no end, no beginning

Bob Moses — Ordinary friend

      — Душа моя, — елейно произнес Тео, заключая переступившую порог Дафну в объятия.       Дафна любезно подставила щеку для привычного поцелуя и плавным жестом всучила Нотту мокрое от дождя пальто.       — Ты перепутала меня с домовиком? — усмехнулся он, впрочем, безропотно высушил его и отлевитировал в шкаф.       — Вряд ли я могла бы, — уголком рта улыбнулась Гринграсс, царственно рассевшись на кожаном диване и закинув одну ногу на другую. — У Тукки нос поменьше твоего.       Тео расхохотался и рухнул в кресло напротив, взмахом палочки призвав бутылку эльфийского вина. Напиток гневливо плескался о затемненные стеклянные стенки, словно отчаянно желал пролиться наружу.       — У тебя какие-то претензии к моему носу?       — Никаких, за исключением того, что ты очень любишь совать его не в свои дела. — В ее голосе слышалась ленивая улыбка, но глаза отливали предельной серьезностью.       Нотт молча откупорил бутылку, не скрывая довольной ухмылки, и разлил рубиновый напиток, сладко пахнущий солнечным виноградом и чарующей ежевикой, по широким бокалам. Один он протянул своей гостье.       — Твои дела — мои дела, Даф. Ты что же, забыла? — насмешливо протянул он спустя два коротких глотка.       Манерно закатив глаза, Дафна вздохнула.       — Так было в школе, и я рассчитываю, что эта пагубная привычка останется там же.       — Что именно тебя взбесило?       Дафна сделала глоток, смакуя на языке терпкую сладость с едва уловимой кислинкой, и обвела взглядом изученный за многие годы интерьер поместья Ноттов. Ей никогда здесь не нравилось. Похожее на склеп, оно было высечено из темного мрамора и укутано излишне гротескными, помпезными узорами. Особняк, лишенный уюта, тепла и изысканности женской руки, стоял мрачным памятником трагической любви и вечного безмолвия черноволосой женщины, которая, по словам Тео, даже с портрета улыбалась лишь ему одному.       Тихо. Так тихо, будто голосом можно было разрезать не только горестное безмолвие, но и глотку. Оазисом кипящей и беснующейся жизни была лишь спальня Тео, где болотные с золотистыми вензелями стены скрывались за множеством движущихся плакатов с изображениями именитой английской квиддичной команды «Уимбурнские Осы» и рок-группы «Ведуньи». Ее солист Мирон Вогтейл почти на каждом нарочито кривлялся и показывал неприличные жесты. Тео признавался, что специально выбрал такие, чтобы позлить отца, презирающего буквально все живое.       — Зачем ты заявился в наш с отцом офис, флиртовал с Элоизой и оставил мне через нее послание? — обманчиво спокойно спросила Дафна, сузив глаза.       — Это был единственный способ быть уверенным, что совы не теряют мои письма по пути к тебе, — с деланным весельем ответил Тео, вперив в девушку цепкий взгляд.       — Я не отвечала, потому что была занята.       — Как и весь последний год.       — Работа отнимает много времени. Попробуй на досуге — вдруг поймешь, о чем я толкую?       Дафна закрыла глаза и выдохнула ярость сквозь зубы. Она вовсе не хотела этого говорить, прекрасно зная, что Телониус Нотт демонстративно подпускал сына лишь к тем делам, с которыми бы справился любой глупец. И такое неверие было отнюдь не виной Тео.       — Прости, — прошептала она, бросив на друга затравленный, уставший взгляд.       Тео, казалось, совсем не обиделся. На его красивом лице растянулась кошачья улыбка, и заискрился лукавый прищур, который был ей очень хорошо знаком.       — Брось, Дафна! Обижаться на правду ниже моего достоинства, — ответил он, театрально махнув запястьем. — Все знают, что я бездельник и прожигатель семейного состояния.       — Пока Телониус скрипит зубами и благоухает презрением, твои мысли высоко в облаках, верхом на скоростной метле, среди порывистого ветра и оглушительного трибунного рева поклонников, — мягко произнесла Дафна, подарив ему ласковую улыбку.       Тео мгновенно воспрял, и его ореховые глаза зажглись искрами восторга и воодушевления, словно он в эту самую минуту держал в руках Кубок Англии по квиддичу и с ослепительной улыбкой позировал перед журналистами.       — Жаль, что «Молния» уже год пылится в чулане. — Нотт издал тяжелый вздох сожаления и вымученно улыбнулся. — Прошлым летом — сразу после выпуска — я еще рассекал на ней в саду, пока папуля не пригрозил, что переломит древко напополам, если не выкину из головы мысли о бестолковом квиддиче.       — Квиддич — весьма прибыльный спорт, — хмыкнула Дафна, задумчиво постукивая пальцами по губам. — Странно, что Телониус не видит в твоих мечтах выгоды для бизнеса и фамилии.       Тео скривил губы в саркастичном оскале и легким движением руки наполнил опустевший бокал.       — Он же считает меня бездарью во всем. Видимо, думает, что я буду сидеть на скамье запасных или в самый ответственный момент шлепнусь с метлы, опозорив честь благородного рода.       — Омерзительно, — прошипела Дафна, утопив вскипавшую в крови бурю в медовой сладости вина.       — А ты думаешь, почему адекватные Нотты предпочитают держаться от нашей ветви подальше? — вскинув брови, усмехнулся Тео. — И я их чертовски понимаю. Сам бы так сделал, если б хватило смелости!       — Идти против семьи, даже если это Телониус Нотт, — сложный путь, Тео, — успокаивающе проговорила Дафна и, перегнувшись через кофейный столик, крепко сжала его пальцы. — Твой отец — паскуда и тиран, которому не хватило ни мозгов, ни смелости оценить, насколько ты талантлив.       — Выходи за меня, а? — глумливо засмеялся Тео, обратив на Дафну задорный взор.       Она цокнула языком и откинулась обратно на спинку дивана, утопая в мягкости роскошной драконьей кожи.       — Какой ты еще на самом деле ребенок, Тео!       — Твой отказ звучит жестче, чем я надеялся, — не переставал веселиться он. Его щеки уже покрывались первым, едва заметным слоем винного румянца, а глаза засияли лихим дьявольским блеском.       Пока Тео не напился окончательно, Дафна решила начать разговор, ради которого, в общем-то, и пришла. Пару таких же промозглых сентябрьских вечеров назад бессменная троица — она, отец и Лисандр Лестрейндж — вновь собрались в их жарко натопленной гостиной; если раньше беседы наполняли девичье сердце покоем и теплом, то со времен финала Турнира Трех Волшебников все темы сводились к одной. Темный Лорд в самом деле вернулся?       Их мнения разделились: Деметриус полагал, что мальчишка Поттер спятил и на фоне череды ужасных трагедий выдал за действительность плод своей богатой фантазии, а Лисандр, при всем своем непринятии Дамблдора, считал, что старый чародей еще не выжил из ума, чтобы без веского повода верить на слово юнцу.       — К фестралу эти домыслы! Мы же, в конце концов, не прорицатели, — вспыхнул Лисандр и бросил цепкий взгляд на Дафну. — Что говорят Нотты? Я слышал, Телониус носит метку как знамя.       — Я не в курсе, сэр. Мы с Тео довольно давно не виделись.       — Пора это исправить, — настойчиво сказал Деметриус. — Теодор не может не знать, что происходит.       Дафна вздохнула. Строить домыслы было уже привычно и почти не страшно — не так страшно, как услышать правду своими ушами. И Гринграсс была уверена, что та ей точно не понравится.       — Мне нужна твоя помощь, милый, — сдалась она, обращаясь к Нотту.       Тот вопросительно выгнул темные брови и предельно серьезно ответил:       — Для тебя — все, что угодно, душа моя.       Дафна замялась, подбирая правильные слова. Ей не хотелось, чтобы вопрос прозвучал обвинительным приговором, будто она — верховный чародей Визенгамота, а он — обыкновенный преступник, закованный ее требовательным взором в кандалы.       — Я хочу знать, Темный Лорд действительно вернулся?       Тео замер, уставившись перед собой остекленевшим взглядом, и вся дерзость разом сошла на нет. Прозвучавший вопрос сорвал с него маску, и теперь Дафна заметила темные круги, тенями залегшие под его глазами, и сухие губы, нервно искусанные не по одному почетному кругу. Ему даже не требовалось открывать рот для ответа. Все и так было ясно.       — Отец закруциатит меня до беспамятства, если узнает, что я обсуждал это с тобой, — честно признался Тео. В его хриплом голосе гудело горькое отчаяние, от которого начинала зудеть кожа.       — Я до последнего надеялась, что Поттер попросту сошел с ума, — прошептала Дафна, глотком осушив вино со дна бокала, и, использовав на полупустой бутылке манящие чары, плеснула еще.       — Каждый из детей Пожирателей Смерти на это надеялся. — Тео невесело усмехнулся. — Кроме Эвана, пожалуй.       — Не поминай имя этого таракана всуе, — возмутилась Дафна, хмуро сдвинув брови к переносице.       — Я… Дафна, меня до дрожи в коленях пугает собственное будущее, — срываясь на шепот, поделился Нотт. — Отец настаивает, чтобы я принял метку Лорда… Как скоро настойчивость сменится требованием?       — Ты не должен этого делать, — запротестовала Гринграсс и в подтверждение своих слов покачала головой. — Это кровавая метка, которая не сулит тебе ничего, кроме неприятностей.       — А то я не знаю! — ядовито хмыкнул он. — Даже если это единственное, что заставит отца мной гордиться, я не хочу, но… есть ли у меня выбор?       Дафна досадливо поджала губы и отвела взгляд. Во тьме, в которую мир медленно погружался, выбор — не что иное, как иллюзия.       Тео печально улыбнулся, проглотив еще одну порцию вина, и вылил остатки себе в бокал.       — Хотя вряд ли отец бы мной гордился, стань я Пожирателем Смерти, — горько заметил он и под немигающим женским взглядом продолжил: — Ну же, Даф, я бы скорее себе пустил «Аваду» в висок, чем живому человеку.       — Стал бы первым в своем роде Пожирателем-гуманистом, — хохотнула она и с облегчением заметила призрак улыбки на губах друга.       — Звучит так убого, словно работенка и впрямь для меня, — шутливо вторил ей Нотт.       Когда мир вокруг разгорался неистовым Адским пламенем, их напускное веселье казалось неуместным и чужеродным, словно приговоренный к сожжению мученик глупо хихикал, пока огненные языки щекотали ему пятки.       Отзвуки смеха довольно быстро стихли, растворяясь в мертвой тишине огромного особняка, и Дафна тревожно дернула плечом.       — Ты уже видел его? — вкрадчиво поинтересовалась она, с опаской покосившись на безмолвный портрет Лоретты Нотт. Ярко-зеленые глаза покойной хозяйки пристально следили за каждым движением гостьи, словно намеревались выжечь в ней дыру.       Вместо ответа Тео молча покачал головой.       — Говорят, он напрочь утратил человеческий облик, став похожим на рептилию.       Дафна шумно втянула в себя воздух и отчаянно зажмурилась, отгоняя непрошеные визуализации, которые нарочно подбрасывала фантазия. Бессмертный, утративший свое истинное лицо, обретший ужасающее могущество… Мерлин, да какие у них шансы?       Тео поймал ее напуганный взгляд и поджал обветренные губы.       — Даф, умоляю, будь осторожна! Когда его власть укрепится, когда он соберет армию сторонников, то непременно возьмется за тех, кто придерживается нейтралитета.       — Гринграссы не придерживаются нейтралитета, — задрав подбородок, ответила она. — Мы не поддерживаем политику Темного Лорда, однако и нынешний строй, который близок остальным, не вызывает у нас симпатии.       — Так или иначе Лорд потребует сделать выбор. Передай это и сэру Лестрейнджу.       — Сэр Лестрейндж сделал свой выбор двадцать лет назад. И он не из тех, кто меняет решение из трусости, — твердо заявила Дафна, испытывая внутреннюю гордость за друга их семьи.       — Тогда, вероятнее всего, он погибнет, — с сожалением произнес Тео.       Взмах палочки, и из предусмотрительно открытого шкафчика выпорхнула еще одна бутылка. Плеснув себе вина до краев, Тео вопросительно взглянул на подругу, но та ответила отказом.       — Пока жив Дамблдор…       — Брось, Дафна! — Тео разразился таким громогласным хохотом, что портрет его матери, вздрогнув, демонстративно зажал уши. — Я скорее поверю, что он вновь отправит разбираться с проблемами несчастного Поттера, чем поднимет дряхлый зад с директорского кресла.       — Тогда нам всем конец, — поджав губы, заключила она.       Невзирая на отказ, Тео, плавно орудуя волшебной палочкой, налил ароматное эльфийское вино в ее бокал, заполняя его на четверть.       — Выпьем же за конец этого гребаного мира!       Тихо усмехнувшись, Дафна отсалютовала ему и одним глотком заставила бокал опустеть. Если этот мир действительно обречен, то за его крахом она желала наблюдать до последнего мгновения.       На этой высокопарной ноте тема разговора вновь ушла в сторону квиддича. Тео, изрядно налакавшись вина, распалялся о стремлении пройти отборочные в «Уимбурнские Осы» в следующем году и клятвенно заверял Дафну, что ему абсолютно плевать, в какой ярости будет отец; даже если Телониус лишит его наследства, Тео был преисполнен решимости добиться своего.       — Обзаведешься армией фанаток, которые в два счета разнесут все войско Пожирателей, если Лорд посмеет отнять у них шанс лицезреть твою милую мордашку, — ухмыльнулась Дафна, разглядывая самодовольное лицо друга.       Тео улыбнулся — медленно, лениво, напоминая сытого кота, — и поджег кончик туго забитой папиросы. Когда клубы сладкого дурмана поднялись в воздух, он расслабленно запрокинул кучерявую голову назад.       Снаружи послышались сигнальные чары, оповещающие о присутствии чужака на территории поместья. Дафна вздрогнула и взглянула на Нотта: тот равнодушно выпустил спираль сизого дыма и, зажав косяк зубами, направился к двери. С интересом вытянув шею, Гринграсс едва не издала стон разочарования, когда в проходе появилась высокая фигура, облаченная в черный костюм. Дьявольские глаза мгновенно отыскали ее светлую макушку среди вороха подушек и загорелись недобрым огнем.       — Здравствуй, Дафна, — едва только не промурлыкал Эван, пожав приятелю руку.       — Розье, — сухо ответила она, приветственно кивнув ему.       Делая широкие шаги, Эван в два счета преодолел разделявшее их расстояние и демонстративно сел на противоположный конец дивана, игнорируя возмущенный взгляд зеленых глаз.       — И почему меня не пригласили на эту вечеринку? — ухмыльнулся он, по-хозяйски поманив к себе графин с огневиски.       — Разве тебе нужно приглашение, чтобы заявиться и испортить все веселье? — иронично заметила Дафна, изогнув бровь.       — Как грубо, принцесса. Разве так общаются воспитанные леди?       — О, избавь меня от своего внимания, Розье, — холодно отчеканила Дафна и отвела взгляд, теряя к его персоне всякий интерес.       — Я думал, тебе нравится внимание, — не унимался он, наколдовав в стакан три кубика льда.       — Нравится, но от твоего внимания все вокруг смердит драконьим навозом.       — Боюсь, ты спутала меня с оборванцем Уизли, — осклабился Эван, заметив ее недовольный взгляд. — Его член так долго копошился внутри тебя, что этот смрад нищеты и убожества въелся под твою кожу.       Дафна так сильно сжала зубы, представляя, как смыкает их на глотке ублюдка Розье, вырывает кусок мяса и оставляет истекающее кровью тело его же охотничьим гончим.       — Ах да, Дафна, — Эван расплылся в чудовищно милой улыбке, — как там малышка Тори? Она давно мне не писала.       — Давно? — напряженно уточнила она.       — Пару недель назад пришло последнее письмо. — Он жалостливо цокнул языком. — Бедняжка совсем погрузилась в учебу. Астория еще летом сообщила мне, что Макгонагалл порекомендовала ей структурировать программу в отдельном блокноте для лучшего усвоения материала, и я взял на себя ответственность подарить ей зачарованный дневник, который, уверен, станет для Тори отличным помощником в учебе.       Дафна ощутила, как левый глаз нервно дернулся. Эван выглядел еще самодовольнее, чем обычно — если такое вообще можно было представить, — и буквально лопался от восторга, наблюдая за ее смятением.       — Она не говорила, — только и смогла выдавить Дафна.       — Еще бы! Астория так грустила, что старшей сестре на нее плевать. — Эван вздохнул и торжествующе улыбнулся. — Хорошо, что у бедной девочки есть еще и брат.       — Я убью тебя, Розье, — процедила Дафна, сжав кулаки. — Какого драккла ты к ней лезешь?       Не сводя с нее снисходительный взгляд, Эван отхлебнул виски и безразлично пожал плечами.       — Это она мне написала прошлой весной, и я был удивлен не меньше твоего. Попросила меня о помощи в Трансфигурации, так как ее любезная сестрица не отвечает на письма уже почти две недели, а на носу зачет. Она была так смущена.       Дафна считала, что не умеет испытывать стыд — эта функция всегда была отключена в ее мозге, — но после сказанного Розье она едва не провалилась в подземелье ноттовского поместья, чтобы замуровать там себя заживо. Она слабо помнила, как обратила внимание на очередное письмо сестры с просьбой о помощи, но, когда ответила, Астория сообщила, что уже сама во всем разобралась. И Дафна с облегчением забыла об этом инциденте.       — Я отправился в Хогсмид в первую же субботу, потому что не мог проигнорировать крик о помощи, — продолжил Эван, смакуя выражение пылающего женского лица. — Мы чудесно провели время за учебой, а затем я сводил ее в «Сладкое Королевство» и, надеюсь, немного подсластил горечь, вызванную твоим равнодушием.       — Не делай вид, что тебе и правда есть дело до Астории, — угрожающе прошипела Дафна. — Скользкая ты свинья, Розье! Ты попросту воспользовался ситуацией, чтобы позлить меня.       — Считай, как хочешь, Гринграсс, — отмахнулся он. — Но это не отменит того, что ты просто отвратительная сестра.       — Да как ты…       — Меня так достала ваша бесконечная ругань! — возмутился Тео, с силой затушив окурок прямо о стеклянную столешницу, оставляя на гладкой зеркальной поверхности черные обугленные круги. Его злой, звенящий сталью голос прервал поток отборного обмена любезностями.       — Что я могу поделать, если ты так крепко привязан к этой самовлюбленной девке? — безразлично ответил Эван, покрутив в руке пустой стакан.       — Что я могу поделать, если этот психованный ублюдок все время за тобой таскается? — со злой насмешкой парировала Дафна.       Уголки губ Эвана дважды дрогнули, прежде чем преобразоваться в дерзкую улыбку. Он манерно вытащил из внутреннего кармана пиджака серебряный портсигар, выуживая оттуда белую магловскую папиросу.       — Знаете, что я думаю? — Нотт пьяно икнул, вслед за другом проглатывая янтарный напиток. — Вы настолько похожи, что попросту не способны вынести двойной удар токсичности, а уж этого добра в вас обоих с избытком. А еще вам одинаково насрать на всех, кроме себя.       Эван бросил на Дафну озадаченный взгляд. Та, задумчиво сдвинув брови, поймала его.       — Он обкурился? — серьезно спросил Розье, так и замерев с зажатой между пальцев сигаретой.       Дафна пожала плечами.       — Похоже на то.       — Да идите в задницу! — взорвался Тео, эмоционально всплеснув руками. — Хоть где-то вы заодно.       — Не могу представить мир, в котором могла бы быть на стороне Розье, — с отвращением проговорила Дафна.       Эван хрипло рассмеялся и, подмигнув ей, поднес палочку к сигарете. Сжимая ее фильтр губами, он втянул в себя горький дым и выпустил его наружу через ноздри, утопая в белесом удушливом тумане.       — Раз уж ты пришел, то спешу сообщить тебе о своем решении! — торжественно начал Тео, вмиг позабыв о недовольстве. — Через год я буду пробоваться в основной состав «Уимбурнских Ос».       С минуту Эван безмолвно изучал сияющее лицо друга, пока сигарета, тихо шелестя, медленно тлела меж его пальцев. Когда образовавшаяся дорожка пепла осыпалась на ковер, он саркастически фыркнул.       — Какая глупость, Тео. Что скажет Телониус?       — А я срал на мнение Телониуса! — залихватски объявил Тео. — Этому старому засранцу ничем не угодишь.       — Да-а, — издевательски протянул Эван, — твой старик тебе и бутылку огневиски не доверит, и не могу сказать, что он не прав.       Розье бросил взгляд на быстро уничтожаемую другом жидкость в графине.       — Пошел ты, — равнодушно ответил Тео, расплывшись в беззлобной улыбке.       — Зато погляди, как Деметриус гордится нашей Дафной, — оскалился Эван, вновь обращаясь к девушке. — Ввел ее в семейный бизнес, нарек своей наследницей и даже приглашает на закрытые деловые бранчи. Завидно, Нотти?       — Какой же ты мерзкий, Розье, — зло выплюнула Дафна, бросив на него возмущенный взгляд.       Вместо ответа он поднес правую ладонь к губам и, раздвинув два пальца, поиграл между ними языком. Дафна в ответ скорчила сардоническую гримасу.       — Если бы я хотел унаследовать дело отца, то, несомненно, был бы уязвлен таким пренебрежением, — тем временем спокойно ответил Тео, не обращая внимания на привычную между друзьями перепалку. — Но мне откровенно плевать на все эти зелья и прочую хрень. И я бы с удовольствием продал бизнес нашим конкурентам Монтегю, лишь бы насолить папуле.       — Лучше бы ты делал то, о чем он тебе говорит, — возразил Эван, сделав последнюю затяжку. — Глядишь, и Телониус разглядел бы в тебе достойного наследника.       — Если для того, чтобы стать достойным его одобрения, мне нужно изуродовать руку, то я, пожалуй, пас.       Тео с трудом поднялся на ноги и чуть было не рухнул обратно, лишь чудом удержав равновесие. Дафна слишком хорошо его знала, чтобы думать, будто ему всего-навсего захотелось напиться; то, что его грызло на самом деле, лежало на поверхности и вело к выбору, которого Тео, она знала, уже давно лишили.       — Отолью и вернусь, — буркнул он и, покачиваясь, скрылся в темноте коридора.       — Я всегда думал, что ты из тех женщин, которые не прощают ошибки. — Голос Розье разрушил ненадолго возникшую тишину.       — Тебе так нравится говорить обо мне? — устало спросила Дафна.       — Я лишь удивлен. Думал, что после того, как Нотти разрушил ваши с Уизли отношения, ты и воздухом одним с ним дышать не станешь.       — О чем, Салазара ради, ты толкуешь? — Тонкие брови вопросительно сдвинулись к переносице, образовывая сумрачную морщинку.       — Так ты не знаешь? — хохотнул он. — Это ведь Тео подтолкнул Уизли бросить тебя. Внушил этому оборванцу, что тот и ногтя твоего не стоит и не сможет обеспечить тебе достойную жизнь.       Ледяные мурашки засеменили по ее позвоночнику от осознания. Дафна расправила плечи и с трудом подавила желание выразительно и совсем не эстетично раскрыть рот. Это было так… в характере Тео, что удивление довольно быстро сменилось усталым безразличием.       — Даже если и так, Тео не зачаровывал его «Империусом», — справедливо резюмировала Дафна. — Уизли принял это решение, думая своей головой, и вина в этом только его.       Разочарование на лице Розье казалось почти осязаемым, но он быстро взял себя в руки и пустился в молчаливые думы — вероятно о том, какую еще сморозить гадость, чтобы привлечь ее внимание к своей убогой персоне.       Во всяком случае, трагедии давно минувших дней уже давно отошли на второй план, уступая куда более серьезным вещам, которые брали начало от июня этого года.       Дафна с усилием проглотила вязкий ком слюны и сосредоточила все внимание на реакции Розье. Было крайне глупо сомневаться, что он, отчаянно желая возвращения своего господина, не кинется в первых рядах ему в ноги. Вверяя бессмертному порождению зла свои верность и жизнь, Эван бы ни на секунду не усомнился в правильности такого радикального выбора.       Заметив ее интерес, Розье словно прочитал ее мысли: расплылся в плутовской улыбке и наклонил голову вбок.       — Хочешь посмотреть?       Выпрямив спину, Дафна демонстративно отвернулась и поджала губы, сгорая под его въедливым любопытством, выжигающим в ней обугленный, словно от окурка, след. Эван подобрался ближе — тихо и незаметно, — словно хищник, почуявший страх своей трепещущей добычи.       — Тебе нужно только попросить, принцесса.       Вкрадчивый шепот обжег ее ухо, забираясь в глубь подсознания и прячась под нежной кожей. Она ощущала чужую близость всем нутром, но не могла пошевелиться, словно вновь скованная его магией.       Дафна уже слышала от Тео, что Темный Лорд возродился еще более могущественным, чем прежде, но то были слова… Она подняла на Эвана осторожный взгляд. Перед ней сидело живое доказательство возвращения Лорда — первый обращенный им солдат, возжелавший стать новым генералом.       — Покажи, — требовательно произнесла она, задрав подбородок.       Эван широко улыбнулся и первым делом избавился от пиджака. Следом он нарочито медленно закатал рукав до самого локтя, наслаждаясь ожиданием пышущей нетерпением Дафны. Покончив с этим, он выставил вперед левую руку, гордо демонстрируя уродливое черное клеймо, чернильной кляксой растекающееся по его предплечью. Свежее, по контуру еще покрытое нитью воспаления, оно на клеточном уровне внушало страх.       — Я могу?.. — прошептала Дафна, уступая своему ужасающему любопытству. Она еще никогда прежде не видела Черную метку воочию.       Эван криво усмехнулся, пожав плечами.       — Если тебе не противно прикасаться ко мне.       Ей было противно. Так противно, что сводило скулы, но отчаянная жажда соприкоснуться с главной причиной ее тревог искрилась током на кончиках пальцев. Набравшись решимости, Дафна втянула смолистый воздух в нос и осторожно потянулась к чужому запястью. Застыв в миллиметре над меткой, ее пальцы опасливо дрогнули.       — Прикоснись же, — настойчиво подстрекал Эван, не сводя жадный взгляд с ее встревоженного лица.       Дафна провела влажным языком по сухим губам и коснулась черного черепа. На ощупь он был мягким и выпуклым, но совершенно холодным по сравнению со здоровой кожей вокруг. Словно это место, как выжженное плато, теперь было мертво. Кончики пальцев невесомо заскользили вниз и очертили ломаную линию по контуру ощерившейся в боевой стойке змеи.       — Ради этого погиб Кассиус? — моргнув, спросила Дафна и отдернула руку.       Розье, словно загипнотизированный, еще несколько томительных мгновений изучал двигающиеся девичьи губы, а затем устремил в ее глаза затуманенный взгляд.       — Он погиб, потому что был глуп. Это естественный отбор.       — А кто наделил тебя полномочиями этого отбора?       — Дафна… — устало выдохнул он, подперев голову рукой. — Эта тема начинает мне надоедать. Считай, я сам наделил себя полномочиями. Уоррингтон — сопутствующий ущерб на пути к чему-то значимому и глобальному.       — Сопутствующий ущерб? — взвилась Дафна, ощеряясь, как та змея, которая по-прежнему смотрела на нее с мужского предплечья. — Как ты сам себе не противен, Розье?       — Это мои убеждения, Дафна. И тебе тоже стоило бы пересмотреть свои, если не хочешь попасть в немилость повелителя.       — «Повелитель»! — передразнила она, фыркнув подобно рассерженной кошке. — Он считает вас, идиотов, своими слугами, которые выполняют за него грязную работу. Чем ты лучше Перси Уизли, которого так презираешь, если и сам с подобострастием вылизываешь задницу Лорду?       — Чем же я лучше? — Эван задумчиво постучал костяшками по гладковыбритому подбородку. — Богаче, умнее, успешнее и уж точно сексуальнее.       — Каждый день повторяешь это перед зеркалом? — ехидно поинтересовалась Дафна.       Услышав нетвердые шаги со стороны коридора, Эван призрачно улыбнулся и опустил рукав, с легкостью скрывая изуродованное глупостью предплечье.       — Однажды тебе придется сделать выбор, принцесса. Так или иначе.       Дафна прерывисто вздохнула, признавая его правоту. Рассеянным взглядом она проследила за вернувшимся Тео. В ушах дробился пульс, и, словно через вакуумный пузырь, ей слышались веселый бас Розье и зычный хохот Нотта, их шутливая перебранка и навязчивое тиканье старинных часов в углу.       Тик-так.       Тик-так, Дафна.       Время застынет, когда выбор будет сделан.

***

      Работа под покровительством Корнелиуса Фаджа нравилась Перси. Спустя два месяца испытательного срока его жалование выросло почти в два раза, и он смог позволить себе долгожданный переезд в другую квартиру — больше, комфортнее и ближе к центру. Чистый подъезд, вид на небольшой ухоженный сквер и тихие соседи. На второй вечер после переезда к нему в дверь постучали, и Перси даже опешил, ведь пока он никому не давал свой новый адрес. Но это оказалась добродушная пожилая женщина, живущая по соседству; она широко улыбнулась и протянула ему тарелку с ароматным грушевым пирогом. Тот оказался до неприличия вкусным. Стоило Перси об этом сообщить, как такие пироги с самыми разнообразными начинками стали появляться на его столе каждую неделю. Взамен столь щедрой заботы, которой ему так не хватало, он иногда соглашался выпить с пожилой маглой чай и не уставал отказываться от знакомства с ее внучкой Дейзи.       Какая, черт возьми, могла быть Дейзи, когда существовала Дафна?       Но познакомиться с Дейзи ему все же пришлось. Миловидная блондинка с выразительными голубыми глазами, очаровательной улыбкой и крупным носом, который, впрочем, ее совсем не портил, оказалась вполне приятной особой. И она по секрету сообщила Перси, что тоже не в восторге от бабушкиного сватовства, так как ее сердце уже давно и прочно было занято… другой девушкой.       — Но как я сообщу об этом бабуле? Ты только представь ее лицо, Перси! — сетовала Дейзи, обреченно вздохнув.       Они уже час сидели на его светлой кухне и жевали какую-то острую лапшу в картонной коробочке. Дейзи очень удивилась, что Перси и понятия не имел о существовании китайской кухни, и поэтому срочно вознамерилась исправить это упущение. К тому же, по мнению Перси, ее жутко веселили его жалкие потуги научиться орудовать специальными палочками для еды.       — А твои родители знают? — поинтересовался Перси, с характерным причмокиванием втянув в рот пшеничную лапшу.       — Только мама, — вяло ответила Дейзи, заправив волосы за уши. — Если прознает папа, выставит из дома, а я ведь еще учусь!       Как Перси выяснил, Дейзи училась в лондонском колледже на медсестру, а в свободное время подрабатывала флористом, поэтому от нее часто пахло цветами. Она уже успела всучить ему какой-то уродливый кактус, за которым надлежало тщательно следить.       — Папа — как бы это сказать? — придерживается весьма консервативных взглядов, — пояснила она, ловко накручивая длинные макароны на свои палочки. — Девочки должны любить только мальчиков, а мальчики — девочек. Все, что выходит за рамки, классифицируется им как отклонение. Но даже если и так! — горячо воскликнула Дейзи. — Ведь я же в этом не виновата.       Перси сочувственно поджал губы и перевел взгляд на окно. Почему, думал он, в этом мире люди просто не могут быть вместе вопреки всему? Ни в магловском, ни в волшебном — и тут, и там полно дурацких правил, условностей и предрассудков. Впрочем, он и сам не был до конца уверен, что считает однополые чувства нормой, однако кем он был, чтобы осуждать людей за их выбор?       — Ты же не будешь прятаться вечно, — справедливо заметил он, запив острый соленый соус сладкой газировкой.       Как отвратительно вредно это было! Так же, как непозволительно вкусно.       — Как только выберусь из родительского финансового рабства, так и раскрою им правду, — решительно заявила Дейзи, а после смущенно улыбнулась. — Папа платит за мое обучение, поэтому я… ну… жертвую своими взглядами ради высшей цели.       Перси со знанием дела кивнул. Он прекрасно знал, что означает жертва во имя высшей цели, и в этом они с Дейзи Филдс были очень похожи.       Тем временем работа в министерстве шла в гору. Он выполнял как простые поручения — составление расписания министра и распределение его почты, — так и более серьезные и интересные. Например, через его руки проходила вся документация, которая лишь после детального анализа и отбора Перси попадала либо на стол к Фаджу, либо безжалостно отправлялась обратно на доработку; также, когда его участия требовали обстоятельства, он протоколировал на заседаниях Визенгамота, наблюдая за судебной системой изнутри. Порой Перси даже мелькал в газетах непосредственно по правую руку от министра и пару раз — с разрешения Фаджа, разумеется, — давал короткие комментарии прессе, пока сам Фадж не желал тратить время на болтовню с газетчиками.       Помимо прочего, за все два месяца совместной работы он ни разу не завел с Перси разговор о Дамблдоре, Гарри Поттере или семье Уизли. Перси это совсем не удивляло — скорее наоборот, — он был уверен, что у Корнелиуса Фаджа хватает своих дел и без слежки за инакомыслящим электоратом. А все страхи и заверения Артура Уизли ожидаемо оказались беспочвенным и гнусным заблуждением.       Перси перестал засиживаться на работе допоздна. Совсем. Фадж требовал, чтобы он выделял достаточно времени на здоровый сон и хороший отдых, а также учился разграничивать рабочие обязанности и личную жизнь. Хоть последней у него, можно сказать, и не было, такая забота о благе сотрудника располагала. Перси чувствовал себя по-настоящему важным и нужным Министерству Магии человеком.       А каждый четверг Фадж приглашал его к себе в кабинет на традиционное чаепитие, и все тридцать минут — и ни секундой меньше — они беседовали на отвлеченные темы. И даже тогда министр не поднимал ту злополучную тему, ставшую камнем преткновения между Перси и его семьей.       Почти ежедневно он обедал вместе с Ричардом Боунсом, но так и не решался рассказать ему о своей несостоявшейся подлости, рассудив, что совершенно ни к чему портить возникшее между ними взаимопонимание. Они удивительно легко нашли общий язык: горячо спорили о принимаемых правительством законопроектах, а после весело подшучивали друг над другом.       Два вечера пятницы в месяц Перси уделял встречам с Теренсом, обычно допоздна засиживаясь в пабах и перепробовав за это время, пожалуй, все сорта пива в излюбленном заведении. Иногда Теренс и Меган приглашали его к себе на традиционный воскресный ужин или провести совместный уикенд загородом.       Все постепенно налаживалось.       Но сколь хорошо ни строилась карьера, сколь чудесными ни были его друзья, Перси тосковал по семье. Он никогда не думал, что будет так отчаянно скучать по совместным шумным ужинам, глупой болтовне ни о чем, маминому луковому супу и по своей маленькой комнате со старыми разномастными обоями. Оставаясь наедине с собой, он прокручивал в голове ссору с отцом, рвущие сердце материнские слезы и с каждым разом все меньше чувствовал уродливые злость и обиду, а все больше — печаль и сожаление. Нет, разумеется, он не был согласен с их крамольными убеждениями, оставаясь верным себе и министерству, но, в самом деле, разве это могло стать веским поводом, чтобы ненавидеть друг друга до конца жизни? Наверняка и отец уже поостыл и испытывает такую же горечь от своей несдержанности…       — Перси, мой мальчик, вас не затруднит заглянуть в Сектор борьбы с незаконным использованием изобретений маглов? — мягко спросил Фадж, остановившись аккурат в дверях кабинета Перси. — Необходимо вернуть ему на доработку некоторые документы по использованию магловских приборов. Я бы мог попросить кого-то другого, но раз это ваш отец…       Перси решил, что это буквально его шанс.       — Разумеется, сэр, я все сделаю.       Стоило министру скрыться за дверьми своего кабинета, он подорвался с места и, схватив толстую черную папку, ринулся к лифту. Те долгие минуты, которые Перси затратил на дорогу до сектора, в котором властвовал его отец, тянулись тревожно. Он нервно вцепился пальцами в картон и на подходе к нужной двери ощутил, как сильно вспотели ладони. Вытерев их об штаны, Перси приосанился и, глубоко вздохнув, постучал. За первым несмелым стуком последовал второй — более уверенный, — но ответа с той стороны не последовало. Нахмурившись, он осторожно заглянул внутрь, но отцовский стол, доверху заваленный кипами бумаг, сломанными перьями и пустыми чернильницами, оказался не занят. Решимости на честный разговор поубавилось, и ожидание явно не способствовало ее укреплению, однако Перси подумал, что отступать было бы трусливо и недостойно, и все равно прошел в кабинет.       Пользуясь возможностью — и в попытке скоротать время — он вертел головой по сторонам, рассматривая приклеенные к стенам заклинанием законопроекты и шпаргалки разнообразных бланков, заметил кучу чернильных клякс на деревянной столешнице — по крайней мере, тех участках, что по случайности оказались не завалены бумагами и методичками, — странные магловские предметы наподобие маленького резинового мячика и странного на вид короткого прямоугольника с подозрительной жидкостью внутри, рядом с которым расположился незаконченный акт. Блуждая взглядом по столу, Перси наткнулся на сиротливо примостившуюся в углу потертую от времени рамку с колдографией. Протянув руку, он сжал ее пальцами и с улыбкой касался глазами счастливых лиц родителей, кривой ухмылки Билла, нарочитой дерзости во взгляде Чарли, застывших усмешек близнецов, сконфуженной физиономии Рона, озорной улыбки Джинни… Озадаченная складка залегла меж его бровей, буравя пустое пространство на снимке. Пространство, которое всегда принадлежало ему. Перси прекрасно помнил, когда и при каких обстоятельствах было сделано колдо: он гордо задирал нос, поправляя очки, пока Фред и Джордж насмешливо ставили ему рожки. Теперь же их пальцы злорадно тянулись к пустому месту.       Перси похолодел.       Отец что же, вот так легко и кощунственно вырезал его долой с глаз собственной магией?       Липкая дрожь издевательски разливалась по позвоночнику, пока он до побелевших костяшек сжимал пальцами злосчастную рамку. Та, поддаваясь ледяному ужасу волшебника, подрагивала вместе с его руками, но сколько бы Перси не буравил глазами семейный снимок, ничего не менялось. Он по-прежнему оставался пустым местом.       Давно утихшая злость вновь горечью подкатила к горлу и заставила Перси яростно сжать челюсть. Значит, вот как, со слов мамы, отец переживает! Что ж, тогда это многое объясняет! В частности то, что Артур Уизли ни капельки не сожалеет о словах, брошенных в лицо сыну грязной тряпкой, поддаваясь порочному упрямству и омерзительной твердолобости. Перси с трудом сдержался, чтобы не швырнуть рамку на пол, а потом со всей силой наступить на нее пяткой ботинка; в конце концов, он бы не хотел, чтобы отец думал, будто этот сущий пустяк его задел.       Но все же задел. Небрежно поставив снимок на прежнее место, Перси швырнул рабочую папку на отцовский стол. Та непреднамеренно задела открытую чернильницу, разливая черную жижу поверх акта. Ничего страшного, решил Перси, Артур Уизли весьма преуспел в очищающих чарах, а значит, и с этой неприятностью справится самостоятельно.       Гневливая волна прилила к лицу и окрасила его в пунцовый оттенок. Перси так малодушно хранил истертый семейный снимок, сделанный во время поездки в Египет, промеж страниц устава министерства, в то время как отец одним взмахом руки попросту стер его из своей жизни. Униженный, полный отвращения и болезненной злобы, Перси вылетел из кабинета стремительнее любого снитча и, к своему негодованию, в дверях лифта нос к носу столкнулся с отцом. Артур поднял на сына удивленный взгляд и яростно поджал губы. Не желая даже дышать с ним одним воздухом, Перси ловко протиснулся в кабину и, не глядя тому в спину, нажал нужную кнопку.       В задницу такую семью, которой не составляет труда вычеркнуть тебя из своей жизни за вину, которую несешь лишь наполовину! Если он, по мнению всех Уизли, жалкая марионетка министерства, то чем лучше они — живущие чужими мозгами и заглядывающие в рот избранному слюнтяю?       Отвратительно. Так отвратительно, что хотелось удавиться.       Перси хлопнул дверью и, рухнув в кресло, схватился за голову, ощущая первые отголоски подступающей мигрени. Пусть он был бы хоть тысячу раз не прав — в любом случае он не заслужил быть забытым и выброшенным на помойку.       Он судорожно растер пылающее лицо и, с трудом оторвав от него ладони, сделал глубокий вдох.       «Вся твоя жизнь будет вымощена сожалениями, пока ты будешь принимать неправильные решения», — прозвучал в его мыслях назидательный голос Дафны.       Она оказалась права, поэтому Перси выпрямил спину, возвращая себе утраченный над эмоциями контроль, и решил: отныне никаких сожалений. И пусть этот мир сгорит хоть дотла.

***

Colouring — The Wave

      Осеннее небо потемнело и налилось свинцом; первые тяжёлые капли грозились превратиться в затяжной дождь. Дафна досадливо поджала губы и ускорила шаг. Каблуки уверенно застучали по мокрому тротуару, усыпанному опавшими листьями с деревьев, в ряд высаженных вдоль аллеи. Капли все чаще неприятно касались макушки и изнеженной кожи. Косой переулок был заполнен такими же спешащими и уставшими волшебниками, которые юрко уворачивались, стараясь не задевать друг друга плечами. Дафна уже более сносно лавировала между ними — сказывалась вынужденная частота посещения сдаваемых Гринграссами в аренду помещений. Мимо размашисто прошагал крепкий, широкоплечий мужчина, удерживая магией башню из коробок, но в какой-то момент он споткнулся о торчащий булыжник и уронил свою ношу, едва не окатив из грязной лужи новенькие туфли Дафны. Она рассерженно фыркнула и с силой врезалась в чьё-то твёрдое плечо. Подняв взгляд, Дафна застыла, будто моментально скованная ледяными цепями. Перси удивлённо вскинул брови, инстинктивно придерживая девушку за плечи. Опомнившись, она хотела отступить, но Перси вновь вынужден был притянуть ее ближе — иначе ее точно сбила бы с ног несущаяся за оравой детей тучная ведьма.       — Ох, черт, — выдохнула она и усмехнулась, чувствуя себя полной дурой.       — Осторожнее, — мягко улыбнулся Перси и нервно взлохматил рыжую макушку.       Дафна коротко улыбнулась, силясь отвести от него взгляд, но так и не сумела этого сделать. Дождь забарабанил активнее, тяжёлыми каплями путаясь в волосах и оседая на ресницах. Пока она смаргивала их, ей казалось, что по щекам заструились слезы.       Перси тоже не мог отвести взгляд от ее растерянного лица. Уверенный в том, что у этого паскудного дня не было ни одного шанса стать лучше, он определенно просчитался, а октябрьская непогода меж тем разгоралась будто бы назло.       — Не хочешь выпить кофе? — выпалил Перси, все ещё опасливо помня, как три месяца назад она, не готовая к встрече, пустилась в бегство.       — Пожалуй, хочу, — неожиданно для самой себя ответила Дафна. — Здесь рядом есть чудесная кофейня.       Когда они скользнули внутрь тёплого, пропахшего кофе, корицей и выпечкой помещения, на улице начался настоящий потоп. Дафна провела пальцами по волосам и поежилась, с удовольствием избавившись от влажного пальто.       Перси встряхнул головой, от чего крупные капли разлетелись в разные стороны, и в последний момент успел галантно отодвинуть перед девушкой стул.       — Латте с корицей без сахара, — с вежливой улыбкой сказала Дафна, когда к их столику у окна подоспела смуглая официантка.       — Американо без сахара, — следом произнес Перси.       Приняв заказ, официантка дежурно улыбнулась и удалилась.       Дафна перевела заинтересованный взгляд на Перси, теперь имея полное право рассмотреть его более настойчиво. Он выглядел непривычно, по сравнению с тем, каким она его помнила в Хогвартсе: строгий костюм, в тон ему ровно завязанный галстук, белоснежная рубашка без единого залома, начищенные до блеска ботинки, на которых не скопилось ни капли уличной грязи, все так же, как тремя месяцами ранее, зализанные волосы, лежащие неподвижно волос к волосу. И ещё более самодовольный взгляд, чем был в школе.       — Итак, чем же ты занимаешься? — с ухмылкой поинтересовалась Дафна. Конечно, она знала ответ на свой вопрос, неоднократно наблюдая на страницах «Пророка» его важную физиономию рядом с Министром Магии.       Перси подался чуть вперёд, сцепив руки в замок.       — Я работаю в министерстве под началом Фаджа, — с гордостью сообщил он.       — Кем же конкретно?       Перси на мгновение замялся, но решительно поднял взгляд на девушку.       — Пока что я его помощник, но это достойное начало карьеры, ведь можно обзавестись важными знакомствами.       — Значит, секретарь, — не без усмешки уточнила Дафна, вальяжно откинувшись на спинку стула и даже не обратив внимание на официантку, поставившую перед ней чашку.       Перси поджал губы, ощущая стыдливую краску, приливающую к щекам.       — Помощник и секретарь — это совершенно разные должности, Дафна.       — Неужели? — Она иронично выгнула бровь. — Что ж, не буду спорить, я не слишком сильна в иерархии обслуживающих специальностей.       Перси окончательно покраснел, но уже от злости, даже не догадываясь, что это была очередная манипуляция, на которую он так легко попался. Дафна тем временем невинно отпила кофе и коротко взглянула в окно.       — Тебе так хочется унизить меня? — с обманчивым спокойствием поинтересовался он.       — И в мыслях не было, — соврала Дафна. — Я просто несколько разочарована, что ты так бездарно тратишь свои таланты.       — Твой проект провалился, — хмыкнул он, задумчиво касаясь пальцем краев белой чашки с дымящимся американо. — Ты ведь так хотела слепить из меня удобную марионетку.       — Я хотела открыть тебе глаза на самого себя, а удобную марионетку из тебя делают в министерстве.       — Ну, что поделать, ведь у меня нет богатого папочки с процветающим бизнесом.       — Не стоит винить меня в том, что я родилась в такой семье. Глупо было бы этим не воспользоваться, как думаешь?       Перси уныло кивнул.       — И все же почему всегда министерство? — настаивала Дафна.       — Это все, что я умею, — признался он. — Я всегда был уверен, что мое будущее связано с Министерством Магии и политической карьерой. Когда столько лет ты этим грезишь, не представляется возможным всего за год перекроить все свои убеждения.       — Никогда не поздно.       — У меня нет времени на поиск себя, — резко отрезал Перси. — Поэтому я буду выжимать из того, что имею, все до последней капли.       — Разве ты куда-то торопишься?       Дафна склонила голову вбок, а Перси под ее внимательным взглядом сжал руки в кулаки. Неужели она действительно так ничего и не поняла?       — У меня есть цель.       — Что ж, надеюсь, эта цель станет тебе путеводным маяком в дебрях лжи и пороков правительства.       — Уже стала, — упрямо ответил он, глядя ей в глаза.       Дафна улыбнулась краешком губ и опустила ресницы.       — Как твои братья? Слышала, они присматривают помещение для своего магазина в Косом переулке.       Перси мгновенно помрачнел и устремил взгляд в дождливую темноту лондонской улицы.       — Я не общаюсь с семьей.       — Почему?       — Их глупые предрассудки и домыслы на уровне повсеместных заговоров не сходятся с моими убеждениями и целями.       Послышался заливистый женский смех. Перси удивлённо вскинул брови, не понимая, что именно ее так развеселило.       — Разве я сказал что-то смешное?       — Ещё полтора года назад ты говорил мне, что близкие люди никогда не поставят тебя перед выбором, а ты меж тем ни за что от них не откажешься. Как быстро все меняется, верно?       — Что это за танец на моих костях, Дафна? — устало спросил Перси.       — Я тебя задела? — притворно удивилась она. — О, прости, я всего лишь поддерживала беседу.       — Что мы все обо мне? — Перси выпрямился, словно готовился к нападению. — Я удивлён, что ты ещё не замужем за Ноттом.       — Тео до сих пор стоит костью поперёк твоего горла? — Дафна ухмыльнулась, грея руки о стенки чашки.       — Мой искривлённый нос вряд ли когда-нибудь его забудет.       — Ты получил по заслугам, — меланхолично отозвалась она, пожав плечами. — Тео всегда меня защищал. Может, это и есть любовь, как считаешь? Когда любишь, не причиняешь боль.       Перси легко считал этот жирный намёк, от которого кровь застыла в жилах. Она согласилась на его предложение не для того, чтобы дать шанс. Дафна Гринграсс сделала это, чтобы наконец подать свое холодное блюдо под названием «месть» и все же станцевать на его костях одиночный вальс.       — Но сейчас я думаю, что наше расставание было лучшим решением, — невозмутимо продолжила она. — Гораздо лучше того, когда мы решили, что сможем быть вместе.       Каждое слово было стуком молотка, забивающего ржавый гвоздь в крышку его гроба. Последующий прямой холодный взгляд стал последним ударом. Выстрелом «Круциатуса», что прошиб грудную клетку насквозь. Перси все искал и искал в ее взгляде хоть намёк на притворство, но на поверхности была лишь ровная гладь безразличия. Это злило. Какого, мать его, драккла весь этот гребаный день буквально решил сжечь его самообладание до основания?       — Пожалуй, — выдавил из себя Перси. — Как оказалось, ты и правда не способна на безусловные чувства, а вся твоя боль — всего лишь раненое самомнение.       Слова резали горло изнутри, но он говорил и говорил, с извращённым удовольствием наблюдая, как лёд в ее зелёных глазах надломился. Очередная маска притворства, которую он уже знал, как с неё сорвать.       — Разве я смогла бы полюбить такое ничтожество, как ты? — с жестокой улыбкой произнесла Дафна, до боли впиваясь ногтями себе в ладони. — Это началось как больная игра, так и закончилось.       Перси казалось, что каждая его мышца оцепенела, и он едва заставил себя коротко кивнуть. В груди разгорался пожар.       — Рад, что ты наконец сказала это вслух.       — О, так теперь ты примеряешь роль жертвы? — Она гневно засмеялась, чувствуя, как глаза застилает пелена слез. — Это так же примитивно, как и то, с какой лёгкостью ты попался на мой крючок. — Дафна сочувственно щелкнула языком. — Бедный Перси Уизли, готовый стоять на коленях возле любого, кто хоть немного его приласкает. Ты же поэтому стал ковриком для ног Фаджа, верно?       Ему ещё никогда так сильно не хотелось сомкнуть руки вокруг ее шеи и душить, душить, душить, пока она не перестанет улыбаться. И наконец закроет свой грязный рот.       — Тебе всегда было без разницы, перед кем раздвигать ноги, Дафна, так что ни к чему гордиться тем, что удалось соблазнить очередного парня. — Окончательно утратив самообладание, Перси подался вперёд и едко улыбнулся. — Ты лживая пустышка и больная социопатка, Гринграсс.       Он выплевывал каждое слово ей в лицо, игнорируя глас подсознания, который взывал к нему и требовал заткнуться. Но Перси уже не мог остановиться, заказывая себе билет в один конец.       Дафна чувствовала, что дрожит. Да как он смеет? В груди клокотала ненависть, жгучей лавой поднимаясь вверх и пеплом оседая на стенках горла. Она сдерживалась из последних сил, чтобы не вылить мерзкий остывший кофе ему на голову. Вместо этого Дафна резко встала и небрежно бросила на стол два золотых галлеона.       — Считай, что я угощаю, Уизли, — холодно произнесла она. — Тебе ведь не привыкать паразитировать, верно?       Жестокая во всем, что касается гордости, и вместо языка у нее змеиное жало. Перси раздраженно наблюдал за тем, как она уходит и даже не оборачивается, и ничего не мог с этим поделать.       Когда дверь захлопнулась, он устало выдохнул и растер пунцовые щёки холодными ладонями. Перси уже и забыл, что ссориться с Дафной Гринграсс даже хуже, чем повстречать дюжину голодных дементоров. Он чувствовал себя опустошённым и совершенно разбитым с тонким осознанием, что только что похерил все, к чему стремился.       Блеск. Пятьдесят очков Гриффиндору, Перси Уизли.

***

      Осень незаметно сменилась зимой, шуршащий ковёр разномастных листьев укрылся пушистым снегом, отгремело Рождество, и наступили особенно долгие морозные дни в ожидании весны. Дафна ненавидела февраль и всегда в этот месяц становилась особенно ленивой и медлительной, ей постоянно хотелось спать, но работы, как назло, стало невпроворот. В один из серых дней, когда небо опустилось особенно низко, она без особой радости направлялась в Министерство Магии ради урегулирования правовых вопросов сделки купли-продажи очередного здания под нужды бизнеса. Фамилия Гринграсс обычно открывала множество дверей, и вопросы решались куда быстрее, но даже предельной скорости было недостаточно: Дафна с трудом подавляла зевоту и постоянно теребила серьги в ушах, стараясь взбодриться.       — Еще буквально несколько минут, мисс Гринграсс, и я вас отпущу, — угодливо произнес Дориан, подарив девушке игривую ухмылку.       Дафна ответила сухой полуулыбкой и отвернулась, без интереса разглядывая увешанные личными грамотами стены его кабинета. При всей своей невыносимой скользкой услужливости Дориан Максвелл оказался весьма полезен — он не раз ухитрялся разбираться с ее проблемами вне очереди и в кратчайшие сроки. За это Дафна поощряла его благодарными улыбками и однажды даже позволила угостить себя кофе. Она знала — чтобы не потерять преданное послушание, иногда требовалось чуть ослаблять натянутый до предела поводок и подпускать ближе к рукам.       — Хотя, безусловно, ваше прекрасное лицо невероятно скрашивает даже самый хмурый день, — продолжал лебезить он.       — Отрадно слышать это, Дориан, — благосклонно ответила Дафна. — Я ценю вашу помощь и от имени Деметриуса Гринграсса хочу преподнести скромную благодарность.       Деметриус не слишком доверял физическому интересу этого таракана по отношению к дочери, считая, что рано или поздно тот угаснет, когда не удастся добиться желаемого. В отличие от денег… К звенящим золотым монеткам жадные клерки, наделенные крупицами власти, никогда не потеряют интерес.       Дафна улыбнулась, заметив лихорадочный блеск в глазах собеседника, когда тот внимательно следил за движущимся к нему по воздуху мешочку. Неподкупное и справедливое Министерство Магии во всей красе.       — Передайте мистеру Гринграссу мою искреннюю благодарность, — елейно ответил Дориан, пряча тяжелый кожаный мешочек во внутренний карман пиджака. — А вас, Дафна, если позволите, я бы отблагодарил ужином… Скажем, завтра?       Дафна сжала зубы, теряя терпение. Прошли те времена, когда игры в соблазнение доставляли ей удовольствие; сейчас подобные ужимки навевали лишь скуку.       — Ах, Дориан, боюсь, подобное может быть воспринято превратно, а мы с вами ведь не хотим разрушить взаимовыгодное сотрудничество? — с нажимом ответила она, коротко кивнув на область его груди, где грелись галлеоны.       Дориан закусил щеку, озадаченно обдумывая ее слова. В нем боролись два желания: алчность и похоть. Дафна сделала ставку, что победит первый вариант, и не ошиблась, когда Максвелл с неприкрытым разочарованием развел руками.       — Вы ранили меня в самое сердце, ma belle       Тошно. Как же тошно, Салазар!       — Работа превыше всего, не так ли? — сладко улыбнулась Дафна, выразительно похлопав ресницами.       Дориан уныло кивнул и вернул готовый экземпляр документов, на прощание едва коснувшись пальцами ее руки.       Стараясь не переходить на ускоренный шаг, Дафна покинула ненавистный ей кабинет и направилась прямиком к лифту. Подальше из этого рассадника пороков, и как можно скорее! Но, к ее несчастью, парад лизоблюдов еще не был окончен: на пути Дафны попался Корнелиус Фадж — мужчина с подобострастной улыбкой поприветствовал юную наследницу рода и поцеловал ей руку. Дафна знала, что вся его любезность заключена в простом правиле: Деметриус Гринграсс хорошо платит министру за его помощь в некоторых вопросах и за то, что тот не сует нос в чужие дела.       Везде правят деньги и влияние.       — Ах, мисс Гринграсс, чрезвычайно рад встрече! Как поживает ваш отец?       — Все в порядке, господин министр. — Дафна учтиво склонила перед ним голову. — Буду рада передать, что вы заботливо интересовались.       — Да-да, передайте! — зачастил он. — А вы? Такая юная и так много работаете…       Перси замер со стопкой бумаг в руках. Дафна стояла здесь, в двух шагах от него, спустя несколько мучительных месяцев, в течение которых он обдумывал, как ее найти и что сказать, чтобы исправить своё плачевное положение. И вот она сама его нашла. Не его, конечно же, опомнился Перси. Но тем не менее видеть ее было приятно.       Он расправил плечи и с самым что ни на есть важным видом подошёл к министру. Тот его совершенно не замечал, зато заметила Дафна, но довольно быстро отвела взгляд. Тогда Перси демонстративно покашлял, привлекая к себе внимание.       — Сэр, я подготовил отчёт, который вы просили.       — Какой отчёт? — рассеянно спросил Фадж, опустив взгляд на документы в его руках. — А, этот! Положите мне на стол, Уизли, и подготовьте, пожалуйста, к вечеру мое расписание на следующую неделю.       Перси поджал губы, видя насмешливый взгляд зелёных глаз. Она торжествовала, возвышаясь и над ним, и даже над министром, словно была здесь гребаной королевой. Типичная Дафна Гринграсс. Но как же она была хороша…       — В понедельник Визенгамот собирается полным составом, снова будете там протоколировать. — И, не дождавшись ответа, Фадж раскланялся перед Дафной и удалился.       Она медленно шагнула к Перси, даже не пытаясь скрыть ядовитую, самодовольную улыбку.       — Не секретарь, говоришь?       Перси готов был провалиться сквозь землю, но даже унизительное ощущение собственной несостоятельности не смогло остановить его. Если это не второй шанс, тогда что?       Дафна уже следовала к лифту, когда он догнал ее и преградил путь.       — Нам надо поговорить, — настойчиво выпалил Перси.       — О чем? Мне кажется, мы и так сказали друг другу достаточно, и тема закрыта, — равнодушно отозвалась она, склонив голову вбок. Светлые локоны кокетливо дернулись в такт ее движениям, и один — самый непослушный — упал на лицо.       — Мы сказали друг другу больше, чем следовало. — Он запнулся под ее язвительным взглядом и поправил себя: — Я сказал больше, чем следовало.       — Может, тогда не стоит все усугублять и говорить ещё больше? Даже не представляю, какое ещё оскорбление ты для меня придумал.       Она хотела обойти его, но Перси ловко скользнул в ту же сторону, вынуждая ее замереть. Рассерженный взгляд, направленный на него, не возымел никакого эффекта. Ей ли не знать, как Перси был упрям.       — Мы можем встретиться сегодня вечером? — предложил он.       — Нет, я занята.       — Завтра?       Дафна задумалась и перевела взгляд на наручные часы.       — Я пришлю сову с письмом, в котором укажу удобную дату и время. — Она обогнула его и ухмыльнулась. — И не рассчитывай на вечер, они у меня обычно заняты более приятной компанией.       Перси страшно хотелось съязвить и выпалить очередную колкость, но он стойко проглотил это желание, лишь вежливо кивнув. В конце концов, он был не в том положении, чтобы диктовать свои условия и демонстрировать характер.       Сова прилетела через неделю. Перси уже отчаялся ждать, признавая еще одно поражение, но одним вечером четверга гордый филин грациозно спикировал на его подоконник и аккуратно положил письмо, а затем расправил крылья и улетел. Ответ, очевидно, не требовался.       Перси наспех распечатал конверт, сломав витиеватую печать рода Гринграсс, и жадно впился взглядом в буквы.

«Здравствуй, Перси! Я свободна завтра. Приходи в ту же кофейню в пять пополудни. У меня мало времени, так что не опаздывай. С уважением, Д.Г.»

      Перси уже знал, что придёт туда даже раньше указанного времени, чтобы точно не упустить свой шанс. И плевать, что ради этого придётся покинуть рабочее место, — он отработает это время в другой день. Лишь бы только все получилось!

***

      Перси еще никогда не уходил с работы раньше времени, считая подобное недопустимым, но в тот день, сказавшись Фаджу больным, он не испытал ни одного укола совести. Более того — всю чертову пятницу он не мог сосредоточиться на работе, то и дело проигрывая в мыслях различные исходы предстоящей встречи с Дафной. Еще поутру он отослал сову Теренсу, сообщая, что вынужден перенести их традиционную встречу, ссылаясь на неотложные дела. Хотя не исключал, что вполне захочет хорошенько приложиться к бутылке после того, как Дафна его продинамит.       Косой переулок, укутанный снежными шапками и налетом льда на неровной брусчатке, встретил его приветливо мерцающими огоньками. Плотнее кутаясь в воротник пальто, Перси вжал голову в плечи и торопливо брел к нужному кафетерию, вместо февральского холода ощущая лишь морозную тревогу в сердце. Придя за полчаса до назначенного времени, он уже успел выпить две чашки кофе и заказать третью — латте с корицей без сахара.       Прозвенел дверной колокольчик, и в теплое помещение вошел пожилой волшебник, вытряхивая из волос крупные снежинки. Перси взглянул на часы: ровно пять часов. Он растер озябшие ладони и погрузился в тревожное ожидание. Что, если она не придет? Перси не был готов мириться с поражением. В конце концов, именно сейчас его карьера уверенно летела в гору, обещая отличные перспективы, и пришла пора исправлять собственные ошибки.       Спустя восемь минут томительного ожидания и душевных терзаний Уизли, колокольчик вновь издал оповещающий о новом госте сигнал. Перси напряженно сжал челюсть, наблюдая, как к столику грациозно приближается Дафна. Он поднялся, намереваясь помочь ей снять пальто, и ощутил дрожь в пальцах, когда нагретая теплом женского тела одежда оказалась в его руках. От нее все так же пахло хвойным цитрусом, и Перси отчаянно захотелось прижать Дафну к себе и, закрыв глаза, уткнуться носом в нежную шею.       Пока он возился с ее пальто, Дафна уже села напротив и, бросив взгляд на дымящуюся чашку кофе, неопределенно хмыкнула.       — В этот раз я угощаю, — поспешил объяснить Перси и мог поклясться, что она почти улыбнулась.       — Не думала, что ты придешь.       — Почему же?       Как она была чертовски красива в элегантном черном платье, так потрясающе контрастирующем с белыми волосами. Дафна заправила ровные пряди за ухо и сложила руки перед собой. В ее глазах плескалась безмятежная гладь покоя, а на лице отпечаталась маска вычурной строгости. Она стала другой. Непривычной. Но все так же будоражила его нутро одним лишь требовательным взглядом.       — Сомневалась, что ты из тех, кто готов поступиться работой в угоду личным интересам.       — Тем не менее я здесь. Как и ты.       Дафна мельком взглянула на часы. Тонкий золотой браслет на запястье, обрамленный мелкими сияющими камешками, на свету отливал роскошным блеском.       — У меня не так много времени, Перси, — напомнила она, сделав глоток латте, и довольно зажмурилась.       — Дафна, мне так жаль. Я наговорил тебе столько дерьма, разозлился и… — Перси раздраженно растер лицо руками. — Прости меня.       Несколько мучительно долгих мгновений она изучала его виноватое лицо и равнодушно пожала плечами.       — Ладно, никаких обид. Что дальше?       Перси удивлённо моргнул. Дафна устало выдохнула и направила на него снисходительный взгляд.       — Если ты хотел встретиться только для этого, то дело сделано, верно?       Он усмехнулся, покачав головой. В его мыслях она должна была на него возмутиться, прокусить ядовитыми клыками остатки защитного механизма и наблюдать, как он медленно сгорает у нее на глазах.       — Не только для этого, Дафна.       — Тогда я вся внимание. — Она сцепила пальцы в замок, наградив его пристальным взором, от которого едва только не задрожали поджилки.       Давай же, Перси, только не облажайся.       — Мне… тяжело без тебя, — сокрушенно признался он.       Слова срывались с языка сложнее, чем он думал, а волнение буквально воспламенило все лицо. Дафна в ответ тяжело вздохнула и иронично изогнула бровь.       — Это должно меня волновать?       Дафна ликовала, лишь усилием воли удерживая маску беспечного безразличия. Ей хотелось, чтобы ему было тяжело, больно и тоскливо. Чтобы ему было невыносимо, и он всеми фибрами своей души жалел о принятом решении. Это было… справедливой местью.       — Послушай, Перси, — продолжила она, облизав губы, — я тебя предупреждала, что так будет, и тебе придется жить с этим грузом ответственности.       — Я ошибся, — несдержанно выпалил он. — Это ты хотела услышать?       — Может, не ошибся? — с вызовом ответила Дафна. — Вдруг ты был прав, когда посчитал, что не соответствуешь мне?       — Тогда скажи мне это, глядя в глаза, и покончим с этим.       Дафна опешила и в изумлении моргнула.       — Сказать что?       — Что я тебе не соответствую.       — Ты же знаешь, что я никогда так не считала, — возмутилась она, ощущая подступающую к горлу прогорклую злость. Та уже растекалась горечью яда по языку, так и норовя сорваться в атаку.       — Послушай, я обидел тебя и ни о чем так не сожалел все эти почти два года, как об этом, — затараторил он, потянувшись к ее руке, но его пальцы коснулись лишь воздуха, когда Дафна отпрянула.       — Вся твоя жизнь будет вымощена сожалениями, пока ты будешь принимать неправильные решения, — твердо заявила она, спрятав ладони под столом.       — Знаю. Но сейчас я хочу принять правильное решение, только позволь мне…       — Думаешь, все так просто? — вспыхнула Дафна, болезненно впившись ногтями в бедра. — Ты столько мне подарил лишь для того, чтобы позже вероломно отобрать, растоптав буквально все! Ты… — Закрыв глаза, она сделала пару коротких вдохов и уже спокойнее продолжила: — Перси, нельзя разбить человеку сердце, а потом заявиться с извинениями и произнести «Репаро», полагая, что это все исправит.       Маска холодного равнодушия была сорвана. Ставки сделаны. Ставок больше нет.       — Я тебя…       — Нет! — оборвала его Дафна, смаргивая предательские слезы. — Даже не думай продолжать, Перси Уизли. Я ухожу.       Словно ужаленная, она вскочила с места и дрожащими руками накинула на плечи пальто. Внутри разверзлась огромная дыра размером с целый, мать его, континент, и отчаянно хотелось ее чем-то заполнить. Рана, которую Дафна заботливо лелеяла, лечила и не трогала многие месяцы, вновь закровоточила с новой силой, густой горячей субстанцией растекаясь по гулко колотящемуся сердцу.       Салазар, как больно!       — Спасибо за кофе, — торопливо бросила она не глядя и ринулась наружу.       Морозный вечер, догорающий кроваво-красным закатом, подхватил ее в свои объятия, ласково баюкая и даруя свое ледяное дыхание. Заморозить бы к черту это сердце, чтобы никогданикогданикогда ничего не чувствовать!       — Дафна, постой! — донесся до ее ушей голос Перси.       — Нет уж! — яростно выпалила она, обернувшись и ткнув пальцем ему в грудь. — Лучше используй на мне «Круциатус», чем продолжай эту моральную пытку.       — Да подожди же…       Перси попытался ухватить ее за руку, но Дафна с силой выдернула ее, окончательно теряя самообладание. Ярко-алая книга, дрогнув в последний раз, разрушила золотые оковы и упала вниз, сотрясая весь упорядоченный лабиринт. Этот ментальный грохот показался Дафне оглушительным.       — Клянусь, я оглушу тебя на глазах у всех, если ты еще раз ко мне притронешься!       Дафна судорожно похлопала по своим карманам в поисках волшебной палочки, но дрожащие озябшие пальцы никак не могли выудить ее наружу. Истерика подступала так стремительно, что Дафна уже была готова броситься на Уизли с кулаками, если он только попробует…       — Дафна…       Перси осторожно сжал ее локоть и не отступил перед направленным на него гневным, затравленным взглядом. Он сделал шаг, сокращая между ними расстояние, и медленно поднял ладонь выше, касаясь тонкой оголенной шеи. Дафна вздрогнула, искоса взглянув на его руку, и застыла, когда теплые губы обрушились на ее — холодные и дрожащие то ли от зимней стужи, то ли от сумасшедшего эмоционального всплеска. Перси целовал ее медленно, едва касаясь, будто отчаянно боялся, что она может раствориться в воздухе.       Дафна не растворилась. Она яростно оттолкнула его от себя, взирая из-под нахмуренных бровей, и бросала в него глазами зеленые лучи «Авады».       — Что, ударишь меня? — спросил Перси, наблюдая, как часто вздымается ее грудь и сердито поджимаются губы.       — Стоило бы, — процедила она и в то же мгновение, вцепившись пальцами в лацканы его пальто, поцеловала.       Лабиринт, который Дафна так долго выстраивала, превращался в руины, хаос, обломками снося стены, но этот стихийный выброс запертых на тысячу замков чувств уже нельзя было остановить. Она жадно терзала его губы и тихо простонала, когда ладонь Перси скользнула вдоль ее шеи и замерла сзади — у самой кромки волос. Горячие дыхания сливались в унисон и своим жаром могли растопить весь чертов Лондон. Воздух в легких заканчивался, но они оба, обезумевшие и изголодавшиеся друг по другу, не могли найти в себе сил прекратить поцелуй.       «Это какое-то безумие!» — вторил мозг, но локомотив вспыхнувших чувств было не остановить.       Перси знал, что, если отпустит ее, все закончится. Не разжимая объятий, он трансгрессировал вместе с ней прямиком к собственной квартире — и плевать, если какой-то магл увидит! Толкнув дверь спиной, Перси втащил Дафну внутрь и локтем закрыл ее за ними. На пол полетели верхняя одежда, пиджак и бордовый галстук, который Дафна практически с него сорвала. Пока языки продолжали жадно сплетаться, ее пальцы лихорадочно и проворно расправлялись с круглыми пуговицами на рубашке, а его — с узкой молнией на платье. Когда с этим было покончено, Дафна переступила через упавшую к ногам ткань и небрежно отшвырнула ее в угол.       Они двигались синхронно, вальсируя в изнеможении перед собственными инстинктами: Перси шагал вперед, Дафна — назад, зарываясь пальцами в мягкие рыжие волосы. Не разрывая поцелуй, он настойчиво подвел ее к постели и шумно выдохнул в губы, когда женские ногти игриво очертили ломаную линию вдоль шеи, груди и обнаженного торса, замерев аккурат подле ремня.       На мгновение отстранившись, Дафна заглянула в его глаза, видя там уже знакомую грозовую дымку желания, и кокетливо улыбнулась, когда металлическая пряжка звякнула.       Расправившись с брюками, Перси подхватил ее за бедра, ощущая, как стройные ножки крепко обхватывают его туловище, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, сел на постель. С припухших девичьих губ сорвался тихий вздох, когда влажный язык Перси коснулся ее плеча и невесомо скользнул вверх по шее, останавливаясь лишь у мочки уха. Она закатила глаза, наслаждаясь нежными ласками и впиваясь ногтями в его плечи.       — Продолжай, — сдавленно зашептала она, когда мягкие поцелуи сменились осторожными укусами, а приятная боль от них приглушалась горячим настойчивым языком.       Дафна нетерпеливо заерзала, тесно вжимаясь в его пах, и покрылась восхитительными мурашками, ощутив всю твердую силу его желания. Перси ловко избавился от мешающего бюстгальтера и припал губами к крошечному розовому соску, втягивая его в рот и лаская. Дафна прогнулась в пояснице и откинула голову назад, сдаваясь перед возрастающей жаждой. Здравый смысл в ужасе отполз в самый темный угол, выпуская наружу то глубинное, дикое и сумасшедшее, что так много долгих месяцев было сковано запретом.       Мягко подтолкнув Перси, Дафна с удовольствием отметила, как он покорно откидывается на спину поперек кровати и впивается взглядом в ее обнаженное тело. Она склонилась над ним, подарив отрывистый поцелуй, и прикусила его нижнюю губу, чуть оттягивая ее на себя, а после скользнула языком в рот, сильнее и напористей двигаясь вдоль затвердевшего члена.       Перси провел пальцами вдоль ее позвоночника и сжал упругие ягодицы, сильнее надавливая на бедра, но этого было недостаточно. Он хотел большего. Хотел почувствовать жар, что таился внутри нее. Дафна все так же пахла его амортенцией, пахла всем, чего он когда-либо страстно желал, и эта смесь пробуждала в нем что-то пугающее.       Напоследок коснувшись кончиком языка его губ, Дафна выпрямилась и привстала, опираясь на колени. Она сдвинула в сторону насквозь влажное кружево и, обхватив член рукой, медленно ввела внутрь головку. Перси закрыл глаза и выдохнул сквозь зубы, окончательно теряя связь с реальностью. Его кадык дернулся под кожей и опустился обратно, пока Дафна неторопливо сжимала лишь самый конец члена горячими стенками. Она прикусила губу и беззастенчиво провела головкой вдоль влажных складок, задрожав от предвкушения. Возбуждение электрическими разрядами пульсировало в мышцах, и, поддавшись очередному импульсу, Дафна медленно опустилась на член до самого основания и протяжно застонала.       После их разрыва она не могла, не хотела чужих прикосновений, добровольно отдав свое тело на растерзание физическим мукам. Потому что ни с кем и никогда не чувствовала того вихря ощущений, который сносил на своем пути любые условности. Ни с кем, кроме него.       Плавные и осторожные движения уступали учащающимся фрикциям и глухим, отрывистым стонам. Перси впивался пальцами в ее бедра, утопая в неистовом желании всецело обладать этой девушкой. Ее острые черты лица, закованные холодным высокомерием, смягчались под негой удовольствия, а ладони неосознанно изучали собственное тело, лаская аккуратную грудь и твердые соски. Она была прекрасна.       Перси привстал на локтях и осторожно выпрямился, прижимаясь к ее разгоряченному телу. Дафна задержала взгляд на его лице и, прикусив губу, нежно провела ногтями вдоль его руки, особенно тщательно обрисовывая выступающие линии вен на предплечьях. Скользнув ладонью вдоль шеи, Перси сжал пальцы у самого ее основания, буравя серую дымку, окутавшую зелень глаз.       Дафна прогнулась назад, опираясь руками о край кровати, и ее бедра вновь пришли в ускоренное движение. Голова кружилась, во рту пересохло, и влажный язык то и дело облизывал сухие искусанные губы, пока нарастающая истома медленно закипала в жилах, раскаляя, казалось, даже кости.       Рука Перси змеей обвилась вокруг ее талии и резко притянула к себе. Рваный удивленный вдох мазнул его по щеке, но вскоре Дафна расслабилась и обхватила его шею руками, принимая новые правила. Не разрывая зрительный контакт, она двигалась медленно, утопая в его восхищении и горячем дыхании. Соприкасаясь кончиками носов, они отдавались друг другу без остатка, всецело погружаясь в одно на двоих желание. Дафна замерла, чувствуя его внутри себя, и выдохнула, ощутив его губы на своих губах. Перси дразняще обвел их контур кончиком языка и медленно прикрыл веки, когда женские бедра игриво пошевелились.       Не выпуская из кольца объятий, Перси без труда подмял ее тело под себя и резко толкнулся бедрами вперед. Дафна ахнула и, вонзившись ногтями в спину, нетерпеливо заерзала, требуя еще. Инстинктивно он свел лопатки вместе и, припав губами к соблазнительно пульсирующей на шее венке, толкнулся снова — снова и снова, пока темп фрикций нарастал наравне с кипящей по венам лавой. Срывая с женских губ короткие, глухие стоны, Перси едва окончательно не потерял рассудок, чувствуя, как горячие стенки импульсами сжимаются вокруг его члена. Дафна подалась ему навстречу, прижимая к себе с такой силой, будто надеялась слиться воедино, и сдавленно застонала на ухо.       Взрыв удовольствия опутал ее мышцы болезненно-сладкой судорогой, и каждая новая волна казалась сильнее предыдущей, пока член настойчиво вколачивался внутрь. Неистовый жар воспламенил все тело и грозился расплавить кожу; Дафна сомкнула зубы на шее Перси и услышала его возбужденное шипение.       Пара финальных толчков, и он яростно впился в ее губы, пока приглушенный стон разливался в ее рту изнеможенной вибрацией. Дафна зажмурилась и порывисто ответила на поцелуй, обнимая его напряженное тело ногами, — так, словно больше никогда не собиралась отпускать.              Закат уже давно догорел и потух, окропив небосвод темным пеплом подступающей ночи. Они лежали рядом — так близко, что Дафна могла детально рассмотреть каждую веснушку на заостренных скулах Перси. Она нежно выводила узоры на влажной от пота спине и, чувствуя приятную слабость в мышцах, призрачно улыбалась.       Перси погладил ее ножку, лежащую на его бедре, и зарылся в светлые спутанные волосы; неспешно перебирая их пальцами, он вглядывался в смягчившиеся красивые черты лица и никак не мог поверить, что это не очередной ублюдский сон, который поутру рассеется, оставив после себя лишь горькое разочарование.       — У тебя был кто-то за эти полтора года? — Голос Дафны нарушил уютную тишину и вытащил Перси из полудремы.       — Нет, — ответил он, с трудом разлепив губы.       — Серьезно?       Перси устало выдохнул и принялся объяснять, как ему казалось, очевидное:       — Дафна, я расстался с тобой не для того, чтобы крутить интрижки.       Закусив щеку изнутри, Перси проклял себя за этот унизительный интерес, но все же спросил, накинув интонации абсолютной небрежности:       — Ну, а у тебя?..       — Да, — бесстыдно соврала Дафна.       — Если ты скажешь, что это Нотт…       — Это Нотт, — с ухмылкой перебила она. Пусть эта маленькая шалость станет последней каплей мести, которую он, без сомнения, заслужил.       Перси рассерженно фыркнул и поджал губы, ощущая, как вся легкость растворяется, уступая место жгучей, уродливой ревности.       — Он даже предлагал мне выйти за него.       — И что же не вышла? — Перси искоса окинул ее заинтересованным взглядом.       — Я хотела, но произошли непредвиденные обстоятельства.       — Обстоятельства, значит? — обманчиво спокойно спросил Перси, непреднамеренно сильнее нужного сжимая ее волосы.       Дафна раздосадованно дернулась и зашипела, подобно змее, как будто только что прокляла его на парселтанге.       — Прости, — произнес он, положив сжатую в кулак руку между ними.       Дафна улыбнулась и нежно провела пальцами по его гладкой щеке, решая, стоит ли помучить его еще или пыток уже достаточно.       — Я пошутила, Перси, — сжалилась она, едва не хохоча от злобной гримасы на его лице. — Мы с Тео даже почти не видимся.       — Ты змея, Дафна Гринграсс, знала об этом? — усмехнулся Перси, настойчиво пощекотав ее бок.       Дафна засмеялась, стряхивая руку, и доверчиво прильнула к горячему телу. Знакомые лаванда и шалфей смешивались с едва уловимым запахом осевшей на коже соли, и эта смесь забивалась в ноздри, будоража все ее естество.       Раздался настойчивый стук в дверь. Дафна, уже наполовину окутанная сладким сном, испуганно вздрогнула и встретилась с озадаченным мужским взглядом.       — Ты кого-то ждешь?       Перси покачал головой и, наспех одевшись, побрел к двери. Стоило ее распахнуть, он мгновенно сменил гнев на снисходительную милость, заметив у порога миссис Филдс с тарелкой в руках. Даже сквозь кухонное полотенце Перси смог учуять аромат яблок и корицы.       — Добрый вечер, миссис Филдс.       — Ах, мой дорогой, Перси, я буквально на минуточку! — затараторила она, впихнув ему еще теплую тарелку. — Собралась печь пирог ко дню рождения невестки и не могла обделить и тебя, ведь я понимаю, как тяжело жить в чужом городе… Вдали от семьи…       Перси выдавил кислую улыбку. Его ложь о том, что все родственники живут на другом конце страны, была направлена на избежание неудобных вопросов, но теперь милая старушка буквально посчитала своим долгом окружить строящего карьеру юношу заботой.       — Спасибо, миссис Филдс, это очень мило с вашей стороны, но не стоит утруждаться, я вполне…       — Мне не трудно! — спешно перебила его женщина, махнув рукой. — Дейзи рассказала, что на прошлых выходных вы с ней ходили в оперу! Обязательно поделись со мной впечатлениями, когда у тебя появится время.       Перси побагровел и дернул головой в сторону Дафны. Чертова миссис Филдс со своим чертовым пирогом!       — Все, не буду тебе надоедать! А то у меня еще один пирог уже на подходе.       Пружинящей походкой пожилая леди мгновенно скрылась за дверью напротив, а Перси на негнущихся ногах вернулся в квартиру. Поставив тарелку на стол, он взглянул на Дафну, но на ее лице притаилась абсолютно нечитаемая маска.       — Кто такая Дейзи?       Дафна выглядела расслабленной и невозмутимой, но скрещенные на груди руки сигнализировали о некотором напряжении, повисшем в воздухе.       — Одна моя знакомая, — ответил Перси, присев на край постели.       Только он хотел потянуться к Дафне, как ее нога, согнутая в колене, уперлась ему в грудь.       — Знакомая? — Тонкие брови иронично поползли вверх. — И как тебе опера?       — Это вовсе не то, чем кажется.       — И чем же это, по-твоему, кажется?       Перси с легкостью положил женскую ножку обратно на матрас, бережно придерживая за тонкую щиколотку, а сам ловко навис сверху. Зеленые глаза пылали настойчивым пламенем, но отчего-то Дафна выжидала, не оказывая должного сопротивления.       — Та пожилая леди, что принесла мне пирог… Дейзи — ее внучка.       — Как мило, что ты поладил с ее бабулей, — фыркнула Дафна и дернулась в попытке избавиться от близости, но разведенные бедра коснулись лишь его паха.       — Дейзи предпочитает женщин, — пояснил Перси, кривя губы в ухмылке. — Билеты в оперу ей подарила миссис Филдс, которая об этом не в курсе. Я лишь поддерживаю легенду, пока Дейзи проводит время с той, кто ей по-настоящему нравится.       Женские губы округлились в удивленную букву «о», а затем Дафна закатила глаза и пробормотала:       — В жизни ничего глупее не слышала.       Перси насмешливо ухмыльнулся и опустился над четкой линией ключиц, осыпав те настойчивыми поцелуями. Медленно двигаясь вниз, его губы осторожно коснулись впалого живота и выступающих под кожей тазовых косточек. Дафна замерла в напряжении и прерывисто выдохнула, когда ощутила нежные касания на внутренней стороне бедер; они неспешно поднимались, пока наконец не достигли желанной точки. Мягкие губы попеременно с горячим языком ритмично двигались, изучая ее удовольствие на вкус и насильно вырывая из груди тихие стоны. Дафна скомкала белую простынь и, закатив глаза, выгнулась в пояснице, подаваясь навстречу чудовищно прекрасной истоме.       Сгорая от возбуждения, вновь воцарившегося в ее разуме и теле, она беззастенчиво раздвигала бедра шире и в нетерпении кусала губы, пока влажный язык интенсивно обводил заученные круги вокруг чувствительного клитора.       Все прекратилось, когда грань между необузданностью и наслаждением почти стерлась, чтобы разлиться по телу жаркой дрожью от ощущения его члена внутри. Снова и снова это доводило до исступления, пока взрыв мучительной истомы одновременно не окутал два слившихся в одно тела очередным лихорадочным импульсом.       Полтора года разлуки теперь остывали в памяти лишь ледяными отголосками ночного кошмара.

***

      Весь месяц Перси тратил свое свободное время лишь на встречи с Дафной, будто стараясь наверстать упущенное. Но с приходом календарной весны он получил весьма настойчивое приглашение от Теренса и справедливо решил, что это отличный повод, чтобы поделиться с друзьями важными переменами в своей жизни. Дафна оказалась не против встречи с однокурсниками и только для проформы всю дорогу язвила, что совершенно не соскучилась по бессмысленному трепу Хиггса. Перси на это язвительное брюзжание лишь снисходительно улыбался и крепче сжимал ее ладонь.       — Неужели наш будущий Министр Магии нашел свободный для друзей вечер! — издевательски протянул Теренс, открыв перед другом дверь.       — У меня были на то причины, — призрачно улыбаясь, парировал Перси, бегло обернувшись через плечо.       Теренс проследил за его взглядом и совершенно не эстетично открыл рот; Дафна, грациозно ступая на мокрые от растаявшего льда ступени крыльца, поравнялась с Перси и, лукаво сузив глаза, ухмыльнулась.       — Сюрприз, Хиггс!       — Охренеть, — выпалил Теренс и, избавившись от первого шока, сграбастал девушку в крепкие медвежьи объятия. Оторвав ее от земли, он прокрутился вокруг своей оси и только после поставил Дафну на место.       — Салазар, — прошипела она, мрачно стряхивая с себя его руки. — Было глупо с моей стороны думать, что за полтора года ты обзавелся минимальным набором манер.       — А с моей было глупо думать, что ты перестанешь быть стервой, — весело заключил он.       Уголки девичьих губ поползли вверх, образовываясь в доброжелательную улыбку.       — Рада тебя видеть, Терри, — потрепав его по плечу, произнесла Дафна.       — Так и скажи, что скучала!       — Ни капельки, — фыркнула она, вальяжно отбросив волосы за спину. — Так и будешь держать гостей на пороге?       — Лгунья, — ехидствовал Теренс, пропуская друзей в дом.       Не скрывая любопытства, Дафна вертела головой, цепляясь придирчивым взглядом за яркую разномастную обивку мебели, пестрые шторы и целые джунгли, произрастающие в цветастых горшках. Из самого большого и крепкого тянулась вверх Зубастая герань, которая приветственно, но не очень дружелюбно клацнула челюстью в непосредственной близости от уха гостьи.       — Так бы и не сказала, что вы живете вдвоем, — хмыкнула Дафна, втихаря заколдовав злорадствующее растение «Конфундусом».       Жалобно стукнув зубами, герань несколько приуныла и погрузилась в тихую дрему.       — Больше похоже на барсучье логово.       — Может, в душе я барсук? — передразнил ее Теренс и, повернув голову в сторону кухни, заорал: — Эй, Мегс, ты не поверишь, кого к нам привел Перси!       Меган появилась спустя считанные мгновения: непокорные кудри небрежно стянуты на затылке, а поверх магловских джинс и футболки с надписью «Guns N’ Roses» и двумя розами в центре окружности был повязан ярко-желтый передник. Замерев в проходе, Меган как-то глупо улыбнулась и вытерла руки о передник.       — Привет, Меган.       — Мерлиновы трусы, Дафна! Я помню, что ты этого не любишь, но…       В два счета преодолев расстояние от кухни до середины гостиной, Меган выжидающе распахнула руки для объятий и замерла аккурат перед бывшей однокурсницей. Задумчиво пожевав губы, Дафна вздохнула и сделала то же самое, мгновенно оказываясь в удушающем барсучьем захвате, который Меган Джонс по ошибке называла объятиями.       — Счастлива видеть тебя, — искренне прошептала Меган, отстраняясь.       Дафна смущенно дернула плечом и улыбнулась. Пожалуй, к этой сумасшедшей бескорыстности вполне можно привыкнуть и даже получать от нее удовольствие. Она всегда дружила иначе, дружила с другими людьми, привычки и поведение которых ей были близки и знакомы. Однако в этом маленьком доме, насквозь пропитанном уютом, любовью и дружелюбием, Дафна чувствовала неизвестное ей тепло, которое ощущалось как мягкие объятия шерстяного пледа, кружка горячего какао и ласковый хруст догорающих в камине дров.       — У нас тоже есть для вас хорошие новости, — несмело улыбаясь, начала Меган и коротко взглянула на сидящего рядом Теренса.       — Мы с Меган решили пожениться! — сияя, как только выпущенный в оборот галлеон, торжественно сообщил Теренс.       — Вы… что? — удивленно переспросил Перси, вмиг растерявшись.       Дафна пихнула его локтем, подарив друзьям теплую улыбку.       — Перси хотел сказать, что мы за вас очень рады.       — Да… — опомнился от шока он, выдавив сконфуженную улыбку. — Поздравляю! Я просто не думал, что это случится так скоро.       — В мире творится черт-те что — самое время для чего-то светлого, — подытожила Меган, крепко сжав пальцы Теренса.       Тот погладил ее руку и кинул плутовской взгляд на Перси.       — Будешь моим шафером, Перси?       Смущением, воспламенившим лицо Перси, можно было сжечь дотла весь Запретный лес, и Дафна не смогла сдержать глумливый смешок.       — О… Я… Ну да… Почему бы и нет? — невпопад ответил он и, почесав макушку, уже спокойнее добавил: — Спасибо за это предложение, Теренс. Я с удовольствием.       Вечер погрузился в обсуждение предстоящего торжества, попыток Дафны откреститься от чести стать одной из подружек невесты и веселые подтрунивания друг над другом. Рука Перси мягко обнимала плечи Дафны, пальцы согревал жар домашнего глинтвейна, а в сердце трепетали счастье и робкий огонек надежды.       И все было хорошо.