no end, no beginning

SYML — Fear of the Water Recorded at St. Mark’s Cathedral

      Это было похоже на погружение под лед Черного озера, стылые воды которого сковывают мышцы пронзительной судорогой; воздух стремительно застывал в легких, пока сердце неистово отбивало удар за ударом, осознавая, что каждый из них мог стать последним. Но впереди маячила ясная цель, без которой Перси не желал выныривать наружу: и тогда, и сейчас этой целью была Дафна Гринграсс.       Два летних месяца, догоревшие под палящим зноем и буйными ночными грозами, были похожи друг на друга, как один. Не теряя ни дня, Перси устроился в Министерство Магии стажером в Департамент международного магического сотрудничества и рьяно выполнял любое данное ему поручение. Он изо всех сил старался показать себя ответственным и полезным сотрудником, часто задерживался на работе допоздна и не стеснялся проявлять инициативу в любом деле, за что — впрочем, уже привычно — получил презрение от коллег и нелестное прозвище «лизозад и прихвостень Крауча». Перси не обижался, когда эти слова летели в спину, ведь друзья ему не нужны, а искать признания в лице среднестатистических клерков было попросту не рационально.       Первую зарплату Перси потратил на пару приличных костюмов, чтобы выглядеть презентабельно и достойно той должности, на которую он метил и куда отчаянно ждал собеседования. Он знал, что никто из аморфных коллег не мог составить ему конкуренцию на место личного помощника Бартемиуса Крауча-старшего, поэтому смиренно ждал, когда его прежний помощник — весьма неприятный, скользкий и высокомерный Дориан Максвелл — освободит это место и отправится вверх по ступеням карьерной лестницы. Перси осторожно вызнал, что тот успешно проработал под началом Крауча неполные пять лет, сумел оказаться у начальника на хорошем счету и проявить себя во всей красе, так что теперь отправлялся в Департамент магического правопорядка — ни много ни мало — заместителем самой Амелии Боунс. Такой стремительный рост не мог не вызвать у Перси восхищения и подрагивающего на кончиках пальцев желания добиться высот еще быстрее своего предшественника, а строгий и педантичный Крауч был лучшим подспорьем для взлета.       Перси в сотый раз поправил ровный узел на галстуке и сделал глубокий вдох. Отражение в зеркале вторило о собранности и аккуратности, но тень неуверенности так и маячила в самой глубине глаз. Это случится сегодня. Сегодня он пройдет формальное собеседование, а уже с первого сентября обязательно вступит в новую должность. Вчера Перси несколько раз проверил безукоризненно выполненный отчет, а всего два дня назад отлично проявил себя на Чемпионате мира по квиддичу, вступив в бой с кучкой пожирательских выродков, посмевших бросить вызов обществу. А вызов обществу в его глазах стал вызовом всему Министерству Магии. Единственное, чего он по-настоящему опасался, так это смутной тени, что отбрасывала дружба младшего брата с этим проклятым Поттером, который всем своим существованием притягивал несчастья к себе и ко всем, кто был к нему приближен. Тогда, на внеплановом совещании, Перси постарался дать понять Краучу, что он не разделяет взгляды своей семьи. Что он другой.       Перси раздраженно поджал губы. Ни Пожиратели Смерти, ни треклятый Мальчик-который-выжил не сумеют помешать ему добиться признания и власти. Никто не помешает ему расчистить путь к вершине; даже если ради достижения цели ему придется приносить одну жертву за другой, он сделает это не раздумывая.       Робкий порыв ветра разметал тонкие занавески, впуская в комнату утреннюю прохладу и теплый солнечный луч, что отбросил выразительный блик от глянца выпускного альбома. Еще вчера сова принесла его поутру в Нору, и Перси успел спрятать его в спальне раньше, чем любопытные взгляды домочадцев до него доберутся. Не в силах отказать себе в этой слабости, он спешно пролистал страницы, останавливаясь на изученном разве что не до дыр развороте. Красивое лицо Дафны лучилось нежной улыбкой, и когда она невинно коснулась губами его щеки, Перси невольно ощутил призрачное прикосновение на коже, словно в реальности. В груди неуловимо защемило от осознания, как давно он не ощущал ее тепло и запах. Как же невыносимо он по ней скучал. Синяки и ссадины, обрамлявшие его лицо после встречи с кулаками Нотта, зажили быстро — быстрее, чем он бы того хотел. Они недолго, но верно служили ему честной расплатой за безрассудное решение, отправившее его на самое дно. Перси барахтался в темных последствиях, изо дня в день убеждая себя в правильности собственного выбора.       Подушечкой большого пальца он нежно провел по женскому лицу на колдографии, надеясь однажды все исправить. Выудив снимок из альбома, Перси бросил на него последний взгляд, свернул вдвое и убрал во внутренний карман пиджака. Дафна всегда была его главной опорой и лучшей поддержкой из возможных, так пусть и в этот день она будет рядом — внушать уверенность в собственных силах и что все это, черт возьми, не зря.       Перси поднялся на пятый уровень министерства чуть раньше условленного для собеседования времени. Он еще раз придирчиво осмотрел себя со стороны, убедившись, что одежда выглядит идеально и ни один волосок не выбивается из общей массы. Педантичный Барти Крауч высоко оценивал внешний вид и не терпел от своих сотрудников небрежности. Перси вошел в приемную, бросив вежливое приветствие секретарю, и остановил свой взгляд на молодом мужчине, что расслабленно сидел на одном из стульев.       — Присаживайтесь, мистер Уизли, — строго проговорила женщина за столом, даже не удостоив его взглядом. — Мистер Крауч примет вас первым.       Перси опешил. Первым? Замерев на месте, словно подошвы кто-то намертво приклеил к полу, он затравленно взглянул на мужчину. Тот поднял на него взгляд и дружелюбно улыбнулся. От этой улыбки у Перси в желудке мгновенно скис выпитый недавно кофе. Мужчина был высокого роста, широкоплечий и коренастый, и костюм — очевидно, дорогой — сидел на нем как влитой.       — Вы, полагаю, Перси Уизли? — доброжелательно поинтересовался мужчина и, поднявшись на ноги, протянул Перси руку. — Ричард Боунс. Я тоже претендую на должность личного помощника мистера Крауча.       Почувствовав прогорклую тошноту, подкатившую к горлу, Перси едва ли смог выдавить жалкое подобие вежливой улыбки и вяло ответил на рукопожатие.       — Не знал, что будут еще претенденты, — хрипло произнес он и неловко опустился на соседний стул.       — Я два года проработал в административной службе Визенгамота, — пояснил Ричард и запустил пятерню в русые волосы. Перси ощутил, как от волнения на лбу выступили редкие капельки пота, и поспешил незаметно устранить следы своей излишней нервозности. — А вы…       — Я стажер, — прервал его Перси, покрываясь стыдливыми пятнами. Как он мог конкурировать с человеком, который наверняка за два года успел отлично себя зарекомендовать? Он надеялся лишь на то, что его фамилия чисто случайно совпадала с фамилией главы Департамента магического правопорядка.       — Полагаю, вы отличный стажер, раз мистер Крауч одобрил вашу кандидатуру для собеседования! — миролюбиво ответил Ричард, продолжая улыбаться. Перси никак не мог взять в толк — этот парень и правда был венцом доброжелательности или попросту лицемерил, не видя в нем достойного соперника?       Перси прохладно улыбнулся и не нашел в себе сил на ответную любезность Ричарду за этот комплимент. Страх за возможный провал сковал все его тело. Ладони постоянно потели, и он уже устал тереть их о ткань брюк в попытке унять клокочущую внутри тревогу.       — А вы, случаем, не приходитесь родственником Амелии Боунс? — осторожно поинтересовался Перси. Если ему не изменяла память, Темный Лорд убил всю ее семью во время Первой магической войны, и сейчас единственной родственницей Амелии являлась племянница Сьюзен.       Ричард вздохнул и грустно улыбнулся.       — Она моя троюродная тетя, но я бы не хотел, чтобы меня отождествляли с ней. Тетя Амелия… В смысле миссис Боунс не приемлет родственные связи как способ движения по карьерной лестнице, и я в этом вопросе полностью с ней солидарен.       Перси досадливо закусил щеку. Тетя Амелия не приемлет. Как же! Даже если и так, то для Барти Крауча очевидно будет предпочтительнее держать возле себя родственника уважаемой сотрудницы министерства, главы отдела и важного члена Визенгамота, чем отпрыска маглолюбивого и странного Артура Уизли. Перси устало прикрыл глаза, ощущая жгучий стыд за свои мысли, но тот растворялся под гнетом зависти, словно в серной кислоте.       — Да… Это похвально, — сквозь зубы выдавил Перси, понимая, что пауза неловко затянулась.       — Мне жаль, что мы вынуждены были встретиться в качестве конкурентов, — с искренней досадой произнес Ричард. Перси поднял на него тяжелый взгляд и увидел в карих глазах соперника искреннее сожаление.       — Так уж вышло. — Он равнодушно пожал плечами и уставился на носы своих ботинок. Ричард, по всей видимости, осознал, что собеседник не расположен к светским беседам и замолк, а Перси то и дело сжимал и разжимал кулаки в надежде унять тревожное чувство грядущего провала. Что будет, если он провалит собеседование? Как долго ему прозябать стажером, чтобы потом стать таким же среднестатистическим клерком, как все, пока через много лет не представится очередная возможность на движение вверх?       Нет, он не позволит ни Ричарду Боунсу, ни кому бы то еще отобрать у него заветный шанс.       — Мистер Крауч готов вас принять. Проходите, — безразличным тоном произнесла секретарь, сверкнув коротким взглядом на Перси.       Тут же подобравшись, он встрепенулся, в последний раз расправил возможные заломы на пиджаке, пригладил волосы и сделал глубокий вдох.       — Удачи! — искренне улыбнулся Ричард. Перси поджал губы, теряя остатки самообладания и уверенности в себе под этим неподкупным простодушием.       — И пусть победит сильнейший, — проговорил он скорее себе, чем Боунсу, и скрылся за дверью, не обращая внимания на недоумение, скользнувшее по лицу соперника.       Кабинет Крауча был просторным и светлым: на письменном столе царил образцовый порядок, документы лежали ровными стопками — такими ровными, будто ежедневно перед началом рабочего дня мужчина лично равнял их уголок к уголку; высокий книжный шкаф был полностью забит фолиантами по международному праву, а венчал их увесистый том свода законов Магической Британии. На нижних полках в алфавитном порядке расположились рабочие папки и файлы с важными документами, а на противоположной стене нелепым бельмом на глазу пестрел портрет действующего Министра Магии — Корнелиуса Фаджа. Перси мог поклясться, что Барти Крауча радовало такое соседство еще меньше, чем трата бесценного времени на собеседования.       Крауч неотрывно вел записи в кожаном ежедневнике, отвлекаясь лишь для того, чтобы обмакнуть кончик пера в чернильницу, стоявшую по правую руку. Перси неловко помялся на месте, но, так и не получив какой-то реакции, негромко кашлянул и произнес:       — Доброе утро, сэр.       Несколько мгновений в кабинете сохранялась тишина, нарушаемая тихим скрипом пера по бумаге, а затем Крауч поднял глаза. В его взгляде не возникло ни капли интереса к юноше, он лишь расправил плечи, обтянутые черным пиджаком, и нахмурил брови. Весь вид главы Департамента кричал о его сухой строгости и педантичной приверженности правилам, начиная от неестественно прямого пробора в покрытых сединой волосах и заканчивая идеально ровными, узкими усами щеточкой.       — А, Уизерби, заходите, — махнул рукой он.       Перси мгновенно опешил, сраженный небрежным жестом и неправильной формой его фамилии, и, покрывшись стыдливыми пятнами, сел на стул напротив Крауча. У себя в голове он подбирал различные варианты, как деликатно дать понять начальнику о его, разумеется, непреднамеренной ошибке, но так и не сумел ничего придумать, опасаясь прослыть выскочкой.       — Я изучил ваши успехи в работе и хочу сказать, что вы весьма старательный молодой человек, — похвалил Крауч.       Услышав эти слова, Перси мигом воспрял духом и уже напрочь позабыл о своей прежней обиде.       — Я с детства хотел работать в министерстве, поэтому, как только получил эту возможность, стал использовать свой потенциал по максимуму, — отчеканил Перси. Из-за нервозности его спина неестественно выпрямилась, и уже через пару минут ноющая боль в пояснице дала о себе знать.       — Весьма похвально, — безразлично ответил Крауч, не отрывая взгляд от папки с его личным делом. — Вы успешно справлялись с должностью старосты, с отличием окончили Хогвартс… Вижу, что так или иначе содействовали и педагогам, и мракоборцам, когда того потребовали обстоятельства.       — Разумеется, — с готовностью отозвался Перси и для пущей убедительности коротко кивнул. — Я всегда старался подходить к своим обязанностям со всей ответственностью.       Перси лукавил, вспоминая, сколько раз нарушал правила и напрочь игнорировал их ради того, чтобы лишний раз провести время с Дафной, и надеялся, что Барти Крауч окажется не таким проницательным, как о нем говорят. Тем временем мужчина поднял цепкий взгляд на Перси и сузил глаза, будто старался считать истину с его лица.       — Что ж, профессор Дамблдор и правда составил вам безукоризненную характеристику. — Крауч ядовито хмыкнул. — Какую, впрочем, составил бы и любому гриффиндорцу.       Все внутреннее торжество обрушилось вниз — туда, где еще недавно скис кофе. Перси сжал кулаки, лежавшие на коленях, и стал судорожно соображать, что это замечание могло означать лично для него.       — Но вы, мальчик мой, и правда прилежно выполняете любую работу, которую вам поручают, весьма пунктуальны и не гнушаетесь задерживаться после окончания рабочего дня, если того требуют обстоятельства. Я ценю вашу самоотверженность и преданность Министерству Магии.       Перси вновь воодушевился и даже сумел выдавить жалкую, несмелую улыбку.       — Также вы очень храбро вступили в бой с преступниками во время Чемпионата мира по квиддичу, и мне было крайне любопытно все это время — почему вы не вступились за Гарри Поттера наравне с вашими родственниками? — невинно поинтересовался Крауч, придав своему голосу почти ласковую интонацию.       Перси остолбенел, порядком подустав от этих эмоциональных качелей, на которых его катали вот уже добрых десять минут. Он понятия не имел, что на это ответить, потому что не знал, какой именно ответ ожидал услышать Крауч. Перси не желал прослыть подхалимом, а тот точно его таковым сочтет, если услышит, что Перси согласен с позицией начальника о недоверии к мальчишке, но и не мог сказать правду: он не вступился за Поттера из мелочного, эгоистичного страха запомниться Краучу в невыгодном свете.       — У меня не было сомнений, что Министерство Магии обязательно во всем разберется, поэтому я посчитал преждевременным и необоснованным решением вступать в конфликт, — без запинки ответил Перси и закусил щеку.       Барти Крауч одобрительно кивнул, вполне удовлетворенный таким ответом. Перси же был почти на сто процентов уверен, что этот вопрос задан лишь с одной целью: не выявить истину его замыслов, а проверить, насколько он наделен дипломатическим красноречием в неудобно-стрессовой ситуации.       — Замечательно, — ответил Крауч, вновь обратив взор к его личному делу. — Как вы уже, вероятно, поняли, на должность моего личного помощника претендует еще один молодой человек с довольно выдающейся фамилией и внушительными заслугами в работе. Как вы думаете, Уизерби, почему я должен принять именно вас?       — Моя фамилия Уизли, сэр. — Перси выпалил это раньше, чем осознал, но сказанного назад не вернешь. Он поднял на мужчину прямой взгляд, ожидая увидеть раздражение, но на лице Крауча застыла гадливая ухмылка, словно тот ждал, когда Перси Уизли наберется решимости вытащить язык из задницы и поправить начальника.       — Как вы думаете, Уизли, почему я должен принять именно вас?       Перси довольно быстро справился с растерянностью и, прочистив горло, ответил:       — Я осознаю, что мистер Боунс, благодаря своей уважаемой родословной и некоторым прошлым заслугам, возможно, импонирует вам больше, однако я шел работать исключительно в этот Департамент и под ваше начало, вдохновляясь вашей преданностью делу, законам и стране. — Перси тяжело сглотнул, ощущая, как от волнения иссушилось горло. — Не берусь судить, но мистер Боунс вызвался кандидатом лишь благодаря тому, что появилась возможность выбраться из тени своей именитой тети.       Несколько мгновений Крауч молчал, а затем внезапно разразился сухим смехом. Видеть такие эмоции на его строгом лице оказалось так странно, что Перси уже пожалел о своей пламенной, но вполне честной речи. Он надеялся, что сможет подкупить начальника искренностью, ведь и правда тайно считал того своим кумиром уже много лет — еще с тех пор, как впервые ребенком имел честь познакомиться с ним во время посещения министерства вместе с отцом.       — Вы весьма оперативно успели собрать факты о биографии соперника, мистер Уизли, — отсмеявшись, ответил Крауч. — Умение анализировать — полезный навык в нашей работе.       Перси уже перестал понимать, хвалит его Крауч или просто глумится, поэтому предпочел лишь утвердительно кивнуть в ответ.       — Что ж, мистер Уизли, я приму во внимание нашу беседу и, как только приму решение, вас известят. А сейчас можете идти выполнять свои обязанности.       — Благодарю, что уделили мне время, сэр, — произнес Перси, поднявшись с места. Барти Крауч более не удостоил его своим вниманием, и он молча вышел в приемную, тихо закрыв за собой дверь. Ричард Боунс тут же встрепенулся, подняв на него любопытный жаждущий взгляд.       — Ну, как все прошло?       — Думаю, что хорошо, — соврал Перси, надменно расправив плечи и стараясь казаться уверенным в своем успехе. — Мистер Крауч высоко оценил мои старания и заслуги.       — Отлично! — добродушно улыбнулся Ричард, как будто в самом деле был рад за него. — Ты задал высокую планку. Не уверен, что теперь смогу ее превзойти.       Он весело хохотнул, закинув одну ногу на другую. Перси кисло улыбнулся, ощущая, что его социальная батарейка только что разрядилась на месяц вперед.       — Удачи, — не очень искренне пожелал он и, не дожидаясь реакции, спешно направился к своему кабинету, имея лишь одно стойкое желание — выпить крепкий кофе.       Голова нещадно раскалывалась, отбивая набатом в висках, и Перси морщился каждый раз, как болезненный стук пронзал лоб. К концу рабочего дня его стол был завален рабочими документами и грязными чашками из-под кофе, который вместо бодрости подарил лишь учащенное сердцебиение и удвоенное чувство тревоги. Ехидные коллеги не уставали упражняться в остротах на его счет, чем расшатывали и без того накаленную нервную систему, и Перси впервые за два месяца практически умолял стрелку часов скорее добраться до заветной цифры шесть. Допив очередную — черт знает, какую по счету — чашку кофе, он снял очки и устало потер воспаленные глаза. Если ему не удастся получить заветную должность, это будет лишним доказательством, что на выпускном он все сделал верно.       Перси медленно брел по влажной от недавнего дождя тропинке. Золотистые лучи закатного солнца по-летнему пригревали спину и даже вынудили его избавиться от пиджака, который теперь безвольной тряпкой болтался на плече. Домой Перси не торопился. «Нора», как чертов улей, была доверху переполнена людьми, от рассвета до заката гудела и едва только не взрывалась. Билл наконец вернулся в свою маленькую квартирку в Лондоне, и Чарли отправился туда вместе с ним, лелея давнее желание восполнить дефицит шотландского эля в организме в каком-нибудь городском пабе. Но на замену им в дом приехали погостить перед учебным годом друзья Рона — Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер.       Вляпавшись ботинком в грязевую кашу от недавно прошедшего дождя, Перси устало вздохнул и остановился, на мгновение закрыв глаза. Уже на подходе к «Норе» он слышал какофонию громких голосов, смеха и прочего шума, который способны создать люди в маленьком помещении. Честное слово, не дом, а проходной двор какой-то. Каждую ночь, слыша сквозь тонкие стены то храп отца, то гогот близнецов или болтовню Рона и его друзей, Перси представлял, как однажды накопит достаточно денег и съедет отсюда хоть к фестралу в задницу — лишь бы подальше от надоедливой родни.       — Ах, милый, ты сегодня рано! — радостно воскликнула Молли. Буйная копна ее рыжих волос была сколота волшебной палочкой, а на цветастом домашнем платье пестрел не менее яркий кухонный фартук. Она сдула упавшую на лицо прядь и улыбнулась. — Как раз подоспел к ужину.       Перси кисло улыбнулся. Он бы предпочел не подоспеть, но, к своему сожалению, так и не смог придумать, куда мог бы податься, чтобы скоротать время. За столом уже сидели отец, Джинни, Рон и его компания. Гарри дружелюбно поздоровался, а Гермиона, судя по всему, по-прежнему держала на Перси вселенскую обиду за то, что посмел оспорить ее пылкую речь о рабовладельческом строе среди домовых эльфов, который мистер Крауч поощряет. Если бы эта упрямая ведьма только знала, как ему, а тем более Барти Краучу, плевать на ее мнение, то перестала бы кривить лицо и занялась чем-нибудь более полезным вместо попыток вмешаться в давно устоявшиеся правила волшебного мира.       Сев за стол, Перси ослабил узел на галстуке и поставил перед собой цель — поскорее расправиться с едой, чтобы подняться в спальню и спокойно обдумать дальнейший план действий. Когда напротив него уселись Фред и Джордж, он поджал губы и уткнулся взглядом в тарелку, не желая ни одним движением привлечь к себе очередное ненужное внимание. Жаркое перед ним источало такой восхитительный аромат, что желудок Перси болезненно скрутило при осознании, что за весь день он сумел запихнуть в себя только литры горького кофе.       — Как прошло твое собеседование, Перси? — поинтересовался отец, прожевав первый кусок тушеного мяса.       — Нормально, — пожал плечами он. — Как выяснилось, на эту должность претендует очередной племянник Амелии Боунс, но, думаю, у меня больше шансов.       — Ты так думаешь, потому что более тщательно вылизываешь зад Крауча? — хохотнул Фред.       — Ты болван, если думаешь, что это смешно, — холодно ответил Перси.       — Тогда болванов среди нас гораздо больше, чем занудных подхалимов, — с ухмылкой ответил Джордж и весело отбил протянутую ладонь брата. Перси же, к своей досаде, заметил едва скрываемые улыбки на лицах Рона, Гарри и — возможно, ему показалось — даже Джинни.       — Мальчики, ешьте молча, если не можете сказать что-то умное, — пожурила сыновей Молли, но в ее голосе не было ни капли строгости. Она повернулась к Перси и ласково ему улыбнулась. — Не переживай, дорогой. Не получится в этот раз, получится в другой, ты ведь еще так молод.       — Почему ты так сказала? — хмуро спросил Перси. — Я же говорю, что у меня больше шансов, чем у этого треклятого Ричарда Боунса.       Добродушная улыбка так и застыла на материнском лице, и она поспешила объяснить, впрочем, совсем не уверенным голосом:       — Разумеется, так и есть, но Барти Крауч довольно предвзятый человек, который, вероятнее всего, оценит не навыки, а благонадежную фамилию…       — Сейчас предвзято звучишь именно ты, мама, — ощетинился Перси, теряя терпение. И так было каждый гребаный раз! Уизли, привыкшие к поражениям и довольствованию малым, словно объедками со стола, не умели бороться за место под солнцем. Пока кто-то высокопарно полагал, что его родители настолько преисполнились в духовном развитии, что не нуждались в материализме, он попросту считал это преступной безынициативностью.       — Мама всего-навсего хотела сказать, что если закроется эта дверь, то непременно откроется новая, — примирительно проговорил Артур. — И, если хочешь знать мое мнение, — Перси совершенно точно не хотел, — то работа под началом снобистского бюрократа Крауча — не лучший старт для твоей карьеры.       — А где лучший? В Секторе борьбы с незаконным использованием изобретений маглов? — с ехидцей поинтересовался Перси. Артур мгновенно побледнел и сжал губы в тонкую линию. Невольные слушатели этой перепалки затаились, вероятно, ожидая пылкой реакции главы семьи, но мужчина лишь коротко кивнул и продолжил поглощать жаркое.       Перси сердито засопел, коря себя за несдержанность, но извиняться не стал. В конце концов, разве он сказал что-то лживое или оскорбительное? А на правдивые замечания обижаться было верхом глупости. Так он решил, затыкая свою скулящую на задворках сознания совесть.       — Кому положить добавку? — нарочно громче нужного спросила Молли, поднимаясь с места.       — Да где угодно лучше, чем там, где начальник настолько высокомерен, что не способен запомнить твое имя, — угрюмо ответил Джордж, игнорируя попытку матери закрыть неприятную тему.       Перси вспыхнул, чувствуя, как шея, лицо и уши покрываются пылающей краской. Сбоку прыснул Рон и едва смог заткнуться только после внушительного удара локтем от Джинни.       — Сложно запомнить всех, когда под твоим руководством работают столько людей, — буркнул Перси, хоть и сам не верил собственным словам. — К тому же лично я работаю совсем недавно, да еще и стажером, поэтому не вижу в этом ничего предосудительного.       — Так надень очки и перестань позориться, — со злой иронией ответил Фред и, подбросив вверх виноградину, ловко поймал ее ртом.       — Перестань, Фред, — сурово произнесла Молли. — Вы же братья и не должны ссориться.       — А в чем я не прав? — возмутился он. — В том, что озвучиваю мысли каждого здесь присутствующего? — Фред вновь уставился на Перси и подался вперед, опираясь о край стола. — Разуй глаза, Перси, пока не превратился в самую настоящую половую тряпку.       — Слышу это от человека, который едва наскреб на проходные баллы по С.О.В., — фыркнул Перси, с силой сжав в руке вилку.       — Да я лучше вообще не получу аттестат, чем буду с одними «Превосходно» прислуживать бюрократической свинье. — Фред, довольный своей пламенной речью, откинулся на спинку стула и играючи подмигнул старшему брату. — Скажи честно, тебя поэтому подружка бросила?       Перси мгновенно переменился в лице. Он и не собирался распространяться об истинных причинах своего разрыва с Дафной, но не мог скрыть, как то тяжело ему далось. Именно поэтому такой несправедливый удар под дых выбил Перси из равновесия.       — Пошел ты, Фред, — ядовито процедил Перси, испепеляя брата взглядом, полным праведной ненависти. Раздраженно бросив вилку в тарелку — та жалобно звякнула о керамическое дно, — он незамедлительно встал из-за стола и торопливо устремился в свою спальню.       Захлопнув за собой дверь, Перси рывком избавился от галстука и швырнул его в дальний угол, в разные стороны также полетели и перепачканные ботинки — хотел бы он сейчас разгромить весь дом, сжечь его к чертям, стереть с лица земли, потакая яростно захлестнувшему его разум пламени. Он сел на край кровати и схватился за голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Как же уродливо разлетелась блестящая для всех на первый взгляд мозаика, осыпаясь дешевыми камнями и обнажая убогую суть всей этой большой и дружной семьи. Да черта с два! Семья, в которой люди лишь стремятся унизить, высмеять да сделать побольнее, не стоит и кната.       Перси судорожно втянул через ноздри прогревшийся за день воздух. Как же ему сейчас не хватало Дафны! Его чудесной, прекрасной Дафны, один умелый взгляд которой окрылял и внушал сумасшедшую уверенность в своих силах и возможностях. Рядом с ней он и правда был способен на все, а без нее… Перси досадливо покачал головой, впиваясь пальцами в волосы. Без нее все катилось в глубокую мирскую задницу, утягивая за собой и его жизнь. А может, к нарлу все? Взять пергамент и написать ей длинное письмо или — еще лучше — явиться на порог, броситься к ее ногам и вымаливать прощение, пока она не сдастся? Перси едва не засмеялся — хотя ему было, в общем-то, совсем не смешно, — когда представил, с каким презрением она взглянет на его жалкие попытки.       Ничтожество.       Какое же ты, Перси Уизли, гребаное ничтожество.       Злость за собственное малодушие осела почти осязаемой горечью на языке — так, что он даже поморщился. Никогда он не посмеет явиться на порог Дафны с повинной, пока не сумеет предложить ей хотя бы чуть больше, чем ничего.       Эта боль, этот гнев — они отравляли его, разъедая всю решимость и шаткую стойкость. Пока за окном на округу медленно надвигалась ночь, укутывая лесистый массив и широкие поля темным покрывалом, Перси так и просидел без движения, небрежно распихивая все страхи и тоску по самым потаенным уголкам души, чтобы наутро вновь взять эмоции под контроль и начать все сначала.       Послышался тихий стук в дверь — такой тихий, что Перси решил, будто ему и вовсе померещилось. А вслед за ним в дверном проеме полыхнула огненная шевелюра и появилось любопытное веснушчатое лицо Джинни.       — Чего тебе? — раздраженно выпалил Перси.       Джинни бесцеремонно юркнула внутрь и пожала плечами, сжимая в руках тарелку с большим куском пирога с патокой.       — Ты почти ничего не поел за ужином и ушел раньше, чем мама вынесла пирог, поэтому я решила, что ты голоден.       Перси физически ощутил стыд и отвращение к самому себе за излишнюю резкость к сестре, которая на самом деле была направлена лишь на него самого. Расценив его молчание по-своему, Джинни присела рядом с ним и после недолгой паузы несильно пихнула его плечом.       — Завязывай унывать, братик. Знаешь, какой пирог вкусный? — Девочка блаженно прикрыла глаза и втянула в нос сладкий запах выпечки, а затем нахально отломила ложкой внушительный кусок и пихнула себе в рот, промычав что-то нечленораздельное.       — Если я правильно помню, этот кусок предназначался мне, — ехидно заметил Перси, вскинув брови. Джинни закивала головой, хитро сузив карие глаза.       — В большой семье клювом не щелкают, — с набитым ртом проговорила она. — Тебе стоит поторопиться, пока моя любовь к сладкому не одолела сестринскую заботу.       Против воли Перси улыбнулся. Они с Джинни никогда не были близки. По правде говоря, ни с кем из родных он не был близок, став невольным бельмом на глазу многочисленного семейства Уизли, но эта неловкая попытка сестры понять, услышать и осознанно принять его сторону в конфликте растопила покрытое изморозью сердце. Ни для кого не было секретом, что Фред был любимым братом Джинни, близким ей по духу человеком, которого она пылко обожала с детства. Именно поэтому в тот момент Перси почувствовал себя значимым и чуть менее одиноким.       — Спасибо, Джинни, — тихо проговорил Перси, принимая из ее рук тарелку. Эта благодарность была вовсе не за чертов пирог, который с трудом лез в глотку, и Джинни это поняла, мягко улыбнувшись в ответ.       — Уверена, ты в сто раз круче этого выскочки Боунса!       — Вообще-то он кажется неплохим парнем, — нехотя признал Перси, пережевывая маленький кусок пирога.       — Это не имеет значения, — возразила Джинни, сверкнув воинственным взглядом. — Мы с Асторией считаем, что тебя ждет прекрасное будущее в министерстве. Только представь, сколько глупых законов ты можешь изменить, расшатав наконец закостеневшую систему!       Перси улыбнулся. Он не знал, насколько слова сестры были искренни, но ее самозабвенные попытки унять его тревоги отозвались внутри приятным теплом.       — Или сам стану частью этой системы. Ведь все считают именно так.       — Не слушай Фреда, — отмахнулась она, задорно покачивая ногой. — Может, ты и редкостный зануда, но у тебя доброе сердце.       — Не такой уж я и зануда, — буркнул он, искоса взглянув на хихикающую сестру. — Даже школьные правила нарушал.       — Даже! — передразнила его Джинни и шутливо пихнула плечом. — Тебе было полезно влюбиться, а Дафна просто не понимает, что теряет.       Перси резко посерьезнел и поставил тарелку с недоеденным пирогом на тумбу. В голосе Джинни сквозила плохо скрываемая злость, и отчего-то ему совсем не хотелось, чтобы сестра обманывалась насчет случившегося.       — Тебе не стоит злиться на Дафну, — мягко ответил он, ощущая, как произнесенное имя смолой растекается по горлу. — Это наши с ней дела. Дерьмо случается, Джинни.       — Мне жаль, что оно случилось именно с вами. С тобой, — тихо отозвалась она, сочувственно поджав губы. — Мы с Тори уже представляли, как породнимся и будем почти что сестрами!       — Прости, что все испортил. — Перси грустно улыбнулся, чувствуя, как тупая боль, взращенная чужими — и собственными — иллюзиями, рвет грудную клетку на части. — Я уверен, что это не повлияет на вашу с Асторией дружбу.       — Разумеется, нет! — Джинни насмешливо фыркнула. — Не могу представить, что должно произойти, чтобы разрушить эту дружбу.       Перси устремил взгляд себе под ноги, задумчиво разглядывая узоры на выцветшем ковре, и подумал, как бы он хотел не иметь представления, что могло разрушить его отношения с Дафной. Жить одним днем, млеть в ее объятиях и знать, что так будет сегодня, завтра и вообще всегда.       — Скоро мы всей семьей будем отмечать твое назначение на должность личного помощника Крауча, вот увидишь! — воодушевленно произнесла Джинни, поднимаясь с места. — Не слушай тех, кто говорит иначе. Они не со зла, просто им не понять твоих стремлений.       Когда дверь за ней бесшумно закрылась, Перси сделал глубокий вдох и улыбнулся. Пока есть хотя бы один человек, готовый самозабвенно верить в его силы, любые трудности окажутся по силам.

***

      В те мучительно долгие дни до оглашения результатов собеседования Перси позабыл, что такое сон, отдых и обеденные перерывы. Он трудился напропалую, изо всех сил демонстрируя ответственность и трудолюбие перед Краучем, а отсутствие Ричарда Боунса среди его непосредственных коллег в отделе лишь добавляло ему уверенности. День за днем он ждал и одновременно страшился момента, когда Крауч вынесет решение — и то станет либо милостью, либо приговором. Он изводил себя домыслами и дошел до стадии отчаянной паники, при которой его то и дело бросало из одной крайности в другую. Так, еще в начале очередного рабочего вторника, Перси был абсолютно уверен в победе, привел логичные мысленные доводы, в тысячный раз прокрутил в голове собеседование, но уже к концу обеда, погрязнув в ворохе бесконечной документации, запускал пальцы в волосы и считал себя неудачником. Неудачником, которому суждено повторить судьбу отца с той лишь разницей, что Артур Уизли был вполне доволен жизнью, а Перси от такой возможной участи хотелось пустить себе в голову убивающее заклинание.       Сентябрь обрушился на Оттери-Сент-Кэчпоул ночной бурей, штабелями сложившей деревья в неухоженном саду. Узоры молний непрерывно испещряли беззвездное полотно, а вслед за ними мощные раскаты грома сотрясали землю с такой силой, что в оконной раме дребезжали стекла. Увесистые дождевые капли барабанили по крыше и буйным потоком лились по водосточной трубе, расположенной аккурат у окна Перси. Он беспокойно ворочался всю ночь напролет, но тревожила его не разгулявшаяся напоследок стихия: наутро ее сменит безветренное затишье — так же, как шторм в груди, наконец, утихнет от решения Барти Крауча. Перси так сильно страшился отказа, что уже не первую ночь на полном серьезе размышлял, как бы устранить Боунса в качестве соперника и при этом не попасться. Он представлял, как Ричард магическим образом решает остаться судебным клерком, или тетушка внезапно решит назначить его своим протеже, или он подает заявление на увольнение, а еще лучше — признает свою несостоятельность в борьбе с Перси и сообщает Краучу о добровольном снятии кандидатуры. Но Перси понимал, что ни одна из этих сладких грез не сбудется без его непосредственного участия. Пару раз он малодушно планировал выставить Ричарда бестолковым кретином, когда в руки попадали документы из администрации Визенгамота, испортив или совершенно случайно потеряв важный протокол… В его руках лежала хорошая возможность опорочить репутацию ответственного Ричарда Боунса перед Краучем, но каждый раз Перси вздыхал и откладывал пергамент в сторону.       На рассвете небо перестало извергать свое недовольство на округу: ливень превратился в противную морось, а затем и вовсе закончился. Лежа на спине, Перси услышал в коридоре настойчивые материнские шаги. За годы жизни в Норе он до того поднаторел, что умел по поступи различать шаги домочадцев. Мать всегда создавала много шума; отец двигался тихо, но уверенно, — так ходил и Билл; Чарли же не уступал матери, громко топая пятками; близнецы, вопреки своей внешней идентичности, шагали по-разному: Фред — энергичной, пружинящей походкой, Джордж же плавно переступал с носков на пятку, но вместе они создавали какофонию звуков, которые ни с чем не спутать; Рон передвигался размеренно, лениво и чуть шаркающей походкой, особенно утром и по ночам; только Джинни ходила тихо, как мышка, и в детстве пользовалась этим умением, изрядно подшучивая над братьями.       Перси вздрогнул от неожиданности, когда внизу хлопнула дверь. Он так и представил, как мать сейчас кутается в теплый халат, ежась от утренней прохлады, и надевает резиновые сапоги. Когда под ее подошвами отчетливо заскрипела мокрая трава, Перси даже улыбнулся: такими они были предсказуемыми — каждый из них имел собственные привычки и ритуалы, без которых не начинается ни один день. Он был уверен, что мать направилась в курятник, чтобы покормить кур и собрать яиц к завтраку, пока Нора еще благополучно спала. Но прошел час, и дом привычно загудел гомоном голосов, руганью за очередность принятия душа, тревожными криками Молли, чтобы все поторапливались, если не желают опоздать на поезд. Перси зажмурился и сделал глубокий вдох. Уже вечером он вернется в притихший, опустевший дом и вплоть до Рождества будет жить размеренной жизнью.       Дома Перси не съел ни крошки, а в министерстве не сумел выпить и кофе — тот смолой застыл в горле и вызвал дурноту. Он не находил себе места: то и дело перекладывал предметы с одной части стола в другую и от напряжения сломал перо, когда его пригласили в кабинет к Краучу. Весь путь до приемной он вертел в голове ночные размышления, которые сейчас уже не казались ему порочными и недостойными. Что, если просто заколдовать Ричарда Боунса? Ведь никто может и не узнать о его маленькой хитрости…       — Привет, Перси! — Ричард с улыбкой встал со стула, ловко застегнув пуговицу на пиджаке, и протянул руку. — Как настрой?       Перси натянул на лицо неестественную улыбку — сносно врать он никогда не умел — и крепко пожал ладонь.       — Все отлично, — ответил Перси, скосив взгляд на секретаря. Женщина монотонно стучала красными ногтями по кнопкам волшебной печатной машинки. — Вижу, ты ничуть не встревожен. Так уверен в своих силах?       — Я давно уяснил, что не стоит хвататься за любую должность, как за последнюю соломинку, так что если получу место — отлично, нет — не беда, попробую что-нибудь еще, — добродушно ответил Ричард.       Перси почувствовал, как челюсть сводит от вымученной улыбки, а чернеющая зависть жаром разрастается от сердца, тянет свои щупальца вверх, опутывая вскипевший мозг. Легко относиться к неудачам с убогим шквалом оптимизма, когда за твоей спиной мощной фигурой высится женщина, которой пророчат кресло Министра Магии.       Ричард Боунс выглядел неприлично расслабленным и воодушевленным, а Перси его беспечное простодушие и легкость, с которой тот относился к перспективам будущего и возможным неудачам, страшно раздражали. Непривыкший уступать в учебе, он также не желал отдавать все лавры и в работе — особенно в работе, ведь от успеха зависело буквально все.       Секретарь поднялась с кресла и бесшумно скрылась за дверью Крауча. Перси бросило в холодный пот: сейчас все решится. Мысли лихорадочно стучали о черепную коробку, отдаваясь тупой болью в висках, а тонкая рубашка противно прилипла к спине. Сейчас был последний момент, когда еще можно что-то предпринять, чтобы собственными руками выстроить будущее, выгрызть его зубами. Если он сейчас незаметно взмахнет палочкой, используя «Конфундус», то Боунс может внезапно вспомнить, что забыл дома важный протокол для предстоящего в полдень заседания, и ему придется делать выбор… Или прямо перед оглашением результатов он решит сообщить Краучу о самоличном отказе от должности. Перси задумался: мог ли простой «Конфундус» так сильно спутать мысли? Он уже сунул руку в карман и даже крепко сжал рукоять палочки, но что-то вынуждало его медлить. Что-то, очень сильно напоминавшее голоса совести и чести, что вторили в унисон о недопустимости подобных действий.       «Да поступи же ты как слизеринец, кусок ничтожества!» — яростно убеждал себя Перси, стиснув зубы с такой силой, что едва их не раскрошил. Но чья-то невидимая ладонь будто бы удерживала его кисть от рокового движения; пока внешне он оставался предельно невозмутим, внутри разворачивалась нешуточная баталия.       Он разжал пальцы за пару мгновений до того, как дверь распахнулась. Секретарь отошла в сторону, приглашающе махнув рукой. Перси досадливо сжал губы.       Остаться без работы, зато с незапятнанной гриффиндорской честью? Отец бы им гордился.       В кабинете Крауч даже не предложил им сесть. Он сцепил руки в замок и смотрел на них пронизывающим, изучающим взглядом. Казалось, ему удалось уловить напряженную тревогу, которая завибрировала в воздухе с их приходом, и Барти Крауч ухмыльнулся.       — Не буду томить, джентльмены, — со вздохом начал он. — Вы оба прекрасные кандидаты на роль моего помощника, но должны осознавать, что в обязанности не будет входить подношение кофе или составление моего расписания, ведь для этого у меня есть Дороти. — Выдержав паузу, Крауч продолжил: — Один из вас фактически станет моей тенью, безропотно подчиняясь любому приказу, и порой может возникнуть необходимость пожертвовать личным временем в угоду поставленным мной задачам.       Крауч замолчал и, сузив глаза, просканировал лица подчиненных. Перси был уверен, что его пламенная речь была направлена на то, чтобы выявить даже самый малейший отголосок сомнения на их лицах, поэтому расправил плечи и смотрел прямо перед собой, изредка согласно кивая.       — Что ж, я вижу, что ваше стремление непоколебимо. Это похвально, но я вынужден сделать выбор. — Крауч опустил глаза на документ перед собой и протянул вперед. — Мистер Боунс, это договор на заключение официального договора о переводе на новую должность.       Перси похолодел, ощущая, как пол уходит из-под ног.       — Передайте его мистеру Уизли.       Он не поверил своим ушам, даже когда негнущимися пальцами сжал бумагу, подписав которую, даст ошеломляющий старт своей карьере. Весь слух погрузился в вакуумную сферу, голоса доносились приглушенно, и Перси очнулся, лишь когда Крауч требовательно произнес:       — С завтрашнего утра приступаете, Уизли.       Он стал помощником Барти Крауча. Он, черт возьми, стал его помощником спустя всего два месяца стажировки! Ликование в груди росло с каждой секундой, грозясь разорвать грудную клетку, перетереть каждую косточку в труху.       — Благодарю за оказанное доверие, сэр! — выпалил Перси. — Я не подведу.       Барти Крауч милостиво кивнул и даже выдавил подобие скупой улыбки.       — Взвесив все и посоветовавшись с госпожой Боунс, я также хочу предложить и вам, мистер Боунс, должность в моем департаменте, — продолжил он. — У нас довольно большой объем работы, и еще один специалист нам не помешает. Как вы на это смотрите?       Ричард приложил ладонь к груди и радостно улыбнулся.       — С удовольствием, сэр.       — Тогда вы оба можете быть свободны. Закончите сегодня все свои рабочие дела: с завтрашнего дня у вас не будет времени, чтобы отвлекаться на прошлое.       Окрыленный головокружительным успехом, Перси едва сдерживал победную улыбку. Он держал в руках свой счастливый билет в жизнь, которую всегда хотел, и это стало первым шагом — нет, прыжком — в будущее, достойное Дафны.       — Поздравляю, Перси! — проговорил Ричард, дружески хлопнув его по плечу. — Я рад за тебя.       — Спасибо! — искренне поблагодарил он. Несмелая и наверняка глупая улыбка все же растянулась на губах.       — Вместе работать веселее, а?       Перси был так счастлив, что бездумно кивнул и еще добрую половину пути до кабинета слушал воодушевленную болтовню Боунса. Лишь когда дверь перед его носом закрылась, Перси устало рухнул в кресло, внезапно растеряв все силы, и осознал, что из-за собственного малодушия чуть было не поддался искушению подставить хорошего человека! И теперь доброжелательное лицо Ричарда Боунса каждый день будет напоминать об этой унизительной, недостойной даже слизеринца, слабости. Если бы у него хватило духу совершить задуманную подлость, все удовольствие от победы растворилось бы во всепоглощающем чувстве вины. Стыд за себя так сильно разъедал его разум, что между самобичеванием и выполнением отчета он не сразу заметил постороннего возле своего стола. Мужские пальцы с массивным перстнем на безымянном пальце застучали по столешнице, вырывая из безрадостных размышлений. Перси поднял расфокусированный взгляд и с досадой увидел перед собой Дориана Максвелла. Этот молодой мужчина вызывал целую смесь чувств: от неприязни до противного восхищения. Если считать личность человека пустым сосудом, то Дориан был наполнен омерзительным высокомерием, спесью и бесконечным чувством собственного превосходства над теми, кто был ниже него по чину. Однако вся эта скверна, как по волшебству, превращалась в филигранную учтивость и поразительную покорность рядом с высокопоставленными людьми, которые могли быть ему полезны.       — Неплохое начало карьеры, Уизли, мое уважение, — осклабился он, театральным движением кисти откинув соломенную челку со лба. Его смазливое лицо, обрамляемое куртуазной улыбкой, напоминало Перси стакан воды с осевшей горсткой сахара на дне: приторно, противно, убого.       — Благодарю, — сухо ответил Перси.       — Я бы на твоем месте так не радовался, Уизли, — с издёвкой произнес Дориан, и его зеленые глаза весело блеснули. — Тебе стоило бы задуматься, по какому критерию Крауч выбрал именно тебя.       Перси озадаченно сдвинул брови, все больше раздражаясь от течения разговора.       — Мистер Крауч выбрал меня, потому что счел ответственным человеком, достойным этой должности.       Дориан снисходительно улыбнулся — так, будто знал больше, чем Перси.       — Подумай получше.       Смешанные чувства не покидали его весь остаток дня. Домой он вернулся, когда уже давно стемнело, провозившись с делами дольше, чем рассчитывал. Еще на подходе к Норе Перси заметил, что теплый свет льется лишь из окон небольшой кухоньки и гостиной, и это означало одно — все, к его ликованию, уехали в Хогвартс, впервые без него. Перед входом в дом он тщательно вытер подошвы ботинок от налипшей влажной грязи и с наслаждением уловил благостную тишину, прерываемую лишь тихим бормотанием маминого приемника. Перси стряхнул с волос холодную морось и ступил в нагретую прихожую, впитавшую аппетитный аромат сладкой выпечки.       — Ах, Перси, милый, это ты? — послышался материнский голос из кухни, а за ним последовала какая-то возня.       — Да, мам, это я.       Ступени заскрипели под весом человеческого тела: вскоре отец спустился вниз и, взглянув на сына, поправил съехавшие на нос очки.       — Как прошел день, сын? Что решил Барти?       — Ну… — Перси замялся, опасаясь увидеть на лице отца явное разочарование, которое непременно испортит все настроение. — Он выбрал меня своим помощником.       — Что такое? — произнесла подоспевшая Молли. Она перевела озабоченный взгляд с сына на мужа, вытирая руки полотенцем.       Артур мягко улыбнулся и хлопнул Перси по плечу — точь-в-точь, как Ричард этим утром.       — Нашего Перси все-таки повысили!       — О, какая радость! — Она заключила Перси в объятия и смачно поцеловала в щеку. — Я так тобой горжусь, дорогой.       Перси смущенно улыбнулся, вновь ощущая жгучий стыд за то, что так вероломно недооценил любовь родителей к нему. Их счастливые улыбки в этот вечер будут еще одним напоминанием, какой свиньей Перси себя ощущал. Он вытянул шею, заглядывая за материнское плечо — туда, откуда доносился такой восхитительный аромат, будоражащий изголодавший желудок.       — Чем это так пахнет?       Молли всплеснула руками и, засуетившись, ринулась на кухню, откуда донесся ее приглушенный голос:       — Мой руки и садись за стол, давай-давай! Я приготовила твой любимый пирог с патокой.       Перси так давно не чувствовал себя счастливым — с тех пор, как пришлось порвать с Дафной, — но этот день от начала и до самого конца подарил ему робкую надежду, что все эти трудности — лишь временное испытание, за которым его неизменно ждет лучшая жизнь.

***

      Перси так сильно увлекся карьерой, что напрочь вытеснил другие важные аспекты из своей жизни. Он с грустью отметил, что слишком давно не видел Теренса: всего один раз за лето, а дальше последовала лишь череда ежемесячных писем. Именно из них Перси узнал, что друг провалил вступительные испытания в Мракоборческое управление и взял паузу до следующего года, чтобы подтянуть необходимые дисциплины и попробовать вновь. Параллельно самообразованию Теренс подрабатывал в лавке «Все для квиддича» и подыскивал недорогую для аренды квартирку для них с Меган. Меган, с его слов, устроилась стажеркой в Департамент магических игр и спорта, а Перси, к своему стыду, даже не выкроил время, чтобы подняться на седьмой уровень и поздравить ее.       Осень уже почти опала к ногам сухими листьями, а он только сейчас, когда принял приглашение в бар, нашел время на старых друзей. Но Теренс не держал обиду — только ехидно подтрунивал, что у Перси Уизли дел, как и всегда, больше, чем у министра.       Начало октября выдалось на редкость сухим и солнечным. Всю неделю было настолько тепло, что Перси даже не надевал пальто, но каждый раз упрямо таскал его в руках — на всякий случай. Он уже прошел почти всю Косую аллею и лишь в самом конце наткнулся на узкий переулок, ставший единственным связующим звеном между двумя параллельными улицами. На той стороне Перси никогда не бывал по одной простой причине: вся аллея пестрела различными пабами и прочими увеселительными заведениями. Все, что он об этом знал, касалось лишь прошлогодней истории, когда перед началом учебного года любопытные близнецы слиняли из-под бдительного взора матери и случайно забрели туда. Разумеется, Перси знал, что ничего в этом случайного не было, но, даже несмотря на жуткие материнские крики и едва не оторванные уши, братья выглядели страшно довольными.       Если Косая аллея полнилась толпами волшебников в выходные, то улица баров, названия которой Перси не знал, гудела, как пчелиный рой, в пятничный вечер. Перси даже немного оторопел, оказавшись зажатым среди бурного человеческого потока. Отовсюду зазывно мигали яркие вывески, а хор разномастных голосов преобразовывался в неясную какофонию звуков — так, по мнению Перси, звучала разгульная жизнь. Он с трудом протиснулся между мужчиной и женщиной, намертво прилипшими друг к другу, как раз в тот момент, когда они почти сплелись языками. Остановившись у дома, фасад которого обрамлял роскошный багряный плющ, Перси выудил из кармана последнее письмо Теренса и хмуро сверился с названием паба, которое он указывал для встречи.       «Сердитый плющ» — значилось на бумаге, и тот же «Сердитый плющ», словно нарочно, подмигнул ему с вывески над дверью. Шум внутри бара показался оглушительным, даже по сравнению с уличным гомоном. Каждый посетитель, запивая трудную рабочую неделю спиртным, изо всех сил старался перекричать музыку, что доносилась из динамиков. Втянув в себя запах хмеля и сигаретного дыма, Перси в отвращении скривил нос.       Найти Теренса оказалось нетрудно: он уже поднялся с места, возвышаясь над другими посетителями, и помахал ему рукой. Перси ловко проскользнул в узкий проход, чудом не задев чью-то импульсивно вытянувшуюся руку.       — А, дружище, здорóво! — пробасил Теренс, разведя руки в стороны.       Перси отметил, что за пару месяцев, что они не виделись, Хиггс еще больше подкачал мышцы и явно старался это всем продемонстрировать.       — Привет, — улыбнулся Перси, но улыбка застыла восковой маской, стоило ему очутиться в дружеских объятиях Теренса. Тот стиснул его с такой силой, что Перси показалось, будто какая-то из его костей точно хрустнула, потому поторопился отпихнуть от себя излишне тактильного товарища. — Да отвали уже, Хиггс!       Теренс глумливо заржал и ослабил хватку, с насмешкой наблюдая, как Перси с мрачным выражением лица разглаживает несуществующие складки на пиджаке.       — Время идет, а Уизли все такой же зануда и недотрога, — издевательски протянул Хиггс, но, поймав его предупреждающий взгляд, поднял руки вверх. — Понял! Никаких объятий — значит никаких объятий.       Перси сел на стул напротив друга и облегченно вздохнул. На столе перед Теренсом уже гордо пустовал бокал из-под пива, но парень явно собирался исправить это упущение, махнув официанту рукой.       — Повтори-ка мне этот чудный эль, приятель, — сказал Теренс и бросил вопросительный взгляд на Перси: — А ты что будешь? Рекомендую «Гиннесс».       Перси хмуро качнул головой.       — Воду без газа, пожалуйста.       И официант, и Теренс посмотрели на него таким взглядом, будто у них на глазах он только что убил единорога и пустил ему кровь.       — Мой друг непревзойденный шутник, — хохотнул Теренс, обращаясь к официанту. — Принеси ему пинту «Гиннесса».       Перси даже не успел возразить, а молодой парнишка уже улизнул к барной стойке. Игнорируя глаза, пылающие возмущением, Хиггс откинулся на спинку стула и довольно улыбнулся.       — Воду без газа — скажешь тоже! Прийти в пятницу вечером в бар, чтобы выпить воды, это почти оскорбление, Уизли.       — Я не пью, и ты это знаешь.       — Может, поэтому и мрачный такой! — развеселился Теренс. — Вот выпьешь славную пинту, и жизнь заиграет яркими красками.       Когда перед ними поставили два стакана, Перси скептически посмотрел на темное пиво с тонкой шапкой густой пены и невольно сравнил его цвет с крепким кофе. Тем временем Теренс резко схватил свой бокал, пролив пару капель на стол, и протянул руку вперед:       — Твое здоровье, Уизли.       Перси нехотя коснулся своим бокалом его, но, в отличие от Хиггса, пить не торопился. Он придирчиво принюхался, уловив явную хмельную горечь, и сделал маленький глоток.       — Что скажешь? — поинтересовался Теренс, выжидающе сложив перед собой руки.       Перси неопределенно пожал плечами.       — Не могу сказать, что это отвратительно. Скорее — специфично и непривычно, но интересно, — честно признался Перси.       Губы Теренса искривила ухмылка.       — Теренс Хиггс дерьма не посоветует!       — И только Теренс Хиггс мог выбрать бар с таким тупым названием, — беззлобно усмехнулся Перси, сделав еще пару глотков. С каждым последующим яркая горечь напитка приятно раскрывалась на языке.       — Это самое безобидное название в моем списке, — отмахнулся Теренс. — Радуйся, что я не позвал тебя в «Поющих крыс» или «Пивопотама».       Перси поперхнулся и с трудом проглотил пиво, которое лишь магическим образом не полилось у него из носа.       — Пиво… — Он закусил щеку изнутри в безуспешной попытке сдержать улыбку, — …потам?       Теренс серьезно кивнул, но довольно быстро разразился раскатистым смехом.       — Не будь ты таким наивным, дорога тебе в Слизерин. Как же легко тебя развести, Уизли.       Перси насмешливо покачал головой, но совсем не обиделся. То ли хмельное настроение так быстро разлилось по его венам, то ли он попросту скучал по этим глупостям, которые лились изо рта друга, как из рога изобилия. Однако Перси все же решил, что дело было в пиве.       — Справедливости ради, если бы я решил открыть свой бар, то он бы носил именно это гордое название! — не унимался Теренс, едва поспевая делать жадные глотки эля между бестолковой болтовней.       — Лучше расскажи, как ты? Как Меган?       На губах Хиггса расцвела блаженная улыбка, и Перси почему-то страшно захотелось подколоть его на эту тему, но он справедливо решил, что весь прошлый год выглядел еще более глупо.       — Я снял для нас квартирку в Ист-Энде. Скромно, конечно, зато цена за аренду не кусается. — Теренс пожал плечами. — Мегс уже навела там уют, а я все не верю, что эта горячая леди — моя девушка.       Перси улыбнулся, с грустью узнавая в Теренсе себя — того Перси, который, нежась в объятиях Дафны, никак не мог поверить своей удаче. Сейчас же он с трудом мог поверить, что ее присутствие было реальным, а не плодом больного воображения неудачника.       — Я так и не поздравил ее, — виновато проговорил Перси. — Надеюсь, что стажировка в скором времени позволит ей получить должность.       — Не парься, Перси, у тебя будет возможность исправиться. Мегс чуть позже к нам присоединится.       Перси уже допил первую пинту и позволил себе заказать вторую. Алкоголь приятно расслаблял мышцы и так мягко шумел в голове, что ему хотелось немного продлить это ощущение невесомости, когда все дела и проблемы отходят на второй план, а мозг погружается в спасительный стазис. Они уже выпили за повышение, обсудили планы карьерного роста, Перси выслушал сотню нелепых историй, связанных с продажей метел, и, не вполне осознавая это, даже предложил помочь Теренсу с дисциплинами для повторной сдачи экзаменов. Время текло незаметно. Перси чувствовал себя изрядно пьяным — впервые в жизни, и это, к его собственному ужасу, ему понравилось. Он много смеялся, еще больше шутил — порой даже сносно — и чувствовал странное и непривычное ощущение свободы, будто сейчас он мог сделать все что угодно. Он чувствовал себя лучшей версией из возможных: не занудным и скучным карьеристом, а амбициозным, упрямым и даже интересным собеседником. Всего-то надо было выпить две с половиной пинты — и дело в шляпе.       — Не знаешь, как там Дафна? — выпалил Перси, ощущая, как этот вопрос жжет язык.       — Откуда мне знать, дружище? — пожал плечами Теренс. — Ты же знаешь, что эти снобистские свиньи до сих пор негласно считают меня убийцей Уоррингтона, поэтому не приглашают на тусовки, в которые она вхожа.       Перси сник. Ему так отчаянно хотелось поговорить, если не с ней, так хоть о ней, и это желание все сильнее заполняло грудную клетку вязкой тоской. Заметив это, Теренс понимающе улыбнулся.       — Однако я слышал, что она всюду таскается за отцом, активно участвует в делах бизнеса. — Он окинул друга изучающим взглядом. — Скучаешь по ней, да?       Перси поднял глаза и перед тем, как ответить, одним глотком допил остатки пива.       — Иногда мне малодушно хочется расквасить себе лицо за то, что я натворил, — честно признался он. — Поэтому я стараюсь работать так много, чтобы не оставалось времени на самоистязания.       — Меган считает, что ты высокомерный придурок, раз считаешь, что имеешь право выбирать за Дафну.       — А как считаешь ты? — поинтересовался Перси.       Теренс в задумчивости пожевал губы, а затем ответил:       — Я с ней согласен и думаю, что ты страшно ошибся, потому что даже если станешь самым молодым Министром магии в истории, Дафна больше не пожелает тебя видеть.       — Спасибо за поддержку, — процедил Перси, покручивая в руке пустой бокал, покрытый паутинкой пены.       — Это называется честность, — пожал плечами Теренс. — Ты сам спросил о моем мнении.       Перси уныло кивнул. Сколько раз он мучил в голове собственное решение, убеждая себя, что оно верное, но что, если он действительно знатно облажался?       — Разве с тебя не сняты все подозрения касательно убийства Уоррингтона? — в изумлении произнес Перси, запоздало обратив внимание на брошенное замечание.       — Сняты, — кивнул Теренс. — Но дело в том, что этим выродкам нужно возмездие, а как отомстишь Сириусу Блэку, на которого все и повесили, если он вновь улизнул?       Перси хмуро покачал головой. Он догадывался, что не было ни одного прямого доказательства причастности Блэка к убийству, а мракоборцы попросту воспользовались удобной возможностью поскорее разобраться с делом. Однако и не отрицал, что безумный преступник, не раз проникавший в школу, мог пойти на очередное зверство, для которого необязательно должен быть мотив.       Он так задумался, что не заметил, как к их столу подошел третий человек. Перси уловил слабый аромат яблок и мяты и, подняв глаза, увидел перед собой сияющее лицо Меган.       — Здравствуй, Перси! — Она бесцеремонно поцеловала его в щеку и мгновенно устроилась рядом с Теренсом. — Я чудовищно устала и требую бокал вина. А лучше два. Нет, лучше бутылку!       — Рад тебя видеть, — улыбнулся Перси, внезапно осознав, что и правда этому рад.       Меган ему улыбнулась и беззастенчиво осушила едва принесенный официантом бокал белого вина. Лицо Теренса изумленно вытянулось, когда девушка следом заказала двойную порцию.       — Трудная неделя? — спросил Перси, понимающе улыбаясь.       — Если бы неделя! — отмахнулась она. — Людо Бэгмен решил, раз я стажерка, значит, на меня можно скинуть всю нудную работу, как, например, заботы клуба игроков в плюй-камни.       — Если ты себя проявишь, то мистер Бэгмен обязательно увидит в тебе потенциал, — миролюбиво ответил Перси.       — Я хочу заниматься работой, связанной с квиддичем, иначе мне никогда не попасть в Комитет по квиддичу Международной конфедерации магов!       Перси удивленно взглянул на Теренса, но тот снисходительно покачал головой и пояснил:       — У Мегс разыгрались амбиции.       Перси как никто другой знал, что такое яркие амбиции, и потому не мог осуждать за это Меган. К тому же, как он помнил, во всем, что касалось квиддича, она была действительно хороша.       — Разве это плохо? — уязвленно поинтересовалась она. — Ты вообще хочешь стать мракоборцем, имея в аттестате по Зельеварению и Трансфигурации лишь «удовлетворительно».       — Эй, не заводись, детка, — хрипло рассмеялся Теренс, поцеловав ее в висок. — Даже если ты всю жизнь будешь околачиваться возле чудаковатых любителей странных игр, я не перестану тобой восхищаться.       Меган до последнего старалась держать на лице напускную серьезность, но все же не смогла скрыть довольную улыбку. Перси наблюдал за их с Теренсом парой, испытывая целую смесь чувств: от теплой радости до уродливой зависти, застывшей аккурат между ребер. Легкость от градусов, вскипятивших кровь, испарялась быстрее, чем он хотел, и требовала расплату. И расплатой был стократный груз вины, самоненависти и отчаянного желания увидеть Дафну. Пока друзья весело перебрасывались шутками, Перси невпопад натягивал улыбку и участливо кивал, а сам изо всех сил старался придумать, как раздобыть ее адрес. И пусть Деметриус Гринграсс только попробует выставить его за дверь, пусть хоть угрожает волшебной палочкой — как же Перси было до смешного на это плевать! И он решил, что если утром это желание будет по-прежнему зудеть в ребрах, он точно претворит его в жизнь.       — Мы так редко собираемся вместе, — произнесла Меган, бросив на Перси укоряющий взгляд. — Может, сходим завтра на крытый каток?       — Отличная идея! — согласился Теренс. — Что скажешь, Перси?       Перси похолодел. В голове вспышками замелькали флешбэки из прошлого: морозное рождественское утро, обнаженное податливое тело, румяные от холода щеки и фигурные снежинки, застрявшие в светлых волосах. Он медленно моргнул и будто бы услышал шорох лезвия коньков, разрезающих припорошенную снежной насыпью ледяную твердь Черного озера, и девичий смех, подхваченный ветром и унесенный ввысь. Одна вспышка сменилась другой, где жгучий холод сковывал все мышцы в тугое кольцо, а перед глазами было только хрупкое тело, безвольно шедшее ко дну.       — По-моему, ему больше не наливать, — хохотнула Меган, когда Теренс настойчиво пощелкал пальцами перед расфокусированными зрачками Перси. Тот моргнул, прогоняя наваждение, и растер холодными пальцами пылающее лицо.       — Ты в норме? — озабоченно спросил Теренс. Перси суетливо заозирался по сторонам и вцепился в пальто. Невыносимо хотелось тишины.       — Да, но с катком — идея не очень хорошая, — скомканно проговорил он, поднимаясь со стула. — Давайте без меня. Рад был вас видеть, но мне уже пора. Я напишу.       Не слушая возражения, он вырвался на воздух, с удовольствием вдыхая осеннюю прохладу. Перси замер посреди улицы, закрыв глаза и подставив лицо ветру, а тот лишь безжалостно хлестал его по щекам колючими порывами.

***

      Наутро идея явиться к Дафне на порог и разве что не вызвать ее отца на дуэль показалась Перси до того абсурдной, что он испытал кошмарный стыд и решил, что больше никогда не станет пить. А еще через несколько дней жизнь вновь вошла в привычное русло и потекла своим чередом.       Барти Крауч не соврал: обязанностей было столько, что Перси не успевал обедать. Но благодаря этому ему удалось познакомиться с множеством влиятельных людей и обзавестись полезными знакомствами. Когда только стало казаться, что начальник проникся к нему симпатией и уважением, Перси вновь из «Уизли» превратился в «Уэзерби», но как он ни пытался поправить рассеянного Крауча, в этот раз все было тщетно.       Однако в один из дней Барти Крауч попросту не явился на работу, а позже прислал письмо, в котором сказался больным. Его незапланированный больничный растянулся на дни и долгие недели. Перси поначалу находил это странным, ведь такой гиперответственный трудоголик, как мистер Крауч, ни разу за всю свою многолетнюю карьеру не брал ни одного отгула. Перси даже возжелал проявить участие и заинтересованность, однажды заявившись на порог его особняка под предлогом необходимости поставить подпись на документы, но домовой эльф и вовсе не пустил его за порог: смиренно выслушал и, забрав папку, захлопнул перед носом дверь.       Поручения приходили исправно, и вскоре Перси вошел во вкус, теряя всякий интерес к истинным причинам болезни начальника. В его жадных до власти руках оказалась целая охапка небывалых возможностей, которыми он намеревался воспользоваться сполна. Так он значительно разгрузил свой график, перепоручив некоторые обязанности подчиненным департамента, а те и пикнуть не могли, ведь так пожелал мистер Крауч! А Перси считал, что этим тупицам, два месяца кидавшим ему в спину унизительные оскорбления, было полезно заняться делом, поэтому тактично умалчивал о своей личной прихоти. И где-то в глубине души ему отчаянно не хотелось, чтобы Крауч возвращался.       Но спустя время эйфория от власти, централизованной у него, стала растворяться, уступая грузу ответственности за решения, в которых он, совсем «зеленый» мальчишка, был совершенно не компетентен. Помимо прочего, ему также приходилось отвечать за ошибки подчиненных, которым он по неопытности и глупости подсовывал неподходящие задачи. Когда спустя два месяца Перси ночевал на работе в пятый раз, он страшно надеялся на скорое возвращение Крауча, но вместо этого тот так и продолжал слать письма без всякого объяснения причин своего отсутствия.       Перси был вынужден заменить начальника и на Святочном балу в Хогвартсе. Он старался изо всех сил избежать этой пытки, но, услышав заветное «Мистер Уизли, а кто, если не вы?», гордо расправлял плечи и притворно тяжело вздыхал, соглашаясь. В самом деле — кто, если не он?       Поездка в Хогвартс стала для него кошмарным испытанием. Оказавшись в стенах замка, которые хранили в себе отзвуки его просранного счастья, почти физически давили тяжестью воспоминаний, Перси было абсолютно плевать и на Рождество, и на надоедливые расспросы Флитвика, что сидел по левую руку от него. Тоска, поселившаяся в груди еще полгода назад, раскаленной сталью выжигала клеймо на беспечно трепещущем сердце, и ее нечем было заглушить.       Всполох светлых волос на фоне изумрудного платья вынудил Перси оторвать безучастный взгляд от созерцания мигающей на ели гирлянды. Затаив дыхание, он наблюдал, как грациозно девушка кружилась в танце, то теряясь в разрозненной толпе, то выныривая обратно. Короткий миг — и она обернулась, лучезарно улыбаясь чужой улыбкой на чужом лице. Видение рассеялось, оставив после себя выжженную дотла пустошь.       После рождественских праздников Барти Крауч вновь не появился на рабочем месте, но письма, написанные его аккуратным почерком, каждое утро исправно ждали Перси на столе. Многие были встревожены. До его ушей доходили робкие слухи о возможном снятии мистера Крауча с должности и тихой отправке на пенсию. Вездесущий Дориан Максвелл деликатно намекал Фаджу о достаточной компетентности для того, чтобы взять внезапно осиротевший департамент под свой контроль. Перси же было проще удавиться, чем работать под началом отсталого павлина, который по нелепой случайности попал в тело человека.       Перси, уже привыкший к невольной роли заместителя Департамента международного магического правопорядка, не желал расставаться со своими полномочиями и возможностями, которые перед ним случайным образом открылись. Переполненный чувством превосходства и небывалым тщеславием, он все чаще примерял на себя новую роль. Крупицы власти, попавшие в его руки, все больше возвышали его в собственных глазах. Ах, если бы Дафна только могла увидеть, чего он добился на топливе из сокрушительных амбиций и сумасшедшего желания вновь к ней прикоснуться!       Отправляясь судить второе испытание Турнира Трех Волшебников, Перси уже до самозабвения упивался своей значимостью. Свобода принятия решений вскружила голову настолько, что он демонстративно поставил высший балл только Седрику Диггори — настоящему чемпиону Хогвартса, а очередная манипулятивная игра Альбуса Дамблдора в пользу Гарри Поттера и пренебрежение здоровьем других учеников — здоровьем его брата, — под заклятием заточенных в толще озерной воды, так сильно его разозлили, что он даже не постеснялся выставить самому юному чемпиону всего лишь «шесть» из «десяти» вопреки воле Дамблдора. И это, несомненно, вызвало шквал негодования у младшего брата.       Перси подоспел к нему — мокрому, удивленному и явно смущенному от благодарного поцелуя Флер Делакур — и, едва сдерживая тревожную дрожь, проговорил:       — Ты цел? Да что они о себе думают, рискуя жизнями учеников!       — А что о себе думаешь ты, Перси? — возмутился Рон, запросто проигнорировав и растоптав весь порыв братской заботы.       Перси в непонимании сдвинул брови к переносице, когда Рон злобно дернул плечом, освобождаясь от его рук.       — О чем ты говоришь?       — Почему ты так занизил баллы Гарри?       Перси выдавил усталый вдох, не имея ни малейшего желания перед ним отчитываться.       — Когда есть определенный свод правил, ты должен их соблюсти, и только в их рамках можно оценивать мастерство выполнения задания, — пояснил Перси, снисходительно похлопав брата по плечу. Рон весь насупился, краснея от негодования. — Иными словами, если бы Гарри спас только тебя, то заслуженно получил бы высший балл.       — Не все можно уместить в рамки правил. Например, благородство и честь. Но откуда тебе знать? — Рон разочарованно покачал головой. — И что ты забыл в Гриффиндоре? Тебе, Перси, место в Слизерине.       Перси почувствовал, как уголки его рта против воли дернулись вверх, образовывая слабую улыбку. Он провел пятерней по взлохмаченным волосам и безразлично пожал плечами:       — Впервые в жизни я с тобой согласен, Рон. Рад, что ты в порядке.       Игнорируя вытянувшееся от удивления лицо брата, Перси направился к лодке, чтобы поскорее убраться отсюда. В тот день ему стало кристально ясно: если бы он мог вернуться в прошлое и что-то в нем изменить, то без колебаний променял бы теплую обитель Годрика Гриффиндора на холодные подземелья дома Салазара.