Ренегат

      К тому времени, как его друзья успели подлететь на зов Ордиса, зараженный корабль уже испарился в огне ядерного взрыва. Все было кончено. Как, собственно, Риз и сказал изначально. На эту тему он мог бы отпустить злорадную шутку, если бы сил хватало на что-нибудь, кроме того, чтобы лежать в кровати и бездумно смотреть в потолок, претерпевая головную боль, тошноту, жжение в горле и ломоту в мышцах.       Смесь антидотов, выпитая по совету цефалона, стабилизировало его состояние. Сам Риз назвал бы его «стабильно хреновым». Даже воду, которую приносила Миса, он не мог пить. Его каждый раз рвало через короткий промежуток времени, и вскоре тащиться от кровати до туалета за настенной панелью ему осточертело. Поэтому он решил дотерпеть до момента, когда ему станет хоть немного легче.       Одно хорошо — Лотос, чей голос звучал из динамиков в комнате, отложила серьезный разговор по поводу не выполненных приказов и погибших из-за этого людей, и отослала его на лечение. Ордис, понятное дело, выбрал ближайшее Реле, не относящееся к Марсу — Реле Страта на орбите Земли.       Эдвард и Дженни по голосовой связи были обеспокоены его состоянием. Особенно взволнованной звучала Дженни. Но Риз, лежа в кровати, кратко ответил им, что бояться за него не стоит. Хоть он и был благодарен за заботу, но ничего, что действительно вертелось у него на языке, он не высказал. Ни про конфликт со странными планами и приказами, ни про смутное ощущение, что его с Мисой пытались подставить. Ощущение нехорошее, но накопать в голове железные основания для него не получалось, потому как в сухой выжимке все было логично. Он должен был спасти выживших и взорвать корабль. Лотос это говорила, и он подчинялся, пока обстоятельства не вынудили действовать иначе и сосредоточиться на сохранении собственной жизни и жизни Мисы.       Предчувствуя, что это ощущение к нему еще вернется, Риз закончил разговор с друзьями и поручил Ордису отвечать на любые сообщения. Говорить с кем-либо у него не было ни сил, ни желания. Разве что с Мисой, которая всячески ему помогала, пока корабль был на пути к Земле. С ней становилось как-то легче, невзирая на скверное самочувствие и гнетущие мысли.       Она же помогла ему спуститься по аппарели, когда Орбитер долетел до Реле. В медотсеке у него первым делом спросили, при каких обстоятельствах он получил отравление. Конечно, упоминать, что он сжигал пораженных техноцитом людей Риз не стал. Сказал лишь, что надышался ядовитыми испарениями при пожаре на корабле. Присутствие живого варфрейма врачей немного смущало, но в ответ они уверенно кивнули, осмотрели, взяли анализы крови, затем вкололи какое-то вещество, чтобы подавить рвотный рефлекс. Ризу назначили отдых, питье, чистый воздух и выписали на неделю два препарата. Естественно, не за бесплатно, но благо кредитов на разные полезные мелочи он награбил достаточно.       И так как они находились на орбите Земли, то ему пришла в голову идея, — как он думал, хорошая, — что можно отдохнуть и в Цетусе. Выпив добрую порцию воды вместе с назначенным лекарством и отоспавшись у себя в кровати, Риз смог более-менее нормально стоять на ногах. Першение в горле и ломота в мышцах все еще ощущались, но уже не так сильно. Хорошенько поев и приняв еще пару таблеток, он спустился на Землю на десантном корабле вместе с Мисой.       Как бы он не презирал жару, приятная теплота от солнечных лучей на контрасте с прохладными ветрами со стороны океана помогли скрасить дурное настроение. Много месяцев он не посещал Цетус и успел соскучиться по этому месту и его обитателям. Здесь он переживал первые и, наверное, самые непростые месяцы после пробуждения. Тогда же он и повстречал своих друзей, после чего Лотос сформировала из них команду.       Первые бои за стенами Цетуса хорошо отпечатались в памяти. Но после множества перелетов из одной горячей точки к другой, колония Острон теперь ощущалась единственным островком спокойствия во всей Изначальной Системе.       По крайней мере, здесь его знали и всегда готовы были принять как желанного гостя. Риз думал как преподнести тот факт, что его варфрейм оказался вовсе не пустой боевой оболочкой, а вполне себе живым человеком со своими замашками, но в конце концов решил, что все само как-нибудь сложится.       Он уселся на камне на берегу и дышал свежим воздухом перед подъемом на рынок, с интересом посматривая на незнакомый Лисет с красными обводами и острыми линиями на белом фюзеляже. Миса молчаливо стояла рядом и осматривала высоченную башню и снующих за работой жителей, в то время как Риз пересказывал ей, кого он тут знает.       — С Конзу ты вряд ли найдешь общий язык, — говорил он. — Он упрямый, но по-своему. Если предоставить логичные аргументы, он может пойти на компромисс. Конзу — старейшина Цетуса, и все Острон уважают его. Можно сказать, на нем здесь все и держится. Сайа — его жена. Женщина она проницательная. И добрая. Помню о ней только хорошее. Она поддерживала нас, пока мы осваивались после пробуждения. Тебя они видели много раз, но все это было до того, как к тебе вернулся разум, так что… Могут подумать, что тобой управляет другой оператор или еще что. Объяснять все буду я, ладно?       — А если они будут настроены ко мне враждебно? — спросила Миса. Очевидно, интересовалась она этим заранее, потому что никто из знакомых Риза не испытал хоть малейших положительных эмоций от встречи с ней.       — Этого не будет, если вести себя порядочно, — ответил Риз. — Особенно перед Хоком. Это местный кузнец, у него самый противный характер тут. Хотя первые слова из их языка я подхватил именно от него. Ругательства. По типу волума-ка и квахала така. Понятия не имею, что это означает буквально, но явно что-то нецензурное.       — Почему-то я не удивлена, что ты начал именно с матов, — ответила она, глядя на него искоса. Иначе как юмор с ее стороны воспринимать это не стоило.       Уголки губ Риза дернулись вверх в легкой улыбке.       Миса вновь огляделась и заострила внимание на мясниках дальше по берегу. Переодетые в грязные обмотки рабочие разделывали большие куски мяса при помощи широких лезвий и шестов с крюками.       — Даже по моим, жительницы пустыни, меркам выглядят они недоразвитыми, — бросила она. — В бою они используют мечи и луки?       — Не. Разве что когда охотятся на дичь. Для боя у них есть винтовки, но чтобы заиметь такую, остронцу нужно стать либо охотником, либо ополченцем. Первые, как ни странно, добывают еду и за порядком в Цетусе следят, а вторые отбивают атаки Гринир и помогают защищать соседние колонии. Но, как ты понимаешь, против вооруженных до зубов клонов это не сильно поможет, если прижмет. Для этого нужны мы. Было время, когда Гринир устроили здесь целую экспансию. Так бы и истребили все колонии, если бы наша команда не подступилась.       — То есть, коротко говоря, все они обязаны тебе жизнью? — уточнила Миса. — И мой облик у них ассоциируется с тобой?       — Ну да.       — В таком случае проблем не будет.       — Уж я надеюсь.       Встав на ноги, Риз потянулся, разминая мышцы, и позвал за собой. Те остронцы, кто знали его в лицо, приветствовали коротким, но доброжелательным «Сваздо-ла, Тенно», другие махали. А третьи, кто подозревал, что оживший варфрейм не является нормой, задерживали любопытный взгляд на Мисе, что шла нога в ногу со своим оператором. Вдвоем они поднялись по широким каменным плитам к рынку.       — Как я поняла, живут они тут за счет того, что смогут притащить из башни? — спросила Миса, оглядывая прилавки.       — А еще того, что сделают сами, да, — ответил Риз, поворачиваясь к лицом ней.       — Надолго их так не хватит. Добро в башне закончится, и вся их ярмарка превратится в рынок барахла, — сказала она, за что сразу поймала на себе парочку косых взглядов от незанятых покупателями лавочников. Миса, заложив руки за спину, в долгу не осталась. Переглядывания быстро закончились тем, что остронцы отвернулись, недовольно бубня. — А сами они не похожи на тех, кто способен что-то отнять у других. Низкорослые. Слабые. Рано или поздно им это аукнется.       — Ну не скажи, — развел руками Риз. — Охотники не только животных отстреливают, но и на патрули Гринир, бывает, засады устраивают. И ополченцы очень даже ничего вещички приносят после стычек. Перед последним отлетом я себе абордажный нож прихватил. Лежит, правда, без дела, пыль собирает, но сделан он отлично.       — Поверю только когда увижу, — хмыкнула она и присмотрелась к углу рынка по левую сторону от себя, где были развешаны разноцветные ткани. — С другой стороны… Можно и посмотреть на их предложения. Переговори с Конзу без меня, встретимся тут.       Пронаблюдав, как Миса ушла осматривать прилавки, Риз пожал плечами и направился к вратам, куда шел изначально. Через несколько шагов он случайно наткнулся на одного из немногих, с кем у него получилось сдружиться — мастера Тисонайа. Тот тащил корзину с обрезками мяса, которые обычно шли на корм его Кавату и маленьким Кубрау для продажи дрессировщикам.       Несмотря на роль охотника, животных Тисонай любил и другим разводить помогал. Ходил он с одним глазом, сколько Риз его помнил, в то время как пустую глазницу закрывала повязка. Как так вышло, Тисонай предпочитал не вспоминать.       Сайа же по секрету нашептала, что случилось это когда Тисонай учился у шейпера вместе с другими мальчишками. А еще, что в этом были замешаны безделье, крепкий ликер и не менее крепкие ветки кустарника, в которые молодые охотники с хохотом спускали на тачке своих побратимов. Как ни странно, веселились обе стороны, ибо каждый хотел прокатиться с ветерком. До определенно момента, стоит понимать.       Однако, несмотря на глупую потерю глаза в юности, спустя годы Тисонай завоевал уважение и прославился как один из самых умелых и решительных охотников. Когда Риз еще работал один, ему однажды пришлось отбивать нападение на соседнее поселение, где у колонистов не было никакой защиты. И он лично видел, как пули из винтовки Тисонайа разили тяжеловооруженных клонов Гринир. Мало того, охотнику одновременно приходилось тягаться с четырьмя меткими стрелками Гринир, прячась за дымом и столбами пожара. И вышел он из этого противостояния победителем.       — О! — обрадовался Тисонай. — Сваздо-ла, сура! Видел, как твой корабль заходил на посадку. Думал, поприветствовать тебя, или сам дорогу найдешь.       — И тебе привет, — кивнул Риз. — Как вы тут? Ничего сверхсерьезного не происходило, пока меня не было?       — Ничего, с чем бы мы не справились, — Тисонай хлопнул его по плечу, однако лицо охотника почему-то приобрело менее веселый вид. — Благодаря таким, как вы, Цетус живет и процветает. А вот ты бледный. Заболел чем-то?       — Мелочь, — отмахнулся Риз. — Таблеток мне уже выписали, через пару дней буду как новенький. Кстати, не знаешь, чей Лисет на берегу стоит?       — Мадеуса. К нам он недавно прилетел, пока осваивается. Активность Гринир за стенами не такая высокая, какая была в твое время, но скучать ему не приходится.       — Имя слышал, но про него ничего не знаю. Он сейчас в Цетусе или на равнинах? — спросил Риз, осознавая, что, по-хорошему, надо уже придумывать речь по поводу разумного варфрейма.       — Должен скоро вернуться, — ответил охотник и заговорил чуть тише, поднеся открытую ладонь ко рту. — Знаю, портить первое впечатление было бы низко с моей стороны. Мальчишка он порядочный. Но я видел, как он сражается.       Риз заинтересовано вскинул бровь.       — Зрелище… неприятное, — сказал Тисонай, и натянутость его улыбки тонко намекала, что с этим парнем, похоже, лучше вообще не встречаться.       — Понял.       Только вечером того же дня Риз заглянул в Кодекс и увидел, что к Мадеусу был причислен варфрейм под именем Гаруда, и что к ее рукам, как дополнительный аугмент, крепились огромные, поистине устрашающие когти. На фотографиях так же удалось подсмотреть результат их использования. Казалось, что некоторые тела разорвало изнутри. Тогда все и встало на свои места.       — Как твои друзья? — сменил тему охотник. — Все живы, здоровы?       — Да, вполне.       — Это самое главное.       — Однако тебе, Конзу и всем остальным стоит узнать одну вещь, — добавил Риз. — У нас в команде пополнение.       — Новость, должно быть, хорошая?       — Кому как. Это мой варфрейм. Миса. Она ожила. Разговаривает, как человек, мыслит, как человек, только практически ничего о себе не помнит. Однако не все ей доверяют.       Откинувшись назад от удивления, Тисонай спросил:       — Такое не каждый день у вас происходит?       — Нет.       Охотник окинул рынок и людей вокруг внимательным взглядом, вероятно, ожидая увидеть объект обсуждения.       — Помню, как ты первые дни ходил по Цетусу в этой оболочке, угрюмый, неразговорчивый. Злобой веяло, как от голодного Кавата, пораженного вирусом Васка, — произнес он. — Но внешность оказалась обманчива. Говоришь, что она как настоящий человек? Это твои друзья ей не доверяют?       — Есть такое. Характерами не сошлись.       — А ты? Ты ей доверяешь?       — Целиком и полностью, — уверенно отчеканил Риз. Были еще свежи впечатления о событиях на зараженном корабле. И несмотря на то, что прошло уже больше суток, по-прежнему сохранялось тревожное чувство незримой опасности.       Тисонай задержал на нем задумчивый взор, после чего покивал.       Из коммуникатора в ухе раздался голос цефалона:       — Прошу прощения, оператор, но, если мне не изменяют оптические датчики, у вашего варфрейма начались какие-то проблемы с местными у южной части рынка.       — А-а, черт, так и знал…       — В чем дело? — спросил Тисонай.       — Сейчас узнаю, — сделав пару шагов назад, Риз развернулся и пошел туда, где видел Мису в последний раз.       Найти ее оказалось легко. Стоило лишь повернуть голову на сердитые выкрики, чтобы увидеть возвышающуюся над окружающими знакомую фигуру. Миса держала кусок желтой ткани в поднятой руке, чтобы низкорослый, в вязанной шапке, остронец не мог до нее достать. Миса хватала его за голову всякий раз, как он пытался подойти, и отталкивала назад в руки какой-то женщины, едва не сбивая их обоих с ног. Происходило это у прилавка с посудой, за которым торговка жестами старался отогнать их.       — Заплати и уходи! — потребовал остронец, когда женщина с покрытыми тканью волосами помогла восстановить равновесие. Больше всего она походила на его жену.       — Заплатить за что?! — вмешался Риз, вставая между ними и Мисой. — Что тут происходит?       — Мы сначала подумали, что это вы… — попыталась выговорить остронка, однако муж ее перебил.       — Тенно в вашем варфрейме отказывается платить! Я говорю: кредиты или бартер. А она берет дорогую повязку и уходит! Наглость неслыханная! Утз!       Риз бросил укоризненный взгляд на Мису.       — Ты своровала какой-то платок по среди белого дня? На глазах у всех? Забыла, что я говорил о порядочности?       — Не своровала, а взяла в качестве дани за твою помощь в сохранении их скучных жизней. Этот варфрейм, — указала она на себя, глядя на недовольную парочку, — неоднократно спасал ваше поселение. Возможно, без меня вас бы давно всех перестреляли. Однако вы готовы удавиться из-за одной простейшей повязки. Мало того, что вы низкие и уродливые, так еще и неслыханные жлобы!       Осознав всю глупость ситуации, Риз заехал себе ладонью по лицу. Держась за нос и прикрыв глаза, он произнес:       — Ты могла просто попросить у меня немного кредитов.       — Да, но если бы я заплатила за подарок твоими деньгами, то это был бы не подарок, верно?       Риз поднял на нее усталый взор.       — В плане?       Не говоря больше ни слова, Миса зашла к нему со спины и завязала на шее ту самую повязку. Выглядела она не такой уж и простой. Желтый цвет ткани, должно быть, указывал на саму Мису, а черные узоры были схожи по оттенку с его костюмом. И было это по-своему… Мило.       — Для вас платок, а для нас — ценный товар, привозной, — продолжал возмущаться остронец. — Мы народ не жадный, но вы здесь гости и должны уважать наши правила! Хотите взять? Кредиты или бартер. Или верните!       — Вы мешать! — воскликнула сбоку торговка посудой. Никто не обратил на нее внимания. Как видно, всеобщий язык она плохо знала и поэтому, видимо, сначала пыталась использовать жесты.       И без того угрюмый Риз испытывал весьма смешанные чувства. Отказываться от такого символичного подарка Мисы ему не хотелось — уж точно не после того, что они недавно пережили вместе. Но ничего, кроме коммуникатора в ухе, при нем сейчас не имелось, на что можно было бы сторговаться. Оставалось одно. Ибо портить отношения с местными в планы тоже не входило.       — Миса… — тяжко вздохнул он, снимая повязку. — Надо вернуть.       Получив в ответ лишь гнетущее молчание с ее стороны, Риз скрипнул зубами и протянул украшенную ткань раздраженному лавочнику.       — Вы не видите границ дозволенного, — остронец отдал повязку жене, которая ушла обратно к прилавку, и продолжил с осуждением смотреть на Мису. — Советую посмотреть, как ведут себя другие Тенно. Или идите за стены, грабить Гринир. У них можете забирать все что хотите, никто дурного слова не скажет.       — Ты товар обратно получил? Получил. Разговор окончен, — произнес Риз таким твердым тоном, что остронец умолк и растерянно приоткрыл рот, увидев в его глазах угрозу с абсолютно ясным намеком, что пасть лучше все же захлопнуть.       «Я и так подарок от сердца отрываю, а ты тут еще выкобениваешься».       Только Риз собрался с мыслями, чтобы высказать предложение попридержать повязку, пока он сходит в Орбитер за кредитами, как лавочник совершил роковую ошибку. Вероятно, он подумал, что раз для Мисы здесь все ново, то и местного языка она не знает. Однако проблема в том, что Риз здесь новеньким не был. Пусть язык остронцев ему был известен плохо, некоторые слова он все же понимал. Особенно последнюю фразу, которую лавочник осмелился высказать.       — Крису ну так. Ду Тенно, ну сказа, — пробурчал он и, глядя на Мису, добавил: — Квахала така.       Лавочник собрался уйти. Тут накопившееся напряжение и сорвало резьбу. Риз неожиданно для самого себя схватил со стола керамическую чашку, разбил ее об голову остронцу и швырнул того на прилавок. Вязаная шапка слетела с головы. Под грохот посуды и визги продавщицы повалились чашки, кружки и тарелки.       Риз взял грубияна за ворот и начал нещадно бить. Остронец пытался закрыть лицо и как-то отвечать, однако был заметно меньше и оттого слабее, да и в порыве холодной ярости Риз уже не чувствовал ни боли, ни усталости.       Прибежавшая обратно остронка попыталась схватить его за руку, однако тут же получила локтем по лицу. Женщина отшатнулась и схватилась обеими руками за нос, из которого обильно хлынула кровь. И словно этого было мало, Миса взяла ее за одежду, резко дернула и буквально отправила в непродолжительны полет навстречу земле. Вероятно, чтобы не мешала драке.       Получив секунду передышки, побитый лавочник нашарил рукой кружку и ударил Риза по голове, из-за чего та тоже разбилась. Так еще и разъяренная продавщица посуды стала лупить их обоих палкой за устроенный бардак. Палку перехватила Миса и просто выдернула из рук, оставив бранящуюся продавщицу без оружия.       Риз, щурясь левым глазом, на который уже натекла кровь, дернул лавочника на себя и бросил на землю с намерением продолжить «урок вежливости». И, наверное, так и забил бы до смерти, если бы не вмешался мастер Тисонай.       — Все, Тенно, хватит! — громко произнес охотник, вклиниваясь между ним и поваленным остронцем. — С него довольно!       А вот с ним драться точно не стоило. Пересилив себя, Риз остановился и отошел на два шага, часто дыша. Левая часть лица горела, на губах чувствовался металлический привкус. Остронка, держась одной рукой за сломанный нос, сидела на коленях возле побитого мужа, пока тот медленно шевелил конечностями, лежа на земле, проверяя, не сломано ли чего.       Разрешил конфликт, называется…       — Подумал отложить кормежку щенков на пару минут, чтобы познакомиться с твоей спутницей лично, — сказал Тисонай, убедившись, что оба его соплеменника еще дышат. — Как видно, идея была хорошей.       Охотник оглядел погром с прагматичным выражением лица, затем переговорил с не унимающейся продавщицей на родном языке, называя ее Сутза. Та еще бросила зачинщикам несколько довольно понятных проклятий, после чего скрестила руки, глубоко вздохнула и начала с грустью перебирать побитую утварь. Было заметно, что присутствие охотника заставило остронцев убавить свой пыл и притихнуть. Даже гвалт рынка исчез. Все окружающие с интересом наблюдали за происходящим.       Миса взяла Риза за плечо и повернула к себе.       — Как все выглядит? — спросил он, вытирая с глаза кровь, которая не переставала течь. Ему слово не кружкой, а ножом заехали. Видимо, острый осколок рассек кожу.       — Как после хорошей драки, — ответила Миса ободряющим тоном.       Риз криво ухмыльнулся, затем справедливо поймал на себе требовательный взгляд Тисонайа.

***

      — Мальчишки… — вздохнула Сайа, одновременно зашивая рану Ризу. Тот сидел на краю клумбы с кустом Маприко, что находился на западной окраине рынка. — Не умом, так кулаками. Поулу. Не дергайся.       — А что мне надо было делать? — поинтересовался он. — Похвалить за остроумное оскорбление?       — Не громить прилавки, — заметил Конзу, что беседовал в стороне с охотниками. — Если уж и ввязался в драку, не втягивай в нее других.       — Само получилось, — кисло улыбнулся Риз и зашипел, когда игла в очередной раз прошла через кожу.       Можно было подумать, что Сайа специально сделала ему больно за фразу, в которой, по ее мнению, явно проглядывался недостаток ума. Однако ее красноречивый взгляд говорил, что лучше бы он перестал шевелить головой.       — Побитый товар возместишь! — потребовал Конзу.       — Не вопрос, — ответил Риз, стараясь быть неподвижным как статуя. — Сделаем.       — Хорошо, — произнесла Сайа. — Однако, прошу, впредь постарайся не доводить словесную перепалку до драки. В Цетусе у тебя нет врагов. Тем более Руан. Она скромная жена и хранительница очага. Зачем ты ее по лицу ударил?       — Не рассчитал, — буркнул он. — Сзади налетела. Хотел в грудь пихнуть, чтоб отстала, но она же на целую голову ниже… Некогда было оглядываться, вот и промахнулся.       В действительности в тот момент ему вообще не было дела, куда он попадет — бил на автомате. Однако Риз испытывал внутреннее облегчение, что после множества кровавых боев, где чужие жизни переставали иметь какое-либо значение, его адреналиновая горячка обошлась для остронцев только парой синяков и сломанным носом.       Сайа нахмурила брови.       — Я удивлена. Помню, как ты мог вспылить, но раньше тебя невозможно было задеть до такой степени.       — А оскорбили не меня.       Сайа остановилась и посмотрела вопрошающе. Риз успел пожалеть о сказанном. Он мог бы выложить все без проблем, да только стеснялся, ведь в паре метров от него стояла Миса.       — Это правда, — заявил мастер Тисонай. — Женщине было нанесено оскорбление. Сутзу подтвердила.       — Теперь все складывается… — почесал подбородок Конзу, опираясь о свой боевой посох. — Твой варфрейм, или как ее теперь называть, украла повязку, ты заставил вернуть, услышал оскорбление в ее сторону и за это набросился на Данара? Это ты хочешь мне сказать?       Взгляды всех окружающих были обращены к Ризу. И, честное слово, от смущения он впервые испытывал потребность, чтобы его признали агрессивным дураком и на этом закрыли тему. Сайа продолжила зашивать рану.       — Не украла, а взяла в качестве дани за ваши спасенные задницы, — сухо произнесла Миса, держа руки за спиной.       — Пха! — прыснул старейшина. — Парень прикладывал все усилия, чтобы помочь Острон в самое тяжелое для нас время. Тогда ты была оружием, но что ты за человек еще предстоит узнать.       — Будь аккуратен с желаниями.       — Миса! — прошипел Риз быстрее, чем Конзу или охотники успели бы возмутиться. — Угрозами мне тут не бросайся, и так проблем хватает.       — Угрожать я еще не начала. Я лишь предупредила.       — Ты поняла.       — Да, поняла, — отозвалась она.       Трое из пяти охотников, включая Тисонайа, только пару раз сказали что-то друг другу. Всех, кроме крайнего слева, с лысой головой, Риз знал еще с тех времен, когда пытался влиться в их коллектив. Приземистый охотник справа согласился, и остронцы продолжили с осторожным интересом поглядывать на живого варфрейма, который, в принципе, был в новинку для всех. Но держались они спокойно, вероятно, не предполагая, что им всерьез придется вмешиваться, ведь они знали Риза. Ему бы их уверенность в отношении Мисы.       Конзу махнул рукой:       — Ситуация ясна. Встретились два скверных характера и вот, пожалуйста.       От услышанного кряжестому охотнику пришлось давить усмешку. У Риза появился вопрос, кого именно старейшина имел ввиду, однако вслух собрался спросить другое, да и то не успел. Со стороны ворот послышалась суета. По тропинке между домов, расталкивая зевак, к ним пришла целая группа разодетых в трофеи остронцев. Все при оружии. Винтовки висели за спинами, а те, кто нес что-то менее габаритное — держали на ремнях перед собой. На застывших, покрасневших лицах Риз отчетливо видел напряжение от недавнего боя. Впереди всех держался рослый, с тонкой бородкой и покрытой камуфляжной тканью головой командир ополчения.       Охотники заметно насторожились, а Конзу уважительно оглядел прибывших, в чем читалось скорее необходимость, чем личное предпочтение.       Поспешно закончив со швом, Сайа отложила хирургическую иглу в керамическую миску и передала марлю Ризу, чтобы тот вытер кровь. Все это он принес из Лисета, так как ничего более продвинутого у него на тот момент еще не было.       — Своздо-ла, натун Кирлис, — поприветствовал старейшина и затем добавил еще одну длинную реплику, в которой Риз понял только слова «дом» и «все живы».       — По закону Острон преступников следует наказывать, а не лечить, — главарь перешел сразу на всеобщий, словно обращался одновременно ко всем.       — Конфликт решен, — вступился Тисонай. — Ваша помощь не требуется, можете спокойно отдыхать после вылазки. Вернитесь к своим семьям, обнимите родных.       — Именно из-за семьи мы здесь, моноглазый! — стоявший сбоку от Кирлиса ополченец вышел вперед, указывая на мастера пальцем и держась за Гринирскую Гракату в подмышке.       — Одрик, если хочешь научиться грубить на всеобщем, говори «одноглазый», — отозвался Тисонай, и в его голосе было сложно углядеть даже намек на сарказм или злорадство.       В те года именно таким Одрик и запомнился. Вспыльчивым и наглым. Видно, таким он был ровно до тех пор, пока Риз не отсек ему руку и не убил всех остальных из банды, когда они перестали «видеть границы дозволенного». Но это было много позже.       — Сестра одного из наших бойцов обратилась к нам за помощью, — заявил Кирлис, злобно глядя на Риза. Тот лишь сощурил правый глаз. Намечалось очевидное противостояние. Сайа, сложив руки на животе, не отходила от него, давая понять, на чьей стороне супруга старейшины. — У нее все лицо в крови и в слезах. Ее муж не стоит на ногах. Она знала, что не добьется от вас правосудия вместе с этим Тенно. Или я не прав? Скажи мне, охотник, какое наказание было выбрано для того, кто лишил кормильца нашу сестру?!       — Лишил? — сардонически улыбнулся Риз. — Мужику день в койке поваляться надо.       — Довольно! — Конзу поднял руку. — Ситуация ясна, решение принято, ущерб будет возмещен. И раз ты ссылаешься на закон Острон, тебе так же следует знать, что правосудие может вершить только тот, у кого ясный ум и здоровый рассудок, а вы все пьяны! Я отсюда чувствую, как из ваших ртов разит ликером!       — Парням нужно было расслабиться после тяжелого боя, — ответил Кирлис. — Но за них говорю я. Мой разум чист.       Его тираду ополченцы поддержали одобрительными выкриками. Главарь и правду выглядел как наиболее трезвый из них.       Краем глаза Риз увидел, как держатель на руке за спиной Мисы пришел в движение, и рукоять Регулятора сама легла ей в ладонь. Никто из посторонних этого не заметил. Понимая, что словами ее не одернешь, он сам встал на ноги и вышел к ополченцам. Сайа попыталась его остановить, но не удержала.       — И какое правосудие должно свершиться по-твоему? — задал он вопрос и встал перед Кирлисом, загородив того от Мисы.       — Риз, не мешай! — бросил ему в спину Конзу.       — Око за око, — произнес Кирлис, уперев руки в бока и глядя прямо в глаза. В габаритах он превосходил всех прочих соплеменников и практически доставал Ризу до макушки. Это и его боевой опыт говорили, что он как раз-таки мог с ним потягаться в рукопашной. — Ты покалечил Дарана. Значит, с тобой надо сделать то же самое.       То, что изначально делалось ради того, чтобы Миса не пристрелила главу ополчения как бешеного Кубрау, начало перестать в чистую, безрассудную злобу, когда Риз вошел во вкус.       — Горишь желанием подраться? — оскалился он, хотя мысленно понимал, что его уже слишком легко начинает заносить. — Хорошо, давай. Ты и я. Кулаки, ножи, без разницы. Только учитывай, что с тобой я сдерживаться не буду. Драться, так на смерть. Там и посмотрим, как твое правосудие заработает.       — Хватит! — рявкнул старейшина и звонко стукнул обухом лезвия боевого посоха между ними, после чего древком толкнул Риза в грудь, заставив попятиться назад. Охотники так же поспешили окружить потенциальных драчунов. Кирлис убрал ладонь с рукояти ножа на поясе. — Я не допущу кровопролития в стенах Цетуса! Придите в себя, во имя Унум! Наказание выбрано. За увечья Тенно заплатит Данару и его жене средний недельный доход от их лавки. Хочешь оспорить мое решение, Кирлис? Созывай всех и выставляй его на публичное обсуждение. Но никакого самосуда, иначе ты окажешься вне закона Острон!       Кирлис стиснул зубы, сверля старейшину взглядом, ведь Цетус, вероятнее всего, оставит штраф в силе как достаточную меру пресечения, учитывая прошлые заслуги Риза. Конечно, сам он думал, что все обойдется только возмещением побитой посуды, но кредиты он не особо ценил, так что заставил себя промолчать.       Тут его взор выцепил за спинами ополченцев белую как снег шевелюру, которая вызвала странное чувство дежавю. Другой Тенно в костюме переноса наблюдал за происходящим со стороны, облокотившись о стену хижины. Риз внимательно прищурился, стараясь высмотреть в его лице хоть что-то, что могло насторожить мастера Тисонайа. Но ни борзости Кларка, ни рассудительности Эдварда, ни кровожадности или злобы, ничего примечательного он не разглядел, кроме любопытства. Обычный с виду парень, только альбинос. И Ризу казалось, что он его где-то уже видел.       — Вы считаете себя всесильными и думаете, что чужие правила для вас не писаны, — бросил стоящий сбоку Одрик. — Порхаете по планетам, убиваете кого хотите, а сюда слетаетесь как падальщики на мертвечину, чтобы поживиться, пока мы тут каждый новый день зубами и кровью выгрызаем.       Кряжестый охотник презрительны фыркнул в сторону ополченца.       — Тебе, видно, память отшибло, — заметил Риз. — Потому как я только и помню, как первые месяцы экспансии в одно жало ловил килограммы свинца, чтобы не давать Гринир сжигать ваши деревни!       Одрик задрал рукав жилета, демонстрируя рваный шрам на плече.       — Я отлично помню те времена, — пытался парировать он. — И знаю, скольких мы потеряли. Что вы были, что вас не было, разницы никакой! Защитники! Поживились на трофеях нашего горя и свалили, оставили на съедение этим клонированным зверям, тьфу!       — Ну-ну. Флагшток вам всем в зад, если считаете, что мы неделями отдыха не знали и заземлили несколько батальонов чисто от безделья, чтобы потом нажраться!       — Прекратите цепляться друг к другу, как дети малые! — вступилась Сайа. Обычно, она не вмешивалась в конфликты мужчин, но тут, видимо, даже она не стерпела. — Все вы проливали кровь на равнинах ради защиты Острон. Ваш общий враг за стеной, к нему стоит обращать свою злость. Риз, прошу, отойди, не делай хуже. Со своими людьми мы поговорим сами.       Несмотря на закипающий мозг на фоне давлеющего чувства опасности, которое не проходило уже целый день, он понимал, что если продолжит отвечать на выпады, то ни к чему хорошему это точно не приведет. Используя остатки рассудка, Риз прислушался и усилием воли заставил себя отступить, оставив толпу охотников и ополченцев ругаться между собой на родном языке.       Вернувшись обратно к клумбе с кустом, он снова взял марлю и вытер с лица свежую кровь, которая натекла из зашитой раны.       — Аборигены… — прошипела Миса, по-прежнему удерживая Регулятор в боевом положении позади себя. Именно это слово Риз и подхватил от нее тогда. — Получили в руки оружие, и уже готовы своих перестрелять.       — Идиотов везде хватает. И, кстати, отпусти пистолет, пока никто не увидел.       Вдруг за спиной раздался хлопок вытесняемого воздуха. Риз обернулся и увидел того самого парня с белыми волосами и бровями.       — Ты Риз? — спросил тот.       — Да. Полагаю, слышал много плохого?       — Разного.       — Ясно. А ты, должно быть, Мадеус? Это тебе надо сказать «спасибо» за характеристику, которую я только что выслушивал?       — Не знаю. Я всего лишь помогал нарушать поставки в местные гарнизоны, — пожал он плечами и обратил взгляд на Мису. — Так у тебя правда живой варфрейм?       — А это правда, что в людях полно крови? — бросила в ответ Миса. Ей явно не нравилось, что о ней говорили, как о какой-то диковинке.       — Как видишь, живее всех живых, — сказал Риз, садясь обратно на край клумбы. — А что?       — В первый раз вижу живого варфрейма, — признался Мадеус. — Говорят, тебя перепутали с ней, когда она что-то украла. Все ведь с этого началось? Часто у тебя так с ней?       — А ты с какой целью интересуешься? — задала Миса вопрос, наклоняя голову на бок.       — Просто интересно, — он глянул на край ствола Регулятора, выступавший изо ее спины, но, судя по всему, не смутился. — Можешь сказать, какого это, когда два сознания в одном теле?       — Слушай, парень, — сказал Риз. — Я сейчас и так на нервах, а тебя вообще не знаю. Вопросы поскромнее выбирай.       Присмотревшись к Мадеусу еще раз, он вдруг почувствовал укол в памяти. Паренька с похожими белыми волосами он видел на Заримане. В пассажирском лифте на пути в школу из жилых отсеков. Альбиносов в его классе не было, однако Мадеус, если, конечно, это был он, вполне мог учиться в соседнем. Но Риз не мог припомнить лица. Только цвет волос.       — Начнем с другого, — продолжил он, немного смягчив риторику. — Ты с какой команды?       — Ни с какой. Я работаю один. Лотос пока не подыскала мне отряд.       — Да? А меня она сразу пристроила к троим ребятам, как только те проснулись, — Риз почесал подбородок. — Сколько ты уже в нашем дивном новом мире?       — Больше года.       — Целый год и без команды?       — У Лотос есть причины держать тебя поодаль от остальных? — добавила от себя Миса.       — Не знаю, — тон голоса Мадеуса не менялся ни на йоту за весь разговор, словно ему было все равно на ее попытки зацепить. Или он вообще не испытывал эмоций. — Ладно. Не буду мешать.       С этими словами он перешел в Бездну, исчезнув так же внезапно, как и появился.       — Странный какой-то… — бросил Риз.

***

      После того, как он выплатил все штрафы и вернулся на Орбитер, его ожидал тяжелый разговор с Лотос. Возникло ощущение, что день у него точно не собирался заканчиваться на мирной ноте. Голова и без того трещала после всех приключений, так что отвечал Риз в привычной для себя манере — с грубой, беспардонной прямотой. Пока Миса находилось на палубе ниже, он сидел на мостике и вел спор с непробиваемым женским голосом.       — Лишних жертв можно было избежать, — говорила Лотос. — Твоих сил должно было хватить, чтобы помочь выжившим.       — Еще раз! Без тела капитана они отказывались улетать, — повторил он. — Ты сама все слышала. А искать его не было времени!       — Твой варфрейм повлиял на решение? Ее слова были последними перед тем, как ты прервал передачу.       — Нет, — заверил Риз. — «Мой варфрейм» тут не причем, это было мое решение. Надо было себя спасать. Техноцит перехватил управление над всем кораблем, включая турели, мы сами еле ноги унесли. Но корабль взорван, катастрофа не допущена, задача выполнена. Большего сделать мы не могли.       — Проблема не только в этом. Я понимаю, почему ты пошел своим путем. Но из того, что мне стало известно о вашем конфликте в Цетусе, твой варфрейм склонен действовать слишком своевольно. И ты, как я вижу, начинаешь перенимать эту черту. В будущем это может навредить еще сильнее не только окружающим, но и тебе.       Закрыв ладонью выступавший из приборной панели микрофон, Риз тихо-тихо процедил себе под нос:       — Падла белобрысая… Сдал. Знал бы, придушил на месте, — и, убрав руку, продолжил: — То, что произошло в Цетусе, никакого отношения к делу не имеет. Миса делает то, что говорю я. Даже до ее пробуждения я регулярно дрался с Кларком, можешь у него спросить, если он еще не наныл. Картина не поменялась. Однако, если тебя волнует эффективность, то мне намного проще работать с Мисой.       Наступила пауза. В теории он мог задать каверзный вопрос, с чего вдруг Лотос вообще завела разговор о горстке «пустотников» Корпуса, когда их коллег на других операциях Тенно вырезали десятками. Однако Ризу было до сих пор не по себе от случившегося. И от гибели команды лейтенанта, и от смутного ощущения, что в приказах Лотос было что-то не чисто.       — Ты ведь знала, что я тоже был на корабле, верно? — спросил он, вновь зацепившись за мысль, что не переставала крутиться у него в голове. Она была глупой с точки зрения логики, подставлять Риза не имело никакого смысла. Он это осознавал, но отделаться от нее все равно не мог, как и списать все на простую ошибку, ибо погибнуть мог не только он. — Ты получаешь поток данных с моего Орбитера и должна была знать, что меня не было в камере переноса.       — Риз, — обращалась по имени она довольно редко. Обычное, это происходило в ситуациях, когда у них возникали разногласия. Как сейчас. И, что его удивило, на этот раз она смягчила тон. — К сожалению, моих способностей не хватает, чтобы следить абсолютно за всем. Я не вмешиваюсь в то, каким образом ты участвуешь в операциях, ты оставил право выбора за собой. Я не буду осуждать тебя за действия, которые ты предпринял ради собственного спасения. Но все миссии, на которые я тебя посылаю, изначально представляют большую опасность, преодолеть которую под силу только таким, как ты. Твое оборудование исправно, у тебя есть все необходимое, чтобы работать с безопасного расстояния. Все остальное — поправимый ущерб.       — Поправимый ущерб?! — воскликнул он. — То есть, если бы я тебя послушался, то Миса была бы просто «поправимым ущербом»?!       — Риз, Тенно воевали так с самого их зарождения, — от одного факта, что Лотос даже не собиралась заботиться о жизни Мисы, ее снисходительная интонация начинала откровенно раздражать. — Так было в Старую Войну, когда вы спасли Изначальную Систему от Владеющих Разумом, так вы воюете и сейчас. Потеря варфрейма — утрата, однако противник не получает от этого ничего, потому что вы и весь ваш опыт продолжаете жить. В этом ваша сила.       — Да плевать, как мы там воевали в Старую Войну, мы оттуда даже ничего не помним! Но я тебя услышал. Хочешь, чтобы мы выполняли приказы? Выдавай задачи и вводные, а там уже я буду решать, как мы с ребятами будем эти задачи выполнять, ясно? Конец связи, мать!..       Оборвав свое ругательство на полуслове, из-за чего у него получилось не ругательство, а спонтанное обращение, которое еще больше выбесило его, Риз дерганным движением нажал кнопку окончания сеанса.       Выдохнув, он взял бутылку воды и ополовинил ее в несколько глотков, чтобы избавиться от сухости во рту. Он был сильно уставшим и злым как черт. К головной боли еще прибавлялась боль от стянутой нитками раны из-за того, что Риз непроизвольно морщил лоб.       Услышав, как на мостик взбирается Миса, он глянул на прозрачное отражение в панорамном окне.       — Договориться не получилось? — спросила она, вставая рядом.       — Понятия не имею. Приду в себя и потом попробую еще раз связаться. Сейчас у меня никаких нервов на это не хватит.       — Лотос считает меня источником проблем?       — Да тут мы все хороши, — фыркнул он. — Что мы, что она. Но если хочет, чтобы мы и дальше работали, то ей придется внести изменения в планирование, чтобы она… Не посылала тебя на потенциально суицидальные миссии.       — Приятно знать, что ты обо мне заботишься.       В смущении Риз промолчал, устремляя расфокусированный взгляд в космос за окном и перебирая между пальцами крышку от бутылки. Миса уселась на край столешницы.       — Задумывался ли ты, ради чего мы все это делаем? — продолжила она. — Убиваем, устраиваем диверсии, похищаем, пытаем? И тем самым сохраняем жизни кому-то другому ради сомнительного равновесия в Системе?       — Разве что так, — скупо ответил он.       — И зачем все это Лотос? Откуда у нее такое стремление? Ты у нее узнавал?       — Разумеется. Но ничего конкретного из нее не вытянешь, — отпив еще немного воды, Риз закрыл бутылку и поставил ее обратно. — Но что-то мне подсказывает, что живет она уже очень давно. Возможно, она такой же реликт Старой Войны, как и Тешин. Я у него, кстати, спрашивал о ней. Что интересно, он ей не доверяет, однако рассказывать ничего не хочет.       — На твоем месте я бы не доверяла им обоим, — сказала Миса. — Ни ей, ни этому даксу. Тешин прислуживал Орокин и наверняка помнит Лотос не потому что жил с ней в одно время.       — Была бы здесь Дженни, наверняка сказала бы, как они заботятся о нас и воспитывают защитников Изначальной Системы.       — Вот и хорошо, что ее здесь нет, чтобы нести эту чушь, — ответила она, слегка повернув голову вбок.       Риз вяло усмехнулся. Несмотря на сильное напряжение, разговор с ней действовал на него успокаивающе.       — Я удивляюсь, как эти двое вообще до наших дней дожили без криосна, — почесал он переносицу. — Хм. У Лотос таких ребят, как я, больше пятидесяти. Как она время на сон находит?       — Не удивлюсь, если она не спит вовсе.       Риз поднял на нее вопрошающий взгляд.       — Но это ее дело, как она со всем справляется, — продолжила Миса. — Тебе я задам тот же вопрос, что задавала еще год назад. Тебе оно зачем?       — Поверь, мой ответ остался точно таким же, — покачал он головой. — Хрен его знает, куда еще податься.       — Мне кажется, ты просто не хочешь бросать то, чем занимаешься. Сражения не приносят тебе удовольствия, но это единственное, что ты умеешь делать хорошо, и внутри ты надеешься, что это может принести пользу кому-то, кого ты знаешь и ценишь. Твоим друзьям в Цетусе. Или офицеру, который передал нам пропуск на зараженном корабле. Рядом с ним ты вспомнил кое-кого, кого тебе больно вспоминать, но кого не хочешь забывать.       Риз нахмурился и почувствовал, как нитки неприятно стягивают кожу вокруг раны.       — Заметь, в моей голове ты можешь копаться, а о себе рассказывать не хочешь.       Изящным движением Миса изобразила раздумье, почесав то место лицевой маски, где у человека была бы щека.       — Хорошо, — ответила она. — Тогда я первая. Спрашивай.       Ее поведение начало настораживать. Риза посетила мысль, что вопрос нужно было придумывать с осторожностью. Возможно, здесь играла его нелюбовь к откровенным разговорам, однако сжимающее грудь волнение подталкивало идти дальше.       — Далеко ходить не будем. Что ты вспомнила, когда увидела бурю на Марсе?       Миса перестала паясничать и сложила руки на бедре.       — Я почувствовала свою смерть, — произнесла она после недолгой паузы. — И одновременно я видела песчаную бурю как неотъемлемую часть себя, словно без нее меня не было бы вовсе. И жизнь, и смерть в одном явлении. Я ощущала желание быть ближе, и при этом страх перед тем, что сокрыто за стеной песка. Это было сложно уложить в голове, поэтому и не смогла сходу ничего ответить.       — Могу понять… — кивнул Риз. — А что за жестокий змей, который промелькнул в твоих мыслях? Ты его боишься?       — Нет, как ни странно, — Миса покрутила головой. — Разве что… Немного. Сейчас я не могу даже себе сказать, кто это такой, мысль о нем пришла спонтанно. Но ужаса перед ним не испытываю. Скорее… Даже странно говорить это вслух, но что-то вроде привязанности. Как к опасности, рядом с которой ты так долго жил, что даже находясь на другом конце Системы, ты все равно подсознательно о ней думаешь.       — Понятно…       Из интересующих вопросов остался еще техноцит, но Риз не стал об этом спрашивать — не хотел напирать.       — Похоже, мой черед? — спросил он и закусил нижнюю губу. Начать было тяжело. — Знаешь ведь о том, что все Тенно — это дети с корабля-колонизатора, который исчез в Бездне?       — Я замечала обрывки твоих воспоминаний, — ответила Миса. — Понимаю, о чем ты.       Риз снова кивнул. На границе слуха померещился вездесущий шепот.       — Ну так вот… Мой отец работал в охране на том корабле. Это его я вспомнил. Его и мать. Оба допоздна задерживались на работе. Но я понимал, что они оба делали то, без чего нам было бы еще хуже. Дело в том, что в полете у нас все как-то шло наперекосяк. Чтобы добраться до системы Тау корабль должен был впервые воспользоваться прыжком через Бездну, а у нас к этому времени начали погибать продовольственные биомы. Люди такой авантюре при такой проблеме были, мягко скажем, не рады. Моя мама работала селекционером и пыталась вывести новые сорта растений, которые не будут погибать в наших условиях. А отец в это время следил за тем, чтобы недовольные люди не грабили и не убивали друг друга. Всегда ведь найдутся те, кто решит воспользоваться случаем.       Риз досадно цокнул языком.       — Мы надеялись, что общие проблемы вынудят Орокин отменить прыжок или хотя бы отложить… Но пока мы пребывали в неведении насчет этого, жизнь продолжалась. Я учился в школе, получал там еду по карточкам. Сама понимаешь, такая атмосфера не способствовала хорошему настроению. Вел я себя как типичный задира и время от времени получал выговоры от нашей учительницы-цефалона.       Заметив, как Миса вновь впала в раздумья, отведя взгляд, он остановился.       — Извини, — сказала она. — Просто пыталась представить распорядок в вашей… Школе.       — Ты не знаешь, что такое «школа»?       — Знаю, но представляю с трудом, — Миса пожала плечами. — Вряд ли в пустыне им было место.       — Но ты, вроде, грамотная, — отметил он. — Может, училась по-другому?       — Возможно.       — Ну, мы же учились классами примерно по шестнадцать человек. Делали домашку, слушали лекции, читали учебники и все в таком духе. Учила нас цефалон Мелика. Обращалась к нам с большого экрана на стене и в планшете, где она могла индивидуально каждому на вопросы ответить. Отчитывала за нарушения тоже она. Естественно, когда весь корабль грозился стать одной большой братской могилой, ее слова никак не могли меня образумить. Поэтому этим занимался отец, когда приходил с работы. Получал я от него знатно. И было за что, на самом деле.       — Занимался воровством? — предположила Миса.       — Не-ет, — кисло улыбнулся Риз. — Ничего такого. Одноклассников любил подкалывать, шутить по-злому, драться. Один раз подрался сразу с двумя. Получилась ничья, старшина разнять успел. Как обычно, вызвали родителей, отчитали, вынесли третье и последнее предупреждение. Отец тоже пригрозил, что потребует, чтобы меня перевели в спецшколу для трудных детей. При этом через пару дней он сам начал учить меня драться.       — Мать, наверное, была не в восторге от такого подхода, — прокомментировала Миса.       — Это точно, — грустно усмехнулся Риз. — Учить драться хулигана… Но, знаешь. Время у нас было сложное. Видимо, он хотел, чтобы я мог постоять за себя в любой ситуации. За это он взял с меня слово, что я буду рассказывать ему обо всех конфликтах. Конечно, как родитель он мог запрашивать информацию у цефалона, но он хотел, чтобы я говорил ему обо всем сам. А там он уже показывал, где я не прав. И если неделя проходила благополучно, или, по крайней мере, не было ситуаций, где был виноват я, на выходных отец устраивал занятия по рукопашному бою. Даже когда он был измотан, он все равно держал свое слово. И так как тренировались мы дома, мать следила, чтобы мы не увлекались. Бывало, что-нибудь сломаем или разобьем, и тогда взбучку от нее получали мы оба, но… Было весело.       — Мама тоже с характером, как погляжу, — произнесла Миса довольным тоном.       — Ну, она могла максимум тряпкой по голове дать, когда сердилась. Но если кто-то посторонний ее сильно разозлит, она умела крепким словом обложить, не смотри, что в белом халате работала. С работы мама возвращалась раньше отца. Она в учебе старалась меня подтягивать и первой видела все последствиях моих приключений. Ругала, конечно, но все равно помогала. А однажды даже заплакала. Когда застала меня едва живым после того, как я подрался со взрослым мужиком. Он за своего сына заступался, одного из тех, с кем я дрался в последний раз. Говорил, что я его провоцирую, и что из-за меня его исключат. А я ведь тоже злой был и открыто называл его сына идиотом, безмозглым и все в таком духе. Этим я его разозлил. Думал, смогу одолеть хотя бы его, отыграться, невысокий же был. До дома едва дошел, про лазарет я напрочь забыл. К врачу меня отвела уже мать. Мне диагностировали сотрясение.       Говорил Риз с горечью в сердце, и с каждым словом колючий ком все ближе подкатывал к вновь пересохшему горлу. Раньше он ни с кем об этом не говорил, даже с Эдвардом или Дженни. И сколько бы он не оттягивал этот момент, все придет к самому тяжелому эпизоду в его жизни. Единственному на тот момент…       — Отец, разумеется, спросил, что случилось, — продолжил он. — По нашему уговору я ему все рассказал, и вину свою признал. А он лишь положил руку мне на плечо, сказал «отдыхай» и ушел. На следующий день, ближе к ночи, я узнал, что его собираются уволить из охраны. Он избил того мужика до полусмерти. На время разбирательства отца отстранять от работы не стали, потому как беспорядки участились. Однако решения… Принять не успели. Когда мне полегчало и меня отпустили из лазарета, в первый же день возвращения в школу корабль все же совершил прыжок в Бездну. Тогда все окончательно полетело к чертям…       Прикрыв глаза, он потер лоб, стараясь мысленно отогнать зловещий шепот из прошлого, который умудрялся сквозь века болезненно скрестись на задворках разума.       — Я видела это в тебе, — сказала Миса. — Бездна свела с ума практически всех взрослых. Как я поняла, это не затронуло лишь детей. Но они же самые беззащитные. Вы заперлись в классе, забаррикадировали дверь, но аномалии прорезали стены.       — Да, — сухо подтвердил Риз. — Как фольгу. Сучьи Орокин послали нас всех на смерть. Бездна исказила все, до чего смогла добраться. Даже до мыслей дотянулась. Сколько мы продержались взаперти? Минуту? Час? День? Для меня время будто слилось в один непрерывный кошмар. Взрослые стали пролезать в дыры в стене, нападать на нас. Убивать. Своих же детей. Только то, что изменился и я, до меня дошло не сразу. Одна женщина схватила меня за горло и начала бить о стену. Я ударил ее в локоть и… Показалось, что, то ли свет отключился, то ли у меня в глазах потемнело, но когда я увидел ее снова, она была уже без руки. Что произошло, я еще не осознавал, просто вырвался и бежал через дыру в стене. Бежать я мог только к лифту, потому как с другой стороны коридора творился сущий ад. Электричество тогда еще работало. Я нажал кнопку, открыл двери, а там они. Оба. Отец в защитной униформе и мать. В белом халате с пятнами крови. Похоже… Они шли за мной, чтобы спасти, а когда зашли в лифт…       — Бездна лишила их рассудка, — договорила Миса. — Можешь не продолжать. Я знаю, насколько это для тебя болезненно.       Риз не ответил. Он вспоминал темноту вспышки Бездны перед глазами много дней подряд и отчасти успел свыкнуться с тяжелым до головной боли ощущением пустоты, которую испытывал и по сей день. И, что казалось неправильным больше всего, то было совсем не похоже на чувство вины или утраты. Только леденящий ужас. Нескончаемый, проникающий во все уголки разума подобно вездесущему шепоту. Риза словно бы лишили части эмоций. Сделал ли он это с собой сам, или дело заключалось во влиянии Бездны, он гадал долго, однако так и не пришел к однозначному выводу.       Но, скорее всего, только благодаря этому он не сошел с ума окончательно.       Встав на ноги, Миса зашла со стороны спинки кресла и, наклонившись, нежно обняла Риза. Он замер, на мгновение перестал дышать. Прикосновение жестковатых и в то же время теплых рук заставило его сердце биться чаще. Ощущались даже края Регуляторов.       Это было неожиданно, волнующе и по-своему приятно. Он положил руку поверх ее, сжал, чувствуя как отступает холод минувшего кошмара.       — Спасибо… — произнес Риз.       — Знаешь, тебе и правда стоит обезопасить себя на операциях, — успокаивающим тоном сказала Миса.       — В смысле?       — В одном Лотос права, — говорила она ему в макушку, продолжая держать в объятьях. — Тебе действительно следует использовать камеру переноса. Я подумала об этом еще на корабле, когда тебе стало плохо. Понимаю, сейчас ты скажешь, что иначе ты не сможешь мне помочь, но прошу, не забывай, что ты не варфрейм. Любая случайная пуля, заряд или яд могут стать для тебя приговором. Для меня — нет.       Риз поджал губы, размышляя.       — Считаешь, что я буду слишком неосторожен? — спросил он. — А в нашем деле разве можно без риска?       — В этом и проблема. Рвения у тебя хоть отбавляй. Отдаю тебе должное, но поберечься ты обязан, если хочешь прожить долго. Не только ради себя.       — А-а… — обронил он, уловив смысл ее слов. — Похоже, возражать смысла нет?       — Угадал. Это не обсуждается.       С этими словами Миса отпустила Риза и, убрав руки за спину, обошла сбоку, чтобы посмотреть ему в глаза.       — Я попробую… — вздохнул он. — Попробую поберечься. Ничего не обещаю. Но если я захочу набить кому-то морду за тебя, то тут ты меня вряд ли остановишь.       — И не думала мешать, — усмешка прокралась в ее голос. — Но для начала приди в себя, отоспись.       — Сегодня… — Риз повернулся в пилотском кресле и глянул на спуск с мостика. — Сегодня, вроде, твоя очередь спать в кровати. Разве нет?       — Больше нет. Я так и не смогла заснуть. А тебе нужен отдых. Кровать твоя, занимать ее я больше не буду.       — Жаль это слышать… То что сама не можешь отдохнуть, — заметил он.       — Ничего. Год как-то прожила. А пялиться в потолок я могу и в твоем кресле. Освобождай.       Риз прыснул со смеху.       — Ладно, — сказал он и поднялся на ноги.