Падшие

      Плыли они не долго: оказавшись в украшенном коридоре, Кратос быстро огляделся, прежде чем развернуться к Гермесу. Тот иступлено смотрел на пол, застыв как одна из многочисленных статуй.        Посланник чувствовал себя полностью онемевшим. Он не ощущал своих ран, не испытывал никаких эмоций, словно со смертью Геракла умерла и надежда в нем, забирая с собой всё живое. «Что ж, хотя бы увел Кратоса подальше от Пламени и лабиринта» — спокойно рассуждал про себя вестник: «Я не подвел тебя, отец». Неожиданно в груди возникла то же жгучее чувство, какое было при виде Афины. От рук смертного пали сильнейшие боги: Посейдон, Аид, Гелиос, чья голова покоится на поясе его убийцы — все они не смогли ему противостоять. А сможет ли Зевс? «Он могучее, чем кто-либо из них. С каких это пор ты сомневаешься в его силе?..» — юноша скривился от вопроса, впервые не зная на него даже расплывчатого ответа.        Его мысли прервал подошедший призрак Спарты, отчего кроме давления в груди появилась противная дрожь, и страх, вначале запустивший дыхание в нем, застрял в горле. «Пусть это будет быстро, пусть это будет не так больно…» — он понимал, что его живым не оставят, и как молитву повторял это про себя. Она, как назло, не успокаивала, а наоборот обостряла все чувства с нарастающим гудением в голове.        Но Кратос, очевидно, не торопился с расправой. Смотря на дрожащего пленника, он задумался о том, что делать с ним дальше. На данный момент ему казалось самым разумным решением убить бога-посланника, но тогда придется заново преодолеть тот путь, с которого он сошел.        Спартанец разочарованно рыкнул, извергая проклятия. Меньше всего ему хотелось придаться философии и тем более возиться с юношей. Он взял его за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Истинный взгляд Гермеса был скрыт за безразличием к собственной судьбе, и то через несколько секунд оно пало от пронзительного взора призрака Спарты. Вода смыла ихор, под которым скрывались почти зажившие ранки и ссадины; его губы сжались в тонкую линию от жуткого ожидания. Кратос подтянул юного бога ближе, сказав пробирающим низким голосом:        — Что я говорил насчет обмана?        Пленник вздрогнул, приподнял руки и попытался отстраниться. Напрасно: убийца богов со всей силой бросил его в стену. Гермес наивно полагал, что к боли можно привыкнуть, и ведь не зря же говорят, что «на теле живого места не осталось» — как же мертвое может чувствовать боль? — и, к сожалению или к счастью, его тело было вполне живым. Оно словно пылало огнем, словно было пронзено тысячами клинками, и временами после очередного удара он не мог даже кричать. «Во имя первых Богов, почему ты меня сразу не убьешь?!» — уставший от бесконечной пытки вестник практически вслух взмолился, однако из него вырвался лишь хрип.        Если бы юноша все-таки произнес мольбу, его бы попросту не услышали. Кратос увлеченно пытал пленника, вымещая на том всю скопившуюся злость и разочарования. Все, что царапало его изнутри и сжигало душу, оставалось на теле бога-посланника в виде расцветающих кровоподтеков. Он мог делать это вечность, пока его не наполнит пустота внутри, но пленник может умереть. Спартанец отстранился от него, на секунду оглядывая коридор, и одно он мог точно сказать: это не Подземный мир.        — Где я? — Присев рядом с судорожно дрожащим Гермесом и захватывая копну волос, спросил Кратос.        Тот поднял испуганные глаза на своего мучителя, съеживаясь. Однако юноша упрямо сжал губы, отчего опять начал раздражать призрака Спарты. Он резко встал на ноги, дергая пленника, заставляя того встать на колени. Из вестника вырвался тихий всхлип, который неприятно царапнул по сердцу спартанца. Не отпуская хватку, он принял менее угрожающий тон:        — Скажи, где я, и отпущу.        Бог-посланник зажмурился и отрицательно помотал головой. Кратос нахмурился, отпуская волосы и перехватывая за шею, и потащил его к бассейну, из которого они ранее выплыли. Встав на одно колено возле воды, он погрузил голову пленника в неё, одновременно с этим душа его.        Гермес инстинктивно пытался вдохнуть, чуть не заглатывая воду. Легкие горели от недостатка воздуха, что усугублялось плотным пространством. Он вскинул руки, пытаясь отцепить пальцы. Вскоре спартанец ослабил хватку, продолжая свою пытку. Вестник отчаянно задергался, захлебываясь. Наконец его вытащили из воды, и юноша протяжно закашлял. Сквозь мутную пелену он расплывчато услышал, как ему задают вопрос, и машинально покачал головой, не вдумываясь в смысл слов. Не успев нормально отдышаться, его вновь погрузили в воду. Бог-посланник до последнего пытался задержать дыхание, но вскоре почувствовал острую боль в ранах на спине.        Тем временем Кратос методично, медленно разрезал рубцы на спине. Он игнорировал трепыхания и едва ощутимые удары по удерживающей руке, и прекратил водить лезвием по ранам только тогда, когда пленник практически перестал шевелиться. Спартанец достал его из воды, тот был бледен и без сознания; стараясь привести юношу в чувство, мужчина перекинул его на колено, хлопая того по спине. Вестник вначале никак не реагировал на хлопки, однако через пару последующих ударов он откашлялся, а с окровавленных губ сорвался жалкий стон.        Вернувшийся в сознание Гермес, который был немного дезориентирован, тут же попытался отпрянуть от призрака Спарты, но хватка на нем была слишком сильна. Отбросив попытки вырваться, вестник замер и кусал губы, сдерживая отчаянный всхлип и цепляясь за ногу. Вскоре его скинул с колена убийца богов, и посланник украдкой посмотрел на спартанца и готовился к очередной пытке.        Однако Кратос отвлекся от юноши, оборачиваясь назад в коридор. Оттуда исходил женский голос, зовущий на помощь. Он снова посмотрел на пленника, который застыл под его взглядом. Как только призрак Спарты стал подходить к нему, бог-посланник тут же попытался отползти, что, естественно, ему не помогло: он тут же вздернул его на ноги и потянул за собой.        Смотря на барельефы, Кратос догадался, где сейчас он находится. То были палаты Посейдона, которые пустовали. Почти. Спартанец взглянул на своего пленника, который, заметив взгляд, опустил глаза в пол, по-детски неловко теребя край хитона. Но вдруг он снова поднял взор с нехорошим блеском и ядовито произнес:        — А раньше не мог также осмотреться? Сила есть, а ума нет. — Гермес чуть отстранился от помрачневшего убийцы богов, который сильнее сжал его плечо. — Или неужто понравилось издеваться над мною, когда я полностью беззащитен и не могу дать отпор? Да уж, поступок, достойный «честного» воина!        Вестник хотел еще много чего сказать, но его остановило искаженное от гнева лицо призрака Спарты. Тот со всей силой ударил его по челюсти, и оглушенный этим бог-посланник упал. Кратос навис над ним, вжимая его в пол, стиснул за щеки и полез пальцами в рот. До юноши дошло, что конкретно хотел сделать с ним спартанец, и он попытался отцепить от себя руки. До вырывания языка, к счастью для Гермеса, не дошло: мужчина над ним вновь вслушивался в эхо.        Кратос решил не доводить дело до конца: он вытащил пальцы, брезгливо отряхивая их, и встал, пиная в грудь вестника. В одном Гермес был прав: ему действительно нравилось издеваться над ним. Он попрекает его тем, что сам во время «игры в догонялки» и до этого делал, пусть и не физически. «Тебе же приносило удовольствие насмехаться надо мной?» — мысленно задал риторический вопрос богу-посланнику спартанец, поднимая того на ноги. Он просто это заслужил.        Их остановили ворота, благо рядом с ними был колесо. Оставив вестника возле себя, призрак Спарты начал крутить, изредка поглядывая на юношу, и так до полного открытия. Толкнув Гермеса за ворота и сам зайдя, он заметил, что ворота закрывались без опоры. Лишь досадно махнув на них рукой, он направился в свободную часть коридора, откуда и исходила просьба о помощи. Уже издалека можно было рассмотреть женщину за закрытыми решеточными воротами. Подходя ближе, Кратос тихо спросил пленника:        — Кто это?        Гермес посмотрел на него мутным взглядом и хрипло рявкнул:        — Не знаю.        Тем временем неизвестная подошла к воротам, и с ужасом остановила свой взгляд на призраке Спарты, испуганно бормоча:        — Ты…ты же Кратос! Нет, мне не нужно никакой от тебя помощи!        Она тут же отскочила от решетки, и теперь вестник более-менее мог разглядеть её. Он не узнал её, скорее всего, это была очередная любовница его дяди. Причем насильно: руки у неё были закованы в цепи. Долго разглядывать красавицу ему не дали — спартанец дернул его за собой в сторону.        Дошли они до зала с платформой и порталами, которые приводили в комнату с любовницей Посейдона. Гермес даже не хотел спрашивать у Кратоса, зачем она ему: и даже такому дураку, как мужчине перед ним, понятно, что можно сделать с пленной женщиной. Самого вестника неожиданно передернуло: сначала он посмотрел на свои ладони, потом перевел на удерживающую его бледную руку. Он сглотнул ощутимый комок в горле, отгоняя эти мысли прочь.        Наконец они оказались в покоях бога морей, и спартанец откинул от себя юношу, направляясь к женщине. Та отбежала в угол, насколько позволяла цепь, и лопотала:        — О, нет! Я прошу тебя, пощади! Заклинаю тебя! Пощади!..        — Придержи язык. — Успевший притянуть её к себе Кратос сказал приказным тоном.        Бог-посланник опустил глаза, и разглядывал свое отражение, пока не услышал звон сломанной цепи. Подняв взгляд, он увидел убегающую любовницу в портал, а призрак Спарты, на миг остановившийся, развернулся к нему. Гермес непонимающе смотрел то на портал, то на убийцу богов. Последний наступал в его сторону, и вестник встал в защитную позу, однако, вопреки его мыслям, он прошел мимо его, рассматривая записку. Спартанец отбросил её, и в этот момент послышался зов о помощи.        — Решил в благородного воина поиграть? — Сделал ему язвительное замечание бог-посланник.        За два шага Кратос добрался до него и, не давая отстраниться, схватил за плечо, угрожающе склонившись над ним:        — Мне вырвать тебе язык?        Гермес свел брови к переносице, одновременно желая ответить убийце богов и понимая, что в таком случае тот доведет свою экзекуцию до конца. Он сжал губы в бессильной злобе, уступая призраку Спарты и промолчав. Удовлетворенный молчанием спартанец потащил его к порталу, игнорируя дерганья вестника.        Несчастную пленницу тем временем окружили адские псы, подталкивая её к краю. Они вскоре отвлеклись на Кратоса, и теперь к нему, рыча и скалившись, ополчились стаей. Один из псов накинулся на призрака Спарты. Тот поймал его в воздухе, разрывая пасть, затем толкнул юношу к рычагу и стал разбираться со остальными тварями хаоса. Бог-посланник наблюдал за бойней, отыскивая в этом вихревом безумии любовницу Посейдона. Женщина забилась в углу напротив от него, держась подальше от кровавой расправы.        Не теряя ни минуты, Гермес потянул за рычаг, и платформа двинулась вниз. Кратос, закончивший бойню, кинул короткий подозрительный взгляд на него, подходящего к девушке, прежде чем отвлечься на атриум. Вестник опустился рядом с девушкой, касаясь её плеча для привлечения внимания. Пленница посмотрела на него, и тут же закрыла сцепленными ладонями рот в немом визге. На такую реакцию он хохотнул:        — Представляю, в каком сейчас я виде. Вот что иногда бывает с теми, кто долго бродит рядом с монстром.        Женщина отняла руки от лица и нервно глядела то на юного бога, то на спартанца, затем приблизилась к нему, с дрожью расспрашивая его:        — Гермес, прошу Вас…скажите, что ему от меня нужно? — Она снова оглядела его, и слезы медленно растеклись по её лицу. — Он убьет меня?..        — Если бы он хотел убить тебя, он сделал бы это на месте. Но ты, видимо, нужна ему.        «Точнее вначале воспользуется, потом убьет» — так было бы вернее ответить на вопрос, но тогда и женщина натворила бы глупостей, и призрак Спарты избил бы его за вредительство в его планах. Либо изорвет в клочья. Либо воспользуется за место пленницы. А пока она чуть успокоилась, держась за вестника как за спасительную соломинку.        Спокойная обстановка была нарушена адским псом, накинувшегося на пленников. Тварь вцепилась в руку Гермеса, который смог отбиться от него и выкинул за платформу. Раздавшийся оттуда скулеж и характерный треск и разрыв плоти дал понять, что внизу и вправду были острые колья, что стояли там отнюдь не для украшения. Остальных псов убивал спартанец, разрывая на части и пиная на штыки.        Отбросив наконец-то последнего адского пса, Кратос подошел к пленникам, отрывая женщину от вестника, и толкнул её к порталу. Затем он дернул за собой юношу, быстро оказываясь на нижней платформе, и этим словно запустил механизм: статуи с булавами ожили, а в конце коридора возникли мертвяки с щитами. Гермес надеялся, что он и пленница (или хотя бы только он) смогут сбежать от спартанца, который был занят противниками. Но как назло бог-посланник пересекался с взглядом призрака Спарты, будто тот даже во время боя следил за ним, чтобы он ничего не мог сделать или сбежать. Кратос отрезал им любые пути отступления, к тому же вестника раздражала плачущая девушка, сжавшая его хитон в тиски.        Гермес смог недалеко отбежать с любовницей Посейдона, но они постоянно находились под надзором убийцы богов. Вскоре никого из врагов спартанца не осталось, и вестник вновь остался практически один на один с ним. Кратос жестко бросил пленникам:        — Идём.        — Нет, пожалуйста! Оставь меня в покое! Не убивай меня! — Женщина в истерике застыла как в ступоре, и, не обращая внимание на ихор на теле юноши, вцепилась в последнего.        — Иди. — Спартанец выдернул её из рук бога-посланника и подтолкнул в глубь коридора.        Пленная девушка остановилась на перекрестке, продолжая причитать мольбы. Видно, ей казалось, что это разжалобит призрака Спарты, но к её несчастью она только раздражала его. Он со всей силой бросил её на пол, на что получил язвительный комментарий Гермеса:        — Конечно, она сразу же и побежит. Побей её — может быть, она тут же бросится туда, куда ты хочешь.        — Знаешь — делай. — Кратос грубо толкнул его к пленнице.        Вестник нервно дернул уголком губ, подходя к рыдающей и дрожащей женщине, приобняв её за плечи, тихо заговорил с ней:        — Кратос разгневан твоим поведением, он может причинить тебе боль. Идем. Я буду рядом.        Девушка красными глазами посмотрела на него, кивнув, и покорно встала с ним. Призрак Спарты прожигал их взглядом, отчего Гермеса преследовало некомфортное чувство, которое отягощало и без того нелегкую атмосферу. Немного юноша успокаивался от прижимания женщины к себе, поглаживая её плечи, поэтому её дрожь постепенно ослабевала.        К удивлению бога-посланника, они обратно вернулись к тому залу, где спартанец чуть не убил его. В голове начала нарастать тревога: вестник не понимал, что нужно Кратосу, зачем вернулись к начальной точке… Пока его взгляд не остановился на колесе. Тем временем спартанец поймал его взор, сталкиваясь в нем с подозрениями и вопросами. Покончив с последней статуей, призрак Спарты подозвал к себе пленников, и те неспешно, настороженно подошли рядом с ним, пока он дергал рукоятки колеса.        Кратос, не спрашивая и не приказывая, схватил женщину и приковал её к рукоятке. Девушка скосилась от тяжести колеса.        — Прошу, Кратос! Не бросай! — Любовница Посейдона тяжело дышала, из последних сил крича.        Пленница посмотрела на Гермеса, взглядом прося о помощи. Вестник застыл от ужаса, отчаяния, надежды в её глазах — и сам почувствовал себя беспомощным. В глубине души он хотел ей помочь, но он знает, что сделает себе хуже. Бледная ладонь грубо схватила его и направила через открытые ворота, и юноша смог в последний раз увидеть безысходный взгляд.        — Гермес! Умоляю Вас! Помогите!        Девушка из всех сил взмолилась. Вскоре раздался вопль вперемешку с раздроблением костей, а по коридорам распространился звук, похожий на выжимание сочного мяса. Механизм зажало, и ворота остались приоткрытыми, не препятствуя спартанцу.        Последний, увидев статую Пандоры, не посмотрел на пленника и тут же направился к ней.        — Кратос! — Худенькая фигура возникла вместе с огоньком, обращаясь к мужчине. — Я знала, ты вернешься.        — Где найти тебя? — Спартанец бесцеремонно спросил её.        Девочка вдруг настороженно прислушалась, мотая головой, прежде чем напряженным голоском заговорить:        — Я кажется что-то слышу. Кто-то идет.        — Скажи, где ты, и я найду тебя. — Призрак Спарты сам забеспокоился, отчего обычно низкий, угрожающий голос надломился.        — В лабиринте. Найди… — Девочка спешно проговорила, пока её силуэт не исчез, после чего оттуда издался крик.        — Пандора?! — Кратос схватился за руки статуи, с неподдельной тревогой пытаясь докричаться до неё. — Пандора, что случилось? Где ты?        — Мой сын…        Спартанец резко отскочил от золотой скульптуры, вернув себе прежнее выражение лица. Даже Гермес, пребывающий в глубокой задумчивости, вскинул голову, оглядывая зал. Тем не менее голос Зевса продолжал:        — Ты шутишь с вещами, которые ты не в состоянии понять. Держись подальше от этой…твари.        Извергая имя Царя богов как проклятье, Кратос обернулся к Гермесу, стремительно приближаясь к нему. Вестник прикрылся руками и замер в ожидании боли, но его просто притянули ближе и прикрикнули:        — Ты приведешь меня к лабиринту.        — Нашел, конечно же, путеводителя. — Юноша взглянул на него исподлобья. — Я не буду тебе помогать.        — Тебя не спрашивали. — Призрак Спарты сжал руку, пока её обладатель не скривился от боли.        — А если я опять обману тебя? А если просто не стану помогать?        Гермес сделал выпад в сторону Кратоса, пытаясь выглядеть угрожающе. На спартанца это мало того, что не подействовало, но и стало призывом к действию: он развернул к себе юношу спиной, загибая руку, и провел по коридору до зала с колесом. Встав напротив него, убийца богов заставил посмотреть вестника на механизм.        Перед глазами бога-посланника предстала отвратительная и пугающая картина: на рукоятке висели ладони, еле соединенные с предплечьями суставами, под колесом сочилось кровью кровавое месиво с остатками одежды, из ложа торчали неестественно вывернутые ноги с сжавшимися в вечной агонии пальцами. Гермес отвернулся, зажмурившись, но металлический запах осел даже во рту, возвращая к этому образу; однако Кратос жестко развернул обратно, рыча над ним:        — Смотри. Она была бы жива, если бы я поставил тебя. — Держа за шею и ощущая бешено колотящийся пульс, он приподнял его голову выше. — Я мог это сделать. Но ты, как трусливый зверек, стоял и смотрел. Радовался, что ты не на её месте.        — А что я мог сделать? — Со сдержанной яростью ответил ему вестник.        — Всё, если бы хотел.        Юноша сжал свободную ладонь в кулак. Последние слова спартанца ударили по нему, словно раскаленный хлыст, оставив жгучий след. Когда хватка на нем ослабла, он развернулся к призраку Спарты, смотря ядовито-зелеными глазами, и, полу шипя, сказал:        — Больно надо мне жертвовать ради какой-то случайной потаскухи. Так что мне не совсем понятно, зачем и ради чего ты это мне показал.        — Затем. — Мужчина склонился над ним, смотря ему прямо в глаза. — Думаю, как убить тебя перед отцом. Как только он явится.        Мрачная полуулыбка заиграла на губах Кратоса, увидев чистый шок на лице Гермеса. Удовлетворенный этим, он схватил вестника и направился к выходу из пустующих палат Посейдона.