no end, no beginning

Neoni, Egzod, Maestro Chives — Royalty

      Холодно. Очень холодно.       Это чувство стало первым, пробудившимся от магического забвения. Колючий морозный ветер больно хлестал по щекам, разбивая о лицо остроконечные снежинки, — те, словно заточенные стрелы, лихорадочно впивались в кожу, царапая, кромсая. Дрожащее тело, скованное чужим наказом, угодило в ледяные объятия снежной бури, что пробирала болезненной судорогой до самых костей. Перед глазами по-прежнему была непроглядная пелена; Дафна видела лишь яркий свет, но как бы ни силилась всмотреться в него — тщетно. Пальцы немели от жгучего холода: легкое покалывание точечными выпадами наносило удар за ударом, не дав ни шанса на достойную защиту.       Страшно. Очень страшно.       Ледяной ветер, сковавший онемевшие мышцы, притупил и боль, позволив пробудившемуся сознанию испытать сильную, первобытную эмоцию, лежавшую в основе всего. Дафна хотела остановиться, но чья-то магия все еще бессовестно главенствовала внутри, заставляя уставший мозг посылать телу сигналы к движению. Ноги, ставшие ватными, вязли в снегу, едва шевелились от холодной влаги, и девушка точно бы упала, если бы не чьё-то повеление.       Холодно, мокро, скользко, страшно. Словно марионетка в чужих руках, Дафна почти зарычала, силясь справиться с волей своего жестокого кукловода, но ноги, не чувствуя усталости и боли, вели ее к цели. И была ли целью ее смерть, слизеринка не знала.       Перси заметил ее слишком поздно: увлеченный последней пройденной темой по Нумерологии, он уже почти прошел мимо, игнорируя встревоженное бормотание двух гриффиндорцев.       — Что за идиотка решила искупаться? — удивленно, не без насмешки произнес пятикурсник — один из однокурсников Фреда и Джорджа.       — Может, это Полоумная Лавгуд? — хмыкнул второй — что повыше и покрепче приятеля. — Ловит там своих вододышащих личинок на ужин.       Его друг гнусно заржал, одобряя самую идиотскую шутку из тех, что Перси доводилось слышать. Он мрачно сдвинул брови и протиснулся к окну, минуя бестолковых зевак.       — Пропустите! Отойдите! Я староста!       Он вытащил из кармана очки и, надев их, стал всматриваться вдаль. По тонкой кромке озёрного льда действительно одиноко брела светловолосая девушка в одном только черном платье, доходившем ей до колен. Сначала он решил, что это и правда чуднáя второкурсница — дочка их соседа Ксенофилиуса Лавгуда; парень часто заставал ее за странными занятиями еще до Хогвартса, но, приглядевшись получше, Перси в ужасе отпрянул. Это была Дафна. Это точно была Дафна.       Сорвавшись с места, он крикнул в пустоту, чтобы парни позвали профессоров, а сам понёсся вниз, не разбирая дороги. Ему казалось, что он ещё никогда не бегал так быстро. Ботинки то и дело увязали в кашице подтаявшего снега, подошва скользила на подмерзших в тени лужах, покрытых заметными бугорками. Когда Перси остановился возле самого берега, Дафна замерла аккурат посреди Чёрного озера, которое еще совсем недавно так уверенно рассекала острыми лезвиями коньков.       — Дафна! — В отчаянии позвал он. — Что ты делаешь? Это же опасно, вернись немедленно!       Дафна очнулась, словно ото сна, и в ужасе ахнула, осознав, что она стоит посреди озера и вся дрожит от холода. Зрение вернулось не сразу: свет моргнул яркой вспышкой, а затем стал рассеиваться, как густой утренний туман. Она завертелась, пытаясь понять, что происходит, однако ноги предательски заскользили по тонкому слою льда, и девушка только чудом не рухнула вниз. Сквозь стучащий набатом пульс в висках Дафна услышала чей-то голос и с надеждой оторвала взгляд от дрогнувшего под ее весом льда — Перси изо всех сил махал ей руками, пытаясь привлечь внимание.       — Дафна, вернись обратно! Только осторожно, лёд очень тонкий!       Девушка вновь опустила взгляд вниз и послушно сделала шаг… Один, второй, мечтая лишь скорее оказаться на твердой земле, что не обещала разверзнуться под ней, а на третий под ее ногой образовалась внушительная трещина. Дафна оцепенела, услышав характерный хруст под подошвой.       — Что случилось? — донёсся до неё встревоженный голос Перси. Позади него уже собиралась целая толпа взволнованных и любопытных учеников. Они жались друг к другу поближе, махнув рукой на занятия, перешептывались и испуганно вздыхали на каждом шаге слизеринки.       — Лёд треснул, — прошептала она скорее себе, чем кому-то, а затем крикнула: — Этот чертов лёд треснул, Перси!       Перси принял решение мгновенно, невзирая на то, как это было глупо. Он не вспомнил ни одного подходящего заклинания, повинуясь своим инстинктам, которые уповали лишь на одно возможное решение.       — Тогда не двигайся! Я уже иду.       Дафна почувствовала, как ногу сводит болезненной судорогой, и прикусила губу. Чувствительность возвращалась, а силы, наоборот, ее покидали, сдаваясь под гнетом февральского холода, дезориентации и магического истощения. Не вытерпев боли, девушка пошевелилась, сместив вектор давления, и крупные трещины с треском поползли во все стороны. Она подняла испуганный взгляд на Перси, даже не успев до конца осознать произошедшее, а затем в мгновение ока провалилась под лёд. Бурая ледяная вода приняла ее в свою обитель, течением утаскивая все дальше от проруби. Дафна старалась это остановить, но паника сковала ее мышцы раньше, чем стылая вода. Опускающиеся на окрестности Хогвартса сумерки сгущали и без того темные воды озера, жадно принявшие девушку в свои объятия.       Она барахталась подо льдом, пытаясь найти какой-то выход, но лёгкие уже отчаянно заполнялись водой, а ноги и руки окончательно онемели от холода. Внутренности страшно жгло от недостатка живительного кислорода, горло свело сдавленным спазмом не отзвучавшего крика, а Смерть, чьей-то рукой вынесшая девушке приговор, весело усмехнулась.       Дафна медленно проваливалась во тьму…       Перси в ужасе округлил глаза и, тут же сбросив тёплую мантию, осторожно ступил на лёд. Пока тот выдерживал вес его тела, лишь изредка покрываясь тонкой паутиной трещин. Гриффиндорец неуверенно шагал, едва не срываясь на бег и не сводя напряженного взгляда с ледяного кратера. Остановившись возле разлома, парень, не раздумывая ни секунды, наколдовал Заклинание головного пузыря и нырнул в ледяную неизвестность. Сжав в руке палочку, он невербально произнёс «Люмос» — с ее конца показался бледный луч света, который и указал на безвольное хрупкое тело, медленно опускающееся на дно в пяти футах от полыньи с неровными краями. Перси ринулся к ней, игнорируя колючий холод, нанизывающий кости на острые пики, и, подхватив Дафну за талию, направился вверх. Если бы не магия, лёгкие бы горели от недостатка кислорода, но кожей он, как ни странно, совсем перестал чувствовать холод.       Когда волнующаяся от ветра поверхность была так близко, Перси почувствовал чьи-то цепкие пальцы, с невероятной силой сомкнувшиеся на его лодыжке. Зеленое чудище осклабилось, норовя утащить на дно добычу, на редкость удачно заглянувшую в озерные владения. Перси помнил, что гриндилоу довольно опасны, и в далеком тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году Чарли часто запугивал младшего брата, рассказывая жуткие небылицы, чтобы первокурсник Перси не смел соваться в воду с остальными ребятами. Знал бы Чарли, что семикурсник Перси добровольно занырнет в обманчиво тихие воды Черного озера и тут же угодит в западню сторожевых псов водного народа.       Одним уверенным взмахом палочки настойчивый гриндилоу был обездвижен: руки прижались к бокам, ноги слепились вместе, и чудовище, выпучив мутные глаза, камнем ринулось на дно, испаряясь в темноте глубинных вод. Петрификус Тоталус оказался удачным и действенным вариантом, имея при этом довольно безобидные для монстра последствия.       Вынырнув на поверхность, Перси встряхнул мокрыми волосами и с облегчением заметил поджидавшего их взвинченного Теодора Нотта, который и помог дотащить неподвижную Дафну до берега. Парень склонился над ней, а затем в ужасе прошептал:       — Она не дышит.       Не успев отдышаться, Перси рухнул перед ней на колени прямо в снег, игнорируя жгучий холод от пронизывающего ветра. Мокрая рубашка плотно прилипла к спине и рукам, будто вторая кожа. Он припал к ее холодным губам, пытаясь вдохнуть в лёгкие воздух, чередуя эти действия с массажем сердца. Толпа вокруг молча ждала, а Перси не понимал, где носит хоть одного преподавателя.       — Ну же, — шептал он. — Давай, Дафна!       Попеременно выполняя эти действия, он не сдавался, пока Тео стеклянным взглядом наблюдал за происходящим, не замечая, что все штаны уже промокли от рыхлого холодного снега, в котором утопали его колени.       Перси лишь на мгновение замер, убрав с ее лба прилипшую мокрую прядь волос, и вновь принялся за свое: слабый огонек надежды еще отчаянно теплился в его груди, игнорируя суровую жестокость реальности, в которой они оба оказались.       Дафна резко закашлялась, выплёвывая наружу озерную воду. Перси приподнял ее голову, бережно придерживая, пока девушка изо всех сил синими губами хватала воздух. Рваное дыхание хрипами забивалось в горле, но Дафна отчаянно втягивала внутрь февральский воздух с примесью болотной воды.       — С возвращением из мира мёртвых, душа моя, — с расслабленной улыбкой произнёс Тео, чувствуя, как страх за подругу медленно отпускает его из своих силков.       Издалека послышался гул взволнованных голосов, а затем показались профессора Макгонагалл, Снейп и медсестра мадам Помфри.       — Что здесь произошло? — спросила Макгонагалл, в ужасе переводя взгляд с одного ученика на другого. Остановив тот на Дафне, которая, моргнув, тут же отключилась, она приложила ладонь ко рту. — Срочно ее в лазарет!       Перси осторожно укрыл ее своей мантией и мантией Тео, с лёгкостью поднял на руки и поспешил за школьной целительницей. Нотт неотступно следовал по пятам, периодически поправляя съехавшие мантии, чтобы уберечь Дафну от пронизывающего ветра. Мадам Помфри проследила, чтобы девушку уложили на кровать, кратко выслушала рассказ об обстоятельствах случившегося у Перси, а затем выпроводила всех наружу, предварительно предложив гриффиндорцу бодроперцовую настойку, но тот от неё вежливо отказался. Чего бы он сейчас хотел на самом деле, так это выпить ранее заманчиво предложенный Хиггсом магловский джин.       — Что произошло? — на выдохе спросил Тео.       Перси, едва подавляя дрожь, закутался в свою влажную мантию.       — Я знаю не больше тебя.       — Дафна не склонна вытворять такие безрассудные поступки, — хмуро заключил Нотт, едва сдерживая раздражение.       — Лучше нам дождаться объяснений от неё. — Перси встряхнул мокрыми волосами и бессильно привалился плечом к стене. Только сейчас к нему пришло осознание — что на самом деле случилось.       — Тебе бы не помешало высушиться, — заметил слизеринец. — Иди, я побуду здесь.       Но когда Перси торопливо принял ванну, переоделся, ответил на кучу вопросов и вернулся к лазарету, Нотт лишь хмуро покачал головой. Мадам Помфри позже вышла и объявила, чтобы они приходили завтра и перестали уже, наконец, зря обивать пороги и нервировать ее.       Ночь обещала быть беспокойной.       Наутро вместо завтрака, перед уроками, парни вдвоём, не сговариваясь, встретились на том же месте, что и прошлым вечером. Перси чувствовал себя разбитым, а Тео — сбитым с толку. Они обменялись подозрительными взглядами, за которыми последовали идентичные сухие кивки, и молчаливыми стражниками окружили вход в лазарет. Мадам Помфри, неодобрительно качнув головой, пропустила их, но предупредила, что это ненадолго — пациентке необходим отдых и покой.       Дафна выглядела куда лучше, чем вчера, но по-прежнему была очень бледной и уставшей. Она плохо помнила эту ночь, теряясь в мареве лихорадки и бредовых снов, вызванных жаром, и все еще чувствовала себя слабой и истощенной: даже волшебная палочка, лежавшая подле нее, не реагировала на прикосновения, словно не могла вспомнить свою хозяйку.       Увидев парней, Дафна слабо улыбнулась и села, облокотившись на подушку и игнорируя тупую боль в висках.       — У тебя теперь есть второй день рождения, — с улыбкой заявил Тео, усаживаясь на край ее постели. Неодобрительно посмотрев на это, Перси с шумом подвинул стул и сел рядом.       — Ты всех напугала, — строго произнёс он. — Как сейчас себя чувствуешь?       Дафна вздохнула и отвела взгляд.       — Ночью у меня был сильный жар, а сейчас ужасная слабость и сонливость. Наверное, это побочный эффект от снадобий…       — Какого хера ты туда пошла? — не выдержал Тео. — Чем ты думала?       — Я не помню.       — Как? — Брови Перси удивлённо поползли вверх.       — Последнее, что помню, как я шла по коридору третьего этажа, а потом словно очнулась ото сна уже посреди озера. — Дафна пожала плечами. — Я пыталась что-то вспомнить или понять, но… ничего. Пустота.       — А что говорит Дамблдор?       — Дамблдор! — ехидно фыркнул Тео, передразнивая Перси. — Этот старый пердун уже третий год не может защитить своих студентов, но упорно твердит, что Хогвартс — самое безопасное место! Уровень безопасности настолько продвинут, что у нас, нахрен, студенты мрут, как мухи.       — Дамблдор в этом не виноват! — упрямо запротестовал Перси.       — Профессора думают, что меня околдовали, — поспешила вмешаться Дафна, пока Перси не вызвал Нотта на дуэль за честь директора.       — Кто? — в унисон спросили оба.       — Они предполагают, что это мог быть тот, кто убил Касса. Например, Сириус Блэк. — Дафна вздохнула. — Макгонагалл считает, что меня подвергли заклятию «Империус» и подтерли воспоминания.       — Но с какой целью? — хмыкнул Тео. — Чем твоя прогулка по Чёрному озеру могла ему помочь?       — Возможно, у него была иная цель, которую он либо достиг, либо нет, и решил избавиться от Дафны таким простым путём.       Девушка вздрогнула и продолжила хранить мрачное молчание. Впрочем, после слов Перси никто несколько минут не решался нарушить тягостную тишину.       — Я слышала, Дамблдор ещё вчера организовывал осмотр школы и территории, но так никого и не обнаружили.       — Это очевидно. — Перси сердито поджал губы. — Если это Блэк, то он тут же смылся и замёл все следы.       — И какой толк в этих дементорах, если у них под носом уже не впервые орудует убийца, а они прохлаждаются! — раздраженно бросил Тео. — Бесполезные куски драконьего дерьма. Неудивительно, что Блэк сбежал — с такими-то тюремщиками.       Зал вновь погрузился в напряжённое молчание. Перси взглянул на часы и неловко откашлялся.       — Мне нужно на урок. Отдыхай, Дафна, я зайду после обеда. — Он наклонился и поцеловал ее в тёплый, подернутый разгорающимся заново жаром лоб. Когда Перси скрылся за дверью, Тео ухмыльнулся.       — Может быть, он и ничего.       Дафна непонимающе уставилась на друга.       — Он ринулся за тобой в ледяную воду, сразился с гриндилоу, вытащил тебя, а потом ещё несколько минут откачивал, пытаясь вернуть с того света.       Девушка почти не помнила эти события и в изумлении вскинула брови.       — Гребаная гриффиндорская храбрость и самоотверженность, — продолжил он. — Думаю, ты, принцесса, окончательно и бесповоротно украла его сердце.       Дафна мягко улыбнулась и опустила глаза, будто бы этот факт ее жутко смутил. Впрочем, слизеринка и правда чувствовала себя смущенной, ведь ради нее еще никто и никогда не делал таких глупых, безрассудных, необдуманных и безумных вещей, а Перси Уизли — тот, каким она думала, он был, — мало походил на человека, способного на геройскую отвагу, которую все в Слизерине дружно считали ничем иным, как слабоумием.       Перси, как и обещал, зашёл после обеда и облегченно выдохнул, когда заметил отсутствие Нотта. Хоть парень и вел себя менее вызывающе, чем обычно, но его присутствие уже порядком действовало на нервы. Дафна улыбнулась и медленно привстала.       — Как ты?       — О, сплю и ем, ни дать ни взять — комнатное растение, — усмехнулась она.       Перси улыбнулся и осторожно сжал ее пальцы.       — Я волновался. Ты меня очень напугала, — честно признался он.       — Ты спас мне жизнь, — твёрдо произнесла Дафна. — Теперь мы с тобой навечно связаны.       Парень иронично вскинул брови и, улыбаясь, покачал головой.       — Нет, правда! Теперь мы связаны до тех пор, пока я не отплачу тебе тем же. — Она сжала его пальцы в ответ. — Спасибо.       — Я рад, что ты в порядке, — смущённо пробормотал он, беспощадно краснея. Несмотря на твердое осознание случившегося, Перси вопреки всему не считал себя героем, словно он чувствовал, что сделал недостаточно, ведь, очевидно, мог это все предотвратить еще в зачатке.       Заметив его сумрачное смятение, Дафна приблизилась — так, что ее горячее дыхание обожгло его кожу.       — Я должна очень тщательно тебя отблагодарить, — жарко прошептала она ему в губы и провела по ним кончиком языка.       — Думаю, тебе для начала стоит поправиться, — ухмыльнулся он. — Мне кажется, у тебя снова жар.       Дафна закатила глаза и рухнула на подушку. Перси наклонился и мягко коснулся ее губ.       — Но я не отказываюсь от благодарности.       Он мог поклясться, что ее губы дрогнули в улыбке, хоть Дафна и старалась сохранить серьёзный вид. Она проводила его заинтересованным взглядом и шумно выдохнула, от усталости прикрыв глаза. Перси был прав: жар вновь подступал, обволакивая ее сознание мутным туманом, и, как бы она не силилась вспомнить хоть что-то полезное из вечера своей почти-смерти, ничего не получалось. Веки наливались свинцом и опускались, увлекая измученную слизеринку в очередной беспокойный сон.

***

The Score — Legend

      Попечительский совет Хогвартса существовал уже много веков, следя за финансовой, правовой и организационной деятельностью школы. Его членами становились богатые, влиятельные и могущественные представители волшебных семей Великобритании, сосредотачивая в своих руках всю управленческую власть. Порой состав попечителей менялся слишком часто, в другое время — все двенадцать его членов грели свои места десятилетиями до самой смерти, некоторые наследники сменяли своих отцов и матерей, принимая подобную привилегию за возможность проявить себя.       В тот день по настоянию Люциуса Малфоя они явились в Хогвартс с одной целью — заставить Альбуса Дамблдора покинуть директорское кресло раз и навсегда. Малфой-старший гордо вышагивал во главе колонны волшебников, задрав голову и нарциссично демонстрируя собственное превосходство над всеми. Чуть позади, по левую руку от него шагал не менее важный Альфред Паркинсон, опираясь на трость, которая тому служила по назначению, а не ради подчеркнутого имиджа. Прихрамывая, он не уставал бубнить в ухо Люциусу, пока тот кривил губы в холодной улыбке. По правую руку от него шел Телониус Нотт, заняв в этой шеренге место недавно погибшего Феликса Розье, которому члены совета пока не нашли достойную замену. Розье, как и Малфой, всегда щедро финансировал школьные проекты, стараясь тем самым заслужить перед соратниками свое главенство.       Пожилая, но деятельная и инициативная Августа Лонгботтом по-королевски церемониально рассекала длинный коридор замка, вальяжно взяв под руку своего давнего друга Тиберия Маклаггена. Мужчина беззаботно вещал ей об удачной охоте в Норфолке и своих приятельских отношениях с главой Мракоборческого Департамента — Руфусом Скримджером. В их разговор неучтиво влез болтливый, но полезный своими международными связями Роджер Элтон. Эдгар Роули, которого тот пихнул, пробираясь к знакомой паре, раздраженно цыкнул языком и, отряхнув рукав, словно от грязи, закатил глаза.       Деметриус Гринграсс вступил в нынешний состав совета последним — семь лет назад, когда старшая дочь поступила в Хогвартс. Его совершенно не интересовала деятельность школы, но старый друг — Лисандр Лестрейндж, — убедил его, что этот поступок благотворно скажется на его репутации. «Благотворительность, поддержка школ и сиротских приютов всегда находят активное одобрение среднего и низшего классов, а ведь именно они составляют основную массу магического населения Британии, — не раз повторял Лестрейндж во время очередной дружеской встречи перед камином, сжимая стакан с огневиски в руке. — А вот жадность, наоборот, порицается».       Сам же Лисандр состоял в попечительском совете Хогвартса уже не один десяток лет. Несмотря на свой солидный возраст — без малого шестьдесят семь, — Лисандр Лестрейндж мог дать фору любому юнцу. Хоть в прежде каштановые волосы и въелась мудростью седина, а удлиненное лицо избороздили прожилки морщин, — карие глаза по-прежнему шаловливо искрились, стоило по-кошачьи хитрой улыбке коснуться тонко очерченных губ.       — Могу поклясться, Малфой ждал этого дня еще с прошлого года, когда так и не удалось выдворить Дамблдора с поста директора школы, — хмыкнул Деметриус, сунув руку в карман брюк. Темно-синий костюм-тройка сидел на нем, как влитой, идеально сочетаясь с белоснежной рубашкой и галстуком цвета молодого вина.       Несмотря на полные губы, выразительные серые глаза-ледышки и четко очерченную линию скул, Деметриус Гринграсс не производил впечатление мягкого и доброжелательного человека. Холодный, равнодушный ко всему взгляд, неэмоциональная речь, в которой лишь изредка сталью звенел гнев, делали этого мужчину пугающим и опасным. Внимательный к деталям, осторожный — он не любил пустые разговоры, предпочитая им действия.       — Не хочу видеть на его смазливом лице триумф, однако Дамблдор и правда потерял хватку. — Лисандр в задумчивости провел рукой по седой бороде, сверля взглядом платиновые волосы Люциуса.       Альбус Дамблдор встретил гостей в своем кабинете с раздражающим радушием и дружелюбной улыбкой, сверкающей даже в его глазах. Деметриус бывал здесь и раньше, всегда возмущенно хмуря брови, когда та или иная коллекционная вещица издавала резкий гул или жужжание: он не понимал, как можно работать в такой обстановке и не сойти при этом с ума.       — Добро пожаловать, господа. Желаете чашечку чая?       — Оставьте это, Дамблдор, — холодно ответил Люциус и, взмахнув полами мантии, уселся в кресло напротив стола директора. — Мы все занятые люди и хотим разобраться в ситуации как можно скорее.       Паркинсон, Нотт и Роули активно закивали, окружив Малфоя, словно кучка бестолковых телохранителей. Деметриус презрительно фыркнул.       — Что ж, задерживать вас и правда было бы крайне опрометчиво с моей стороны, — согласился старый волшебник. Гринграсс мог поклясться, что в его интонации сквозила неприкрытая издевка.       — Мы все посовещались и пришли к неутешительному выводу, профессор, — не без удовольствия растягивая гласные, начал Малфой. — Хогвартс под вашим началом вышел из-под контроля. Сначала был василиск, потом чертов гиппогриф, который едва не лишил моего сына руки!       Переглянувшись, Деметриус и Лисандр синхронно закатили глаза, поняв друг друга без слов. Тем временем Люциус продолжал.       — В замок без труда проникает Сириус Блэк, словно к себе домой. Возможно, ему кто-то помогает, например, бывший соратник, на кандидатуре которого настояли именно вы, директор. Никто из нас не одобрял на посту учителя этого жалкого…       — Ну, полно, Малфой! — проскрежетала Августа Лонгботтом. — Как по мне, Римус Люпин хоть чему-то может научить, и мой внук очень расхваливал его в своих письмах.       — О, ну, раз ваш внук нахваливал, миссис Лонгботом, то, конечно, беру свои слова назад, — с холодной ухмылкой парировал Люциус. — Однако мой сын, как и большинство учеников Слизерина, считает Люпина бездарным и бесполезным преподавателем. К тому же слишком уж часто ему требуется замещение… Это не особенно профессионально.       — У меня нет сомнений в порядочности, честности и профессионализме профессора Люпина, мистер Малфой, да и, полагаю, вы собрались почти полным составом не по его душу?       — Верно, этим мы займемся позже.       Послышались три коротких стука, а после дверь распахнулась, являя взглядам собравшихся опоздавшую. Высокая черноволосая женщина осмотрела присутствующих заинтересованным взглядом, дольше прочих задержав тот на застывшем лице Гринграсса. Ее карие глаза лукаво сверкнули, а уголки полных, соблазнительных губ дрогнули в улыбке.       — Прошу простить за опоздание, — низким, обволакивающим уши голосом произнесла она и расстегнула мантию, демонстрируя черное платье, лаконично подчеркивающее все достоинства идеально округлой фигуры. Она остановилась рядом с Деметриусом, бросив на него испытующий взгляд.       Луанна Забини умела производить впечатление. Мужчина был уверен, что задержалась она нарочно, чтобы появиться на собрании эффектно, перетягивая на себя все внимание.       — К сожалению, Корделия Уоррингтон не сможет сегодня присутствовать по понятным причинам, — с наигранной скорбью проговорил Люциус. — Но я получил от нее письменное заявление, заверенное личной подписью, о ее согласии с нашим решением о вашем отстранении, директор. Ознакомьтесь.       — Он получил заявление! — усмехнулся Лисандр. — Заявился к скорбящей матери, которой сейчас вообще нет ни до чего дела, тыча ей в лицо своими бумажками, расселся на единственном свободном стуле, не предложив присесть женщинам. Абраксас бы в гробу перевернулся от того, что ты несешь и как себя ведешь.       Люциус побледнел еще больше, хоть это и казалось невозможным. Моральная прилюдная пощечина от друга покойного отца унизительно пощипывала его щеки, словно Лестрейндж плюнул ему в лицо ядовитой слюной.       — О каком отстранении речь? — сердито осведомилась Августа. — Я не давала никакого согласия на это и считаю, что Дамблдор — мудрый и великий волшебник, поэтому только глупец может желать от него избавиться.       — Никто не сомневается в могуществе и величии Дамблдора, дорогая Августа, — холодно ответил Деметриус, шагнув вперед. Он был не в силах и дальше терпеть удушливо тяжелый аромат духов Луанны. — Однако я здесь сегодня именно ради того, чтобы выразить свой протест директору.       — Выразил? Свободен, — пренебрежительно фыркнула женщина. Деметриус бросил на нее убийственный взгляд, стойко и безрассудно проигнорированный. Откинув край пиджака в сторону, мужчина сунул руку в карман брюк, демонстрируя серебряную цепочку на жилете.       — Вы действительно потеряли контроль над школой, профессор, и не способны оправдать доверие, которое вам оказали сотни учеников и их семьи. — Гринграсс сделал внушительную паузу и получил короткий кивок Лисандра. — Несколько дней назад здесь был убит мальчик, а вчера едва не погибла моя дочь, — обманчиво спокойно продолжил он. — Моя наследница. И я не допущу, чтобы моей дочери в этой чертовой школе хоть что-то угрожало.       — Вы хотели сказать — вашим дочерям? — расслабленно улыбнувшись, поправил его Дамблдор. Деметриус на мгновение опешил, озадаченно сдвинув брови, будто не понимал, в чем была суть поправки, а затем расправил плечи и кивнул.       — Разумеется.       Но было поздно: от него не укрылись холодные усмешки, мелькнувшие на скользких лицах Малфоя, Нотта и Паркинсона.       — Предлагаю устроить голосование, — произнес Роджер Элтон. — Кто за то, чтобы профессор Дамблдор добровольно оставил свой директорский пост?       Малфой первым поднял правую руку, не скрывая торжествующую улыбку, исказившую его острое лицо. Следом ожидаемо подняли руки Паркинсон и Нотт, Роули по непонятным причинам предпочел воздержаться; запястье Деметриуса Гринграсса тоже медленно взметнулось вверх.       — Поужинаешь со мной, и я проголосую против Дамблдора, — прошептала Луанна Забини. Мужчина вздрогнул и лишь едва повернул голову в ее сторону. — Одиннадцать голосов, и пока за отставку только пятеро, включая тебя. — Она щелкнула языком, обжигая горячим дыханием кожу на его шее. — Раз уж твой наставник, дедуля Лестрейндж, в этот раз играет против тебя. Соглашайся, ты же помнишь, как нам было весело?       Вкрадчивый шепот тревожил давно забытые воспоминания из юности, когда Деметриус Гринграсс был просто мальчишкой-наследником угасающего и проклятого рода. У него не было ничего, кроме родового поместья, долгов пьющего отца и ярких амбиций. Талантливый юноша всегда шел к своим целям напролом, он знал, что однажды весь волшебный мир признает его как равного. Способный легилимент и успешный окклюмент, он без устали оттачивал навыки и свои сильные стороны, чтобы, когда придет час, проявить себя.       Яркая, смелая и решительная Луанна Забини на далеком шестом курсе стала его талисманом, музой и личной идейной вдохновительницей. Она пускала его в свой разум, под юбку и, в конечном счете, впустила и в сердце. Но школьная любовь, как известно, вянет так же стремительно, как и прорастает.       Деметриус смиренно проигнорировал предложение женщины — лишь вытянулся, как струна, и волком взглянул на Лестрейнджа.       — Что ж, вы в меньшинстве, господа, — не скрывая ликования, проговорила Августа.       — Смею предположить, что Феликс Розье, который еще не был официально снят со своего места, тоже проголосовал бы за отстранение профессора Дамблдора, — не сдавался Малфой.       Миссис Лонгботтом несдержанно фыркнула.       — И как же ты об этом узнал, Люциус? — весело усмехнулся Лисандр. — Вызывал с того света дух Розье?       — Какого черта ты не голосуешь, Лисандр? — огрызнулся Люциус, нетерпеливо постукивая ногой.       — Для тебя я «мистер Лестрейндж» или «сэр», мой скользкий друг, — прохладно ответил мужчина. — Я буду воздерживаться от отставки профессора Дамблдора до тех пор, пока вы, недоумки, не предложите на его замену достойную кандидатуру.       — Уж не на себя ли вы намекаете, сэр? — с ехидцей поинтересовался Телониус Нотт.       Лисандр несколько долгих мгновений пилил дерзившего взглядом, а затем от души расхохотался.       — При всем уважении к профессору Дамблдору, у меня есть дела поважнее и куда интереснее, чем управлять школой. — Мужчина вздохнул и положил тяжелую руку на плечо Гринграссу. — Полагаю, совещание окончено?       — Задержитесь ненадолго, мистер Лестрейндж, — учтиво попросил Дамблдор, поднимаясь с места. — А пока я хочу выразить благодарность тем, кто не утратил доверие ко мне. Остальных же хочу заверить, что все проблемы будут устранены, и я обязательно приму меры, чтобы в дальнейшем исключить любые ситуации, угрожающие жизням учеников.       Не желая задерживаться в этом кабинете ни секундой дольше, Деметриус презрительно фыркнул и сбежал раньше, чем ухмыляющаяся Луанна Забини опутает его своими ядовитыми щупальцами. Однако ее голос — густой и сладкий, как карамель, застал его у подножия лестницы, пригвоздив подошвы дорогих ботинок к полу.       — Снова сбегаешь, Дем?       — Чего ты хочешь, Луа? — прямо спросил он, вперив в женщину настойчивый взгляд. Она медлила. Растянув губы в улыбке, Луанна с кошачьей грацией приблизилась к нему и стряхнула с плеча несуществующую пылинку.       — Ты избегал меня столько лет, что уже даже смешно, а ведь я думала, что однажды ты сделаешь меня леди Гринграсс.       — Чтобы стать первым в череде странных смертей твоих мужей? — Мужчина хмыкнул. — Пожалуй, я пас.       Луанна засмеялась. Ее грудной, зычный смех вибрировал в воздухе, проникая под кожу, будоража привычное и знакомое ранее мироустройство.       — Я же должна как-то выживать, amore mio. — Забини кокетливо прикусила губу и провела рукой по шелковистым волосам цвета воронова крыла. — Ты же знаешь, что я слишком люблю роскошь.       — И яды. Я помню, mia cara.       Луанна вздохнула, устремив долгий печальный взгляд на пейзаж за окном. Она помнила, как много лет назад они оба, еще совсем юнцы, прятались от чужих глаз в объятиях друг друга, а за стенами замка был такой же промозглый февраль.       — Никогда не прощу тебя за то, что предпочел мне эту французскую воблу.       В ее голосе не было ни злости, ни ненависти — лишь сухая констатация факта. Вся желчь впиталась в черные, пылающие мрачной страстью глаза отверженной женщины.       — Если ты закончила, я должен навестить дочь.       — Ты так ее любишь, потому что она — удивительная копия твоей дорогой Астрид?       Деметриус замер, пригвожденный к полу ядом ее слов. Он медленно моргнул, стараясь контролировать гнев, рвущийся наружу. Луанна Забини всегда позволяла себе слишком много, считая себя бессмертной, и она ненавидела, когда последнее слово оставалось за кем-то другим. Мужчина даже не обернулся, продолжив свой путь, пока его затылок прожигал взгляд бессильной женской ярости.

***

      Беспокойный сон стремительно оборвался, когда откуда-то извне послышались голоса. Дафна резко распахнула глаза, ощущая, как тревожно бьется сердце, но не могла вспомнить ни кусочка из сна, замершего где-то в темных коридорах подсознания. Она изо всех сил пыталась уцепиться за него, но туманные образы безвозвратно ускользнули, спрятавшись так глубоко, что ей было до них не добраться.       — Она проснулась! — послышался девичий шепот.       Дафна медленно повернула голову и увидела перед собой двух девочек, жмущихся друг к другу поближе, чтобы иметь возможность говорить вполголоса. Джинни широко улыбнулась и уселась на стул, сложив руки на его спинке. Астория осторожно присела на самый край кровати и мягко переплела свои пальцы с пальцами сестры.       — Привет, — с улыбкой проговорила Дафна.       — Как ты? — встревоженно спросила девочка. — Я жутко перепугалась, когда узнала, что случилось!       — Сейчас уже лучше, тебе не о чем беспокоиться, Тори.       — Кто-то убил Кассиуса, а теперь хотел убить и тебя — и как прикажешь мне не беспокоиться?       — Не думаю, что меня пытались убить, — со вздохом ответила Дафна. — Совсем иной характер почерка.       — Считаешь, тебя хотели припугнуть? — предположила Джинни, сдвинув брови к переносице. — Или предупредить?       — В любом случае, я совершенно ничего не помню.       Она прикусила губу, вспомнив догадки Джеммы о Монтегю. Быть может, она обвиняла его не просто так? Грэхем Монтегю всегда был неприятным, хладнокровным и жестоким, но все доводы, что так легко на него указывали, казались слишком очевидными, однако присмотреться к нему стоило. Или держаться подальше.       — Хочу тебя предупредить, что Перси уже составляет план, как находиться возле тебя каждую секунду, — ухмыльнулась Джинни. — Я, честно признаться, и не думала, что он может быть таким безрассудно крутым!       — Это был такой романтичный поступок! — закивала Астория, поддерживая свою подругу.       — Кажется, у него скоро появится свой клуб поклонниц, — хихикнула гриффиндорка.       — Никто в этой школе не сравнится с моей сестрой! — упрямо заявила Астория. — А если кто-нибудь осмелеет настолько, чтобы бросить ей вызов, я лично займусь этими храбрецами!       Дафна нежно улыбнулась, заметив воинственный блеск в глазах сестры. Всегда мягкая, эфемерная и покорная Астория росла, менялась и отращивала клыки, чтобы однажды явить всем свою истинную натуру.       — Однажды этот миленький цветочек поставит весь мир на колени, да? — задиристо поддела ее Дафна.       Смутившись, девочка несмело улыбнулась и опустила глаза, вмиг растеряв свой запал.       — Только если ты будешь стоять рядом, Дафни.       Джинни неловко заерзала на стуле, чувствуя то ли смущение, то ли зависть, но так и не смогла отвести взгляд от сестер. Несмотря на внушительную разницу в возрасте, их связь была крепче, чем ее взаимоотношения со всеми братьями, вместе взятыми, — это и печалило, и восхищало. Если раньше Джинни украдкой наблюдала за яркой и красивой старшекурсницей, считая ту, впрочем, холодной и поразительно высокомерной, то сейчас, видя ее нежную улыбку, адресованную сестре, она поняла, как поразительно ошибалась.       — Папа в школе, — со вздохом произнесла Астория и невольно стала поправлять и без того ровно завязанный галстук и складки на юбке. — И выглядел он очень рассерженным.       — Явился по душу Дамблдора? — Ехидная улыбка тронула губы семикурсницы.       — Все члены попечительского совета здесь, — ответила Джинни. — Я, конечно, не оправдываю бездействие профессора Дамблдора, но… кто, если не он? Без него Хогвартс вообще развалится, — закончила она шепотом.       — Не развалился до него, не развалится и после, — раздраженно отмахнулась Астория.       Дверь в лазарет с резким щелчком открылась, и в помещении показалась статная мужская фигура. Деметриус Гринграсс цепким взглядом окинул зал и едва заметно скривил губы, заметив рядом с дочерями рыжую Уизли.       — Папочка! — радостно вскрикнула Астория и, сорвавшись с места, бросилась к нему. Она заключила его в объятия, доверчиво прижимаясь к груди и лучезарно улыбаясь. Помедлив, мужчина небрежно провел ладонью по ее затылку и мягко подтолкнул вперед, все это время не сводя взгляд со старшей дочери.       — Астория, ты и юная мисс Уизли не могли бы оставить нас с Дафной наедине? — прохладно произнес Деметриус, окончательно отстранившись от девочки. Она рассеянно моргнула, а затем коротко кивнула, не скрывая печали на своем красивом личике.       — Идем, Джинни, — не глядя на подругу, прошептала Астория. Карие глаза Джинни напоследок окинули мужчину пренебрежительным взглядом, отчаянно цепляясь за равнодушную маску на лице.       Стоило девочкам тихо закрыть за собой дверь, Деметриус приблизился к постели дочери и, наклонившись, коснулся ее теплого лба губами. Дафна, непривыкшая к эмоциональным действиям со стороны отца, опешила и неловко приподнялась, облокачиваясь на подушку. Мужчина как ни в чем не бывало вальяжно уселся на неудобный стул и сцепил руки в замок.       — Как ты себя чувствуешь?       — Уже лучше, спасибо. Жар еще держится, но это малая плата за возвращение из мира мертвых.       Деметриус коротко кивнул, справедливо соглашаясь с этим заключением. Его взгляд пробирался ей под кожу, выворачивая все наизнанку, — стремительно рвался в самую глубь, надеясь выведать все ее тайны.       — Ты что же, практикуешь легилименцию на дочери? — усмехнулась Дафна.       Его тяжелый взгляд тут же прояснился, и мужчина одобрительно хмыкнул.       — Меня радует, что ты это чувствуешь.       — Ты был небрежен.       Брови мужчины поползли вверх в изумлении от дерзости. Деметриус откинулся на спинку стула, с любопытством разглядывая дочь.       — Я не бываю небрежен, Дафна. Если ты чувствуешь, что на твой мозг воздействуют извне, даже если это делает искусный легилимент вроде меня, значит моя предрасположенность к удивительной магии разума, к счастью, передалась и тебе.       — Я жалею, что прошлым летом отказалась от обучения легилименции и окклюменции, — со вздохом произнесла девушка. — Я могла бы противостоять чужой магии или могла хотя бы восстановить картину случившегося в своем сознании, если это вообще возможно.       — Ты и правда ничего не помнишь? — сузив глаза, поинтересовался отец.       Дафна пожала плечами.       — Мне кажется, ответы сидят где-то глубоко, но каждый раз, когда я пытаюсь за них ухватиться, они ускользают.       Деметриус кивнул, задумчиво касаясь гладко выбритого подбородка.       — Тогда мы поступим так. — Он поставил перед собой черный кожаный портфель, где обычно носил документы, необходимые для встреч с партнерами и клиентами, и выудил оттуда несколько довольно увесистых томов. Водрузив те на прикроватную тумбу, он прошелся по ним кончиками пальцев — то ли пересчитывая, то ли проверяя на необходимость, а затем повернулся к удивленной дочери. — Я подготовил для тебя целую обучающую программу. Все эти книги будут нужны тебе на начальном этапе, чтобы научиться концентрации, очищению сознания, управлению эмоциями. В первую очередь ты должна научиться защищать свой разум от чужого воздействия, а уже потом можно приступать и к легилименции.       Дафна изумленно моргнула, переводя взгляд со стопки книг на отца и наоборот. Смекнув, что тот ожидает реакции, девушка молча потянулась к одной из них, краем глаза уловив немое одобрение. Задумчиво сдвинув брови, Дафна скользнула взглядом по твердому переплету, схватила следующую книгу, а следом за ней еще одну.       — Это что, шутка? — озадаченно пробормотала девушка. — Медитация, йога…       — Ты забыла упомянуть про «Окклюменцию как искусство управления сознанием», — не без издевки добавил Деметриус.       — Ты предлагаешь мне помедитировать?       — А на что ты рассчитывала, Дафна? Думаешь, есть какое-то заклинание или универсальное решение этого уравнения? — Мужчина усмехнулся. — Не разочаровывай меня. Окклюменция крайне сложна, и успех в ее постижении напрямую зависит от хладнокровия и умений мага управлять своими мыслями, контролировать эмоции и подчинять собственный разум.       Девушка уязвленно поджала губы, стыдясь своей несдержанности. Деметриус, заметив эту тень эмоции на лице дочери, подернутом болезненной бледностью и румянцем подступающей лихорадки, несколько смягчился.       — Я рекомендую тебе выделить полчаса утром на йогу, а вечера проводить за медитациями. Это не так легко, как может показаться, — уточнил он. — Отключить свои мысли получается далеко не сразу. Как только ты сможешь пройти через этот рубеж, приступай к техникам, описанным в книге по окклюменции.       — Ты обучался по той же технике?       — Мой путь был более тернист, Дафна, так как не было никого, кто мог бы научить или подсказать. — Деметриус склонил голову вбок, просканировав взглядом ее лицо. — Я жду отчет о твоих успехах раз в неделю и рассчитываю, что ты подойдешь к обучению со всей ответственностью.       — Разумеется, папа, — с готовностью ответила Дафна.       Услышав легкую поступь позади отца, девушка приподнялась на локтях и улыбнулась, увидев знакомого ей с детства мужчину. Лисандр Лестрейндж остановился возле ее постели, с почтительным озорством склонив голову.       — Рада вас видеть, сэр!       — И я рад видеть тебя в добром здравии, моя дорогая Дафна, — ответил мужчина, скользнув хищным взглядом по книгам, что покоились на тумбе. Дафне показалось, что Лисандр одобрительно кивнул то ли своим мыслям, то ли решению, принятому ее отцом. — Станет ли Хогвартс однажды действительно безопасным местом?       — Пока жив тот, чьи псы срываются с цепи, это не видится мне возможным, — мрачно ответил Гринграсс.       — Все так, мой друг, все так, — ответил Лисандр, небрежно коснувшись седой бороды и устремив взгляд на девушку. — Слышал, тебя спас один из многочисленных Уизли.       Деметриус сжал зубы с такой силой, что мог бы их раскрошить, но всего мгновение — и вспышка ярости, искрой сверкнувшая во взгляде, потухла, оставляя лишь ровную гладь спокойствия и безмятежности. Дафна с восхищением наблюдала, как отец умел подавлять сокрушительную силу гнева — той единственной эмоции, что не поддавалась ему окончательно.       — Смело, — продолжил Лестрейндж. — Твоему отцу стоит отблагодарить мальчишку за спасение своей наследницы.       — Я сама в состоянии его отблагодарить, — строго ответила Дафна. Она совсем не хотела, чтобы отец хоть как-то контактировал с Перси, ведь у Деметриуса Гринграсса были свои понятия о благодарности.       Лисандр расхохотался, наблюдая за бледнеющим от бессознательной ярости лицом друга. Гринграссу пришлось закрыть глаза, чтобы выровнять дыхание и отключить свое презрение, отпечатавшееся на лице.       — Не сомневаюсь в тебе, Дафна! Иногда я страшно жалею, что ты родилась так поздно. — Мужчина ей подмигнул и растянул губы в лукавой улыбке, отчего тонкие ниточки морщин расползлись от уголков его карих глаз. — Если бы мой идиот-сын Рабастан не сидел в Азкабане, я бы абсолютно точно настаивал на союзе между нашими семьями, Деметриус!       — Оставь это, старый кот, — отмахнулся от него тот. — Рабастан ей в отцы годится, к тому же он полубезумен.       — Это ты моего Руди не видел — вот кто полубезумен! — упрямился Лисандр, впрочем, очевидно, скорее шутливо, чем всерьез. — Я был у них в прошлом месяце. Такой позор моему роду и семейным традициям. Дафна, никогда не поступай так с отцом!       — Как? — Девушка усмехнулась. — Не служить безумному тирану? На этот счет можете не беспокоиться, сэр, я не стану служить ни одному мужчине.       Лисандр залихватски засмеялся, похлопав Гринграсса по плечу.       — Ты воспитал невероятную женщину, мой друг! Уверен, мы еще обязательно о ней услышим.       — Не перехваливай ее за пустую болтовню, — строго отрезал Деметриус. — Для начала ей следует многому научиться, а уже потом ставить мужчин на колени.       — Думаю, она без труда делает это и сейчас. — Лестрейндж подмигнул ей, и шаловливые искорки блеснули в его глазах. Дафна закусила щеку изнутри, лишь бы не засмеяться над провокационными попытками мужчины вывести из равновесия ее отца.       — Нам уже пора, Лисандр, — сквозь зубы процедил Деметриус.       — Жду тебя снаружи, друг мой, — не без издевки ответил Лестрейндж.       Стоило мужчине скрыться за дверью, Деметриус перевел на дочь пугающе ледяной взгляд: он всегда так смотрел, когда был недоволен или разочарован ее действиями. Этим взглядом он мог вскрывать глотки своим врагам, даже не утруждаясь.       — Ты можешь развлекаться с Уизли, но, когда твоя нога переступит порог нашего поместья, я не желаю ничего о нем слышать.       — Уже нашел мне кандидата в мужья? — язвительно фыркнула девушка.       — Найду, не беспокойся, но я не позволю этому недоразумению пятнать репутацию нашей семьи. Не для того я столько лет трудился, чтобы теперь потерять все из-за твоих глупых прихотей. — Мужчина поднялся на ноги, застегивая пуговицу на пиджаке. — Я рассчитываю на благоразумие моей наследницы.       Его уверенные шаги еще долго не стихали в коридоре, и, лишь когда они замолкли, Дафна смогла устало сомкнуть веки, чтобы забыться очередным тревожным сном, который по пробуждении и не вспомнит.

***

      Деметриус был взбешен. С самого детства он растил Дафну своей наследницей — в строгости, обучая ответственности, долгу и традициям, настаивая на благоразумии. Он мрачно сдвинул брови, понимая, почему наследниками традиционно указывали сыновей: мужчины, как правило, более собраны и хладнокровны, сдержаны и способны к должному самоконтролю. Женщины ненадежны — взбалмошны, эмоциональны и подвержены воздействию собственных гормонов. Но проклятье крови, наложенное на род Гринграсс еще много поколений назад, вынуждало снижать стандарты. Могущественная темная ведьма, жестоко обманутая главой семьи, использовала все свои знания и силы, чтобы наказать обидчика: с тех времен мальчики почти не рождались, и это вынуждало женщин, рожденных наследницами, передавать своим детям фамилию «Гринграсс» в обход патриархальных традиций. Хуже всего было то, что за рождение сына каждая женщина рода расплачивалась своим здоровьем и, как свеча, угасала непозволительно быстро, чаще всего даже не доживая до совершеннолетия мальчика.       — Ты хочешь научить Дафну окклюменции, а от самого за версту несет гневом, — фыркнул Лисандр. — Твой разум сейчас уязвим.       — Даже в таком состоянии я способен защититься, — зло бросил Гринграсс, едва не лопаясь от уязвленного самолюбия.       — Я знаю, о чем ты думаешь.       — Пытаешься залезть мне в голову, Лисандр?       — Мерлин упаси! — Мужчина хрипло рассмеялся, будто его собеседник сморозил самую глупую шутку на свете. — У тебя все на лице написано, и иногда я думаю, что ты все еще тот самый мальчишка, который двадцать лет назад отчаянно хотел стать анимагом. Что я тебе тогда сказал, ты помнишь?       — Я слишком несдержан и импульсивен, поэтому либо умру во время обучения, либо превращусь во взрывопотама, — с ухмылкой ответил Деметриус, ощущая, как волна гнева медленно схлынула.       — Чудо, что у тебя имеется талант к окклюменции, с твоим-то нравом! Еще бы не имя это премерзкое, цены бы тебе не было!       Деметриус улыбнулся, когда Лисандр по-отечески похлопал его по спине. Он часто задумывался, что, будь у него такой отец, он бы ни за что не подвел его, как поступили с тем оба его сына. Однако, вспоминая мудрые слова Астрид, — люди часто не ценят то, что есть у них в руках, наивно полагая, что это не привилегия, которую с легкостью можно отнять.       — Добрый день, мистер Гринграсс, — бойко произнес Теодор Нотт. Он бежал за отцом Дафны три лестничных пролета, увидев того в окно. — Господин Лестрейндж.       Лисандр приветственно кивнул юноше, заметив неясную тень на лице своего младшего друга.       — Жду тебя снаружи, Деметриус.       Стоило Лестрейнджу отойти, Деметриус перевел холодный взгляд на улыбающегося парня. Впрочем, почувствовав этот мороз на коже, Тео тут же посерьезнел и даже вытащил руки из карманов. Мужчина, оглядевшись по сторонам, схватил Нотта за шкирку, как какого-то щенка, и толкнул к стене, угрожающе над ним нависая.       — Как ты это допустил, недоумок?       Тео удивленно моргнул, не решившись противостоять разъяренному мужчине. Он лишь раздраженно дернул плечом и покосился на зажатую ткань рубашки в побелевших пальцах Деметриуса Гринграсса. Тот, проследив за взглядом юноши, мгновенно вернул себе самообладание и разжал ладонь.       — Мне жаль, что с Дафной случилась эта неприятность, — прохладно произнес Тео, расправляя заломы на рубашке.       — Где ты был, когда это произошло? — зашипел мужчина. — Почему ее спас поганый недоносок Уизли?       — Он ее парень. — Нотт небрежно пожал плечами и, чуть сгорбившись, сунул руки в карманы брюк. — Так уж вышло.       — Так уж вышло? — Гринграсс вскинул брови. — Как ты мог позволить ему увести у тебя из-под носа Дафну?       — Я уверен, что Дафна просто развлекается, — лениво ответил Тео. — Как только мы выпустимся из школы, она быстро поймет, что Уизли ей не ровня.       — Ради твоего же блага, молись, чтобы так все и было, — процедил Деметриус, устало прислонившись плечом к холодной стене. — Иначе твой отец узнает, что ты настолько неудачник, что тебе предпочли вшивого предателя крови без сикля в кармане. Наверное, это так унизительно.       Тео поджал губы и даже не заметил, с какой силой сжал кулаки: ногти больно впились в кожу на ладонях, оставляя после себя вспухшие отметины. Представляя разочарование в глазах отца, которое сменяется привычным отвращением, он не мог допустить этого снова.       — Ты же не хочешь добавить еще одно разочарование в копилку? — ухмыльнулся Гринграсс.       Тео обреченно покачал головой. Глупо было спорить, когда мужчина оказался прав по всем пунктам и умел находить самые болезненные точки, чтобы в нужный момент на них давить. — Разберись с этим, иначе я не стану придерживаться своей части сделки с Телониусом.       Нотт поднял на него заинтересованный взгляд. Больше всего в этой жизни Теодор мечтал, чтобы отец им гордился, хвастливо рассказывал приятелям о его успехах, мягко направлял и давал ценные советы, которые направят его в нужную сторону жизненного пути. Однако Телониус был строг, скуп на эмоции и умел только критиковать, считая сына бездарным прожигателем состояния и никудышным наследником, который либо оборвет весь их благородный род, либо доведет до нищеты, превратив Ноттов в новых поганцев Уизли. Отец обещал, что в таком случае лично казнит сына, чтобы смыть клеймо позора.       Поэтому Тео точно знал, что никак не может окончательно разочаровать своего отца.       — О какой сделке речь, сэр?       — Я пообещал вашей семье одну из своих дочерей, и, уверен, ты бы хотел точно не Асторию. — Деметриус ухмыльнулся, морально выдавливая юношу из привычной и удобной для него скорлупы.       Нотт тяжело вздохнул и растер ладонями пылающее от негодования лицо. Он никогда в своей жизни не играл против Дафны, но разве все это — не ради нее? Тео покачал головой, не желая даже в мыслях признаваться, что он просто трусливый эгоист, потерявшийся в себе и желании доказать отцу, что достоин его любви, его фамилии, его состояния.       — Мы поняли друг друга, Теодор?       Юноша скривился. Еще один очевидный прием — таким всегда пользовался Телониус: Тео ненавидел свое полное имя, ассоциирующееся лишь с недовольством отца, но именно оно действовало отрезвляюще, отточенное до рефлексов. Теодор коротко кивнул и даже не отреагировал, когда Деметриус похлопал его по плечу, будто у них состоялась обычная светская беседа, а не словесная атака, полная унижений и болезненных ударов в самый центр безобразной, незаживающей раны.       Деметриус вышел на задний двор. Тот за столько лет ничуть не изменился: те же ясени и яблони, вишневое дерево, на котором уже вот-вот нальются почки, тот же до головокружения чистый воздух, разносимый ветром с заснеженных шотландских гор. Мужчина подкурил табак в трубке и, выдохнув, жадно втянул в себя этот знакомый холодный запах.       — Думаешь, это Блэк? — донесся до него голос Лисандра. Мужчина поднял ворот теплой мантии, кутаясь от ледяных горных порывов.       Гринграсс покачал головой.       — Нет, сомневаюсь, но уверен, что это как-то связано с Лордом.       — Всех, кто верит, что он исчез навсегда, уже с распростертыми объятиями встретило разочарование, но люди любят игнорировать факты, прячась за иллюзией безопасности. — Лестрейндж презрительно фыркнул. — Наивные глупцы. Потом уже станет поздно, и мы все поплатимся за свое высокомерие.       Деметриус молча выдохнул табачный дым и еще несколько мгновений завороженно наблюдал, как тот замер в воздухе, словно парализованный заклятием, а затем мгновенно рассеялся, подхваченный порывом февральского ветра.

***

      Спустя пару дней, когда жар спал, суетливая мадам Помфри, убедившись, что пациентке ничто не угрожает, оформила выписку из лазарета. От неудобной и жесткой койки у Дафны болела поясница, и она просто мечтала утонуть в мягких подушках, нежась на шелковом белье. Все еще опасаясь оставаться в коридорах одной, девушка обрадовалась предложению Тео — сопроводить ее до гостиной, где он самолично организовал небольшую вечеринку.       — Не уверена, что это необходимо, — пыталась отпираться Дафна.       — Мы же должны отметить твой день рождения, разве нет?       — Ты прекрасно знаешь, что я родилась второго августа.       — Это впервые! — отмахнулся парень. — Но пару дней назад ты вернулась из мира мертвых, родившись буквально заново! К тому же все просто жуть как хотят узнать об этом поподробнее.       Дафна раздраженно вздохнула. Меньше всего ей хотелось становиться центром внимания среди студентов, особенно после того, как ее утро испортил очередной визит мракоборцев Сэвидж и Мартина, где теперь девушка фигурировала уже не только как свидетель, но и как потерпевшая. Сабрина Сэвидж, судя по плотно сомкнутым губам, была раздосадована отсутствием хоть каких-нибудь зацепок по делу, а Дафна, в свою очередь, принципиально воздержалась от подозрений Джеммы насчет Грэхема Монтегю.       В слизеринской гостиной собралась целая толпа: и однокурсники, и приятели, и обычные зеваки, которым не терпелось узнать о случившемся из первых уст. Растолкав последних, к ней с улыбкой направилась Астория и на правах сестры обняла девушку. Дафна мягко провела пальцами по ее длинным каштановым волосам и, отстранившись, села с ней рядом. По другую от нее сторону вальяжно уселся Тео, манящими чарами призвав к себе бутылку огневиски с другого конца стола.       — Мы все так рады, что ты цела и невредима! — искренне произнесла Джемма, сев напротив.       — Я жутко перепугалась, когда узнала о случившемся! — поддержала старосту Эмилия. — Ты и правда не дышала?       — Так говорят. — Дафна сухо пожала плечами и отрицательно качнула головой на предложенный ей стакан с виски. — Я помню, что очнулась на озере, попыталась вернуться к берегу, но провалилась под лед. Помню только страх и стремительное падение во тьму.       Воцарилось тягостное молчание. Дафна была уверена, что каждый из них вспоминал недавнюю смерть Кассиуса, которая еще не успела остыть в мыслях, после чего случилось новое нападение. Она точно была уверена, что все это не похоже на случайное совпадение, и, если она и правда видела что-то важное, что-то опасное для убийцы, ей стоит как можно скорее приступить к обучению окклюменции. Как раз в этот момент ей на глаза попался Монтегю: парень сверлил ее заинтересованным взглядом, почти не моргая. Она ответила ему вскинутыми в немом вопросе бровями, и только после этого он, усмехнувшись, отвернулся.       — Я рад, что ты в порядке, — прошептал Пьюси, разрезав звенящую тишину. Он все еще выглядел неважно, но хотя бы поумерил свой пыл возмездия и оставил несчастного Теренса Хиггса в покое. Дафна ему коротко кивнула.       — Ты видела что-то, когда… умерла? — помедлив, спросила Пэнси Паркинсон, тут же словив пылающий взгляд Астории. — Мне всегда было интересно, ждет нас что-то после смерти или нет.       — Я ничего не видела, — спокойно пожав плечами, ответила Дафна и, видя разочарование на фарфоровом личике Паркинсон, улыбнулась. — Полагаю, нас ждет вечное забвение.       Астория едва сдержала ехидный смешок, заметив на лице Пэнси смесь из разочарования, страха и обреченной грусти. Дафна незаметно подмигнула сестре и поудобнее устроилась на мягком диване, обняв колени.       Из самого темного угла послышался ядовитый смешок. Дафна не сразу разглядела сидящего в кресле парня, но, когда он двинулся на свет, девушка даже не удивилась.       — Ну, конечно, все жалеют бедную Дафну! Несчастная жертва! — с притворной жалостью протянул Эван. — Как по мне, ты обычная лгунья, которой просто захотелось привлечь к себе внимание.       — И в чем же, по-твоему, я солгала?       — Может, в том, что не помнишь, как оказалась на Черном озере? — Розье, хмыкнув, пожал плечами. — Или в том, что на тебя кто-то напал и околдовал. Удивительная вещь — а почему же ты жива? Неразумно отпускать свидетеля, не находите?       Все молчали. Дафна знала, что в подозрениях Розье был смысл, но не собиралась доказывать кучке идиотов свою правоту, когда у нее есть много дел куда важнее этой нелепой затеи. Девушка расслабленно махнула рукой, и уголки ее губ снисходительно дрогнули.       — Как тебе будет угодно, милый.       Если тень удивления и скользнула по мраморному лицу парня, Дафна этого не заметила, упрямо разглядывая непроницаемые черные глаза. Эван, не желая уступать, буравил ее тяжелым немигающим взглядом, но сейчас это упрямство вызывало лишь смех. Усмехнувшись, Дафна вытянула палец вперед и, имитируя взмах палочки, выстрелила в него несуществующим заклинанием и отвернулась.       В тот вечер недовольство Эвана Розье было меньшей из ее проблем, ведь случилось невозможное — Дафна Гринграсс действительно вернулась из мира мертвых.