Падшие

       Они двигались очень быстро, и вскоре Кратос заметил небольшую избушку. Подойдя ближе, женщина открыла дверь и впустила вперед спартанца. Она зашла следом, закрывая дверь, и быстро проговорила:        — Пока подержи его. Я скоро всё подготовлю.        Кратос в ответ хмыкнул, подправляя в руках бессознательного Гермеса. Он оглядывал жилище, в котором, несмотря на всю напряженную ситуацию, было довольно уютно. Пока спартанец рассматривал травы, хозяйка дома расстелила ложе и позвала его:        — Так. Положи его сюда. — Когда мужчина сделал то, что она сказала, незнакомка осмотрела юношу, с пониженным тоном говоря. — Помоги мне раздеть его.        Скорее всего, она заметила другие травмы. Призрак Спарты заученным движением снял фибулы, однако это казалось намного тяжелее, чем в прошлые разы. Он пытался не смотреть на вестника, направляя взгляд на женщину, чьи нежные черты омрачены от шока. Она положила ладонь на бледное лицо бога-посланника, что-то говоря на своем языке. Затем незнакомка взяла смоченную ткань, передавая другую бледному воину и начиная смывать грязь и ихор с искалеченного тела. Кратос повторял за ней, мысленно отстраняясь от всего процесса: когда он добрался до бедер, мужчина на миг колебался, поглядывая на кровавые дорожки. Аккуратно стирая их, он иногда посматривал на женщину; та вскоре после длительного молчания тихо спросила:        — Кто с ним подобное сделал?        Её вопрос остался без ответа. Спартанец ненадолго остановился, пряча взгляд, затем более усердно стирал ихор с ног, пока он не закончил и бросил окровавленную тряпку. Незнакомка тоже выбросила ткань, вымыла руки в небольшой посудине и взялась за иглу. Натянув нитку на неё, она принялась за обширную рану на туловище бога-посланника, вновь указывая бледному воину:        — Возьми бальзам, с его помощью можно убрать кровоподтеки. Также нанеси его здесь, — Она указала на низ живота. — И между ягодиц. Так они быстрее заживут без осложнений. Парню невероятно повезло быть небожителем: с такими травмами и разрывами люди долго не живут.        Призрак Спарты краем уха слушал её, сделав то, что она сказала. Он посмотрел в её сторону, наблюдая за сосредоточенной женщиной, имя которой до сих пор не знает. Поддавшись любопытству, Кратос тихо спросил её:        — Как твоё имя?        Девушка затянула шов, на мгновенье остановившись, и посмотрела на спартанца, ответив:        — Фэй. — Она вновь обратила свой взгляд на рану, продолжая говорить с ним. — Я ответила на твой вопрос. А теперь я хочу знать — кто это сделал с ним?        Странное чувство скребло где-то в горле. Женщина — Фэй, — снова с пронзительным взором глядела ему в глаза, отчего Кратосу стало не то что некомфортно, даже жутко. Бледный воин отвернулся от неё и, не зная куда девать руки, положил ладонь на едва заметный шрам на бедре вестника, прежде чем ответить ей:        — Неважно. С ним всё будет в порядке?        — Да…        Она нахмурилась, смотря на юношу. С главной угрозой было покончено, однако ей что-то не нравилось. Спартанец попытался сказать ей, что на спине тоже есть раны, только Фэй встала и начала рыться в полках. Вскоре она достала странное устройство, которое имело округленную рамку, где горел яркий белый свет. Фэй подошла к Гермесу, склоняясь над ним, и начала шептать на своём языке, вырисовывая ярким светом причудливый узор. Вдруг из тела юноши началось вырываться нечто, напоминающее черный дым, направляясь к знаку. Воздух словно накалился, когда необычная материя слилась со светом, и в одно мгновенье оно вспыхнуло.        Кратос поморщился от яркой вспышки и, проморгавшись, с недоумением посмотрел на Фэй, которая оглядывала потухший бесполезный недофонарик. Она тяжело вздохнула, отложив его, и встретилась с недопонимающим взглядом спартанца. Девушка, потерев ладони, ответила на его немой вопрос:        — В нём засело зло, но слегка необычное. Оно древнее, создано будто в результате братоубийственной войны. Только вот парень как бог не слишком-то древний. Как это произошло? — Потом она хитро прищурилась, подняв уголки губ. — Или мне тоже это не нужно знать?        На момент призрак Спарты застыл, не зная, как ответить ей, однако он вскоре резко заговорил:        — Зачем это тебе?        Она подсела к нему:        — Земля, откуда вы сбежали — с ней что-то случилось. И из-за этого, — Девушка указала на вестника. — Он заразился этим злом. И некто изувечил его.        — Тебя это не касается. — Спартанец рыкнул, скрещивая руки перед собой и хмурясь.        — Ну хорошо. — Мрачным тоном проговорила женщина. — Давай вернёмся к твоему… другу. Помоги перевернуть мне его на живот.        Между ними повисло неловкое молчание. Фэй возилась со страшными ранами, а Кратос, оставшийся без дела, поинтересовался:        — Почему они не заживают?        — Он потерял много крови. — Ответила она, не отвлекаясь от юноши. — И испытал сильнейшие негативные эмоции.        — Он мог умереть?        — Если бы ещё пару-тройку раз его так поколотили клинком, то да. — Женщина продолжала зашивать наиболее глубокие ранения. Она облегченно выдохнула. — К счастью, парень очень хочет жить: пока что он в глубоком сне. Так что он скоро поправится.        Фэй наконец-то закончила с ранами. Она указала спартанцу, чтобы тот приподнял Гермеса, затем девушка начала накладывать повязку, которая имела аромат лесных трав. Бинтовала она так, чтобы ткань полностью закрывала обширную рану, особо плотно накладывалась на ребра. Окончив, женщина вымыла руки в слегка красноватой воде и сказала:        — Пока что всё. Возьми его на руки, а я поменяю белье. Осторожней, иначе придется потом сделать перевязку!        Кратос поднял юношу, хмыкая от замечания. Недолго поглядывая на Фэй, он перевел взгляд на бессознательного Гермеса. На его лице ещё осталась болезненная бледность, однако он выглядел лучше без грязи и ихора. В голове призрака Спарты прокручивалось произошедшее, а именно извлечение зла из вестника. Одно из бедствий ящика, которое засело в нем и изменило его, больше нет — как это отразится на боге-посланнике? Будет ли он хоть что-либо помнить? Насколько сильно он измениться?        — Так, можешь положить его.        Голос Фэй вырвал его из мыслей. Спартанец положил юношу на постель, женщина накрыла его одеялом, заговорив:        — Вот так. В ближайшие дни он проснется.        — Точно? — С недоверием бледный воин покосился на неё.        — Да. Так что всё будет в порядке с твоим другом. — Увидев скривившиеся губы спартанца, она с любопытством взглянула на него. — А кем он тебе приходится?        Кратос исподлобья посмотрел на неё, прежде чем ответил ей:        — Брат. Единокровный.        — Вот как. — Женщина нахмурилась. — И что с вами произошло? Как так вышло, что с ним подобное сделали?        — Какое тебе дело? — Призрак Спарты устало закатил глаза, не желая продолжать разговор.        Фэй с тяжким, немного печальным вздохом нежным тоном заговорила:        — Хорошо. Я поняла, что ты не хочешь об этом говорить. — Она отошла к посуде с использованными тряпками, продолжая. — Ты, видимо, тоже устал. Можешь лечь на мою кровать.        Кратос сел возле спящего Гермеса, тем самым молча отказываясь от предложения, и украдкой взглянул на него, проверяя на наличие дыхания: тот дышал крайне медленно и нечасто, но это уже было хорошо. Едва слышимое сопение, возня девушки и атмосфера, наполненная ароматами инородных трав, — всё это снимало напряжение, которое много лет копилось внутри него. Облегченно вздохнув, спартанец оперся спиной о стену и наблюдал за Фэй, напевающей местный мотив, однако постепенно глаза сами собой слипались, пока покой не пробрался в его разум.

***

       От сдавливающей боли из-за неудобного положения и душащей тревоги Кратос проснулся. Точнее почувствовал, что вышел из объятий Морфея — или как здесь зовут бога сна, — ведь веки неохотно отлипали друг от друга, а зрение было туманным. Первое, что он более-менее четко разглядел — это Фэй, которая склонилась над тканью, превращающаяся по повиновенью иглы в что-то вроде туники с непривычным длинным рукавом. Наблюдая за созданием аккуратных стежков, перед глазами бледного воина предстала картина, где эти же изящные пальцы, с легкостью орудуя иглой, сшивают изуродованную плоть.        Окончательно отряхнувшись от сна, спартанец посмотрел в сторону юноши, который до сих пор пребывал в бессознательном состоянии. Однако к нему вернулся здоровый цвет кожи, и сейчас выглядел так, каким его встретил призрак Спарты. Женщина не обманула его — Гермес и вправду шел на поправку. Убедившись в этом, он собирался отвести взгляд, но последний уловил расплывчатый укус на шее вестника. С непониманием поднимая бровь, Кратос протянул руку к багрово-лиловой отметине и нерешительно касался до неё. Клеймо по уродливому гармонично влилась в нежную кожу, выделяясь лишь цветом. Бледный воин этой же рукой откинул небольшой участок одеяла, обнажая перебинтованную грудь бога-посланника, которая была вполне в порядке.        — С ним что-то не так? — Фэй, не отрываясь от своего дела, обратилась к нему (возможно, она заметила его действия).        — Нет. Но, — Он прикрыл юношу, вновь возвращаясь к укусу. — Здесь кое-что не заживает.        Девушка остановилась, встревоженно откладывая одежду и мгновенно приближаясь к Гермесу, осматривая его. Её взгляд останавливается на отметине, отчего она облегченно выдыхает и говорит:        — В нем нет ничего страшного. На первый взгляд. — На настороженный взгляд мужчины она пояснила. — Даже боги могут получить шрамы или лишиться какой-нибудь конечности. Это случается, когда небожитель испытывает сильный страх либо приносит себя в жертву. — Она ненадолго замолчала, прежде чем продолжить. — Твой брат явно испытывал не только страх.        — Это…никогда у него не заживет? — Низким басом проговорил Кратос.        Она пожала плечами:        — Будем надеяться, что оно всё-таки исчезнет. Но это связано с тем, что с ним произошло — а такое не забывается и не прощается.        Спартанец отвел взгляд, посмотрев на объект обсуждения. Ведя пальцем по пурпурному пятну, он сам задумался о своих шрамах. Некоторые из них остались с его прошлой жизни, и поныне покрывают его тело.        Они напоминают о том, о чём он хотел бы забыть.        Кратос торопливо убрал руку от спящего. Тем временем Фэй более жизнерадостным голосом сказала:        — Ну, в остальном он здоров, и через день-два проснётся.        Призрак Спарты не видел в этом ничего хорошего. Если юноша и проснётся, то она встретится с искалеченным богом, являющийся лишь тенью самого себя. Да и Гермес явно не будет в восторге от того, что его вытащили из цепких лап смерти. Встав с постели, Кратос последовал за Фэй, которая вернулась к пошиву одежды, и спросил:        — Откуда ты всё это знаешь?        Женщина посмотрела на него с пронзительным взглядом, который будто прожигал его насквозь, обнажая все его секреты, не желанные для раскрытия. Она усмехнулась и, не глядя накладывая идеальный шов, сказала ему:        — Много знаю, за моей спиной богатый опыт. А откуда у меня эти знания, — Она уже широко улыбалась. — Тебе знать не обязательно.        Кратос на короткое время поднял брови от удивления, потом опустил их, мрачно косясь на неё. Фэй тем временем затянула последний узел, говоря про то, что после пробуждения юноша может одеться. Она положила одежду возле вестника, затем долго смотрела на спартанца. Последнему от этого стало как-то…некомфортно. Душа в нём сжалась от пронзительного взгляда, но отвернуться не позволяла… Гордость? Упрямство?..        Страх?        Вина?        Внутри всё дрогнуло, отчего призрак Спарты, гневаясь, с вызовом посмотрел ей в глаза. Женщина наклонила голову набок, медленно моргнув, и ожидающим взором глядела на него, задавая поднадоевший, но тревожный немой вопрос.        Кто в этом виновен?        Не он        Вскоре взгляд Фэй стал печальным, и, вздохнув, она перевела его на Гермеса и ладонью провела по золотым прядям. Девушка отошла от него, возвращаясь к каким-то своим делам, а Кратос остался на том же месте, поглядывая за богом-посланником.        — Кстати, я так и не узнала ваших имён. — Из другой части комнаты заговорила женщина.        Спартанец глянул на неё, на секунду колеблясь:        — Кратос. Он, — Взглядом указал на спящего. — Гермес.        — Гермес? — Фэй развернулась, пораженно смотря на него. — Посланник Олимпа? Что случилось в греческом пантеоне?        Нахмурившись, бледный воин отвернул голову, тяжело вздохнув. Как будто она не понимает, что произошло, раз уж они здесь, в её доме, вдали от своей родины. Которой больше нет.        Но уже неважно. Ничего неважно и не имеет смысла.

***

       Странные приглушенные звуки доносились до Гермеса, и, сколько бы тот не прислушивался, не мог их разобрать. Перед глазами то и дело переливался темными оттенками свет, такой мягкий, теплый, но до раздражения навязчивый. Уютные ароматы, которыми пока что невиданное место окружено, создавали нежное ощущение дома и покоя, только вот они-то были чужими. Это явно не Эллада, и уж точно не его покои.        Ресницы с трудом оторвались друг от друга, отчего согревающий свет пламени приветливо ласкал взор, освещая небольшую, но обставленную комнату. Голова будто состояла из свинца, и двигать ею просто было невозможно, поэтому юноша, сморщившись от кратковременной боли затекшей шеи, осматривал глазами странный дом. Попутно с этим он вспомнил — иронично, что это он забыл со своей безупречной памятью, — почему не сильно любит долгие пребывания во сне. Однако это не важно по сравнению с мыслью, как он здесь оказался. Перед этим вестник видел затяжной кошмар, коих за своё бессмертие повидал достаточно, а теперь…ему будто стало лучше, от этого и сон теплее. Вдохнув совсем другой воздух, он чувствовал, что это всё…не так уж и реально. Но под рукой мягкая ткань, пропитанная запахом морозных краёв, глаза видят огонь, что лениво пожирает поленья здешних лесов, а сам он осознаёт и может подвигать ладонью.        Это настолько реально, что похоже на ложь.        Даже слышать бог-посланник стал четче, и первое, что он услышал — это открывающаяся дверь. Повернув голову в сторону звука, он столкнулся со взглядом милой рыжей женщины с чистыми небесными глазами. Кожа у неё была слишком бледной, даже для девушки из царской семьи — а это значит, что он и вправду находится за пределами своей родины. Только вот где?..        Тем временем незнакомка подсела к нему, нежным голосом заговорив:        — Привет, парень. Как ты себя чувствуешь?        «Немного северного говора. Странно» — размышлял про себя Гермес, присматриваясь к собеседнице: «Но я никак не могу быть во Фракии. Да и то они так не говорят. Неужели я…далеко на северной стороне света?». Прибрав на дальнейшее вопрос, он решился ответить на вопрос:        — Я…нормаль-но.        На краткий момент удивленный хрипловатым и низковатым для себя голосом (а что он ожидал, находясь неизвестно сколько часов во сне?) юноша попытался приподняться, однако здесь уже тело не особо-то хотело подчиняться: вдобавок плотная ткань цеплялась за кожу, словно надежно крепило едва ли не разваливающиеся туловище, и не давала делать резких движений. Смущенный своим неловким, уязвимым положением вестник спросил неизвестную:        — Где я? — Какая-то внутренняя неудовлетворенность проникла в его спутанное сознание, отчего бесконтрольно продолжал. — Сколько я пребывал во сне? Что со мной произошло? Как я оказался здесь?..        — Ну-ну, парень, спокойно! — Женщина тепло улыбнулась ему, и Гермес всё же замолчал, готовый слушать её. — Давай всё расскажу по порядку. Ты сейчас находишься в Мидгарде. — От этого брови юноши взметнулись вверх, тем не менее она продолжила. — Два дня назад твой брат принёс тебя сюда: ты был в очень…плачевном состоянии. По поводу того, что с тобой произошло — я так толком не смогла это выяснить у твоего брата. Не думала, что он такой у тебя не сговорчивый.        На этот раз мягкая улыбка девушки не могла вывести его из около шокового состояния. Уютная лживая реальность стала всё больше походить на лихорадочный бред. Чисто логически бог-посланник догадывался, что находится в Скандинавии, но всё остальное…это…это что-то из размытого страшного сна, который въелся в подсознании, подкидывая такие же нечеткие красно-серые росписи. Однако они по крупицам постепенно собирались в единую фреску, еще сильно неполную, будто какой-то особой важной детали не хватало для его полной картины. А такое бывает лишь во снах.        Снова дверь тихо скрипнула, и Гермес медленно посмотрел в её сторону. В проёме стояла мужская фигура, прикрытая затемненной частью комнаты, и пусть зашедшего он не видел, вестник чувствовал тревогу, обнимающую его. Силуэт продвинулся ближе, выходя на свет: первое, что бросилось ему в глаза — пепельная кожа с красной татуировкой. Призрак из Спарты.        Лживость настоящего вдребезги разбилась, обнажая истину. Воспоминания одним за другим проносились в голове юноши, который с широко раскрытыми глазами смотрел на Кратоса.        На убийцу Богов и его мучителя.        Весь мир будто потонул в красно-серых тонах, а из бога-посланника будто выбили воздух. Крепкая повязка на груди по-издевательски душила и не позволяла сделать ничего, и только сейчас он заметил, что полностью обнажен. Страх изнутри терзал его, задевая безумное сердце, пытающееся разогнать ихор так, чтобы были силы бежать или хотя бы бороться. Но хватило лишь прижаться к углу: ткань на груди сжала ребра, отчего дышать было нереально.        Тем временем бледный воин дошёл до него, стоя прямо перед ним. Крупная дрожь пробрала его, грудь словно сжалась, не давая доступа воздуху к себе, а сознание будто отключилось. Гермес уже не осознавал, что он делал, но ощущал: крик с едва разборчивыми для его слуха словами вырывался из горла, руки взметнулись вверх не то для защиты, не то просто для закрытия от удара. Вскоре до вестника коснулись, однако он не видел, кто именно — перед глазами теперь была сплошная кровавая мгла, в которой был лишь он и мучитель. Прикосновения вызвали адскую, жгучую боль, и, пока его еще не сковали, бог-посланник подскочил и вслепую пытался сбежать.        Это было ошибкой: призрак тут же поймал его, удерживая в стальной хватке. Тело свело в невыносимой агонии, отчего мысли забились в истерике, повторяясь в разуме мантрой «умру!». Однако тень отпустила его, и юноша упал. Лучше от этого не стало: замерев, Гермес смотрел на убийцу богов, уже не зная, что делать.        Он в ловушке.        В один момент его чем-то накрыли, а затем некто крепко прижал к себе. От этого слёзы сами собой вырвались из него. Ослабленный, уязвимый вестник одновременно понимал и не знал, что с ним сейчас сделают.        Пожалуйста, отстань от меня, не трогай, оставь, не надо, хватит…        Эй, парень, ты меня слышишь?        Успокаивающий, мягкий женский голос рядом с ним сбил с толку бога-посланника. Он обернулся на него, но фигура была слишком размыта, однако он её видел. Туман страха постепенно спадал, естественное тепло вернулось к нему — и наконец-то юноша четко смотрел на ту самую женщину, которую увидел сразу после пробуждения. По глазам видно легкий испуг, но в её тоне были лишь нежность и спокойствие. Сквозь ткань девушка медленно поглаживала плечо, пальцем вырисовывая круги.        Умиротворенность женщины передалось Гермесу, и тот протяжно выдохнул. Он посмотрел в сторону, где располагалась еще одна тень, и встретился с растерянным взглядом Кратоса. Только успокоившееся сердце вновь заколотилось; в это же мгновение мягкая ладонь аккуратно легла на щёку вестника, отчего тот отдернулся. Он вновь посмотрел на девушку, которая тихим переливающимся голосом заговорила с ним:        — Парень, всё хорошо?        Юноша смотрел на неё, наблюдая за её дыханием. Выровнявшись с ним, он мог лишь неторопливо кивнуть. Она мягко улыбнулась ему, говоря:        — Прекрасно. Давай теперь ты вернешься в постель. — Она крепче сжала его за плечо, оборачиваясь в другую сторону. — Кратос, помоги-ка мне.        Гермес замер, поворачивая голову в сторону призрака Спарты, который не шевельнулся. Юноша начал слабо вырываться из полу объятий женщины, панически шепча:        — Н-нет…пожалуйста, только не он…        — Эй, Гермес. — Она несильно прижала его к себе. — Всё хорошо. Тебя здесь никто не тронет. Ты в безопасности.        Вестник, услышав своё имя, удивился и взглянул на неё. Как бы это не было глупо, но ей он доверял — однако как можно быть в безопасности, когда он находится с ним? — и попросил:        — Пожалуйста. Я могу сам подняться. Не надо его звать, прошу. — Голос всё равно сорвался, отчего бог-посланник закусил губу, пытаясь сдержать эмоции.        — Хорошо. — Женщина внимательно пригляделась к нему и, о чудо, услышала его.        Она помогла подняться ему и потом удерживала, словно в любую минуту парень мог сбежать куда-то. Кратос пропустил их, избегая какого-либо контакта с ними, лишь пристально наблюдал за Гермесом, который без сопротивления сел на постель, тут же пряча под одеялом ноги, тем самым полностью укрывая тело. Юноша тоже на него посматривал, испуганно сжимаясь от внимательного взгляда. Вскоре вестник вернул своё внимание на девушку:        — Ты знаешь моё имя, но я не знаю твоего. Может, ты мне его скажешь?        — Фэй. — Она приподняла уголки губ, прежде чем посмотреть на спартанца. — Было бы приятно познакомится, будь мы в других обстоятельствах.        — Согласен. — Это должно было звучать весело, но вышло как-то сухо.        — Ну что ж. — Фэй поднялась, затем нахмурилась, смотря то на вестника, то на призрака Спарты. — Как я поняла, вас двоих лучше не оставлять одних. Кратос, — Она смотрела только на него. — Мне с тобой нужно поговорить, но без присутствия Гермеса. — Перевела взгляд на последнего. — Я надеюсь, ничего не случиться с тобой, пока нас не будет?        «Лучше будет, если Кратос вообще не вернётся» — подумал про себя Гермес, кивая в ответ на её вопрос. Спартанец, кратковременно взглянув на юношу, направился вслед за Фэй, не специально хлопая дверью. Напряжение спало с плеч, отчего вестник свалился на постель, сжимая одеяло поближе к себе. Он всё ещё хотел верить, что происходящее — кошмар его свихнувшегося разума, которое за тысячелетие работы резко отказалось работать. Парень закрыл ладонями глаза, тихо и глубоко дыша, пытаясь вернуться в свою реальность.