Хелль. Восхождение Немёртвой Королевы

Чем больше ты веришь в кого-то, тем меньше всё идёт по плану.

Аскеладд Арторийсон

      Внутри форт был похож на берлогу, заполненную обглоданными костями медвежат, торчащими острыми концами в незванных гостей. Десятки и сотни кровожадных взглядов врайкулов упирались в Хелль, из-за чего ей было тяжело дышать. Аскеладд же, наоборот, казалось, находился у себя дома. Врайкулы забрали Хелль и бросили её в мрачную и сырую темницу. Тесная комната имела из удобств только стог сена и бадью для испражнений. Свет исходил из пары узких окошек у низкого потолка.       Чуть поодаль, в тёмном углу, на сене лежал тёмный эльф. Он был лысый, взгляд его пурпурных глаз казался крайне недобрым, а из-за обсидианового цвета кожи заметить его в потёмках было не самой простой задачей.       — Ну что, человечишка? — ехидно спросил он.— За что тебя сюда?       — Некромантия, — коротко ответила Хелль, — а тебя за что?       — Сделка с дьяволом, — пожал плечами эльф. — Хочешь бесплатный совет? Забудь о солнечном свете, кроме этого окошка. Больше ты его не увидишь. Но не волнуйся. Ты ведь красивая. Такая бледная, холодная и возвышенная. Врайкулы всегда любезны с такими милашками, как ты, человек. До самого конца. О да, это точно. Ты умрёшь здесь!       — Ты со всеми так любезен? — некромантка даже бровью не повела. — Скажу сразу, мне плевать, как ты ко мне относишься и что обо мне думаешь. Но если попытаешься хоть пальцем меня тронуть без моего на то дозволения, тут же превратишься в полностью покорную мне куклу.       — А вот это у тебя вряд ли выйдет, — усмехнулся дроу. — На каждую решётку наложены чары, создающие ауру преграды магии внутри камеры.       Хелль вальяжно развалилась на сене. Дроу оторопел немного от такой наглости, но не возмущался. Было что-то притягательное в этой девочке, а её холод и властность походили на манеры матрон великих домов.       — Не знаешь, есть ли у этих кровососов какая слабость? — неожиданно спросила Хелль.       — Прости, что? — удивился эльф.       — Ну там, серебро, чеснок, осиновый кол. А то старики в деревне болтают всякое, но при этом никто не проверял это всё на практике.       — Ну, ежели вонзить кол в сердце, то кто угодно умереть может, — ответил дроу. — А насчёт остального — я не знаю.       — Н-да, не густо, — проворчала некромантка, — но отсюда надо как-то выбираться.       — Наивная, — эльф злорадно улыбнулся. — Отсюда нет пути, кроме как получив клеймо.       Девочка тяжело выдохнула. Да, похоже, свободы ей действительно не видать. На неё накатила апатия, не хотелось ни есть, ни спать — ничего.       — А как звать-то тебя? — спросил дроу.       — Хелль.       Эльф опешил и выпучил глаза.       — Хелль? Точно, я не ослышался?       — Да, точно, — ответила некроманта. — Означает “Смерть” или “Мёртвая” — как тебе больше нравится.       — Да… Видимо, моя госпожа пошутить любит, — процедил эльф.       — Что за госпожа? — удивилась Хелль.       Эльф огляделся по сторонам и, убедившись, что рядом нет охранников, прошептал девочке на ухо:       — Помнишь, я упоминал сделку с дьяволом? Так вот, суть её в том, что я ей служу, а она мне — силу. По факту, я ей питомец. Но я много раз спасал её агентов от Мёртвой Сотни, потому она явилась ко мне во сне и сказала, что спасёт меня некая Хелль, полубогиня смерти.       Хелль рассмеялась.       — Ты это только что придумал? — произнесла она. — Если я полубогиня, то кто тогда мой отец? Бог смерти Строгос? Или, может, сам Пожиратель Мира?       — А как он познакомился с твоей матерью? Может, в этом разгадка?       — Соблазнил, воспользовался и бросил…             Эльф улыбнулся и произнёс:              — Вот мы и узнали, что твой отец — бог коварства Локи. Это очень в его стиле.       Хелль задумалась. Это, конечно, интересное объяснение и её силе, и поведению её отца. Но только вот у такого объяснения не было самого главного — доказательств.       — Коль уж ты знаешь мое имя, то скажи своё, — произнесла мертворождённая, строго глядя на лысого эльфа.       — Григен из дома Дрет, — ответил тот.

* * *

      Долгие часы складывались в томительные дни. Первый день Хелли просто дали освоиться, но это была лишь передышка. Следующим утром её обрили налысо, надели ей ошейник с цепью и отправили в серебряную шахту добывать руду. Каждый заключённый должен был добывать определённое количество руды каждый день. Если не выходило — никакой еды. Если перевыполнишь норму — вкусно накормят. А при регулярном перевыполнении можно было думать об освобождении. Разговаривать было нельзя, за каждое слово вечером полагался удар плетью. И то, что Хелль была ещё ребёнком, никого не смущало. Здесь было много детей. Меньше, чем взрослых, но всё же. И у каждого был какой-то потусторонний дар, которым они не могли воспользоваться — поганые ошейники блокировали их магические силы.       В общем, Хелль стала рабыней. Жалкой игрушкой в руках врайкулов. Она прекрасно понимала, что её сил такими темпами надолго не хватит. А когда она их утратит, её казнят. Однако вскоре её озарила идея. Что в камерах, что в шахте было полно крыс. За ними никто особо не следил — оно и не мудрено, это ж крысы. Но для Хелли они были жизненно необходимы. Да, ошейник блокировал силу, но только выходящую из самой Хелли. Не ту, что она получала извне. Да, на то, чтобы натренироваться пить жизнь из крыс при таких условиях, ушла неделя, но оно того стоило — у Хелли появились силы на продумывание побега, а также из-за поглощённого Огня ей нужно было меньше спать.       Её сосед Григен оказался во многом полезен: в часы работы он иногда подкладывал свою руду в корзинку Хелли, заговаривал другим заключённым зубы и составлял карту форта.       Хелль тоже не сидела сложа руки. Вместе с другими детьми они обнаружили в шахте место, где охрана их не видит и не слышит. Там они обсуждали грядущий побег, и там же некромантка обучала других тому, что знала сама.       Через месяц Григен выяснил, что всего в одном дне пути к северу отсюда есть мрачная обсидиановая башня, вокруг которой под снегом растут розы и где вечно бродят живые мертвецы. Для некроманта нет более идеального укрытия. Хелль собрала своих подопечных и велела готовиться к побегу.       Несколько дней подряд часть выкладывалась в шахте и воровала серебро у других заключённых, чтобы перевыполнить план и получить более хорошую еду, которую распределяли между собой поровну. Ею делиться, конечно, не разрешалось, но это делали дети, так что врайкулы закрывали на это глаза. После самым мелким и скрытным были добыты ключи от камер и ошейников.       Самым сложным было придумать, как выйти из этой тюрьмы. Дело в том, что выполнена она была в виде креста: четыре коридора сходились в одной точке, где был единственный выход и где находилась группа охраны, которая могла просматривать все коридоры. А тамошний выход был единственный по определению, так как темницы располагались под землёй.       Изначально была мысль притвориться трупом и дождаться, когда её отправят родным на похороны, но только трупы тут сжигают в специальных печах.

* * *

      Ночь. Единственный врайкул следил за коридорами подземной тюрьмы. Здесь ничего не происходило уже десятилетие, даже слабейшего бунта. Было тихо. Слишком тихо. Даже крысы, обычно сновавшие туда-сюда по полу, умолкли. Врайкулу было смертельно скучно, и он проклинал хорунжего за то, что тот совершил. Аскеладд сделал глубокий вдох. Ещё совсем недавно он был человеком. Живым, чувствующим человеком. Но наградой за поимку Хелли стало проклятье. Первые несколько недель проклятия были особенно тяжелы, ведь Аскеладд не имел даже контроля над своим собственным телом. Оно было игрушкой в руках старших по званию воинов Мёртвой Сотни. А чтобы получить хоть какую-то свободу от проклятия, ему нужно было передать метку другому. И он передавал её, когда хоругвь шла на рейды.       Но даже будучи осознающим себя казаком Мёртвой Сотни, Аскеладд временами чувствовал, как проклятье вновь приближается, готовое свести его с ума. Заключённых клеймить было запрещено, но зато разрешалось пить их кровь, которая помогала притупить боль от проклятия. А для испития живительной жидкости врайкулам были даны длинные острые клыки.       Аскеладд обернулся и увидел в дальней части коридора пару светящихся зелёных глаз. А потом ещё одну. И ещё одну. И ещё. Из темноты показались десятки кожаных носиков с длинными усами. Рой оживших крыс двигался прямо на него. Запах гнили и разложения пробивал даже приглушённые проклятием чувства, выбивая почву из-под ног.       — Тревога! — что есть мочи заорал Аскеладд и начал бить в специально для таких случаев подвешенный колокол. На третьем ударе его тело свела судорога, он не мог пошевелиться — лишь двигать глазами.       — Аскеладд? — послышался сзади голос Хелли. — До чего же ты докатился. Проклят Мёртвой Сотней. Теперь ты в клетке, а я свободна. Как и мои слуги.       Из темени вышла группа, состоящая из десяти детей и одного дроу. Все они улыбались. Аскеладд узнал эльфа — это был Григен Дрет, известный своей любовью оскорблять всех заключённых, не являющихся представителями его расы.       Крысы бросились на Аскеладда, а он ничего не мог сделать. Они разрывали его плоть заживо, а воин даже крикнуть не мог. Но в один момент судорога с мышц прошла, и воин сумел сбросить грызунов со своего тела и передавить их всех. Но было поздно — пленники сбежали.

* * *

      Увидеть смерть того, кто заточил её здесь, было бы очень и очень приятно. Но только Хелль мыслила здраво и прекрасно понимала, что стоит ей здесь задержаться, как она точно пропала. К тому же впереди самое сложное — крепость, битком набитая врайкулами. Хелль с подопечными молниеносно бросились наверх по винтовой лестнице. Там, в сторожке, их встретили врайкулы, которые тут же совершили синхронный залп из лёгких арбалетов. Один из болтов угодил Хелли в плечо. Боль пронзила её тело, отчего ей пришлось бросить концентрацию на параличе Аскеладда. Рука повисла, как мокрая тряпочка. На деревянный пол начала капать кровь.       Григен разозлился. Он поднял руку, и из неё вылетело два искрящихся оранжевым луча. Они отбросили кровососов в стену, и потому Хелль с остальными успели выбежать. Однако тревога уже гремела. Со стен беглецов встретил залп арбалетных болтов. Трое из десяти детей были пронзены насквозь. Некромантке же было откровенно плевать, и она вела остальных к выходу.       — Григен! Давай! — крикнула она на бегу.             Дроу дважды повторять не потребовалось, он сделал пасс руками, резко выпустил одну вперёд и….       — Не так быстро, колдун! — Сзади приблизился вампир в броне из воронёной чёрной стали. На его плечах был чёрный меховой плащ, через всю левую сторону лица шёл длинный шрам. На поясе был меч, его навершие было выполнено в виде головы волка. Острое лицо вампира обрамляли длинные чёрные волосы и короткая щетина.       Григен скрипнул зубами, понимая, что его Огненный Шар был отменён.       — Хорунжий Гундур, я так полагаю? — Хелль мило улыбнулась, хотя её глаза чётко говорили: “Ну всё, ты не жилец!”       — Удивительная проницательность, — Гундур улыбнулся в ответ, — только вот ваш маленький побег ничего вам не принесёт, кроме смерти. А долг перед человечеством за все загубленные вами жизни вы ещё не отработали.       — Скажи, хорунжий, если ты убиваешь того, кто пытался убить тебя, это преступление? — поинтересовалась некромантка, выходя вперёд. — И является ли преступлением оживление его тела, чтобы оно не просто сгнило в земле, а принесло пользу общему делу?       — А тебе было бы приятно, если бы твоё тело лишили посмертного покоя и превратили в жалкую куклу некроманта?       — А какая мне разница? — Девочка пожала плечами. — Если я умерла, то значит, я проиграла. А раз я проиграла, то победитель может делать с моим телом всё, что душе угодно. Я всё равно уже не увижу его.       — Зачем вы пытаетесь её вразумить, хорунжий? — произнёс подошедший Аскеладд. — Она сумасшедшая.       — Ты как раз вовремя, Аскеладд, — коварно ухмыльнулся хорунжий. — Это же ты её сюда привёл? Раз так, назначаю суд поединком. Надеюсь, ты не забыл, как выглядит меч?       — Что? — удивилась Хелль.       — Чтобы предпринять попытку побега отсюда, нужны храбрость и ум, — ответил Гундур. — Я такое уважаю. Потому пускай вас рассудит Строгос. Победишь ты — и я дам тебе и твоим сообщникам свободу. Победит Аскеладд — погибнешь вместе с теми, кого повела за собой. Бой проведём по западной традиции — до малой смерти. Дам вам на подготовку один час. Ясно?       — Чего это вы с ней сюсюкаетесь?! — крикнул Аскеладд. — Убейте её на месте!       — Что такое? — усмехнулась некромантка. — Боишься проиграть двенадцатилетней девочке?       Аскеладд сжал челюсть так, что скрежет его зубов был слышен даже в Преисподней. Хелль отбежала к Григену.       — Ну что, есть идеи, как мне победить? — спросила она.       — Вообще без идей, — ответил эльф, — Аскеладд — опытный вояка, а ты… Ну, ты хоть раз держала меч в руках?       — Не-а, — честно призналась девочка. — Мой максимум — это палкой волка стукнуть, чтобы к овцам не лез.       — Палкой, значит, — задумался Григен. — Ну, это тоже неплохая идея. Хорошо, что нам дали час на подготовку. Создашь ледяной нож?       Хелль послушалась эльфа. Тот тут же разрезал себе руку и начал что-то чертить кровью на снегу. Пока он это делал, громко пел что-то на неизвестном языке. Следы складывались в круг, в который был вписан глаз с вертикальным зрачком. Когда узор был закончен, Григен обмазал своё лицо и лицо Хелль кровью. У девочки закружилась голова. Когда она проморгалась, перед ними появилась женщина. Кожа её была серой, глаза сияли красным огнём. За её спиной были мощные покрытые пепельными перьями крылья. Одета она была в позолоченные доспехи, в руках у неё был длинный огненный меч. Пейзаж вокруг сменился с заснеженного форта на огненные пустоши, хотя из уст девочки всё ещё шёл пар от ледяного воздуха. Объяснение она находила лишь одно — это всё морок.       — Благодарю тебя, о могучая Сара, — произнёс Григен.       — Чего же ты хочешь? — спросила дьяволица нежным ласковым голоском, как если бы собака положила лапы на её ногу и смотрела умоляющим взглядом.       — Смиренно прошу тебя, госпожа моя... — дроу пал ниц. Хелль скривилась в отвращении. — Одари союзницу мою оружием, что сравняет её шансы с более опытным противником. Моя свобода зависит от исхода дуэли этой девочки, — Григен указал на Хелль, — с врайкулом Мёртвой Сотни.       — Серьёзно? — Бровь Сары, казалось, сейчас воспарит — настолько резко она поднялась. — Эта малявка — против опытного вояки? А вступиться за даму кишка тонка, я так полагаю, Григен?       — Я сама могу за себя постоять! — крикнула некромантка. — Мне всего лишь нужно оружие. И если ты мне его дать не можешь, то оставь меня!       — Какая дерзкая, — ухмыльнулась дьяволица. — Вся в отца своего, Локи. И не сомневайся, дьяволы чуют божественную кровь. Что ж, я дам тебе оружие. Только помни — за волшебство всегда нужно платить. И когда придёт время, я спрошу плату. А пока что я попрошу самую малость — каплю твоей крови.       В руке Сары появился ещё один меч. Был он из воронёной стали, рукоять его была украшена узорами и рунами на неизвестном Хелли языке. Навершие рукояти отягощалось большим круглым рубином.       Некромантка хотела было потянуться за клинком, но дьяволица лишь строго погрозила пальчиком.       — Не торопись, — произнесла она, — в цивилизованном обществе Тангородрима всё делается с нотариально заверенным договором.       Сара отложила клинки и трижды хлопнула в ладоши. Возле неё появились ещё две дьяволицы, но выглядели они ужасающе — полностью обнажённые, с хищными горящими глазами и красной кожей. Никогда прежде Хелль не видела ничего подобного, ей неожиданно для себя стало стыдно и мерзко, она потупила взгляд. Щёки приобрели пунцовый окрас.       — Ой, девочка засмущалась, — умилилась Сара. — И как же ты, крошка, будешь сражаться с врайкулом, если так неловко скрываешь свои слабости?       Дьяволица снова хлопнула в ладоши. Перед некроманткой появился длинный стол из красного дерева. Одна из новопришедших дьяволиц положила перед ней длинный свиток пергамента, а рядом — перо.       — Мне его подписать и всё, я так полагаю? — спросила Хелль.       — Ни в коем случае! — неожиданно подал голос Григен. — Запомни — дьяволы любят прятать скрытые условия в контракты. Всегда читай то, что подписываешь!       — Всяк сверчок, знай свой шесток! — дьяволица мило улыбнулась, и эльф упал на землю, корчась от боли, руками он будто пытался сорвать невидимую петлю с шеи.       Но всё же Хелль прислушалась к его совету, взглянула на контракт… И поняла, что вообще не понимает эти каракули.       — Что тут написано? — спокойно спросила некромантка.       — Вот незадача. Языка нашего не знаешь? Сестрицы мои, переведите ей.       Голые дьяволицы тут начали говорить что-то быстро и невнятно, притом в этой речи было столько специфических терминов вроде “душеноситель”, “сторона инферно” и прочих, что для девочки они сливались в единую непонятную тарабарщину.       — Так, стоп, — Хелль подняла руки. — Вы можете всё объяснить по-простому и без лишней… Канцелярщины.       — Смеешь ставить мне условия на моей территории, соплячка? — Сара наклонилась над столом и посмотрела девочке в глаза. — Вот тебе мой ультиматум, крошка. Или подписываешь сейчас, или сделки не будет вовсе!       Хелль непреклонно смотрела в глаза дьяволице. Хоть она и держала лицо, внутри её сковал страх. Может, плюнуть на опасность грядущую и понадеяться, что обойдётся? Хотя нет, даже детские сказки говорят, что дьявол всегда обманет, что Преисподняя всегда в выигрыше.       — Тогда измени условия договора, — произнесла девочка. — Коли сможешь забрать у меня то, что тебе причитается — оно твоё. Коли нет — то на нет и суда нет.       — Мышка хочет поиграть с кошкой? — Сара улыбнулась. — Что ж, будь по-твоему. Ещё не было в истории случая, чтобы дьявол не получил того, что ему причитается.       Хелль взяла перо и поставила на бумаге крестик на месте подписи. Писать она не умела, потому это был единственный для неё способ расписаться. Сара призвала нож, разрезала им свою ладонь и протянула орудие девочке. Та так же разрезала свою руку, и девушки пожали друг другу руки. Вокруг них загорелось оранжевое пламя, которое быстро погасло и, судя по ощущениям, вошло в плоть до кости. После Сара передала Хелли чёрный воронёный меч. Как только некромантка взяла его в руки, она снова очутилась в форте Мёртвой Сотни.       Меч в её руках ощущался странно. Он будто одновременно был и здесь, в Мидгарде, и в Преисподней. Стоило некромантке взглянуть на меч, как в её голове хором взорвались крики боли сотен существ. Хелль мутило. Ей было неприятно держать это мерзкое оружие в руках, но это было необходимо.       — Ну что, Хелль? Готова? — послышался издевательский голос Аскеладда. — Или сдаёшься?       Девочка поднялась и с оружием в руках пошла к воину. Оба поклонились друг другу и встали в стойку. Аскеладд — простую и устойчивую, Хелль — в ненадёжную и слишком зажатую. Но меч сам подлетел и встал в правильное положение для удара.       Аскеладд стоял на месте, выжидая атаки. Заметив, что противник не движется, Хелль бросилась вперёд. Меч переместился вбок, готовясь нанести резкий рубящий удар       Взмах — Аскеладд уходит из-под удара стремительным перекатом, после чего Хелль ощущает на своей спине тяжесть его сапога. Атака противника была настолько резкой, что Хелль плюхнулась лицом в снег. Врайкулы вокруг заржали.       Ловким движением Хелль переворачивается на спину за секунду до того, как её бы пронзил клинок Аскеладда. Её собственное оружие делает взмах в попытке ранить врайкула, но тот парирует эту атаку.       Некромантка еле успевает встать, прежде чем снова получить ногой в живот и отлететь назад. На сей раз меч был беспощадно выбит из руки. Разум Хелли прояснился. Она ведь уже бывала в такой ситуации. Снова снег, и снова она лежит перед противником, что готов её убить.       Когда Аскеладд занёс свой меч, чтобы добить Хелль, она бросилась вперёд и схватила его за лицо. Из красных глаз врайкула в тело Хелли устремляется зелёный свет. С каждым мгновением Аскеладд становится всё слабее, пока наконец не падает без сознания.