось наблюдать как сжимаются губы человеческой девушки, так и норовя выплеснуть очередную порцию гнева. Но голос разума сдерживал ее, предвещая суровую кару за эмоциональный порыв.       "А ты умнее, чем кажешься", — отметил про себя Дулат, не переставая разглядывать девушку. Небольшая грудь и приятные широкие бедра были спрятаны под простым платьем, однако под ним были не туфли, а сапоги.       — Насмотрелся, орк? В лагерях небось не было таких как я!       — Что дурного в том, чтобы наслаждаться красотой? — Ухмыльнулся Дулат, следя за тем как девушка стремительно краснела.       — Может быть, потому что я связана и не имею никакой власти над ситуацией? — За тоннами яда, что подобно струе текли между ее слов, полуорк отчетливо распознал волнение. Грязные мысли захватили его разум и тело, отражаясь тягостью в паху.       — Ты наконец-то осознала свое положение. Власть вообще капризная вещь. Или она у тебя... — Лицо полуорка приблизилось к девушке, чьи глаза расширились от ужаса.       — Или над тобой, — Последние слова он пропел шепотом, едва скрывавшим охватившую его страсть. Пленница перестала дышать, ожидая следующего шага и облегченно вздохнула, когда лицо Дулата вдруг отпрянуло от нее. Слуга зла взял под контроль свои низменные порывы.       — Про какие лагеря ты говоришь? — Спросил Дулат спустя минуту, поднимаясь на ноги и разглядывая пленницу сверху вниз.       — Шутишь? Неужели ты все эти годы прятался в лесу от Альянса? Ты еще более жалкий, чем я думала.       В ответ Дулат отвесил ей пощечину. Не в ее положении насмехаться над ним, пусть это и забавляло Дулата. Такая гордая и бесстрашная... Из нее может выйти отличная служительница Бейна или не менее прекрасная рабыня, после продолжительной тренировки, разумеется. И ее естественная красота может послужить ей на обеих ролях.       — Ты играешь с огнем, девочка, — Прорычал полуорк, а затем более спокойно добавил, наскоро выдумывая легенду, — Я долгое время скитался в беспамятстве, ослабнув из-за тяжелой болезни. А потому я забыл даже родной клан и собственную семью, не говоря уже о каких-то лагерях и Альянсе.       Выражение лица пленница изменилось, раскрыв удивление, сменившееся ухмылкой.       — И я нужна тебе чтобы узнать все об окружающем мире.       — Ты проницательна, — отрезал Дулат.       Последовало долгое молчание. Полуорк любовался пленницей, пока та опустила голову вниз, раздумывая над ответом. Спустя время, она наконец-то начала рассказ, который окончательно убедил Дулата, что он находится далеко не в своем мире. Хотя бы потому что в его вселенной орки не появлялись из порталов, а были всегда. И войны вели куда менее организованно чем так называемая Орда. И, очевидно, вообще не знали про такую вещь как объединение, если только не под знаменами каких-нибудь жрецов темных богов, например, Бейна.       Впрочем, несмотря на это, не совсем местные орки потерпели крах. Даже поддержка темных колдунов, некромантов и демонопоклонников не помогла им достичь больших успехов. Конечно, они сокрушили целое королевство на юге, которое пленница назвала Штормград, но тем самым подняли против себя весь мир. Большая ошибка в большой политике, которая может сокрушить даже величайшие армии. Уж кому как не Дулату знать об этом.       Разбитые орки были частично изгнаны обратно в родной мир через портал, а частично порабощены. Вопреки требованиям здравого смысла и экономических соображений, лидер Альянса, союза людских и не только королевств, правитель Лордерона по имени Теренас, отправил орков в созданные по всей стране лагеря, хотя лучше бы просто убил. Дулат отлично знал, что орки — отвратительные рабы, совершенно неподконтрольные никому, кроме каких-нибудь жрецов почитаемого им Бейна. Любая попытка отдать приказ орку заняться работой закончится вспышкой ярости с кровавыми последствиями.       Неудивительно, что в этом мире все закончилось восстанием рабов. Какой-то орк с не отличающимся оригинальностью прозвищем Раб обучился магии, сбежал из лагеря, а затем собрал новую Орду из остатков старой, тех, кто избежал гнева Альянса, и начал свой поход по королевству, разрушая лагеря и освобождая сородичей. И в завершение своих подвигов он совершил налет на поселение и реквизировал несколько кораблей, покинув Лордерон и тем самым расстроив Дулата, который уже успел пожелать примкнуть к его славному походу.       А так вышло, что Дулат оказался чуть ли не единственным орком в этом королевстве. И перспектива столкнуться с королевским возмездием не воодушевляла чемпиона Темного властелина.       — Тебя хоть звать как? — Спросил мужчина по окончанию эпичной саги о великих войнах прошлого.       — Салли! Салли Вайтмейн.       — Аристократка?       — Угу. Мой отец — лорд Вальтер, а мать — леди Арения. Других родственников нет, так что я полностью в твоей власти, выкуп за меня никто не заплатит.       — А что родители? Или ты сбежала от них?       — Лежат в повозке, — С края глаз Салли потекла одинокая слеза. Маска равнодушия, которую она держала на протяжении рассказа, начала рушится.       — Это их ты хоронила? Как они умерли?       — Они вдруг взяли и превратились в монстров! — Закричала Салли, после чего Дулат нахмурился.       — Я была вынуждена... Вынуждена убить их! — Пленница закрыла глаза, с которых покатились слезы. Дулат не сомневался в ее искренности, почувствовав старую боль в сердце. Ему повезло несколько больше, — его родителей не постигло никакое проклятье, но любимая мама, с детства воспитывавшая полуорка, умерла от болезни. И никого не было рядом, чтобы поддержать юнца, а к отцу-эльфу Дулат уже сам не пошел. Поэтому нота сострадания вырвала себе клочок в сердце паладина.       — Мне жаль, девочка. — Мягко произнес полуорк.       — Я знаю, каково это, встречать смерть родителя, держа его угасающее тела в своих руках. Осознать, что в этом мире ты один, а против тебя абсолютно все.       — Ты же сказал что потерял память? — Несмотря на горе и эмоции, проницательность не отказывала Салли. Подобно дикому зверю на охоте, одним лишь взглядом она зацепилась за ложь в рассказах Дулата и теперь не собиралась отпускать его.       — Твой рассказ вернул ее осколки. Самые тяжелые, если честно.       Желая сменить неприятную тему, полуорк вспомнил о своих ранних рассуждениях, когда только встретил девушку. Сомнения захватили его разум, за мгновение подтверждая и опровергая многочисленные догадки.       — Но почему ты хоронишь их в глуши, а не на кладбище? Или в собственном уделе?       — Потому что я не хочу чтобы кто-то видели их такими. А что до удела... У меня его нет. Он был дарован отцу королем в награду за службу и вернется Его Величеству когда они узнают о его смерти.       — А они знают?       — Едва ли. Отца ждали на празднике в честь возвращения принца Артаса из похода. Но потом отец резко приказал объехать город.       — Почему?       — Не знаю. Прибыл гонец и передал письмо, которое отец потом сжег. Папа говорил что нам нужно как можно скорее покинуть Лордерон.       — Так ты еще и в опале, значит? Какая интересная у нас компания, получается. Полуорк и бывшая аристократка. Осталось лишь найти барда и какого-нибудь лесника для полного отряда.       — Нет! Как я могу быть в опале? Отец всегда держался в стороне от столичных интриг и не посещал столицу! — Салли с недоверием посмотрела на Дулата, но тот лишь многозначительно хмыкнул.       — Ты сама ответила на свой вопрос. Выскочка аристократ всегда вызывает презрение и зависть у самых знатных. А еще они крутятся возле трона. Вот и сказал кто-то что-нибудь такое про твоего отца и тому пришлось бежать.       — Невозможно. Родственники мамы — знатные люди, они бы защитили нас. — Она пыталась убедить полуорка в абсурдности его предположений, но бывший правитель прекрасно знал, какими на самом деле были паутины интриг при дворах правителей. И сколько на самом деле мало значат дальние родичи, когда дело касается собственной шкуры.       — Тогда еще проще. Это они что-то натворили, а досталось твоему отцу. В качестве предупреждения, потому что его не жалко.       — Мы должны разобраться! Мы должны... — Салли начала заводится, её взгляд пылал решительностью, но полуорк выставил перед собой ладонь, осадив девушку.       — Подожди. Ты вообще-то моя пленница, как ты собираешься разбираться с королевскими интригами. Да и меня не тянет на встречу с королем, у которого недавно было восстание орков. Проще говоря, зачем мне вообще решать твои проблемы?       — А зачем я тебе нужна такая? — Ответила Салли вопросом на вопрос.       — Греть постель в ночи, тащить тяжелые вещи, готовить... Что там еще рабы делают?       — Я не рабыня! — Возмутилась Салли.       — А это не тебе решать, дорогая Салли.       Полуорк улыбнулся, продолжая задирать пленницу. На самом деле он давно уже для себя решил, что делать из нее какую-то рабыню будет верхом нерациональности. Аристократка, даже бывшая и в немилости, — это в первую очередь источник связей и информации. А еще необходимый посредник, с учетом любви и обожания местных к зеленокожим.       Вот только была загвоздка. Она сама должна была сделать следующий шаг, к которому полуорк вел ее.       — А если я скажу, что знаю, кто заплатит за меня выкуп?       — Даже так? Ну и кто он?       — Фароальд Лотарлин. Он недавно стал лордом и является сыном моей тети. У него неподалеку небольшой замок и собственная деревня, думаю он будет крайне щедрым.       — Щедрым на золото или на сталь? — Спросил её Дулат, прищурившись.       — На золото! Он очень любил мою маму и сделает все для моего спасения. И Фароальд всегда вел себя дипломатично, предпочитал слова битве.       Полуорка, прожившего две трети своей жизни в предательствах и интригах, этот довод не убедил.       — Я знаю минимум пятерых, кто не обнажит меча, но прикажет другим содрать заживо шкуру с любого, кто им не нравится. Чем ты сможешь подтвердить свои слова?       — Клянусь своей честью, что Фароальд заплатит тебе!       Высокий тон выдавал отчаяние, что охватило Салли. Довольный развернувшимся спектаклем, что неминуемо шел к развязке, продолжая играть роль жестокого пленителя, Дулат наклонился и прорычал ей в лицо.       — Твоя честь между ног и я могу отнять ее прямо сейчас!       — Если ты это сделаешь, то клянусь, что я скорее умру чем поручусь за тебя!       Решимость девушки заставила полуорка сделать шаг назад. Она говорила чистую правду и предпочтет смерть бесчестию. Хотя едва ли она способна отвечать за действия других, но в свои слова Салли верила. На более сейчас рассчитывать не приходилось.       — Поклянись именем Бэйна, что говоришь правду и не предашь меня, девочка.       — Кто это? — Удивленно спросила Салли, не знакомая прежде с именем Темного властелина.       — Мой бог. И поверь, он не терпит клятвопреступников.       Голос Дулата был категоричным. Выбора у Салли не было. Вздохнув, та подняла голову вверх и прошептала, со смесью усталости, отчаяния и легкой искры надежды.       — Клянусь Светом и Бэйном, что Фароальд не причинит тебе вреда и не отдаст приказ своим людям. Клянусь, что не предам тебя.       Вибрация в воздухе и дрожащий амулет в форме сжатого черного кулака стали свидетельством заключенной в лесу клятвы, которая стала началом на долгом пути к возвышению Дулата. И навсегда изменившей судьбу Салли Вайтмейн, а также всего Азерота.