Зов пустоты

      Двор у панельных домов в центре города пахнет вчерашним дождём и свежим окурком. Асфальт ещё не высох до конца, оставляя под подошвами Киры едва заметный след. Осень врывалась в конец октября грязными листьями, серым небом и тягучим запахом прелой земли. Где-то во дворе слышен гул подростков, перемешанный с хриплым смехом.       Кира шла домой после занятий, но путь как-то сам собой свернул в сторону маленького тупика у гаражей. Здесь она не была уже несколько лет, однако ноги сами привели в знакомое место. Когда-то она и её школьные друзья — те, с кем она уже давно не общалась — тусовались здесь по вечерам, пили дешёвое пиво и обсуждали такие важные, тогда ещё вечные темы: кто кем станет, кто кому нравится, куда свалить из этого города.       Теперь Кира уже не школьница, а что-то среднее между взрослой женщиной и потерянным подростком. Ей 25, но в голове всё ещё гудит этот вечный подростковый бунт, который она никак не могла выплеснуть.       И вот здесь, на грязной лавке возле гаражей, Медведева и увидела причину своих некогда бессонных ночей. Виолетта Малашенко.       Легенда двора. Девочка с идеально отточенным каре и дымкой вокруг глаз — не от макияжа, а от постоянного присутствия сигаретного дыма и лёгкого налёта недосыпа. Она сидела посередине круга друзей, как королева на троне, в разношенных чёрных кедах и толстовке на несколько размеров больше, из под которой торчала белая футболка. Виолетта курила, заливалась смехом, а её голос был таким громким, что даже вороны на ближайших деревьях разлетались в стороны.       — Эй, Медведева, ты чего тут крутишься? — окликнул кто-то из компании.       Кира дёрнулась, как будто её застали за чем-то запрещённым. Она встретилась взглядом с парнем, сидящим рядом с Виолеттой, — Димой Вороновым, её бывшим одноклассником.       — Заблудилась, — отозвалась она сухо и хотела уже уйти, как вдруг Виолетта повернулась к ней.       — Заблудилась? — переспросила та, ухмыляясь. — В нашем уютном гетто? Ну, держись ближе, а то ещё ни раз потеряешься.       Смех компании раздался эхом, но Кира всё равно почувствовала странное тепло от того, что Виолетта вообще обратила на неё внимание. Она не знала, почему. Возможно, всё дело было в том, как свет фонаря падал на её лицо, выделяя идеально прямую линию носа и тёмные глаза. Возможно, в лёгкой хрипотце голоса. А может, это просто был тот случай, когда в голове звучит тревожный сигнал, но вместо того, чтобы убежать, ты делаешь шаг вперёд.       — Смочить горлышко хочешь?       — Может, чаю? — выдавила Кира, сама не понимая, зачем предложила.       Виолетта вскинула бровь, будто сомневалась, что вообще правильно её услышала.       — Ты серьёзно? Здесь чай не подают.       Она подняла в руке пластиковый стакан с пивом, который тут же потянулся выпить какой-то из её друзей. Девушка не возражала.       — Меня не узнаёшь? — неожиданно продолжила она.       — Узнаю, — ответила Кира. — Ещё бы. Ты же здесь как икона.       Смех Виолетты был коротким и резким, как щелчок зажигалки.       — Ладно, оставайся, раз пришла. Нечего по району одной шататься.       Медведева не знала, почему послушалась, но всё-таки села на край лавки. Компания продолжила свои разговоры, и через несколько минут стало ясно, что её здесь никто особо не замечает. Кроме, может, Малышенко, которая время от времени бросала на неё взгляд, но ничего больше не говорила.       Девушка ощущала странную смесь влечения и страха. Виолетта излучала какую-то опасную магию. Она была человеком, который жил здесь и сейчас, без размышлений о последствиях. Для неё, казалось, не существовало слов "надо" или "правильно".       Кира задавалась вопросом: откуда в ней это желание подойти ближе? Может, она хотела понять, как Виолетта может быть такой свободной? Или это было то самое иррациональное чувство, которое заставляет человека смотреть на огонь, зная, что он может обжечь?       — Димон, давай уже доставай! — сказала девушка с длинными русыми волосами, которая сидела рядом с Димой.       Её звали Кристина, и она была чем-то вроде местной "заводилы", но при этом не терпела конкуренции. Она держала всех в кругу под жёстким контролем, особенно когда речь шла о Виолетте.       — Щас, подожди, — отозвался парень, копаясь в карманах. Через секунду он достал крошечный пакетик с белым порошком.       — Начинается, — прошептала Кира себе под нос.       Она не раз видела таких, как они, но никогда не была частью этой жизни. Виолетта поймала её взгляд и усмехнулась.       — Ты чего такая напряжённая, Медведева? Не бойся, никто тебя насильно не заставит.       Кира ничего не ответила, но ей вдруг стало жарко.       — Мне пора идти, — наконец пробормотала она.       — Да ладно тебе, останься. — Малышенко протянула руку, будто хотела её остановить. — Мне интересно. Ты всегда ходишь такая правильная, а тут вдруг пришла в нашу яму. Зачем?       Кира не знала, что ответить. Она смотрела на Виолетту, на её улыбающиеся губы, и чувствовала, как слова цепляют за самые потаённые уголки души.       Девушка опустила взгляд, выискивая, чем бы занять свои руки. Уходить казалось проявлением слабости, а оставаться — доказательством какого-то внутреннего упрямства, что заставляло её продолжать эту странную игру с самой собой.       — Да просто проходила мимо, — пробормотала она, не глядя на Виолетту.       — Конечно, мимо, — с явным сарказмом отозвалась Кристина, закуривая сигарету. — Все мы здесь просто мимо проходили.       Димон, закончив свои манипуляции с порошком, уже начал раскладывать его на обложке какого-то старого журнала, найденного у гаражей. Виолетта, лениво облокотившись на спинку лавки, смотрела на это с выражением лёгкого интереса, но не более.       — Ну, кто первый? — спросил парень, оглядевшись.       Захарова с энтузиазмом наклонилась вперёд, но Малышенко вдруг махнула рукой.       — Не здесь. Пойдём на крышу, тут вечно кто-то шастает.       Её голос прозвучал как приказ, и все поднялись почти одновременно. Кира осталась сидеть, чувствуя, что сейчас будет тот момент, когда она всё-таки уйдёт. Но Виолетта снова посмотрела на неё.       — А ты что? Боишься высоты?       — Нет, — ответила резко.       — Тогда пойдём.       Эти два слова прозвучали спокойно, почти равнодушно, но в них была сила, перед которой Кира не могла сопротивляться. Она встала, как будто всё это было её собственным решением.       Группа из шести человек поднялась по лестнице старой девятиэтажки. Стены подъезда были покрыты следами времени: грязными разводами, надписями маркером и пожёлкшими объявлениями о продаже квартир. Кира шла последней, прислушиваясь к хаотичному шуму их разговоров, к смеху Виолетты, который будто шёл отдельной нитью среди всего этого хаоса.       На крыше их встретил прохладный осенний ветер. Город раскинулся серым лабиринтом крыш, антенн и огоньков окон. Захарова сразу уселась на край крыши, свесив ноги, как будто ей было всё равно, что внизу девять этажей пустоты.       Виолетта, наоборот, неторопливо подошла к краю, оглядела всех, будто проверяя, всё ли на своих местах, и только потом уселась рядом. Кира осталась стоять, чувствуя, как холод пробирается под куртку.       — Приземляйся, Медведева, — сказала Виолетта, хлопнув ладонью по бетону рядом с собой.       Кира медлила. Ей не нравился этот край, не нравился способ, которым Виолетта смотрела на неё — с легкой насмешкой, словно проверяя её на прочность.       — Да садись ты, она же не кусается, — хохотнула еще одна девушка из компании - Ангелина.       Кира всё-таки сделала шаг и опустилась на бетон рядом с Виолеттой. Она не могла понять, что сильнее заставило её это сделать: страх выглядеть слабой или притяжение к этой девочке с каре.       — А знаешь, Кира, — начала Виолетта, облокотившись на руки и глядя на огоньки города, — ты слишком нормальная для нас.       — Это плохо? — отозвалась девушка, не зная, куда смотреть.       — Это скучно, — вмешалась Захарова, смахивая пепел в сторону. — Тебе тут делать нечего.       — Заткнись, Шума, — перебила Виолетта, даже не взглянув в её сторону. — Кира нормальная, но это даже забавно. Не все же должны быть такими, как мы, знаешь ли.       Кристина фыркнула, но ничего не сказала. Кира снова почувствовала этот странный внутренний отклик: Виолетта заступилась за неё, но сделала это так, будто между делом, как будто ей всё равно.       Она почувствовала, как внутри неё растёт какое-то напряжение.       Когда порошок всё-таки достали, и компания начала заниматься своим "делом", Медведева отошла на пару метров, чувствуя себя не на месте. Она не собиралась участвовать в этом, но почему-то не могла уйти.       Виолетта, заметив это, поднялась и подошла к ней.       — Ты чего, скучно?       — Нет, — ответила Кира. — Просто...       Она не договорила. Малышенко засмеялась, но этот смех был тише, чем обычно.       — Думаешь о том, какая я конченая, да?       — Я не думаю о таком, — ответила та.       — Ну-ну.       Виолетта приблизилась, её лицо оказалось слишком близко, и Кира почувствовала запах табачного дыма, перемешанного с лёгкими нотками какого-то сладкого парфюма.       — Ты же знаешь, что все здесь немного сломаны.       — Может, и так, — сказала Медведева. — Но я не думаю, что ты такая, какой хочешь казаться.       Малышенко замерла на секунду, потом резко отступила и снова рассмеялась, но в её глазах мелькнуло что-то острое, неприятное.       — Ох, Медведева, ты точно странная.       Она вернулась к своей компании, оставив девушку в одиночестве.       Кира смотрела на Виолетту и её друзей, на их смех, на лёгкость, с которой они разрушали себя. Она не могла понять, почему её тянет к этой девочке с каре, к её пустоте, замаскированной под вечное веселье. Она чувствовала, что это может сломать, но какая-то часть души хотела проверить, сможет ли она выдержать.       Кира знала одно: Виолетта была для неё чем-то вроде воплощения её собственной тени, тем, чем она сама никогда не станет, но что всегда будет притягивать своей опасностью.       Димон и Шумахер устроились чуть дальше, сгруппировавшись вокруг самодельного "стола" из деревянной доски, найденной на крыше.       — Ну чё, кто первый? — парень пригладил свои грязные, торчащие волосы и оглядел компанию. — Виола, давай, ты у нас королева, или уже ссыкотно?       — Пошёл на хер, — отозвалась Виолетта с ленивой усмешкой. — Чего мне бояться?       Она наклонилась вперёд, забрала у него карту и начала делать дорожку. Крис, закинув голову назад, залилась громким смехом.       — Смотри, как ей нравится! Скажи ещё, что ты у нас интеллигентка!       — А ты завидуешь, Шума? — Виолетта посмотрела на неё поверх своей шапки. — Ну, ты и так дерьмо подзаборное, тебе не привыкать.       — Кто бы говорил, наркоманка, — фыркнула Захарова, но огрызаться дальше не стала.       Кира стояла в стороне и пыталась найти себе занятие, чтобы не смотреть на всю эту картину. Она ненавидела таких, как Кристина и Димон, но с Виолеттой всё было иначе. От неё пахло опасностью, грязью, но в то же время в ней было что-то большее, что-то       стоящее.       — Эй, Медведева, — Малышенко повернулась к ней, держа в руках свернутую купюру. — Чё ты тут стоишь, как статуя свободы? Иди сюда, расскажи, чего такая правильная.       — Я не правильная, — огрызнулась Кира.       — Ага, конечно. — Виолетта хмыкнула. — У тебя на лбу написано. Не куришь, не пьёшь, не нюхаешь, не ебешься направо и налево. Короче, святая.       С одним девушка прогадала, но говорить об этом Кира не стала.       — Я просто не хочу эту срань пробовать, — Медведева указала на порошок. — У вас что, других развлечений нет?       Димон подскочил к ней, надвигаясь с наигранной угрозой.       — А ты чё, до хрена умная? Может, мы тут все дебилы, а ты профессор?       Кира вскинула подбородок, не отступая.       — Ну, если тебе интересно, да. Ты выглядишь, как последний дебил.       — Ха-ха, охренеть! — Захарова захлопала в ладоши. — Медведева мочит, я в шоке.       — Ладно, успокойся, Димон, — вмешалась Виолетта, стряхивая белкую пудру с носа. — Она же права. Ты и есть дебил.       Парень отступил, но теперь смотрел на Малышенко с явным раздражением.       Кира вдруг решила, что молчать больше нет смысла.       — Виолетта, а тебе не кажется, что это всё... бессмысленно?       — Что именно? — девушка повернулась к ней, поднимая бровь.       — Всё это. — Кира кивнула на порошок и на весь этот цирк вокруг него. — Вы убиваете себя ради чего? Чтобы забыться на пару часов? А потом?       Виолетта улыбнулась, но её глаза оставались серьёзными.       — Медведева, ты правда веришь, что всё это что-то значит? Типа есть какая-то высшая цель, или, как ты там думаешь?       — Да, думаю. У каждого человека должны быть принципы, хоть какие-то.       — Принципы? — Малышенко затянулась поданной сигаретой, прервавшись на несколько секунд. — Знаешь, звучит красиво, но в нашем районе принципы — это роскошь. Ты либо жрёшь дерьмо, либо жрут тебя. Выбирай сама.       — Вот именно. Тебя никто не заставлял, — Медведева сжала кулаки, её голос дрожал от злости. — Просто проще сидеть тут, обколотая, чем что-то менять.       Виолетта резко встала, её лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица Киры.       — Думаешь, что ты лучше?       — Нет, не думаю, — твердо ответила девушка, глядя ей прямо в глаза. — Просто я хочу верить, что можно жить иначе.       На секунду в глазах Виолетты мелькнуло что-то похожее на уважение.       — Ладно, Медведева, ты интересная. Посмотрим, что ещё скажешь через пару недель в этом говне.       Вечер закончился без особых инцидентов, но Виолетта, похоже, решила, что Кира теперь часть их компании. Она провожала её взглядом, когда та уходила, и тихо бросила:       — Ты же вернёшься?       Кира не ответила, но внутри она знала, что да. Виолетта была для неё, как магнит, опасный и неизбежный.       Сзади раздавались крики Кристины, которая ругалась с Ангелиной из-за какого-то пустяка, и смех других ребят. Этот хаос был грязным, мерзким, но почему-то Медведева чувствовала, что теперь она часть этого мира, хотя ей это и не нравилось.