no end, no beginning

Май 2001 г.

      Острое лезвие небрежно скользило по бледной веснушчатой коже, очерчивая контуры выделяющихся скул и ровных углов подбородка, и, уверенно спустившись к шее, лишь на одно мгновение вопросительно замерло у горла. Когда в следующий раз острие соприкоснулось с кожей, рука предательски дрогнула. Из неглубокой раны выступили капли крови и, скопившись в лунке аккурат возле дернувшегося кадыка, наперегонки потекли вниз. Сначала робко касаясь ямки под шеей, затем уже более нахально поспешили вниз, полосуя ровно вздымающуюся грудь. Словно завороженный, Перси наблюдал, как собственная кровь стирает на пути все его веснушки, путается в едва заметных мышцах живота и замирает у ремня, впитываясь в грубую брючную ткань.       Пальцы, все еще сжимающие лезвие, сильнее сомкнулись на рукояти — так, что вокруг сбитых костяшек натянулась кожа. Одно резкое движение — и все закончится.       Перси выдохнул и опустил плечи. Он чувствовал саднящую боль в шее и желал только одного — чтобы она не прекращалась. Физическая боль раненой плоти — ничто по сравнению с чудовищной пустотой, ставшей его единственной и неповторимой спутницей. Она эгоистично вбирала в себя все без остатка и после оставляла лишь опустошенный сосуд.       Смочив полотенце водой, Перси провел им ломаную линию вдоль туловища, уничтожая алые подтеки, и промокнул влажной тканью кровоточащий порез. Щека болезненно дернулась от внешнего воздействия на открытую рану, и Перси надавил снова. Снова и снова, пока жжение не сделалось нестерпимым.       Измученный взгляд коснулся стрелки на часах в надежде… Перси и сам не знал, на что вообще мог надеяться. Он оперся ладонями о края раковины и устало опустил голову, гипнотизируя ускользающую в сливе багровую воду.       Мир поглотила тьма, вынуждая его и других безумцев, ратующих за справедливость, блуждать по запутанным дебрям ужасающего лабиринта, где на каждом шагу поджидали чудовища. Эти чудовища имели человечески лица, носили уродливые маски и клеймили свои предплечья единой меткой.       Орден Феникса — или то, что от него осталось, — бился в агонии и в любой момент грозился испустить дух. Борьба с новым режимом Волдеморта меньше чем за год превратилась в унылое барахтанье на поверхности трясины; и теперь, чтобы выжить, им нужно было замереть и не двигаться, пока чавкающая болотная жижа окончательно не засосала их в торфяную преисподнюю. Разумеется, говорить об этом вслух было не принято, но Перси был убежден, что даже в самом законченном оптимисте Сопротивления с каждым днем становилось все меньше уверенности. Признаться в этом — проиграть. Но, ей-богу, оттягивать неизбежное еще хуже безоговорочной капитуляции.       В начале войны сторонники сплачивались вокруг активных борцов с режимом Волдеморта и только лишь на топливе из веры и надежды продержались так долго. Перси тоже верил, что, объединившись, им удастся свергнуть марионеточное правительство, а затем уничтожить и безумного диктатора. Однако время шло, а тиран, пришедший к власти, окреп и прочно обосновался на несуществующем троне.       Министерство в этот раз не рухнуло — реорганизация прошла мягко и безболезненно, — Перси даже не сумел понять, в какой момент все резко перевернулось с ног на голову. Он и Ричард Боунс, как и многие клерки, некоторое время еще пытались разобраться в ситуации, оставаясь на своих местах, но вскоре, когда отвратительные веяния Волдеморта, словно щупальца дьявольских силков опутали магическую конституцию, стало ясно, что Орден проиграл эту битву.       «Лучше проиграть одну битву, чем целую войну!» — скандировали самопровозглашенные лидеры Сопротивления. А Перси еще год назад сбился со счета этих проигранных битв.       Приравненные в правах к домовым эльфам маглорожденные волшебники вместо того, чтобы сражаться, в ужасе разбегались из страны. Перси их понимал и где-то в глубине души завидовал, уже не представляя, что однажды сможет жить как раньше, будто кровавых лет тирании попросту не существовало.       Он был предателем крови, что в новом мире отождествлялось с тяжким преступлением. Перси знал, что с подачи Эвана Розье за голову каждого Уизли назначено хорошее вознаграждение, на сумму которого можно безбедно жить долгие годы. Джинни же, так непозволительно рано повзрослевшая, любила цинично шутить, что за голову Перси подонок Розье отпишет половину своего бизнеса — все, лишь бы смыть клеймо позора, которое легло на него через супругу.       Орден Феникса так и не стал великим символом борьбы со злом — даже вместе они не смогли превзойти те сумасшедшие силу и мотивацию, какие несколькими годами ранее внушал Гарри Поттер. Убив его тогда, в марте 1998 года, Волдеморт уничтожил не оружие — он лишил всех надежды. Разрозненные, напуганные, они скорее напоминали грязных крыс, что ютились по норам и довольствовались объедками. Все еще по-своему опасные, но вызывающие лишь жалость, смешанную с осязаемой неприязнью.       Эта бессмысленная борьба утомляла.       Однажды утром Перси проснулся и осознал, что больше не знает, зачем влачит это жалкое существование. Неунывающие родственники и красноречивые лидеры отныне вызывали лишь неуемно растущее раздражение, а попытки строить привычный быт, отладить работу и планировать расширение вовсе вызывали смех. Смешно, конечно, не было. Перси забыл, когда в последний раз смеялся.       Он ел и пил — пожалуй, больше, чем нужно, — засыпал и просыпался, но с тех пор, когда последняя надежда ускользнула сквозь пальцы, больше не чувствовал себя живым.       Дюжина домов и сожительство с кучкой упрямых идеалистов в туманной гористой глуши на отшибе Великобритании — вот, что у них было. Порой Перси казалось, что всех этих людей и собственную жизнь он ненавидит даже сильнее Волдеморта и его ублюдских последователей. Они были где-то там — абстрактные вражеские фигуры, — а здесь находились свои товарищи, среди которых он был чужим.       Со стороны коридора послышались шаги, за которыми последовал бодрый стук в дверь. Перси встрепенулся и часто заморгал, отгоняя мрачное оцепенение.       — Эй, Перси, давай поживее! Мы выступаем через пятнадцать минут, — предупредил Дилан и, судя по удаляющемуся звуку шагов и скрипу входной двери, покинул дом.       Дилан Мартин — некогда веселый парнишка годом старше самого Перси — окончил Когтевран и курсы при Мракоборческом управлении, планировал стать отличным мракоборцем. Мог ли он знать, как все обернется?       Перси рывком надел футболку и черное худи, бросив короткий взгляд на две заправленные постели. В небольшом лагере для каждого волшебника не хватало жилых помещений — временное неудобство, затянувшееся дольше планируемого, — поэтому многим приходилось делить спальню с соседом.       «Ну прямо-таки как в Хогвартсе! Будто и не уезжали!» — веселился Фред, когда их поселение только строилось.       Фред.       Для Перси имя брата уже два года было почти что табуированным. Когда Фред трагически погиб, Перси навсегда откололся от семьи и, кажется, без возможности вернуться. Долгие месяцы он мысленно проигрывал тот проклятый день, паршивый лес, где сигнальные чары псов срабатывали на любой магический всплеск, и мучил свою слабость. Циничная ирония заключалась в том, что смерть Фреда сделала Перси сильнее, лучше и яростнее; из бестолкового высокомерного чиновника неожиданно вырос хороший боец и стратег.       Иногда ему казалось, что Фреда и вовсе не существовало. Если бы не его точная внешняя копия — угрюмая, раздражительная и самозабвенно презирающая Перси, — он бы точно решил, что тот был призраком из прошлого, в котором новому Перси больше нет места.       Свою спальню Перси делил с Чарли, и это стало настоящим подарком судьбы: старший брат часто отсутствовал в лагере, отправляясь то в поездки по Восточной Европе, то в общину не слишком дружелюбного клана МакФасти. Благодаря отлаженным за полтора года связям, обитающие на острове Скай, где в горах и раскинулся лагерь Сопротивления, Черные гебридские драконы не ужинали членами Ордена. Впрочем, и особой любви спесивые ящеры к ним не питали, но снисходительно подчинялись веками заботящимся о них островитянам.       Второй этаж дома делили Теренс и Меган, подсевшие на адреналин от схваток, как на тяжелый наркотик, и три неразлучные подруги: Лаванда Браун и Парвати и Падма Патил. Не самая худшая компания, если подумать.       Перси убрал волшебную палочку в карман и перед уходом бросил воспаленный взгляд на откупоренную и уничтоженную наполовину бутылку огневиски. В глотке вмиг стало сухо, как в Сахаре, и он тяжело сглотнул вязкий колючий ком. Пристрастие к выпивке появилось давно: сначала он пил, чтобы расслабиться, затем — чтобы уснуть, а теперь алкоголь попросту помогал ему выносить эту жизнь. Перси не был одинок в своей зависимости, но компании всегда предпочитал одиночество.       Чертыхнувшись, он схватился за бутылку и жадно прильнул к горлышку, жмуря глаза. Обжигающее пламя не самого хорошего огневиски иссушило глотку еще сильнее, но Перси, закончив на трех глотках, выдохнул и закрутил пробку.       В зеркало смотреть не хотелось. Он и без того знал, что выглядит просто отвратительно, — под стать внутреннему самоощущению. «Наконец-то хоть в чем-то воцарился баланс», — мысленно иронизировал Перси.       Выйдя на крыльцо, он зажмурился от яркого солнца; то слишком редко выбиралось из-под сизых туч и густых туманов. Вдалеке привычно послышался сокрушительный драконий рев, и Перси, задрав голову, уставился туда, откуда доносился звук. На почтительной высоте, кутаясь в золотистой облачной дымке, показались две неясные тени. Он пригляделся и сумел заметить, как на фоне острых заснеженных пик два дракона кружились в яростном танце. Перси медленно моргнул, и одна из особей, издав пронзительный рокот, спикировала вниз. За ней в погоню пустилась и вторая, окончательно скрываясь из поля зрения.       Вблизи местного стража Перси видел лишь однажды: тот, широко разинув клыкастую пасть, разом заглотил десяток Пожирателей и даже не подавился. Испытывая волнующий трепет перед древними и, несомненно, опасными существами, Перси порой завидовал бесстрашию Чарли — дракону, по ошибке судьбы рожденному в теле волшебника.

***

      Небольшая волшебная деревня, возведенная с помощью магии и магловских навыков, пряталась среди гор, облаков и привычных для острова Скай туманов. Перси не сразу привык к достаточно низким температурам, но уже спустя два года забыл о солнечных вёснах и пышущем жаром лете. Он перестал мерзнуть под пронизывающим высоту ветром, адаптировался к вечной сырости, но так и не смог полюбить дожди — кратковременные те были или затяжные. Иногда дождь робко окроплял брызгами местность, тут же высыхая под едва пробившимся из-под низких туч солнцем, но порой мощная непогода накрывала остров на целые дни вперед.       Зато здесь было безопасно. Скрытые заклинанием доверия и кучей сигнальных чар сопротивленцы также полагались на густую туманность и — совсем чуть-чуть — на драконов. Свирепые черные ящеры ревностно относились к своей территории и яростно охраняли ее от чужаков. Многие жители их поселения были в восторге от такой защиты, но Перси обманываться не спешил: он знал, что неукротимый нрав драконов способен стать для них как спасением, так и злым роком.       Обогнув небольшое горное озеро, Перси приблизился к высоким воротам, за которыми находился скалистый обрыв и крутая каменистая лестница, ведущая к подножью горы. Его уже ждали трое: Анджелина Джонсон, Ли Джордан и Джордж — неизменная троица, предпочитающая работать исключительно в таком составе. Еще недавно их было пятеро, но навыки Алисии Спиннет оказались полезны в ирландском лагере Ордена, а Фред погиб.       — Привет, Перси! — бодро поприветствовала Анджелина, растянув губы в улыбке. — Не знала, что ты отправишься с нами.       Она стала одним из лучших бойцов Сопротивления: выносливая, сильная, смелая и по-своему безжалостная. Агрессивная дерзость, с которой она подходила к жизни и выполнению заданий, восхищала Перси и вызывала уважение.       Джордж, несколькими мгновениями ранее лениво улыбавшийся, угрюмо взглянул на брата и неопределенно фыркнул:       — Да, и правда, что ты здесь делаешь?       — Меня эта перспектива радует еще меньше твоего, однако Дилан решил, что я буду полезнее вам, чем Рону.       И это было правдой. С Роном, Дином и Симусом ему нравилось работать куда больше, да и срывать важные поставки Пожирателей и присваивать их товары оказалось довольно весело. Хотя, считал Перси, в этот день все было бы веселее мрачной рожи Джорджа.       — Вот уж сомневаюсь, — буркнул Джордж и отвернулся, тем самым подводя итог разговору.       Что и требовалось доказать.       Перси сжал челюсти и опустил голову, подавляя гневный порыв ответить ему колкостью. Неловкость, возникающая каждый раз при обмене любезностями, вновь топором повисла в воздухе. Ли демонстративно кашлянул и, опустив глаза, принялся ковырять сырую землю носом ботинка, а Анджелина бросила на Джорджа нечитаемый взгляд.       Смерть Фреда, ставшая большим ударом для многих людей, с легкой подачи Джорджа камнем вины повисла на шее Перси, и при каждой удобной возможности младший брат не упускал шанс дернуть его посильнее, заставляя невиновного виновного захлебываться в пучине чужого презрения.       Когда сзади послышались торопливые шаги, Перси лениво обернулся и, не скрывая удивления, увидел приближающуюся к ним Гермиону. Облаченная в походную мантию, она на ходу проверяла содержимое поясной сумочки, совершенно точно увеличенной заклинанием незримого расширения, и что-то шептала себе под нос.       — Уже соскучилась, Грейнджер? — игриво поддел ее Джордж и собственнически закинул руку на тонкие девичьи плечи.       — Вот еще! — нарочито сердито возмутилась она, но на губах заиграла мягкая улыбка. — Я подумала, что могу быть полезна, — все-таки мы собираемся устроить побег маглорожденным волшебникам и их несведущим в магии родственникам, а я как раз смогу отлично вписаться в их круг!       — Ты подумала, — хмыкнул Джордж, мрачно сдвинув брови. — Это необоснованный риск, и, если хочешь знать, я против.       — Я не спрашивала твоего разрешения.       — А стоило бы.       — Если ты хотел девушку, которая будет слушаться тебя и заглядывать в рот, попеременно с этим восхваляя твои смелость и самоотверженность, то ты ошибся в выборе! — заносчиво ответила Гермиона, стряхнув его руку. Не прошло и секунды, как она заметила Перси и тут же нарочито бодро зашагала к нему. — Привет, Перси! Как дела?       Перси вскинул брови и едва сдержал смешок, глядя на недовольное лицо Джорджа.       — Все нормально, спасибо, — произнес он и, не успев ответить встречной любезностью, оказался прерван собственным братом:       — Ты опять все переворачиваешь с ног на голову, Гермиона! Я просто хочу…       …уберечь тебя, закрыв на тысячу замков. И еще куча других аргументов, которые срывались с его языка в более приемлемой форме. Перси не раз слышал, как брат заводил эту шарманку и нудел до тех пор, пока Гермиона не заваливала его обоснованными аргументами. Справедливости ради, Перси вообще не понимал, как эти двое сошлись, — возможно, в тот период он настолько беспробудно пил, заливая горе и вину от смерти Фреда, что упустил какую-то важную деталь. А может, он вообще ни хрена не смыслил в любви. В конце концов, разве можно считать человека, не распознавшего лживость чувств, хоть немного сведущим в отношениях? Вот и Перси считал, что нет.       Совет им да любовь, но только подальше от него.       — Ну что, все собрались? — послышался голос Дилана.       Парень хлопнул в ладони и широко улыбнулся — так, будто сейчас они отправляются не на спасательную миссию, а на вручение рождественских подарков. Он обвел пятерых собравшихся внимательным взглядом и удовлетворенно кивнул.       — Ну и ладненько! Повторим план? Выступаем по двое: Джордж, мы с тобой идем первыми и проверяем местность на возможность неотслеживаемой трансгрессии, следом пойдут Анджелина и Ли, прикрывая наш тыл, а замкнут процессию Перси и Гермиона, убеждаясь, что за нами нет хвоста в виде Лестрейнджей и их прихвостней, — скомандовал он. — Вопросы есть?       — Ну уж нет, с Гермионой пойду я, — заупрямился Джордж.       Перси готов был поклясться, что Гермиона, закатывая глаза, точно смогла разглядеть свой мозг.       Все веселье разом схлынуло с доброжелательного лица Дилана. Он расправил плечи и, сузив глаза, обманчиво спокойно проговорил:       — С каких пор ты решил, что мои приказы можно обсуждать? Будет, как я сказал, или катись обратно в лагерь и капризничай под юбкой у матери.       — В самом деле, Джордж, чего ты завелся? Не выпил с утра кофе? — хохотнул Ли, хлопнув друга по спине.       Но Джордж слишком очевидно буравил взглядом Дилана, чтобы отреагировать на дружеское подначивание.       — Ладно, — холодно произнес он и небрежно кивнул на Перси, — но если по твоей вине с Гермионой что-то случится, я голыми руками сверну тебе шею и не посмотрю, что мы братья. Тебе это понятно, Перси?       Гермиона ахнула и насупилась, явно собираясь вступиться за его честь и достоинство, поэтому Перси поспешил ее опередить, вернув младшему брату прохладный взгляд:       — Более чем. Можешь не переживать — следующую горсть земли ты бросишь только на мою могилу.       По лицу Джорджа скользнула неясная тень, которая, впрочем, мгновенно испарилась, уступая привычному при взгляде на Перси раздражению.       — Если вы закончили, — Дилан кашлянул, ненамеренно оказавшись меж двух братьев, — то нам пора отправляться. Анджи, порт-ключ у тебя?       — Да, босс, — энергично отрапортовала она, с облегчением хватаясь за нейтральному тему. — Вчера мы с Ли лично забрали его у Боунса.       — Проблем не возникло?       — Большой Дик сказал, что его агент в министерстве едва не попался, так что на какое-то время у нас возникнут трудности с добычей порт-ключей, — пожав плечами, ответил Ли.       — Главное, что все получилось, верно? — неуверенно спросила Гермиона.       Дилан озадаченно почесал подбородок, осмысливая полученную информацию.       — Верно. Час назад я получил патронус Демельзы — она сообщает, что боевые единицы псов приведены в повышенную готовность. Значит, поездом или паромом покинуть страну было бы почти нереально.       — Могли ли они узнать про нашу операцию? — спросил Перси. — Тогда нам стоит быть начеку.       — Может, вообще стоит ее перенести? — нерешительно предложил Ли. Он нервно прикусил губу и провел ладонью по коротко стриженным волосам, словно и сам не мог привыкнуть, что избавился от своих фирменных косичек.       — Мы не можем, — возразил Джордж. — Операция планировалась не одну неделю, да и порт-ключ пропадет.       — Он прав. Другого такого шанса у нас может не быть, — согласился Дилан. — Будьте внимательны. Скорее всего псы нацелены на кого-то другого, но осторожность не помешает.       На том и решили.       Безопасное расположение лагеря имело еще одну неочевидную обратную сторону: чтобы избежать концентрации любого, даже крошечного магического следа, каждый раз приходилось самостоятельно спускаться с горы и подниматься обратно по покатой лестнице. Когда над островом полыхали молнии и мощным потоком лил дождь, спуск делался особенно опасным: ноги то и дело соскальзывали с мокрых ступеней, что грозило не самым приятным полетом вниз. Конечно, ни один волшебник еще не разбился, но потоки сильного ветра успевали выбить из человека всю дурь путем чувствительных ударов о скалу.       Перси шел предпоследним, внимательно переступая ногами со ступени на ступень. Ему в затылок прерывисто дышала взволнованная Гермиона, которая, как и многие, ненавидела этот способ передвижения, а впереди осторожничал Ли, то и дело чертыхаясь себе под нос.       Высота уже давно перестала пугать. В ней Перси находил спасение и утешение. Внизу — особенно на большой земле — поджидало множество опасностей, а там, где летают только драконы да редкие залетные птицы, царил мягкий покой.       Позади послышался глухой вскрик, за которым последовал треск камня под ногами. Перси резко обернулся и, едва не потеряв равновесие, схватил оступившуюся Гермиону за руку. Она вцепилась в него пальцами и испуганно хлопала глазами, буравя взглядом еще такую далекую ровную землю.       — Ты цела?       — Да… Спасибо, Перси, — прошептала она, выдавив слабую улыбку. — Я просто отвыкла от этого.       Перси кивнул и, убедившись, что она в норме, продолжил путь. Гермиона и вправду почти не выходила за границы лагеря — и не потому, что за поимку «подружки Поттера» была назначена солидная награда. Она как была, так и осталась смелой и находчивой, но ее место всегда было не на поле боя. Теперь Гермиона с радостью заведовала лазаретом, участвовала в планировании миссий по спасению маглов и маглорожденных волшебников, помогала им адаптироваться и обучала их. Пока кто-то орудовал боевой магией, Гермиона Грейнджер применяла свое самое главное оружие — знания. В первое время Перси ей завидовал, потому как казался бесполезным во всех сферах новой жизни — этакий балласт, прицепившийся к одаренным и способным людям. Внезапно он оказался не самым умным, не самым организованным и уж точно не самым ловким и сильным. Зато наивности и высокомерия ему было не занимать!       Тот глупый, бесполезный и никчемный Перси убил Фреда. Перси ненавидел прошлую версию себя и сделал все, чтобы уничтожить ее, сжечь дотла, вырвать с корнем и растоптать. Будто бы это могло что-то исправить! Разумеется, нет, но он надеялся, что отныне сумеет предотвратить новые потери. Только не снова, только не по его вине…       Его ноги ступили на ровную мшистую землю, и Перси облегченно выдохнул. Гермиона, шедшая вслед за ним, устало прижалась затылком к шероховатой каменной глыбе и прикрыла глаза.       — Не могу понять, от чего трясутся ноги, — то ли от усталости, то ли от страха, — нервно хихикнула она, взглянув на Перси извиняющимся взглядом. — Мне жаль, что тебе приходится возиться со мной. Я думала, что… ну… смогу преодолеть это не так унизительно.       — Если тебя это утешит, то из вас двоих с Джорджем я бы все равно выбрал в спутники тебя. Не могу представить, как бы выдержал эти сорок минут со злобно пыхтящим позади братом, — ухмыльнулся Перси и прежде, чем она ответила, продолжил: — Готова идти? Нам не следует сильно выбиваться из графика.       Гермиона точно отметила ловкий прыжок с темы на тему, и от понимания в ее карих глазах Перси почему-то захотелось расшибить голову о скалу.       — Джордж… Он… Он не со зла, — нерешительно пробормотала Гермиона, поравнявшись с ним. — Я считаю, что ты не заслуживаешь такой ненависти! Просто ему больно, и он не знает, на ком сорвать эту боль.       Перси сжал кулаки и коротко кивнул. Мерлин, ну как же хотелось залить в глотку огневиски, чтобы шум алкогольного марева заткнул уши и не пропускал в сознание жалостливые речи сердобольной подружки его брата.       — Мне так жаль, Перси, — продолжила она, видимо, интерпретировав его молчание по-своему. — Ты ни в чем не виноват… Это просто ужасное стечение обстоятельств, ведь на твоем месте мог оказаться любой.       Перси резко остановился и уставился на нее ледяным взглядом.       — Мне не нужна твоя жалость, запомни это раз и навсегда.       Он так надеялся, что на этом тема себя исчерпала, но, немного погодя, Гермиона спешно засеменила вслед за ним и упрямо продолжила:       — Было бы отлично, если бы вы с Джорджем наконец поговорили, как взрослые цивилизованные люди.       — Знаешь, что было бы действительно отлично? — на ходу произнес Перси и раздраженно выдохнул, отметив, как заинтересованно блеснули ее слезящиеся от ветра глаза.       — Что же?       — Если бы мы шли молча.       Не скрывая возмущения, Гермиона вся насупилась и цокнула языком, но упрямо не отставала, на каждый его шаг делая два своих.       — Необязательно быть таким говнюком, Перси.       — Приму к сведению, — ехидно ответил он.       На его счастье, оставшийся путь до первого бассейна в цепочке озер прошел в благословенной тишине. Перси понимал, что зря обидел ее — одну из немногих людей, относящихся к нему с некоторой теплотой, — но судачить о несправедливости своего бытия он был попросту не в состоянии.       К месту встречи они подошли последними. Джордж слишком очевидно бросился к запыхавшейся Гермионе, едва не столкнув Перси в холодное озеро, а Анджелина демонстрировала Дилану завернутый в мягкую ткань портал.       — Проблем не возникло? — уточнил Дилан, сосредоточив внимание на Перси, и, когда тот отрицательно покачал головой, повысил голос: — Итак, давайте проведем последний инструктаж.       Перси знал его наизусть, поэтому позволил себе слушать вполуха, созерцая шумевший водопад и ежась от холодных брызг, оседающих на лице и волосах. Сейчас они разобьются на две команды по трое: первая команда отправится в безопасное укрытие, откуда заберет беглецов, а вторая переместится непосредственно в место отбытия, чтобы обследовать его на предмет слежки и ловушек. Если что-то пойдет не так, потребуется стать живым щитом вверенных им маглов, но в случае патовости ситуации, трансгрессировать в укрытия — обязательно разные, чтобы разделить и запутать преследователей.       Ничего нового.       — Джордж, Гермиона, вы отправитесь со мной к Лавгуду, — скомандовал Дилан. — А Ли, Анджелина и Перси пока обследуют точку отправления.       — Ага, пора вызволять несчастных ребят, пока Ксено не довел их до сумасшествия, — усмехнулся Джордж и театрально покрутил пальцами у висков, бешено вращая глазами.       — Перестань! — рассердилась Гермиона, пихнув его под ребра. — Мы должны быть благодарны мистеру Лавгуду, что он приютил их в своем доме, пока мы готовим план.       — А я очень благодарен! Так благодарен, что, возможно, даже не откажусь от отравы, которую он гордо именует оздоровительным чаем.       — При всем уважении, я, пожалуй, откажусь, — мрачно заявил Ли. — В памяти еще свежи воспоминания моих многочасовых встреч с унитазом.       — Да это же был очищающий напиток по старому рецепту Лавгудов, что не так? Прочистил кишечник? Прочистил! Твои жалобы возмутительны, неблагодарный ты засранец! — паясничал Джордж и, хохоча, на бегу уворачивался от шутливых тумаков друга.       Перси закатил глаза и отвернулся, не желая слушать дальнейшее продолжение разговора. Иногда он очень жалел, что не оказался на месте Фреда: по крайней мере, сейчас бы ему точно не пришлось тащиться в мирскую задницу ради спасения кучки пугливых маглов и выслушивать тупое ржание товарищей. Война изменила его, однако Перси с мрачной иронией отмечал, что его занудство не только никуда не исчезло, но и разрослось до гигантских размеров.              При трансгрессии Перси всегда закрывал глаза — это был единственный способ не опустошить желудок по прибытии. Поэтому, когда ступни коснулись твердой почвы, он в первую очередь ощутил влажный ветер и соленый запах моря. Открыв глаза, он едва не потерял равновесие: носы ботинок на пару дюймов выступали с обрыва, а внизу бесновались холодные волны Атлантики. Океан бился в неистовой агонии: яростно наступал на утес, облизывая солью гряду, и отталкивался обратно, захлебываясь бессильным гневом.       Сердце предательски пропустило удар, когда несколько мелких камней раскрошились под ногами и рухнули вниз — в ревущую пасть океана. Перси сделал резкий шаг назад и, едва не споткнувшись о растущий прямо из земли валун, грязно выругался. Его слова, подхваченные порывом ветра, унеслись в волнующуюся водную даль — туда, где мглистая линия горизонта сливалась с простирающимся океаническим простором.       Перси взглянул на часы: еще каких-то полчаса и все закончится.       Не теряя времени, он присоединился к колдующим Анджелине и Ли, проверяя местность чарами обнаружения, но никаких затаившихся врагов, скрытых вещей или артефактов поблизости не было.       — Легкая работенка! — весело заявил Ли, лениво потягиваясь. — Сейчас получим груз и быстренько передадим его лягушатникам на том конце, а потом можно и домой! Я голоден, как гиппогриф.       — Ты можешь думать о чем-то помимо еды? — закатила глаза Анджелина. — Работа еще не окончена, так что сосредоточься.       Перси был с ней согласен. Беспечность, присущая Джорджу и его дружку Ли, всегда его нервировала; он не умел общаться с такими людьми, а значит, не знал, чего от них ожидать. Перси не любил чего-то не понимать. С Роном и его закадычными товарищами было проще: хоть они и были самыми настоящими разгильдяями, но всегда невольно прислушивались к мнению Перси и не раз прикрывали ему спину. Вот бы сейчас оказаться с ними на шотландской равнине и дразнить своими выходками Беллатрису и ее тупоголового муженька!       — …обещал достать мне новую виниловую пластинку, так что заглядывай вечерком, — задорно сказал Ли, подмигнув Анджелине.       Перси понятия не имел, о чем речь, но такой явный подкат было трудно не заметить. Скрипнув зубами, он вновь принялся уже в одиночку сканировать землю, открытую не только ветрам, но и бою.       — Эй, Перси, присядь и расслабься! — крикнул ему Ли, зазывающе махнув рукой. — Мы уже все проверили.       Он и сам не знал, зачем использует «Гоменум ревелио» по четвертому кругу. Возможно, ему просто хотелось занять чем-то руки, а возможно…       — Вам не кажется, что все как-то слишком просто?       — Начина-а-ается, — фыркнул Ли. — А зачем усложнять и нагнетать обстановку?       — Что ты имеешь в виду? — насторожилась Анджелина, нахмурив брови.       — Пожиратели всегда рьяно следят за трансгрессионным пространством, а сегодня их силы приведены в повышенную готовность, но на нашем пути не возникло ни одного препятствия? — Перси озадаченно дернул щекой. — Слабо верится.       — Может, все их бойцы сосредоточились на вокзалах и портах? В конце концов, они не догадываются о нашем человеке в министерстве.       — Не будь так наивна, Анджелина. Конечно, они предполагают, что в их рядах есть крот и, возможно, не один. К нашему глубокому сожалению, не все Пожиратели походят интеллектом на троллей.       — Я тебя поняла. Не будем зря мутить воду, но и не расслабляемся. Уяснил, Джордан?       — Да, мэм, — хохотнул он, совершенно точно не уяснив посыл разговора.       — Как тихо, — пробормотал Перси, сведя брови к переносице. — Слишком тихо.       В подтверждение его слов мощный порыв ветра задел скулу по касательной и мгновенно стих, опускаясь вниз, где беспокойно бурлил океан.       Перси привык доверять своему чутью, поэтому, когда команда Дилана вместе с маглами не явилась в условленный срок, он напряженно сжал волшебную палочку. Спустя три минуты задержки напряглась и Анджелина, нервно заметавшись из стороны в сторону, а по истечении девяти минут посуровел и весельчак Ли.       — Может, нам следует разделиться и проверить, что их задержало? — предложила Анджелина, кусая губы. — Портал сработает уже через восемь минут!       Не успел Перси ответить, как раздались хлопки трансгрессии. Втроем они резко обернулись на звук, но вместо облегчения на их лицах отразилась тень ужаса: вслед за появившимися друзьями в компании с пятерыми беглецами материализовались трое псов, облаченных в черные мантии и маски.       — Живой щит! — прокричал Дилан.       На его щеке алела глубокая рана, кровавые подтеки струились по подбородку и шее, но во взгляде застыла ледяная решимость. Перси бросился вперед, вместе со всеми закрывая собой маглорожденную волшебницу Трэйси и ее насмерть перепуганную родню. Девочке на вид было не больше пятнадцати, она размазывала слезы по опухшему лицу и так глупо жалась к своему безоружному маглу-отцу.       — Не дайте им вызвать подкрепление! — выпалила Гермиона, отразив вражескую атаку.       — Анджелина, отдай ей портал! — рявкнул Дилан.       Перси уже не видел, удалось ли Гермионе получить порт-ключ. Вместе с Джорджем он упрямо наступал на одного из псов, без перерыва забрасывая того режущими и взрывающими заклятиями. Даже секунда промедления будет стоить им всего: если хотя бы один из врагов найдет возможность прикоснуться к своей метке — они в полной заднице.       Благодаря численному перевесу бой был легким, а победа уже маячила на горизонте, да и посланные бойцы показались Перси не слишком подготовленными: их с Джорджем противник уже заметно выдыхался и перешел к отступлению.       Когда послышался взрыв, Перси инстинктивно пригнулся, но внушительная взрывная волна все равно застала его врасплох, едва не сбив с ног. Он в ужасе покосился в задымленную сторону и увидел, как Анджелина ликующе хохочет, постукивая пальцами по прикрепленным к ремню склянкам.       Взрывающееся зелье.       Опасно. Недальновидно.       Перси скрипнул зубами и едва успел увернуться от брошенного в него зеленого луча. Возвращаясь к бою, он краем глаза заметил, что Гермиона вместе с беглецами отступила к обрыву и, очевидно, готовила их к предстоящему перемещению, а Анджелина и Ли выстроились в оборону.       Огненно-оранжевый луч «Конфринго» сорвался с конца его палочки и попал точно в грудь обессиленному Пожирателю: мгновение, и он, срываясь на ужасающий крик, вспыхнул, как свеча. В тот же момент Дилан поразил своего противника и, еле стоя на ногах, с благодарностью оперся на плечо Джорджа.       Не успев расслабиться, периферическим зрением Перси заметил мелькающие тени, а уже через мгновение в него и его товарищей разлетелось множество зеленых лучей. Он понятия не имел, кто и в какой момент все же сумел вызвать подкрепление, но темнолордские псы только прибывали, так и норовя попировать на их останках. Когда девятая тень с характерным хлопком появилась в поле зрения, Перси понял, что дела их плохи. Находясь буквально на краю земли, они отсчитывали секунды до перемещения людей, чтобы после начать тактическое отступление.       Смертельный луч, просвистевший возле головы Перси, ударил прямо в грудь тому самому мужчине, к которому жалась Трэйси. Он услышал только истерический крик и сдавленные рыдания прежде, чем с удвоенной силой ринулся в атаку.       Красные, зеленые, фиолетовые, желтые лучи магии разрезали воздух, сливаясь в единое радужное полотно, и ударялись о синие защитные чары, разноцветными искрами разлетаясь в разные стороны. Один из них мощным ударом в плечо отбросил Перси на землю: прокатившись по влажной траве, он метнул в противника «Коньюктивитус», а следом «Инкарцеро», надеясь, что хотя бы одно из них достигнет цели. «Коньюктивитус», похоже, разбился о зачарованную маску, но магические веревки прочно стянули лодыжки Пожирателя, и тот, потеряв равновесие, рухнул вниз.       Перси знал, что имеет полное право убить его прямо сейчас, — поднять свою палочку и лишить ублюдка жизни всего двумя словами, но те, к его стыду, никак не могли сорваться с языка, сколько бы он себя ни уговаривал. Для того, чтобы убивающее заклинание сработало, нужно и правда хотеть убить… Но разве он не хотел?       Вместо сокрушительного зеленого луча в барахтающегося Пожирателя полетело обезоруживающее заклинание, а вслед за ним удвоенный паралич.       Если бы у Перси было время на самобичевание, он бы обязательно нарек себя трусливым слабаком, но это останется на потом. Сейчас необходимо действовать. Бросившись на подмогу Джорджу и Дилану, Перси заметил, как одно из проклятий поразило в грудь Анджелину, а Ли, наплевав на задание, бросился к ней. Открытая для врагов Гермиона поднялась на ноги и со взглядом, полным смертельной решимости, закрыла собой жмущихся друг к другу маглов.       — Как только они исчезнут, вы знаете, что делать, — прохрипел Дилан. Одной рукой он держался за окровавленный бок, а второй виртуозно вел дуэль сразу с тремя противниками.       Ринувшись в гущу событий, Перси лихо отразил летящее в брата заклинание и, накрыв себя щитом, принялся яростно сыпать всеми известными атакующими заклятиями.       Один из Пожирателей, резко метнувшись влево, яростно завопил:       — Авада Кедавра!       Перси рефлекторно обернулся и заметил, как заплаканная Трэйси вместе с семьей растворяется в пространстве, а Гермиона совершенно не видит летящую в нее смерть. Похолодев, он сжал палочку и, мгновенно прицелившись, выкрикнул:       — Депульсо!       Белый луч бросился наперерез зеленому и лишь каким-то чудом достиг цели раньше: Гермиона, расширив глаза, ахнула и отлетела назад. Отбрасывающие чары оказались такими сильными, что, вспарывая воздух, девушка пролетела не меньше десяти футов и, ударившись о крепкое дерево, рухнула в траву.       — Отступаем! — послышался призыв Дилана.       Он бросился к Ли, охраняющему Анджелину, а Перси попятился к Джорджу, который то и дело рвался к дезориентированной Гермионе.       — Я прикрою! — выкрикнул Перси.       Джордж замялся лишь на мгновение, а затем, кивнув, ринулся назад, уклоняясь от летящих в него волшебных лучей.       Из девяти новоприбывших Пожирателей остались пятеро, трое из которых настойчиво напирали на Перси. Он не думал тогда о геройской смерти или избавлении от чувства вины — он сражался на уровне внутренних инстинктов, не зная боли и усталости. Перси знал, на что шел, и у него никогда по-настоящему не было выбора.       Перед тем, как враги перешли в окружение, чья-то рука цепко схватила его за плечо, а невидимый крюк грубо подцепил грудную клетку, утаскивая Перси в неизвестность.

***

      Приземление оказалось жестче, чем рассчитывалось: Перси яростно сжал зубы и с трудом подавил болезненный стон. Тот застрял поперек горла и лишь чудом не перекрыл кислород. Боль, вспыхнувшая в правом плече, пронзила всю руку целиком, и Перси приложил немало усилий, чтобы перевернуться на спину. Он даже не заметил, когда именно его зацепило.       Небо медленно окрашивалось пурпурными ожогами закатных языков пламени. Мягкие облака укрывали их собой и тут же заметно алели, словно свежие бинты, коснувшиеся перерезанного горла.       И время здесь будто бы замерло.       Перси так бы и лежал на сырой траве, наслаждаясь долгожданным покоем, но до его ушей все громче доносилась перебранка чужих голосов. Он лениво приподнялся на одном локте и заметил приближающихся к нему Джорджа и Гермиону. Судя по выражению лица брата, тот был вновь чем-то недоволен.       — Ты! — прорычал он, ткнув в Перси пальцем.       Замечательно.       Перси поднялся на ноги, даже не потрудившись отряхнуться от грязевых следов на одежде. Прежде, чем обратиться к Джорджу, взгляд коснулся развороченного его приземлением розария: алые бархатистые лепестки, словно кровавые слезы, рассыпались вокруг шипованных стеблей.       — У Гермионы из-за тебя сотрясение! — выпалил Джордж. — Как это, нахрен, понимать, Перси? Ты что же, издеваешься?       Сотрясение — все еще лучше безвременной кончины, подумал Перси, но вслух сказал другое:       — И в мыслях не было.       — Джордж, ну послушай же меня! — в отчаянии бросила Гермиона, одарив Перси извиняющимся взглядом. — Перси спас мне жизнь.       Его взгляд прояснился; Джордж весь вытянулся, как струна, и, запустив пятерню в волосы, нервно их взъерошил. Перси знал, что эта информация в корне меняет дело, но также он знал и Джорджа, который уже давно был не в состоянии признать свою неправоту. Особенно на взводе. Особенно перед Перси.       — Да он даже себя спасти не может, — хрипло ответил Джордж и сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними. — Держись от нее подальше, Перси. Понятия не имею, в чем дело, но рядом с тобой все время происходит какое-то дерьмо.       — О, правда? — наконец вспыхнул Перси. — Может, тогда, не знаю, я и Темного Лорда воскресил? Ну так, потехи ради.       Получив неожиданный удар по затылку, Перси удивленно обернулся и наткнулся взглядом на седовласую сухенькую старушку, воинственно сжимающую трость, которая, вероятно, и оставила удар на его голове.       — Не поминай этого змееныша всуе, Перси Игнатиус Уизли, не то надеру твой тощий зад и не посмотрю, что ты на две головы выше меня!       — И я рад вас видеть, тетушка Мюриэль, — со вздохом ответил Перси.       Мюриэль Пруэтт самодовольно задрала подбородок и раздраженно поджала густо накрашенные красной помадой губы.       — На кой черт заявились сюда? Не помню, чтобы приглашала вас.       Ее цепкий взгляд заметался от одного Уизли к другому, напрочь игнорируя Гермиону, и остановился на раскуроченном цветнике. Карие глаза удивленно расширились, а затем злобно сузились, обратившись ко всем присутствующим. Перси и Джордж невольно переглянулись, примерно представляя, какой разнос их ожидает: больше своего розария тетушка Мюриэль любила только кошек и перемывать всем знакомым кости.       — Наша миссия пошла не по плану, и мы вынуждены были разделиться и отступить, — ответила Гермиона и послала старушке извиняющуюся улыбку. — Простите, что побеспокоили вас, миссис Пруэтт…       — Мисс Пруэтт, — закатив глаза, поправила ее Мюриэль и прошипела себе под нос, но так, чтобы обязательно услышали все: — Бестолковая девица…       Мюриэль по своему обычаю презирала всех окружающих, но ее пренебрежение к Гермионе вызывало недоумение у всех. Иногда Перси казалось, что морщинистая карга испытывает больше симпатии к Волдеморту, чем к ней. Хотя, справедливости ради, еще меньшей приязни в глазах сварливой родственницы непременно заслуживал Артур Уизли. Однако после того, как Перси варварски разгромил ее розарий, он наверняка сместил отца с лидирующей позиции.       — Не сердитесь, тетушка, Перси мигом исправит то, что натворил его костлявый зад! — Джордж широко улыбнулся и задорно подмигнул. — А мы пока, может, выпьем чаю с кедровым вареньем, а?       Мюриэль замахнулась на него черной тростью с набалдашником в виде львиной головы и лишь по чистой случайности вместо рыжей башки рассекла воздух рядом с отсутствующей ушной раковиной.       — Ты еще два месяца назад сожрал все запасы! Где обещанные кедровые шишки, болван?       Джордж театрально похлопал по карманам и послал ей обманчиво извиняющуюся улыбку:       — Оставил в другой куртке! Сочтемся в следующий раз?       Мюриэль устало вздохнула и грациозно, насколько позволяли летá, направилась к дому, махнув гостям рукой:       — Что с вами, остолопами, сделаешь? Заходите, коль явились, но обувь оставьте у порога — и, не дай Моргана, вы испачкаете мои ковры!       Двухэтажный особняк, построенный в викторианском стиле более чем два века назад, заметно отличался от соседних современных домов. Тетушка Мюриэль любила налет гротеска: интерьер ее жилища напоминал Перси несколько безвкусную антикварную лавку, хотя, как утверждала Молли, тяга к бессмысленному коллекционированию зародилась в тетке только к десятому юбилею. Примерно тогда же Фред и Джордж потехи ради стащили пару серебряных ложек из ее коллекции и свалили все на одиннадцатилетнего Рона, в карманах которого и нашлась пропажа. Перси догадывался, что столовые приборы были найдены не у него по одной простой причине: никто, будучи хоть немного в своем уме, не поверит, что прилежный зубрила и задрот способен на подобную шалость.              Джордж залпом осушил свою чашку и принялся обрабатывать кровоточащую рану на виске Гермионы. Перси же уселся в жесткое кресло на бронзовых витиеватых ножках и расслабленно откинул голову назад. С каждой минутой боль в плече становилась все отчетливее, а игнорировать ее было все труднее. Больше всего ему хотелось забиться в свою конуру и залить в глотку лучший на свете анестетик — этот чертов день его страшно вымотал.       — Знаешь, что может быть лучше черного чая с лимоном и бергамотом?       Перси лениво приоткрыл один глаз и заметил, как Мюриэль садится в соседнее кресло. В карих глазах искрился плутовской огонек, а на губах играла насмешка.       — Бутылка огневиски? Сушеная тентакула? «Авада» в висок? — иронично предположил Перси, почти уверенный, что тетка сейчас изобьет его своей тростью до смерти.       Вместо этого Мюриэль зашлась в хриплом, каркающем смехе, заметно напугав разнежившуюся в руках Джорджа Гермиону. В тишине захламленной барахлом гостиной этот звук и правда казался весьма жутким.       — Три капельки мятного ликера, болван!       Не спрашивая разрешения, она плеснула тот в его дымящуюся чашку и выжидающе вскинула брови. Перси ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Он взял белую резную чашечку за тонкую ручку с золотистым орнаментом и сделал два коротких глотка. Согревающее тепло мгновенно растеклось по жилам и добралось до груди, словно отчаянно стараясь растопить ту ледышку, что когда-то была пылающим сердцем. Толстый слой льда не смогли растопить десятки бутылок огненного виски — куда там чаю пусть даже с мятным ликером!       — Лучше?       — Лучше, — соврал Перси, выдавив благодарную улыбку.       На одно мгновение он встретился взглядом с Джорджем: улыбающиеся голубые глаза тут же потускнели и ожесточились, будто бы Перси был ему не братом, а чужаком, пришедшем из стана врага.       — Увы, Джордж такой же беспросветный гордец, как ваш бестолковый папаша, — вздохнула Мюриэль, проследив за немой дуэлью. — Как он, кстати? Не нашелся?       Перси сумрачно покачал головой. Отец пропал еще до Рождества: отправился на очередную вылазку вместе с Сабриной Сэвидж и Сириусом Блэком, но так и не вернулся. Инициированные поиски и попытки разыскать его не увенчались успехом — Артур попросту испарился.       — Ну, упокой, Моргана, его душу, — беззаботно отозвалась тетка и отхлебнула из чашки, в которой, судя по запаху, ликера было куда больше, чем чая.       — Думаете, он мертв?       — А ты считаешь иначе? — фыркнула Мюриэль, вскинув подкрашенные темным косметическим карандашом брови. — Я надеялась, что ты умнее.       Перси вздрогнул, когда его ноги коснулось нечто мягкое и теплое. Он схватился за палочку и прогнулся вперед, разглядывая нарушителя покоя, но им оказался дымчато-серый низзл тетушки Мюриэль. Моргнув оранжевыми глазами, животное плотоядно облизнулось и вновь упрямо боднуло Перси в ногу.       — И чего ты застыл? — возмутилась Мюриэль. — Немедленно его приласкай! Кис-кис, Мерлин, иди к мамочке…       Мерлин издал утробное мяуканье и легким прыжком взгромоздился на ногах хозяйки, чтобы в два счета перешагнуть через подлокотник и нахально устроиться на коленях Перси. Ему это по-своему льстило: огромное лохматое чудище, с легким щелчком перекусывающее шеи птицам и мышам, питало нежные чувства лишь к Мюриэль, Чарли и Перси — остальные же смельчаки, пытавшиеся его погладить, вполне могли остаться без пальцев.       — В далекой юности у меня был самый обычный кот — черный и роскошный, — с глазами, что два лунных диска. Он прожил долгую для его вида жизнь, но после смерти Салема я не хотела ни к кому привязываться, — предалась воспоминаниям Мюриэль, ревностно поглядывая, достаточно ли ласково ладонь Перси касается ее пушистого сокровища. — А потом на мое столетие заявились эти чертовы Скамандеры и приволокли мне этого низзла, представляешь? Я даже думала погнать всех троих метлой прочь за такую наглость!       — И что изменилось? — слабо улыбнулся Перси, с удовольствием зарывшись пальцами в мягкую шерсть. Низзл же, благодарно жмурясь, едва только не улыбался и щедро мурчал в ответ на ласковые прикосновения.       Мюриэль ностальгически вздохнула и, поправив строгую прическу, кивнула на питомца:       — Вот этот хитрец без спроса юркнул в дом и царственно облюбовал мою постель — что мне оставалось делать?       — А почему вы назвали его Мерлин?       — Да ты погляди на него! — хохотнула она. — Вылитый Мерлин!       Перси скептически взглянул на довольную хитрую морду вальяжного низзла и усмехнулся — в самом деле, логики тетушке Мюриэль не занимать!

***

      В лагерь они вернулись, когда первые сумерки легли на горный хребет. Долгий и изнурительный подъем в гору окончательно измотал Перси. Первым делом, переступив порог ворот, он привалился к ним здоровым плечом и на минутку прикрыл глаза. Неужели этот дерьмовый день наконец закончился?       — Эй, вы в порядке! Слава Мерлину! — облегченно выкрикнул Ли, срываясь им навстречу.       Джордж устало улыбнулся и похлопал взвинченного друга по спине, когда тот сграбастал его в крепкие объятия.       — Мы в норме, — ответил Джордж, очевидно, за них с Гермионой, не обратив внимание на бесшумно подошедшего к нему брата. — Как Дилан?       — Дилану досталось! Он потерял много крови и магически истощен, так что придется ему отдохнуть пару-тройку дней в лазарете.       — Еще бы! Так яростно колдовать «империусом», натравливая псов друг на друга, и не словить обратку — так не бывает, — пояснил Джордж голосом, насквозь пропитанным восхищением.       Перси отчего-то разозлился. Дилан в глазах Джорджа заслуживал уважения, тогда как сам Перси, спасший жизнь его возлюбленной, едва только не получил плевок в рыло.       Он сжал кулаки и прерывисто вздохнул.       Подумать только!       — Да-а-а, — насмешливо протянул Ли, почесав макушку. — Дил заслужил три дополнительных порции десерта. Ну а ты, Перси? Видел, в тебя попали.       — Ерунда, — отмахнулся он. — Просто царапина.       Просто царапина, которая болит так, словно прямо сейчас его руку медленно пилят тупой пилой.       — Что с Анджи? — спросил Джордж. — Судя по твоей роже, она в порядке.       — Ничего серьезного. Если ночь пройдет спокойно, то уже завтра вернется в строй.       Ли бросил взгляд через плечо и лукаво улыбнулся, потирая ладони в предвкушении.       — Рон с парнями вернулись и притащили целый ящик элитного пожирательского бухла. Кто со мной? И учтите, джентльмены и леди, мы с вами заслужили двойной паек!       — Заманчиво, но мы с Грейнджер пас, — хохотнул Джордж и покрепче обнял свою девушку. Гермиона, разомлев в кольце его рук, едва только не замурчала, как довольная кошка.       — Скучный ты стал, дружище, — вздохнул Ли и обратил веселый взор на Перси. — Ну а ты составишь мне компанию?       — Когда это он отказывался от возможности залить глаза? — поддел Джордж и дернулся, когда пальцы Гермионы предупредительно ткнулись в ребра.       Перси эту колкость пропустил мимо ушей. В конце концов, разве стоило обижаться на правду?       — Идем, — согласился он. — Поглядим, что там за элитная выпивка.       — Ну, Джорджи, смотри и завидуй, что ты потерял, когда завязал с холостяцкой жизнью!       Ли весело заулюлюкал и, к ужасу Перси, закинул руку ему на плечи. Вздрогнув от резкой боли, Перси сжал зубы и вымученно улыбнулся, последовав за товарищем. Весь путь до невзрачного одноэтажного дома он слушал бестолковую болтовню Джордана и страдальчески размышлял, как только Анджелина терпит этого придурка. Впрочем, оказавшись в маленькой гостиной, в центре которой торжественно высилась большая открытая коробка, Ли довольно быстро потерял к товарищу по холостяцкой жизни интерес и принялся восхищенно причитать, распихивая литровые бутылки по карманам, пока Симус и Дин старались отобрать те обратно.       Очередной балаган, в котором Перси не хотел участвовать.       Он медленно подошел сбоку и не глядя схватил за горлышко призывно торчавшую бутылку. Увесистая, доверху наполненная янтарной жидкостью, она едва только не вибрировала в руках. Перси ловко перевернул ее обратной стороной и похолодел: на иссиня-черной этикетке лаконичными вензелями тянулась надпись: «Rosier's Collection».       Перед глазами возник настойчивый образ омерзительной рожи Эвана Розье с застывшим уродливым оскалом. Перси тысячу раз представлял, как разбивает его холеную аристократичную морду в кровь, ломая челюсть и лицевые кости, — так, чтобы ублюдская чистая кровь заливала его глаза, нос и звериную пасть. Насытившись физической расправой, он бы обязательно закруциатил его до беспамятства, до унизительной мольбы о пощаде, вымолвленной сквозь поток нечеловеческих рыданий. Перси не подарил бы ему легкую смерть: подонок Розье заслуживал мучительных пыток до своего самого последнего вздоха.       И чтобы рука его не дрогнула, а собственная магическая сила не подвела, он должен перестать считать «непростительные» таковыми. Отныне, кроме него самого, судить и осуждать его некому.       Перси и не заметил, как сильно сжал бутылку за горло, словно пальцы смыкались на жилистой шее Розье. От вскипевшей в венах магии пряный ром, заключенный в стекле, раскалился и забурлил, норовя взорвать бутыль. Сжав пальцы еще сильнее, Перси замахнулся и что есть сил размозжил ту об пол. Стекло разлетелось на сотни маленьких осколков — перемазанные в ароматном терпком роме, они дрожали у его ног и мерцали при тусклом свете настольной лампы. Однажды на месте этой бутылки окажется голова ублюдка Розье — и не потому что он хренов дракон, удерживающий в заточении гребаную принцессу. В конце концов, Дафна никогда не была той, кому нужно спасение, скорее наоборот — спасение требовалось ему и тем несчастным, кому пришлось иметь дело с этой холодной сукой.       Перси их всех ненавидел — обоих Розье: и Эвана, и его проклятую жену.       — Какого хрена, Перси? — возмутился Симус, пока Дин и Ли, замолкнув на полуслове, удивленно хлопали глазами.       Перси ничего не ответил — бросил на парней затравленный взгляд и, игнорируя вибрирующий призыв волшебной палочки, бросился к выходу, но и тут его ожидала неудача. В дверях, изумленно разинув рот, высился Рон, и его широкоплечая фигура стала живым препятствием на пути к унизительному побегу.       Мерлин, Годрик, Моргана, Салазар — да кто угодно! — какого хрена с этим днем не так?       — Вот это да! — только и вымолвил Рон, озадаченно почесав макушку.       Перси раздраженно поджал губы и процедил сквозь зубы:       — Дай пройти.       — Да… Пожалуйста… Только вот…       Перси было плевать. Пихнув младшего брата плечом — разумеется, не нарочно, — он выскочил на крыльцо и, задрав голову, втянул поглубже заметно посвежевший к ночи воздух. Ветер порывисто отхлестал его по пылающему гневом лицу и нырнул за шиворот, заставив неприязненно сжаться.       — Судя по всему, ты уже знаешь? — осторожно поинтересовался Рон, поравнявшись с братом.       Перси сделал три глубоких вдоха и повернул к нему голову вполоборота.       — Знаю о чем?       Рон выглядел страшно смущенным и таким несчастным, что в другой ситуации Перси стало бы его жаль, но сейчас вся природная эмпатия наглухо отключилась, утонув в неконтролируемой ярости.       Рон сунул руки в карманы джинсов и принялся водить носом ботинка по влажному песку, застывшему на деревянных половицах.       — В общем… ну… тут такое дело… э-э-э…       — У меня нет на это времени, Рон, — закатил глаза Перси и едва не ослеп от нового болезненного импульса в плече.       — В нашем лазарете лежит Дафна Гринграсс, — словно «аваду», выпалил ему в спину Рон.       Перси замер, намертво пригвожденный его словами к рыхлой земле. Ему это послышалось? От боли начались слуховые галлюцинации?       — Мы случайно нашли ее в лесу, — продолжил бормотать Рон. — Она едва дышала, и… ну… я не мог бросить ее там умирать, понимаешь?       Перси понимал. Понимал, что сейчас точно пустит себе «аваду» в лоб, если не выпьет. Не дослушав рассказ брата, он сорвался с места и ринулся к дому, в свою комнату, в безопасность. Запечатав дверь магией, он закрыл шторами окна и незамедлительно схватился за бутылку. Жидкость в ней, приветственно булькнув, с готовностью вылилась в рот и заскользила вниз по пищеводу, обжигая язык, нёбо и глотку. Жадно глотая огневиски, Перси надеялся, что это поможет унять боль в плече и упорядочить хаос в мыслях.       Дафна не могла быть здесь. Только не сейчас. Только не снова!       Перси с отвращением отбросил пустую бутылку, — та покатилась в темный угол, — и рывком стянул с себя одежду, намереваясь встретиться с ранением лицом к лицу. То, что он считал ерундой, разрослось на белой коже черной уродливой кляксой, в центре которой время от времени расходилась пульсация. Влажная, обугленная и будто бы омертвевшая кожа выглядела отвратительно и пахла ничуть не лучше. Перси равнодушно поглядел на свое плечо и отпил из новой бутылки, позаимствованной из стратегического запаса Чарли.       Дафна, мать ее, Гринграсс здесь. Три года он выдавливал ее из себя, словно какой-то отвратительный гнойный нарыв, и когда показалось, что ничего, кроме ненависти, не осталось, она появилась вновь.       Сюрприз, сука.       Это походило на какую-то ужасно нелепую и жестокую шутку, от которой Перси мутило. Сдержав рвотный позыв новым глотком паршивого виски, он улегся на кровать и уперся остекленевшим пьяным взглядом в потолок.       Это был определенно очень дерьмовый день.       Ему снилась чудовищная буря, разрезающая свинцовое небесное полотно фиолетовыми молниями: те, одна за другой, неистово жалили вскипевший океан. За ними по пятам следовал оглушительный рокот грома — и все это яростное неистовство ревело голосом раненого зверя. Когда очередная безумная вспышка, озарившая небо, вонзила электрическое острие в его тело, Перси резко открыл глаза.       Боль в плече сделалась невыносимой.       Он поглядел на часы. Заметив, что стрелка неумолимо движется к полуночи, Перси оделся и все еще несколько нетрезвым шагом поплелся в лазарет.       В лагере было тихо; только постовые на вышках тихо переговаривались между собой и играли в карты, игнорируя свои прямые обязанности. В окнах редких домов еще теплился желтый свет, но основная часть обитателей маленькой горной деревни уже спала.       Пересекая широкую и единственную улицу, Перси заметил Сириуса: тот сидел на крыльце в темноте ночи, и лишь красный уголек папиросы да сладкий запах жженой тентакулы выдавал его присутствие. Глубоко затянувшись, Блэк приветственно кивнул, и Перси, сделав то же самое, молча отправился своей дорогой.       Просторный двухэтажный дом, служивший Ордену лазаретом, стоял в самом конце поселения. В одном из окон первого этажа горел свет, давая понять, что кто-то из сопротивленцев несет свое дежурство. Отсчитывая шаги, Перси старался не думать, кто еще находится в этих стенах.       Не думать не получалось.       Тогда он стал гадать, чья этой ночью очередь нести вахту: Гермиона явно отсыпалась после их вполне успешной миссии, хохот Парвати в ее комнате Перси слышал еще перед тем, как погрузился в тревожную дремоту. Значит, оставались Майкл Корнер и Памела Элтон. Перси надеялся на Майкла — этот малый явно не станет действовать ему на нервы нелепой болтовней.       Однако в этот раз интуиция его подвела. Скрип дверных петель заставил Памелу поднять взгляд и удивленно похлопать глазами. Перси лишь надеялся, что она не решит, будто он притащился сюда, чтобы унизительно расспрашивать ее о Дафне, ведь это его совершенно не волновало.       — Перси? — Памела бросила взгляд на часы и устало потерла сонные глаза. — Что-то случилось?       — Нет. То есть не совсем, — ответил он, нахмурив брови. — Сегодня меня задело заклинанием — в общем-то, сущая ерунда…       — Ерунда это или нет буду решать уже я, — строго отрезала она и указала ему на стул. — Показывай.       Замявшись — Перси не понимал, почему его вдруг одолело нелепое волнение, — он сделал то, что ему велят, и обнажил почерневшее плечо. Глаза Памелы округлились, а с губ сорвался неопределенный вздох. Прочистив горло, она склонилась над его пульсирующей раной и надела стерильные перчатки, а затем аккуратно коснулась пальцем воспаленной черноты. Когда Перси болезненно зашипел, Памела дернулась и задумчиво поджала губы.       — Я точно не знаю, что это за проклятие, но оно вряд ли называется «сущая ерунда», — едко заключила Элтон и взмахнула палочкой.       Перси увидел, как возле него замерцала диаграмма состояния его организма, и со стыдом отметил, как резво скачет пульс. Памела сосредоточенно изучила его показатели, углубленно просканировала магической силой ранение и, не отвлекаясь на пояснения, воспользовалась манящими чарами. Из приоткрывшейся дверцы шкафчика с характерным звоном взмыли в воздух склянки, звякая затемненными зелеными стенками, и поочередно взгромоздились на столе. Вытащив пробку из первой, Памела на мгновение замерла и извиняюще улыбнулась:       — Будет немного больно.       Когда зелье коснулось разрастающегося воспаления, Перси не сумел сдержать сдавленный стон. Боль оказалась настолько сильной, словно его плоть сначала облили кислотой, а затем заживо содрали ее с костей.       — Твою мать, Памела, ты что, решила меня убить? — сквозь зубы прорычал Перси.       — Закрой рот и не отсвечивай, Уизли, — мелодично ответила она, схватив следующий фиал, пока другая рука вовсю орудовала волшебной палочкой.       Перси понятия не имел, что она делала, но каждый раз от прикосновений ее магии ему хотелось вырвать себе руку с мясом — казалось, что даже это будет милосерднее ее врачевания.       Когда Памела протянула ему последнее зелье, Перси недоверчиво поглядел на склянку без этикетки и с подозрением принюхался. Изнутри повеяло древесно-терпким травянистым настоем, осевшим в носу кисловатой пыльцой.       — Это рябиновый отвар, — пояснила Памела. — Выпей, если не хочешь остаться здесь на ночь.       Перси точно этого не хотел. Всю ночь пролежать на жесткой койке в помещении, насквозь пропитанном душистыми травами, да еще и по соседству с Дафной… Хуже не придумаешь, решил он и в один глоток опустошил предложенное ему снадобье.       — Я очистила твою рану от ядовитого магического присутствия, обеззаразила ее и воспользовалась заживляющей мазью, — деловито продолжила она, заправив медовые волосы за уши. — Зайди завтра на плановый осмотр — Парвати по моим рекомендациям сделает все необходимое.       — Тогда я могу…       — Слышал, кто к нам пожаловал?       …идти. Перси устало выдохнул, потеряв всякую надежду избежать неудобного разговора, так как Памела едва только не пылала от нетерпения обсудить сенсационную новость.       В ответ он угрюмо кивнул.       — Никогда не думала, что буду обслуживать Дафну Гринграсс, — мрачно усмехнулась Памела, вручную отмывая использованные фиалы. — Мне бы пожалеть ее — все-таки одной ногой она была тут, а другой в могиле, — да не выходит.       Вода успокаивающе шелестела в раковине, заглушая гулко несущееся галопом сердце Перси.       — Она уже давно не Гринграсс, если ты вдруг забыла, — с трудом отлепив язык от нёба, прохрипел он.       — Забудешь тут! Стерва выбрала самого перспективного слизеринского ублюдка, — ехидничала она, а затем внезапно встрепенулась, послав Перси осторожный взгляд: — Прости. Наверное, тебя это до сих пор злит?       — Нет, — выдавил он, раздраженно подцепив ногтем торчащий на пальце заусенец. Дурацкая привычка — медленно и методично ковырять кожный лоскут, чтобы в один момент разом содрать половину пальца.       — А меня бы злило.       — Тебя и так это злит, — справедливо заметил Перси, ловко подметив в ее интонации обиду и неприязнь.       — Так и есть, — призналась Памела. Она выключила воду и вытерла влажные руки о хлопковое полотенце. — Ее вещи и палочку временно забрала Сабрина.       — Нашли что-нибудь подозрительное, что указало бы на шпионаж в пользу псов?       — Не-а, — пожала плечами она и, усевшись обратно на стул, подперла подбородок рукой. — Некоторые вещи, конечно, заколдованы, но никаких чар слежения или чего-то типа того ребята не обнаружили. Только вот ее палочка… воспротивилась, когда я взяла ее в руки, и оставила на ладони ожог. — Памела обиженно продемонстрировала ему покрасневший участок кожи и прошипела: — Такая же дрянная, как ее хозяйка.       — Ее палочка из акации: она отказывается творить волшебство в чужих руках и, по всей видимости, может при случае дать отпор.       Перси умолк и пустился в тягостные думы. Какого черта он вообще помнил эту информацию? Как помнил и пустой холодный коридор, сумасшедшую близость и щекочущий ухо шепот: «Десять очков с Гриффиндора за неподобающее поведение».       Он сжал челюсть с такой силой, что только чудом не раскрошил зубы.       Десять очков с Гриффиндора за беспросветную наивность, граничащую с инфернальной тупостью, Перси Уизли.       — Перси, ты не мог бы подменить меня? Буквально на пятнадцать минут! — защебетала Памела, сложив ладони в умоляющем жесте. — Я истратила на тебя последний экстракт бадьяна, а Парвати до трясущихся поджилок трепещет перед Снейпом и ни за что в жизни не пойдет к нему утром, чтобы восполнить запасы. — Она закатила глаза. — Ты же знаешь ее.       — Но сейчас ночь, — недоуменно ответил Перси. — Разве Снейп не спит?       Все еще было странно называть бывшего учителя исключительно по фамилии без извечной приставки «профессор». Волею судьбы принявший сторону Ордена Феникса, он по-прежнему не пользовался доверием и уж тем более симпатиями среди товарищей, но окружающие ограничивались лишь тихим неодобрением, потому как зельевар из него был отменный.       — Летучие мыши ведут ночной образ жизни, — ухмыльнулась Памела и уже в дверях бросила ему нараспев: — Не переживай, я мигом!       Когда ее шаги стихли, Перси тяжело сглотнул и мазнул небрежным взглядом самую дальнюю дверь в коридоре. Отчего-то он был уверен, что Дафна находится именно за ней. Иррациональная, навязчивая идея увидеть ее собственными глазами, убедиться, что все это не жестокий массовый розыгрыш с целью разбередить его едва затянувшиеся раны, разрослась в сознании, словно уродливая опухоль. Перси прикусил губу и с отвращением ощутил во рту солоноватый привкус крови. Пятки нервно стучали по полу, заглушая неестественно громкое тиканье часового механизма. Ноготь, долгие минуты мучавший заусенец, наконец ободрал тонкую кожу. Перси тяжело сглотнул липкий смолянистый ком.       К черту.       Резко поднявшись на ноги, он в два счета преодолел сумрачный коридор и, схватившись за медную ручку, трусливо замер у порога.       Давай. Давай же, ну! Открой эту дверь. Взгляни этому призраку в глаза. Отпусти свою боль. Сделай это.       Перси мягко надавил на ручку и бесшумно скользнул в образовавшуюся щель. Палата была небольшой, и через единственное окно в противоположной стене пробивался тусклый свет одинокого фонаря. Его бледное свечение мягко обволакивало неподвижную фигуру, укрытую белым одеялом.       Перси сделал глубокий вдох и шагнул вперед. Одна из половиц предательски заскрипела, приняв на себя вес его тела, но девушка даже не пошевелилась. Оказавшись возле ее постели, он шумно выдохнул, с удивлением обнаружив, что все это время не дышал. Дафна лежала на спине: глаза ее были закрыты, ресницы не трепетали, а грудь вздымалась так медленно и тихо, что девушка напоминала скорее филигранно скульптурированную восковую фигуру, чем живого человека. Ее светлые волосы хаотично разметались по подушке, а на безмятежном красивом лице алела запекшаяся кровь; тонкую шею венчало сине-лиловое ожерелье, точь-в-точь повторявшее слепок чужих пальцев, а на обнаженном плече медленно затягивалась рваная рана. Тонкие руки, лежавшие вдоль туловища, пестрели свежими синяками и ссадинами. Жадный взгляд замер на левой кисти и впился в безымянный палец, на котором, как инородное тело, расположилось золотое кольцо с увесистым изумрудом. Перси напрягся, верхняя губа раздраженно дернулась; он помнил это кольцо. Оно — такое роскошное и баснословно дорогое — мозолило его покрасневшие от горя глаза, когда он не моргая прожигал дыру на первой полосе «Пророка». На главной странице стояли двое: молодожены в традиционных свадебных одеждах с удовольствием позировали перед колдокамерами, а жених то и дело демонстративно касался руки своей новоиспеченной супруги, на безымянном пальце которой сияло драгоценное колечко.       То самое кольцо до сих пор сжимало тонкий палец в тисках, а Перси испытал непреодолимое желание немедленно снять его и бросить в призывно раскрытую пасть пропасти.       И все же Дафна была здесь, а не рядом с окольцевавшим ее ублюдком.       На миг промелькнувшая в его сердце жалость сменилась ожесточившимся гневом — к его ужасу, не на нее, а на того, кто это с ней сотворил. Почему он не чувствует ненависти? Он же ненавидит ее, точно ненавидит! Все эти годы Перси давил в себе то, что люди привыкли называть любовью, взращивая на ее месте чернильную ядовитую ненависть. Он просыпался с ней и засыпал в ее ледяных объятиях, лелея свое раненое, истерзанное в клочья сердце. Теперь же Перси смотрел на Дафну — плод этой яростной ненависти — и жалел ее?       Отвратительно.       Перси был до того себе отвратителен, что ноющая в плече боль меркла на фоне его внутреннего омерзения.       Вытащить бы сейчас подушку из-под ее головы и задушить, чтобы эта проклятая бесчувственная ведьма, испустив последний дух от его рук, никогда не открыла глаза!       — Проклятье! — на выдохе прошипел Перси, сжав кулаки. — Когда ты оставишь меня в покое?       Дафна ожидаемо не ответила, но ее молчание показалось ему красноречивее любых слов.       Свобода это была или вечное рабство, но сейчас он стоял перед ней, склонив голову, и в последний раз позволял себе эту слабость. Если потребуется, Перси заново взрастит жгучую ненависть, облачится в ее черную броню и приставит вибрирующий яростью клинок к девичьей шее.       Не дождавшись возвращения Памелы, он ринулся прочь из этого дома — подальше от Дафны, прочь от всех! — и до самого утра сидел на краю крутого обрыва, сквозь резь в глазах наблюдая, как, словно из-под земли, робко поднимался солнечный диск, а вместе с ним взмывали ввысь и неясные крылатые тени, громогласно приветствующие новый рассвет.