VANTABLACK

      «Пятый этаж, статуя Бориса Бестолкового, сегодня после к/ч», — гласила записка, которую Эстере передал младшекурсник с Гриффиндора. Чернила исчезли, когда послание было прочитано.       Хоть какая-то хорошая новость за долгую и особенно утомительную неделю.       Мерзкие слова Тома, непрестанно жужжащие в голове, моментально притихли. Теперь единственным, что волновало Эстеру, было отыскать наиболее оптимальный способ тайком выбраться из гостиной. Если просто не возвращаться в спальню, это заметят Кэсси и Тея. Наверное, не одни они. Так что один вариант Эстера сразу отсекла. Оставался второй. Незамысловатый, но, признаться, довольно утомительный. Пришлось «лечь спать» пораньше, задёрнуть полог и ждать, пока не погаснут свечи в комнате.       Гостиная в вечер пятницы представляла из себя сущий балаган. Ладно, не совсем… В конце концов, Том вполне успешно справлялся с обязанностями старосты, однако людей всё равно было больше обычного. Наиболее неприятным являлось то, что перед выходными студенты имели обычай не спать до поздней ночи, а потому просто так прокрасться мимо них и остаться незамеченной не вышло бы даже при самом хорошем раскладе.       Из-за волнения Эстера накануне тренировала Дезилюминационные чары в туалете для девочек, придирчиво вглядывалась в зеркало и старалась наложить их как можно надежнее. Сомневаться в своих способностях ранее ей не приходилось, да и профессор частенько одаривал похвалой, но всё-таки мантия-невидимка справилась бы лучше. Увы, сей вещицы в сундуке Эстеры не водилось, а купить её посреди недели — более затратная по времени и силам задача, чем попытка выскользнуть под чарами из факультетской гостиной.       Наверняка Эрион и Феркл подобными проблемами себя не обременяли. Кто и что мог им сказать и запретить? Да и для них это плёвое и давно знакомое дело. Эстера же впервые покидала обитель слизеринцев в столь поздний час. Даже в качестве старосты её ещё ни разу не вызывали на ночное дежурство — не нашлось случая, когда руководству школы понадобились помощники для патрулирования. Эстера не жаловалось. Мало удовольствия бродить по холодным и пустующим коридорам в одиночестве и выискивать редких нарушителей. Во-первых, это головная боль — ссориться с ними, лишать баллов и докладывать всё деканам. Во-вторых, смысла в стольких действиях так-то маловато. В-третьих, на носу были экзамены, и логичнее тратить свободное время на подготовку, а не бесцельные блуждания, точно стал призраком, которому нечем заняться.       Однако перед нарушающей правила вылазкой Эстера пожалела, что при случае не сможет придумать отговорку и списать нахождение в коридорах на патрулирование. А даже если сможет… Том наверняка всё прознает, доложит Аспидису, а он вытряхнет из неё душу дотошными расспросами, и вот тогда уже срок в Азкабане получит не он…       Поэтому, когда Эстера под Дезилюминационными чарами спустилась в гостиную и обнаружила, что ни Тома (который едва ли не заметил бы подобные фокусы), ни её брата не было видно, окончательно успокоилась. Терпеливо дождалась открытия прохода и незамеченной выскользнула в коридор. Какое-то время посидела в том самом кабинете, в котором не так давно имела неосторожность уснуть, и спустя двадцать минут после того, как эхо Башенных часов прокатилось по всей школе, поднялась к статуе Бориса, где её и встретили гриффиндорцы.       Оказалось, что Выручай-комната находилась на восьмом этаже. Эстера с недоумением смотрела на пустую стену и невольно думала, что её решили одурачить. Да, проход в Косой переулок, да и на платформу 9¾ тоже были скрыты от любопытных глаз. Однако Эстера ждала, что по кирпичу стукнут палочкой или на худой конец они с разбегу пройдут насквозь, ан нет. Феркл ходил туда-сюда перед стеной и о чём-то напряжённо думал. Выглядело это весьма странно, но ожидание не продлилось долго — мраморные блоки расползлись в стороны, открыв взору высокую деревянную дверь.       — Мы искали место, где могли бы устраивать вечеринки, — пояснил Эрион, когда они вошли внутрь.       Эстера с любопытством рассматривала небольшую уютную гостиную с двумя диванами, тремя креслами и множеством разноцветных подушек, разбросанных по полу.       — На следующей неделе закупимся едой и сливочным пивом в Хогсмиде, так что всё может состояться уже в субботу ночью, — добавил Феркл, устроившись на диване.       — Что скажешь?.. — чуть поколебавшись, спросил Эрион. — Ты придёшь?       Она не усомнилась, что он обратился именно к ней, поскольку и смотрел он именно на Эстеру.       — Вы ведь будете не одни… — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла она, коря себя за поднявшееся в душе смятение. — Разве ваши друзья не возразят, если к ним присоединится кто-нибудь из Слизерина?       — Нас пока будет четверо, — отозвался Феркл, искоса поглядывавший на друга. — И они не против. Зачем нам понадобилось бы портить всем веселье? Не беспокойся на их счёт.       — Да, Уорпл с Макмилланом планировали прийти и сегодня, но не вышло. Ну, что скажешь? Ты придёшь?.. Конечно, если ты не хочешь, заставлять не бу…       — Я приду, — оборвала его Эстера и ужасно смутилась, когда Эрион ей улыбнулся.       Данное самой себе слово встретиться с ними один единственный раз слишком быстро и легко забылось, а коли она пообещала, то и деваться уже некуда.       «Дурацкое оправдание», — подумала Эстера, досадуя на беспечность. А с другой стороны, почему ей нельзя хотя бы пару раз в месяц немного отдыхать от приевшихся лиц? Насколько она знала, ни Том, ни Аспидис не устраивали тайные вечеринки по ночам. Однако посещали Спиральную улицу в Хогсмиде, куда ни одна знакомая Эстере девушка не ступала. Что уж Спиральная — они и в Лютном никогда не бывали, хотя, как гласили слухи, в Лютном находилось куда больше «полезных» магазинов, где приобретались разной степени опасные артефакты и оказывались порой запрещённые Министерством услуги, в то время как Спиральная славилась обилием развлекательных заведений на любой вкус и кошель. Эйвери бахвалился, что стал завсегдатаем местного борделя, о чём Эстере и Тее нашептала взволнованная Кэсси. И если якобы прилежные однокурсники творили подобное, то уж точно ничего плохого не было в том, чтобы немного поболтать и поиграть в Волшебные шахматы.       Правда, Эстере пришлось пережить два разгромных поражения и одну позорную ничью, чтобы в пылу неконтролируемого раздражения швырнуть несчастного коня на стол. Если бы Эрион поддавался, несомненно, было бы куда обиднее, так что в некотором роде Эстера чувствовала признательность, но, естественно, этого не показала. Пожалуй, следовало в принципе демонстрировать меньше эмоций, потому как её недовольство и разбившийся в труху конь сильно позабавили Феркла и Эриона.       — Почему вы улыбаетесь? — мрачно спросила она, глянув на них на исподлобья.       — Мы не улыбаемся, — заявил Эрион, не прекращая при этом улыбаться. — Вернее, мы делаем вид, что улыбаемся, но это лишь способ отвлечь от себя беду.       — Какую ещё беду?       — Очень грозную беду, — он сделал серьёзное лицо. — Она ходит по школе, штрафует хулиганов на баллы, обзывает драчунов нехорошими словами и портит ни в чём не повинные шахматные фигуры.       Разбившийся конь, как и полагалось, по крупицам собрался воедино и самостоятельно запрыгнул в коробку. Эстера проводила его взглядом и снова посмотрела на довольного остро́той Эриона.       — Очень смешно, — фыркнула она, закидывая ногу на ногу. — Я говорила, что не сильна в шахматах. Не хочу больше играть.       — Ладно-ладно, как прикажете, — Эрион отвесил галантный поклон и взмахом палочки убрал коробку со стола, а Феркл тем временем стал раскладывать другую. — «Драконьи цепи»!       — Что это такое? — полюбопытствовала Эстера, рассматривая красивую большую карту с весело журчащими реками и дымящимся вулканом.       — Мерлин правый, чем вы там вообще занимаетесь в своих тухлых подземельях?! Одно уныние да и… Ау! — Феркл дёрнулся от резко прилетевшего ему в живот локтя и, встретившись с грозным взглядом друга, состроил тому рожу. — Молчу, отвали, зануда.       — Не обращай внимания, — лучезарно улыбнулся Эрион, повернувшись к Эстере. — Он ночи напролёт играет в «Цепи» и считает, что так должны жить все. Ну, неважно. Вот, выбери себе игрового персонажа. Задавать ему направление надо палочкой вдоль тропы. Конечная цель во-о-от там, да. А это кости…       Обсуждение правил заняло не меньше двадцати минут, за которые Эстера успела известись и трижды пожалеть, что пришла. Однако, стоило им начать, как всё перестало казаться непосильным для новичка без малейшего опыта в подобных играх.       Феркл задал пусть и риторический, но не такой уж глупый вопрос. Чем занимались слизеринцы в подземельях? Ну, играли в карты, в Волшебные шахматы, Сладкие шашки, плюй-камни, в какую-то китайскую мудрёную головоломку, но делали это в основном на младших курсах.       Эстера знала, что «взрослые» студенты предпочитали игры серьёзней и проводили их в мужских спальнях подальше от любопытных глаз или посещали злосчастную Спиральную улицу. А девочки… на первом году обучения играли в «Венки судьбы». По очереди вытягивали из колоды по семь карт с изображением разных цветов и затем, обращаясь к настольному оракулу, собственным познаниям во флориографии и «дару предвидения», гадали, кому какой достанется жених, дом и дети. Эстера тогда отказалась от игры, одарила соседок высокомерным взглядом и ушла заниматься в библиотеку. Ей их забавы представлялись пустой тратой времени, придуманной специально, чтобы развлекать наивных дурочек. Тем более, когда большинство чистокровных девочек знали, кто им достанется в женихи. Эстера уж точно это знала. Как и то, что если она и хотела замуж, то только за Тома. А он не любил ни пустую трату времени, ни наивных дурочек. Он занимался в библиотеке и хорошо учился, и если Эстера планировала быть с ним, то и подражать следовало ему, а не глупым Тилле и Кэсси с их васильками и розами.       По итогу глупой оказалась сама Эстера, раз предположила, что, усердно вычитывая книжки, заставит Тома её полюбить. Конечно, учёба была и оставалась тем, что не давало впадать в уныние и скучать наедине с собой, наверное, стоило хотя бы на первых курсах позволять себе различные забавы с другими детьми. Потому что сейчас, раздумывая над вопросом Феркла, Эстера осознала, что и понятия не имела, чем любили заниматься её однокурсники, как они развлекались, куда именно ходили и с кем общались вне Хогвартса. Всё, что она знала, настигало её стараниями Кассандры. Если бы не она, то и про Спиральную улицу Эстера не услышала бы никогда в жизни. Нет, её не заботило, что делал Лестрейндж, Эйвери, Розье или кто угодно, но и обнаружить себя, живущей в непробиваемом коконе, оказалось не так уж приятно…       Но ведь ещё не поздно было всё исправить, верно?..       — Твоему Берсерку нанесён урон в размере пяти единиц, а также сломан двуручный меч, — победоносно заявил Феркл — его глаза азартно сияли. — Ты должна вернуться на семь ступеней назад. Это была карта «Ужасного поглощения»! Да-да, она самая.       Фигурка широкоплечего воина обернулась на Эстеру и нетерпеливо застукала огромными для его тела ручищами по рукояти меча. Берсерк явно ждал, что она что-то предпримет, прежде чем он получит урон и лишится прогресса с оружием.       — Я применяю «Божественный щит», отражаю урон и не возвращаюсь назад, — Эстера вытянула небольшую карточку.       Как по сигналу, в Берсерка полетели пять маленьких вспышек со стороны вражеского паладина, но его серую фигурку обволокло чем-то невидимым, когда огоньки опасно приблизились. Удар был отбит.       — Откуда у тебя карта другого класса?! — вознегодовал Феркл, энергично жестикулируя. — Ну хоть меча он в любом случае лишится!       Берсерк вновь недовольно повернулся к Эстере, но она лишь пожала плечами — больше никак защититься не могла. Огромный меч рассыпался в руках Берсерка. Он раздосадовано топнул ножкой по карте и обиженно скрестил руки на груди.       — С виду такой грозный, а на деле ранимая душа. Прямо как ты! — засмеялся Эрион, чья маленькая Лучница в гордости переносила все невзгоды; его персонаж остался без брони и стрел перед самым логовом дракона. И если им не повезёт выбить нужные цифры на костях, Лучница пойдёт на смерть.       — Кто бы говорил, — фыркнула Эстера. — Ты, например, тоже её полная противоположность — так вопил, когда оказался перед пещерой, будто это тебя сожгут заживо, а не её.       — Не обрекай её!.. Не смей… Она не умрёт! — не очень убедительно пообещал Эрион, глядя на крохотную фигурку со смесью жалости и страха. Казалось, ещё чуть-чуть — и он, не стыдясь, расплачется. Зато гордая Лучница выглядела ни капли не обеспокоенной.       — Кидай давай, — злорадно нашёптывал Феркл, уж слишком неприкрыто настроенный на победу.       Эрион глубоко вздохнул. Опустил веки и замер будто бы в молитве. Затем резко выкинул кости на стол и выдохнул с облегчением, когда не увидел зловещей «семёрки», что привела бы его персонажа прямо в драконью пасть. И пускай чудище мирно спало, его большой шипастый хвост грозно подёргивался в такт храпу.       Эстера с Ферклом невольно хихикнули, и только потом до Эриона дошло, что, хотя он и не попал к дракону на ужин, бесславно утонул в Смердящих болотах. Его Лучница даже не взглянула в сторону своего бездарного управителя и с прямой спиной прошагала к булькающей, моментально проглотившей её ячейке.       Эрион вцепился в своё лицо и жалобно заскулил.       — Она такая самоотверженная! Это всё моя вина! — причитал он, страдальчески оттягивая щёки. — Моя, моя вина! Прости…       — Да, твоя! — не прекращал злорадствовать Феркл. — Более ужасной партии я не видел!       — Заткнись! — огрызнулся Эрион и демонстративно отвернулся от друга. — Кара настигнет всех мерзавцев, вот увидишь.       Феркл лишь самодовольно хмыкнул и перевёл сосредоточенный взгляд на Эстеру. Их зрительный контакт продлился не так уж долго, но ей стало очевидно, что он напрягся. Запавшая меж его тёмных бровей морщинка это подтвердила.       — Я буду использовать «Благословение Фортуны», — наконец, оповестила Эстера, вытягивая предпоследнюю карту из своего рукава.       Глаза Феркла расширились, рот приоткрылся, заострив скулы и придав ему слегка потрёпанный вид.       Карта исчезла и рассыпалась на золотую, осевшую на игральных костях пыль. Выбросив их на стол, Эстера победоносно ухмыльнулась. Её не смутило даже выпавшая «семёрка», которой так боялся Эрион. Пока фигурка Берсерка уверенно продвигалась вперёд, дракон вдруг проснулся, взмахнул пару раз гигантскими крыльями и взлетел. А затем переместился на противоположный конец карты, к озеру, чтобы утолить неожиданно одолевшую его жажду. Берсерк достиг Драконьего логова, обогнав Паладина Феркла, и заполучил все сокровища.       — Это нечестно! Это несправедливо! — взвыл секунду назад уверенный в своей победе Феркл. Он с горящей злостью смотрел на ликующую фигурку Берсерка, подкидывавшего пригоршни золотых монет. — Такие карты портят всю игру!       — Это твоё нытьё портит всю игру! — не утаивая мстительности, прошипел Эрион.       — Очень странно, конечно… — рассеяно заметила Эстера и подставила подушечку указательного пальца Берсерку, который «дал ей пять». Она ощутила на себе вопросительные взгляды парней и тем же тоном проговорила: — Тут, понятное дело, не последнюю роль занимает удача, но после наших партий в шахматы я думала, что ты хорош во всех играх.       Опешивший от её комплиментарного заявления Эрион не успел ничего ответить.       — Так и есть, — хохотнул Феркл. — Его дед — создатель этой игры, они её делали с ним вместе, когда Эри был совсем ребёнком. Его никто никогда не мог победить.       — Это правда? — Феркл уверенно кивнул на её вопрос, и Эстера осуждающе посмотрела на Эрион. — Ты что, поддавался?       Он покраснел до кончиков ушей и отрицательно замотал головой, отчего его растрёпанные волосы приобрели более неряшливый вид.       — Скорее, отвлекался… — с довольным видом вставил Феркл, укладывая набор обратно в специальный ящик.       — На что? — недоумевала Эстера. — И раз так, то почему не отвлекался, когда мы играли в шахматы?       В отличие от Феркла, Эрион её настойчивый взгляд встретить не смог и, больше мешая, чем помогая, стал впопыхах подавать другу карточки и кости.       — Я… ну… — Эрион зашёлся неправдоподобным кашлем. — Ну, просто… вот… да! О чём и речь. Все силы ушли на шахматы. Я после них вообще не соображаю… Да, день ещё тяжёлый был, поздно уже так-то…       Стрелка настенных часов почти наползла на двойку.       — И вправду поздно… — вздохнула Эстера и тоже стала собираться.       — Идите, — сказал Феркл, когда она поднялась и накинула на себя мантию. — Я сам тут закончу, заодно кое-что проверю для следующего раза.       Эрион кивнул, подхватил свою сумку и, отворив появившуюся в стене дверь, сперва выглянул сам, а затем, убедившись, что всё «чисто», пропустил вперёд Эстеру.       — Я знаю дорогу… — Она говорила очень тихо, опасаясь разбудить редко встречавшиеся в этой части коридора портреты. Болтать вот так было опрометчивой затеей, но Эрион прошёл свой поворот к лестницам, ведущим в Гриффиндорскую башню. — Тебе не нужно меня про…       — Осторожно! — вдруг шепнул он и притянул Эстеру к себе.       На полу, куда она вот-вот намеревалась наступить, в тусклом лунном свете поблёскивала странная жидкость. Невольно припавшая к мужской груди Эстера понятия не имела, какова природа этой лужи, но, если честно, ныне она беспокоила меньше всего прочего…       — Пивз уже целый месяц разливает по ночам Каменеющий клей, — пояснил Эрион, когда помог заново приобрести равновесие. А затем — Моргана-мать! — осторожно взял Эстеру под руку и повёл в обход полтергейстовой пакости. — Если задеть его, клей поднимется до колен и затвердеет. Старшекурсники справляются с ним, но часто наводят лишний шум. Сама понимаешь, ночью это чревато последствиями. А вот одному мелкому бедолаге не повезло — применил не то заклинание и сильно порезался Пивзу на радость.       — А смотритель?.. — Эстере дело не было ни до него с Пивзом, ни до «бедолаги», но отмалчиваться она не могла. Не хотела, чтобы Эрион посмотрел на её пылающее от смущения лицо.       — А что он? Обходит на рассвете коридоры и бубнит себе под нос, что Пивза надо заточить где-нибудь подальше от замка. Но Пивз здесь был, есть и продолжит шкодить и после его, и нашей смерти.       Да, наверняка…       У привидений и полтергейстов вся вечность впереди. Сей очевиднейший факт сызнова натолкнул на мысль, что не было причин переживать о всякой ерунде вроде совместных прогулок с малознакомым парнем. Который, между прочим, продолжал держать Эстеру за руку…       Подобная наглость несколько раздражала, ведь никто не давал Эриону разрешения вот так просто к ней прикасаться. Конечно, и их «первое» взаимодействие, когда он зажал ей рот и утягивал в потайной проход, нельзя было назвать ни приемлемым, ни приличным. Но начать кричать и брыкаться в тот момент значило привлечь внимание Тома и однокурсников, спровоцировать новый межфакультетский конфликт и Мерлин знает что ещё. Ну а сейчас строить из себя недотрогу Эстера уже не осмелилась. Ей, на удивление, вообще не хотелось этого делать несмотря на внутреннее сопротивление. Тепло чужой руки одновременно и волновало, и успокаивало, и заставляло сердце биться чаще.       «Это просто обстоятельства — и только», — решила Эстера. Эрион помог ей не вступить в лужу и, чтобы избежать других возможных неприятностей, не стал отпускать. Он-то легко ориентировался в Хогвартсе и с закрытыми глазами. Будет более неловко, если по неопытности и опрометчивости Эстера где-нибудь споткнётся, опрокинет горгулью с постамента и перебудит все портреты в округе.       Тем не менее… им по-прежнему нежелательно дальше встречаться. Одна небольшая посиделка — и всё. Ночные прогулки рано или поздно выйдут боком, а общение с гриффиндорцами невозможно при свете дня. Этого не поймут ни однокурсники, ни семья, которой, несомненно, о происходящем доложит Аспидис после того, как решит опять подраться и кое-кого уже наверняка задушить.       — Надеюсь, ты не в обиде, что мы всю неделю не общались… — Эрион неожиданно остановился, когда они оказались на первом этаже и почти дошли до поворота к подземельям. — И что записку тебе принёс Рихтер, а не кто-то из нас. Просто это было бы… ну, неловко и слишком заметно, если бы мы вдруг стали общаться на людях.       — Я понимаю, — тихо произнесла Эстера, удивившись, что он вообще мог из-за этого переживать. Представился отличный случай отказаться от приглашения или хотя бы сказать, что следующий раз станет последним. Но она колебалась. Во-первых, сейчас это покажется странным, ведь она уже согласилась. А во-вторых… у неё почему-то не поворачивался язык. — Так будет лучше для всех, для меня в том числе. Аспидис взвоет похлеще банши, если узнает, что мы разговаривали.       — Да уж, могу представить истерику твоего братца, — фыркнул Эрион. — В общем, я не намеренно скрываю. Не обессудь, но, как и сама сказала, твои доставят немало проблем, и не факт, что в этот раз всё обойдётся. Что касается нас… Уорпл и Макмиллан знают, что мы виделись. Я бы познакомил тебя и с остальными. Гузман, Брагнам, Керк, Гэмп, Фоссет, Вуд и Боунс — все они славные ребята. Они ещё не в курсе, но против не будут, думаю, с девочками ты точно поладишь. Конечно, если захочешь… Но толпу пока собрать проблематично, это так, планы на будущее, чтобы ты знала, что у нас нет к тебе предвзятости… Ну, ты это… не передумала ведь?       Если честно, в благосклонность оравы его друзей Эстере верилось с трудом. Амелия Боунс всех слизеринцев на дух не переносила, Беатрис Вуд, если и поглядывала в их сторону, то тоже с неприязнью. А Гэмп… вроде как училась курсом ниже. Красивая и довольно популярная в школе. Кэсси упоминала, что её считают ещё и доброй, но Эстера была уверена, что доброты в свой адрес не получит.       Но это всё неважно. Она справится с компанией Уорпла и Макмиллана, ближайших друзей Эриона, ведь справилась же с Ферклом. А до вечеринок с толпой дело не дойдёт, потому что следующая встреча вне всякого сомнения станет последней.       — Не передумала, — подавив улыбку, Эстера аккуратно высвободила свою руку из мягкой хватки Эриона.       Настала пора возвращаться в спальню.