Зов пустоты

      Небо затянуло серой пеленой, и в воздухе запахло снегом. Зима, как обычно, подкралась незаметно, как будто хотела застать всех врасплох. Кира шла домой через грязный двор, обрамлённый облупившимися домами. Под ногами хрустел ледяной наст, смешанный с грязью и окурками, которые здесь валялись, как листья в осеннем парке.       Двор жил своей привычной жизнью: дети громко матерились, играя в футбол старыми ботинками, какие-то мужики у мусорного бака распивали водку, громко обсуждая вчерашний матч, а во дворе то и дело слышался визг тормозов. Этот беспорядок был чем-то привычным, даже родным для Киры.       Но теперь она чувствовала себя иначе. С того момента, как Виолетта вновь появилась в её жизни, всё вокруг будто стало ярче, но одновременно тяжелее. Медведева не могла определить, что именно так тянет к этой странной девочке с каре. Она раздражала, выводила из себя, но в то же время заставляла чувствовать что-то, что Кира давно похоронила под слоем самоконтроля и привычного равнодушия.       Она вошла в подъезд. Лампочка на лестничной клетке снова перегорела, оставляя пространство в полумраке. Где-то наверху лаяла чья-то собака, а через вентиляцию пахло капустой, которую кто-то варил на пятом этаже.       Медведева остановилась у своей двери, достала ключи и замерла. Глухая тишина за дверью встретила её, как всегда.       Квартира была маленькой, старой, с облезлыми обоями и выцветшим линолеумом. В коридоре стояли туфли матери, которые Кира так и не смогла выбросить, хотя её здесь уже не было много лет.       На кухне ждала та же унылая картина: пустая чашка, оставленная с утра, да завядший цветок на подоконнике. Девушка сняла куртку, бросила её на стул и села за стол, обхватив голову руками.       Собственные мысли стали для неё тяжёлым бременем. Вспоминая слова Малышенко на крыше, Кира вдруг осознала, насколько та права. Она не просто выживала, как говорила раньше. Она боялась. Боялась, что если остановится хоть на минуту, вся её тщательно выстроенная жизнь развалится, как карточный домик.       Ей хотелось кричать, но в этой тишине даже её собственный голос казался бы чужим.       Спустя пару часов Кира всё же заставила себя выйти из дома. Накинула куртку, засунула руки в карманы и направилась в сторону знакомого киоска. Нужно было купить что-то к чаю — хотя бы оправдать свою прогулку.       На улице уже стемнело, фонари мерцали, как сломанные звёзды, и снег начал падать крупными хлопьями, укрывая двор тонким слоем белизны.       У киоска стояла Виолетта. Её заметить было невозможно: яркая, в кожаной куртке, с неизменной сигаретой в руке. Она о чём-то громко спорила с продавщицей, её голос раздавался звонко, как стук молотка.       — Я сказала, у вас срок вышел! — кричала она, размахивая банкой колы перед витриной. — Ты что, думаешь, я слепая?       Продавщица выглядела так, будто сейчас сама начнёт кричать, но Виолетта, заметив Киру, вдруг резко замолчала и заулыбалась.       — О, Медведева! — она махнула ей рукой. — Какими судьбами?       Кира хотела что-то ответить, но Малышенко не дала ей шанса.       — Подожди, дай угадаю. Ты решила, что можно жить чуть проще, и пришла купить себе чипсов?       — Да нет, — ответила та, немного растерявшись от напора. — Чай хотела взять.       — Чай, — передразнила Виолетта, закатив глаза. — Тебе только двадцатка с чем-то стукнула, а ты уже ведёшь себя, как бабка.       Медведева нахмурилась, но Малышенко тут же засмеялась, словно пытаясь сгладить ситуацию.       — Ладно, шучу. Пошли, покажу тебе место.       — Опять крыша? — устало спросила Кира.       — Нет, лучше. — Виолетта ухватила её за руку и потащила через двор.       Снег валил всё сильнее, белые хлопья забивали улицы, превращая двор в кучу грязной каши. Мороз не обещал стихнуть, и дыхание парило в воздухе, словно кальяный дым. Виолетта шла впереди, засунув руки в карманы, и чуть не сбила ногой валяющийся мусорный бак. Кира шла следом, скептически оглядывая окружение.       — Ты куда меня тащишь? — наконец спросила она.       — Ты же говоришь, что я ничего не делаю, только «забываюсь», — огрызнулась Виолетта, оборачиваясь через плечо. — Сейчас посмотрим, кто из нас боится.       Медведева фыркнула.       — Давай, покажи мне свою «взрослую» жизнь.       — Слышишь, Медведева, если бы у тебя была такая же жизнь, ты бы давно концы отдала, — резко выплюнула Малышенко. — Ты просто везучая.       Кира остановилась, и Виолетта обернулась, прищурившись.       — Думаешь, я в сказке росла? — холодно сказала девушка.       — А что, нет? — Виолетта склонила голову набок, вызов читался в её лице.       Кира молча уставилась в её глаза, но, словно сжав зубы, отвернулась.       — Ладно, пошли уже.       Они завернули за угол, и Кира вдруг заметила знакомое место. Заброшенное здание школы — стены, покрытые искусством вандалов, выбитые окна, во дворе гора покорёженных машин.       — Чёрт, опять эта дыра? — пробормотала она.       — А что, тебе не нравится? — хмыкнула Виолетта.       — Это место воняет — оно же сырое и грязное.       — Как и все мы, — философски заключила Виолетта и, не дожидаясь Киры, юркнула в пролом стены.       Темнота в помещении казалась густой, почти осязаемой. Лишь слабый свет уличного фонаря пробивался через треснувшее стекло окна, освещая сломанные парты и грязный пол, на котором валялись бутылки из-под алкоголя, окурки и скомканные бумажки. В углу, словно из другого мира, стоял старый диван с порванной обивкой, окружённый разрозненными вещами: грязное одеяло, пластмассовый ящик вместо стола, пара пустых банок. Стены были испещрены надписями, большинство из которых представляли собой матерные лозунги или примитивные рисунки.       На диване расположились четверо. Дима, выглядевший как человек, давно забывший о нормальном сне и гигиене, вытянул ноги и лениво ковырял синяк на лице. Его лицо будто олицетворяло всё это место — уставшее, потрёпанное, но всё ещё цепляющееся за жизнь. Рядом сидела Кристина, скрестив ноги и отстранённо смотря куда-то в угол. Её образ был агрессивным: кожа, шипы на косухе, тяжёлые ботинки. Но взгляд выдавал то, что скрыть не получалось — бесконечное беспокойство.       На её коленях лежала черноволосая девушка. Она нервно теребила край своей куртки, избегая встречаться глазами с кем-либо. Поза казалась расслабленной, но Кира сразу заметила, как напряжены её плечи, как она время от времени бросает осторожные взгляды на Кристину, будто опасаясь её настроения.       Парень сразу же оживился, увидев подругу.       — О, Летта! — крикнул он, растягивая букву «о». — Где пропадала?       — Жила, — отмахнулась она и села напротив.       Кира вошла следом, сдержанно оглядев всех. Одна из незнакомок бросила взгляд на нее.       — А это что за фифа?       — Твоя смерть, если будешь до неё докапываться, Идея, — холодно отрезала Виолетта.       Медведева сжала челюсти, но промолчала. Она всё ещё не могла привыкнуть к этим людям.       Кристина вдруг резко выдохнула и слегка пошевелилась, отчего брюнетка, сидящая на ней, мигом приподнялась и уселась ровнее, будто готовая к отчитыванию.       — Лиза, расслабься, — бросила Захарова, не глядя на неё.       Девушка кивнула, но её руки так и остались сжатыми в кулаки.       Кира подошла ближе.       — Чего она такая напряжённая? — негромко спросила она у Виолетты, присаживаясь рядом.       — Кто? — Малышенко бросила на неё косой взгляд, потом чуть повернула голову в сторону подруг. — А-а, Лизка. Не обращай внимания. Она с Кристиной. Типа встречаются.       — Типа? — уточнила Медведева.       — Ну да, — Виолетта ухмыльнулась, скручивая в руках закуску, любезно подготовленную кем-то. — Думаю, ей это не сильно нравится, но... боится уйти.       — В смысле? — Кира взглянула на Андрющенко, которая в этот момент что-то быстро шептала Кристине, будто оправдывалась.       — А ты не видишь? — с ехидной спросила собеседница. — У Шумы характер так себе. Если она кого-то зацепила, отпускает неохотно.       Медведева задумалась. Ей казалось, что Кристина всегда была такой — резкой, грубой, но она никогда не представляла её как человека, внушающего страх. Однако теперь, наблюдая за её молчаливым контролем над этой девушкой, она видела это чётко.       — И что, она терпит это просто из страха? — пробормотала Кира.       — Может, думает, что это любовь, — ответила Виолетта с оттенком грусти в голосе. — Но нет. Это точно не любовь.       Медведева впилась ногтями в собственные ладони, не отрывая взгляда от парочки. Она знала, каково это — бояться. Но бояться того, кто должен быть рядом... Это было хуже всего.       — Чего зависла? — вдруг спросила Малышенко, наклоняясь ближе.       — Да так, — отозвалась Кира, снова глядя на неё. — Просто думаю, что всё это... — она кивнула в сторону компании, — напрасно.       Виолетта усмехнулась, но её взгляд снова стал задумчивым.       — Может, и напрасно. А может, это просто жизнь.       Девушка хотела что-то ответить, но в этот момент её внимание привлекли Лиза и Кристина.       — Лизок, ты куда пакет с бутылками дела? — спросила Кристина, резко повернувшись к своей девушке.       Лиза дёрнулась, будто от неожиданного окрика.       — Там, у двери, — тихо ответила она, стараясь не встречаться с Захаровой глазами.       Кристина нахмурилась и, не говоря ни слова, встала, демонстративно прошла к куче вещей у входа, затем громко выругалась.       — Ты что, совсем не можешь нормально доверенное положить? — её тон был раздражённым, в нём уже слышались зловещие нотки.       — Прости, я... — начала было Андрющенко, но голос затих, как только Крис молниеносно повернулась к ней.       — Что «я»? Я тебе сколько раз говорила? — Захарова подошла ближе с угрозой в теле.       Кира напряглась, она никогда не видела Кристину в таком состоянии. Лиза опустила голову ещё ниже, будто пытаясь стать меньше, исчезнуть.       — Шума, хватит, — неожиданно вмешалась Виолетта, её голос прозвучал спокойно, но с явным предупреждением.       Девушка замерла, повернув голову в сторону Малышенко. Их взгляды встретились, и несколько секунд они молча сверлили друг друга глазами.       — Она сама виновата, — наконец бросила Кристина, но всё же отступила, махнув рукой.       Андрющенко быстро поднялась с дивана, схватила пакет и поспешно разложила все на столе, будто боясь вызвать новый приступ раздражения.       Медведева смотрела на неё и чувствовала, как внутри всё закипает. Это было похоже на сценарий, который повторялся раз за разом. Лиза словно привыкла жить в этой тени, принимая раздражение и агрессию своей девушки как должное.       — Это всегда так? — тихо спросила Кира, не удержавшись.       Виолетта лишь бросила на неё взгляд, в котором смешались усталость и безразличие.       — У каждого своё дерьмо, Медведева, — отрешенно ответила она, стряхивая пепел. — У них вот такое.       Кира хотела возразить, но остановилась. Она понимала, что слова здесь мало что изменят. Лиза, похоже, была не готова вырваться из этого круга, а Кристина, похоже, даже не осознавала, как далеко заходит её поведение.       В комнате снова стало тихо. Только за окном завывал ветер, и где-то в углу тихо шуршал мусор, перемещаемый сквозняком.       Лиза вернулась на диван, но села чуть дальше, уткнувшись в пол. Захарова бросила на неё короткий взгляд, а потом снова вернулась к своему телефону, будто ничего не произошло.       Виолетта лишь пожала плечами, будто всё это было для неё частью обыденной реальности.       — Добро пожаловать в наш цирк, — усмехнулась она, но её глаза блестели странным огнём.       — И тебе по кайфу? — удивлённо спросила Кира, чувствуя, как её злость выходит наружу.       — А что мне ещё делать? — спокойно ответила Виолетта. — Это их дело. Если Лиза хочет терпеть, это её выбор.       Кира перевела взгляд на Андрющенко. Та сидела, сжавшись, как будто старалась стать невидимой. Её плечи были напряжены, губы крепко сжаты.       — А если выбора у неё нет?       — У всех есть выбор, — равнодушно произнесла Виолетта. — Просто иногда он слишком дорогой.       Медведева стиснула зубы, чувствуя, как внутри поднимается что-то тёмное. Она смотрела на Лизу и видела себя — ту самую девочку, которой некому было помочь, когда она каждый день слышала крики и терпела удары.       — Это не выбор.       — Медведева, — Виолетта положила руку ей на плечо, сдерживая. — Не лезь.       — Почему? Потому что это не моё дело? — Кира резко повернулась к ней.       — Да, не твоё, — спокойно ответила та.       Кира медленно выдохнула, стараясь подавить бурю внутри себя. Она понимала, что если сейчас сорвётся, толку будет мало. Но образ девушки, сжавшейся на краю дивана, не отпускал её.       — Пусть так.       Виолетта прищурилась, внимательно изучая лицо компаньонки, но ничего не ответила. Она знала этот взгляд. Упрямый, с вызовом, словно Кира уже решила что-то для себя.       — Я пойду покурю, — бросила девушка и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу.       На улице воздух был тяжёлым и сыроватым. Кира достала сигарету, закурила, но дрожащие пальцы выдали её внутреннее состояние.       Сзади скрипнула дверь. Девушка обернулась, но, вместо того чтобы встретить что-то угрожающее, увидела Виолетту. Та стояла, облокотившись о стену, с таким выражением, будто знала, что Кира не успокоится. Её силуэт подсвечивался мягким, тёплым светом изнутри. Сигарета едва заметно светилась в её пальцах, а взгляд был каким-то странным — задумчивым, будто смотрел внутрь себя, а не на Медведеву.       — Хочешь узнать, почему она остаётся?       — Почему? — бросила, выпуская струю дыма.       Виолетта долго молчала, будто подбирая слова.       — Потому что боится, что без неё будет хуже.       Девушка нахмурилась, не совсем понимая к кому относится это «без неё».       — Кому?       — Кристине. Лиза думает, что одна она не справится. Отношения с ней дают хоть какую-то стабильность.       — Стабильность? — Кира рассмеялась коротко и горько. — Это ты называешь стабильностью? Постоянный страх и унижения?       Лиза выглядела как жертва, Кристина — как агрессор. И всё же...       — Знаешь, — Виолетта отвлекла её от раздумий, снова заговорив, — некоторые боятся не потому, что им плохо. А потому, что они не знают, как будет без этого "плохо".       Кира скрипнула зубами, царапая эмаль.       — Но ведь это ненормально, — с недовольством возразила. — Это больные отношения. Она должна уйти.       — Нормально или нет — не нам решать, — сухо отрезала Виолетта. — У тебя что, идеальная жизнь?       Медведева молчала. Она прекрасно знала ответ.       — Нет, — наконец призналась она, выдыхая дым и глядя прямо на Виолетту. — Моя жизнь никогда не была нормальной.       Виолетта чуть улыбнулась, но не злорадно. Скорее, с какой-то усталой теплотой, как человек, который давно знает, что идеала не существует.       — Тогда чего ты ждёшь от других? — её голос звучал мягче, чем прежде. — Мы все такие, Медведева. Каждый из нас в этом городе тащит свои цепи, звенит ими, как может, и боится их отпустить.       Кира нахмурилась, облокотившись плечом о холодную стену. Слова Виолетты были неприятными, но в них была правда, которую трудно было игнорировать. Она подумала о своей матери, о том, как та годами отравляла ей жизнь, а потом просто исчезла из неё. О бабке, которая сама едва держалась, но в глубине души всё же любила её, хоть и по-своему. О себе — девчонке, которая тащила всё это на своих плечах, потому что никто другой не мог.       — Иногда люди настолько привыкают к своим цепям, что даже не замечают, что они уже ржавые.       Молчание повисло между ними, прерываемое лишь треском сигарет.       Кира хотела что-то ответить, но Виолетта уже развернулась и направилась обратно в здание. Её фигура скрылась за дверью, оставив девушку наедине с собственными мыслями.       Она затушила сигарету о стену, чувствуя, как внутри растёт решимость.

////

      Вернувшись в помещении взор заполонила «поляна», что была накрыта чрезвычайно быстро. На самодельном столе раскинулись одноразовые тарелки, наполненные до отвалу: колбаса, овощи, сухари. И, конечно же, выпивка.       — Медведева, — громко позвала Виолетта, хватаясь за водку. — Скажи, ты вообще когда-нибудь бухала нормально?       — Нормально — это как?       — До белки, конечно! — заржал Дима, глупо жонглируя пучком укропа.       Виолетта, не долго думая, швырнула в него крышку от бутылки.       — Да завались ты, — рявкнула она. — У нас тут серьёзный разговор.       — Ха, давай, пугай её своей «глубокостью», — фыркнула Кристина.       Кира скрестила руки на груди, упёршись взглядом в Виолетту.       — Что ты хочешь узнать?       Девушка подалась вперёд, её голос стал ниже, почти шёпотом.       — Чего ты боишься?       Медведева замерла. Этот вопрос был как выстрел в упор. Она быстро перевела взгляд на Диму, который размахивал зеленью, и Идею, что ковыряла пол кроссовком, и снова вернулась к Виолетте.       — Серьёзно? — наконец сказала она. — Ты, которая за раз глотает всё подряд, спрашиваешь у меня про страх?       — А ты думаешь, я такая просто так? — Виолетта улыбнулась, словно зачарованная.       Кира почувствовала, как её слова застревают в горле. Виолетта будто бы читала её насквозь, видела всё то, что она годами пыталась спрятать.       — Ну давай, расскажи. Ты же не белая и пушистая, мы это уже поняли. Что у тебя было? — не отступала собеседница.       Медведева стиснула зубы.       — У меня была мать, — начала она медленно, словно вытаскивая каждое слово из тёмного угла своей памяти. — Которая, когда я ей мешала, выбивала из меня душу.       Тишина окутала комнату. Димон перестал болтать, даже Кристина застыла, явно ошеломлённая. Виолетта, однако, смотрела на Киру, не моргая.       — А потом её посадили. И меня к бабке отправили, которая уже тогда еле ноги таскала. Знаешь, каково это — в одиночку вытягивать дом, потому что тебе пятнадцать, и больше некому?       — Так ты борец? — тихо спросила Малышенко, без сарказма.       Кира усмехнулась.       — Нет. Просто другого выхода не было.       Дима выдал какое-то нервное «ух ты», но тут же замолчал, когда Идея повернулась к нему. Кира почувствовала, как внимание всей комнаты сконцентрировалось на ней. Это было странное, почти физическое ощущение, словно луч прожектора направили в лицо. Она не любила таких моментов. Не любила быть в центре событий.       — Ты крепче, чем я думала, — сказала Виолетта, её голос звучал почти восхищённо.       Кира только покачала головой.       — Ты тоже. Только зря это всё.       — Что — это?       — Вся эта... — Кира обвела рукой комнату. — Дрянь, которая вокруг тебя.       Малышенко долго молчала. Её глаза блестели, словно в них плескалось что-то, чему нельзя было дать имя.       — Ты ведь не понимаешь, да? — вдруг сказала она хрипло. — Не понимаешь, почему я такая?       — Может, и не понимаю, — честно ответила Кира. — Но ты не можешь заставить меня поверить, что тебе это нравится.       Девушка только усмехнулась.       — Ты права, Медведева. Мне это не нравится. Но, когда другого выбора нет, ты просто принимаешь дерьмо и стараешься не утонуть.       Эти слова ударили Киру сильнее, чем она ожидала. Она не могла спорить. Не могла, потому что сама была там.       Внезапно Виолетта встала, подошла ближе и схватила её за руку.       — А ты? У тебя хватит духу быть рядом?       Этот вопрос застал Киру врасплох. Её сердце гулко застучало, но она не отступила.       — У меня хватит духу вытащить тебя из этого дерьма, — холодно сказала она.       Виолетта подняла бровь.       — Ого. Это почти как признание в любви, Медведева.       Кира не ответила, но её взгляд говорил всё, что нужно.

/////

      Прошло несколько дней. Кира пыталась жить своей обычной жизнью, но мысли о Виолетте не отпускали её. Она вспоминала каждую деталь: дым, растворяющийся в холодном воздухе, насмешливую улыбку, лёгкую походку, будто всё вокруг не имело значения. Этот образ въелся в голову, как наваждение.       На парах Кира почти не слушала преподавателей. В тетрадях вместо конспектов появлялись странные заметки: короткие фразы, будто попытка понять Малышенко. «Почему она такая?»— мелькало у неё в голове.       — Кирюха, может перестанешь обводить свой чудо рисунок? - из размышлений вывел голос подруги.       Девушка подняла затуманено взгляд на Мишель, перевела на свою тетрадь и обратно.       — Бля, не спала всю ночь, вот и летаю в облаках.       Гаджиева бросила взгляд на её тетрадь, заметив, что Кира не записывает ничего полезного. Лишь бессмысленные каракули и иногда одни и те же фразы. Мишель нахмурилась.       — Может, тебе стоит выспаться нормально, а не сидеть тут с этими... рисунками. Ты не на графическом дизайне учишься, — произнесла она с лёгкой улыбкой, пытаясь разрядить атмосферу.       Кира коротко рассмеялась, но в её взгляде все равно оставалась пустота.       — Наверное, ты права.       Вечером, как обычно, Медведева брела домой через двор. В воздухе витал запах дешёвых сигарет — ее собственных — и жареного мяса от соседей, которые устроили пикник прямо на детской площадке.       Она свернула за угол, направляясь к своему подъезду, но замерла, заметив знакомую фигуру у гаражей. Виолетта стояла, облокотившись на стену, зажав сигарету в зубах. Голос ее, слегка хриплый и уверенный, выделялся на фоне общего шума. Она что-то объясняла группе парней, жестикулируя так, будто читала лекцию.       Уходить было бы странно, но и подходить она не решалась.       — La bonne fille! — внезапно окликнула её Виолетта, заметив издалека.       Кира вскинула бровь, услышав французское обращение. Она была слишком ошеломлена, чтобы сразу ответить. “La bonne fille”? Серьёзно? От местной тусовщицы, которая, как все знали, бросила школу после девятого класса?       Один из парней, невысокий и лопоухий, с ухмылкой крикнул:       — Эй, она твоя подружка, что ли?       — Моя, — отозвалась Виолетта, не моргнув глазом.       Кира почувствовала, как заливается краской. Она не знала, что больше её раздражает - тот факт, что Виолетта так легко её «присвоила», или то, что она почувствовала какое-то необъяснимое удовлетворение от этого.       — Ладно, народ, отвалите. — Виолетта махнула рукой парням. — Я потом вас догоню.       — Ого, ради святой мы тут страдать должны? — протянул один из них, но всё же отошёл вместе с остальными.       Теперь они остались вдвоём. Виолетта посмотрела на Киру, её взгляд был оценивающим.       — Ты что, французский знаешь? — выпалила она, прежде чем успела подумать.       — Ты удивлена? — протянула она, поднимая бровь.       — Немного, — честно ответила Кира, стараясь удержаться от излишнего любопытства.       — У меня мама учительницей французского была. Пока я ещё училась, пыталась натаскать меня. — Виолетта пожала плечами, словно это объясняло всё. — Что-то осталось в голове.       Кира молча кивнула, пытаясь представить Виолетту за партой. Картина не складыва-лась. Эта девушка совсем не вязалась с образом прилежной школьницы, штудирующей французский под строгим взглядом учительницы.       — И ты этим пользуешься, чтобы кого-то подколоть? — Кира не удержалась от вопроса, чувствуя, что её интерес только растёт.       Виолетта затянулась и выдохнула дым в сторону.       — А почему бы и нет? Звучит красиво, да и людей это выбивает из колеи, — она снова улыбнулась, но на этот раз как будто чуть мягче. — Ты, кстати, удивляешься симпатично.       Кира почувствовала, как к лицу приливает жар.       — Ну, спасибо, — буркнула она, опустив взгляд в землю.       — Хочешь курить? — вдруг спросила она, протягивая пачку.       — Я свои взяла, — ответила Кира, доставая из кармана мятое.       — Зря. Мои лучше, — Виолетта хмыкнула, но убрала пачку обратно. — Так что, просто мимо шла?       Кира замешкалась, не зная, что сказать. Конечно, это было не просто совпадение — она действительно подсознательно искала встречи.       — Да. Просто мимо, — солгала она наконец.       Виолетта усмехнулась и сделала шаг ближе, так что теперь между ними оставалось не больше пары шагов.       — Ага. Ладно, bonne fille, — она бросила окурок под ноги и растёрла его носком ботинка. — В следующий раз, если ищешь меня, просто скажи. Зачем вокруг ходить кругами?       — Я… — начала Кира, но Виолетта уже повернулась к парням.       — Не скучай, — бросила она на ходу, даже не обернувшись, и растворилась в компании.       Кира стояла ещё несколько минут, пока холодный ветер не напомнил ей, что пора идти.Она чувствовала себя так, будто Виолетта оставила ей не только странный комплимент, но и ещё одну загадку, которая теперь не давала покоя. “Учительница французского, — подумала Кира. — А потом что пошло не так?”       Ей казалось, что каждый новый факт о Виолетте только больше запутывал этот сложный образ.

/////

      Когда Кира вернулась домой, она почувствовала странное чувство пустоты. Её день, как и многие другие в последнее время, закончился бессмысленным брожением по улицам, сигаретами и попытками избежать собственных мыслей. Но эта встреча с Виолеттой у гаражей что-то изменила.       Кира не могла избавиться от её голоса в голове. Этот хрипловатый тембр, звучавший одновременно насмешливо и гипнотизирующе. И эта странная французская фраза — La bonne fille.       Закрывшись в своей комнате, она бросила сумку на пол и включила ноутбук. Пока он загружался, Кира достала из кармана куртки мятую пачку сигарет, провела пальцем по её краю, но в итоге оставила на столе. Сейчас она хотела понять, что Виолетта имела в виду, а не забивать себе голову никотином.       Открывая браузер, она ощутила лёгкое возбуждение. Словно разгадывала шифр, оставленный специально для неё.       — Так, — пробормотала Кира себе под нос, вводя в поисковую строку: перевод с французского “la bonne fille”.       Через пару секунд поисковик выдал результат. Она наклонилась ближе к экрану и прочитала:       “Лакомая девочка”.       Кира уставилась на эти два слова, моргнув пару раз, чтобы убедиться, что она не ошиблась.       — Что за чёрт… — вырвалось у неё.       Слово “лакомая” звучало настолько нелепо, что её первое чувство было недоумение. Но затем осознание начало накатывать на неё, и Кира почувствовала, как её уши начинают гореть.       — Лакомая? — повторила она вслух, чувствуя, как внутри всё переворачивается.       Её лицо покраснело, а мысли завертелись в хаотичном водовороте. Если Виолетта назвала её “лакомой девочкой”, это был явный намёк. Но на что? На внешний вид? Или она…       — Дурная… — Кира схватилась за голову, не находя слов.       Она резко захлопнула ноутбук, словно экран мог её осудить. Но даже это не помогло. Теперь эти два слова — “лакомая девочка” — крутились у неё в голове с новой силой.