Безумие играет с тобой

В спальне было тихо, когда Тео распахнул глаза. Свет тускло ложился болезненно-зелёным туманом на полог. В отличие от спален других факультетов, здесь трудно было определить точное время по освещению. Но внутренние биоритмы за шесть лет редко давали сбой, даже если ночь была бессонной. Тео знал, что сейчас ровно половина восьмого. С соседней кровати доносился знакомый пьяный храп. Блейз спал, лёжа звёздочкой на животе, прямо в одежде. Физиономия довольная, значит когтевранка смогла его удовлетворить. Будить бесполезно, завтрак Забини скорее всего проспит. Тео потянулся, сбросил одеяло, повернул голову и от тяжёлого вздоха заболело в груди. Оленёнок не спал с ним ночью. Оленёнок не стонала от скольжений по тугим девственным стенкам, не дарила тепло своего тела и не засыпала рядом в послеоргазменной истоме… Вот она — суть любого утра после ночного удовлетворения, которая разбивает бомбардой любые иллюзии. Тео скривил лицо и потёр пальцами глаза, будто хотел избавиться от слёз. «Доброе утро» Фантазия молчала… Тео тихо усмехнулся, заскользил средним пальцем по правой половине кровати от подушки вниз к складкам на одеяле. От макушки тёмно-русых волос к выпуклости бедра. Врядли малышка просыпалась так рано. Она имела дурную привычку опаздывать на первый урок, подвергая тем самым каждый нерв Теодора варке в адском котле. Забегала, хлопая ресницами, и поспешно извинялась перед профессорами. И, о чудо, даже угрюмый и озлобленный на весь белый свет Снегг не мог сказать ничего, кроме раздражённого «займите своё место». Тео бы сказал: «Отработка, мисс Хоган!». А учитывая, что за неделю на зельеварение по крайней мере в прошлом году Оленёнок опаздывала раза два, то можно было бы рассчитывать соответственно на два часа её присутствия в аудитории… Одна, без Поттеровской компании или друзей из Пуффендуя. Бриллиант, который просто положили на дороге. Без охранных чар — кто хочешь, бери. — Профессор Нотт, я закончила начищать котлы. — Оу, правда? Ну, тогда идёмте в офис, там вас ждёт более интенсивная работа. Тео усмехнулся собственной фантазии и вдруг помрачнел. Лицо застыло маской, глаза утратили живой блеск. Ох, Мерлин! Какая конченая несправедливость! Если бы Софии пришлось выбирать между Ноттом и Снейпом, она бы скорее легла под кривоносого профессора, чем под него! Он резко встал с кровати и шумно задышал, стиснув зубы. Хотелось кого-нибудь ударить или что-нибудь разбить. — Ты чего? — донёсся голос из Малфоевского угла. Драко был растрёпан, с тёмными кругами под глазами. Сидел на краю кровати и смотрел на Нотта, недоумённо приподняв бровь. Тео сделал глубокий вдох возвращая себе непроницаемую маску. Аккуратным жестом зачесал волосы и шагнул к тумбочке. Вынул из верхнего ящика ежедневник. Драко следил за его действиями скорее от скуки. Резкий подъём Нотта уже не казался чем-то необычным, мало ли что пришло ему в голову, он никогда никому не даёт заглянуть в свои мысли, а гадать бесполезно. Тео начал сверку с расписанием, — обычный ежедневный ритуал, имеющий непосредственное отношение к охоте на оленей в стенах Хогвартса. — Ты там был? — донеслось до Тео, когда он открыл разворот в нужном месте. Вопрос значил скорее «Как там моя Грейнджер? Рыжий не приставал к ней?». — Был, — кратко ответил Тео, проводя по строчкам, где значилось расписание. Неудачный день… Защита от тёмных искусств, нумерология… Только на истории магии выпадет аж целый час, когда можно будет окунать свой взгляд в жёлтый капюшончик, пересчитывать кончики волос слева направо и обратно, представлять, как ощущается её тело, если пролететь сквозь него призраком. Наверняка оно горячее, каждый орган как кучка переливающихся рубинов… Будет ли это нормально поинтересоваться у Бинса, какова её внутренность на его призрачный вкус? Впрочем, лучше не надо ибо мысль, что даже призрак проникал в нее, а Нотт — нет, приводила в откровенное бешенство. — И что там? Драко, отвяжись! Я должен подумать о пуффендуйской богинюшке! — Ничего. Тебе бы было скучно. — Хм, — Драко обвёл взглядом соседа по комнате. — А ты что там забыл? — Мысли проветривал, — поспешно ответил Тео, моля Мерлина, чтобы Драко наконец заткнулся. Разумеется, никому не обязательно знать о добытом сувенирчике под подушкой и о том, какой сладкий оргазм он доставил ночью. Тео грешным делом подумывал повторить, но не сейчас. Мастурбация не входила в его сегодняшний план, хоть и соблазнительно манила пуститься без оглядки по следам ночных фантазий. — Долбанная троица заправляла балом? — под смешком Драко отчаянно пытался скрыть свой интерес. Тео застыл, глядя на расписание. Драко, сам того не зная, обнажил перед Ноттом одну весьма очевидную мысль, которая почему-то только сейчас пришла в кудрявую голову. Как мог Тео оставить ненаглядную пуффендуйскую прелесть без подарка? День её рождения самый лучший день из тех, что переживало человечество! Он должен лизать пятки творцу за то, что тот отправил на землю одного из своих ангелов. А всё, что Оленёнок получил, — это безвкусную вечеринку и барахло в качестве подарков от друзей. — Тео? — Грейнджер была в центре внимания, — отрезал Нотт любые попытки втянуть себя в дальнейшую беседу. Малфой сам виноват, нечего лезть с разговорами. Теперь его сломанный умишка будет вариться в болезненных предположениях, сколько пар глаз лицезрели старосту Гриффиндора, мысленно снимая с неё юбочку. Тео захлопнул ежедневник и украдкой взглянул на Малфоя. Бедолага не смог сохранить надменный вид и нервно задышал в сторону. Тео было жаль его. Жаль и себя, и его. Драко тоже хотел иметь то, что иметь не получалось. Они могли бы даже стать братьями по несчастью, если бы не одно но, — Тео никогда не демонстрировал открытой неприязни к Софии, тогда как Драко сам рубил своими оскорблениями бревно, на котором сидел. Бревно, которое хотел под себя подложить. Когда Тео уходил в душевую, заметил на бледном лице крайне напряжённое выражение. Да, Драко. Если так продолжится, мы вдвоём окажемся в очереди к магловскому психотерапевту. Или на соседних кроватях в Мунго, а если не сможем держать внутренних демонов под контролем — в соседних камерах в Азкабане. Ты что выберешь? После утренней рутины Тео вернулся в комнату. Драко куда-то смылся, Блейз не храпел, но повернулся на другой бок. Тео подошёл к шкафу с одеждой и, открыв дверцы, взялся двумя пальцами за подбородок, раздумывая над тем, что выбрать. Разумеется, выбор ограничен, раз речь идёт о школьной форме. Так что Тео достал мантию, рубашку с галстуком. Между жилеткой и пиджаком избрал последнее. Жаль, что в цветах слизеринской формы нет канареечно-жёлтого. Она — истинная пуффендуйка, любит всё жёлтое. Может попросить Макгонагалл превратить его в канарейку? Чирик-чирик, Оленёнок.

***

У Теодора всегда всё распланировано. Особенно когда дело касается милых голубых глазок. Восемь двадцать — надо выходить из гостиной, двигаться к Большому залу. Ни с кем не говорить и никому не дать себя задержать. Тео шёл, подол мантии развевался у его ног. Вышагивал ровно по центру коридора, как какой-нибудь злодей из магловского кино. На лице привычная холодная маска, а внутри по венам разливается жидкий огонь. Каждое утро его пытают огнём, а он соглашается с мазохистским рвением послушного раба. Да, выжигайте меня, пусть всё полыхает! Я люблю это пузырение, я люблю быть брошенным в кипящее масло. Пересекая замковый двор, он пригладил чёрные завитки на волосах, демонстративно не придал значения споткнувшейся Браун. Успокойся, Лаванда. Я тебе не по зубам, лучше продолжай пускать слюни на рыжего гриффиндорца. Медовые глаза забегали по окружающей обстановке, пока лицо выражало скупое ничего. Среди тех, кто входил, и тех, кто выходил из высоких дверей, Тео как охотник высматривал милого Оленёночка. Если принцесса не проспала слишком сильно, она должна пройти в Большой зал вместе с ним. Чёрт, я подарю тебе будильник, если ты не появишься. Хотя нет… Тео надул губы, и в глазах мелькнула искра. Я буду твоим будильником. Как только Макгонагалл превратит бедного безумца Теодора Нотта в канарейку. Чирик-чирик, Софи. Корми меня. Корми и называй глупыми милыми кличками, которыми называешь любую живность, оказавшуюся в радиусе ста метров. Паника царапала внутренности. София уже должна была поравняться с Тео перед входом в Большой зал. Малышка отклонилась от привычного расписания! Малышку нужно наказать! Минус сто очков Пуффендую, плюс сто ударов Ноттовской ладони о Хогановский зад. Не смешно, я умираю! Мимо пронеслись Панси с Асторией и бросили на Тео странные взгляды. Обычно собранный и спокойный он выглядел так, как будто очнулся после комы в приступе амнезии и не понимает что происходит. Тео специально замедлил шаг, курсировал у входа. Его мутило от громких бесед за столами. Желудок скручивало жгутом. Она должна быть тут! Если нет, тело не будет принимать еду, если это не вишнёвый штрудель, а сегодня вторник! Перспектива голода пугала Тео куда меньше, чем отсутствие Хоган. Это была её святая обязанность — наполнять сосуды своим ангельским сиянием, помочь сердцу вспомнить о том, что оно существует в теле для того, чтобы биться! Тео всегда стремился пересечься с ней ровно в дверном проёме, потому что столы Слизерина и Пуффендуя располагались слишком далеко друг от друга, милая прелесть была в недосягаемости для медовых глаз. Тео застрял, как пёс, который ждёт прихода хозяина. Он бы даже заскулил, но подавил приступ демонстрации преданности. Пришлось войти, чтобы не выглядеть для других подозрительно. Быстро, со скоростью, пронёсшейся по небу падающей звезды, зыркнул на барсучий стол. Аббот, Боулз… Между ними — пусто… Дёрнулся. В голове забренчали клинки, в душу ударило круциатусом. Как ты могла? Предательница! Безмозглая идиотка! Ты же знаешь, что из общих лекций сегодня у нас только история магии! Твою мать! Тео спрятал руки в карманах и там сжал их в кулаки. Ногтями впился в кожу на ладонях. Безумие, отпусти меня! Или приведи ко мне мою любимую малышку! Дай мне вдохнуть! Ты уже отобрало у меня однажды спокойствие! Теперь оставляешь голодным, обескровленным, без шанса дожить до вечера! Глаза сверлили место между двумя пуффендуйками, будто от этого носительница тёмно-русых волос в розовых кедах должна была там как-то материализоваться. Будто Тео мог перенести её из своей головы и заботливо усадить за стол. Кормить с ложки, как больного ребёнка. Он привлёк слишком много ненужного внимания своим ступором. — А что это с ним? — Это Нотт? — Он что заболел? Да, я болен! Я зависим! Отвалите! Ответил Тео шепоткам за гриффиндорским столом про себя. Вернул хладнокровный вид и, развернувшись на каблуках, направился к Слизеринскому столу. Но вдруг наткнулся глазами на голубые турмалины, в грудь врезалось маленькое плечо. Нос на мгновение ценнее собственной жизни прочертил от лба к русой макушке. Вишня прилипла к паутине внутренностей. — Прости! — София резко отпрянула. Сердце забилось прямо в ушах. Стены замка стали удушающе белыми, собственная жизнь показалась песчинкой на дне океана. Оленёнок! Послышался треск, потому что рука взметнулась к ней, натянув ткань кармана, будто Тео обладал законным правом прижать Софию к себе. Кровь… Хоганы и Нотты, Нотты и Хоганы. «Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире» — цитата из книги русского писателя была выгравирована на мучениях Тео. Металлический привкус ласкал мысли. Тео напряжённо сдвинул брови и посмотрел на застывшую девушку сверлящим взглядом. Он был зол. Он всегда был зол на неё за то, что она лишила его рассудка. А плюс ко всему своим опозданием вызвала паническую атаку. София заметила его взгляд и отступила. Захлопала ресницами, соображая, что сказать. Ничего не шло в милую головку. Она ушла, Тео, ничего не выразив лицом, двинулся к столу. Почему ненавидеть и любить тебя одинаково просто, милая?

***

— Эй, сахар… Не многовато ли? Беспокойный шёпот Сьюзен больно ударил в ухо. София вышла из тени размышления и застала свою руку за погружением неизвестно какой по счёту ложки сахара в чашку. Судя по горке в воде красно-коричневого оттенка, это была как минимум пятая. Она небрежно положила её на блюдце и почувствовала ледяные иглы в левом плече. Всосала губы и зажала их зубами. Это утро могло быть занесено в список одних из самых приятных, даже несмотря на сонливость из-за беспокойной ночи. День был такой солнечный, приветливый, вечером планировалась чаепитие у Хагрида: лесничий должен был дать дополнительное задание по уходу за магическими существами. Особенно Софии натерпелось узнать как поживает парочка лунных телят, которых они так отчаянно пытались «поженить». Пробуждение было ранним, так как София планировала испечь чего-нибудь вкусного в качестве благодарности за подарки и внимание на день рождения. В сумке ждало своих обладателей шоколадное печенье, некоторые из них она раздала эльфам, позволившим воспользоваться замковой кухней. Очень хотелось порадовать Гарри, который был так мрачен и тих, что аж сердце разрывалось. Ради этого доброго жеста она даже немного опоздала с выходом из общежития, мчалась со всех ног в Большой зал и… домчалась. Почему я проклята вечно попадать перед ним в неловкие ситуации? Врезаться, падать, разбивать коленки… Вот бы вместо него был кто-нибудь другой… Наверное я просто обречена чувствовать себя ничтожно в его присутствии… Я не так идеальна и умна, как он. София сжала зубы и закрыла уши руками, будто от этого могло исчезнуть чувство неловкости, которое прицепилось за позвоночник, как склизкая змея, стоило Тео, явно оскорблённому её нерасторопностью, уйти. Глоток чая был невыносимо приторный, но она стерпела. Терпеть дискомфорт вообще было для неё привычным. Или ради того, чтобы помочь очередной зверюшке, или чтобы не тревожить и без того вечно беспокойного папочку. Она поломала как попало вилкой омлет и, постаравшись сосредоточиться на мыслях о встрече с Хагридом, принялась к завтраку. — На тебя Ватсон поглядывает, — заговорщетски прошептала Ханна, указав вилкой в дальний конец гриффиндорского стола. Ну вот, наконец, спасительный светлый луч, за который София ухватилась с большим удовольствием. Зачем думать о Нотте, когда есть другие люди, при виде которых по позвоночнику не проносятся ледяные мурашки?

***

Белобрысый товарищ, застрявший мозгами в Грейнджеровской макушке, вынужден был оторвать взгляд от гриффиндорского стола, когда Тео плюхнулся рядом, поставив сумку между собой и Драко. Привычными высокопарными жестами он приступил к завтраку. Нож, вилка, никакого сахара, чтобы прочувствовать всю горечь кофе. Если бы он хотел подсластить напиток, мог бы засунуть ложку в свои мысли, где белые кристаллики осыпались прямо с ощущения носа на хогоновском лбу, в том самом месте, где кожа переходит в границу роста волос. К слову, странная улыбка впечаталась в его черты на добрых десять минут. Омлет он разрезал на шесть идеально одинаковых квадратика и поочерёдно клал их в рот в направлении строго слева на право. Взгляд упал на тарелку перед Драко. Малфой устроил между вилкой и ножом, лежавшими с нарушением всех правил этикета, откровенно жалкий беспорядок. Тео было до смешного жаль главного любителя выпендриваться. Люциус в Азкабане, Волан-де-Морт доверил какое-то секретное поручение, кто бы знал, что подобные события подействуют на блондина с синдромом звёздной болезни, как замах кнута перед тигриной мордой. Драко пятился назад в свой разрушившийся мирок, где из идеального осталась только мамочка. Он недоверчиво покосился на Тео, когда тот хмыкнул себе под нос. — Что у тебя на уме? — словно загнанный зверь проронил Малфой, стараясь звучать как можно беззаботнее. — Паршиво выглядишь, — бесстрастно ответил Нотт тоном колдомедика. Драко поморщил лоб и провёл пальцем по перстню. Паршиво выглядеть в сравнении с королём безупречности Теодором Ноттом ему было неприятно до ощущения застрявшей в горле рыбной кости. Их дружба, если таким словом вообще можно было назвать эти отношения, всегда источала сумеречный холодок. Впрочем, иногда Драко считал, что он вообще единственный, кто это замечает. — Это из-за отца, — сказал Драко, надеясь на дружескую отзывчивость. Тео трижды кивнул. — Поттер — сукин сын. Жду не дождусь, когда эту башку со шрамом доставят ему лично на стол. — Ты хочешь быть курьером? — едко сказал Тео. — Ты же знаешь, ему он нужен целым. Драко крепко задумался. Не возникало никаких сомнений, что ему бы очень хотелось оказаться на месте могущественного лорда, иметь возможность ударить авадой прямо в шрам. — Если он меня попросит, я сделаю всё что угодно, — с торжественной мрачностью объявил Малфой. Рукав мантии оказался приподнятым как бы невзначай, Тео уронил на блюдце две кофейных капли. Нескольким дюймам кожи было достаточно выглянуть из-под мантии, чтобы наконец сложилась суть событий. Перед Теодором Ноттом сидел новоиспечённый пожиратель смерти. Драко жадно вытягивал серыми глазами хоть какую-то реакцию. Больше всего он надеялся, разумеется, на признание. Но Тео просто посмотрел в его лицо, будто пытался прорваться внутрь и перекопошить все страхи, связанные с отметиной. — Так ты теперь вместо отца? Драко поджал губы, пытаясь скрыть разочарование. Ему явно хотелось услышать другие слова. Что он избранный. Какая честь, что лорд сам назвал его имя, когда выбирал кому поручить ответственейшую миссию. Нотт продолжал пить кофе как ни в чём не бывало, будто Драко только что похвастался покупкой новой метлы. — Нет, я на своём месте, — сухо сказал он. — Ты бы тоже мог проявить участие, кстати. Ему нужны люди, которые способны верно служить. — Меня никто не просил, — ответил Тео. — Хах, ну да. Нотты служат только самим себе. Это был укол. Тео замедлил шевеление челюстью и скосил глаза к Драко. Для последнего взгляд был туманен и отдавал тем самым сумеречным холодком, на деле Тео готов был разорвать Малфоя на куски за то, что тот посмел задеть имя его семьи нотками осуждения. — Гарри! — О! Привет, Софи! Две пары слизеринских глаз синхронно взметнулись к гриффиндорскому столу. София стояла с бумажным пакетом и… Мерлин, проклятье… сияла перед шрамоголовым ангельской улыбкой! Тео ногтями впился в своё колено. При этом навострил уши, удалив все посторонние шумы. — Спасибо за вчерашнюю вечеринку. Было так здорово! И спасибо за новенькую энциклопедию, я знаю, что это издание трудно достать. — Не за что, я рад что тебе понравилось, — неловкий смешок вонзил в голову гвозди. — Как твой нос? Вижу уже гораздо лучше. — Да… Спасибо за беспокойство, — Поттер пытался казаться сильнее, чем чувствовал себя на самом деле. Драко рядом тихонько усмехнулся с победным видом. Тео гонял вилкой по тарелке помидорное зерно, вцепившись слухом в их беседу. Ему захотелось оказаться на Гриффиндоре, испортить своё зрение, чтобы носить очки, вырезать на лбу зигзаг. — Кстати, — София зашуршала пакетом. — Я испекла утром печенье в знак благодарности за вчерашний праздник. — Софи, не стоило… — Но вы так потрудились. Я подумала, что должна сделать что-то взамен. Знаю, это мелочь, но… — она замотала головой. — Пусть оно поднимет тебе настроение. — Да я в порядке. — Ты всегда так говоришь, — она проникновенно заглянула в его глаза. — Но в глубине души знаешь, что тебе нужна поддержка. Особенно когда кое-кто… Ну… ты понял. Возродился. София протянула Гарри большое печенье с шоколадной крошкой, завёрнутое в индивидуальный бумажный конвертик. Тео представил, как отрубает Поттеровскую руку, потянувшуюся к этому сокровищу. — Спасибо, — Гарри улыбнулся и забрал сокровище, сунул его в карман, даже не понимая истинную ценность того, чем внезапно стал обладать. — И за слова, и… за это. Знаешь, ты наверное самый добрый человек из всех, что я встречал. — Приятно слышать это от такого достойного джентльмена как ты. Омлет попросился наружу вместе с кофе. Этот обмен любезностями действовал не хуже рвотного напитка. Ещё немного и Тео бы начал блевать слизняками как Уизли. — Доброе утро, Софи, — пропела Грейнджер, Драко рядом вздрогнул. С заучкой София проделала всё тоже самое, всучила благодарственное печенье даже рыжему, который вряд ли хотя бы помнил о том, когда у малышки день рождения, зато удобно примазался к друзьям как соучастник. Схомячил вкусняшку, не моргнув глазом. Хотя единственное, чем Уизли занимался на подготовке к празднику, — это превращал кислород в углекислый газ. В голове поселилась одна мысль, от которой в Большом зале бедному Тео было никуда не деться. Оленёнок стряпала печенье собственными ручками или собственной магией. Значит каждая крошка пропитана её сутью, как тыквенный сок в стакане. Воспоминания о том самом глотке пробежали по нервам приятной судорогой. Это была именно та первая доза, которая ставит душу на путь наркомании. И Тео хотелось ещё Софии внутри себя (или себя внутри неё). Если откусывать по одной крошке в день, то можно растянуть на пару месяцев… Она прошла мимо в сторону выхода с довольной улыбкой. Тео на мгновение коснулся взглядом её сумки. Выцветшая жёлтая ткань и звук бренчащих значков с магловскими музыкальными группами. Ватсон! Все виды проклятий проплывали через голову, когда в её поле вторгся этот урод! Нет, милая… Не заправляй прядку за ухо, не отводи взгляд, пока он что-то тебе говорит. Я не могу видеть, как ты флиртуешь! Тео сжал в кармане волшебную палочку, пытаясь благоразумно отвлечься от происходящего. Отблеск молний мелькнул в глазах, потому что суть милого Оленёнка попала к придурку в руки. Тео встал с места и пошёл к выходу. Поравнявшись с парочкой, украдкой бросил взгляд на Ватсона. Тот передавал Софии шоколадную лягушку. Идиот. На ноттовской физиономии появилась злорадная улыбка. Ты совсем не знаешь её. Милый ангелочек так привязана к животным, что никогда не ест эту общелюбимую сладость с карточками внутри. Слишком любит зверушек, чтобы видеть как им отгрызают голову даже в виде десерта. Ухмылка сползла, когда София приняла шоколадную лягушку и спрятала в сумку. Это уже слишком… Это уже предел.

***

Тео вмазал кулаком в дверцу туалета с такой силой, что она слетела с петель, упала с глухим грохотом. В кране зашумела вода, он подставил левую щёку ледяной струе, воздух из ноздрей выходил со свистом. Она заигрывала с ним! Приняла его ерундовый подарочек, хотя знает что не будет к нему прикасаться! Стараясь не обидеть ни одну душу в мире даже таким простым отказом, София тем самым потрошила бедное ноттовское сердце. Какая бредовая вырисовывалась картина. Он сходил с ума, потому что она совала кому-то печенье, потому что в её сумке поселилась шоколадная лягушка, потому что… Потому что она боязливо шарахнулась в сторону от него! Опять! Потому что эти её «прости» были едва ли не единственными словами, которые она ему говорила! Ни разу не удостоила даже лёгкой улыбки, кроме той встречи в поезде. Но, твою мать, Тео не знал тогда, какую угрозу несут в себе эти наивно хлопающие ресницы и мягкий голосок. Если бы знал — столкнул бы ещё на платформе прямо под колёса. Теперь уже поздно. Теперь он сам готов прыгнуть под поезд ради шанса показать ей наглядно откуда мамаши берут орущих детишек. Выражение лица в зеркале было искажено гневом и болью. Тео всё ещё тяжело дышал. Каждая вена пульсировала яростью, он прополоскал рот водой, сплюнул, вложив в плевок всю желчь, которой его щедро одарило утро. Он был не готов к этому… Конечно… Надо было понимать, что придёт то время, когда за оленёнком будут ухлёстывать другие охотники. Она не выберет меня… Она игнорирует мои капканы! Не замечает их! Рука зажала рот, накатившая адской судорогой боль надавила на слёзные каналы и погнала влагу к глазам. Может всё-таки… Раз, и… Тёмных углов и комнат достаточно в замке. Выманить, вырубить, насладиться... Нет! Я не могу с ней так поступить. Хотя… Мысль слишком ужасная, опасная, когда по территории бродят авроры. Но какая же она, чёрт подери, заманчивая. Одно действие решит все проблемки и, как всякое зелье с мощным воздействием, пустит за собой череду побочных эффектов. Один из которых — желание повторить содеянное ещё раз.