Темное наследие

Арианна

      Темнота была повсюду. Я сидела на полу, поджав ноги к груди, и старалась не шевелиться.        Пальцы скользнули по грязному полу, пытаясь нащупать хоть что-то, что могло бы помочь. Но вместо этого наткнулись на что-то липкое. Я сдержала вскрик.       — Тише, — прошептала я самой себе, почти беззвучно. — Тише.       Вдалеке послышался скрип. Дверь? Шаги? Не знала. И не хотела знать.        Вдруг передо мной из теней начали вырисовываться фигуры. Сначала я не поняла, что это. Просто тени, растущие, словно пропитанные злом. Но когда они подошли ближе, я узнала их.       Родители Алекса.       Их лица были искажены. Глаза тусклые, полные пустоты, а кожа… серо-синяя, местами потрескавшаяся, покрытая темными пятнами. Но самое страшное — это их улыбки. Они были кривыми, неестественными, растянутыми так широко, что казалось, кожа вот-вот разорвется.       — Это ты, — прохрипела чужим, незнакомым голосом Эмили, от которого волосы на теле встали дыбом.       — Ты во всём виновата, — добавил Эндрю, хромая.       Я замотала головой, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.       — Я… я не… — слова путались, но они не слушали, начиная хихикать.       В руках у них появились ножи. Оба одинаково грязные, с ржавчиной и пятнами засохшей крови.        — Ты его привела, — прошептала Эмили, делая шаг вперёд. — Ты виновата во всех наших бедах.       За их спинами появилась ещё одна фигура. Хоуп. Её лицо было ещё ужаснее. Бледное, испещрённое длинными порезами, из которых стекала кровь, тёмная и густая, оставляя следы на полу. Её глаза смотрели прямо в мои, в них не было ничего человеческого.       — Арианна, ты такая жестокая… из-за тебя умирают люди…       Хоуп подняла руку, и в её пальцах блеснул нож. Она направила его на меня и проткнула мне грудь. 

***

      Я рывком поднялась, едва переводя дыхание. Открыла глаза, огляделась. Вокруг ночь, а комната, в которой я спала, — настоящая. Здесь не было мертвых тел, обвиняющих глаз.        Мои пальцы сжали простынь. Я редко видела Ноа в дневное время, что говорило о его занятости, однако могла слышать его шаги поздно вечером, но на моменты пробуждения всегда просыпалась без него. Впрочем, как и сейчас тоже. Его сторона постели оставалась нетронутой.       Скинула одеяло, всё ещё ощущая липкий след кошмара на коже. Горло пересохло, и мысль о холодной воде казалась спасением.       Открыла дверь, позволив прохладному воздуху ухоженного, но неживого владения обнять меня. Свет везде был приглушённым, мягким, но глаза сразу заметили нечто другое. Кабинет, дверь которого была приоткрыта.       Значит, Ноа всё-таки дома.        Я позабыла о воде и протопала ближе, намереваясь войти. Я ещё не была там ни разу, и, не дожидаясь его разрешения войти на мой стук, моя нога вступила внутрь.        Кабинет был воплощением холодного совершенства. Тёмное дерево, гладкие кожаные кресла и массивный стол. Даже книжные полки выглядели так, будто их организовал человек с патологической аллергией на хаос.        И всё же взгляд притянула катана, висящая на стене за его столом. Полированное лезвие блестело даже в полумраке. Помнилось мне, как его светлый блеск окрашивался в багровый, когда Ноа в одно движение прерывал чью-то жизнь.        Сам же хозяин дома восседал на кресле. Несколько верхних пуговиц его черной рубашки были расстёгнуты, а рукава закатаны, открывая мускулистые предплечья и татуировку Стрельца. Ноа откинулся в кресле, его оценивающий взгляд медленно скользнул по мне.        На мне была пижама из атласной ткани глубокого синего оттенка. Верх на тонких бретелях с изысканной вышивкой в форме цветов вдоль выреза, которая едва прикрывала мне ключицы. Шорты, украшенные аналогичной вышивкой по краям, которым до этого я не придавала никакого значения, сейчас казались для меня чересчур короткими, едва доходившими до бедер и дававшими полный обзор на мои длинные, оголенные ноги.        — Интересно, — невозмутимо произнес тот, уголок его губ чуть дрогнул.       Я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Это персональная привилегия, что он комментирует ночную одежду, или заиграл пубертатный период? Так хотелось сказать эти слова, но сдержала язвительность при себе и пробормотала:        — Где ты был и чем занимался?        Та его рука, что имела татуировку на предплечье, стала медленно и ритмично постукивать по столу.        — С Рождеством тебя, — сказал Ноа. Я мгновенно взглянула на настенные часы и поняла, что уже два часа ночи: празднество давно настало. — И если хочешь знать моё мнение, я бы предпочел другую форму соблазна.       — Пусть твое мнение катится в ад, я хочу услышать от тебя ответ на мой вопрос.        — Как насчёт того, чтобы начать с чего-то цивилизованного, например, со взаимного «С Рождеством», вместо того чтобы врываться сюда, как ходячая катастрофа?        Я давно перестала играть с ним в учтивость, потому сердито полоснула по нему глазами.        — С Рождеством, — еле удержала в себе слово «мерзавец».        Он кивнул и подарил мне улыбку, не то насмешливую, не то искреннюю. Только тогда мой взгляд зацепился за коробку на полу рядом с его столом. Она была перевязана пышным темно-синим бантом, словно тщательный упакованный подарок, но несколько отверстий на её поверхности намекали на что-то необычное.       — Ну? — прищурилась я, оторвав свое внимание от нее и вернув его Ноа.       — Как ты думаешь, чем я занимался? Ты умная, Арианна, да только фантазии постоянно скачут.        — Ты исчезаешь и приходишь в таком виде. Просвети меня, — пояснила я, откидывая темные волосы за плечи.        — Подозреваешь меня в измене? — произнёс он с ледяным спокойствием, поняв мои внутренние соображения по своему внешнему виду и состоянию. — Нет, принцесса. Я был слишком занят тем, чтобы заставить одного ублюдка рассказать мне то, что я хотел бы знать. Легче или теперь у тебя ещё больше вопросов?       Я заметила, как напряжение в моём теле немного отпускает.       — Кого пытал и что узнал?        — Мне стоило привыкнуть к твоей нескрываемой тяге к информации. — Усмехнулся и покачал головой. — Мексиканец, которого ты поймала, не сказал ничего стоящего, и я подумал, что их самих не информируют в дела.       — Почему ты меня не предупредил? Это ведь я оставила его себе, а не для твоих целей, — мой план с треском провалился.       — Ты не пытала никогда и не выдерживаешь крови, как думаешь, смогла бы простоять в пыточный камере несколько часов, пытаясь вытянуть хотя бы слово из человека?       — При необходимости может и смогла бы, — прошипела я. — Но, видимо, тебе просто не хотелось, чтобы я что-то узнала, так? Ты требуешь от меня доверия, а сам постоянно играешь в свои маленькие игры, ставя меня под сомнение.       Ноа пронзительно смотрел на меня, разрывая на части:       — Арианна, поверь мне, если бы я захотел обвести тебя вокруг пальца, ты бы даже не поняла, как это произошло. И я ничего от тебя не скрываю касательно пыток, поэтому это твое право верить моим словам или нет. — Он задержался на моих губах и шумно выдохнул, словно вспомнив о чем-то, отгоняя мысли.        Кивком головы я указала на коробку.       — Это тебе? Никак женщин не останавливает твое кольцо?        В ответ он поднялся с кресла и меня помутило.        — Даже после моих слов намекаешь на измену? — насмешка. — Это тебе. От меня.        Я скептически посмотрела на подарок и, схватив его, осторожно развязала бант. Внутри, свернувшись клубком, лежал маленький чёрный котёнок, тихо и мирно посапывающий. Я растаяла. Так вот что испытывала Грета, когда заводила себе пушистых питомцев.        — Я прекрасно осведомлен, что ты предпочитаешь чешуйчатых, но, наткнувшись на это существо, уж слишком напомнило мне тебя.        — Чем же, интересно? — мне хотелось поскорее взять котенка в руки.       — Взгляд. Тот самый, когда ты пытаешься подлизаться своими изощренными методами. Слабость у меня к такому виду попрошайничества, как видишь.        — Я не подлизываюсь никогда, — отрезала я, но его взгляд открыто сомневался в этом. — Как его зовут?        — Выбери имя на свое усмотрение.        — Цербер.       Ноа встал рядом со мной и холодно, даже с некой отстраненностью, посмотрел на котенка, который точно не походил на жуткого трехглавого пса, охранявшего вход в подземное царство.        — Я пытаюсь не осуждать твои вкусы, но оно отвратительное.        — Значит, то самое.        Аккуратно взяв крохотное создание в руки, погладила с трепетом. Цербер открыл глаза, и я замерла, глядя в их удивительный цвет. Два сверкающих изумруда, с тонкой золотистой каймой вокруг зрачка. Но была в нем и странная напыщенность, когда вернулся ко сну, не посчитав нужным знакомиться со мной.        — Я не готовила подарок тебе.        И не собиралась. Да и что можно вообще подарить человеку, у которого есть всё, что он пожелает? Он и так купается в роскоши, как бог Олимпа.       Однако Ноа, словно прочитав мои мысли, непринужденно подал голос:        — Мой портрет. Предпочтительно в том виде, когда ты застала меня после душа, то есть полуголым.        Я вскинула на него взгляд, пытаясь понять, шутит он или нет.        — И обязательно подпиши, — добавил он, выдержав паузу, — «Ноа — центр моей вселенной».       — Тебе не кажется, что ты слегка переоцениваешь своё место во вселенной? — выпалила я, сморщившись. — Есть маленькая проблема: я не рисую на холсте. Лишь набрасываю карандашом в блокноте.       — Тем лучше.        — Тебе недостаточно того рисунка, который ты нагло выкрал? — спросила я, сузив глаза.        — Не понимаю, о каком рисунке ты говоришь, — лукаво ответил он.        — Ты прекрасно знаешь, какой. С подписью «Ненавижу Ноа Картера».       — А, этот, — протянул он, будто только что вспомнил. — Учитывая, сколько усилий ты вложила, чтобы изобразить меня настолько… выразительно, — пауза, — я подумал, что ты не прочь повторить. Кстати, подпись меня впечатлила. Очень эмоционально. Только в этот раз я ожидаю увидеть себя без твоих истеричных зачеркиваний и проклятий.        Я должна была бы ему врезать и уйти, но вместо этого стояла, разрываясь между тем, чтобы влепить ему книгой в лицо или полить не очень культурными словами.        Цербер зашевелился, и я с нежностью погладила его.        — Почему катана? — спросила я чисто из интереса, не желая развивать прошлую тему.       Ноа взглянул на оружие за спиной, его взгляд был несколько отстранённым, прежде чем ответить:       — Мама была мастером в обращении с ней, и с детства прививала мне уважение к этому искусству. Не могу сказать, что я считаю катану идеальным выбором, но интерес, безусловно, она во мне пробудила.       — То есть она обучала тебя оружию? — я не скрывала своего удивления.       — Да, она была из клана Змей, в котором катана является неким символом.       — Твоих родителей никогда не беспокоило, что ты лишаешь людей жизни? — я хмуро опустила глаза в пол и задумалась.        — Мама, предполагаю, волновалась, но она прекрасно понимала, из какого мы мира. Отец же был жестче и строже со мной.       Мое тело напряглось, а сердце излилось кровью. Я прекрасно помнила те взгляды, тяжёлые вздохи, которые моя мама не могла скрыть, как бы ни пыталась, когда братья возвращались из ночного рейда.        И если бы я была на их месте, если бы стояла перед мамой в крови, как они, я бы не смогла поднять голову.        Мне вдруг захотелось накричать на неё. Захотелось спросить, зачем же тогда она вообще принесла нас в этот мир, — от которого она сама была не рада, — раз одаривает своих сыновей печальными взглядами, осознавая до рождения, кем станет твое дитя.        Во мне забурлила ярость от такой наивности и эгоизма матери, надеющуюся на хороший конец. Выпустить бы эту эмоцию наружу и докричаться, что это так не работает. Не в этом ужасном мире.       Цербер моментально вскочил с моих рук и выбежал из кабинета, словно понимал, что что-то не так.       — Полегче, Арианна.        — Не лезь, — гневно оттолкнула его руку, которая пыталась коснуться моего лица.        Только вот Ноа на такие слова реагировал иначе. Зеленый свет.        Он резко схватил меня за руку и решительно потянул меня к окну, оставляя мне мало места для сопротивления. Мой пульс гремел в ушах, грудь поднималась и опускалась неровными вздохами.       Когда он остановился, холодное стекло окна оказалось в нескольких сантиметрах от моего лица.       — Смотри, — велел он убийственным голосом.       Я нехотя подняла глаза к отражению, ненавидя ту уязвимость, что принес этот момент. Но стоило мне встретиться взглядом в стекле, я замерла. Дыхание перехватило, гнев на мгновение затмила более примитивная эмоция — шок.       Мои темно-карие глаза больше не были полностью моими. Цвет изменялся, переливаясь, как разлитые чернила в воде. По краям проступал серый, тусклый и грозовой, словно невидимая кисть проходилась по моим радужкам. В центре, возле зрачков, карий упрямо сохранялся, словно цепляясь за последние остатки контроля. Контраст был ошеломляющим.       Я моргнула, пытаясь заставить оттенки серого исчезнуть, но они не уходили. Отражение издевалось надо мной, напоминая, что я разозлилась на мать настолько, что цвет глаз сменился.        Меня пробрала дрожь, хотя в комнате было вовсе не холодно.       — На кого? — успокаивающе произнес Ноа, возвращая меня к сути разговора. Откуда он вообще знал, что это из-за ярости?       — На маму, — поспешила я с ответом, прикусив нижнюю губу. — Я устала видеть смесь разочарования и отрицания в её глазах, — выдохнула: тяжесть признания наконец настигла меня. — Я знаю, Массимо это не трогает — у него практически аллергия на эмоции, — но Алессио… достаточно страдал в своей жизни. И я вижу, как он напрягается каждый раз, как мама смотрит на него, когда тот возвращается домой испачканным в крови.        — Ты думаешь о том, что я сказал ранее, не так ли?       Моя голова резко поднялась, вспышка удивления в собственных глазах, похожих на бурю, выдала меня. Но я быстро скрыла это своим привычным упрямым выражением.       — Нет.       Тот усмехнулся и наклонился ближе, обдавая мою оголенную шею своим горячим дыханием:       — Лгунья.       — Она должна была быть сильнее, — буркнула я, признав поражение в игре слов.       — Смириться с тем, что её сыновья убийцы? Ты думаешь, она осуждает их, но, возможно, это её способ справляться с болью от осознания, кем они стали. Не стоит обвинять её за то, что она не справляется с этой внутренней борьбой.       Мои губы приоткрылись, но ни слова не сорвалось с них. Потому что, по правде говоря, я не знала, что ответить. Его слова резанули больнее, чем я могла ожидать, и брови сошлись в напряжении, но прежде чем я успела додумать всё до конца, что-то нарушило ход моих мыслей.       Грубая мужская рука, как железный зажим, обхватила мою шею сзади. Не сдавливая, но не давая ни малейшего шанса на побег.       — А теперь я хочу спросить: зачем ты сюда пришла? Не могла уснуть или кошмары?       — Кошмары, — кивнула я, наблюдая, как он цепляется за это слово.       Пусть думает, что мне нужна его защита. Зачем рушить эту удобную иллюзию? Настоящая причина была куда прозаичнее, о которой я умолчала.       — Не боишься, что я хуже их?        — Вряд ли. Будь ты хуже, я бы закричала, а пока даже не впечатляешь.       — Ты правда не знаешь, когда стоит попридержать свой язык, — зарылся в мои волосы, а губы изогнулись в хищной улыбке. — Или просто хочешь посмотреть, насколько далеко я зайду?        Дерьмо. Ситуация только что стала хуже.       Его другая рука коснулась моей спины, пальцы скользнули вверх вдоль линии позвонка, затем снова вниз. В этот момент его пальцы остановились на моей талии, сжали её достаточно сильно — ещё чуть-чуть, и он наверняка оставил бы следы.       — Ответь мне.       Я посмотрела в отражение окна, и сердце пропустило удар. Его мощная фигура была тёмной тенью позади меня, а голубые глаза горели ледяным светом, цепляясь за каждую эмоцию, которую я пыталась скрыть.       — Может, и хочу, — выдала я наконец.        — Бросаешь мне вызов?       Глаза напротив прожигали меня насквозь, но я не отвела взгляда, вместо этого подняла подбородок с дерзостью, которую сама не ожидала:       — А что, отказываешься?        — Ты понятия не имеешь, с кем играешь.       — Тогда покажи, — выпалила я, прежде чем успела обдумать.       — Осторожнее с желаниями, Арианна, — голос низкий, как раскат грома. — Я могу исполнить их все.       Я сделала глубокий вдох, но это не помогло. Вместо этого ощутила тепло, которое разлилось внизу живота.        Боже, а это только слова.        Его рука опустилась ниже, двинувшись к бедру. Ноа провёл пальцами по внутренней стороне.       Реакция была мгновенной. Я перехватила его запястье, сжав сильнее, чем ожидала. Тот притих, прежде чем хмыкнуть, будто мой протест был для него ожидаемым.       — Достаточно, — сказала я тихо, но твёрдо.       — Уже сдаёшься? — его усмешка стала шире, а взгляд ещё более уверенным.       И вот тогда я поняла — он выиграл. Он всегда выигрывал, играя со мной, проверяя меня, мои границы, самообладание.       А я никогда не любила быть в проигрыше. Память вернула наставления дяди Савио: «Играй в их игру, Карамелька, но не позволяй им думать, что ты поддаешься».       Ну что ж, пора сменить правила.        — Не принимай меня за слабую, — не дождавшись его ответа, убрала свою руку, давая понять, что я готова продолжить игру.       Только уже свою.        Внутри меня что-то взорвалось — это смесь страха, возбуждения.        Я невольно напряглась, дыхание стало рваным. Его пальцы, настойчиво изучающие, скользнули вдоль изгиба ребер, лишь для того, чтобы снова вернуться вниз, к линии бедра. Мои швы он обходил, чтобы не вызвать во мне легкую боль.       Внезапно что-то твёрдое и настойчивое упёрлось мне в поясницу. Я замерла, сердце пропустило удар, а дыхание сбилось, когда поняла, что это было.        Зажмурила глаза, пытаясь найти опору в хаосе своих ощущений, но это лишь усилило напряжение.       — Не закрывай глаза, — его голос, низкий и властный, отразился в комнате, и я резко открыла их. — Смотри на нас.        Я повиновалась и не спускала глаз с отражения.        Всё тело напряглось, предательски выдавая мои слабости. Сквозь затуманенное восприятие я осознала, что Ноа нарочно избегал самой уязвимой части — моей груди. Он знал, что я ожидаю этого прикосновения, и всё же медлил, испытывая моё терпение. Это было именно то, что он хотел — дразнить меня, наслаждаться тем, как я теряю контроль, не получая того, чего жду.       Я пыталась скрыть реакцию, но мои соски напряглись, и я знала, что он это заметил — его ухмылка была слишком самодовольной, чтобы быть случайной.       — Ваниль. Ты пахнешь слишком невинно для кого-то, кто любит играть с огнем, — удовлетворенно заметил тот, наклоняя мою голову вбок, и провёл носом вдоль моей шеи. — И да, ты вся красная.       — Заткнись, — каждый нерв горел под его ладонью.        Он тихо рассмеялся и тут, в отражении, в глазах его вспыхнула проверка на мою прочность, когда он добрался до края моей ночной пижамы. Я затаила дыхание. Ноа не отрывал от меня своего настойчивого взгляда, полный желания, и, не увидев во мне возражений, позволил пальцам скользнуть под ткань верхней одежды, что начала расправляться по моему телу, оголяя зону живота, пробираясь выше.       — Помнится, кто-то утверждал, что готов ради меня на всё, — прошептала я, втягивая живот от прикосновений и возвращая контроль.       — Было такое, — согласился Ноа, прижимая меня к себе еще сильнее.        Я смущенно улыбнулась, хотя ни черта не испытывала смущение. Только раздражение, которое умело скрыла под маской.        А чужие пальцы всё продолжали двигаться, приближаясь к опасной черте, обходя несколько моих рёбер.       — Тогда остановись.        Вовремя: обжигающие пальцы замерли всего в нескольких сантиметрах от моей груди, едва прикрытой тканью.       Как бы случайно задев его мужское достоинство своими пальцами, когда поворачивалась к нему, я решила повысить градус двоякости и, хитро усмехнувшись, объяснила:       — Обещание, данное моему отцу. Никак вылетело из головы, муж?        Раз он любил играть не по правилам, нарушая договор, что мешало и мне делать то же самое?       Ноа больше не удерживал меня и наклонился ко мне, что позволило нашим лицам оказаться на одном уровне. Я подавила желание глубоко вдохнуть его аромат от такой опасной близости.        — Ты манипулировала мной, — от его прежней уверенности не осталось ничего, уступив место молчаливому чему-то мрачному. Он сделал глубокий вдох, словно старался успокоиться, и продолжил уже более ровным тоном: — Возвращайся в комнату, Арианна. Если ты снова придешь сюда в таком виде поздно ночью, будь готова к последствиям.        Вау, я потревожила его больше, чем предполагала. Надо бы срочно учиться печь, чтобы отблагодарить дядю Савио самым вкусным красным бархатом! Его уроки точно не прошли даром.       И, что удивительно, Ноа действительно реагирует на моё стоп-слово и желания.        Может быть, в шахматах однажды он и одержал победу, но сегодня, в этом кабинете, выиграла я. Это было настолько очевидно, что даже его предупреждение не могло это изменить.       С ухмылкой, ползущей по моим губам, я шагнула к двери и, не оборачиваясь, бросила:       — Еще раз с Рождеством.       Когда дверь за мной закрылась, раздался звук удара. Видимо, он не смог сдержаться.        Ноа, обычно с ледяным самообладанием, показал свою трещину. Наверное, это был болезненный урок для него: оставаться на грани желания и понять, что власть — штука двусторонняя.       И, черт, как это было приятно — играть с ним в его же игры.

***

      Типичное зимнее утро в Канаде, которое бьёт тебя по лицу, как только выходишь за дверь. Леденящий холод, обледеневшие улицы, и ветер, который не просто щиплет — он кусает. Сильно. Нормальный человек остался бы дома, завернувшись в плед с чашкой горячего шоколада. Но здравомыслие не входило в мой список дел на сегодня.       Я, конечно, всё изучила заранее. Пару кликов, несколько вежливых запросов — и вуаля: список места, где можно найти ингредиенты, которые в обычном супермаркете не продаются.        Маршрут принес меня на склад в мрачном промышленном районе, где большинство предпочло бы не появляться без крайней необходимости. Длинный коридор, стены выцветшие, пропитанные запахом пыли, а на них плакаты с советами по безопасности, которыми явно давно никто не пользовался. В конце коридора — стойка, за которой сидел мужчина лет сорока с шрамом, пересекающим скулу.        — Это не магазин для туристов, — предупредил он, не отрывая взгляда. — Уходи, пока не стало слишком поздно.       Мужчина был итальянцем, его связь с мафией кричала из-под чернил на коже, как призрачное предупреждение.       — Я здесь не ради экскурсии, — спокойно ответила, словно не я только что зашла в потенциальную ловушку.       — Ты не местная. — Его тон был обвиняющим, будто само моё присутствие было личным оскорблением. — У тебя американский акцент.       — Я итальянка, — перебила я, сделав ударение на последнем слове. Надеялась, что это даст мне хотя бы минимальное преимущество. Итальянцы редко трогают своих — хотя, учитывая, где я оказалась, это могло быть не более чем наивным предположением.       Тот внимательно разглядывал меня, прежде чем открыть рот:       — Ты не выглядишь итальянкой. Кожа слишком бледная.       Итальянцы, как правило, ассоциируются с оливковой, солнечной кожей, тёплой и насыщенной, словно виноградники Тосканы. А моя? Она была призрачно-бледной, как будто свет, который мог бы меня согреть, застрял где-то по пути.       Я удержалась от едкого комментария и достала из кармана сложенный список и передала ему, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.       Он пробежался по пунктам глазами, лоб нахмурился, пока читал.       — Интересный список, — прозвучали нотки подозрения.       — Просто хобби, — ответила я невинным тоном, будто заказывала набор для рисования.       — Опасное хобби, — он явно мне не поверил.       Я молча наблюдала, как он аккуратно собирает мой заказ, укладывая бутылки и пакеты в коробку. Когда он поставил её на стойку, его настроение изменилось. Не то чтобы оно было гостеприимным изначально, но стало более напряженным:       — Если ты пересечешься с человеком по имени Ноа Картер, я тебе ничего не выдавал. Уяснила?       Я чуть замешкалась, но не настолько, чтобы это было подозрительно. Мне было на руку, что он не знал обо мне ничего.       На вопрос кивнула.       Если он так упомянул про Ноа, то можно узнать что-то интересное. А мне, как ни крути, было любопытно.       — А кто это?       — Девочка, ты либо из тех, кто только что спустился с Луны, либо из тех, кто специально лезет в проблемы. Николас Картер является Капо Канады на данный момент, но его сын… Это человек, который уже управляет всей Канадой. Он держит всё — от контрабанды до крупных сделок. В скором времени его отец должен отдать ему свое место, — проинформировал он с уважением, смешанным с осторожностью.       — И никто ему не противостоит? — спросила я, изображая лёгкое недоумение.       Он недобро усмехнулся, как будто я сказала что-то невероятно глупое:       — Люди пробовали. Но, знаешь, у него есть привычка оставлять тех, кто мешает, без рук, без бизнеса и, в худшем случае, без головы.       — Звучит так, кому лучше не переходить дорогу.       — Именно, — согласился он тихо, будто это было главным уроком нашей встречи. — И если ты умная, будешь держаться подальше. Вдобавок, они ближе всех к Зодиаку. Еще одна причина, почему вообще не стоит бросать им вызов.       Николас однажды бросил фразу, что их статус гораздо выше других кланов. Тогда его слова казались для меня высокомерием, но теперь пазл начинал складываться.       — Зодиак? — переспросила я с невинным любопытством, будто ничего не знала. — Это что-то вроде мифической фигуры?        — Если бы. Это человек, который управляет всем. Кланы, картели, мафии — все они так или иначе ему подчиняются. Зодиак… — произнес он, словно слово само по себе весило тонну. — О нём никто ничего толком не знает. Ни имени, ни лица. Только слухи. Говорят, он стар, как сам грёбаный мир. Тем не менее, все его боятся.       — Почему же? — спросила я, подаваясь вперёд ровно настолько, чтобы казаться заинтересованной, но не слишком нетерпеливой.       Он резко выдохнул, его взгляд на мгновение метнулся к двери за моей спиной, словно он ожидал, что из тени кто-то выйдет.       — Потому что у него есть Омбра Нера.        — Омбра Нера?        — Чёрная Тень. О таком лучше слышать, чем сталкиваться лично, — пояснил он мрачно. — Это его армия. Самая страшная и безжалостная сила, которую когда-либо видели. Люди, которые прячут свои лица за жуткими масками и носят мантии. У каждого из них катана. Традиционная, как в старых японских легендах.        — Но зачем эта армия?        — Затем, чтобы внушать страх и охранять Главенствующего.        Я сглотнула, заставляя свой голос оставаться ровным:       — Но если армия настолько мощная, неужели никто не пытался её заполучить?        Мужчина издал короткий, лишённый радости смешок:       — Каждый хочет. Но никто не может её контролировать. Только Зодиак, которому те подчиняются. Если ты даже попытаешься сунуться ближе, Омбра Нера вырежет твой клан за одно слово.       Нападения всплыли в памяти. Я видела подобных людей, которые подходили под описание этого мужчины.        — Черная Тень… Есть ли фотографии?        — Ты издеваешься?       — Просто интересно, — добавила я быстро, надеясь, что тон звучал беспечно. — Не их лиц, конечно. А их мантии, масок?       Мужчина долго молчал, его глаза несколько секунд изучали меня, словно думая, доверять мне или нет, но раз все знают про эти истории, что с того, если ещё один человек узнает об этом?        Поэтому он начал что-то искать в ящике под стойкой. И вот, наконец, вытащил маску, сделанную из серого металла, напоминавшую форму головы тигра — широкие и выразительные скулы, слегка приподнятые, как в момент нападения. В центре, на лбу, сверкал красный камень, словно зловещий глаз хищника, пульсирующий опасностью. Металл был гладким, а по бокам маски тянулись тигриные полосы, что придавали маске агрессивное и жестокое ощущение.       Я покачала головой. Нет. У тех они были черными. И по сравнению с серыми они были ничем. Маска, на которую я неотрывно смотрела, была ужасающей.        — Это только для наших. — Он подразумевал итальянцев. — Будь ты американкой, я бы прогнал тебя сразу же.        Я сдержала желание съязвить и задала очередной вопрос:       — А могут ли они иметь другой цвет? Скажем, черный?       — Нет, только серые. Если увидишь другие, значит, это мелкие мексиканские банды, которые пытаются казаться устрашающими. Кланы же, входящие в состав Зодиака, этого не делают. Это чертовски глупо.        — Кланы?       Он замолчал, словно обдумывая, стоит ли отвечать или просто обойти вопрос. Но потом его взгляд стал более серьёзным, а голос твёрдым:       — Это структурированные организации с иерархией, которые существует уже десятилетиями. Каждый регион имеет своего Капо, возглавляющий различными фракциями. Есть страны Южной Америки — Бразилия, Колумбия, Чили и Уругвай — и дальше до Мексики и Канады. Эти люди контролируют свои территории, и каждый из них носит символ своего животного на спинах. Это не просто для показухи; это их сила.       Конечно, я уже знала большую часть этого, но дала возможность ему говорить, позволяла заполнять пробелы. Чистая тактика.       — А эти животные — не случайный выбор. Это символы лидера, духа клана. Ягуар, например, символ колумбийцев — быстрый, смертоносный, скрытный. Змея — символ бразильцев — хитрость, терпение, способность ударить, не предупредив. Волк у мексиканцев, пума же чилийцам, а черная пантера — у Уругвая.       Я мельком взглянула на его лицо. Он говорил, будто это было очевидно, но в его голосе прозвучала некая тень, будто он всё же хотел сказать что-то большее, но сдерживался.       — А что насчет Канады? Какое животное у них? Медведь? Какой-то хищник из холодных стран?       — Скорпион. Они ценят терпение, хитрость, скрытность. Могут долго поджидать, но как только наступит момент, удар будет смертоносным. Не так громко, как медведь, но намного более опасно.       Мои мысли неожиданно повернули в другую сторону. У Ноа тоже есть татуировка на спине? Серьезно?       — А у Омбра Нера тоже они имеются?       — Без понятия. Хотя… может у одного из них, который возглавляет этой армией. У Командующего. Его отличает камень темно-синего, почти черного оттенка. Тот ещё устрашающий тип. А то, как он владеет катаной…       У меня было мало времени, чтобы слушать его восхищение:       — Почему Картеры не подчиняются Зодиаку? Это связано только с тем, что он начал свою деятельность в Канаде?       Итальянец немного помедлил, его пальцы невольно начали постукивать по коробке, что выдавало его внутреннее напряжение:       — Не совсем. Есть ещё что-то. Возможно, в этом больше политический подтекст, чем просто географическая привязанность. Зодиак начался здесь, и это как связь, которую сложно порвать. Но если ты умён и достаточно сильный, ты можешь вырваться. Так, как сделал Николас Картер.       Я не могла не заметить, как он понизил голос, когда упомянул Николаса. Это говорило о многом. Но я не остановилась, продолжила свой вопрос, не давая ему времени уйти от ответа:       — Но как это вообще возможно? Судя по вашим словам, из состава Зодиака почти невозможно выйти.       Он помедлил, его лицо слегка изменилось, когда пытался оправдать нестыковку в своих словах:       — Уходить из Зодиака — это почти невозможно. Ты становишься мишенью для всех, кто остался. Но Картеры… они выбрали момент. У них были ресурсы, которые другие кланы просто не имели — Фредерика. Жена Николаса.       И тут я навострила уши. Мать Ноа.        — Она принадлежала клану Змей, из Бразилии.       — Не итальянка?        — Все кланы, что входят в состав Зодиака, итальянцы. По крайней мере, семьи Капо. И не перебивай меня, девчонка, — сделал он мне замечание. — Я много чего не знаю о Фредерике. Но она, по слухам, могла быть связана с самим Зодиаком. Но как именно — никто не знает точно. Возможно, по этой причине её убили, когда младшему Картеру было лет десять.       Я подняла брови, не веря своим ушам.       — То есть, хотите сказать, что Фредерика изменяла своему мужу с Зодиаком?       Тот резко сдвинул плечами, явно раздражённый.       — Ты что, смеешься? Не гони, девчонка. Никто не говорил о «изменах» или чём-то подобном. Она была слишком умной и преданной, чтобы совершить такое. Просто говорю, что были слухи, что она каким-то образом связана с Зодиаком и могла быть частью чего-то более… большого, чем просто жена Капо Канады.       Я выждала несколько секунд, пытаясь осмыслить его слова. Это было трудно воспринимать.       — Но вы сами не знаете?       — Кто мог бы хоть что-то об этом точно знать, — это Николас. Возможно, Ноа тоже что-то знает. Но это их семейное дело, и ты бы не хотела залезать в такие вещи. Уж поверь мне. — Он выдержал паузу, словно обдумывал что-то. — Я бы тоже не стал верить этим слухам о Фредерике, но… с того момента, как она вышла замуж за Николаса, и даже после её смерти, Черная Тень не тронула ни одного из Картеров. Это слишком подозрительно. И как я уже говорил, Омбра Нера служит исключительно Зодиаку. Не думаю, что тут нет связи.       Я задумалась. Всё это начало складываться в единую картину. Если Черная Тень действительно защищала Картеров и не трогала их, несмотря на всё, это означало одно — Фредерика, возможно, имела дело с Зодиаком.       Поняв, что он больше не станет отвечать на мои вопросы касаемо кланов и Картеров, кивнула на маску:       — Кстати, а откуда она у вас?       Он напрягся, как если бы неприятные воспоминания вспыхнули перед ним:       — У Черной Тени существует обычай: когда пересекаешь им дорогу, противнику посылают такую маску — официальное уведомление охоты на него. Эту маску обнаружил мой отец у себя дома пять лет назад. Его зарезали на следующий день.       Меня передернуло.       — Благодарю за информацию, — сказала я, притворяясь, что ничего из этого не зацепило меня всерьёз, но в голове перебила услышанное, соединяя с тем, что знала.       Его внимание переключилось на окно.        — Странно, — пробормотал он, нахмурившись.       Я последовала за его взглядом. За запотевшим стеклом виднелась чёрная машина, припаркованная на другой стороне улицы. Я прищурилась, изучая её. Тёмные окна, никаких опознавательных знаков. Просто машина, но от неё как будто веяло угрозой.       — Часто тут видите такие машины?        Тот покачал головой:       — Нет. Обычно такие не задерживаются здесь надолго, а эта стоит с самого твоего прихода.       Мои пальцы крепче сжали коробку, когда мужчина потянулся к своему пистолету за поясом. Не желая задерживаться в этом районе, я быстро сунула деньги на стойку, взяла товар и направилась к выходу.        Лук и стрелы могут быть орудием для одной битвы, но то, что я могу создать из того, что сейчас в моих руках, — это нечто большее.       Когда проходила мимо склада, краем глаза заметила, что машина всё ещё стоит там, как молчаливый страж. Я ускорила шаг и не оглядывалась, пока не дошла до своей машины, спрятанной за углом, и уехала.