Темное наследие

Арианна

      Двигатель автомобиля мягко гудел, пока мы въезжали через кованые ворота, которые открывались с точной плавностью. Все вокруг было укутано в безупречно белый снег, сверкающий в свете фонарей, выстроенных вдоль подъездной дорожки.       Я, несмотря на свою усталость, восхищенно уставилась, когда особняк предстал перед глазами, его величие захватывало дух. Дом возвышался, кремовый фасад мягко светился на фоне холодного ночного неба. Снег облепил изящные детали крыши, создавая яркий контраст с тёмными шиферными плитками.       Внимание было захвачено идеальными подстриженными клумбами. Деревья, припорошенные снегом, охватывали практически всю территорию. Длинная подъездная дорожка изгибалась к парадному входу, к массивным каменным колоннам и тяжёлой дубовой двери.       Ноа вышел первым, и дверь с моей стороны мгновенно открылась, и в лицо ударил резкий, ледяной воздух, обжигая щеки. Немного поколебавшись, я вышла на снег, шаги сопровождал мягкий хруст замёрзшей земли.       Когда мы вошли внутрь, я с усилием сдержала восхищение. Владения моей семьи всегда были уютными за счет детей и жен, и мама мне однажды говорила, что в её первые дни в Вегасе дом казался негостеприимным и до ужаса пустым, хоть и роскошным. Мне было непривычно слышать такое от неё, так как я с детства видела дом иначе, но сейчас я поняла её слова. Здесь поместье было невероятно строгим, без излишеств; фойе было высоким и открытым; центральное место занимала массивная изогнутая лестница из тёмного мрамора с золотыми деталями на перилах; внизу изогнутой лестницы стоял изысканный черный рояль; с потолка свисала огромная хрустальная люстра, создающая фокусное внимание за счет переливов света; стены были выполнены в глубоких тёмных тонах с золотыми акцентами; большие арочные окна отражали внутренний свет.       Здесь, у Ноа, ни елки, ни гирлянд, ни даже намека на праздник. Ничего, что бы говорило, что через три дня Рождество. Казалось, он не придавал этому никакого значения. Холодная отстраненность.       Для многих это было бы мечтой, но я, привыкшая к роскоши с рождения, сильно тосковала по свету, теплу и жизни, которые были у нас дома.       Я следовала за ним по сверкающему мраморному полу, оставляя позади огромные окна, уместно закрытые тяжёлыми бархатными портьерами глубокого синего оттенка, что меня насторожило.       Пейзажные картины выстроились вдоль верхнего яруса стены, каждая из них была заключена в тщательно подобранную и изысканно украшенную рамку.       Далее — огромный бассейн, расположенный внутри дома, со всеми удобствами. Кинотеатр с современным оборудованием и комфортными креслами. Винный погреб, стены которого были уставлены бутылками дорогих вин.       — Ты жил один все это время в таком большом доме?       — Да, но бывал редко, у меня есть апартаменты в центре города, где я проживал.       — Так зачем переезжать сюда? Разве апартамент — не лучший вариант? — поинтересовалась я, оказываясь на кухне с новейшей техникой и просторным островом посередине. Было очевидно, что я сюда вообще не подойду.       — Ты не любишь шумные места.       Я смутилась. Он знал об этом? Я имею в виду, что это очевидно, если быть столь наблюдательным.       — Зачем такая кухня тебе? Не могу даже представить, что можно тут делать помимо питья воды, — быстро сменила тему. Использовать такое ради галочки было неразумно, потому что у него в доме уже имелась выделенная комната для поваров.       — Есть больше одного способа использовать кухню, — сказал он нейтральным тоном, но в его голосе была какая-то тонкость.       — Например, убивать? Это в твоем стиле. Честно говоря, я бы не удивилась, если бы ты оказался потомком каннибала Лектера.       Он остановился и медленно повернулся ко мне. Моя усмешка слегка поблекла, когда тот начал приближаться, не торопясь, нарочито размеренно. И прежде чем я успела отступить назад, он оказался прямо передо мной.       — Желаешь стать моим ужином на сегодня?       — Это не смешно, — выдавила я, пытаясь сохранить саркастичный тон, но он куда-то исчез.       — Я и не шучу.       Сглотнув, сложила руки на груди. Мозг лихорадочно пытался найти ответ.       — Ты… не убьешь меня.       — Арианна, — он ухмыльнулся и положил руки в карманы брюк, — не думаю, что ты поняла мои слова.       С вопросом в глазах я уставилась на него, но не потребовала объяснений. Они мне были не нужны. Я была слишком вымотана и на выяснение просто не осталось энергии.       Мы поднялись по широкой лестнице молча. Когда достигли конца коридора, Ноа остановился перед двустворчатыми дверьми из отполированного до блеска дерева. Не говоря ни слова, он толкнул их и отступил в сторону, впуская меня внутрь.       То, что предстало передо мной, буквально выбило из меня дыхание.       Огромная библиотека развернулась перед моими глазами, её масштабы казались почти нереальными. Высокие стеллажи тянулись до самого потолка, от стены до стены, уставленные бесчисленным количеством книг. В углу кованая винтовая лестница, ведущая на второй уровень, где располагались ещё больше полок, заполненных до краёв. Над головой висели золотые люстры, их мягкий свет смягчал тёмные оттенки комнаты.       Я застыла, не в силах сразу охватить взглядом всё пространство. Сколько себя помню, я всегда считала, что домашняя библиотека нашей семьи — самая большая и грандиозная из всех, что мне доводилось видеть.       Но это… Это было на совершенно другом уровне.       — Не думала, что кто-то может превзойти библиотеку моей семьи, — призналась тихо. — И что, ты читал хоть что-то из всей коллекции?       Взгляд его сместился к массивному стеллажу, который тянулся вдоль всей стены. Полки были забиты под завязку книгами с обложками в глубоких, насыщенных тонах — тёмно-зелёный, бордовый, чёрный, с серебряным тиснением.       — Каждую книгу из той части. Остальное? Не моё.       Контраст был разительным — одна сторона тщательно изучена, другая словно оставлена в забвении.       — Тогда зачем хранить остальные?       — Они принадлежали моей матери, — отстраненно ответил он.       Его мать. Женщина, которую он никогда не упоминал. Я её не видела, даже не задумывалась о ней, но следовало догадаться, что её уже нет.       — Должно быть, она была невероятной, — пробормотала я.       Мне хотелось узнать больше, понять женщину, которая его сформировала, но я понимала, что не стоит торопить события.       Ноа не ответил сразу, лишь коротко кивнул.       — Была.       Он развернулся и, не сказав больше ни слова, направился вглубь дома. Я замялась, но последовала за ним.       — Ты жил здесь с рождения? Дом не выглядит старым, да и библиотека…       — Я купил его пару лет назад и отремонтировал под себя, — ответил он ровным тоном, продолжая идти вперед. — После смерти матери книги так и остались без присмотра в доме, в котором я вырос, когда был маленьким. Поэтому отец решил перенести их сюда, чтобы они не были забыты.       Подойдя к следующей двери, он открыл ее, и мы вошли в комнату. Это была спальня, больше, чем я ожидала, и безупречно оформленная, как и весь дом. Кровать, массивная и покрытая темным постельным бельем, мгновенно привлекала внимание.       Моё сердце сжалось от внезапной и неожиданной мысли. Мы должны будем спать вместе? В одной кровати? Он будет ожидать чего-то? Я пыталась отогнать такого рода вопросов. Он еще ничего не сделал, чтобы это предположить. Но ясно одно, что, если он захочет чего-то, решение будет не совсем моим.       Я украдкой взглянула на него, пытаясь понять его намерения, и сглотнула, подавляя ком в горле.       Ноа снял с запястья массивные часы и небрежно положил их на тумбочку. Затем начал стягивать пиджак, медленно и без спешки, будто знал, что каждое его движение приковано к моей реакции.       — Я буду спать здесь? С тобой? — не выдержала, скосив на него взгляд.       — А ты думала, я позволю тебе сбежать в какую-нибудь гостевую комнату? — спросил он с лёгкой иронией в голосе. — Или тебе больше нравится идея спать на полу?       Я вздёрнула подбородок, чувствуя, как злость вспыхивает внутри.       — Учитывая твой характер, не удивлюсь, если ты уже выделил мне место у двери, чтобы я охраняла вход.       — Если ты настаиваешь, могу рассмотреть и этот вариант.       — Джентльмен уступил бы своей женщине кровать, а сам ушёл бы в другую комнату, — огрызнулась я.       — Джентльмен? Возможно, — хмыкнул уголками губ, расстегивая манжеты рубашки. — Но я никогда не претендовал на это звание.       — Тогда уходи, — выпалила я, указывая в сторону двери, рядом с которой стояла.       Он посмотрел на меня, сощурившись.       — Ты выгоняешь меня из моей собственной комнаты?       Я распрямилась и спокойно ответила:       — Взяв твою фамилию, я стала хозяйкой не только этого дома, но и всего, что принадлежит тебе. Так что, технически, ты должен подчиняться.       Его брови взлетели вверх, но затем на его лице появилось выражение чистого удовольствия, от которого мне стало не по себе.       — Ну что ж, — сказал он, шагнув ближе. Голос стал ниже. — Раз ты взяла на себя роль хозяйки этого дома, значит, ты также приняла роль моей жены. И когда ты наконец признала это, можем начать разговор. В конце концов, жена должна многое учитывать, не так ли? — он сделал еще один шаг ближе, сокращая расстояние между нами. — Так скажи мне, жена, — шептал он, — как ты собираешься удовлетворить мои потребности сегодня вечером?       Пульс мой ускорился, на щеках жар.       — У тебя есть руки, — парировала я. — Сам этим займешься.       Он некоторое время молчал, осмысливая мои слова.       — Звучит как отказ.       — Это именно то, чем это и является, — проговорила я.       — Интересно, — протянул Ноа с легкой усмешкой, отступая от меня. — Я пойду освежиться. И, Арианна, даже не думай покидать эту комнату.       Он не стал ждать моего ответа, скрывшись в ванной комнате, пока я продолжала стоять на месте, пульс отдавался гулом в ушах, пока за закрытой дверью эхом раздавался звук льющейся воды. Каждая клетка кричала, что нужно двигаться — уйти, сопротивляться, сделать что-то — но я не могла. Что-то в нем, в его тихой, непреклонной власти, словно приковало меня к полу.       Мотнув головой, я заставила себя оторваться от места и открыть дверь, которая вела в огромную гардеробную, почти похожую на отдельную комнату. Оторопело замерла на пороге.       Внутри все было идеально: каждая вещь на своем месте, рубашки строго разглажены и аккуратно развешаны по цвету, обувь выстроена в ряд, словно по линейке, костюмы распределены по секциям.       И это было даже не самым шокирующим. Рядом с его идеально организованным гардеробом я нашла свой. Моих чемоданов нигде не было видно. Вместо этого моя одежда висела на бархатных вешалках, аккуратно выглаженная, платья развешаны по длине, а обувь стояла рядом с его.       Настоящий ужас настиг меня, когда я открыла один из ящиков.       Мое нижнее белье. Аккуратно сложенное. Чисто белые, кружевные, цветные комплекты — все разложено по цветам и типам. Я застыла, чувствуя, как лицо начинает гореть от осознания.       Зажмурилась, пытаясь отогнать образ Ноа, рыскающего в моих вещах. Это точно сделали слуги, попыталась успокоить себя, но эта мысль мало помогла. Где-то в глубине души понимала, что в этом доме ничего не происходит без его четких указаний.       И сама возможность того, что он мог коснуться моих самых личных вещей, вызвала во мне странную смесь жара и раздражения.       Резко выдохнув, захлопнула ящик, пытаясь вместе с ним закрыть навязчивые мысли.       Но тут заметила кое-что еще. Мои пижамы, которые обычно хранила сложенными вместе с бельем, теперь висели на вешалках. Раздраженно фыркнув, сняла одну и быстро переоделась, совершая движения резко и нервно.       Я собиралась умыться, но вспомнила, что ванная занята Ноа. Вздохнув, села на край кровати, ощущая напряжение в воздухе. Кровать была слишком большой даже для двух людей, простыни гладкие и манящие, но я не рискнула нырнуть в постель от беспокойства.       В комнате царила тишина, и чем дольше я сидела, тем больше ощущала, как все вокруг слишком личное.       Наконец, дверь ванной открылась, и вышел Ноа.       Мое дыхание перехватило. Он был весь мокрый, полотенце болталось низко на бедрах, едва держась. Мои глаза невольно скользнули по его груди — широкой, мускулистой, таким телом, что можно только восхищаться. Кожа чуть блестела от воды, на ней были шрамы. Тонкие, бледные линии, грубые рубцы — молчаливые свидетельства жестокого мира, в котором он жил. Его торс был мощным и пугающим, но при этом красивым по-своему. Ни малейшей мягкости, только мышцы. Живот был твердым, с четко выраженными восьмью кубиками пресса.       Я почувствовала странное, сильное тепло, которое проникло в меня.       Но потом мои глаза опустились ниже, и я заметила что-то, что заставило мое сердце сжаться. Это был след от моей пули. Нехило я его так…       Ноа заметил мой взгляд и последовал за ним вниз, на шрам. Его лицо оставалось непроницаемым, но на губах появилась едва заметная усмешка, когда он встретился со мной взглядом.       — Ты помнишь, да? — небрежно прислонился к дверному косяку.       — Трудно забыть, когда тебе оставляют постоянное напоминание, — ответила я с язвительностью. — Но не переживай, это не испортило вид.       Старалась не опускать взгляд, но, несмотря на усилия, позволила себе слабость и заметила татуировку, которую до этого никак не могла нормально рассмотреть, вытянутую по линии его предплечья. Это было созвездие Стрельца. Моего знака зодиака.       Это просто случайность.       Сглотнув, быстро отвела взгляд, пытаясь избавиться от умозаключений, ощущая, как Ноа беспрерывно наблюдает за мной. Не знаю, понял ли он, что я заметила, или это просто моё преувеличенное воображение.       Я завернулась в одеяло, пытаясь скрыть свою неловкость, и отвернулась, сжимая пальцы до белизны. Но, несмотря на усилия, я почувствовала, как кровать прогнулась, когда Ноа лёг рядом. Мое сердце пропустило удар, и я отодвинулась к краю, пытаясь создать между нами невидимую преграду.       Вдруг свет погас, и комната погрузилась в темноту.       Паника охватила меня. Я невольно замерла, дыхание сбилось. Я ненавидела темноту. Инстинктивно потянулась, нащупывая край тумбочки, и обнаружила, что лампы или ночника нет, как было в моей комнате.       Я услышала, как Ноа шевельнулся, и свет в ванной загорелся, который просочился к нам, слегка оснащая комнату. Вероятно, у него был пульт управления.       — Почему ты боишься темноты?       Я замялась, не зная как ответить.       — Не знаю. Просто всегда так было.       — Всегда? — с легким любопытством спросил он.       — С самого детства, — замешкалась я, а потом добавила: — наверное, после похищения. Это стало настолько привычным, что я уже даже не помню, боялась ли темноты до того.       — Что именно в ней тебя пугает?       Я нахмурилась, ощущая, как в груди сжалось.       — Дело не в том, что я вижу или не вижу, — я замолчала, раздражённая сама на себя.       Как могла объяснить то, чего не могла и не понимала?       — Тогда ты боишься того, что, по-твоему, скрывается в ней, — хриплый голос отдался со спины.       Я задержала дыхание, его слова слишком больно попали в цель.       — Возможно. Но какая разница? — бросила я, слова прозвучали остро.       — Разница в том, что страх имеет над тобой власть, Арианна. Ты это осознаешь?       Я молчала, прекрасная понимая, что он прав. Но признать это перед ним — переступить через себя — у меня не хватало смелости.       — Хорошо, — подвел он итог, пока я притворялась, что мне все равно на его слова. — Но в следующий раз, когда темнота опять окажется сильнее тебя, вспомни, что ты сама позволила ей победить.       — Спасибо за диагностику, доктор.       Его слова ударили больно. Слишком близко, слишком точно. Но вместо того чтобы продолжить, я закрыла глаза, словно спор был окончен.

***

      Проснувшись, не обнаружила рядом Ноа, чему вздохнула, но опомнилась, приняв сидячее положение, когда заметила, что лежала слишком близко к его стороне кровати, что отчетливо слышала его запах.       Внутреннее беспокойство начало расти. Что, чёрт возьми, я делала ночью? Надеялась, что ничего странного ночью не произошло.       Никаких объяснений себе я не давала — просто решила не заострять внимание. Быстро направилась в ванную, которая была роскошной, чтобы умыться и привести мысли в порядок.       Процесс умывания был почти автоматическим, руки начали действовать. Вода холодная, освежающая, помогала прийти в себя. Затем я осторожно нанесла на рану мазь, ощущая легкое пощипывание. Мои темные волосы были в беспорядке, которые я мигом расчесала и выпрямила утюжком, чтобы волнистые локоны не смотрелись безобразно.       В доме было тепло, так что не было нужды в многослойности, потому надела белый пушистый свитер и удобные прямые брюки. Рутина меня успокаивала. Переполненная переживаниями, я спустилась вниз позавтракать, даже если время близилось к одиннадцати.       Я не была уверена, что смогу подкрепиться чем-то нормальным, но какого было моим удивлением, когда меня ждал полноценный завтрак. На столе была изысканная закуска — омлет с легким запахом трюфельного масла, хрустящий бекон, теплый тост с маслом и свежие фрукты, аккуратно нарезанные и красиво разложенные. Рядом бокал свежевыжатого апельсинового сока.       Когда я закончила, оставив большую часть еды не съеденной, женщина в рабочем костюме убрала со стола. Она была на несколько лет старше меня. Поблагодарив её, я не знала, чем мне заняться сегодня. Мне надо было узнать многое и разобраться с похищением Изабеллы, за которую я сильно волновалась.       Прежде чем я успела серьезно задуматься об этом, Ноа в черном пальто вошел в кухню и поставил на островок кредитную карту и ключи. От машины.       — Ты можешь съездить в центр города и заняться чем-нибудь.       Я замерла, не веря своим ушам. Шок просто пронзил меня. Моя семья никогда не позволяла мне уходить без присмотра. Они всегда держали меня под контролем, а теперь Ноа, тот же член мафии, предлагает мне уехать куда-то одной?       — Ты сейчас серьезно?       — Ты хотела свободу. Как я и обещал, предоставляю тебе это, — потом добавил: — и, принцесса, не прикасайся к воротам, если не хочешь получить ожог.       Он развернулся, исчезая за дверью.       На его месте мой папа заткнул бы меня, если бы я попросила прогуляться одной. Не ожидала, что Ноа решит отпустить меня, но теперь, когда это случилось, я не могла не испытать эйфорию. Мог ли человек испытывать оргазм без секса? Потому что я не смогла подавить стон. Свобода. Я могла сама решать, куда идти, что делать.       Я поспешила одеться потеплее и с глупой улыбкой направилась к гаражу. Вокруг стояли машины, все черные, блестящие и мощные. В углу — огромный Lamborghini Aventador, его линии такие четкие и агрессивные. Сразу за ним стоял черный Ferrari 488 Pista, рядом — Bugatti Chiron. И ещё несколько спортивных автомобилей — McLaren 720S и Aston Martin.       Тут в конце наткнулась на черный внедорожник Range Rover, ключ от которого был в моей руке. Окна во всех были тонированы, что я подметила.       Сев в неё, пристегнулась ремнем безопасности и выехала из гаража. Дом находился в получасе езды от центра, потому что Ноа решил обустроиться загородом, в уединении, подальше от городской суеты. Дорога вела через лес, где высокие деревья плотно обвивали края.       С одной стороны я понимала, что не должна просто так тратить время, прогуливаясь по заснеженным улицам Канады, поэтому направилась в его офис, чтобы разобраться кое в чем.

***

      Спустя двадцать минут я вошла в здание и по заученной дороге из памяти подошла к прошлым вышибалам, которые по-прежнему стояли по обе стороны от лифта. Они кивнули мне и расступились, хотя я даже не представилась. Неужели все они в курсе?       Я молча вошла в лифт и спустилась на самый последний этаж. По голове ударили воспоминания с Алексом, но я поспешила их откинуть.       Двери отъехали, я включила фонарик и, собравшись с силами, направилась к той самой комнате — той, где когда-то нашла ключ с запиской. Всё было так, как и прежде. Плитки на месте, доски не сдвинуты, ничего не изменилось, и не было ни малейших признаков, которые могли бы указать на дальнейшие загадки. Но в голове крутились вопросы, которые не давали мне покоя.       Почему именно Канада стала местом начала всего этого? Я никак не могла понять. Алессандро был слишком умён, чтобы выбирать такой очевидный маршрут, особенно когда за его плечами была целая сеть связей, не меньше запутанная, чем его мысли. Он мог бы выбрать любую страну, любую точку на карте, но почему-то именно Канада стала первым шагом. И затем — Нью-Йорк. Эти места, казалось бы, не имели особой связи между собой, но разве это не слишком очевидно, чтобы быть случайностью?       Я не могла представить, чтобы Алессандро мог выбрать что-то столь ожидаемое, как Швеция, ведь в её морозных просторах было слишком много укромных мест, которые идеально подходили бы для скрытого маневра. Канада — огромная, с её северными территориями и почти безлюдными районами, Нью-Йорк — центр делового мира, всегда переполненный людьми и информацией. Связаны ли эти места каким-то образом?       Но мысли о другом не покидали меня. Изабелла… её исчезновение было тем, что забивало мне сердце, как будто что-то отрывали от меня, не давая дышать. Что если она уже далеко?       А тот незнакомец… он знает много. Да вот только связаться с ним невозможно, и не то чтобы я горела желанием, но жизнь Изабеллы была важнее, чем мои страхи и неуверенности. В конце концов, это из-за меня она могла подвергнуться нападению.       Бросив последний взгляд на эту комнату в пыточном подвале, меня вдруг осенило. Ключ. Как он оказался в комнате? Он не мог просто лежать там сам с запиской — кто-то — либо Алессандро — должен был его оставить. И если это так, то камеры наблюдения могли зафиксировать его. Я почувствовала, как моё сердце сжалось. Это было очевидно, но я не осознавала этого до сих пор, столько времени затуманенная азартом и любопытством. Ноа был прав насчет того, что мне стоит его сдерживать.       Я быстрыми шагами вернулась на прежний этаж и подошла к людям, работающим на Ноа. Сказав, что мне нужно просмотреть записи с видеокамер, я молча ждала, пока один из них не достал телефон и не набрал номер.       — Босс, ваша жена просит посмотреть записи с камер за последние пару лет.       От его слов меня пробрала вспышка раздражения. «Босс». Это было как удар по моей уверенности. Я поняла, что он только что позвонил Ноа. Я уже ожидала, что он будет в курсе всего, но почему это меня так бесило? Скорее всего по той причине, что в Вегасе никогда не обращались к дяде Римо, когда я просила его людей что-то сделать, и которые без лишних вопросов выполняли мои просьбы.       Мужчина, кивнув, сбросил трубку и попросил меня последовать за ним.       — Записи будут готовы через пару минут. Пожалуйста, подождите, миссис Картер.

***

      Забежав в дом, я направилась в спальную комнату за ноутбуком. Записи были перенесены на мой планшет, и я тут же направилась в гостиную, где могла сесть и сосредоточиться. Просторная комната с панорамными окнами и мягким светом едва привлекала моё внимание. Я настроила воспроизведение видео и начала смотреть.       Час за часом перематывала записи. Пустые коридоры, рабочий персонал, охрана на своих местах. Всё выглядело настолько обыденно, что это начинало утомлять. Но я продолжала искать, сцепив зубы и чувствуя, как внутри закипает разочарование.       — Чёрт, — прошептала я, откидываясь на спинку дивана.       Записи ничего не давали.       Мои пальцы автоматически пролистали на несколько месяцев вперёд, и я посмотрела на экран, снова натыкаясь на одно и то же — привычный распорядок, люди, выполняющие свои задачи. Часто только Ноа с Тео или Николас с Эллиотом спускались в подвал, больше ничего. Всё было настолько чётко, будто кто-то заранее всё выстроил.       Если это территория Ноа, где все под его наблюдением, как тогда мог появиться чужак, который оставил ключ с запиской?       Ответ был прост и тревожен: он не был чужаком.       Всё внутри меня напряглось. Это объясняло, почему он не попал в поле зрения. Он был невидим для камер, потому что знал, как обойти их или действовал так, что никто не заподозрил подвоха.       Выходит, Алессандро имел связи в таких кругах, которые были двойным шпионом не только по Канаде, но и в других семьях? Это объясняло попытку прятать ключи довольно в очевидных местах, не считая сам процесс нахождения.       Было и другое. Что, если всё это произошло до того, как камеры вообще были установлены? Ведь никто не станет спорить, что система наблюдения постоянно обновлялась, а старые записи тщательно уничтожались.       Если это действительно так, то вся эта затея с просмотром записей окажется пустой тратой времени. Это засело у меня в голове, как заноза.       Я уже собиралась пойти попить воды, чтобы взять передышку, когда резкий и громкий звук разорвал тишину. Это была сигнализация. Высокочастотный вой эхом отдавался в каждом углу дома. Он был настолько пронзительным, что в первый момент я зажала уши, пытаясь понять, что происходит.       Свет мигнул, а затем сменился на тревожный красный — лампы, встроенные в стены, начали мерцать, создавая пугающую атмосферу. В доме всё ожило: скрытые панели на окнах автоматически опустились, превращая огромные стеклянные поверхности в сплошные металлические щиты. Двери замкнулись с характерным щелчком, отрезая путь наружу.       Кто-то или что-то активировало систему безопасности, и теперь дом напоминал осаждённую крепость.       Система реагирует либо на нарушение внешнего периметра, либо на попытку взлома внутри дома.       Я бросилась к ближайшему планшету, который должен контролировать дом, но он мигал красным, отказываясь открывать интерфейс.       Никого в доме не было, кроме меня, разве что женщина, которая могла уехать обратно к себе.       — Отлично, — прошептала я, чувствуя, как страх поднимается по позвоночнику.       Я осматривала комнату, пытаясь найти способ отключить этот адский вой. Но ничего не находила. Ни пульта, ни панели управления, ничего, что могло бы остановить этот хаос.       Внезапно звук оборвался так же резко, как и начался. Свет вернулся к мягкому освещению, металлические панели поднялись, возвращая дому привычный вид. Казалось, всё снова стало нормальным.       Вытерев ладонью раскрасневшееся лицо, я направилась к окну, чтобы понять, что вообще произошло. Когда я выглянула наружу, взгляд тут же остановился на знакомой высокой фигуре у главных ворот.       Это был Итан.       Я прикусила губу, обдумывая свои дальнейшие действия, но мои ноги уже несли к нему. Снег хрустел под ногами, холодный ветер ударил в лицо. Высокие ели тянулись к голубому небу.       «— И насчет Итана… Ты вообще веришь ему?» — всплыли вдруг в подсознании брошенные насмешкой слова мужчины в белом.       Я не ускорила шаг, но сердце билось быстрее. Столько вопросов было к нему. Остановилась в двух шагах друг от друга, и лишь железные прутья ворот разделяли нас.       — Ворота под напряжением, если прикоснуться, — сказал он, сжимая руку в кулак. — Теперь не удивляюсь, почему ты одна, без охраны. С безопасностью у Ноа всё под контролем, блядь.       Он был прав. И мне не хотелось даже гадать, какие ещё скрытые системы защиты могут быть в этом доме, незаметные для посторонних.       Кстати, вот почему Ноа предупреждал меня утром о воротах.       Встретившись с взглядом Итана, увидела, как глаза его потускнели, а сам он казался измученным. Не было привычной легкой улыбки, которой он одаривал меня всякий раз, когда я ошибалась.       — Как ты, Арианна?       Острая боль сжимала мое горло, но я не собиралась развлекаться светской беседой.       — Зачем ты пришел?       — Убедиться, в порядке ли ты.       Что-то хрупкое, похожее на доверие, медленно испарялось, оставляя после себя только прохладу. Зачем мне говорить всё, если он так спокойно исчезал, оставляя меня в догадках и беспокойствах о нем, в то время как он о себе не рассказывал ни слова?       Я решила больше не думать о мальчике из своих воспоминаний; мальчике, которым был Итан; о фрагментах прошлого, которые упрямо отказываются сложиться в цельную картину.       — Тебя подослал мой папа?       Он тяжело вздохнул и слегка наклонил голову вниз.       — Нет. Никто меня не посылал.       — Ты служишь Каморре, — мои слова были холодны. — Ты не должен быть на чужой территории без приказа моего дяди Римо и своего Капо. Ты ослушался его.       — Ошибаешься. Я дал обещание служить тебе, а не твоему дяде или отцу. Я мафия, Арианна, но я не принадлежу Каморре.       Я замерла. Он врал всем, играя слишком рискованно.       — Это всё равно предательство, — у меня не было времени перед ним разбираться в том, что только что раскрылось передо мной. Да и зачем? Если он вернётся в Вегас или даже останется где-то на территории США, мой дядя обязательно найдет его и убьет.       Вдруг черный автомобиль остановился так резко, что я сдержала порыв вскрика.       Дверь открылась, и из машины стремительно вышел Ноа. Кобальтово-голубые глаза на мгновение метнулись ко мне, быстро окинув с головы до ног, будто в поисках повреждений. После осмотра его взгляд сразу упал на Итана.       — Что ты здесь делаешь?       Итан даже не шелохнулся. Он стоял на месте, сложив руки на груди.       — Я выполняю свои обязательства. Или это теперь тоже запрещено твоими правилами?       Все поведение Ноа отдавало враждебностью. Он не показывал этого мне никогда — не в мою сторону, но я убедилась, что он был способен на страшные вещи.       — Твои обязательства закончились, как только Арианна стала моей женой, — одна сталь сочилась из него.       Итан сжал челюсти. Я увидела, как сосуды в его шее стали более заметные.       — Ты знаешь, чего я хочу, Ноа.       Итан хотел видеться со мной. Это было обычной просьбой, но моё сердце сжалось. Он по-прежнему считал меня своим другом, в то время как я начинала разрывать наши с ним отношения.       — Спроси у Арианны, хочет ли она этого?       Ноа расслабился, но я знала, что это было очередной уловкой. Потому что он был уверен в моем ответе.       И он точно не понравится Итану.       Переступив саму себя, ответила Итану твердое:       — Нет.       Все тело темноволосого было похоже на твердый камень после моего слова. Я даже подумала, что он не дышит.       Ноа ухмыльнулся.       — Ты слышал ее.       — Ты уверена, Арианна?       Я не ответила сразу. Не знала, что испытываю. Сделала шаг назад, чувствуя, как между нами появляется пропасть. И она все росла с каждым моментом молчания.       Итан, казалось, искал что-то в моих глазах — ответ, оправдание. Но я не в силах дать ему ни того, ни другого.       Это было тяжело, но я больше не могла позволить себе доверять тем, кто ставит меня под сомнение.