Черный кот

      Она не дышит, её сердце резко остановилось, пышная грудь некрасиво обвисла и белые локоны окрасились свежей кровью. Мелоди Томпсон лежит на холодном полу браным телом, а вокруг нее — осколки разбившейся об её же голову бутылки. Хватило пару минут, чтобы однокурсница закрыла глаза в вечном бесцветном сне. Черное платье сексуальной ведьмочки разорвано в лохмотья, Сонхун им отчаянно пытался остановить кровь, тонкой струей вылетающую из трещины в, казалось бы, прочном черепе.       Но она, Мелоди, мертва. Сонхун прижимает окровавленные руки к лицу и свирепо дышит. Он не виноват… Пьяная красотка лезла к нему в ширинку, пыталась облапать член и всунуть его в свою дырку. Ее накачали наркотой — не иначе, ведь Мелоди Томпсон, которую знал Сонхун, не такая.       Неужели вечеринка в честь Хэллоуина закончится убийством и кучей тачек легавых? Сонхун страшно дрожит, кусает пухлые губы в кровь — ее слишком много. Он же примерный студент, хороший сын и… идеальный партнер своему парню, который весело проводит время на первом этаже в компании пьяных и обдолбанных знакомых.       Мелоди так и лежит неподвижно на полу; ворсистый белый коврик пропитан кровью и пивом, стеклянной банкой от которого Сонхун беспечно разбил ей башку. В парне тлеет надежда на благополучие, на свободную жизнь. Как отреагирует мать? А отец? И главное — Джей. Он же разочаруется и бросит на произвол судьбы.       Сонхун собирается с силами и встаёт со скрипучей двуспальной кровати, дрожащей рукою обхватывая бездыханное тело за ногу. Мелоди неприлично легка — Сонхун затаскивает её на постель и накрывает белоснежным одеялом, падая рядом и выкрикивая истерическое «блять».       Его жизнь больше, чем под угрозой — она в огромной заднице. Убийство было самообороной, но доказательств никаких. Камер в доме нет, особенно в непонятной комнате, в которую затащила его Мелоди. Но скорее всего — родительская.       Рядом с комодом находится дверь, видно, в ванную. Но Сонхун боится ступить и шагу, перед ним выбор: бежать со всех ног к Джею и молиться на его помощь, или убиться самому, перерезав вены к чертям. Он, любя жизнь, останавливается на первом. Телефон сел в ноль, к тому же и сквозь ор, Джей вряд ли услышит писки мобильника.       Отыскав на туалетном столике рулон сухих салфеток, Сонхун вытирает руки на сухо, дерёт шершавой бумагой и бледные, фарфоровые щёки. В его глазах нечеловеческий страх — животный. Он осторожно отворяет двойные двери и идёт навстречу громкой музыке, теребя за спиною дрожащие руки друг о друга. Мимо него проходят гости, такие же пьяные студенты, как и он. На второй этаж мало, кто поднимается — крутятся на длинной лестнице. У перил внизу целуется университетская парочка, пожирая друг друга изляпанными губами; ещё сверху был знакомый Сонхуна, обсасывающий косяк из свежей марихуаны.       Но Сонхуну нужен Джей. Парня нигде не видно, но когда Сонхун уходил, то он крутился у столика с пивом и пуншем в красных пластиковых стаканчиках. С угощениями на вечеринке туго: пицца съедена за первые два часа, вторая партия прибудет только к трём; сладости и тыквенные угощения втоптаны в пол и размазаны по стенам.       Наконец, Сонхун в темноте у выхода разглядывает Джея, свалившегося на сломанный диван, пытающегося поджечь вымокший в пиве косяк.       — Джей! Джей Пак! — Сонхун подлетает к нему, падая на колени. — Чёртов Джей, послушай меня, — руки, испачканные спекшейся кровью, касаются щёк; Сонхун бьёт парня по лицу, приводя в сознание.       — Сладкий, это ты? — Джей развязно улыбается, не открывая глаз. — От тебя дурно пахнет.       — Джей. Джей! Блядство! — Сонхун истерит, ведь его парень до сего дня хорошо выдерживал алкоголь. — Поднимайся, блять!       Сонхун со страшной силой поднимает Джея за грудки на ноги и отшатывается, когда тот, перебрав с выпивкой и не контролируя себя, пытается прильнуть с жаром к губам. Он волочет его через толпы обдолбанных гостей к лестнице и возле неё замирает, готовясь к краху. Но Джей самостоятельно поднимается по ступенькам, протянув ему руку.       Сколько ещё тёмных сторон в парне — Сонхуну предстоит узнать в продолжении их отношений. Джей прежде никогда не перебарщивал с выпивкой, контролировал не только себя, но и Сонхуна, забирая из рук каждый второй стакан.       На втором этаже пусто и глухо, лишь музыка вынуждает стены дребезжать. Дрожь частично сошла, но ноги всё ещё подкашиваются с каждым шагом, приближающим Сонхуна к двери в родительскую спальню. На железной шарообразной ручке мазок засохшей крови; перед тем, как подпустить Джея к дверям, Сонхун перегораживает вход собой, вжавшись спиной в холодное дерево.       — В чём проблема? — Джей подходит к парню вплотную, прижавшись носом к щеке. — Сладкий? В чём, блять, проблема?       — Я… Джей… — горячие слёзы обжигают кожу, скатываясь к подбородку; Сонхун боязливо утыкается лицом в Джея. — Я… я убийца… Она… Мелоди, не дышит…       — Что ты сделал, Сонхун? — сказанное им имя режет слух, лучше бы Джей продолжал приторно звать его «сладким».       В Сонхуне нет сил ответить, он обессиленно виснет на крепком теле, отдавшись громким рыданиям. Его естество пробивает дрожь и озноб, кости ломит и голос — он садится до противной хрипоты. В трезвом Джее есть терпение, в пьяном — нет. Он, прижав к себе жалкую тушу, отворяет двери, сталкиваясь со смердящим запахом крови вперемешку с женским парфюмом.       Двери защелкиваются на внутренний замок. Сонхун не видит путей побега или смерти, он обречен на мучения молчанием парня. Джей высвобождается из объятий и подходит к продавленной неживой девушкой кровати, сдергивая пропитанное кровью одеяло.       В воздухе, вместе с запахом мертвечины, виснет угнетающее молчание. Сонхун, хоть и телом вовсе не слабый, боится и зажимается, прячась у стены. Взгляд ясных глаз Джея превращает его в бездомное животное — в дикого чёрного кота, несущего за собою неудачи.       — Джей… мне страшно, — бормочет, поднявшись на ослабшие ноги. — Меня посадят… Я сяду за убийство.       — Тише… тише, сладкий, — Джей протягивает ладонь, дожидаясь в ответ протянутой кисти, и хватается за неё, прижимая Сонхуна к груди. — Всё будет хорошо.       А Сонхун верит, его парень — его последняя надежда на счастье. Музыка на первом этаже усиливается, пьяные в дерьмище студенты кричат и бьют стеклянную посуду. У них нет ответственности и нет груза убийства на душе. Сонхун лишь на мгновение прикрывает зареванные глаза — и чувствует, как спина соприкасается с чем-то и мягким, и твердым одновременно, а запах крови и сырого мяса усиливается, въедается в ноздри. Он раскрывает глаза и кричит — кричит от страха и безысходности. Перед его лицом поплывшие женские черты и слипшиеся блондинистые волосы.       — Стой! Стой же! Джей Пак! — Сонхун брыкается, ударяя кулаками по широкой грудине, но парень лишь усмехается.       — Что такое, сладкий? — шёпчет, склонившись к уху. — Она ничего не слышит и не видит. А ты, испуганный, весь такой манящий. Я хочу отъебать тебя, — конечная… впереди — белый свет.       Помятая рубаха рвётся по швам, пуговицы разлетаются в разные стороны. Грудь полностью обнажена, Сонхун плаксиво стонет, отталкивая здоровенную тушу от себя. Ему не до секса, ему страшно и больно, но Джей, возбужденный отчаянием, вылизывает красные-красные соски, вгрызаясь в них. Его широкая ладонь спускается к порванным брюкам, одним махом стягивая их до колен.       Изуродованный хэллоуиновский костюм зомби на Сонхуне рвётся в клочья. Джей одичало облизывает бледную кожу до паха и останавливается.       Сонхуну не хочется смотреть на парня, но и вбок — тоже. Каждый раз он осекается, когда склоняет голову и видит бездыханную Мелоди с застывшим на лице шоком. Бёдра пачкаются в крови от простыней, рука девушки едва касается Сонхуна. Его сердце бешено колотится, норовит остановится навсегда. Но Джей утешает поцелуями: мягко касается губ, пока мокрыми пальцами разрабатывает почти насухую узкую дырку.       Член входит больно, расширяя стенки и вбиваясь сразу в простату. Джей выжимает из Сонхуна душу, трахая беспечно и с односторонней страстью. На лице Сонхуна застывает лишь ужас, он мало чем отличается от Мелоди, спокойно лежащей в луже собственной крови, в паре дюймов от его лица.       Сонхун не получает удовольствия, на его равнодушном лице всего пару раз проскальзывает искаженная в боли гримаса. Он не может ни оттолкнуть, ни расслабиться. Его безжалостно и со страстью наказывают за убийство.       Но Сонхун не виноват, он лишь оборонялся от накаченной наркотой девки…       Кажется, внутри страдают кишки, их скручивает от толчков и боли. Джей не останавливается, его одичавший оскал пугает. Сонхуну думается, что Джей — продолжение нападок Мелоди. На их вечеринках без наркоты не бывает веселья. Хоть кто-то да и достанет с десяток грамм, рассыпав по стаканам.       — Сладкий, хэй… Счастливого Хэллоуина, — те слова, что не были произнесены Джеем ещё до начала вечеринки, вылетают из него, когда он густо кончает в тело, вынимая обмякший член. — Я люблю тебя, Сонхун.       — Я тоже тебя люблю… — глаза изнеможенно закрываются.