VANTABLACK

      1943 год       Лето после третьего курса удалось провести вне опостылевших стен родного дома. Отец, направленный в командировку в Италию, прихватил с собой и Эстеру и, к счастью, оказался столь занят работой, что у него не оставалось ни минуты лишнего времени ни на что прочее, включая собственную дочь. Он уходил до её пробуждения, а возвращался раз в пару дней и глубоко за полночь. Эстера видела отца реже, чем семейных сов Краучей и своих подруг, периодически её навещающих. С кузеном обмениваться письмами она не любила, и всё же была рада, что Аспидис с родителями остались в Великобритании — дядя Нестор оказался слишком занят, чтобы вывезти свою семью на отдых.       Из-за войны с Гриндевальдом Магическое сообщество ходило ходуном. Каждый департамент в Министерстве был загружен вдвое больше обычного, что не могло не влиять и на жизнь их руководителей, почётные должности которых занимали и её дядя, и отец. Вдали от всей утомляющей одним своим существованием бюрократической суеты и резко сократившихся наставлений рачительного родителя Эстера чувствовала себя на удивление прекрасно.       Каждый вечер она спускалась на скалистое побережье и подолгу прогуливалась вдоль воды; могла возвращаться после рассвета, спать до обеда, читать в своё удовольствие и не контактировать ни с кем, кроме услужливых домовиков. Весной Эстере исполнится семнадцать, но она уже сейчас была избавлена от присутствия наставников и гувернанток. Да и преподавателей тоже. Отец остался удовлетворён её школьными успехами и, может статься, счёл, что его дочь неплохо справляется со всем самостоятельно, а потому и подарил заветную свободу.       Эстере впервые довелось провести так много дней в собственном ритме, никуда не спешить, никому не угождать и, слава Мерлину, полностью расслабиться. Тем не менее, недели неумолимо сменялись одна за другой, и хотя Эстеру тянуло к новым знаниям, какое-то неприятное волнение зарождалось в груди по мере приближения осени. Заблаговременная тоска по той блажи, в которой она с упоением пребывала в настоящем. Отчего-то знала, предчувствовала, что такого же спокойного и умиротворяющего лета в её жизни больше не случится.       Что-то надвигалось.       Огромная волна, ещё не появившаяся из-за ровного горизонта. Внешне — ни единого повода для беспокойства, однако ветер уже начал менять направление и доносил дурные предвестия.       В моменты, когда необъяснимая, иррациональная тревожность возрастала, Эстера замирала. Проверяла, не видно ли гигантскую волну, угрожающую снести всё на своём пути, но через время облегчённо вздыхала и отгоняла мрачные мысли до следующего вечера.       И всё же беспокойство, копившееся всю последнюю неделю, вызвало дурное самочувствие накануне отъезда в школу. Эстера плохо спала. А утром еле доползла до уборной, где вывернула остатки скромного ужина с желудочным соком в унитаз. Отражение в зеркале показало до ужаса бледную девицу с трясущимися невесть от чего руками. Глаза казались настолько светло-серыми, что вполне могли бы слиться с белком, если бы не чёткий лимб радужки. Волосы спутанными локонами свисали до поясницы, а всё в совокупности напоминало облик душевнобольной пациентки Мунго в помятой и мокрой от пота ночной сорочке. Но, как ни парадоксально, собственный безумный вид Эстеру успокоил. Рассмеявшись над своей привычкой преувеличивать проблемы, она быстро привела себя в порядок и, что удивительно, в хорошее расположение духа.       Так всегда бывало, когда заранее знал о каком-то событии, неволей думал об этом, переживал, за пару дней «до» вошёл в состояние неконтролируемой паники, а в день «Х» всё резко прошло и лишь заставило подивиться своим дурным мыслям и несбывшимся предчувствиям.       Да и подобные глупости следовало отринуть. Настала пора становиться серьёзней — этого требовал не только возраст, но и новая должность старосты факультета…

* * *

      Кингс-Кросс предсказуемо встретил их суетливо снующей туда-сюда толпой волшебников с набитыми чемоданами и котлами тележками, из года в год неизбежно привлекавших праздное внимание маглов.       Стоило пересечь барьер, как буквально из ниоткуда материализовался по-обыкновенному гордый собой Аспидис. Он очень вытянулся за лето, хотя всегда казался высоким для своего возраста. Теперь же Эстера едва доставала макушкой до его губ, что он не без удовольствия отметил. Нежные девичьи черты лица тоже изменились, приобрели резкую форму: подбородок стал шире и больше не напоминал узкий материнский, а скулы, наоборот, сделались ещё острее. Обычно прилизанные волосы, которые он хотел отращивать и собирать в хвост, подобно своему отцу, теперь были коротко подстрижены, а передние пряди якобы небрежно перекинуты набок и даже спадали на лицо. Непозволительная неряшливость, от которой Аспидис пришёл бы в бешенство пару лет назад.       — Ты превратилась в настоящую красавицу, Эстера, — благодушно заметила тётушка, подошедшая минутой позже сына.       Эстера лишь улыбнулась, не собираясь спорить — она и сама так считала. Будучи довольно милым, но невзрачным ребёнком, она выросла, оформившись, наконец, в девушку. Даже её взгляд, как верилось самой Эстере, стал спокойнее и рассудительнее. А может, это казалось из-за доставленного ей с ежегодным письмом из Хогвартса блестящего значка старосты…       — Очень жаль, что нам не удалось провести лето всем вместе, — досадовала Цецилия, не подозревая, что Эстера сложившимся обстоятельствам эгоистично радовалась все каникулы.       — Ну, будем надеяться, что к следующему лету война окончится, — в раздражении пробормотал Нестор, под глазами которого залегли глубокие тени. Его измотанность читалась в лице, позе и даже голосе. Он то и дело нервно посматривал то на дымящий поезд, то на инкрустированные чёрными сапфирами карманные часы. Заместитель министра с трудом выбил немного времени сегодняшним утром, чтобы проводить единственного сына в школу. Сразу после этого он отправлялся в очередную деловую поездку.       — Сомневаюсь, — мрачно предрёк отец Эстеры, который, несомненно, выглядел получше Нестора, но недостаток сна явственно читался и на его хмуром лице. — Он в расцвете сил, а все его противники измотаны. Если не случится чуда и какой-нибудь смельчак не покончит с ним в бою, нам не стоит надеяться на «чудодейственные» переговоры и силы Аврората, уже давно иссякшие…       — Не обсуждайте это здесь, — прервала их Цецилия с натянутой улыбкой. — Вам нечего беспокоиться, — обратилась она к сыну и Эстере, будто по-прежнему считала их малыми детьми, нуждающимися в утешениях. — Скоро всё наладится и мы выберемся куда-нибудь вместе.

* * *

      Учебный год начался неспокойно. Отношения между Гриффиндором и Слизерином накалялись, поскольку уже пятый год подряд первые не одерживали победу в школьном Кубке. А наличие у Слизерина такого сильного студента, как Том Реддл, вовсе лишало остальных всяких шансов на победу и в ближайшие годы, о чём им не уставали любезно напоминать все, кому не лень.       Одним вечером, направляясь в сторону подземелья после ужина, Эстера заметила трёх младшекурсников со своего факультета, на подозрительный манер скучковавшихся в углу коридора.       — Чего ты там бубнишь? — задорно потешался юный слизеринец, пихая что-то руками. — Если будешь так скулить, мамочка тебя не услышит!       Мальчишки засмеялись, тыкая палочками в какой-то мешок, зажатый в углу. Незаметно подойдя поближе, Эстера не без удивления осознала, что это вовсе был не мешок, а испуганный первокурсник с Гриффиндора… Он отчаянно, но безрезультатно, а оттого и больно жалко, пытался выхватить свою палочку у обидчиков.       — Что здесь происходит? — встав за их спинами, холодно поинтересовалась Эстера.       От неожиданности они аж подпрыгнули на месте. Видимо, были настолько поглощены своей деятельностью, что не заметили её появления.       — Мы думали, это преподаватель, — озираясь по сторонам в поисках угрозы, заговорщицки — точно полагал, что она станет им соратником — пояснил светловолосый мальчик. Скользнувшая в его тоне беспричинная гордость не вызвала у Эстеры ничего, кроме раздражения.       — Если я ещё раз такое увижу, то обязательно его позову, — угрожающе пообещала она, со всей строгостью глядя на хулиганов сверху вниз, а затем демонстративно коснулась своего значка старосты. — А пока что вычитаю пять очков у Слизерина.       — Он так-то первый начал! — уязвлённо проворчал один из них.       — Мне всё равно. Верните ему палочку и не доставляйте своим безобразным поведением неприятности факультету. А теперь марш в спальню. Первокурсники не должны разгуливать вечером по школе.       Они неохотно подчинились, напоследок грубо толкнули гриффиндорца в грудь и, отдав ему тем самым палочку, скрылись за поворотом.       — Спасибо… — огорошенно прошептал мальчик, в опаске отлипая от угла.       Эстера смерила его недоумевающим взглядом.       — Не ходи в этом крыле в одиночку, — равнодушно бросила она и ушла в том же направлении.

* * *

      В новом семестре у них появилось намного больше совместных уроков с гриффиндорцами. Раньше они делили кабинеты преимущественно со студентами Рейвенкло, с которыми имели более дружественные отношения, чем с прочими.       — Они меня раздражают! — жаловалась Тея Флинт, пока они втроём направлялись к классу ЗоТИ. — Постоянно создают шум и пытаются привлекать внимание. Цирк какой-то!       — У Кэсси «в цирке» вообще-то сестра учится, — заметила Эстера, не без удовольствия наблюдая, как Тея смутилась и поспешила оправдаться:       — Да нет, есть нормальные, но мальчики… несносные! Знаете, я убеждена, что даже не будь у нас Тома, мы бы выиграли Кубок, не напрягаясь. Гриффиндор лишается бóльшего количества баллов за поведение, чем зарабатывает на уроках. Как это возможно?!       — Просто у нас нет привычки подлизываться к преподавателям, Флинт, — послышался ехидный голос откуда-то сбоку.       Девушки рефлекторно обернулись, когда заприметили компанию мимо прошедших гриффиндорцев. Двоих из них Эстера узнала сразу — Филиппус Феркл и Эрион Фоули, неразлучные товарищи с первого дня обучения. Оба возмужали за то время, что не попадались Эстере на глаза. А она и вовсе не могла припомнить, когда видела их в последний раз: другие факультеты и их студенты отнюдь не пробуждали её любопытства.       Ферклу, верно, пошла на пользу дружба с Фоули. Он чуть поправился и уже не выглядел тем тощим неуклюжим и неуверенным мальчишкой, которого она встретила в поезде. Фоули же, будучи всегда одним из самых низких на курсе, наконец подрос. Его непослушные локоны русых волос по-прежнему торчали во все стороны, но эта небрежность, на удивление, ему шла… Расстёгнутые верхние пуговицы рубашки и перекинутый через шею алый в золото галстук не свидетельствовали об аккуратности хозяина. А полы его мантии, впрочем, как и рубашка, были смяты, словно он ходил в той же одежде, что и спал. Двух других Эстера не знала лично, но не знать их совсем было невозможно: Лаэрт Макмиллан и Клейт Уорпл. Все четверо с гордостью носили репутацию наиболее громких и проблемных учеников школы с самого поступления.       — Ну конечно, куда без вас! Нельзя же не лезть не в своё дело, надо обязательно встрять, — Тея закатила глаза и прибавила шагу. Она явно не собиралась отставать от гриффиндорцев, обогнавших её по пути к кабинету.       — Вот же нервная, — хмыкнул Макмиллан. Все четверо остановились у дверей и сдвинулись в сторону, чтобы её пропустить. — Не торопись, мы не заберём твоё место под носом преподавателя, Флинт. Проходи, — он деланно поклонился и придержал дверь.       Тея что-то возмущённо проворчала себе под нос и скрылась в кабинете, до которого ещё не дошли Эстера с Кассандрой.       — А вы не боитесь не занять первые парты? — наигранно обеспокоено поинтересовался Уорпл, когда заметил, что девушки не особо спешат.       Кассандра лишь фыркнула и прошла мимо них в кабинет. Эстера проследовала за подругой, но неосознанно кивнула парням в знак благодарности за любезно придержанную дверь. Должно быть, зря, поскольку этот невинный жест вызвал у них недоумённое переглядывание.       Первые два ряда в аудитории негласно принадлежали слизеринцам, а третий и четвертый — Гриффиндору. Класс был строго поделён пополам самими учениками — взаимная неприязнь не допускала иных вариантов рассадки. Почти все девочки и самые старательные студенты всегда занимали первый ряд — сильнее прочих хотели отстраниться от непрошенных соседей. На «пограничном» же обыкновенно сидели задиры, которые, напротив, жаждали доставить гриффиндорцам лишних проблем, пуляя в них бумажки-липучки, Сглазы на кривописание и всячески провоцируя многими другими нетривиальными способами. Может, именно по этой причине Том с Аспидисом выбрали себе место за последней партой второго ряда — чтобы контролировать однокурсников, приобретших за эти годы привычку прислушиваться к Тому больше, чем к декану или самому директору. И Кассандре с Эстерой, к сожалению, досталась парта прямо перед ними…       Профессор Меррисот прилично задерживалась, и в кабинете постепенно нарастал шум. С рядов гриффиндорцев доносились смех и беззлобные переругивания. Периодически над их головами пролетали разноцветные снопы искр, зачарованные записки и другие предметы. Слизеринцы разговаривали тише, но демонстрировали своё недовольство косыми, полными презрения взорами и поджатыми губами.       Эстера и сама порой с раздражением отвлекалась на взрывы хохота справа, но куда больше её занимало то, что рассказывала Кассандра. Она была неиссякаемым кладезем последних свежайших сплетен, прекрасно подходящих для ситуаций, когда решительно нечем заняться. На сей раз предметом обсуждения стала занудная Оливия Хорнби — новоиспечённая староста Рейвенкло, отличница и по совместительству ужасная зазнайка. Которая, однако, не брезговала издеваться во внеурочное время над какой-то плаксой-маглокровкой. Эстера как раз собиралась уточнить, та ли эта несчастная, чьи всхлипы периодически доносились из кабинки женского туалета на втором этаже, когда двери позади класса вдруг отворились, и все, ожидая увидеть преподавателя, обернулись.       Но то оказался Норбан Лестрейндж.       С наихитрейшим выражением лица он на миг замер в проёме и бегло окинул аудиторию прищуренным взглядом. Головы студентов всё ещё были развёрнуты в его сторону, и Норбан, наслаждаясь вниманием, вальяжно, в некой мере даже царственно прошествовал внутрь. Он проходил между вторым и третьим рядами, когда с двух столов гриффиндорцев неожиданно раздался грохот — это учебники свалились на пол. Норбан не повёл и бровью. Лишь самодовольно улыбнулся, когда дошёл до со своей парты.       — Эй! — окликнул его хмурый Феркл. — Не хочешь извиниться или поднять то, что уронил?       — Это ты мне? — Норбан, уже успевший опуститься на свою скамью, медленно обернулся. В тоне голоса и выражении его лица удивительным образом уживались и оскорблённая невинность, и неприкрытое ехидство.       — Тебе, Лестрейндж. Тебе.       — Мне не за что извиняться, — не стесняясь лукавого блеска в глазах, Норбан равнодушно пожал плечами. — А поскольку я ничего не ронял, мне и поднимать нечего, — для подтверждения своих слов он показал на стопку новёхоньких учебников, аккуратно разложенных на столе перед ним.       Слизеринцы засмеялись, а вот другая половина класса шутки не оценила.       — Не будь клоуном! — Феркл явно начал раздражаться. — Ты уронил наши учебники, когда проходил мимо.       — Неужели? — Норбан расплылся в жёлчной улыбке. — Кто-нибудь может подтвердить, что я вообще касался их? — он чересчур наигранно посмотрел по сторонам, выискивая свидетеля в толпе. — Видишь, никого нет! Выходит, это ты клоун, который устраивает представление, потому что не способен не класть свою ветхую макулатуру на край стола?       Со стороны первых двух рядов снова послышались смешки.       — Не придуривайся, — проскрежетал Феркл и выступил вперёд. — Ты использовал магию!       — Моя палочка всё время была в кармане брюк, — демонстративно и крайне устало зевнув, Норбан чинно поднялся, повернулся к гриффиндорцам задом и, чуть выгнувшись в спине, задрал мантию, чем подтвердил собственные слова.       Слизеринцы прыснули со смеха и зааплодировали. А вот потерявший всякое терпение Феркл свирепой фурией кинулся на озорника, беззаботно наслаждающегося своим триумфом. Доли секунды не хватило, чтобы он поймал Норбана за загривок — его остановили Макмиллан с Фоули. Норбан тут же крутанулся на пятках и одарил его издевательским взглядом.       — Вот и она — вся доблесть и храбрость отважных гриффиндорцев! Ай-яй-яй, кидаться на людей со спины!.. Достойно уважения, ничего не скажешь.       — Оставь его, Лестрейндж, — включился Аспидис, наблюдавший за развернувшейся сценой с задней парты. — С такой наследственностью удивительно, как он не косит глазами и не пускает слюни изо рта, а ты тут про хорошие манеры говоришь! Хотя, кажется, сейчас потечёт. Смотри, как злится! — и он, довольный своим замечанием, хрипловато рассмеялся.       Сидевший рядом с ним Том лишь еле уловимо приподнял уголки губ.       — Рот закрой, Крауч! — рявкнул Феркл, которого безуспешно пытались успокоить товарищи.       — Память мне подсказывает, что я уже когда-то это слышал, — издевательски протянул Аспидис, небрежно откидываясь на скамье. — Но тебя хватает только на пустые угрозы и попытки наброситься со спины. Вы, гриффиндорцы, создаёте так много утомительного шума, но совершенно не способны ответить за свои слова. Прямо как злобные псины у обочины.       — Злобная псина — твоя мамаша, которая воспитала такого же не менее злобного утырка, — рыкнул Феркл.       Аспидис с побелевшим лицом вскочил с места и двинулся прямиком на него. Макмиллан и Фоули, которые всё ещё удерживали друга, отвлеклись на приближение новой угрозы, чем ловко воспользовался Феркл. Он тотчас же, полный праведного гнева, сам бросился к поднимающему палочку Аспидису. Однако кузен не успел швырнуть заклинание — Феркл со всего размаха левой руки врезал ему кулаком по лицу.       Эстера невольно поморщилась от пронёсшегося по аудитории неприятного хруста и затаила дыхание. Ожидала, что от удара такой силы кто угодно повалится навзничь. Но Аспидис просто отшатнулся. И, медленно поведя челюстью сперва в одну, затем в другую сторону, звучно сплюнул на пол сгусток крови. А секундой позже, когда заметил в луже два своих зуба, в ярости взглянул на победно ухмыляющегося Феркла.       — Я же говорил, ты — ошибка, — слегка шепелявя, процедил он. — Даже сражаться не можешь, как волшебник. Ты точно не сквиб? — Аспидис шагнул было вперёд, но двери класса вновь распахнулись, и в проёме показалась преподаватель.       Меррисот понадобилась ровно секунда, чтобы оценить ситуацию.       — Мистер Реддл, будьте добры, проводите мистера Крауча в больничное крыло. А вы, Феркл, отправитесь со мной к директору. Сейчас же! — холодно велела она. Слевитировав палочкой выбитые зубы, она вложила их в руку Аспидиса и одарила его сочувствующим взглядом. — Минус пятьдесят очков с Гриффиндора. Отработку, мистер Феркл, я обсужу с профессором Дамблдором…       — Профессор, вы не так всё поняли! — воскликнула какая-то девчонка. Кажется, её звали Беатрис. — Его спровоцировали! Вы бы слышали, что тут говорили эти…       — Меня это не волнует, мисс Вуд, — не дав закончить предложение, оборвала её Меррисот. — Я знаю одно: нельзя спровоцировать, но можно поддаться провокации. И никакие оправдания тут неуместны. — Она пропустила Тома и Аспидиса в коридор и, дождавшись, когда за ними кабинет покинет Феркл, вышла следом. — Я надеюсь, вы больше не доставите мне хлопот. Урок и так почти сорвался, — огорчённо сказала она и закрыла за собой двери.       В кабинете воцарилось полное напряжения и взаимной неприязни молчание.       — Нехорошо получилось, — вдруг обернулся к Эстере Норбан, сидевший прямо перед ней. Она в недоумении подняла на него глаза. — Ну, с Аспи. Ему из-за меня влетело.       — Он сам виноват, — пожала плечами Эстера, не особо-то переживающая за кузена.       — Этот кретин оскорбил его мать, твою тётку, — вкрадчиво напомнил Норбан, словно полагал, что она забыла столь примечательный факт. И даже не преминул многозначительно переглянуться с внимательно вслушивающейся в их разговор Кассандрой.       — Тебя тогда не было, поэтому ты и не знаешь, что Аспидис сделал это раньше, — устало вздохнула Эстера. — В первый же день он оскорбил Феркла и всю его семью. Естественно, что рано или поздно ему бы вернули должок, — не утаивая своей скуки, она некультурно подпёрла подбородок рукой. — К тому же это ведь он скинул их учебники, а не ты.       Норбан расплылся в змеиной улыбке.       — Так ты заметила? — с долей ребяческого восхищения спросил он. — Эх, что ни говори, а твой братец меня отлично знает! Мы даже не сговаривались заранее, а он сразу всё понял, как только я вошёл!       — Охотно верю, — небрежно бросила Эстера и вновь опустила глаза к учебнику.       — Тебе это не нравится? — не скрывая неудовольствия от её реакции, наигранно озабоченно осведомился Норбан.       — Это было забавно на первом курсе, но, клянусь Морганой, ваши постоянные стычки действуют мне на нервы. Вам же не пять лет!       — Брось, не всё же время сидеть, уткнувшись в книжки. Иногда можно и повеселиться.       — Веселиться, дёшево провоцируя Гриффиндор?       Норбан приблизился к её лицу и подозрительно сощурился.       — Уж не жалеешь ли ты этих соплежуев?       Эстера еле удержалась, чтобы не фыркнуть, но в голос таки просочилось веселье.       — Мне абсолютно безразличны все вокруг, Норбан.       — Даже мы? — деланно насупившись, уточнил он.       — Разумеется, ты исключение, — в его же напускной манере улыбнулась Эстера, поймав ещё один лукавый взгляд, полный неистощимого озорства.