Каждому своя тень под солнцем: Падение

══════ஜ▲ஜ══════

Они так смотрят на меня, будто я болен, Маргинал, изгой, вечно чем-то не доволен. Одинокий в этом бетонном море среди акул, Я съем их заживо — пусть только перейдут черту. Skabbibal и SA6TA6NI6KA, «Демоны Ваала»

Лондон, Англия. 5 августа, 1988 год

Проснуться, одеться в домашнее, умыться, позавтракать, переодеться в уличную одежду. Это его личная ежедневная утренняя рутина. Разве что, исключая выходные, когда он никуда не выбирается. Но сегодня, к сожалению, исключительный случай — семейная поездка за покупками. Непонятно, зачем родители в это впутали и его, но лишь для него. Для них же, как ему видится, всё предельно ясно: их сын — затворник, его надо растормошить, занять делом, чтобы он вёл себя как обычный ребёнок: бегал, прыгал, общался, радовался жизни. Но эти попытки тщетны. Они раз за разом пытаются, зная, что результат не изменится. Странные люди… Люди вообще, по сути, странные существа. А ещё страннее он. Взгляд переместился от окна в сторону передних сидений. Вот они, мистер и миссис Бруно. Со стороны кажутся нормальными супругами, что у них нет никаких проблем между собой, но глаза их сына уже давно закалены и обожжены, чтобы начать подмечать некоторые детали. Исчезновение тепла в разговорах между ними, редкое совместное времяпрепровождение, отсутствие половой жизни. И множество других бытовых моментов. В принципе, это и неудивительно. Из-за прошлого. Сколько они уже объездили магазинов за сегодня? Сто? Двести? Ощущается это именно так, словно это никогда не закончится. То в одном месте цены скакнули вверх, то в другом не было того, что нужно матери для её стряпни, то отец долго засматривался куда-то, но так ничего и не купил. Серость и скука. Скука и тягомотина. Тягомотина и серость… А вот его мать пытается донести что-то уже и до него. Настала пора отрываться от своих мыслей и погружаться в мир, не имеющий для него особого значения. — М? Что такое, мам? — чёрные глаза смотрели куда-то в сторону, они не были направлены на точно такие же материнские — его давняя привычка. — Я задала тебе вопрос, Адриан! — на её лице отразилось недовольство. Это выражение появлялось у неё часто. Если не всё время, настолько он уже привык к нему. — И какой же? — Адриан постарался придать губам вид непринуждённой, словно ему комфортно и хорошо на душе, улыбки. Этому приходилось учиться долго и упорно, чтобы выглядело натурально. И это принесло свои плоды — у него появилась «маска», на которые многие ведутся. Он пробовал тренировать и другие выражения лица, но это оказалось слишком трудно, особенно скорбь. С другой стороны, иных «масок» пока что и не требовалось. — Ох… Ну почему же с тобой всегда так сложно… — на привычный уху тяжёлый вздох он лишь слегка пожал плечами. — Повторяю ещё раз: ты кого-нибудь позвал на свой праздник? — Нет, — по ещё одной привычке, его язык облизнул кончик правого клыка, торчащего из-под верхней губы. — Что, даже Зака и Ави? — удивилась она. — И перестань так делать! — Ты же сама знаешь, — из него вырвался усталый вздох, который он всё-таки не смог сдержать, — они не любят ходить в гости. Нам комфортно общаться лишь втроём, без посторонних. — Общайтесь, кто вам мешает? — логично для себя заметила она. У неё всегда всё просто… Но от дальнейшего «допроса» Адриана спас отец, подавший голос с водительского сидения. — Элис, наш сын уже высказался, зачем его переубеждать? — спокойно и твёрдо сказал он, паркуясь на Ислингтон-Хай-стрит. — Мы приехали, так что давайте закончим этот разговор. — Джон! Да как ты не понимаешь?! — она отстегнула ремень безопасности и уставилась на новую «жертву». — Наш сын растёт каким-то… — «нелюдимым раздолбаем». — Нелюдимым раздолбаем! — Не наговаривай на него, — отец вторил её действиям. — Адриан спокойный и рассудительный парень. Он уже должен сам знать, что лучше для него. — Ему всего одиннадцать лет! — мать отвлеклась и достала из сумочки зеркальце. — Да и то лишь сегодня исполнилось… — Ему целых одиннадцать лет, — возразил родитель, мельком взглянув на сына через зеркало заднего вида. — Я в его возрасте уже ходил на подработки и приносил небольшие, но всё же деньги, в свою семью. Ты слишком нагнетаешь, дорогая, успокойся, — она действительно временами довольно вспыльчивая. Адриан считает, что это из-за её ирландских корней. Да и это вполне обыденно, что муж хочет избежать крепких высказываний жены в свой адрес. К тому же, ей ещё и вредно… — Мы ещё вернёмся к этому разговору, дорогой, — последнее слово она произнесла с нотками злой иронии. Хорошо, что ругательствами не обложила, как умеет и практикует. Мать закончила смотреться в зеркальце, и все вышли из машины. Адриан сразу же поморщился от дневного света — хоть солнце и было частично скрыто за облаками, но резь в глазах вызывали даже такой, казалось бы, не слишком яркий источник света. Скорее всего, сказывается его любовь к темноте. И ночной образ жизни. Он даже сравнивает иногда себя с тараканом. Также проявляет активность ночью и делает «тайные» перекусы — приходилось учиться ходить более-менее бесшумно. Спит он всё равно плохо из-за бессонницы, так что надо себя чем-то занимать. А для работы таксистом он ещё мал. — Посидите пока в кофейне, а я схожу за покупками. Они молча кивнули — походы в магазин их тяготили, да ещё и когда рядом с тобой ходит женщина, у который есть привычка засматриваться, казалось бы, на абсолютно любые витрины и полки. Адриан внутренне благодарил всех, от Иисуса до Скорсезе, что его родительница решила в одиночку пройтись по магазинам. Но, как ни странно, причина для такого поступка для него вполне понятна — подарок на его сегодняшний день рождения. В этом районе много антикварных лавок, и родители всё же знают о некоторых интересах своего сына. Например, старинные и диковинные вещицы, и обязательно со своей историей. Путь к кофейне был… Тяжким. Вокруг слонялось слишком много раздражающих его людей. Для него два человека — уже много, но Зак и Ави являются исключением из правил. — Покупайте свежий выпуск «Таймс»! Последние новости… — Конец близок! Всё живое сгинет в бездне! Успейте… — На рынке акций опять творится чертовщина… Не обращать внимания, не обращать внимания, не обращать вни… — Упс, извиняюсь! — Адриана чуть не столкнул на асфальт торопящийся куда-то мужчина. Он успел удержать его от падения и даже аккуратно опустил на ноги. — Это вы простите, — начал оправдываться отец, — мой сын, бывает, уйдёт в себя и не замечает никого и ничего вокруг. — Эхе-хе-хе, бывает, — простодушно испустил смешок нарушитель Адрианова спокойствия. — Молодость на то и дана, чтобы мы думали, размышляли над множеством вещей, а уже потом выбирали свой путь во взрослой жизни. Как зовут это будущее юное дарование? Только сейчас Адриан решил бегло осмотреть неожиданного гостя его сакрального личного пространства. Мужчина лет за двадцать, одетый в пурпурно-розовый костюм двойку, под которым была надета белая рубашка с причудливыми розовыми узорами. Лицо было с примесью азиатских черт и выражало прямо-таки детский восторг. Адриан быстро опустил глаза вниз и уставился на чёрные кожаные ботинки незнакомца. — Его зовут Адриан, — ответил отец. — Он у нас не слишком разговорчивый. — Понимаю-понимаю, сам таким был, — важно ответили ему. — Ну что ж, Адриан, желаю тебе успехов в будущем. Ведь будущее — за молодым поколением, — он по-отечески потрепал чёрные короткие волосы бедного парня, которому не терпелось оказаться подальше от этого настырного типа. Его мольбы кто-то да услышал, потому что неизвестный попрощался с ними и зашагал прочь. Но напоследок он шепнул: «У тебя интересные глаза, мальчик». И чего пристал… Извращенец, может, какой? По телевизору часто сообщают о таких. — Адриан, — назад к реальности его вернул голос отца, — Постарайся поменьше уходить в свои мысли, хотя бы на людях. — Как скажешь, — и он вновь облизнул выпирающий клык, попытавшись ещё раз улыбнуться, но в этот раз вышло лишь жалкое подобие, которое даже на ухмылку слабо-то тянет. Скорее всего, со стороны он похож на пациента, которому поставили неутешительный диагноз. Рак, например, или ВИЧ, но доля позитива остаётся, и выливается в несуразную гримасу. Дойдя наконец до кофейни, они присели за столик на улице, и в ту же секунду к ним подошла молодая официантка. Сделав свой заказ — отец заказал Американо, а Адриан апельсиновую содовую, семья погрузилась в неловкое молчание. Так было всегда, когда они оставались наедине. О чём им говорить? Никто из них особо-то и не интересовался увлечениями и жизнью друг друга. Но отец решил первым нарушить образовавшуюся тишину: — Послушай, мне нужно кое-что тебе рассказать. Мы с твоей мамой… — Можешь не продолжать, — небрежно кинул Адриан, продолжая держать на лице свою карикатуру. — Вы иногда слишком громко разговариваете, а документы оставляете на открытых местах. — Вот как… — он стушевался, немного округлив глаза. — Ну… Кхм… Так… И с кем бы ты хотел остаться? — Мне всё равно, — им принесли напитки. Молча кивнув официантке, Адриан подождал, пока она уйдёт, и продолжил: — Сами решайте. На развод же сами решились. — Я понимаю, что это событие сильно бьёт по тебе, поэтому ты стал ещё нелюдимее, но… — раз отец думает, что Адриан подавлен разводом, то пусть так и дальше думает. — Но тебе обязательно нужно сделать выбор самому, — он отпил кофе и на секунду прикрыл глаза. — И ты можешь перестать притворяться. Сам знаешь, я — не Элис. — Давай потом, только не сегодня, — хоть Адриану и было безразлично, но где-то в душе он надеется хотя бы ещё раз, хоть немного, насладиться окружением родителей, пока они ещё вместе. Надежда на нормальность умирает последней… После слов отца о притворстве с него слетела его нелюбимая, бесполезная сейчас, «маска», а лицо приняло отстранённый вид, и мышцы наконец-то расслабились. Ему остаётся надеяться на то, что окружающие звуки не превратят этот вид в раздражённый. — Как скажешь, — и семья вновь погрузилась в молчание. Притворство… Да, Адриан лишь притворялся на людях, что он обычный, что может искренне улыбаться. Он старался выглядеть так, как обычные дети его возраста, но отец сразу же раскусил эту ложь — сказывается работа юристом. Зак и Ави были следующими, кто не поверил в его нормальность. И вот лишь перед этими тремя людьми Адриан мог быть самим собой. А насчёт выбора… Нет, он не собирался выбирать. Ему плевать, с кем оставаться: Адриан не ладит с обоими родителями. С отцом возникает постоянная неловкость в общении, а мать бесконечно упрекает за любые действия. Может, просто напросто сбежать? Его тётя по материнской линии, возможно, сможет ненадолго принять у себя, но в ней плещется ещё больше безразличия ко всему, особенно к её родственникам. И приправляется это всё язвительностью и старческой злобой. Так что стоит ещё сто раз подумать. Правда, она совсем не тётя, а двоюродная бабушка, но это слишком длинно, поэтому он называет её «тётя». Кларисса и не против, ей всё равно. — Как у тебя с учёбой? — похоже, не все могут наслаждаться безмолвием. И это печально. — Нормально, — на дороге появился тёмный силуэт, изображающий смерть от аварии. Чёртовы «тени»… — А ты подумал, кем хочешь стать в будущем? — откуда они вообще взялись? Почему Адриан их видит? — Хоть кем-то, — может, он сходит с ума? По телевизору говорили о чём-то подобном в одной из передач. Ему совсем не хотелось загреметь в какую-нибудь лечебницу и стать подобием растения. — Странный ответ… Может, ты хочешь стать юристом? — да что же ему надо… Хочет наобщаться с ним до их с матерью развода? Думает, что Адриан всё-таки выберет её? — Как ты? Нет. Глупый вопрос, и ты сам знаешь почему. — Насчёт этого… Почему ты так сторонишься контактов с людьми? «Я не понимаю их» так и просилось на язык, но нужно соблюдать хоть какую-то видимость хотя бы минимально обычного человека. — А я откуда знаю? — честно ответил Адриан. — Может, закрылся из-за ваших частых ссор, во время которых в голове у меня было лишь одно — «когда же это закончится». Или у меня болезнь какая. Или ещё что-то, мне всё равно. — Ты никогда не говорил нам о… — вновь удивился отец. — Почему ты нам ничего не говорил? «Тебе плевать на нашего сына! Какой же ты мерзкий ублюдок!» «Заткнись, шлюха!» — Каким образом? — он поморщился от воспоминаний. — Я даже боялся шевельнуться и старался закутаться в одеяло посильнее. И затыкал уши, чтобы меньше слышать ваши крики, — раньше Адриан не рассказал бы об этом, но со временем ему стало всё настолько безразлично, насколько раньше было страшно выслушивать родительские крики, перемешанные с взаимными оскорблениями. — Прости… Я… Нет, ты не сможешь простить меня. Это я во всём виноват… — он залпом допил свой кофе, словно это был алкоголь. Привычка? Рефлекс? — Было и было, — просто пожал плечами Адриан, продолжая заниматься своим делом. «Я даже готов забыть, как ты замахивался на маму с ножом в руке». Он продолжал смотреть на «умирающую» тень. Что же это значит… Они появились примерно три года назад. Это сильно поразило его — а кто бы не поразился? Со временем это породило испуг, затем всё переросло в настороженность, потом в интерес, а под конец в безразличие. Они просто есть, это факт. Но иногда, всё же, Адриан задаётся множеством вопросов, зная при этом, что ответа на них не получит. Замкнутый круг. — Я не виню тебя, — вдруг заговорил Адриан, впервые за долгое время поворачиваясь лицом к отцу и чувствуя отвратительную для него смену настроения. — Ваша личная жизнь — ваша личная жизнь, но… — он почувствовал небольшую резь в глазах и стал всеми силами пытаться сдержать негативные эмоции. — Давайте хотя бы сегодня без этого. Без ссор. Я просто хочу тихо и мирно провести время с вами, только и всего… Как обычный ребёнок… — Адриан чуть не сказал в конце «прошу», но сумел остановиться. Нужно сдерживаться. Он больше не должен быть таким же хрупким, как раньше. Лучше оставаться безразличным, чем восприимчивым. Или нет? Или да? Как же это сложно, когда настрой меняется буквально за секунды… Его слабая сторона редко даёт о себе знать, но она есть, запрятана глубоко и может влиять на мысли Адриана. Отец, судя по выражению лица, обрадовался такой перемене в своём сыне и дал моментальный ответ: — Конечно! Никаких ссор! Я обещаю тебе, — слов на ветер он не бросает, это в отце стабильно. — И давай, пожалуйста, посидим в тишине. Мне и окружения хватает, — «Чтобы раздражаться». Родитель кивнул, и наконец-то за их столом наступила более-менее спокойная обстановка. И через какое-то время к Адриану вернулся привычный настрой, и он просто-напросто ушёл в себя, игнорируя звуки вокруг. Что ему хочется от жизни? Много чего… Но во главе стоит стабильность. Перемены — не всегда хорошо. Хотя, Адриан часто представляет у себя в голове, что он является кем-то другим. Волшебником, как в фэнтези, писателем-затворником и ещё множество других образов. Собой быть никак не хотелось. Он никому бы не пожелал такого. Всё, что Адриан чаще всего испытывает, это раздражение, гнев и безразличие, и смена этих состояний происходит слишком быстро, достаточно одного «неосторожного» слова со стороны. Или, как недавно, проявляется излишняя хрупкость. Как же ему повезло, что он встретил двух своих единственных друзей — Зака и Ави. Похоже, сама судьба свела их, несмотря на разницу характеров. Ави — всегда спокойный и миролюбивый, а Зак — настоящий мизантроп, ещё и вспыльчивый и жестокий. Хоть это были две противоположности, прям как метал и рэгги, но Адриану, на удивление, было комфортно с ними. Он чувствовал что-то родное в них, и это было взаимно. Так они и сдружились, вот уже как два года встречаются на одном и том же месте в одно и то же время. Мужчины просидели ещё долго, из мыслей получилось вынырнуть лишь тогда, когда вернулась мама. Отец сразу же подскочил к ней и слегка торопясь проговорил. — Ты э-э… Пока посиди — у тебя ещё осталась содовая. Элис, давай отойдём, покажешь мне, что купила, кхм… Она хотела что-то сказать, но они уже шагали в саму кофейню. Адриан лишь посмотрел им вслед, а затем перевёл взгляд на стакан. Полный стакан. — Надо перестать забывать о еде и питье, — он поморщился и облизнул клык. — И перестать разговаривать с самим собой…

══════ஜ▲ஜ══════

Суррей, Англия. 5 августа, 1988 год

Литтл Уингинг. Дом, «милый» дом… Они переехали сюда недавно — прошлые жильцы, семья Дурсли, выставили его на торги за довольно низкую цену, а родители Адриана как раз присматривали дом в тихом городке. Он не был против. Точнее, ему было как всегда безразлично. Почему отец с матерью решили переехать из Хэмпстеда? Адриан не мог сказать точно. Возможно это из-за того, что в соседнем районе произошла жестокая расправа над семьёй из трёх человек. Убийцы даже не пожалели восьмилетнюю дочь супругов Грейнджер. Это был не первый случай, до этого было ещё два, итого за первые месяцы лета убито уже три семьи, в самых разных районах. Точное число маньяков неизвестно, как и их мотивы. Родители вообще стараются отгородить Адриана от всего, что связано с убийствами. Почему? Он так и не смог понять, но расспрашивать их не стал. Может они боятся, что их сын вырастет таким же психопатом, крошащим людей направо и налево? Пару раз он представлял себя таким… Родители отперли входную дверь и зашли внутрь, и только потом зашёл Адриан — опять одна из многочисленных привычек. Обстановка за их отсутствие совсем не изменилась. Хотя, что может произойти в таком тихом маленьком городишке? — Хм… Поздновато для раздачи писем, — вдруг сказал отец, смотря куда-то под ноги. Или может? Адриан с матерью перевели взгляд на пол. На полу лежало письмо, но какое-то необычное. Обычно на них есть марки, и обычно на них не ставят сургучную печать. Да и вид пожелтевший какой-то. Любопытно… — Элис, может это тебе? — родитель нагнулся, чтобы поднять находку. — С чего это вдруг? — Ну, мало ли, сама знаешь — он недоумённо взглянул сначала на часть с гербом и печатью, а затем перевернул. Его глаза округлились от удивления, и взгляд сместился в сторону Адриана. Почему он так смотрит? Оно же не адресовано ему, верно? — Тут твоё имя, Адриан, — удивлённо проговорил отец. Это… Неожиданно. Даже не получилось удержать повседневную «маску» на лице, а сердце начало ускорять свой темп. Кто мог это прислать? — Так, для начала, все пройдём в гостиную, и уже там разберёмся, — приняла за всех решение мать нервным голосом. Справившись с удивлением, оба мельком посмотрели на неё и начали разуваться, чтобы сменить уличную обувь на домашнюю. Адриан механически выполнял все действия, включая поход в гостиную. Всё это время у него в мыслях прокручивались всевозможные варианты загадочного адресанта. Старомодного адресанта. Зацепок за такое короткое время так и не появилось, поэтому, уже сидя на диване, Адриан сконцентрировал всё внимание на отце с письмом. И в этот момент его родитель начал зачитывать вслух: — «Мистеру А. Бруно, графство Суррей, город Литтл Уингинг, Привит Драйв, дом четыре, чулан под лестницей»... — последнее он произнёс то ли вопросительно, то ли шокировано. И это неудивительно. Эти же эмоции, можно сказать даже новые, почти что неизведанные, отразились и в душе Адриана. Мать тоже, скорее всего, испытывала это же, но ему сейчас не до этого. Наконец-то случилось одно из того, чего он ждал уже очень долго. Ему интересно! Ему страшно! Какой же он живой! Он хочет узнать тайну этого письма. — Как?! — воскликнула мать. — За нами следят?! Откуда известно про чулан?! Это коммунисты?! Нужно срочно позвонить в полицию и… — Элис! — прикрикнул отец, не до конца отойдя от потрясения. — Успокойся! Не надо никому звонить, это ещё ничего не значит. — Но адрес… — Для начала, нужно осмотреть содержимое конверта, — и начал разламывать сургучную печать. После процедуры вскрытия из конверта были вынуты желтоватый, как и сам конверт, исписанный с двух сторон лист и… Лист золота? Тоже исписанный. Отец продолжил читать уже само письмо, и по мере прочтения в Адриане вперемешку нарастают сомнения и надежда. «Школа чародейства и волшебства»… Звучит, как бред, полнейший бред. Мантии, учебники, мётлы, волшебные палочки… Бред, бред, бред… Но что если вдруг это окажется правдой? Адриан — волшебник? Маг? Если это правда, то «тени» — настоящие? Не галлюцинации? Опять множество так раздражающих вопросов… — Это сектанты! Это точно сектанты! — опять проявила чудеса истерики вспыльчивая ирландская женщина. — Я же говорила, что надо звонить в полицию! — Элис… — родитель устало потёр переносицу, отложив неожиданную для всех находку на столик. — Ну сама подумай, какие ещё сектанты? К нам же не зашла какая-нибудь, ну не знаю, женщина в зелёной мантии и с огромной шляпой на голове и не стала агитировать нашего сына поступать в какую-то придуманную школу… Как её там? — он мельком глянул на письмо. — «Хогвартс», да. Это просто какая-то шутка, вот и всё. — Но адрес… — вновь завела она своё, но, всё-таки, не безосновательно. Про чулан знают лишь родители, Зак, Ави и сам Адриан, естественно. Хм… А стоит ли… — Да, это шутка, — так и не продумав всех действий начал Адриан. Импульсивно? Да. Но он хочет рассмотреть всё сам. — Это Зак учудил. Он казался каким-то подозрительным, когда мы встречались последний раз. Я даже не придал как-то этому особого значения, а тут вот как вышло. — Ты уверен? — отец скептически вперился в него взглядом, потому что знает. Он слишком хорошо знает его настоящего. — Да, — вот тут Адриану пришлось проявить всё своё актёрское «мастерство», чтобы голос и в целом вид кричали о том, что это правда. И отец поверил! Или лишь сделал вид? Не важно. — Раз так, то передай ему, что шутка удалась, — он нервно усмехнулся и протянул руку к столику. Адриан подумал, что за письмом, но нет, конечность сразу же одёрнулась. — Передай своему Заку, чтоб не шутил так больше! Я чуть не извелась вся от нервов! — а вот это не очень хорошо. Теперь вся надежда на отца. — Элис, может, примешь ванну? Прям как ты любишь: горячую, с той самой солью из Парижа, которую мы бегали и искали на рынках из-за совета твоей очень хорошей подруги. Расслабишься, приведёшь нервы в порядок, м? — Да… Так, пожалуй, и поступлю. Если этот Зак попадётся мне однажды… — она устало вздохнула и пошла на выход из гостиной. — Я тоже пойду, к себе, — сказал Адриан, поднимаясь с дивана. — И письмо-розыгрыш возьму с собой — положу к своим памятным вещам. — Эх, а я вот не знаю чем заняться… — проговорил отец, запрокидывая голову. Адриан лишь пожал плечами и пошёл в свой чулан под лестницей. Само собой, не забыв про таинственное и странное послание. Свет включен, щеколда изнутри закрыта — можно спокойно выдохнуть. Он попал в свою зону комфорта. Почему именно это место? Одна из очередных загадок. По какой-то причине это единственное место в доме, где ему проще всего находится, наступает что-то похожее на… Умиротворение, что ли. Довольно необычно, и из-за этого Адриан и обустроил себе здесь спальное место. Его личный уголок спокойствия. Со скошенного потолка на него смотрел сам Князь Тьмы — Оззи Осборн. Подписанный, причём, постер. Black Sabbath и сольный проект выходца из Бирмингема являлись одними из его любимейших музыкальных исполнителей. Было что-то в них такое… Мистическое. Чарующее. Конечно, хотелось бы, чтобы они вновь воссоединились, хоть на один тур, но это всё мечты. А сейчас ему нужно заняться другим делом. Уже лёжа на кровати, Адриан раз за разом вчитывался в витиеватые строчки, написанные изумрудными чернилами. И раз за разом его вера в чудо всё росла и росла, наконец-то. Всё это не выглядит, как розыгрыш или зазывание в секту. Или выглядит, но ему просто-напросто проще поверить в магию. Он же буквально зачитывается различной оккультной литературой и фэнтези. И как Адриану при этом всём не поверить? Дети же верят в различные чудеса, так почему он не может? Лист золота оказался не просто каким-то там листом. Это был билет на поезд «Хогвартс-экспресс». Добираться в волшебную школу на поезде? Неожиданно… Даже немного забавно. Но вот номер платформы… Немного смущает. Девять и три четверти? Их же не бывает. Как и магии… Ну да, всё сходится. Адриан вложил билет в пустой конверт и убрал всё это дело во внутренний карман его любимой джинсовки. Очень странной джинсовки. Нет, дело не во внутреннем кармане, которого обычно нет у таких курток. И даже не в её слишком большом, для него, размере. На эту вещь он вообще наткнулся по чистой случайности, когда гулял на заднем дворе, на второй день проживания в этом доме. В тот момент произошло нечто необычное, схожее с видением теней — появилось похожее ощущение. Он несколько раз прошёлся по окружающей территории двора и остановился там, где ему прямо «кричали» о необычности. С помощью лопаты на свет появилась та самая чёрная джинсовка, закопанная кем-то в землю. Она уже частично начала гнить, но это придавало даже какой-то особенный шарм. Но даже не эксцентричный вид стал поводом для утаскивания её в личные вещи. От неё веяло чем-то… Родным, что ли. Приятным. Ощущения очень сильно схожи с чуланом. Неужели, это связано с письмом? Это и есть магия? Он испытывает эти чувства, потому что здесь раньше жил маг? Хм… Родители особо не оценили обновку, но возражать не стали, только лишь бы не надевал куда-нибудь на важные мероприятия. А под важным мероприятием могла подразумевался и обычная поездка по магазинам, так что на выход надевалась куртка не часто. Зато Зак и Ави по достоинству оценили и сразу захотели себе такую же. Может и они — маги? Надо будет спросить у них при следующей встрече, приходило ли им письмо. Было бы здорово поступить вместе с ними, иначе он даже не знает, с кем там общаться — заводить новые знакомства совсем не хочется, но это, скорее всего, будет неизбежно. Если магия на самом деле существует, значит её пользователи скрывается от мира, и Адриану нужно будет научиться ориентироваться в кардинально новой для него среде, а для это придётся много общаться, дружить с кем-то. Это плохо… Возможно, знания можно получить из книг, но живой источник будет лучше, ведь в литературе не всегда пишут правду. Хотя, люди тоже часто лгут. Тогда получается, что это отстой, что то. Ладно, разберётся. Лучше адаптироваться, чем уподобится кому-то. А на него, по правде говоря, могут оказывать влияние. А что? У магов точно должны быть какие-то общества — не важно какие, секретные, не очень или официальные, и каждый будет норовить затянуть под своё крыло побольше человеческих единиц. Но в идеале, Адриан не хотел бы находиться под чьим либо руководством — это несёт за собой неприятные последствия в виде неприемлемых для тебя приказов и указаний. Нет-нет-нет, он будет сильным, он никому не позволит командовать им. Ох, сколько раз он уже прочёл этот несчастный лист? Уже даже по памяти может пересказать каждый кусочек текста, слово в слово. Казалось, ему никогда не надоест перечитывать всё это, но вот в дверь постучали. — Адриан, пора ужинать, — услышал он голос матери. Пришлось засунуть свой источник вдохновения в карман к конверту и подняться с уютного места. Выйдя из своей любимой обители и пройдя в столовую, Адриан улыбнулся искренне — не так ярко выражено, но на душе разлилось приятное тепло, заполнив зияющую пустоту. Да, этот день определённо стоил нудной поездки. В помещении был приглушён свет — как ему нравится, на столе — его любимые блюда, а рядом с ним стоят родители. В обнимку! Пока что всё выглядит слишком идеальным, чтобы быть правдой. — С днём рождения, дорогой, — тихо произнесли они одновременно, ведь он не переносит громкие звуки, если только это не музыка. Он лишь молча кивнул в ответ — слова были лишние, да и родители сами прекрасно понимают состояние их сына, судя по лицам. Им даже приятно находиться рядом друг с другом, на притворство совсем не похоже. Такая перемена удивляет, но лучше сейчас не думать об этом. Вся семья села за стол и начала неторопливо ужинать. Вокруг царило умиротворение — никаких ссор, никаких криков, никаких упрёков. Как же это прекрасно. В подобные моменты он чувствует себя нормальным ребёнком. Чувствует себя живым, и светлые эмоции наполняют его. Родители тихо переговаривались между собой, и по ним было видно, что речь шла не о чём-то плохом. А может они просто помирились, кто знает. Но развод всё равно неизбежен, как минимум есть один фактор. Зародыш фактора, если точнее. Блюда сменялись одни за другим. Мама расстаралась, и сегодня всё намного вкуснее, чем обычно бывает. Или дело в другом? А это и не важно. Важно запить эту запеченную картошку этим апельсиновым соком. Ох, казалось, что можно наесться одним лишь запахом, настолько всё было замечательным. — Сын, — начал отец, после того, когда уже настало время для праздничного торта, — мы с твоей мамой немного не сошлись во мнениях, — он издал неловкий смешок, — и поэтому подарка будет два, от меня и от неё. Элис, ты первая? — Ну, раз ты предлагаешь, — она тепло улыбнулась, поднялась из-за стола и подошла к гарнитуру. Оттуда на свет появилась прямоугольная коробочка из тёмного лакированного дерева. И через пару мгновений вещица оказалась перед Адрианом на столе. — Это будет твоим талисманом, на удачу. Мне показалось, что тебе подойдёт такое, — мама обняла его со спины и нежно поцеловала в щёку. — Я люблю тебя. — Спасибо, — выдавил из себя Адриан, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции. А слова «я тоже тебя люблю» встали комом в горле… Он провёл пальцами по поверхности вместилища его подарка. Пальцы почувствовали приятную гладкость и фактуру. Он аккуратно, не торопясь, отпер коробочку и открыл. Чтобы затем сделать глубокий вдох от восторга. Внутри на красном бархатном покрытии лежали соединённые друг с другом бусы из такого же чёрного дерева, что и хранилище этого сокровища. Довершал всё крест из того же материала, на котором был распят серебряный Иисус. — Мне сказали, что эта вещь принадлежала одному из церковников времён Инквизиции. Не знаю, правда ли это, но у этой лавки хорошая репутация, — он почувствовал её взгляд справа. — Тебе нравится? — Да, — такие же неторопливые движения, и его талисман надет на шею. — Очень… — Вот и славно, — мама ещё раз коснулась губами щеки и вернулась на своё место за столом. — Пусть он оберегает тебя от бед, хоть ты и не верующий. — Так, теперь мой черёд, — отец подошёл и достал что-то из кармана брюк. — Я долго думал и решил остановиться на этом варианте, — на столе оказались… Ключи. — Рановато мне за руль садиться, — пошутил Адриан, надеясь, что это действительно не ключи от машины. — Само собой, — усмехнулся он. — И я помню, что ты не любишь транспорт. В общем, это ключи от квартиры. — Квартиры? — переспросил в шоке Адриан. — Квартиры, — кивнул отец. — Квартира… — Да, квартира. Это там, где люди живут, ну знаешь. — Просто это… Неожиданно? Да, неожиданно. — А я говорила твоему отцу, что это слишком, но он не хотел меня слушать, — подключилась мама, забавно при этом надувшись от «обиды». — Мало ли, вдруг пригодится? — сама невозмутимость… — На кого она оформлена? — задал логичный вопрос виновник торжества. — Я же не совершеннолетний. — На Клариссу, — «Дела…». — Всё легально, хах, не волнуйся. И с ней мы обо всём договорились, так что теперь у тебя есть личный уголок на будущее. Пользуйся, владей, — отец ласково потрепал сына по волосам и вернулся за стол. Адриан же пребывал в глубочайшем потрясении. У него появилась квартира! Ещё и отец смог как-то договориться с тётей. Хотя, скорее всего, она просто потребовала денег. Так, стоп… — А какой адрес? — Площадь Гриммо, 13, 61. Ну, ты знаешь. Вот оно как. Да, знакомое место, пару раз проезжали мимо. Не самый лучший район, достаточно грязный, но жить можно. Ему достаточно того, что это подарок папы, а он не стал бы покупать что-то сомнительное. — Спасибо, папа, — они обменялись улыбками. У Адриана даже получилось сделать это искренне. — А теперь едим торт! — шутливо скомандовала мама. Мужчины не возражали, даже поддержали этот «приказ». Да, тот самый кофейный тирамису, как Адриан и любит. Это ли не радость? К приятному кому теплоты в душе примешивается ощущение вкуса от сладких коржей, от нежного сыра маскарпоне, от кофейной присыпки. Трудно передать словами, если вообще возможно. И тут произошло событие из разряда «раз в сто лет». Он заговорил первым. — Папа, я выбрал. Родители отвлеклись от десерта и удивлённо уставились на сына. — О чём ты? — спросил он, оправившись от потрясения. — С кем я хочу остаться. Удивление сменилось на ожидание вперемешку с настороженностью и надеждой. Оно и понятно, в принципе. Какой родитель не желал бы остаться со своим ребёнком? Ну, нормальный родитель. А его родственников всё-таки можно было вписать в эту категорию, закрывая глаза на огрехи между ними. — Я хотел бы проводить время поровну, не обделяя вниманием никого из вас. Даже готов мириться с вашими новыми семьями. Я хочу быть хорошим сыном. Сказанное положительно повлияло на них. Они, не сговариваясь, встали со своих мест, подошли к Адриану и заключили его в объятия, от чего ему резко стало неловко из-за прилива нежности к нему. Мама-то ладно, а вот отец чего расчувствовался… Эх, но что поделать. — Вы согласны? — на всякий случай спросил он. — Конечно! Да, Джон? — тон был такой, что «нет» сказать не представлялось возможным. — Само собой. Мы можем и… Ну знаешь, пропустить стаканчик с… Кхм… Чая вместе с… Забыл его имя, напомни пожалуйста. — Генри, — любезно ответила мама. — Да, с Генри. — Если так, то и мы с твоей Эммой можем выпить как-нибудь. Не чая, — под конец она усмехнулась. Отец поддержал её смешок, Адриан понятливо вздохнул, поглаживая руки обоих своих родных людей. Людей, одних из немногих, кого он всё-таки любит. Любит и желает им счастья. «Я люблю вас» — мысленно произнёс он, закрывая глаза от обуреваемых светлых эмоций. Эх, замечательный сегодня день…

══════ஜ▲ஜ══════

Суррей, Англия. 5 августа, 1988 год

Праздник закончился уже час назад, все давно разошлись по своим комнатам. Адриан лежал и теребил в руках свой крест и смотрел в потолок, не переставая концентрироваться на внутренних ощущениях. Он хотел на всю жизнь запомнить это тепло в груди, на всякий случай. А случаи бывают разные. Вдруг снаружи послышался звук открывающейся двери, а затем к этому добавились и топающие шаги. Это ещё кто?! Неужели воры… — Пора повеселиться, эрмано, — послышался насмешливый мужской голос, владелец которого даже не пытался скрываться. Ответа не последовало, но голос проявил себя по-другому… Раздался жуткий смех, от которого веяло нескрываемым безумием и нездоровым озорством. Сердцебиение Адриана усилилось многократно. Оба неизвестных начали подниматься по лестнице. Нет-нет-нет-нет! Мама! Папа! Но что он может сделать? У него даже ножа здесь нет — ему запретили хранить у себя холодное оружие. Даже перочинный нож… И как ему теперь поступать?! На втором этаже послышались крики родителей и вновь маниакальный смех. Звуки приближались — маму и папу волокли вниз. Они минули дверь чулана и прошли, скорее всего, в гостиную. Всё это сопровождалось громкой руганью, рыданием и мольбами. Адриан по-настоящему испуган. Сейчас с его родными происходят ужасные вещи, а он лишь может сидеть в своём убежище, едва сдерживая слёзы. — Заткнись, пута! — вновь до него донёсся прокуренный голос первого мужчины. — А ты хуль стоишь?! Вяжи этого! — Какой-то ты сегодня заведённый, братец, — второй, со звонким и веселящимся голосом, издал смешок. — Хи-хи, это всё из-за той уборщицы мотеля? — Смешно тебе? Смешно, бля?! Да она федералкой была, из не-магов! За нами повсюду следят! — А ты как всегда заводишь свою паранойю, как летние птички утром свою песенку. — Когда-нибудь я убью тебя… Готово! — хлопок в ладоши. — Эй, ты. Да, я к тебе обращаюсь, амиго. Как сам? — Пожалуйста, отпустите хотя бы мою жену! — молил папа. — И вот опять… Одно и тоже. Я тебе говорил, что такое безумие? Нет, это не то, чем мы с братом занимаемся. Безумие — это точное повторение одного и того же действия, раз за разом, в надежде на изменения. И снова, и снова, и снова, и снова. Это. Есть. Безумие. Компренде? И вы все, как ебучие болванчики, повторяете одно и то же. Вы думаете, это спасёт кого-то из вас? — он рассмеялся. — Да нихера. Запомни, амиго, окей? Так, о чём это я? А я уже говорил, что такое безумие? — Это о вас говорили в новостях! — слёзно воскликнула мама. — Да-а-а-а, мы знаменитости, хи-хи. Ну-ну, не волнуйтесь, о вас тоже обязательно расскажут в новостях. А мы с братцем добавим вам шарма и украсим множеством подробностей. Вы будете такими прекрасными в своей смерти! — Окей, с кого начнём? Как всегда с сучки? Поделим, разделаем на его глазах? — Ску-у-у-учно! Стой… Стой-стой-стой. У-у-у, у них есть ребёнок. Его надо найти… Да-да-да! Используем сначала его! — Ты ебанулся? Наверху в других комнатах больше никого не было. — Ты как всегда пропустил все важные детали, эх… — «Пошёл на хуй!» — крикнул первый. — С ними в доме живёт ещё ребёнок. У него сегодня был день рождения, ему больше десяти лет. Иди и загляни в чулан, — нет-нет-нет-нет! — Какой, в жопу, чулан? — Под лестницей, под лестницей, — с мерзкой лилейностью протянули ему в ответ. — Окей-окей, раз ты что-то там, блядь, подметил. Адриан замер от шока. Его сейчас найдут! Что делать?! Его точно заметят! Шаги почти приблизились к его убежищу. Ему конец… Топающий звук в последний раз прозвучал прямо возле двери. Его убьют… Дверь попытались открыть, но щеколда препятствовала этому. Пожалуйста, уйди… Не заметь его… Мужчина громко выругался. И через секунду щеколда отодвинулась сама, как по волшебству. Не заметь… Не заметь… Дверь резко открылась, прогрохотав о лестницу. Он не мог оторваться: широкие жуткие глаза янтарного цвета смотрели прямо на Адриана, который боялся даже лишний раз вдохнуть и выдохнуть. Но… Его не заметили… Его не заметили! Как?! Мужчина сделал недоумённое лицо, ещё раз обвёл взглядом чулан и достал из штанов какой-то предмет, похожий на указку. Он взмахнул ей, и Адриана словно окутало нечто – это не объяснить словами, но ощущения были слабые. Маньяк ещё раз выругался и с гневом захлопнул дверь, да так, что она отскочила и осталась щель. — Хуйня какая-то! Чулан был закрыт изнутри, внутри — жилая комната. А пиздюка не было, я даже Гоменум Ревелио использовал. Кстати, классная у вашего пиздючёныша коморка, только баб неудобно водить. — Хм… Эх, придётся начать с этой милой леди. Мне даже захотелось отнять у неё руку и сердце, хи-хи. Адриан впервые нашёл в себе силы пошевелиться. Он тихо, как это обычно бывает, начал красться на выход. Оказавшись снаружи, он бросил взгляд на гостиную. Родители были связаны на откуда-то взявшихся стульях. У папы текла кровь из носа, а у мамы видны дорожки от слёз. Два брата стояли спиной к Адриану, и одно из них в руке был нож. От этой картины стало невыносимо больно в груди. Второй уже подошёл к маме, поигрывая своим оружием. Папа с гневом и отчаянием смотрел на это, но, почему-то, его взгляд сместился на… Адриана. Родитель испытал шок, а после его лицо сменилось на решительное. — Вы, два ублюдка! — закричал он. — Вы — никчёмные куски дерьма! — А? Наш амиго решил показать себя храбрецом? — Да если бы я не был связан, то отделал бы обоих! Педрилы! Небось, долбите друг друга, любители братского инцеста. — Хи-хи, сейчас что-то будет… — Слушай сюда, пендехо, окей? Смотри на меня. На меня, сука, смотри! Думаешь, ты крутой? Высрал парочку оскорблений и всё? Ну да, ну да… Эй, мне не нравится, как ты на меня смотришь! Он замахнулся на отца и ударил его. Сплюнул и продолжил избивать дальше, крича при этом оскорбления. Мама тоже кричала, умоляла прекратить, а второй маньяк громко смеялся, катаясь по полу. До Адриана дошло только сейчас. Это шанс! Папа дал ему шанс уйти незамеченным! — Я люблю вас… — произнёс он, впервые за всю его жизнь. И рванул к входной двери. Она оказалось незапертой, поэтому Адриан сразу же оказался на улице. Его ноги действовали сами. Он бежал, обливаясь слезами, до единственного ему знакомого родного человека. Он бежал к своей тёте, в надежде, что она сможет приютить его, хотя бы на время…

══════ஜ▲ஜ══════

Суррей, Англия. 6 августа, 1988 год

— Вы ещё кто такие? Сюда вход воспрещён, — произнёс офицер полиции, вытягивая руку перед собой. — Мы пришли осмотреть место преступления, коллега, — ответил один из пары, работающий по другую сторону мира. — «Коллега»? Сперва, мне нужно увидеть ваши документы, — он обвёл их взглядом полным подозрения и неверия. — И почему вы так странно одеты? — Это не важно, — аврор невесомо и невидимо для собеседника покрутил кистью, накладывая невербальный и беспалочковый Конфундус. — Вы все решили сделать перерыв, поэтому предоставите нам место преступления на час. А затем вы вернётесь и продолжите своё дело. — Да… — офицер часто заморгал и медленно почесал затылок. — Простите, тяжёлый день просто выдался. Опять эти семейные убийства… Эй, парни, сворачиваемся! Двое авроров подождали, пока дом семьи Бруно покинут все служители маггловского закона. Они дождались и вошли внутрь. — «И почему вы так странно одеты»… Нормально мы одеты, чем ему не понравился алый копар? — начал ворчать его напарник. — Рипли… Два мужика в алых копарах из драконьей кожи — это не кажется тебе подозрительным со стороны маггла? — А что? Я всегда себе такой хотел! И маггл же всё равно не знает, из чего он сделан… — Отставить. Давай уже к делу, — они подошли к изуродованным трупам мистера и миссис Бруно. — Так точно, капитан Стивенс! — он издевательски отдал честь, нервируя этим Роберта. Брюс подошёл к телам, присел на корточки и внимательно, чуть ли не обнюхивая, осмотрел каждый дюйм. — Это точно наши «любимые» братья, — заключил он через какое-то время, вставая на ноги. — Почерк совпадает. Следы магии как всегда минимальны, поэтому адекватного слепка ауры сделать нельзя. — Блядство! Оформляй дело и обыщи тут на всякий случай всё, а я пойду поговорю с этой кошатницей Фигг…