no end, no beginning

      Это была первая ночь в качестве гостьи, а не добровольной пленницы, и Дафне не спалось. Она только и делала, что крутилась с одного бока на другой, гипнотизировала стены и потолок, пытаясь поймать сон за хвост. Но ни эти попытки, ни тихий шелест дождя за окном, ни мерное сопение Джинни не могли подарить ей спасительное забвение. Она все мучила и мучила в голове хлесткие слова Перси, брошенные в нее, словно «убивающее», которым тот так лихо угрожал. Как же сильно он, человек с веснушчатым лицом Перси Уизли, ее ненавидел! Столь отчаянно, сколь когда-то — в прошлой жизни — любил.       Маленькая капризная девочка внутри топала ногами, злилась и почем зря проклинала этого заносчивого идиота — ну неужели он не видит, как она сломлена? Неужели не чувствует, что она тоже жертва чудовищных обстоятельств?       Ее повзрослевшая в хладнокровии копия лишь качала головой, признавая свое поражение. Перси не видит и не чувствует, потому что вовсе не должен этого делать. Зачем ему, пережившему свой личный ад и застрявшему в самом его пекле, спасать ее — девушку, что вырвала из его груди сердце, а после бросила к своим ногам и безжалостно растоптала? Какая уж теперь разница, благими намерениями или нет была вымощена эта дорога в никуда.       Прикусив губу, Дафна зажмурилась, прогоняя прочь горячую волну отчаяния, вызванную ядовитыми речами и колючими взглядами человека, подарившего ей когда-то весь чертов мир. А она прошептала «Инсендио» и безжалостно сожгла этот дивный мир дотла.       Хуже всего было то, что Дафна ни о чем не жалела. Нет, безусловно, она бы приняла за счастье получить возможность исправить, починить, изменить все то, что привело их к гребаной точке невозврата, но подобная власть никогда не касалась ее рук; она принадлежала иным людям — кукловодам, для которых очередная сломанная жизнь — не более чем досадное недоразумение.       Тысячу раз прокручивая в голове уродливый финал, которым она осквернила все хорошее, что они вдвоем — она и Перси — строили годами, Дафна понимала: и в тысяча первый раз она поступила бы так же. Еще в девяносто восьмом, убив в себе Гринграсс и возродившись под знаменем Розье, она запретила себе мечтать, представляя, как они с Перси становятся плечом к плечу против целого мира. Красивая сказочка, не имеющая ничего общего с ублюдочной действительностью; опасные мечты, игнорирующие множество составляющих, — потерянные в ничтожных попытках унять истекающее кровью сердце.       У них никогда не было шанса на счастье — точно не в этой жизни, но, возможно, в какой-нибудь другой? Робкие надежды вскоре полетели вслед за мечтами — инферналу в задницу. Вот, где было место всем этим глупостям, калечащим и без того разорванную в клочья жизнь.       Дафна прерывисто вздохнула, насилу иссушив увлажнившиеся глаза.       Да, возможно, в другой жизни их ждет иной финал. А в этой ей пора примерить на себя роль заклятого врага и облачиться в свои любовно залатанные доспехи.       Внизу хлопнула дверь. Кто-то легкой поступью пересек маленькую гостиную и ступил на скрипучие ступени. Дафна испуганно замерла и вцепилась в подушку, как будто в самом деле рассчитывала использовать ту в качестве средства защиты. Шаги становились все ближе, на короткое мгновение затихли возле двери, а затем бесшумная тень скользнула в комнату. Когда та остановилась возле постели, осязаемо пожирая взглядом неподвижно лежащее тело, Дафна зажмурилась и, казалось, даже перестала дышать.       Неужели Перси явился по ее душу, чтобы претворить в жизнь свою угрозу? Или Майкл Корнер решил осуществить месть за казненную руками Розье семью? Или любой другой человек, для которого она — доступное для справедливого возмездия олицетворение режима Темного Лорда?       Салазар, ее лицо отныне — лицо войны, что пришла в их дома и лишила права на нормальную жизнь.       Приготовившись отбиваться от мученической смерти всеми возможными способами, Дафна напряглась в изготовке и опасливо приоткрыла глаза, когда тень оставила свою позицию и, раздевшись, юркнула в постель Анджелины Джонсон. Дафна почти рассмеялась, ощутив себя беспросветной трусихой. Хоть логово чудовища и осталось позади, привычка жить в вечном страхе никуда не исчезла; и потребуется еще не один день в относительной безопасности, чтобы от нее избавиться.       Дафна медленно моргнула, а, когда открыла глаза, за окном стояло серое утро, и над ней нависло веснушчатое лицо Джинни. Дафна встрепенулась, приподнимаясь на локтях и пытаясь сообразить, когда же она все-таки смогла заснуть.       — Подъем, сонная пташка, — бодро провозгласила Джинни, улыбнувшись во весь белозубый рот. — Тебя и «Бомбардой» не разбудишь!       Дафна озадаченно заморгала и, взглянув на аккуратно застеленную кровать Джонсон, пригладила волосы.       — Я привела в порядок твою одежду. — Джинни положила ровную черную стопку на тумбу. — Решила, что, возможно, тебе будет в ней комфортнее, чем в моей, пока наши ребята не закончили с проверкой твоих вещей.       — Спасибо, — вымученно улыбнулась Дафна. — Это очень мило с твоей стороны.       — Ерунда! — весело отмахнулась она. — Давай-ка поживее, Гринграсс, не то мы опоздаем на завтрак, а я, если с утра не поем, превращаюсь в злобную фурию и кошмарю всех окружающих.       Для наглядности Джинни скорчила жуткую гримасу и стащила с нее теплое одеяло.       — И ешь непослушных детишек? — ухмыльнулась Дафна, зябко обнимая себя за плечи.       — Непослушных змеек, которые любят спать до полудня, — хохотнула Джинни. — Жду тебя внизу.       Стоило той уйти, Дафна со стоном рухнула обратно на подушку и с трудом подавила желание снова укутаться в спасительное одеяло, как в безопасный кокон. Ей просто жутко хотелось спать, и вовсе это не страх перед первым днем в качестве потенциального члена Ордена Феникса! Однако убеждать себя в этом больше не было времени, если она не хотела схлестнуться в противостоянии с разгневанной и голодной Джинни Уизли. Дафна взяла в руки собственную одежду — идеально чистую и целую, словно не в этом одеянии ей пришлось почти что умереть. Против воли она поднесла ткань к лицу и втянула ее запах, опасаясь учуять смрад крови, страха и отчаяния, но вместо этого ощутила лишь легкий шлейф ландыша и лаванды. Но облачиться в свою дорожную одежду будто бы значило сознаться в трусости; словно какая-то ее малая часть до смерти боялась ступить в новый день этой новой жизни, которую ей так щедро даровали, когда она и не надеялась еще хоть раз увидеть рассвет.       К черту все.       Дафна решительно убрала стопку в пустой ящик и натянула потертые джинсы. Подогнанные под худощавые бедра, они сидели ничуть не хуже ее собственной одежды — а может, даже и лучше. По крайней мере, Эван впал бы в ярость, увидев жену в магловских обносках, которые к тому же принадлежат Уизли; подобное осознание делало эти старенькие джинсы и хлопковую майку значительно красивее в глазах Дафны.       Пусть хренов урод подавится своим снобистским языком, пока она, Дафна Розье, готовится к своему первому дню в стане его врага в обществе трав, зелий и Гермионы, мать ее, Грейнджер.       Потирая заспанные глаза и зевая на ходу, Дафна схватилась за ручку двери, ведущую в ванную, и чуть не впечаталась лбом в чье-то плечо. Обладатель плеча тоже несколько удивился, но довольно быстро разулыбался, как сытый кот, и встряхнул мокрыми рыжими волосами. Когда холодные капли воды попали на кожу, Дафна вздрогнула и сердито уставилась на Джорджа Уизли, упрямо игнорируя его обнаженные грудь и живот.       — Утречка, Розье, — издевательски протянул он.       — Даже если я очень попрошу, ты же все равно не перестанешь меня так называть? — процедила Дафна, скрестив руки на груди.       — Смотря как попросишь.       — Будь у меня волшебная палочка, ты бы в мгновение ока узнал, как любезно я могу тебя об этом попросить.       Джордж зычно расхохотался, запрокинув голову назад, — так, что кожа вокруг кадыка напряженно натянулась.       — Получается, мне повезло, что у тебя ее нет, — по-лисьи улыбнулся он и сузил глаза. — Буду ратовать за то, чтобы тебе ее вернули как можно позже.       — Лучше бы ты ратовал за то, чтобы ходить одетым, — съязвила Дафна.       Джордж иронично вскинул брови и, наклонив голову вбок, хмыкнул:       — У нас, между прочим, есть правило под названием Д.Н.О.       — Дно? — насмешливо фыркнула Дафна.       — Не дно, а Д.Н.О, — поправил Джордж, назидательно выставив указательный палец. — Это как Г.А.В.Н.Э., только в бóльших масштабах.       — Не думаю, что хочу знать расшифровку.       — Долой Ненужную Одежду! — просиял Джордж. — Не соблюдаешь правило — ищешь кров в доме с каким-нибудь ханжой, типа Перси, хотя тебе, в общем-то, не привыкать.       Дафна кисло улыбнулась, проглотив небрежно брошенную колкость вместе с желанием дать Джорджу Уизли в нос.       — Сдается мне, что только ты это правило и соблюдаешь.       — К моему глубочайшему сожалению, — театрально вздохнул он. — Но тебе я тоже советую отринуть все лишнее.       — Тебе так хочется увидеть меня без одежды? — фыркнула Дафна.       Уголки его губ насмешливо дрогнули, и Джордж наконец вышел в коридор, освобождая ей путь.       — Вздумала меня смутить? — вкрадчиво поинтересовался он.       — Вздумал со мной флиртовать? — парировала она.       — Мерлина ради, Дафна! — раскатисто засмеялся он. — Такие девушки, как ты, не в моем вкусе, так что не обольщайся и прячь свое очарование обратно в ножны.       — Посмотрите-ка каков эстет! — издевательски протянула Дафна. — И кто же во вкусе великолепного и несравненного Джорджа Уизли?       Он широко улыбнулся, словно всю жизнь готовился именно к этому вопросу.       — Хорошо, что ты спросила. Гермиона Грейнджер, разумеется.       Дафна уже и забыла об этой удивительной парочке, рожденной тяготами войны, и, представив их вместе, не смогла сдержать мягкую усмешку.       — Тебя это развеселило? — озадачился Джордж.       — Скорее, поразило. Более странной парочки, чем ты и Гермиона, невозможно представить.       — Отчего же? — хмыкнул он. — А как же…       — Если ты сейчас скажешь хоть слово про меня и Перси, я задушу тебя голыми руками, — хмуро пригрозила ему Дафна.       — Ладно, сделаю вид, что ты выглядишь достаточно устрашающе для того, чтобы прервать мой гениальный поток острот.       Джордж беззлобно улыбнулся и отсалютовал ей невидимой шляпой.       — Чудно, ты просто душка, — фыркнула Гринграсс и, перед тем как закрыть дверь, добавила: — Когда держишь рот закрытым.       Прижавшись затылком к двери, Дафна закатила глаза и устало выдохнула. «Кажется, — решила она, — с Джорджем Уизли и его врожденной атрофией такта могут возникнуть некоторые проблемы».       Наспех умывшись, Дафна завязала волосы в тугой хвост и, схватив серое худи, спустилась в гостиную. Рассчитывая встретить там Джинни, она опешила, наткнувшись глазами на Майкла Корнера в обществе еще одного юноши, чье лицо показалось ей знакомым, но она никак не могла вспомнить его имя. Совершенно неожиданно он ей приветливо улыбнулся, явно не разделяя тень мрачной скорби, что с появлением девушки прошлась по лицу его собеседника.       — Силишься вспомнить, откуда знаешь меня?       — Силюсь вспомнить, не убил ли мой тупой муженек кого-то и из твоих родных тоже, — честно призналась Дафна, бросив короткий взгляд на Корнера. Тот, услышав ее слова, дернул щекой и засопел.       Незнакомец, впрочем, расценил ее слова как уморительную шутку и позволил себе веселый смешок.       — Дилан Мартин. Я вел расследование смерти Кассиуса Уоррингтона, — признался он.       Бинго.       Миловидный юноша с внимательными карими глазами на ее памяти ни разу не расставался с блокнотом, в котором вел записи по делу об убийстве. Он был напарником и протеже Сабрины Сэвидж, которая, по всей видимости, в отсутствие Авроры Скамандер стала основным лидером этого лагеря.       — Возможно, я тебя разочарую, Дилан, но и здесь не обошлось без Эвана Розье, — трагично вздохнула Дафна.       Дилан пораженно открыл рот.       — Неужели? Рискну спросить, в чем же еще этот ползучий гад замешан?       — Спроси, в чем он не замешан, — список будет куда короче.       — Я заинтригован.       Послышался характерный скрип жаждущих смазки дверных петель, и в проеме показалась недовольная физиономия Джинни. Девушка уперлась руками в бока, одарив Дафну самым осуждающим взглядом, на который только была способна.       — Как-нибудь в другой раз, Дилан, — улыбнулась Дафна.       Под аккомпанемент потяжелевшего от гнета раздражения дыхания Майкла Дилан усмехнулся и согласно кивнул. Не то чтобы Дафне доставляли удовольствие беседы о злодеяниях Эвана, однако в данном случае выложенные на стол карты и активное сотрудничество могли сыграть на руку ее репутации.       — Ты такая вертихвостка, Гринграсс! — захихикала Джинни, схватив ту под руку, стоило им оказаться на улице.       Дафна вспыхнула и сердито пихнула ее в ребра.       — Не неси чепухи! Я всего лишь пытаюсь поладить хоть с кем-то, кроме тебя.       — Да я же шучу, что ты в самом деле! — засмеялась она и, прижавшись ближе, заговорщически затараторила: — Хотя, кроме шуток, у меня нет сомнений, что ты станешь глотком свежего воздуха для многих холостых парней.       Дафна раздраженно цыкнула и закатила глаза, игнорируя задорный девичий смех.       — Можешь мне поверить, я не имею ни малейшего желания влюбляться.       — Ну судьбе-то на твои желания насрать с Астрономической башни, — не переставала глумиться Джинни.       Дафна предпочла промолчать в надежде, что ее безразличие усмирит пылкий монолог Джинни, но та, к ее ужасу, фантазировала и не затыкалась до самой столовой.       Что ж, по крайней мере, она тактично не упомянула про Перси, а это уже было величайшим даром этого утра.

***

      — А вот и наша святая святых, — хохотнула Джинни и взбежала на крыльцо деревянного одноэтажного дома, перескочив через две ступени.       Лицевой фасад дома опоясывала широкая терраса, на которой стояли несколько по большей части пустующих столов с полированными деревянными скамьями. От громкого голоса Джинни два сидящих на них парня — Кормак Маклагген и незнакомый прежде брюнет — оторвали взгляды от своих тарелок и уставились сначала на возмутительницу покоя, а потом и на Дафну.       — Вас не учили здороваться? — огрызнулась Джинни, заметив их пристальное внимание, и добавила уже тише: — Два закадычных друга: справа Юстас Фоули, а рядом Маклагген — с ним ты уже имела неудовольствие познакомиться. Забей на этих придурков.       Она схватила Дафну за руку и потянула внутрь дома прежде, чем им в спину прилетело запоздалое приветствие. Впрочем, судя по всему, оно было адресовано лишь Джинни.       Помещение, в котором они очутились, было просторным и длинным. По периметру всюду зияли прямоугольные окна, через которые дневной свет настойчиво освещал бревенчатые стены. Сам зал упирался в широкую глинобитную печь, от которой даже на удалении исходил приятный жар, а за ней, как бегло пояснила Джинни, располагалась кухня.       — Главная по хозяйству у нас мама. Кто бы сомневался, да? — Джинни насмешливо закатила глаза. — Но и с использованием магии ей не прокормить такую ораву голодных ртов, даже если ночевать на этой самой печи, а ведь еще нужно следить за животными, теплицами, да и вообще… Не знаю, как можно с этим справиться. Я скорее пущу себе в висок «Аваду», чем возьмусь за реализацию быта.       — И кому же повезло меньше, чем тебе? — ухмыльнулась Дафна.       — Флегме и Флегме-младшей, — презрительно скривилась Джинни. — И Лаванде с Падмой.       — Флегма?       — А, не бери в голову, — отмахнулась Джинни. — Сестры Делакур, старшая из которых по злой иронии судьбы стала женой моего братца Билла. Ну что с этими мужчинами не так, скажи? Пара очаровательных улыбок да смазливая мордашка — и все, он уже зовет тебя под венец.       На хорошеньком лице Джинни отразилось такое изумительное недовольство, что Дафна не сумела сдержать смешок. Она мало что знала о Флер Делакур и ее сестре Габриэль — только, что в них текла кровь вейлы и что старшая представляла Шармбатон на Турнире Трех Волшебников, который сама Дафна уже не застала, читая о его исходе исключительно из газет. Также благодаря Перси она знала, что Билл Уизли далеко не глуп и потому вряд ли бы повелся на пару улыбок и томных вздохов — вероятно, Флер лишь на первый взгляд могла показаться посредственной девицей, а в скорой на дерзость Джинни уже созрели сестринская ревность и презрение ко всему, что не отвечает ее представлениям. Дафна даже сочла, что вся благосклонность Уизли к ней была основана лишь на родстве с Асторией; если бы не это, скорее всего Джинни и ее окрестила бы пустоголовой флегмой.       Тем временем они приблизились к одному из столов, за которым завтракали четверо: Джорджу и Гермионе Дафна уже была представлена, а двое других парней были ей отдаленно знакомы — кажется, они были вместе с Роном, когда тот решил спасти ей жизнь. По крайней мере, одного из них — тощего мулата — она точно видела.       — Всем привет, и, если мне не понравится, как кто-то из вас сейчас посмотрит на Дафну, я нашлю на придурка «Летучемышиный сглаз», — предупредила Джинни и, перекинув ногу через скамью, пихнула смуглого парня локтем. — Подвинься, Дин.       Дин Томас. Разумеется. Этому проныре две трети Пожирателей мечтали открутить голову за похабные и оскорбительные карикатуры, которыми иногда покрывался весь Косой переулок. А однажды ему удалось подменить ежедневный тираж «Пророка», и вместо свежих новостей вся Магическая Британия лицезрела шаржи голозадых элит чистокровного общества. Дафна помнила, как Эван бился в истерике, увидев, что его поставили в один ряд с Волдемортом и Яксли, пририсовав всем троим микроскопические члены. Справедливости ради, им с Корбаном их хотя бы изобразили, где полагается, в отличие от Темного Лорда — его же член с отвисшими яйцами красовался вместо носа.       В общем, для Дафны Дин Томас в тот день стал настоящим героем.       — Всем привет, — осторожно улыбнулась она, сев между Джинни и Дином.       Вопреки опасениям, каждый из присутствующих вполне радушно поздоровался с ней. Было ли это продиктовано угрозой Джинни или все же проявлением дружелюбия — Дафна не знала, но так или иначе была этому страшно рада.       — Я Дин Томас, — представился он первым, одарив девушку широкой белоснежной улыбкой. — И добро пожаловать в Орден! Если ты помнишь, я был вместе с Роном, когда ты… когда мы нашли тебя в лесу.       — Твоя репутация представляет тебя раньше языка, — усмехнулась Дафна и протянула ему руку. — Я давно хотела засвидетельствовать тебе свое почтение. Клянусь, эти сатирические рисунки грели мое сердце даже в самые мрачные дни.       Дин просиял. До хруста сжав протянутую ладонь, он ее активно затряс, даже не скрывая счастливой улыбки.       — Вот видите! — хохотнул он. — А Гермиона говорит, что я занимаюсь ерундой.       — Потому что ты рискуешь ради сиюминутных радостей, которые не влекут за собой потенциальной пользы для Ордена, — поспешила оправдаться та.       — А я считаю, что высмеивая врага, мы даем понять и ему, и его сторонникам, и всем запуганным его вероломством волшебникам, что он не так силен и всемогущ, как хочет казаться, — возразил Джордж, приобняв Гермиону за плечи.       — А по-моему, это просто дурость.       — Если бы ты только знала, какой ажиотаж наделал подменный газетный тираж, то считала бы иначе, — ухмыльнулась Дафна и благодарно сжала руку Джинни, когда та забила ее тарелку до самых краев жареными сосисками, яичницей и тушеной фасолью.       — Расскажи немедленно! — задыхаясь от восторга, воскликнул Дин.       — А нарисовать член вместо носа у злобного лорденыша было моей идеей! — перебил Дина второй парень — крепко слаженный, с глубоко посаженными голубыми глазами, носом-картошкой и сильно отросшими русыми волосами. — Меня зовут Симус Финниган.       Однако Финнигана Дафна знала не только как генератора похабных идей; еще он сыскал славу, устроив зрелищный взрыв во время прилюдного выступления Эвана, вещающего публике об очередном законе, ущемляющем права маглорожденных волшебников. Тогда она, вынужденная присутствовать рядом с ним, чудом осталась цела, пока Эван, позабыв о ней, поспешил вступить в бой вместе со своими прихлебателями. То, что она называла чудом, было ничем иным, как милосердием или, вероятнее всего, неожиданной заминкой Перси Уизли: встретившись лицом к лицу среди дыма, пламени и хаоса, они оба застыли в замешательстве. Перси первым справился с оцепенением и… позволил ей беспрепятственно уйти. Многие недели после этого инцидента Дафна мучила в голове одни и те же вопросы: почему он ее отпустил? Что было бы, если бы не отпустил?       — Так, отстаньте от нее, вы, два болвана! — возмутилась Джинни, воззрившись на обоих взглядом а-ля «захотели порцейку Летучемышиного сглаза?». — А ты, — она сердито обратилась к Дафне, — хватит чесать им эго и жуй уже свой завтрак.       Дафна послала Симусу и Дину вежливую улыбку и принялась за еду. Сев за стол, она чувствовала себя страшно голодной и готовой съесть взрывопотама целиком, но стоило ей пару раз надкусить сосиску и обмакнуть поджаренный хлеб в желток, как на нее обрушилась внезапная сытость.       — И что там на этот раз вещает продажный «Пророк»? — ядовито выплюнула Джинни, перегнувшись через стол, чтобы заглянуть в газету, зажатую пальцами Гермионы.       — Хвастаются тем, что поймали еще парочку безобидных маглорожденных, — фыркнул Джордж и, вырвав газету из рук девушки, небрежно бросил ее на середину стола. — Ничего такого, ради чего стоило бы портить аппетит.       — Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты так делаешь! — возмутилась Гермиона.       — Знаю, поэтому и делаю, — осклабился Джордж. — И вообще…       Дафна осторожно подцепила газету и жадным взглядом уставилась на титульный лист. Гонения маглорожденных, укрепление магических связей в Азии, излишне помпезная свадьба Корбана Яксли и Мории Шафик, подробный разбор матча между «Стоунхейвенскими сороками» и японскими «Тоёхаси тэнгу»… Дафна все листала и листала разворот за разворотом, лихорадочно блуждая по строчкам, но не находила ни одного упоминания ни о себе, ни об Эване, ни об Эмилии. Пусто. Как будто из поместья Розье сбежала не она, а одна из сотен подвальных мышей.       Конечно же, ее это не расстраивало, но вызвало некоторое замешательство, перемешанное с липким страхом. Возможно, о ее пропаже писалось в более ранних выпусках?..       — Что, ищешь себя в сводке новостей? — ощерился Джордж, лукаво сузив карие глаза. — Возможно, твоя персона не так значима, как тебе того хочется?       Гермиона округлила глаза и пихнула его локтем, на выдохе выпалив возмущенное «Джордж!». Но Дафне в то мгновение было не до обид на глупые подколки — она силилась понять, что Эван задумал, а когда осознание победно щелкнуло в ее голове, тотчас рассмеялась.       — Мое чувство юмора, бесспорно, крайне выдающееся, но, сдается мне, наша ручная змейка сошла с ума, — изумленно пробормотал Джордж и ойкнул, получив очередной болезненный тычок. — За что?       — За длинный язык. Вот сделаю всем одолжение и укорочу его, — рассердилась Гермиона.       — Дафна? — Джинни обеспокоенно коснулась ее локтя.       Дафна отложила газету и насмешливо покачала головой.       Вот же она идиотка!       — Эван Розье ни за что не позволит мне замарать его безупречную репутацию и опозорить его в чистокровных кругах, поэтому газеты и молчат.       Ох, Салазар, вот это сюр!       Пряча ликующую улыбку, она прикусила губу.       — Если хотите насолить этому мерзкому ублюдку, пустите слух через своих шпионов — а они у вас есть, даже не спорьте, — что прямо из-под носа всемогущего Эвана Розье сбежала жена. Как минимум, его авторитет будет подорван, а как максимум — Темный Лорд заинтересуется таким выдающимся провалом.       Джинни пораженно открыла рот.       — А ведь отпадная идея! Это пошатнет почву под ногами ублюдка.       — Круто! — хмыкнул Дин. — Не так круто, как член со сморщенными яйцами вместо носа, но тоже сгодится.       Гермиона послала ему осуждающий взгляд, получила в ответ задорное подмигивание и закатила глаза.       — Если уж настолько властный человек, — Джордж изобразил пальцами кавычки, — не сумел удержать контроль даже над собственной женой, то на что он вообще способен? Будь я Темным Лордом, давно бы провел кадровую проверку, а то понаберут всяких по объявлению…       Джинни зычно рассмеялась, и ее смех тут же поддержали остальные. Даже Гермиона, не в силах и дальше держать маску строгости, приглушенно хихикнула.       — А также успех Дафны может быть воспринят в качестве призыва к действию для всех, кто желал того же, но по ряду причин боялся действовать, — задумчиво проговорила Гермиона и широко улыбнулась, едва ли не лопаясь от восторга: — Покажем им, что такое настоящая анархия!       — Давайте-ка разойдемся по делам и обдумаем все, пока наша юная анархистка окончательно не перевозбудилась, — объявил Джордж, иронично поиграв бровями.       — Единственный, кто здесь очевидно перевозбудился, только ты, Джордж, — проворчала Гермиона, сгорая от смущения.       — Не буду отрицать, что твоя кровожадность будоражит мои сердце и плоть, — парировал он.       Новый взрыв хохота окончательно деморализовал несчастную Гермиону. Она дважды шлепнула гогочущего парня свернутой газетой и уязвленно вскочила на ноги. Заметив, как ее и без того пышные волосы от негодования встали дыбом, Дафна прыснула.       Джинни тем временем хохотала до слез, пытаясь выдавить какие-то ответные остроты, но с языка срывалось только нечленораздельное мычание. Она из последних сил перегнулась через стол и отбила протянутую ладонь донельзя довольного собой брата. А Дафна — хоть ей, несомненно, и было немного жаль красную, как спелый томат, Гермиону — не могла стереть с лица искрящуюся улыбку. Впервые за долгое время она ощутила, как прилив веселья и умиротворения растекается по ее венам и стремится к покрытому инеем сердцу. Впервые за три очень плохих года Дафна почувствовала себя частью чего-то важного, целого, настоящего. Это было волнующе и приятно — так, словно теперь это все навсегда.       Ей нравилось это чувство — хрупкое и робкое, которое отныне хотелось защищать любой ценой.       — Дафна, ты идешь? — донесся до нее твердый голос Гермионы.       Моргнув, она заметила, что девушка стоит возле нее и выжидающе следит за ее действиями. Дафна мгновенно встрепенулась и понадеялась, что не сидела все это время с блаженной улыбкой во весь рот, но, даже если и так, этого никто не заметил.       — Конечно, — со всей серьезностью заявила она, грациозно поднявшись со скамьи.       На улице свежий горный ветер незамедлительно заключил их в колючие объятия, а промозглая морось, касаясь согретой печным жаром кожи, оседала на ней мурашками. Однако никакие шутки местной погоды не могли потушить слабый огонек надежды, загоревшийся в девичьей груди.       Они миновали несколько жилых домов и импровизированный паб «Дохлая змея», прежде чем взгляд сумел зацепиться за мелькнувшую тень. Сначала Дафна решила, что эта до безумия знакомая походка ей померещилась, но затем тень снова показалась на дневном свету и, взмахнув полами черной мантии, растворилась в недрах одного из зданий, куда минутой ранее зашли четверо детей на вид двенадцати-тринадцати лет.       Дафна остановилась, буравя деревянную дверь изумленным взглядом, и очнулась лишь от беспокойного голоса:       — Все в порядке?       — Мне показалось… Да нет, этого не может быть, — усмехнулась она.       Этот человек погиб еще в самом начале восхождения Темного Лорда. Даже по меркам волшебного мира видеть мертвецов было чем-то не совсем нормальным, поэтому Дафна не решалась сознаться в играх зрения.       — Ты как будто увидела призрака.       — Так и есть, — задумчиво пробормотала Дафна. — Мне показалось, что я только что видела Северуса Снейпа.       — Ах, ты об этом? — Гермиона смущенно посмеялась. — Тебе не показалось, и никакой вовсе это не призрак.       — Но он же погиб! — выдохнула Дафна. — Еще три года назад Темный Лорд расправился с ним. Не знаю, зачем, но Эван говорил что-то о некой волшебной палочке…       — Бузинная палочка, да. Но, как видишь, мистер Снейп жив и наконец определился с выбором стороны.       — Боюсь, у него просто не было выбора, — прошептала Дафна, надеясь, что Гермиона ее не услышит.       Северусу Снейпу прекрасно жилось с Черной меткой на левом предплечье, и он уж точно не выбирал добровольное изгнание, как в эту чушь пыталась верить Гермиона Грейнджер. Жить под протекцией Темного Лорда и варить для него зелья и яды — отнюдь не самая пыльная работенка. По крайней мере, это было для него куда комфортнее, чем становиться вечной мишенью и прятаться среди людей, вряд ли испытывающих к такому перебежчику особую приязнь. Северус Снейп и раньше не производил впечатление приятного человека; вряд ли что-то изменилось по прошествии времени. Однако именно эти знакомые качества делали его идеальным для Дафны союзником: кто поймет ее лучше, если не беглый декан Слизерина и по совместительству бывший Пожиратель Смерти?

***

      В одноэтажном доме, отведенном под лазарет, было душно и пахло сушеными травами. Парвати оторвала взгляд от медицинского журнала и, отложив перо с гусиным оперением в сторону, потерла покрасневшие глаза.       — Ты опять сидела здесь допоздна? — укорила ее Гермиона и, сбросив куртку, закрутила пышные волосы в небрежный пучок.       — Я бы и рада была уйти вовремя, но около девяти снова притащился Симус с жалобами на желудочные боли, — устало ответила Парвати. — Что мне было делать?       — По-моему, никакие желудочные боли не помешали Финнигану уплетать за завтраком жирные сосиски с томатным соусом, — иронично заметила Дафна.       Парвати обратила на нее осторожный взор и несмело улыбнулась.       — Просто сходи с ним на свидание, иначе он никогда не прекратит выдумывать причины, чтобы таскаться сюда, — строго заключила Гермиона.       — Или выдай ему слабительное. Двойную дозировку.       Под укоряющим взглядом Гермионы Парвати прикрыла рот ладошкой и громко хихикнула. Дафна, приободрившись от своего успеха, послала Грейнджер снисходительную улыбку и пожала плечами.       — Что? Если кавалер слишком докучлив, а дама излишне вежлива, приходится идти на экстраординарные меры.       Уголки рта Гермионы иронично дрогнули, но усилием воли так и не превратились в улыбку, оставаясь поджатыми в строгом упреке.       — Как обстоят дела с ингредиентами? — спросила она, бросив взгляд на журнал, в котором рукой Парвати велся учет.       — Вчера во второй половине дня заходили Невилл и Эрни, привезли несколько коробок. Я как раз заканчиваю декларировать последнюю из них.       — Ох, слава Мерлину, — облегченно выдохнула Гермиона и пояснила для Дафны: — В этот раз поставка задержалась на неделю, а в наших реалиях это практически смертельно, так как составляющих для важных зелий никогда не бывает в избытке.       — Откуда вы их берете? — поинтересовалась та. — Пользуетесь какими-то каналами на черном рынке?       Гермиона некоторое время молчала, настойчиво игнорируя красноречивые взгляды Парвати, а затем все же сподобилась ответить, вероятно, решив, что эта информация никак не может быть использована против Ордена:       — Что-то мы выращиваем сами, чем-то обмениваемся с другим лагерем, а кое-что покупаем на черном рынке. Однако эта зима выдалась суровой и затяжной, из-за чего особенно капризные растения погибли или попросту не взошли, доставив нам множество проблем.       Дафна очень хотела спросить, где находится другой лагерь Ордена, сколько этих лагерей есть вообще, но вовремя прикусила язык. Сейчас эти вопросы не будут восприняты со стороны праздного любопытства; Гермиона с легкостью может расценить их как попытку шпионажа и тем самым доставить Дафне множество неприятностей, а это ей нужно меньше всего.       Не дождавшись реакции на свое скудное пояснение, Гермиона озадаченно взглянула на пустые коробки, содержимое которых теперь громоздилось на полках, и шумно выдохнула.       — Тогда Крововосполняющее и Бодроперцовое зелья, а также, пожалуй, Умиротворяющий бальзам на тебе, Парвати. Сделай как можно больше заготовок и начни с Крововосполняющего — у нас осталось всего две унции, — распорядилась Гермиона и приложила ладонь ко лбу. — А мне нужно заняться Костеростом, Настойками растопырника, Рябиновыми отварами, а еще Тонизирующим зельем мандрагоры… Парвати, — она задумчиво постучала пальцем по губам, — Невилл принес нам мандрагоры?       — Он принес сразу зелья: у мадам Стебль в этом году хороший урожай.       — О, превосходно! — несмело улыбнулась Гермиона. — Тогда у меня, возможно, останется время на приготовление средства от плотоядных слизняков.       — А это еще зачем? — вскинула брови Парвати.       — Не спрашивай. — Гермиона закатила глаза. — Миссис Уизли каждое утро напоминает мне, что слизняки съедят всю ее жующую капусту, если на них не отыскать управу.       — Можно попросить Майкла и Памелу нам помочь.       Гермиона сердито поджала губы.       — Не получится. Майкл сегодня временно отправится в помощь к Люпину — в колонии вспышка какой-то хвори, и их лекарю нужна любая помощь.       — А Памела еще вчера отбыла вместе с Невиллом в Ирландию, — опомнилась Парвати. — Всем сказала, что хочет что-то уточнить у Стебль, а сама наверняка просто жаждет увидеть своего Ричарда хоть одним глазком.       — Так или иначе мы можем рассчитывать только на себя, — подытожила Гермиона, к разочарованию Дафны, не пожелав сплетничать.       — Простите, что вмешиваюсь, но разве у вас через улицу не обитает опытный зельевар? — поинтересовалась Дафна, иронично выгнув бровь.       — Мистер Снейп занимается варкой более серьезных зелий, ядов и противоядий, — пояснила Грейнджер. — К тому же в данный момент он занят обучением юных волшебников.       Хорошо устроился, скользкий черт. Дафна улыбнулась, другого от его величественной персоны и не ожидая.       Однако не нужно быть гением, чтобы понять, что приготовление всех озвученных зелий требовало определенного времени, а, учитывая их объем и количество желающих, Дафна решила, что будет разумно хотя бы попытаться предложить посильную помощь.       — Знаете, я всегда была с Зельеварением на ты, так что могла бы помочь. И вам легче, и я принесу пользу.       Девушки обменялись задумчивыми взглядами. На лице Парвати Патил отчетливо проступили ужас и недоверие, которые она то ли не умела скрывать, то ли вовсе не пыталась. Гермиона же выглядела более сдержанной: характерная морщинка меж ее бровей давала надежду, что девушка хотя бы обдумывает выдвинутое предложение.       — Слушайте, я знаю, что у вас нет причин верить мне, — продолжила Дафна. — Это справедливо, учитывая, чью я ношу фамилию и откуда свалилась на ваши головы. Я не прошу о мгновенном доверии, но надеюсь на возможность доказать свою полезность, поэтому прежде, чем вы обе мне откажете, я предлагаю удобный для всех вариант: я сварю зелья, а Гермиона их проверит на безопасность и добросовестность исполнения. — Она вздохнула, проглатывая чувство противного унижения. — Проверить гораздо проще и быстрее, чем сварить. Соглашайся, Гермиона.       Парвати уставилась на нее и едва заметно замотала головой. Гермиона в задумчивости пожевала губы, взвешивая все за, против и умоляющий взгляд Патил, и наконец сдалась:       — Ладно, Дафна. Тогда на тебе будут Рябиновый отвар и Настойка растопырника. Справишься?       — Можешь на меня рассчитывать, — улыбнулась Дафна. — Когда я могу приступать?       Ей выделили небольшое рабочее место в углу лаборатории. Дафна сняла серую кофту и аккуратно повесила ее на спинку стула. Затянув высокий хвост потуже, она задумчиво осмотрела баночки с нужными ингредиентами, каждую из которых скрупулезно подписали свежими чернилами.       Дафна нервничала. Озвученное ею предложение было не только желанием помочь и доказать свою полезность, но и стало неким вызовом самой себе. Она довольно давно — чуть ли не со школьной скамьи — не занималась зельями. Обычно подобная трата времени была ей ни к чему, когда все необходимое можно было приобрести за звонкую монету, однако сейчас заветных галлеонов не было под рукой, как не было и лучшего шанса должным образом проявить свое мастерство. Безусловно, Дафна изучила весь школьной курс Зельеварения на одни только «превосходно», однако никогда не испытывала должного влечения к специфической науке, и сейчас ей просто жизненно важно не посрамить свою репутацию в первый же день.       Прежде чем браться за дело, Дафна позаимствовала у Гермионы записную книгу с рецептами зелий и остановилась на странице с подписью «Рябиновый отвар». Только после этого она осторожно извлекла из пакета несколько неровных кусков сухой коры рябины и первым делом сложила их в фарфоровую ступку, после чего принялась орудовать пестиком. Кора плохо поддавалась измельчению, требуя времени и терпения, однако вскоре Дафна сумела превратить ее в порошкообразную консистенцию и отложила в сторону. В ступку поменьше она высыпала сушеные жала веретенницы и довольно быстро получила нужные ей пол-унции.       Дафна разожгла горелку, набрала целый чугунный котел воды и поставила его на огонь. Пока вода набирала нужную температуру, она спешно натерла рог единорога и подготовила необходимые составляющие в рецептурном порядке, и, как только вода закипела, Дафна добавила туда три капли крови саламандры и трижды перемешала все по часовой стрелке до приобретения светло-розового оттенка. Убавив огонь, она добавила еще две капли крови и снова перемешала, получив более насыщенный пурпурный цвет. Далее она опустила в котел термометр и поджала губы: вода должна остынуть ровно на двенадцать градусов для того, чтобы можно было продолжить. Выждав еще пару минут, Дафна опять проверила температуру, и, когда та достигла восьмидесяти восьми градусов, бросила в котел веточку бадьяна и щепотку толченого рога единорога. После добавления последнего варево зашипело и покрылось тонким слоем серой, словно пепел, пены.       Дафна стерла со лба испарину и, понаблюдав за затихающим бурлением, взяла в руки склянку с хребтами рыбы-льва, однако деревянная пробка никак не поддавалась, намертво застряв в узком горлышке. С трудом сдерживая панику, Дафна прикусила губу до крови, стараясь откупорить содержимое, пока из-за глупой заминки все зелье не оказалось испорченным.       — Помочь?       Дафна обернулась и увидела замершего в проходе Рона. Он лениво прислонился плечом к стене и с трудом сдерживал улыбку. Дафна же его веселья не разделяла, однако сочла верным молча предоставить ему дурацкую склянку.       Рон вытащил из кармана волшебную палочку, сделал всего один короткий взмах, и пробка с характерным звуком вылетела из склянки, чудом не выбив обескураженной девушке глаз.       — Мерлин, хвала магии, — скованно улыбнувшись, произнесла Дафна и высыпала себе на ладонь горстку хребтов. Отсчитав ровно десять, она бросила их в котел и принялась усиленно помешивать.       Девятнадцать раз по часовой стрелке и двадцать три — против. Зелье приобрело ярко-красный оттенок, и Дафна вновь опустила в него термометр: температура поднялась на один градус, поэтому она еще немного убавила огонь. После этого внутрь полетело семь крошечных клыков чизпурфлов и две капли слизи флоббер-червя для загустения. Медленно перемешав отвар, Дафна удовлетворенно кивнула, заметив, что теперь цвет преобразился в бурый, напоминая запекшуюся в лунке раны кровь.       — Если ты искал Гермиону, она, кажется, собиралась в кладовую на поиски рога двурога, — пробормотала Дафна, не отрывая взгляд от слабо булькающего зелья.       — О, ясно… Что ж…       Дафна подняла глаза. Рон выглядел несколько смущенным и все еще мялся в проходе, не решаясь ни зайти внутрь, ни уйти.       — Можешь выдавить сок мурлокомля, — предложила Дафна, указав ему на лежащий по правую руку гриб с шевелящимися розовыми щупальцами. — Только будь осторожен, у него на шляпке довольна острые шипы.       Рон приблизился и неловко взял в руки мурлокомль, однако тот, не желая делиться своим соком с волшебником, истерически зашевелил щупальцами и выскользнул под ноги.       — Лови его! — вскрикнула Дафна и сама бросилась на пол, пытаясь схватить нахального беглеца.       Рон последовал ее примеру и, в последний момент сжав одно из щупалец, рывком потянул то на себя.       — Готово! — радостно завопил он и, не рассчитав силу, шлепнул мурлокомлем Дафне по щеке. — А, ой…       Дафна оцепенела, почувствовав, как кожу от прикосновения неприятно саднит, и удивленно коснулась поврежденного участка. Наощупь царапины казались выпуклыми и воспаленными, но крови на пальцах не оказалось, значит, ранение было не таким уж серьезным.       — Прости, — буркнул Рон, мгновенно покраснев до самых кончиков ушей. — Я такой болван.       — Все в порядке, — улыбнулась Дафна. — Дав мне по лицу, ты исполнил мечту многих людей в этой деревне.       Это не убедило Рона, а, казалось, заставило побагроветь еще сильнее.       — Дай-ка мне его сюда, — сказала Дафна, осторожно забрав мурлокомль из его рук.       Пока Рон смущенно мялся рядом, она выдавила красноватый сок из щупалец непослушного гриба в тонкую колбу, а после набрала полную пипетку и накапала в котел пятнадцать капель. Не перемешивая содержимое, Дафна высыпала внутрь толченую рябиновую кору и напоследок брызнула две капли медовой воды.       — Почти готово, — произнесла она, усиленно перемешивая содержимое.       Идеально густое красно-коричневое зелье покрылось мелкими пузырьками и наполнило небольшую лабораторию терпкой рябиновой горечью, смягченной цветочной сладостью медового экстракта, — в точности как указано в Гермионином рецепте.       — У тебя здорово получается, — похвалил Рон. — Я, например, уверен, что не случись войны, аттестат я бы все равно не получил как раз из-за Зельеварения.       Сколько их было таких — детей войны, не получивших этот жалкий кусок бумаги со всеми теперь уже совсем незначительными достижениями?       Дафна смущенно повела плечом, всем нутром ощущая дискомфорт от этой болезненной для всех темы, прозвучавшей так непростительно буднично. Глупо было взваливать груз вины на себя, но ей, пришедшей с той стороны, хотелось зажмуриться и накрыть себя дезиллюминационными чарами.       — Спасибо тебе за помощь, — выдавила она, надеясь поскорее свести неприятную тему на нет. — Если бы ты не зашел, мое зелье, вероятно, было бы безнадежно испорчено.       — Да ерунда, в общем-то… — улыбнулся он, почесав затылок. — Магия значительно упрощает жизнь, да?       Дафна кивнула и выключила огонь. Теперь, по ее прикидкам, зелье должно остыть и настояться, а ближе к вечеру его можно будет разлить по приготовленным заранее фиалам. Но этим после тщательной проверки уже будет заниматься Гермиона.       — Трудно, наверное, без волшебной палочки? — робко спросил Рон, переминаясь с одной ноги на другую.       — Не смертельно, — сухо улыбнулась Дафна, прижав к груди тетрадь с рецептами. — Я же получу ее обратно, верно?       — Конечно! — энергично закивал он. — Как только Аврора вернется, мигом решит эту проблему.       Так-то оно было так, однако никто не мог дать точный ответ, когда же Аврора Скамандер вернется в лагерь. Это могло случиться завтра или через два дня, или через неделю, месяц? И все это время ей придется держать свою магию взаперти — так же, как некто удерживает под замком ее палочку из акации. Представив, какой та могла дать отпор взявшему ее в руку орденовцу, Дафна улыбнулась.       — Если хочешь, я могу тебе помочь с чем-нибудь еще, — с готовностью предложил Рон. — Как видишь, ассистент из меня никудышный, зато в два счета могу открывать банки!       Дафна засмеялась и с благодарностью сжала его плечо.       — Спасибо, но мне нужно учиться справляться с трудностями своими силами.       — Это необязательно, когда тебе есть на кого положиться. И я, в общем-то, не только о себе…       — Я не командный игрок, — мягко парировала Дафна, чувствуя неловкость от его напора.       Или все дело в рыжих волосах, голубых глазах и дурацких веснушках?       Дафна с удовольствием покинула душную лабораторию и сделала глубокий вдох, оказавшись в светлом холле лазарета. Судя по всему, Гермиона еще не вернулась, и Парвати куда-то испарилась…       Она закусила щеку изнутри.       Неужели нет никого, кто бы помог ей избавиться от общества Рона Уизли?       Нет, конечно, он ей нравился, но от него исходило слишком много света, прожигающего в ее внутренней тьме сотни болезненных дыр. Рядом с ним, таким отвратительно замечательным, она чувствовала себя скверно — почти так же, как когда-то рядом с Перси, некогда оплотом нравственности, будучи при этом порочной дрянью.       — На самом деле я пришел узнать, как твои дела, — признался Рон и в порыве невероятного смущения прикусил губу.       — Ты, верно, решил, что, раз спас меня, теперь несешь некую ответственность за мое благополучие? Это не так, Рон. Тебе необязательно это делать.       Пряча глаза, Дафна принялась рыскать по полкам в поисках растопырника, прекрасно зная, что его здесь нет. Однако отчаянное желание занять чем-то руки буквально вибрировало на кончиках пальцах. Или то были отголоски магии? Она не знала.       — А тебе необязательно закрываться ото всех, как будто думаешь, что каждый хочет причинить тебе боль. Так ты вряд ли найдешь друзей.       Да откуда же вы все такие умные и осознанные беретесь?       Дафна усмехнулась и наконец подняла взгляд, упершись руками в столешницу.       — А с чего ты взял, что я хочу их искать?       Рон пожал плечами и примирительно произнес:       — Всем нужны друзья.       Дафна устало выдохнула и проглотила колючий ком, застрявший в горле.       — Прости, — прошептала она, качнув головой так, что хвост закачался из стороны в сторону, щекоча обнаженные плечи. — Я слишком долго была вынуждена обороняться, поэтому сейчас не знаю, как себя вести. Наверное, я выгляжу неблагодарной свиньей?       Рон хохотнул и хотел было облокотиться бедром на стол, но промазал и лишь чудом не повалился на пол.       — Ну, а я выгляжу полным идиотом, — широко улыбнулся он, покрываясь красными пятнами.       Дафна прыснула.       — Не знаю, почему ты заботишься обо мне, но спасибо, — искренне поблагодарила она. — Ты, Джинни, Гермиона и даже Джордж… Вы все так добры ко мне. Это… — Дафна скованно улыбнулась, — обезоруживает.       — Нас всех с тобой кое-что связывает, так что…       Она вмиг посуровела и, сдерживая гнев, процедила:       — Когда-нибудь меня перестанут отождествлять с Перси?       Рон удивленно моргнул.       — Я, конечно, не знаток в таких делах, но, возможно, в первую очередь тебе самой нужно это прекратить? — Он неловко кашлянул, заметив грозный девичий взгляд. — Я имел в виду, что нас связывает общее стремление надрать Безносому зад…       Вот же дерьмо.       Дафна издала истерический смешок, который, спустя недолгую заминку, преобразовался в глухой смех. Она приложила холодную ладонь к пылающему от стыда лбу и прикрыла глаза.       — Простите, что прерываю ваше веселье, — раздался твердый голос.       Дафна вздрогнула и распахнула глаза, вначале не поверив, что тот, безжизненный и холодный, в самом деле принадлежит Перси.       Одетый во все черное, Перси будто бы носил вечный траур не только в одежде, но и в неестественно пустом взгляде. Дафне хотелось уверить себя, что тот, коснувшись ее лица, отразил крошечную вспышку эмоций, но это было бы ложью хотя бы потому, что Перси не желал на нее смотреть.       — О, Перси, ты как раз вовремя! — радостно ляпнул Рон, бросив на Дафну такой красноречивый взгляд, что ей стало дурно от этого абсурда.       — Да неужели? — скептически фыркнул тот. — Мне нужна Памела.       Это имя, так легко слетевшее с языка Перси, пронзило ее остро заточенной стрелой. Будничный тон, перемешанный с подчеркнутым пренебрежением к обществу Дафны, заставил ее кулаки сжаться.       — С каких пор? — удивился Рон и, задорно сузив глаза, брякнул: — Я чего-то не знаю, братец?       Дафна стиснула зубы и вновь обратилась к бессмысленным поискам растопырника.       Почему это все ее вообще тревожит? Ей казалось, что еще в прошлой жизни она выкорчевала из себя все чувства к этому человеку: не потому что хотела — это была необходимая жертва во имя сохранения ее разума в целости. Благодаря Эвану Розье Дафна попросту забыла, что означает испытывать к кому-то что-то иное, кроме жгучей ненависти. Эта ненависть годами прорастала в ее сердце, очерняла его и наполняла чудовищной скверной. А теперь эта ненависть, притупленная новым началом, распускалась очередным уродливым цветком.       Но если ее сердце было отравлено, то сердце Перси превратилось в камень.       — Тебе нечем заняться, раз слоняешься тут без дела и достаешь всех? — возмутился Перси.       — Кого это «всех»? — недоумевал Рон. — Дафне мое общество по душе.       Один мимолетный взгляд, скользнувший по ее лицу, пустил по венам щекочущий ток.       — Не сомневаюсь, — сухо обронил Перси.       — Памелы здесь нет, — произнесла Дафна, вложив в интонацию как можно больше злой иронии.       Ей хотелось, чтобы та, прозвучавшая ее голосом, зазвенела в его ушах, заставив… что? Ожить? Разозлиться? Нет, вся эта шелуха не была ей нужна. Дафна желала, чтобы он перестал делать вид, будто она пустое место, и наконец посмотрел на нее.       Когда Перси соизволил это сделать, Дафна ощутила разочарование. Ничего. Пустота. Будто это и не Перси вовсе, а некто, облачившийся в его шкуру, с которой не имеет понятия что делать.       — Да не злись ты, Перси! Я же просто пошутил, ведь все знают, что Памела сохнет по Большому Дику, — запальчиво пробасил Рон и приятельски хлопнул брата по правому плечу.       Лицо Перси исказила гримаса боли, за которой незамедлительно последовала бы вспышка ярости, которую он, сделав над собой усилие, мгновенно погасил. Дафна видела, как голубые глаза налились свинцовым гневом, а затем Перси медленно моргнул, и от минутной злости не осталось и следа.       Эта выдержка и восхищала, и пугала в равной степени. Неужели от Перси Уизли, которого она знала, не осталось ничего?       — Гермиона вот-вот вернется, так что можешь ее подождать, если тебе нужна помощь, — прочистив горло, сказала Дафна.       Она очень хотела, чтобы он ушел. Но еще больше хотела, чтобы остался. Противоречиво. Абсурдно. Безумно. Глупо. Перси скорее предпочел бы общество флоббер-червя, чем ее, — это он дал понять еще вчера, когда прилюдно пожелал вышвырнуть ее прочь, как бесполезную вещь.       И дальше будет только хуже, она не сомневалась. Ее Перси давно умер, оставив вместо себя опустошенную оболочку, заживо гниющую день ото дня.       — Кстати, о Гермионе! — восторженно объявил Рон, будто не замечал повисшего в воздухе напряжения. — Слышал, ты спас ей жизнь. Джордж слишком горд, чтобы выразить благодарность, поэтому я выражаю ее за нас обоих. Ты молодец, Перси! Кто бы мог подумать, что из книжного червя ты превратишься в… — он замялся и озадаченно взлохматил волосы, — себя.       Но какой ценой!       Дафна силилась увидеть на его лице хоть туманный отголосок эмоций, но Перси оставался глух к ее надеждам.       — Мне не нужны бурные овации, — прохладно отозвался он. — Раз Памелы нет, я зайду в другой раз.       Дафна сжала челюсть и выдавила свою самую очаровательно-ядовитую улыбку, на которую только была способна.       — Значит, еще увидимся, Перси, — бросила она ему в спину.       На один незначительный миг Перси замер и даже позволил себе повернуть голову вполоборота, словно хотел ей что-то сказать, но все-таки передумал и безмолвно удалился.       Дафна даже не заметила, как лихо участилось биение сердца. Она разочарованно цокнула языком и откинулась на спинку стула, запрокинув голову назад. Это столкновение обошлось без видимых потерь, но оставило после себя чувство незавершенности, словно несостоявшаяся пикировка осела очередной горсткой пороха. Один незначительный всполох — и все взлетит на воздух.       — Не обращай на него внимания, — махнул рукой Рон. — Перси теперь всегда такой мрачный.       — Знаешь, Рон, спасибо, что заглянул, но у меня еще много работы.       Не признаваться же ему, что встреча с Перси эмоционально выпотрошила ее!       Рон, к ее великой радости, понял все без лишних слов. В дверях он столкнулся с запыхавшейся Гермионой и чуть было не разбил склянки с натертым рогом двурога, за что девушка тут же принялась его отчитывать. Воспользовавшись случайной суматохой, Дафна украдкой улизнула в лабораторию. В данный момент ей как никогда прежде хотелось укрыться в душном помещении, окутанном ласковым мраком, и занять свой чертов мозг работой.       Все что угодно, лишь бы перестать думать о том, что с ними обоими стало.

***

      К вечеру Дафна чувствовала себя выжатой как лимон. Улизнув от общества Рона, она занялась Настойкой растопырника, а после одобрения Гермионы разлила плоды своих трудов по маленьким фиалам и, расставив те по отведенным для них полкам, внесла в учетную книгу. Когда ее глаза оторвались от бумаги, за окном уже сгустились сумерки.       После того, как Эван лишил ее всякой возможности работать, она только и делала, что бесцельно слонялась по дому и выполняла отведенную ей роль типичной жены богатенького аристократа, а потому совершенно вымоталась от продолжительной усердной работы. Однако эта усталость оказалась весьма приятной, словно позабытое эхо прошлого вновь постучалось в ее двери.       — Ты молодец, Дафна, — похвалила ее Гермиона. — Признаться, я не ожидала, что ты…       Оценив заминку, Дафна улыбнулась.       — Что я на что-то способна. Понимаю, не трудись оправдываться. Я и сама не была уверена, что спустя столько времени бездействия и моральной деградации сгожусь хоть на что-то.       Гермиона вежливо улыбнулась и в приступе очевидной неловкости прикусила губу.       — Твоя помощь правда оказалась очень кстати. Нам, как видишь, не всегда хватает свободных рук…       — В таком случае можешь рассчитывать на мои.       Дафна уже и забыла, каково это — приносить пользу, а не быть бессмысленным приложением к влиятельному супругу. Все ее прежние задачи заключались в сопровождении Эвана на светские вечера, деловые обеды и различные публичные выступления. От нее требовалось хорошо выглядеть, улыбаться, поддерживать скучные беседы и быть покладистой женой. Еще немного, и она забыла бы как думать.       По сравнению с душным лазаретом на улице было прохладно. Дафна замерла на крыльце и, закрыв глаза, подставила лицо ветру: тот нес на своих прохладных крыльях горную свежесть и первое дуновение подступающей ночи. Прогуливаясь по широкой улице, Дафна наблюдала за своим новым окружением: большие и малые компании, хохоча, входили и выходили из паба, двое незнакомых детей, сидя на террасе при столовой, играли в плюй-камни, отовсюду слышались голоса и заливистый смех. Деревня напоминала живой организм, который жил, дышал, мечтал и чувствовал, но Дафна казалась самой себе инородным телом — опухолью, которая нарушала привычный жизненный цикл и воспринималась как вражеский объект. Возможно, ей это лишь чудилось, но сейчас, стоя посреди участившейся к вечеру пульсации, она чувствовала себя страшно одинокой. Не представляя, как заявится на ужин без поддержки Джинни или Рона, или Гермионы, или, на худой конец, Джорджа, Дафна трусливо проигнорировала прием пищи, отправившись сразу домой.       Первый этаж пустовал, позволив Дафне избежать дискомфортных встреч, зато из спальни, которую она делила на троих, лился теплый свет. Надеясь увидеть там Джинни, она замерла, когда заметила сидящую на своей постели Анджелину. Девушка скрестила ноги и тихо подпевала песням, доносившимся из винилового проигрывателя. Дафне эта музыка была незнакома.       — Привет, — осторожно произнесла Дафна, решив, что и так мнется на пороге слишком долго.       Анджелина подняла взгляд, и ее карие глаза, заледенев, настороженно сузились.       — Ну привет, — ответила она, приосанившись.       Дафна понятия не имела, о чем с ней разговаривать и нужно ли это, поэтому предпочла молча усесться на кровать. Чувствуя себя донельзя глупо под пристальным взглядом, она с ужасом осознала, что понятия не имеет, куда себя деть. Вещи ей по-прежнему не вернули, тумба сиротливо пустовала — Дафна почувствовала себя загнанной в угол. Тогда она решила, что самым подходящим выходом будет лечь, но ни горизонтальное положение, ни нервное прокручивание злосчастного кольца на пальце не смогли избавить ее от прицельного внимания соседки.       — Если хочешь что-то мне сказать, не стесняйся, — не удержалась Дафна, встретив чужое внимание пристальным взглядом.       — Мне пока неясно, какие ты преследуешь цели, но можешь не сомневаться, змейка, я обязательно докопаюсь до истины.       Дафна обреченно выдохнула и села, прижав колено к груди.       — Давай-ка я облегчу тебе задачу и выложу все карты на стол, идет?       Анджелина вопросительно вскинула брови, обернувшись к ней всем корпусом.       — Я преследую одну простую цель — это отчаянное желание выжить. Что, разочарована? — усмехнулась Дафна, с удовольствием наблюдая, как по красивому смуглому лицу расползается тень злости. — С приходом Темного Лорда к власти моя жизнь была так же разрушена, как твоя, а может, и сильнее. Все мои цели, планы и мечты сгорели в огне войны, хочешь ты в это верить или нет.       — Неужели? — ощерилась Джонсон. — Чтобы осознать это, тебе потребовалось три года? Тогда не могу понять, ты трусливая змейка или глупая?       — Возможно, и то и другое, — очаровательно улыбнулась Дафна.       Анджелина рассмеялась. У нее был грудной смех, тягучий и заразительный, но Дафна не могла распознать, искренен он или наполнен желчью недоверия.       — Надеешься купить меня самоиронией? — ухмыльнулась она. — Не выйдет, потому что я не верю ни одному твоему красивому слову, как не верю и в чудесные совпадения; а что твое появление в лесах Шотландии именно в тот день, как не оно?       — Мне больше нечего добавить.       — А это дорогущее колечко с изумрудом размером в мозг веретенницы ты носишь в память о нежных чувствах к мужу? — фыркнула Анджелина, кивнув на ее руку.       Дафна вздрогнула и по инерции опустила глаза на палец, который обрамляло ненавистное ей кольцо. Первым порывом было желание оправдаться, рассказать этой дотошной занозе о причинах, по которым оно по-прежнему демонстрирует ее принадлежность Розье, но Дафна быстро проглотила подобную идею.       — Это всего лишь украшение, — буднично пожала плечами она. — Не стоит искать во всем подтекст.       — Украшение, которое стоит целое состояние. Ты не находишь подобную дерзость несколько несправедливой, раз уж живешь и ешь за счет Ордена? — упрекнула Анджелина.       Брошенные ей в лицо грязной тряпкой слова звучали оскорбительно и попали точно в цель. Дафна с трудом свыкалась с временной ролью приживальщицы, которая не была ей мила, и подобного рода упрек лишь усилил внутреннюю тревожность, не утихавшую ни на минуту.       — Когда я решу принести его в счет платы за еду и кров, ты узнаешь первой, — холодно отозвалась Дафна. — Засим разговор считаю оконченным.       Не желая оставаться в обществе победно ухмыляющейся девушки, она, гордо расправив плечи и униженно поджав хвост, сбежала прочь.       В маленькой гостиной по-прежнему стояла уютная тишь, а в крошечной полукруглой комнате, которая, вероятно, отводилась под столовую, царил безопасный мрак. Внутри совсем не было мебели — только множество живых растений, недовольно шуршащих от ее визита. Прикрыв за собой дверь, Дафна взгромоздилась на широкий подоконник и обхватила себя за колени, крепко прижимая их к груди.       Из окна открывался вид на соседний дом и плотно зашторенное окно, под которым среди сочно-зеленой травы робко выглядывали белоснежные колокольчики ландышей. Приоткрыв форточку, Дафна впустила в дом их слабый дивный аромат и грустно улыбнулась.       Ей было дьявольски тоскливо. Она не могла осуждать людей за недоверие и неприязнь к своей персоне, но какая-то ее часть упрямо считала подобные нападки несправедливыми. Одинокая, ненужная и омерзительно слабая, она чувствовала себя потерянной и уставшей — не готовой к новым испытаниям судьбы. Дафна отчаянно боролась с жалостью к самой себе и душила в зачатке противную резь в глазах, обнимала себя и сжимала зубы, отгоняя прочь ничтожное наваждение, но оно так или иначе взяло верх.       Первая слеза, скатившаяся по щеке и упавшая на предплечье, разозлила ее. Она столько пережила, прошла такой тернистый путь не ради того, чтобы, столкнувшись с временными трудностями, раскисать!       Пусть Анджелина Джонсон катится к фестралу в задницу. Там ее будут ждать все остальные враждебно настроенные орденовцы.       Дафна прерывисто вздохнула и, закрыв глаза, досчитала до десяти.       Все обязательно наладится — пусть не сейчас, но однажды сгустившаяся вокруг нее тьма обязательно отступит.       В прежде темном окне напротив зажегся свет. Приняв это за хороший знак, Дафна позволила себе несмелую улыбку, которая застыла, как только занавески разъехались в стороны. Никто иной как Перси Уизли бросил беглый невидящий взгляд прямо на нее, но, по всей видимости, не заметил незваного наблюдателя. Он выглядел бледным и измученным — так, словно смертельно устал от этой жизни. На миг он скрылся из поля зрения, а затем появился вновь и, упершись руками в край комода, обреченно опустил голову. Рыжие волосы небрежно упали на лицо, скрывая глаза, но даже на таком расстоянии Дафна заметила, как раздраженно дергались желваки. Она смотрела на него, затаив дыхание, и боялась пошевелиться, чтобы он не поймал ее с поличным.       Некоторое время Перси не двигался, напоминая окаменевшую статую, но вскоре схватился за бутылку с огневиски и плеснул его себе в стакан почти до краев. Дафна пораженно открыла рот, когда он припал к стакану губами и с жадностью осушил стакан. Не успела она опомниться, как он, поморщившись, налил еще столько же и повторил действие.       Салазар! Перси, что с тобой приключилось?       Его щека непроизвольно дернулась. Дафна понятия не имела, о чем он думал в данную секунду, но казалось, будто прямо сейчас его мир, разрушенный уже сотни раз, рухнул вновь, а он стоит над пепельными руинами и отчаянно желает быть погребенным под ними.       Дафна вздрогнула, когда Перси рывком стащил с себя футболку и яростно бросил ее на пол.       Он выглядел другим. Чужим. Одиноким.       Перси повернулся к окну и яростно растер ладонями посеревшее лицо. В каждом его движении и жесте сквозила неозвученная бессильная ярость, которую он стоически прятал ото всех, то ли опасаясь, что та разрушит его оборону, то ли страшась, что снесет своей мощью все вокруг.       Дафна не могла не отметить, что очаровательные прежде черты лица приобрели излишнюю остроту, теплые голубые глаза ожесточились, а знакомая на ощупь худоба преобразилась легким рельефом мышц, однако Перси, возмужавший на своем личном горе, казался бесконечно потерянным. Думалось, если к нему прикоснуться, он либо взорвется, либо рассыплется прахом в ладони.       Все это, она знала, не предназначалось для ее глаз, и, узнай Перси, что именно Дафна застала момент его слабости, он бы пришел в ярость. Но она не могла оторвать от него взгляд, с жадностью впитывая каждую эмоцию, электрическим разрядом бьющую ей прямо в сердце.       Что, если бы тогда, среди дыма и пепла, он не позволил ей уйти? В глубине души, глядя в тот миг в его скованные первым инеем глаза, она желала уйти вслед за ним: пленницей, трофеем — кем угодно, лишь бы с ним, за ним, к нему…       Но момент уже был упущен. И они, сломленные дети войны, так и не смогли найти в себе достаточно сил и смелости, чтобы бороться за совместное «долго и счастливо».       Перси улегся на постель аккурат поверх покрывала и еще не один час неподвижно буравил бездумным взглядом белый потолок. А Дафна еще не один час сидела на холодном подоконнике и с болью в сердце наблюдала за живым мертвецом с лицом человека, которого когда-то она так самозабвенно любила.