no end, no beginning

      Недостаточно — вернуться из мира мертвых, ведь куда важнее не попасть туда вновь. Не желая терять времени даром, Дафна приступила к делу, пока ее подсознание все еще услужливо подкидывало неясные, едва различимые образы, за которые можно было ухватиться и подчинить себе.       Дафна не была сильна в духовном развитии и уж тем более совершенно не доверяла магловским верованиям, но меж тем ее скептицизм в этой области недвусмысленно порицался отцом — единственным человеком, мнению которого Дафна доверяла безоговорочно. Считая прежде йогу обыкновенной растяжкой, необходимой лишь для поддержания мышц в тонусе, девушка с трудом представляла себе обратное — то, что должно помочь достигнуть успехов в управлении собственным разумом.       Развитие концентрации внимания лежало в основе всего, поняла Дафна, стоило ей открыть пособие, ведь концентрация — это не что иное, как фокусировка внимания сознания на конкретном объекте или мысли. Именно с помощью концентрации она могла бы выделить нужное воспоминание и вычленить его наружу, отталкивая все непригодное, словно искала неограненный алмаз среди кучи подделок: тяжело, долго и кропотливо, но результат тех усилий бесспорно стоил.       Оттачивание когнитивных навыков требовало ежедневной работы над собой — так же, как и укрепление прочих мышц тела. Первоначальная и основная цель заключалась в тренировке и укреплении способностей мозга сосредотачиваться на главном. Листая страницу за страницей, Дафна отмечала для себя наиболее важные виды асан для достижения максимального эффекта. Оставив медитативные позы на вечернее время суток, для начала слизеринка сосредоточилась на растягивающих: асаны помогали проработать мышцы и повысить их эластичность. Выбрав для себя наиболее удобное положение, отстроив его, Дафна провела в нем три дыхательных цикла, стараясь держаться неподвижно, но мышечную слабость довольно быстро выдала дрожь и позорное падение на жесткий пол.       — Дерьмо! — выругалась девушка, ударив по нему ладонью. Боль вспышками пронзила ее, укоряюще напоминая о собственной несдержанности и феерическом провале.       Она ненавидела терпеть поражения. Многих неудачи заставляли опускать руки и мириться с неспособностью справляться с трудностями, но для Дафны проигрыш означал лишь очередную развилку на извилистом пути; идеал не мог быть покорным, и потому, чтобы достичь его и укротить, требовалась настойчивость.       Так на помощь пришла медитация. Потребовался не один день, чтобы определить для себя удобную расслабляющую позу, и в два раза больше, чтобы научиться разгонять целый ворох мыслей, раздражений и тревог. Сначала Дафна старалась сразу же концентрировать внимание на главном, но подсознание, защищаясь от ее грубого натиска, закрывалось все больше, сужаясь до крошечного просвета, больше похожего на иллюзию и обман внутреннего зрения.       Вместо обещанного покоя и просветления Дафна чувствовала лишь нарастающий гнев, заполнявший каждую клеточку ее тела и разума. Отцу она наотрез отказалась жаловаться, поэтому первые отчеты были короткие и наполненные сухими фактами; опасаясь его разочарования, девушка изводила свой мозг изнурительными тренировками, хотя прекрасно знала, что такой подход не принесет прогрессивных результатов. Но она не могла сидеть сложа руки.       Когда Дафна уже отчаялась и разочаровалась в своих способностях, почти созревшая для покаяния перед отцом, разум сжалился над ней, и с каждым разом появлялось все больше улучшений: как только одно упражнение ей поддавалось, слизеринка приступала к новому, постепенно повышая сложность и нагрузку. Успех действовал на нее позабытой эйфорией сушеной тентакулы и горячей мотивацией, обволакивающей сознание сладостно-густым туманом.       Это было неплохое начало.

***

Two Feet — I feel like I`m Drowning

      Начало марта ознаменовал матч по квиддичу между Слизерином и Когтевраном. Все утро Хогвартс горел возбужденным предвкушением игры, наполненной не только духом соперничества, но и виртуозными обманными маневрами — не всегда честными, — которыми славился змеиный факультет. Дафна знала, что за их команду будет болеть лишь один факультет — собственный, тогда как все остальные предпочтут рьяно поддерживать их соперников — кем бы те ни были.       Она ненавидела квиддич почти так же сильно, как ежедневную йогу, бестолковые медитации и свой изощренный мозг, не желающий беспрепятственно делиться важными воспоминаниями, если те вообще действительно существовали.       Закончив в то утро с растяжкой и новыми скручивающими асанами, вместо бодрости и прилива энергии Дафна чувствовала себя уныло и совершенно не подходяще для шумного стадиона, переполненного сотнями подростков, источающих азарт, гнев и ликование, что выходят из них вместе с едким потом.       Перси также совершенно не горел желанием толкаться на трибунах, но квиддичные матчи были особой школьной традицией, пренебрегать которой — сродни неуважению к истокам многовековой истории Хогвартса. Нахально пользуясь правами старосты, Перси даже пытался повлиять на профессоров, уповая на неспокойные времена, недавние трагические события и на более серьезное укрепление защиты замка, но с ним почти никто не согласился, считая, что в период смуты и трагизма студентам просто необходимо отвлечься на нечто позитивное. А Пенелопа Кристалл так и вовсе готова была лично «заавадить» Перси взглядом за то, что посмел покуситься на святую святых — несравненный квиддич.       Отвратительно. Глупо. Беспечно.       В духе профессора Дамблдора.       Перси чертыхнулся себе под нос, когда какой-то младшекурсник, пробегая мимо, по инерции задел его плечом. Он уже собирался догнать его и отчитать, но увидел в толпе знакомый отблеск светлых волос и позабыл о минутном порыве занудства. Дафна на удачу потрепала Нотта, облаченного в квиддичную форму, за вихрастые волосы и подтолкнула вперед, словно мечтала от него избавиться.       Слизеринка напряженно следила за удаляющейся широкоплечей фигурой друга, мечтая уйти в противоположную от стадиона сторону — вопреки своему обещанию и дружескому долгу. За все эти годы Дафна ни разу не пропускала матчи, в которых участвовал Тео. Поначалу она приходила на все отборочные туры и тренировки, становясь мощным тылом и так необходимой ему поддержкой; она знала, что юноша всегда искал ее глазами в толпе и каждый чертов раз ждал ободряющую улыбку, словно без нее точно бы не справился с поставленной задачей. Раньше он требовал поцелуй на удачу, порой подлетая вплотную к трибунам и не оставляя ей выбора. Дафна позволяла ему эти вольности, целуя в самый уголок губ — провокационно, но без дерзкой пошлости. Но уже больше трех месяцев Дафна не приходила на его тренировки, где раньше служила мощной группой поддержки, и строго-настрого запретила любые порочащие ее честь и репутацию действия.       Иными словами, Тео Нотт так стремительно и легкомысленно лишился всех и без того скудных прав на Гринграсс, которые когда-то имел.       Перси подошел ближе, коснувшись пальцами девичьего локтя, и Дафна тут же обернулась. Возмущенная морщинка меж ее бровей разгладилась не сразу, но стоило глазам сфокусироваться на россыпи веснушек и теплой улыбке, девушка мгновенно расслабилась и шагнула вперед, вплотную прислонясь к телу гриффиндорца.       — Жаль, что твоя попытка отменить этот треклятый матч провалилась, — со вздохом протянула девушка. Перси мягко обвил ее талию руками, с удовольствием касаясь губами мягких волос. — Ко всему прочему там еще и дождь собирается.       — Их не волнует безопасность. Тупая школьная игра превыше всего, — фыркнул он, обдав висок девушки горячим дыханием. — Я не хочу, чтобы ты ходила по замку и окрестностям одна.       — Приставишь ко мне охрану? — Дафна усмехнулась, задрав голову, чтобы скользнуть ироничным взглядом по предельно серьезному лицу юноши. — Или переберешься в мою постель?       — Это не смешно, Дафна. — Перси сердито покачал головой. — Твоя жизнь в потенциальной опасности, но, похоже, на этот счет переживаю только я.       — Твоё занудство не всегда заводит. Это так, к сведению, — с ухмылкой ответила слизеринка. — Или ты решил стать моим папочкой?       — Что за вздор? — хмуро выпалил он, но, увидев ее смеющиеся глаза, устало вздохнул. — Ясно. Я рад, что тебе весело.       И абсолютно точно ни капельки не покраснел! Дафна с удивлением отметила, что это ей совсем не нравится, ведь то означало, что у Перси начинал вырабатываться иммунитет для внутренней борьбы с ее главным оружием.       — Ты слишком напряжен, но я знаю, что тебе поможет, — прикусив губу, промурлыкала Дафна. — Пропустим матч?       — Но ведь все будут на стадионе — наблюдать за игрой!       — Вот именно, — зашептала она и, цепко ухватившись за его предплечье, ловко потащила против толпы — обратно вглубь замка.       Чем дальше они шли, тем отчетливее редела возбужденно галдящая толпа. Дафна свернула к лестничным пролетам и, ловко минуя ступень за ступенью, впорхнула в коридор четвертого этажа, утягивая за собой и Перси. Когда они остановились возле резной двери в библиотеку, и Дафна уже потянулась к витиеватой ручке, юноша удивленно вскинул брови.       — Библиотека? — упавшим голосом уточнил Перси.       — Разумеется! Проведем это время с пользой, подготовимся к экзаменам, — невозмутимо отрапортовала Дафна.       — Разве мадам Пинс не будет на матче?       — Она редко оставляет свой пост. Смею предположить, что не только мы не любим этот вид спорта.       Дафна проскользнула внутрь, не обращая внимания на цепкий взгляд заведующей библиотекой. Помедлив, Перси издал тяжелый вздох и хмуро поплелся вслед за слизеринкой.       — Добрый день, мадам Пинс! — ослепительно улыбнувшись, произнесла девушка.       — Добрый, Дафна, но что вы здесь делаете? — Ирма Пинс опустила взгляд на часы, а затем взглянула в сторону окна. — Разве вы не должны быть на стадионе?       — О, скоро экзамены, это ведь гораздо важнее глупого квиддича!       Перси с чистейшим изумлением наблюдал за обаятельной мимикой слизеринки и почти-теплыми отношениями со строгой книжной надзирательницей.       — Уверена, матушка тобой гордится! — ответила женщина, искривив губы в устрашающе милой улыбке. — Тебе стоит привить эту любовь к знаниям и сестре: Астория — жуткая лентяйка, только и делает, что хихикает с Джиневрой Уизли.       Услышав имя сестры, Перси встрепенулся, готовый со стыдливым участием выслушивать очередную порцию нравоучений, но этого не последовало: Ирма Пинс лишь сверкнула коротким ястребиным взглядом в его сторону и, поправив нелепую шляпку, вновь обратила все внимание на его спутницу.       — Мне так жаль, мадам Пинс! — протянула Дафна, с очаровательной искренностью прижав ладонь к груди. — Девочки еще слишком юны, но мы с Перси обязательно проведем с ними воспитательную беседу.       — Да… — хрипло ответил Перси, решив, что настала пора подавать признаки жизни. — Я обязательно поговорю с Джинни.       Фыркнув, мадам Пинс небрежно махнула рукой и опустила глаза вниз — исследуя на предмет порчи очередную ветхую книгу. Дафна ему подмигнула и целенаправленно направилась в конец читального зала, грациозно лавируя между столами, пока не скрылась в одной из секций. Перси завернул в узкий проход между стеллажами и в самом начале наткнулся на слизеринку: она невозмутимо листала книгу по Травологии и оторвала взгляд от строчек, лишь когда юноша поравнялся с ней.       — Ни разу не видел, чтобы мадам Пинс общалась с кем-то из студентов так мило, как с тобой.       — Я не оставляю равнодушными даже женщин, — с придыханием ответила она, кокетливо моргнув. — У тебя были сомнения?       — А если серьезно? — Перси прислонился плечом к стеллажу, скользнув взглядом по книжной полке, находившейся на уровне его глаз: рядом с «Ядовитыми и смертельно опасными растениями Великобритании» место пустовало.       — Когда моя мать училась в Хогвартсе, мадам Пинс только начинала работать школьным библиотекарем, — со вздохом ответила Дафна. — Мама всегда умела располагать к себе даже самых неприятных людей, так что моя аккуратность и любовь к книгам — лишь малая часть особенного отношения этой женщины. Моей заслуги тут точно нет.       Перси коротко кивнул. Впрочем, он был уверен, что Дафна унаследовала от матери и этот удивительный талант, однако предпочел умолчать о своем наблюдении, не желая выглядеть в ее глазах обычным подхалимом.       — Наверное, это прозвучит странно, но я рассчитывал не на это, — буркнул он, обведя взглядом помещение с высокими потолками. — Может, вернемся на стадион?       Уголки желанных девичьих губ поползли вверх. Резко захлопнув книгу, Дафна не глядя сунула ту на прежнее место и, сомкнув пальцы на гриффиндорском галстуке, рывком потянула парня на себя — все глубже в узкий проход между высокими книжными стеллажами.       — Я же пошутила, Перси, — прошептала ему в губы она. — К черту экзамены.       Увлекая его в томительный поцелуй, Дафна удовлетворенно смаковала изумленное промедление, за которым последовала ожидаемая реакция: Перси без труда подался вперед, беззастенчиво углубляя поцелуй. Три мучительных недели они не прикасались друг к другу больше, чем позволяли правила и внутренние барьеры, вызванные последними событиями в школе. Перси все это время боялся на нее давить, окружив заботой и позабыв о собственных желаниях, а Дафна погрязла в психологических атаках на свой мозг, отчаянно мечтая разобраться во всем; ей казалось, что именно в этом случае она сможет вернуться к привычной жизни. Но сейчас, когда твердые губы настойчиво целовали ее шею, касаясь чувствительной точки за мочкой уха, а длинные пальцы медленно пробирались под одежду, обжигаясь о пылающую желанием кожу, Дафна знала, что все сомнения не имеют никакого значения.       — Здесь слишком тихо, — прошептал Перси, порывисто обжигая тонкую шею горячим дыханием. — Она услышит.       — У нее скрипит одна туфля, — ответила Дафна, прикусив губу, когда его проворные пальцы скользнули под блузку. — Но тебе все равно придется быть потише.       Она почувствовала, как Перси улыбнулся, и поторопилась поскорее стереть эту улыбку, выбивая контроль из рук. Терзая его губы, Дафна издала приглушенный стон, утонувший в вибрации поцелуя, когда пальцы юноши смазанным движением коснулись затвердевших сосков, минуя тонкое кружево бюстгальтера.       — Я тебе задолжала благодарность, — промурлыкала девушка, забравшись руками под его рубашку. Острые ноготки ласково оставили кривую линию вдоль косых мышц живота и замерли аккурат возле металлической пряжки ремня. — Закрой глаза и не открывай их, пока я не скажу.       — Но… — попытался запротестовать он, едва сдерживая раздражение: Дафна сделала шаг назад, не позволяя более себя касаться.       — Закрой глаза и не двигайся, — повторила она. — Если не хочешь все испортить.       Вздохнув, Перси повиновался. Спина касалась старых магических фолиантов, дыхание сбивалось от предвкушающего возбуждения, пока он ощущал так близко разгоряченный на коже древесно-цитрусовый аромат. Дафна стояла близко, но не настолько, чтобы чувствовать ее и касаться. Кончики пальцев сводило от желания протянуть руку и нарушить их уговор, но он точно не хотел ничего портить.       Мягкие губы нежно очертили линию влажных поцелуев на его шее, распаляя и без того обострившиеся чувства. Девичьи пальцы ловко расправились с ремнем на его брюках — неторопливо, уверенно, словно желая подразнить. Веки дрожали в желании распахнуть их, но Перси упрямо заставлял себя делать то, что хочет Дафна.       Мгновение затишья, а после он почувствовал влажный язык и чувственные губы, сомкнувшиеся вокруг его члена. Удивленно распахнув глаза, Перси увидел перед собой нечто такое, что однажды уже представлял себе в своих смелых фантазиях: Дафна покорно стояла перед ним на коленях и, лаская его, бросала такие жаркие взгляды, от которых становилось трудно дышать. Она медленно скользила губами вдоль члена, попеременно играя кончиком горячего языка, и мягко помогала себе рукой, расслабленно задавая ритм и направление.       Прикрыв глаза, Перси со свистом втянул в себя воздух и прислонился пылающим затылком к стеллажу. Обездвиженный удовольствием, он пытался сосредоточиться на окружающем визуальном шуме, но движения стали напористее, быстрее, резче. Юноша шумно выдохнул, едва сдерживая стон, рвущийся наружу. Не отдавая отчет в своих действиях, Перси положил ладонь на ее затылок и, зарывшись пальцами в светлые волосы, медленно толкнулся бедрами вперед. Секундное промедление, ограничившееся тихим вздохом, и Дафна безропотно приняла новые правила. Направляя движения и необходимый ритм, Перси чувствовал, что при этом призрачный контроль, сосредоточенный в его руках, принадлежал не ему. Когда она медленно скользила губами от основания члена, почти неуловимо дразня плоть зубами, он знал, что сейчас полностью находится в ее власти. Такой была Дафна: даже стоя на коленях перед мужчиной, имитируя повиновение, она никогда не была по-настоящему покорившейся.       — Благодарность требует завершения, — едва слышно пробормотала Дафна, поймав туманный взгляд потемневших глаз.       Если Перси и был удивлен, то даже не посмел противиться этому — возбуждение мутной дымкой заволокло последнюю соображающую извилину. Он лишь резче подался бедрами вперед и окончательно позволил Дафне взять под контроль и его удовольствие тоже. Напряжение, медленно сковавшее все его тело, схлынуло горячей, пульсирующей волной оргазма. Перед глазами мигали яркие вспышки затянувшейся разрядки, и, когда зрение полноценно к нему вернулось, Перси провел дрожащими пальцами по лицу, стирая холодную испарину. Дафна, ухмыльнувшись, игриво провела языком по всей длине члена и дразняще слизала липкие остатки спермы.       Слизеринка по-кошачьи грациозно поднялась на ноги и, сверкнув зеленой — и самой последней — вспышкой глаз, демонстративно провела пальцем от уголка рта по нижней губе. Перси неуверенно сглотнул. За такую благодарность он был готов рисковать жизнью ежедневно.       — Идем? — как ни в чем не бывало спросила девушка.       Перси цепко сомкнул пальцы на ее запястье и потянул на себя. Не удержав равновесие, девушка прильнула к его груди и подняла на парня вопросительный взгляд.       — Ты потрясающая.       Слова застыли в воздухе, едва коснувшись девичьих ушей, а его губы уже требовательно обрушились на ее. Дафна опешила, не сразу ответив на поцелуй, обездвиженная привычными воспоминаниями — Тео никогда так не делал сразу после окончившихся ласк. Перси же целовал ее медленно, нежно — так, как целовал всегда, словно из раза в раз не мог ею насытиться.       Лишь один особенный поцелуй, и внизу живота разрослось трепетное тепло, вскоре взбунтовавшее забурлившую в жилах кровь. Дафна медленно отстранилась и подарила юноше мягкую улыбку, вызвавшую в груди безумную нежность, электрическими зарядами пульсирующую на кончиках его пальцев.       Перси понял, что сопротивление бесполезно. Он был возмутительно и абсолютно безумно влюблен в Дафну Гринграсс, и, даже если это чувство — самое прекрасное из всех, когда-либо им испытанных, — однажды испепелит его дотла, он заранее был готов гореть в этом пламени.

***

The Academic — Why Can't We Be Friends?

      Матч закончился спустя два часа безоговорочной победой Слизерина со счетом 240:60. Распрощавшись с Перси в холле, Дафна принялась дожидаться своих ребят. Когда толпа болельщиков схлынула, она заметила сияющего от успеха Драко Малфоя в компании загонщиков Перегрина Деррека и Люциана Боула, а замыкали церемониальную процессию Нотт и капитан команды — Эван Розье. Они по-прежнему были в форме, насквозь пропитанной потом и холодным дождем, и насмешливо переговаривались, манерно закинув свои метлы на плечи и, вероятно, проговаривая вслух лучшие моменты игры.       — Поздравляю с победой, — слабо улыбнувшись, протянула девушка.       — И где ты была? — хмуро выпалил Тео, вмиг стирая расслабленную улыбку с красивого лица.       — Таскалась со своим нищим щенком, очевидно, — насмешливо фыркнул Розье.       Дафна не обратила на его жалкий выпад ни малейшего внимания, сосредоточив мягкий взгляд на Тео.       — Прости, котик, но мне совершенно не хотелось мокнуть под дождем.       — Зато хотелось мокнуть под Уизли, верно? — сквозь зубы процедил парень. Его тепло-карие глаза потемнели от едва сдерживаемого гнева, который мрачной тьмой уже выплескивался наружу.       — Зато благодаря тебе, принцесса, Нотт так остервенело забивал квоффлы в кольца противника, что нам вскоре и не понадобился бы снитч. — Розье хлопнул приятеля по спине и издевательски загоготал.       — Может, ты уже уйдешь? — раздраженно выпалила Дафна. — Мы тебя третьим не приглашали.       — Я бы и не согласился, куколка. Не люблю делиться.       Подмигнув напоследок, Эван нарочно медленнее обычного двинулся вперед по коридору, насвистывая какой-то задорный песенный мотив. Тео тем временем сердито раздул ноздри и порывисто взлохматил кудрявые волосы, стряхивая с них остатки влаги.       — Я не могу всю жизнь быть твоим талисманом, Тео, — мягко произнесла девушка, сжав его предплечье. Под девичьими пальцами напряглись мышцы, отчетливо демонстрируя ниточки вен, расползающиеся под бледной кожей.       — Мне просто важна твоя поддержка, вот и все, — буркнул тот, не поднимая глаз. — Я тоже не хочу… делиться.       Дафна знала, что он имеет в виду. Чувствуя себе третьим, ненужным, выброшенным на обочину за ненадобностью, он испытывал ненависть и откровенную ярость по отношению к человеку, который, как ему казалось, украл то, что ему принадлежит. И ослепленному гневом подростку было невдомек, что Дафна Гринграсс никогда ему по-настоящему не принадлежала.       Девушка ласково коснулась его щеки, мягко поглаживая ту пальцами. Тео привычно закрыл глаза и с удовольствием поддался нежному и такому редкому прикосновению, которого отчаянно желал.       — Уверена, ты был сегодня хорош, и мне даже жаль, что я пропустила миг твоего триумфа.       Юноша улыбнулся, укрощенный нежностью и похвалой, и стал стремительно остывать, растеряв напряженный запал, копившийся весь матч. Стоило его взгляду не отыскать Дафну среди болельщиков, уродливая ненависть захлестнула его рассудок, выпустила наружу весь гнев и спустила тот с поводка, натравив на несчастных когтевранцев, абсолютно неготовых к чудовищно жесткой игре.       — Надеюсь, унизительное поражение гриффиндорцев ты не захочешь пропустить, — с расслабленной ухмылкой ответил Тео. — В честь победы мы решили устроить вечеринку в гостиной.       — Не посмею пропустить ни то, ни другое.       Тео этого ответа оказалось достаточно. Его разгульная душа не любила сложности, затяжному гневу всегда предпочитая хорошее веселье и кутёж, заманчиво маячивший на горизонте.       В змеином логове в тот вечер ревел проигрыватель, заставляя иглу тонарма истерично наматывать круги; огневиски, ром и эльфийское вино лились рекой, неустанно наполняя пустеющие бокалы; перекрикивая музыку, звучали высокопарные тосты за победу и удачу в предстоящем — решающем — матче.       Вино пряной сладостью таяло на языке, щекоча нёбо богатым ягодным послевкусием; густое, как кровь, вязкое, как мёд, оно хмельным дурманом окутывало уставший девичий разум.       Тео пил все, что попадало ему в стакан, без передышки пыхтел самокрутки с тентакулой и тащил всех и каждого танцевать. Одна песня сменяла другую, а он, словно заведенный, повторял все по отработанному кругу. Рубашка наполовину расстегнулась, демонстрируя широкую грудь и рельефные очертания пресса, и каждый раз, когда он поднимал руку со стаканом вверх, она немного приподнималась, открывая вид на темную дорожку волос, ведущую от пупка вниз, где скрывалась за кромкой кожаного ремня на брюках. Бело-зеленый галстук бессмысленной удавкой небрежно болтался на шее, и юноша, раздражаясь, постоянно отбрасывал его назад через плечо.       Тео замер возле Дафны и уверенно протянул ей руку. Лукавый взгляд искрился охальством, подкрепленным скабрезной усмешкой.       — Потанцуй со мной, душа моя, — вкрадчиво произнес он, и его тихий голос удивительно рассек шум в зале. — Ты мне должна за свое отсутствие на матче.       Щелкнув языком, девушка медленно поставила бокал на столик и изящно приподнялась с мягкого кресла. Стоило ее прохладной кисти оказаться стиснутой широкой теплой ладонью, Тео с легкостью утянул девушку в самый центр. Словно марионетку, он кружил ее вокруг себя, отталкивал и снова прижимал — так близко, что кожу жгло дыхание со вкусом огневиски.       — Помнишь, мы так танцевали в твоем саду, пока над нами мигали звезды?       — Да, ты еще шлепнулся в наш фонтан, — со смехом ответила Дафна, игнорируя внимательный взгляд светло-карих глаз. Тео замедлился и, игнорируя разбитные мотивы, доносящиеся с виниловой пластинки, аккуратно сжал тонкие девичьи пальцы, ведя ее в этом странном танце.       — Это был самый холодный на моей памяти август. Вода была ледяной, но зато твои поцелуи горячими, — промурлыкал он ей на ухо.       Дафна вздрогнула, охваченная мурашками томительно-прекрасных воспоминаний.       Тот август случился перед шестым курсом. Подростки, совсем недавно впервые познавшие телесную любовь, смеялись от заката до рассвета, пили виски, курили одну самокрутку на двоих, танцевали под звездами, чтобы после согреваться, растворяясь в стонах друг друга. В том августе Дафна была счастлива, но лето закончилось, а с ним и то хрупкое, что возникло лишь на один короткий догорающий миг.       Ухмыльнувшись своим мыслям, Тео вновь закружил девушку в безумном танце. Дафна смеялась, путаясь в собственных ногах и совершенно не поспевая за заданным ритмом. Ладонь юноши легла на ее талию, и он, властно притянув ее к себе, с жадностью впился в такие желанные губы, пропитанные медовым вкусом эльфийского вина. Требовательно проникая языком в рот, Тео с силой жмурился и почти не дышал, пропуская через каждую клеточку тела долгожданный искрящийся ток.       Эти секунды, которые его захмелевший мозг виртуозно растягивал до предела, оборвались, когда женская рука твердо уперлась ему в грудь и с силой отпихнула назад. Споткнувшись о ножку стола, Тео едва не повалился на пол и лишь чудом устоял на ногах.       — И что это было? — вспыхнула Дафна, инстинктивно касаясь припухших от его напора губ. — Сколько раз я должна сказать, что у меня есть парень, чтобы до тебя дошло?       Дафна искрилась гневом, напоминая воинственную фурию, готовую схватиться за рукоять меча и сражаться до последней капли крови.       — Да почему он, Дафна? — выпалил Тео. — Я уже посмотреть на тебя не могу без шевеления в штанах! Это невыносимо и жутко несправедливо.       — Вот поэтому, — холодно ответила девушка, ощущая мелкий озноб на коже. — Потому что Перси не смотрит на меня, как на кусок мяса.       — Да брось! — зло усмехнулся Нотт. — Все на тебя так смотрят.       Изумрудный взгляд Дафны заледенел. Она расправила плечи, приподняла подбородок и всем своим видом приняла оборонительную позицию. Воинственная фурия направила острие лезвия прямо в его грудь. Тео с досадой пнул декоративную подушку, валявшуюся у ноги.       — Я не это хотел сказать.       — Что ж, Нотт, зато ты наконец сказал правду.       Звенящая сталь в ее некогда нежном голосе отрезвляла уродливой моральной пощечиной. Девушка развернулась и, протиснувшись между пьяными телами однокурсников, направилась в другой конец гостиной — к широкому окну, за которым сейчас властвовала глубинная тьма беззвездной ночи.       — Дафна!       — Не подходи ко мне сейчас! — выпалила она, выставив вперёд волшебную палочку. — Если, конечно, не хочешь, чтобы я одарила тебя каким-нибудь очаровательным сглазом.       Буравя ее взглядом, Тео боролся с отчаянным желанием сделать все наоборот, прижав ее к стене и заставив подчиниться, но он точно знал, что в этот раз Дафна не блефовала. Он слышал удивлённый шёпот вокруг, и кожа зачесалась от настойчивых взглядов, прикованных к моменту его унижения. Швырнув стакан на пол — тот чудом не разбился от силы удара, — Тео заорал:       — Да и нахер!       Дафна вздрогнула, когда он вырвал из рук Монтегю недавно открытую бутылку и ринулся в спальное крыло — разъяренный, безумный, отчаянный. С усталым вздохом она расположилась на подушках, досадливо прислонив лоб к ледяной поверхности стекла. Пьянящий и дикий поцелуй, безрассудно украденный у нее, все еще исступленно горел на губах, порицая немым укором. Измотанный обреченной одержимостью и безнадежной ревностью, Тео сгорал на собственном костре из сожалений и слепой ярости, не желая ни с кем делиться своими игрушками.       — Я присяду? — Тихо и осторожно прозвучал вкрадчивый мужской голос.       Дафна подняла тяжелый взгляд и, увидев перед собой Теренса, облегченно выдохнула. Она ждала издевательских, грязных комментариев Розье или фальшивой женской заинтересованности, продиктованной лишь желанием погреть уши новой сплетней, но Теренс Хиггс, осторожно мнущийся возле нее, оказался почти волшебным посланием феи Морганы.       Вместо ответа Дафна молча подвинулась, освобождая место рядом с собой. Юноша ловко приземлился на подушки и с удовольствием вытянул ноги вперед.       — То, что ты дружишь с моим парнем, не означает, что ты мне чем-то обязан, — поспешила произнести девушка.       Теренс хрипло рассмеялся, бросив на нее насмешливый взгляд.       — Я пообещал ему приглядывать за тобой, но, — он поднял руку вверх, пресекая порыв девичьего возмущения, — я не собираюсь докладывать обо всем, что происходит в стенах владений Салазара. Ну, дорогуша, слизеринец я или кто?       — И чего тогда тебе от меня надо? — нахмурив брови, спросила Дафна.       — Если тебе нужна помощь, только скажи.       Несколько долгих мгновений она сверлила его миловидное лицо непонимающим взглядом, а затем заливисто рассмеялась, запрокинув голову назад. Нелепость этой ситуации уже стала до невозможности комичной в ее глазах.        — И что ты сделаешь? Может, надерешь Тео зад? — скептически поинтересовалась она, даже не скрывая иронию в интонации.       — Тебе необязательно быть стервой с людьми, которые добры к тебе.       — Это с какими людьми? С теми, которые считают, что я трахнула всю мужскую половину Хогвартса? Это оскорбительно! — Девушка фыркнула, подобно рассерженной кошке, и прижала к груди зеленую подушку.       — Звучит и правда довольно грубо, — согласился Теренс.       — Да! — Дафна строго кивнула. — Потому что большая часть мужской половины Хогвартса либо уродливы, как орки, либо тупы, как тролли.       Теренс растерянно улыбнулся, не зная, как реагировать на это умозаключение.       — Я трахнула только лучших, — заносчиво продолжила она.       — А к какой категории по меркам Дафны Гринграсс отношусь я: орк или тролль? — усмехнулся Хиггс, сверкнув любопытным взглядом.       Саркастичная ухмылка коснулась девичьих губ.       — Поверь, ты не хочешь знать.       — Да, вероятно, так и есть, — со смехом ответил он. — Не уверен, что могу решить, кем быть хуже.       Дафна не могла не отметить, что Теренс Хиггс был по-своему хорош собой: симпатичное лицо с вечной лукавой — лисьей — улыбкой, серые, почти бесцветные глаза и легкая щетина — небрежно-аккуратная, добавляющая его внешности немного брутальности. Телом он был слажен превосходно — немногим хуже Розье и даже лучше Тео, но никогда не демонстрировал этого, показным выступлениям предпочитая ежедневные тренировки вдали от чужих глаз.       Дафна вздохнула.       — Ты точно не орк, Хиггс, да и на тролля смахиваешь лишь отдаленно.       Парень искренне рассмеялся, привлекая внимание первокурсниц-близняшек Кэрроу, сидящих по соседству. Вздрогнув, они неодобрительно закачали головами — как обычно, синхронно — и демонстративно отвернулись.       — Надеюсь, Меган считает также.       — Как у вас с ней? — спросила Дафна и удивилась, что эти сведения ей действительно интересны. — После того, как ты вел себя на День святого Валентина, я бы на ее месте держалась от тебя подальше.       — Почему это?       — Ты мог бы проявлять больше заинтересованности, а выглядело все так, будто это я намереваюсь затащить крошку-барсучиху в постель, — насмешливо ответила она. Теренс выдавил сальную ухмылку — из тех, что однозначно должны были вызывать отвращение. — Не смей шутить на эту тему, Хиггс, иначе я скормлю твой член кальмару.       — Он же вроде только водоросли жует! — хохотнул парень. — Сомневаюсь, что мои причиндалы станут для него деликатесом.       — Думаю, он даже не заметит, что они проскочили ему в глотку, — хмыкнула Дафна. — И, к твоему сведению, гигантский кальмар питается рыбой, а не водорослями.       — Мой отец шутил, что он просто обожает обедать первокурсниками.       — Полагаю, чувством юмора ты пошел в папулю, — закатив глаза, ответила девушка.       Было странно в разгар вечеринки сидеть в дальнем конце зала и обмениваться безобидными шутками вместе с парнем, который еще год назад вызывал у нее лишь раздражение. Теренс Хиггс не перестал быть надоедливым, болтливым и до идиотизма не смешным, но что-то в нем казалось Дафне правильным. Возможно то, что этот нетипичный слизеринец оказался единственным из всей толпы студентов, кто захотел протянуть ей руку.       — Слушай, Дафна… — замялся он. — Я могу попросить у тебя совет?       — Ого! — Девушка усмехнулась, заинтересованно склонив голову вбок. — Ну, допустим.       — Мы с Меган теперь вроде как пара, и все идет к тому, что мы… ну…       Гринграсс закатила глаза, теряя терпение.       — Вы скоро переспите, верно?       — Если только она не считает меня орком или троллем, — заржал Теренс.       — Если ты сейчас скажешь, что дожил до восемнадцати лет девственником, я не поверю, — строго предупредила Дафна, но он продолжал смиренно молчать, высверливая в ее лице дыру. — Ты серьезно, Теренс?       — Ну, знаешь ли, ты меня отшивала весь шестой курс!       — Я бы не стала лишать тебя девственности! — возмутилась она. — Нет ничего отвратительнее парня, который не знает, где находится клитор.       — Да уж, — невесело усмехнулся Хиггс. — Где я учился бестактности, там ты преподавала, Дафна.       — Слушай, я просто люблю хороший секс, ясно? — с ноткой сожаления отрезала Дафна. — А с девственниками это почти невозможно.       — А как же Нотт?       Гринграсс вздохнула, с неудовольствием вспоминая о нем, и пропустила волосы сквозь пальцы — нервозно, напряженно.       — Мы с Тео учились всему вместе, ты не можешь это сравнивать.       — Ладно, что мне сделать, чтобы не облажаться? — теряя терпение, спросил Теренс.       — Почему ты спрашиваешь у меня? — разозлилась девушка. — Неужели не проще об этом поболтать с Перси? Ему не привыкать тебя чему-то учить.       А затем с удовольствием представила лицо Перси, когда Теренс озвучит ему суть проблемы и потребует помочь отыскать чертов клитор. С трудом сдержав неуместный смех, Дафна прикусила губу.       — Мне надо знать наверняка, как сделать девушке приятно. Кто, если не девушка, мне об этом расскажет?       Дафна ощущала нарастающую неловкость, вибрирующую между ними. Теренс от смущения выглядел раздраженным и дергался от каждого брошенного в него взгляда, а сама Дафна уже тысячу раз пожалела, что позволила ему остаться.       — Теория работает только в учебе, Теренс, — со вздохом ответила она. — Просто постарайся не обливаться холодным потом и не нести чепуху вроде шуточек твоего отца.       — Меган нравятся мои шутки, — почти обиженно буркнул Хиггс.       — Ей нравишься ты, болван, поэтому она будет смеяться даже с самых глупых шуток, которыми ты старательно пытаешься ее впечатлить.       Теренс широко улыбнулся и, прислонив затылок к стеклу, блаженно прикрыл глаза. Дафна совершенно не хотела знать, что он в этот момент представлял, поэтому поспешила ретироваться в спальню, пока в сумасшедшую голову однокурсника не ударила очередная бредовая идея, в которую он решит ее посвятить. На этот вечер потрясений было и так достаточно.       Оказавшись в своей комнате, Дафна переоделась в удобную одежду и распаковала коробку, которую филин принес ей этим утром из дома. Внутри оказались различные ароматические свечи и благовония, а в самом центре аккуратно расположился лист пергамента. Сломав печать, девушка развернула письмо и заскользила взглядом по ровным строчкам.

Здравствуй, Дафна! Я чувствую твое притворство даже на расстоянии, поэтому отправляю тебе помощь. Свечи имеют ненавязчивый аромат, а хруст деревянного фитиля во время горения поможет тебе расслабиться и сосредоточить внимание на нем. Благовония идеально подойдут для равновесных асан в йоге — обязательно попробуй. Ни у кого не получается с первого раза, но я рассчитываю на твое усердие. Д.Г.

      Вздохнув, Дафна поднесла кончик палочки к свече и воспламенила ее фитиль. Воск нагревался долго, но чем сильнее он плавился, тем ярче становился ненавязчивый запах мирры и шалфея. Погасив свет, девушка уже привычно села в удобную позу: одна нога находилась на вершине противоположного бедра, пятка близко к животу, другая нога поместилась на противоположном бедре симметрично — так, чтобы колени касались пола. Выпрямив спину, она сложила руки ладонями друг к другу и закрыла глаза.       Первые несколько минут она усилием воли разгоняла маячащие мысли по углам: о Перси и его ладонях на ее бедрах, о попытках Теренса доставить Меган удовольствие, о том, как затекла спина и, в конце концов, — о том дне, когда она едва не погибла. Тихий расфокусированный хруст двух фитилей действительно тянул внимание на себя. Ворох мыслей сначала аккуратно разлетелся в стороны, а затем и вовсе замолчал, сдаваясь перед упрямством Дафны. Спина перестала ныть, а в сознании существовал лишь теплый запах трав и смолы, да слабый треск тлеющего дерева. Вскоре мышцы расслабились настолько, что Дафне показалось, будто тело ей и вовсе не принадлежит, но это ощущение вместо страха и тревоги дарило невероятную свободу. Откуда-то из глубины она слышала лишь свое мерное дыхание, наконец, погружаясь в собственное подсознание.       Там было холодно и неуютно — так тихо и одновременно громко, будто оно хотело выбросить ее наружу, недовольное таким вероломным вмешательством в привычный ход вещей. Но Дафна чувствовала, что разгадка уже близко, и поворачивать назад нельзя. Узкий коридор света, который она видела в своих снах неоднократно, замаячил вблизи, зазывая к себе. Шагнув внутрь, сквозь мутную рябь тумана она видела тот самый кабинет на третьем этаже, а возле стола — себя. Сзади был кто-то чужой, кто-то опасный, и, обернувшись, Дафна из прошлого приоткрыла рот в немом удивлении, а Дафна из настоящего напрягла все свои рецепторы, чтобы увидеть.       Сизый смог обволакивал туловище и лицо человека, но он был высок — значительно выше нее, — и широкоплеч. Мужчина. Юноша. Чем активнее она двигалась к разгадке, тем больше сгущался туман, скрывая мужское лицо. Перед тем, как сдаться под усилившимися ударами разгневанного разума, вытесняющими ее, словно инородное тело, Дафна мельком заметила темные волосы и красивые руки: на пальце одной из них точно пестрел массивный перстень.       Широко распахнув глаза, Дафна в ужасе осмотрелась: злосчастный кабинет остался лишь в ее подсознании, здесь же она все еще находилась в своей комнате. С трудом поднявшись на ноги, она едва не потеряла равновесие: голова кружилась, а сердце рвалось из груди испуганной птицей.       Темноволосых парней в Хогвартсе было подавляющее большинство, но перстни носили лишь единицы, и почти все они — воспитанники великого Салазара.

***

      В тот вечер Дафна уснула, едва коснувшись головой подушки. Вымотанный мозг подарил ей целую ночь без навязчивых образов и безудержных попыток разгадать загадку собственного подсознания. То, что случилось, стало первым серьезным успехом в ее обучении, но лишь смехотворной крупицей в океане настоящей силы и власти над разумом.       Свое утро теперь Дафна начинала на час раньше обычного, и в мартовской предрассветной тьме вновь приступала к тренировкам. Одолев растягивающие и скручивающие асаны, она с легкостью с ними справлялась, ощущая необходимый прилив энергии, и теперь пришла очередь баланса. Цель была до нелепого проста — отстроить нужную асану и простоять в заданном положении как можно дольше. Равновесные позы требуют высокой концентрации и внимания, а также определенной физической подготовки, уклон на которую Дафна и делала все эти недели.       Встав прямо, она согнула правую ногу в колене и положила ее ступню как можно выше на левое бедро, после чего подняла обе руки над головой и, переплетя пальцы, сомкнула их вместе — все, как указано в пособии. В положении «полулотос» ей было необходимо расслабиться и балансировать на одной ноге, но в теории это выглядело куда проще, чем на практике. Дафна то и дело раскачивалась из стороны в сторону и пару раз едва не упала. С очередной неудачей приходила и новая волна гнева, и даже чертовы благовония Пало Санто не оказывали нужного эффекта.       Так продолжалось изо дня в день, пока Дафна не научилась удерживать равновесие. Это по-прежнему было тяжело, мышцы никак не могли расслабиться, но слизеринка, стиснув зубы, упрямо начинала свое утро с ненавистной ей йоги. С вечерними медитациями было проще: Дафна больше не пыталась проникнуть в подсознание, опасаясь, что ее напористость лишь окончательно похоронит важное воспоминание. Однако ощущение легкости и свободы, что она ощущала и телом, и духом, почти полностью компенсировали ее разочарование.

***

      Приближение экзаменов уже витало в воздухе нарастающим напряжением среди выпускников. Домашние задания выглядели усиленной подготовкой к теории и практической части, в то время как свободные от учебы дневные часы отводились для самостоятельного изучения дополнительных материалов и повторения изученных ранее тем.       Профессор Люпин считал, что на практике можно запомнить куда больше важных знаний, чем до мигреней заучивать нудные параграфы учебников. Поэтому студенты не первый урок делились на группы и парами участвовали в импровизированных дуэлях. Дафна уже видела, как лицо Оливера Вуда раздувается от Жалящего заклинания, брошенного в него Монтегю; как Тео тошнит слизнями — Памела Элтон беспощадно улыбалась, наблюдая за его бледным лицом; Меган Джонс едва не умерла от смеха, когда Теренс наслал на нее Риктусемпру, а потом безжалостно заколдовала его сглазом Таранталлегра. Сдвоенные занятия проходили весело, и даже Дафна смогла по достоинству оценить профессиональный и действенный подход так нелюбимого в Слизерине профессора.       Показательная дуэль представляла собой сражение до трех попаданий: как только один из соперников в третий раз попадет в оппонента, дуэль считается оконченной. Со звонком колокола студенты в возбуждении расселись по местам, ожидая своей очереди выплеснуть пар или просто повеселиться. Сверившись со своим списком, Люпин поднял голову, с удовольствием отмечая интерес и рвение к демонстрации своих сил у учеников, и стал собирать первые пары. Запомнив, что слизеринцы — довольно грязные дуэлянты, когда дело доходит до гриффиндорцев и пуффендуйцев, он почти не выставлял их друг против друга, чтобы избежать нежелательных последствий и посещения больничного крыла.       Пользуясь возможностью, Дафна бессовестно рассматривала парней всех факультетов, уделив особое внимание их рукам. Перстни и правда носили лишь единицы: два когтевранца, один гриффиндорец, нацепивший на палец ужасную безвкусицу с дешевой ярмарки, и четверо слизеринцев, среди которых подозреваемым был лишь один. Грэхем Монтегю, словно почувствовав на себе внимательный взгляд, поднял голову и холодно улыбнулся. Дафна вздрогнула: если бы у дементоров было лицо, то каждый из них улыбался бы, как чертов Монтегю.       Среди потенциальных убийц оказались Нотт, Розье и Руквуд, тогда как Теренс Хиггс был вычеркнут из личного списка подозреваемых профана-мракоборца Гринграсс. Она аккуратно выписывала их имена в блокнот, подробно описывая вид перстней. Тео носил на среднем пальце серебряное кольцо с увенчавшим его блестящим скорпионом — как дань уважения жаркому летнему дню, когда он едва не умер от яда ужалившего его паукообразного создания. На широком перстне Эвана сиял обсидиан, видимо, как иронично считала девушка, служа напоминанием о черной душе его владельца. На мизинце Элджа красовался простенький перстень-печатка с гербом его рода — витиеватая буква «Р», обрамленная четырьмя неровными линиями, напоминающими следы когтей.       Заранее обвинить любого из них было бы так же опрометчиво, как обвинить Седрика Диггори, на безымянном пальце которого тоже красовался перстень, который девушка рассмотреть не успела: утром шестикурсник приветственно махнул Перси рукой и быстро растворился в толпе.       — Итак, мисс Гринграсс, сегодня ваша очередь, — с улыбкой произнес профессор Люпин.       Дафна встрепенулась, погрузившись в свои детективные размышления, поднялась с места, поправив и без того идеально ровно завязанный бант из галстука, и вышла в центр класса. Поймав заинтересованный взгляд Перси, она ему подмигнула.       — Вашим соперником на сегодня станет… — Мужчина задумчиво сдвинул брови и оторвал, наконец, взгляд от журнала. — Эван Розье. Думаю, ваши знания и сила магии приблизительно равны.       — Звучит очень унизительно, профессор, — ухмыльнулся Розье. — Я бы не хотел, чтобы меня сравнивали с бестолковой девчонкой.       Подавив первое удивление, Дафна сердито сдвинула брови к переносице и скрестила руки под грудью, демонстрируя свое недовольство.       — Мне тоже кажется оскорбительным, что мои уникальные способности ставят в один ряд с такой откровенной бездарностью, — ядовито выплюнула она.       Эван осклабился, прокручивая между пальцев волшебную палочку.       — Напоминаю, что нельзя использовать опасные для здоровья заклинания, — произнес Люпин, с осторожностью осматривая слизеринцев.       Эван Розье выглядел расслабленным, но это была лишь видимость: каждая мышца его тела напряжена, замерев в изготовке, — он точно не собирался недооценивать хрупкую на вид девушку. Дафна гордо вздернула нос и крепко сжала в руке палочку, будто собиралась не колдовать, а орудовать ей как острым клинком, наверняка пропитанным смертельным ядом.       — Профессор, могу ли я поучаствовать в этой дуэли вместо Розье? — послышался уверенный голос Перси. Если бы Дафна могла, точно направила бы «острый клинок» прямиком ему в глаз.       — Но вы же уже участвовали в этот раз, Перси, — растерянно произнес Люпин. — И довольно успешно отправили в нокаут мистера Руквуда заклинанием Эверте Статум.       В подтверждение его слов Элджернон кисло улыбнулся, все еще прикладывая почти растаявший лед к ушибленному затылку.       — Да, но…       — О, профессор, Уизли просто до смерти боится, что я прикоснусь к его девушке, — издевательски протянул Розье. — Ведь магическое прикосновение — это так интимно.       — Впрочем, — холодно начал Перси, — я мог бы поучаствовать и вместо Дафны.       — С удовольствием приму твой вызов, — искривив губы в холодной усмешке, процедил Эван.       — Что ж, у нас образовался спорный момент. — Профессор неловко почесал затылок. — Тогда, мисс Гринграсс, с кем вам будет комфортнее?       — Замечательно, что хоть кого-то здесь интересует мое мнение, — с раздражением выпалила Дафна. Палочка в ее руках уже подрагивала от желания кого-нибудь проклясть.       — Я бы хотел напомнить, — перебил ее Перси, — что Дафна недавно пережила довольно серьезное потрясение, что привело к некоторому магическому истощению, поэтому…       Дафна больше не могла терпеть эту унизительную заботу. В тот момент она ненавидела Перси так сильно, что готова была плюнуть на чистую кровь, что текла по ее венам, и попросту воткнуть волшебную палочку ему в глаз. Она была уверена, что если постарается, то попадет даже с такого внушительного расстояния, что их разделяло.       Она знала, что ни в коем случае нельзя поддаваться свирепому, уродливому гневу, обуявшему ее разум, но тот оказался сильнее, полностью подчиняя себе еще такую шаткую волю, не укрепившуюся спасительным могуществом.       — Знаете, профессор, я с удовольствием сражусь с Уизли, — холодно улыбнулась Дафна.       Перси, однако, радости не испытал, чувствуя накал воздуха — одна искра, и все взлетит на воздух.       Соблюдая все правила, они встали друг напротив друга, подняв палочки, и слегка поклонились. Перси ослабил галстук и закатал рукава рубашки до локтей, демонстрируя бледные предплечья с россыпью ярких веснушек вокруг броско проступающих вен. Зеленые глаза слизеринки безжалостно метали лучи «авады», и Перси без слов понял то, что она вскоре озвучила:       — Пощады не жди.       Вердимиллиус неожиданно и откровенно жестоко врезался аккурат в грудь Перси — чуть правее сердца — зелеными искрами возмездия. Магический поток болезненно отбросил его назад и лишь чудом не повалил с ног. Место удара зудело и ныло, словно несильный ожог. Дафна победно улыбнулась и сдула струйку дыма, тянущуюся из кончика ее волшебной палочки.       Перси нахмурился и принялся раз за разом атаковать ее мощным потоком заклинаний. Дафна даже не могла понять, что они из себя представляли: успевала лишь отходить назад и выставлять Протего. Ловко отскочив в сторону, слизеринка использовала Импедименту, но промахнулась, угодив им в Пенелопу Кристалл. Та, взвизгнув, рухнула со стула под издевательский смех однокурсников.       Перси щелкнул языком и качнул головой, наблюдая за сладким триумфом, озарившим лицо Дафны. Девушка лишь пожала плечами и поманила его к себе палочкой.       Гриффиндорец с легкостью подхватил со стола профессора пустую чернильницу, размножил ее, а после — трансфигурировал в крупных и крайне мерзких тараканов. Во взгляде Дафны читалось сомнение, смешанное с ужасом, Перси же ответил ей ухмылкой и решимостью.       — Оппуньо, — услышала она его тихий голос. Для того, чтобы произвести необходимый эффект, он даже отказался от использования невербальных чар.       Взвизгнув, Дафна вскочила на ближайший стул и принялась без оглядки швыряться в приближающихся к ней тараканов заклятиями. Ей казалось, что топот множества их лап оглушительной волной пробирался сквозь улюлюканье студентов, с жаром наблюдающих за исходом дуэли. Когда насекомые подобрались слишком близко, Дафна воспользовалась Инсендио и с облегчением наблюдала, как те безвозвратно горят.       — Браво! — Люпин радостно зааплодировал. — Мистер Уизли наглядно продемонстрировал нам и свое мастерство в трансфигурации — отличный ход, было невероятно зрелищно.       Перси гордо расправил плечи, даже не обратив внимание на крайне свирепый взгляд, каким одаривала его девушка. Вскоре она сумела пробить его щит, сбив с ног Эверте Статутом, а третий удар нанесла Баубиллиусом — то задело Перси лишь по касательной, едва вспоров белую ткань на плече и слабо оцарапав кожу.       — Мисс Гринграсс смогла нанести все три удара первой, за это я присуждаю Слизерину пять очков, — оповестил Люпин. — Однако хочу присудить и Гриффиндору три очка за прекрасное выступление мистера Уизли. Профессор Макгонагалл будет рада услышать о ваших успехах.       — Покрасовался? — насмешливо фыркнула Дафна. — Никогда не прощу тебе этих жутких тараканов.       — Уверен, я смогу загладить свою вину, — невозмутимо произнес он, но Дафна могла поклясться, что уголки его рта предательски дрогнули.       Проходя вдоль ряда парт, девушка вынужденно замерла у стола Розье: тот крепко стиснул ее за запястье и процедил сквозь зубы:       — Я бы попал в тебя все три раза. Жаль, что ты испугалась, принцесса.       — Убери свои руки, — прошипела, подобно змее, Дафна и рывком вырвалась из его стального захвата. Уже на своем месте она мрачно терла покрасневший от его пальцев участок кожи, игнорируя внимательный, пропитанный ядом взгляд парня.       Сразу после звонка колокола студенты энергично засобирались, торопясь на обед. Перси удивленно вскинул брови, заметив, как Дафна уже который день игнорирует сам факт существования Нотта, который выглядел не лучше побитого щенка. Воспользовавшись моментом, он ринулся вслед за Дафной, не нарочно пихнув плечом Теодора. Тот метнул злобный взгляд в гриффиндорца и очень грязно выругался ему вслед.       — Ты отлично справилась с практическим заданием, — похвалил Перси. — Одолела меня в два счета.       Перси прислонился плечом к стене, возле которой остановилась Дафна. Она не торопилась в Большой зал, буравя напряженным взглядом тяжелые тучи, мрачно нависшие над замком.       — Глупо было вызываться моим противником на показательную дуэль. Всем было очевидно, что ты мне поддался.       — Вовсе нет! — запротестовал юноша.       Дафна смерила его ироничным взглядом, еще перед последним ударом раскрыв весь замысел. Перси вздохнул.       — Я не мог позволить Розье покалечить тебя, поэтому и вызвался.       — Ещё кто бы кого покалечил! — уязвленно фыркнула она. — Теперь же он не устанет издеваться, что я попросту струсила.       — Не все ли равно, что он говорит?       — Тебе же не все равно на то, что подумают другие!       Перси уныло кивнул, нехотя признавая ее правоту. С самого детства он был чрезмерно зависим от чужого мнения, одобрения родителей, несмешных, а порой и грубых замечаний братьев, что вся жизнь стала казаться поиском признания среди людей значимых или — чаще всего — не очень. Не познав должного внимания, он откровенно и так унизительно жаждал получить его от каждого, кто обратит на него свой взор.       — Я поддался не потому, что считаю тебя слабее или хуже в части магических способностей.       — А как ты считаешь? — Дафна взглянула на него с любопытством, будто так же, как и он, жаждала признания.       — Я считаю, что ты невероятно умная и сильная волшебница, и мне нравится видеть победное торжество на твоём красивом лице, — тихо произнёс он и удивлённо вскинул брови, заметив лёгкий, едва проступивший румянец на ее бледных щеках. — Да ладно, Дафна! Тебя не смутить ни одной откровенной темой, но стоит похвалить другие способности, и ты краснеешь.       От его слов девушка раскраснелась ещё больше и отвернулась, скрывая пылающее лицо каскадом волос. Мелькнувшая улыбка моментально угасла, и Перси уже пожалел, что сделал ей такое нелепое замечание.       — Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало так. — Он неловко коснулся ее руки, но девушка быстро отдернула ту, словно его прикосновение ударило ее током.       — Не хочу это обсуждать, — резко ответила она и уперлась напряжённым взглядом в оконное стекло.       — Ты ничего не хочешь обсуждать, что касается твоих мыслей и чувств, — буркнул Перси. — Стоит мне подобраться ближе, и ты тут же закрываешься.       — Какая тебе разница? — Дафна перевела на него раздражённый взгляд.       — Потому что ты для меня кое-что значишь, — удивлённо ответил он. Девушка опустила плечи и покачала головой — сдаваясь.       — Чтобы получить похвалу, я всегда должна трудиться. — Она усмехнулась. — Когда живешь с холодными и безразличными родителями, нет возможности рассчитывать на скидки касательно возраста или того, что ты девчонка. В первую очередь я наследница, и все, что я делаю хорошо, — моя обязанность.       — Ты не заслуживаешь такого отношения, — уверенно заявил Перси, хмуря брови.       Дафна грустно улыбнулась.       — А чего я заслуживаю?       Этот вопрос застал Перси врасплох. Он отвёл взгляд, борясь с собственным смущением. Сердце в груди билось с такой силой, что, казалось, вот-вот прорвется наружу сквозь небольшой покрасневший ожог.       — Буквально весь этот мир, — тихо проговорил он, втайне надеясь, что она не услышит.       Но Дафна услышала и посмотрела на него со всей серьёзностью, будто прикидывая, не врет ли он ей, а затем подошла вплотную и доверчиво прижалась к его груди. Опешив, Перси не сразу отреагировал, чувствуя лишь бешено бьющийся в висках пульс. Он положил ладони на ее талию и прислонился щекой к светлым волосам.       — Я не привыкла говорить о том, что чувствую.       Перси скользнул губами по ее виску и отстранился. На языке вертелось столько чувств, готовых в любой момент сорваться, но он не мог этого допустить. Не привык.       — Мне тоже всегда было проще держать все в себе, но с тобой все иначе, — уклончиво пробормотал он, стыдясь не то своей уязвимости, не то страха перед сокрушительным чувством.       — Нельзя добровольно вкладывать другому человеку в руки нож, который он однажды может воткнуть в спину, — упрямо заявила Дафна и отступила.       Если Перси и удивился, то не показал этого. Ладони, еще секунду назад касавшиеся ее тела, безвольно замерли в воздухе и опустились лишь спустя мгновение.       — Я готов вложить этот нож в твои руки, — упрямо заявил Перси, не желая уступать своему страху.       — Это глупо, — презрительно фыркнула девушка, отведя взгляд.       Такое немыслимое доверие пугало ее, будоражило и настойчиво пробиралось под кожу. Перси Уизли и его пресловутая честность пробивали бреши в годами выстроенной обороне, настойчивой нежностью касались девичьего сердца, слишком рано покрывшегося коркой льда.       — Я так не считаю, Дафна. Глупо всю жизнь бояться, что тебя кто-то полюбит, и потому отталкивать каждого.       Уязвленная его хлесткой проницательностью, Дафна ощутила, как новая волна жара прилила к лицу, заставляя кожу неистово пылать. Все это время считая себя хозяйкой ситуации, она внезапно с досадой осознала, что уже давно проиграла в хитросплетениях собственной игры.       — Я не боюсь! — возмутилась девушка, с вызовом взглянув на Перси. — И что ты скажешь, если однажды я причиню тебе боль?       — Я скажу, что глупо обсуждать то, что не случилось.       — Ты чертовски упрям, — усмехнулась Дафна, пряча растерянный взгляд.       — А ты привыкла, что люди не могут любить бескорыстно, ведь кто-то авторитетный внушил тебе, что любовь надо заслуживать, верно?       — Это другое! — выпалила она, обняв себя за плечи.       — Разве твой мир разрушится, если ты осознаешь, что тебя могут полюбить даже тогда, когда ты не стараешься? — не сдавался Перси, с завидным рвением разрушая последнюю стену, выстроенную ей когда-то.       Вопрос этот был похож на остро заточенное лезвие гильотины, повисшее в ту минуту над головой Дафны.       — Решил покопаться у меня в мозгах? — шутливо произнесла девушка, все еще надеясь свести накал к нулю.       Перси усмехнулся, сделав шаг к ней. Он мог поклясться, что Дафна опасливо попятилась назад, но мгновенно натолкнулась на край подоконника. Оказавшись в ловушке, в капкане, она судорожно вздохнула, и воздух крепкой петлей сжал ее горло.       — Боюсь, там все слишком запутано: я заблужусь и умру в лабиринте твоей светлой головки.       — Не умрешь, если я этого не захочу.       — Звучит угрожающе. — Его пальцы мягко сжали тонкое девичье запястье. — Так что скажешь — разрушится твой мир, если тебя кто-то полюбит лишь за сам факт твоего существования?       — Мой — нет, — тихо ответила она. — Но я не могу ручаться за мир того, кто полюбит. Видишь ли, я не уверена, что способна на безусловные чувства.       Перси внимательно слушал ее, боясь спугнуть этот неожиданный хрупкий миг откровений, когда Дафна рискнула приоткрыть завесу тайны своей одинокой души.       — Думаю, ты себя недооцениваешь. — От уверенности в его голосе Дафна непроизвольно вздрогнула. — Ты можешь больше.       Дафна засмеялась, припоминая, как совсем недавно говорила то же самое о его способностях касательно перспектив будущего.       — Теперь мне ясно, что у каждого из нас в этих отношениях своя миссия. — Девушка обезоруживающе улыбнулась и взглянула на Перси из-под опущенных ресниц. — Умираю от любопытства узнать, к чему все это приведет.       Сжимая Дафну в объятиях, Перси с удовольствием мягко коснулся ее губ и ощутил лишь поразительную, неприличную, безмятежную легкость. Казалось, что до встречи с ней он и не жил вовсе, не дышал, и вся окружающая реальность походила на иллюзорный мир, полный серых красок и затяжного уныния. Когда-то ему казалось, что он влюблен в Пенелопу, но сейчас эти нелепые, скудные и убийственно скучные чувства вызывали лишь раздражение. Дафна явилась квинтэссенцией хаоса, фатальной неизбежности и разрыва всех жизненных шаблонов — неукоснительно твердых и непреклонных, — скрупулезно привитых замшелым обществом. И сейчас, когда она смотрела на него с горящей нежностью, равной тысяче вспышек на Солнце, Перси позволил этой истине поселиться в его груди.

***

      Если бы той холодной осенью, пахнущей прелыми листьями и влажной землей, Дафна могла предугадать, к чему приведет ее нелепая шутка, то остановилась бы в самом начале. Всегда прагматичная, она впервые не знала, что хочет получить от этого зубодробительно занудного парня, но интуиция — гребаная предательница — подсказала ей непривычно опасный путь. На нем не встретятся драконы, мантикоры или нунду, но будут чудовища посерьезнее, над которыми не властна даже смертельная зелень «Авады».       Дафна не знала, когда обычное любопытство, порожденное скукой и жаждой новых ощущений, переросло в пугающую по своим масштабам пропасть. Да она даже в существование любви никогда не верила, связывая это чувство с примитивной биологией!       — Какое бесстыдство — так попасться в ловушку собственного разума, — буркнула она, зажигая благовония и свечи.       Приняв удобное положение, Дафна закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Нелепая гормональная буря, тревоги и страхи не должны иметь над ней власть, и девушка намеревалась вскоре разобраться с ними — только бы разум подчинился!       Она усиленно прорывалась сквозь плотную завесу тумана, снова и снова возвращаясь на место преступления, как сделал бы настоящий убийца. Терзая свое подсознание, Дафна не сдавалась, уверенная, что успех, издевательски лизнувший ей пальцы, обязан покориться.       Все тот же класс, укутанный подступающими сумерками, и та же скованная Империусом Дафна — напуганная, дезориентированная, потерявшая контроль даже над своим телом. Человек, что неминуемо приближался к ней, излучал властное превосходство и непонятное возбуждение, взывающее к дрожи в пальцах. Словно хищник, он двигался бесшумно, растягивая удовольствие от девичьей беспомощности. Дафна чувствовала, видела, что человек жаждал ее подчинения, как если бы мечтал о нем слишком долго.       — Глупая змейка попалась.       Этот голос — до мурашек знакомый, вкрадчивый, преисполненный удовольствием. Он смаковал ее страх и собственную безнаказанность, предвкушая, что мог бы с ней сделать и что действительно сделает.       — Ты… — дрожаще шептала Дафна из прошлого, боясь сморгнуть унизительные слезы.       — Даже жаль, что от тебя толку меньше, чем от жалкого Уоррингтона.       Человек осклабился и возвысился над ней, склонив голову вбок, — изучая, наслаждаясь, любуясь. В его глазах сияло неподдельное восхищение покорностью и неподвижностью неизбежно загнанной в угол девушки. Он небрежно взмахнул палочкой, и скованное магией юное тело прижалось к его груди. Дафна чувствовала эту вереницу ароматов, что источала алебастровая кожа, на фоне которой непроглядной тьмой зияли глаза. Он облизал сухие губы и склонился над ее ухом, очертив кончиком носа неправильно ровную линию вдоль скулы; она чувствовала его горячее дыхание, щекочущее кожу, — человек улыбался, пробуя свой триумф на вкус. Когда он заговорил снова, Дафна медленно закрыла дрогнувшие веки, унизительно сдаваясь под давлением его чар, а горячий шепот меж тем издевательски протянул:       — Поиграем, принцесса?