Ренегат

      Шум и гам рынка стих. Торговый корабль Фортуны, стоявший долгое время на одной из площадок, взлетел и покинул Цетус. Солнце клонилось к закату, окрашивая облака в оранжевые оттенки, в то время как небо оставалось голубым. Быстро движущийся силуэт десантного корабля вылетел из-за ближайших гор, несясь над гладью воды и закладывая широкий разворот. Рев двигателей пронзил тишину.       — Жрать охота… — пробубнил Риз в ожидании, стоя рядом с Валькирией. — С самого утра ничего не ел…       Сбавив скорость, Лисет развернулся к ним кормой и плавно опустился на посадочную площадку.       Двигатели выключились. Аппарель открылась, и навстречу вышла Сарина. Выглядела она угрожающе. И дело было не только в ее облике и манере держаться — под мышкой она несла длинный сверток ткани, в которую, похоже, была завернута винтовка. Уже по габаритам и внешним очертаниям Риз понял, что это был крупнокалиберный «Тайберон» из их общего арсенала.       — Решила не мелочиться, а? — поприветствовал он.       — «Чтобы была настороже» — твои слова, — ответила Сарина. — Разве речь не шла о том, что ты готов драться со всей командой?       — Да-да, только вслух мы про это не будем говорить, как в Цетус зайдем. Мало ли. Прикидывайся, будто мы тут с тобой ради Дня Памяти, а остальное предоставь мне. Куртку привезла?       — Привезла. Я сразу за нее взялась, как ты улетел. И от крови очистила, и в кузнице зашила. Знала же, что тебе она скоро понадобится.       — Как мило с твоей стороны, — с долей сарказма отозвался Риз, проходя мимо и взбираясь по аппарели в корабль.       — А то сине-голубое посмешище?       — Продал!       В центре мостика находился открытый автоматический контейнер, выезжающий из-под пола. В нем лежала аккуратно сложенная летная куртка. Избавившись от жилета, Риз надел ее на себя. Плечи ощутили привычную тяжесть защитных пакетов. Совершенно точно, их туда вставила Сарина. Сам-то он их вынимал, когда возвращался на Орбитер, и даже не подумал их снова вдеть, когда вытаскивал Валькирию из капсулы. Как показала практика, очень даже зря. Мог бы и без раны в плече обойтись.       Идущую наискосок молнию Риз застегивать не стал. В контейнере, как оказалось, так же лежало четыре дополнительных магазина к Регулятору. Их он распихал по карманам. И снова спасибо Сарине. В таких вопросах она всегда понимала его с полуслова.       Вдруг он услышал и почувствовал, как под ним заработал поворотный механизм капсулы, куда для транспортировки должны помещаться варфреймы. Риз вышел наружу и заметил, как Сарина, пригибаясь, выползла из-под Лисета уже без свертка в руках.       — Дай угадаю, запрятала винтовку в корабле? — вполголоса поинтересовался он и оглянул берег в поисках любознательных глаз. — На глазах у всего Цетуса?       — Магнитный захват для оружия работает через раз, — напомнила она. — Если бы я запрятала ее там еще в космосе, то после полета ее можно было бы выкидывать. А так ее будет ждать всего один короткий рейс. Ордис пролетит надо мной и скинет ее, когда понадобится.       — Поймать-то хоть сумеешь?       — Ордис рассчитает траекторию. Ничего сложного. При мне не будет никакого оружия. Буду настороже и при этом казаться порядочной, — вновь взялась она повторять его слова.       — Да ты и сама как оружие… — сказал Риз, продолжая осматриваться. В разговоре с Сариной он то и дело высказывал сей факт. Иногда обоснованно, а иногда просто так. И за все время он не потерял актуальности ни на йоту.       Со стороны подъема из каменных плит к ним вдруг вышел Эдвард. Риз внимательно следил за ним и, шмыгнув носом, на всякий случай застегнул куртку.       — Ха, а я думал, ты улететь решил! Но, вижу, компания наша только растет. Тем веселее! — старый друг хлопнул в ладоши. — А тебя… Сарина зовут? Будем знакомы. Эдвард.       — Слышала о тебе, — помахала она рукой, шевеля пальцами. Такой жест с ее стороны можно было воспринимать очень по-разному, учитывая, что механизм для выхода спор у нее находился около кисти.       — Надеюсь, только хорошее? — усмехнулся Эдвард. — Ладныть. Риз! Мы в местном общепите стол накрыли. Это где… Кабак раньше был. Место тебе известно. Пойдешь ужинать? Заодно всем сразу расскажу про ритуал поминания.       Риз почесал нос.       — Халявная еда? — спросил он. — Убедил. Жди там, скоро подойду.       Эдвард кивнул и, не став задерживаться, ушел обратно.       Дождавшись, когда он уйдет, Риз спустился с аппарели и обратился к Сарине:       — Если меня там застрелят, будь добра, не убивай всю колонию из-за этого, ладно?       — Хорошие у тебя перспективы, — наклонила она голову к отростку на правом плече.       — Лучше некуда, — холодно добавил он. — Надо разобраться, каким образом они отследили наш маршрут. Я у них спросил, но в ответ они мне впарили байку, мол, какое-то приглашение отправляли. Подтвердить или опровергнуть это я пока не могу, но на слово я им не верю. Вызнаю у них правду, а дальше либо валим отсюда с миром, либо… Все ясно?       — В принципе, я и так догадывалась, в чем дело, — ответила Сарина. — А есть вариант улететь отсюда сейчас, не дожидаясь, пока на нас нападут? Меньше проблем.       Риз бросил на нее недобрый взгляд.       — Чтобы они и дальше могли нас перехватывать? А в один момент просто устроили засаду? Я, ты и она, — поочередно он указал сначала на себя, затем на нее и в конце на молчавшую Валькирию, — угроза в глазах Лотос. Сколько помню эту тварь, она ни разу не меняла свой образ мышления. И черт знает, как моя команда поменяла отношение ко мне, их лица тебе ничего не скажут. Кларк как был идиотом, так и остался, а Эдвард и Дженни теми еще лицемерами стали. К слову о том, что если меня застрелят. Если это сделает остронец — можешь убить его. Других колонистов не трогай, даже если агрессию проявят. А если после этого будет обострение с моей командой, угрожай уничтожить все население Цетуса своими спорами. Делай акцент на детях, женщинах и так далее. Не мне тебе объяснять. Пусть дадут вам обеим улететь. Но если все-таки дойдет до драки, угрозу не исполняй.       — А что с твоим телом прикажешь делать? — невозмутимо ввернула она вопрос.       — Можешь оставить. Мне без разницы. Я все равно буду мертв. Идите вперед, я догоню.       Сарина переглянулась с Валькирией. Последняя, похоже, не питала к ней особого доверия и идти вслед явно не торопилась.       — Подожду вас там, — бросила Сарина и направилась в сторону подъема.       Валькирия молчала еще некоторое время прежде, чем задать свой вопрос абсолютно бесцветным голосом.       — Будете вместе сидеть и ужинать как ни в чем не бывало?       — Придется, — на выдохе произнес Риз. — В принципе, ты можешь и не идти, если не хочешь.       — Нет, не хочу, — она осмотрела крепления на своих руках. По пальцам пошла легкая дрожь, но она подавила ее, сжав кулаки. — Я лучше побуду одна.       Риз сочувственно покивал.       — Может, тебе хижину тогда показать, которую Эдвард предложил? — спросил он. — Полежишь ночь, отдохнешь нормально. Я все равно в Лисете спать буду.       — С этим сложно отдыхать, — с шипящей ноткой злобы парировала она, указывая на обруч вокруг шеи.       — Знаю. Даю слово, мы найдем способ, как избавить тебя от этих штук. Просто надо обдумать еще пару идей.       Другой способ раздобыть информацию у него действительно был. Только прибегать к нему он не сильно хотел. От слова совсем. Но, видимо, придется. И попытать удачу они смогут, когда закончат свои дела в Цетусе.       — Так тебя проводить? — спросил Риз.       Валькирия расслабила плечи, вероятно, стараясь успокоиться.       — Синяя птица на камне. Я помню, — ответила она. — Я сама.        С этими словами она спрыгнула с посадочной площадки и ушла по гравию вдоль берега. Риз остался стоять у корабля один. Набрав воздуха в грудь, он погрузился в Бездну. Вечерний пейзаж накрылся пеленой из уродливых живых теней, солнечный закат окрасился в цвета льда и чернил, разливаясь по небу грубыми росчерками, словно какой-то художник разлил палитру для моря и кромешной ночи и размазал все рукавом.       Ожившие кошмары сторонились Риза, боялись как огня, пока он неторопливой походкой обходил стоящий на площадке Лисет, высматривая роботизированных стражей, которые могли бы за ним следить — при взгляде из Бездны их маскировка становилась полностью бесполезной.       Нарастающий крик боли и ярости из прошлого давил на голову. Убедившись в отсутствии шпионов, Риз вернулся в реальность. Крик утих. Наступило некоторое облегчение, но сердце все еще колотилось.       Он провел рукой по лицу, вытирая пот, после чего стукнул по корпусу Лисета, выкрикивая:       — Закрывай!       Ордис, не говоря ни слова, подчинился. Корабль поднял аппарель.       «Каким-то ты тихим стал… — пронеслось в мыслях. — Окончательно в меланхолию впал?»       С другой стороны, Риз и дальше предпочел бы, чтобы цефалон не донимал его разговорами. Во всяком случае, не сегодня.

***

      Наступали сумерки. По краям фундамента таверны из земли торчали деревянные столбы с масляными фонарями, которые светили достаточно ярко, вероятно, благодаря тому, что зеркала внутри направляли свет только в сторону сидящих.       Становилось прохладно, но в летной куртке Риз чувствовал себя вполне комфортно. Сидя за одним столом со своими «друзьями», он жадно потреблял густой мясной суп, попутно закусывая ржаной булкой, иногда макая ее в бульон, и запивая все фруктовой водой.       Внешне он демонстрировал, что в данный момент ничего, кроме еды, его не интересовало. В то же время он не забывал слушать, о чем Эдвард беседовал с Дженни. Старый приятель пересказывал, как трудно ему приходится работать в команде с двумя Тенно, чьи имена звучали как «Лоуренс» и «Томас».       Сидела Дженни, к слову, рядом с Ризом по левую руку от него. По правую же уселась Сарина, поставив локти на стол и скрестив пальцы в замок. Есть она не могла, да ей и не нужно было, посему присутствовала она просто так, за компанию. Сидевший напротив Кларк постоянно косо на нее глядел.       Валькирии с ними не было. Как ни странно, вопросов ни у кого это не вызвало.       — Вот скажи, Дженни, разве можно выходить на операцию без подготовки? — возмущался Эдвард. — Без разведки, наобум! Информация, которую нам дает… — он осекся и мельком посмотрел на Риза. Тот не реагировал, продолжая есть. — Информация, которую мы получаем — не исчерпывающая. А эти двое прут вперед, и будь что будет!       Очевидно, Эдвард руководствовался шаблоном действий, каким пользовался Риз, когда он был их командиром. Действительно, переть без разведки могут только непуганные шалопаи, причем чрезмерно самоуверенные из-за убийственных возможностей своих варфреймов, которые, по сути, и делают всю работу.       — Мне, к счастью, со своими не приходится так конфликтовать, — ответила Дженни, плавно жестикулируя деревянной ложкой. — Достаточно говорить чуть громче, если немедленно требуется голос разума. И так получилось, что я старшая. Риз, а ты что думаешь? Как ему лучше быть?       Вот… Теперь обратили внимание и на него.       Неохотно оторвав взгляд от чашки, он заявил:       — Если уволень не понимает слов и продолжает ставить под угрозу себя, команду и вообще всю операцию — кулаком в рыло. Будет и дальше выкобениваться — повторить. И так до тех пор, пока в ум не придет.       — Сложно спорить, — развела руками Сарина и снова скрестила пальцы.       Кларк закатил глаза.       — Ну, их двое, — напомнил Эдвард.       — Значит, обоим, — добавил Риз.       — И формально я всего лишь часть отряда. А не командир.       — Соболезную в таком случае, — саркастично хмыкнул он и вернулся к еде.       Как бы там ни было, ему было удивительно слышать, что Эдвард не смог с кем-то договориться. Видимо, случай и правда был тяжелый.       — Пробуй расположить их к себе, — предложила Сарина. — В лоб с такими действовать бесполезно.       — Да я понимаю, — ответил Эдвард. — Только как? Боевыми навыками их не впечатлишь, дерутся они как остервенелые. В тактике? В стратегии? Сомневаюсь, что они хотя бы понимают разницу между этими двумя понятиями. Не будут они ко мне прислушиваться. Я, видите ли, «слишком умный» и «череп жмет».       — Тебе надо узнать, чем они заняты на досуге, — продолжила Сарина. — Понаблюдай со стороны. Найди какую-нибудь общую тему, в которой ты хорошо разбираешься, и начинай оттуда. Демонстрируй, что у вас есть общие интересы, не только работа. Делай это ненавязчиво. Первое время ты обязательно будешь встречать насмешки. Но по чуть-чуть они будут приходить к выводу, что ты прав. Сначала в простых вопросах. Потом, рано или поздно, они будут допускать, что и в остальном ты тоже можешь оказаться правым. Повторю, главное — ненавязчиво. Всезнаек никто кто любит. Несмотря на то, что абстрактное логическое мышление уважают везде, люди чаще всего не хотят его использовать. Для них главное — сиюминутные эмоции и первое впечатление. Они уже сформировали свою картину мира, и все, что в нее не укладывается — аномалия, исключение. И неважно, насколько весомыми будут аргументы, которые ты будешь приводить, если ты им не нравишься, они априори будут думать, что твоя картина мира неверная.       — Что ты дурак, если коротко, — не сдержал Риз порыв своего призрака, злорадно улыбаясь, нагнувшись над чашкой.       Эдвард натянуто улыбнулся.       — Пробовал я с этой стороны подойти. Не получилось.       Риз наконец доел свою порцию: допил остатки бульона, вытер губы и выпрямился на скамье.       — Значит, пусть работают одни, — сказал он. — И летают на операции так, как им хочется. Сдохнут — их проблема.       — В том-то и дело… — вздохнул Эдвард, глядя ему прямо в глаза. — Не могу я их бросить. Таких, как мы, осталось очень мало. Даже поодиночке мы можем нести пользу людям. А если будем работать как слаженный механизм — то и склонить чашу весов в любом глобальном конфликте. Беречь нужно каждого.       Сигнал был ясен. Речь старого друга теперь относилась не только к двум обсуждаемым чудикам, но и к Ризу. Непосредственно.       — Ты, конечно, дело говоришь, но… — Риз выдержал паузу, вдыхая и тщательно подбирая слова, чтобы пробросить ответный сигнал. — Иногда всяко лучше разойтись, чем дожидаться чего-нибудь нехорошего.       Прямо и открыто. Без обиняков. Оставалось надеяться, что его команда правильно интерпретирует его слова. Что он ушел окончательно и категорически не собирался к ним возвращаться, чтобы все не привело к этому самому «нехорошему».       Костью в горле все еще стоял вопрос, как они его нашли, и, возможно, чтобы добыть у них ответ, стоило вести себя более осторожно, притворяться, подыгрывать. Но был так же шанс, что они оставят его в покое сами. Далеко не гарантированный, но был. Тот самый третий вариант, когда ему не пришлось бы их убивать. Или бежать и в итоге ждать, когда они настигнут его в другом месте, при других и, скорее всего, менее выгодных обстоятельствах.       Поэтому сейчас он предпочел быть честным перед ними. Ровно в той же степени, в какой они честны перед ним. Однако нет гарантии, что по его следу Лотос не вышлет других Тенно.       Плохой из него интриган. Но тех «других Тенно» ему было не жалко. Если повезет, и они будут использовать соматическую связь напрямую, а не через камеру переноса на Орбитере, у них, если потребуется, Риз выпытает все. Вывернет и душу, и тело наизнанку. Алад наглядно ему продемонстрировал, насколько сильную боль можно причинить человеку.       — Давайте лучше сменим тему, — вмешалась Дженни. — Это наша встреча, а всякие там дурачки подождут. Риз, расскажи о себе! Чем занимался, пока нас рядом не было?       — Летал по планетам, радовался жизни, — равнодушно произнес он.       — Поверю на слово. А ты, Сарина? Как тебе в его компания?       — Неплохо, — ответила та. — Поводов скучать не дает.       — Развлекаетесь на досуге, небось? — съязвил Кларк, подав голос впервые за всю трапезу.       В лице Риз не изменился и злости не почувствовал. Но стойкое желание схватить Кларка за уши и треснуть его лицом об стол появилось.       — У нас вместо развлечения совсем не те вещи, о которых ты наверняка подумал, — парировала Сарина, показав на Кларка пальцем. — Лично для себя я нахожу удовольствие в реализации грамотно спланированной операции, в дискуссии. А еще, до того, как меня заразили вирусом техноцита, в многостороннем изучении людей. Их организма, реакций иммунной системы на различные патогены и штаммы. Была у меня такая работа. Не без изъянов. В ней необходимо было эмоционально абстрагироваться от подопытных. Это не просто. Особенно когда надо интересоваться их самочувствием по голосовой связи. Первые два раза достаточно внушить надежду, что его показания помогут найти нужное лекарство, когда эксперимент якобы закончится. На третий и четвертый раз, как правило, у пациентов начинался психоз, но из всего потока жалоб и оскорблений все равно нужно было вычленять факты. А далее — как повезет. Анемия и мышечные спазмы не способствуют связной речи. Когда первый этап моей работы заканчивался, начинался другой, более грязный. Там рассказывать нечего. Но полученные навыки подобного общения в моей нынешней жизни все равно пригождаются. Например, во время отдыха в общественных заведениях. Сразу становится видно, что в словах разного рода интеллигентов, которые лезут с умными вопросами, имеется столько же смысла, сколько и в словах бьющего в лихорадке человека — один бессвязный поток воспаленного сознания… Прошу прощения, заговорилась. О чем был вопрос?       Повисла тяжелейшая тишина. Дженни и Эдвард перестали есть, переводя настороженные взгляды то на Сарину, то на Риза.       Тут даже ему пришлось признать, что атмосфера общего застолья накалилась больше необходимого.       — Отдел биологических разработок, — констатировал он. — Работа жуткая, но она спасла не один миллион жизней, если почитать сохранившиеся отчеты. Спорная тема… Забыли! Все уже немного приоткрылись, давай теперь ты, Кларк, раз заговорил. Твоя очередь.       Кларк, в свою очередь, недоверчиво покосился на него.       — Через два года заканчиваю физико-математический институт, — произнес он.       — Да ладно! — изобразил удивление Риз. Остальные сохраняли гробовое молчание. — И где?       — На Плутоне.       — Плутон? Это же планета Корпуса. Как ты туда поступил, когда еще недавно их друзей резал?       — Своял фальшивые документы, взял в аренду квартиру, — продолжил Кларк отвечать рубленными фразами.       — Во как. А как твое обучение проходит, когда ты в другом конце Изначальной Системы?       — Никак. Взял академический отпуск.       «Вот лучше бы ты на Плутоне и оставался», — подумал Риз, но вслух говорить не стал.       Эдвард многозначительно прочистил горло.       — Так… — начал он, откладывая вилку. Из всей троицы к еде он практически не притрагивался. Перед ним, между прочим, лежало зажаренное в масле филе, от которого вкусно пахло луком и чесноком, да так, что Риз был бы не против слопать все за него. — Я ведь для чего нас здесь собрал… Я хотел рассказать, что это вообще за день такой — День Памяти.       — Как не трудно догадаться, там мертвых поминают, — сказал Риз.       — Верно. Но дело, как водится, в деталях. Просто хочу, чтобы вы понимали, как себя вести. Возможно, решите присоединиться. Я вот точно. На это мероприятие принято ходить либо с семьей, либо с тем, кто тебе наиболее близок. Партнер у меня есть, так что присутствовать рядом с вами и объяснять на ходу я вряд ли смогу, поэтому рассказываю все сейчас.       — Ты кого-то нашел? — захихикала Дженни. — Как ее имя?       — Низули. Она из местных, — ответил Эдвард, неловко улыбаясь. — Риз ее видел.       Ну да. Та самая девушка, которая, скорее всего, хотела его зарезать за убиенного брата.       Неудивительно, что Эдвард собирался провести с ней время в сторонке от своей команды. И правильно — от греха подальше.       — Знакомы мы очень давно, но плотно общаемся уже два года, — продолжил он. — Из-за моих перелетов видимся мы не часто, и на День Памяти идем вместе впервые.       — Подолгу ждать любимого человека очень непросто, — заметила Дженни. — Раз она смогла это преодолеть, значит ее чувства к тебе — настоящие. Буду держать кулачки, чтобы у вас все получилось.       — Спасибо. Вообще, раньше День Памяти был для тех, кто потерял свою вторую половинку. Это потом стали вдобавок поминать усопших родственников, друзей и знакомых, кому желаешь спокойствия в загробной жизни. По традиции, остронцы к этому дню делают маленькие лодочки. Обычно, из дерева, но можно из чего угодно. Главное, чтобы на воде держалось. Ну или просто купить. Завтра мастера по дереву как раз разложат их по прилавкам, можно будет взять. Из-за уважения к традициям их продают фактически за бесценок. Главное — дать что-нибудь взамен. Что — неважно. Некоторые из благодарности отдают что-то полезное или ценное. А осиротевший ребенок, к примеру, может взять себе лодочку за сорванный с ближайшего куста лист, чтобы почтить умерших родителей. Ко всем лодочкам прилагается свеча и лист пергамента, на который записывают имена усопших.       Эдвард ненадолго прервал рассказ, чтобы попить фруктовой воды.       «Лодочки? Свечи? — зазвучал ехидный голос из Бездны. — А маленьких парусов к этим лодочкам не приделывают? Пожаров на борту не случается?»       — На следующий день, ближе к закату народ собирается у берега, — продолжил он. — Свечи на корабликах зажигают, кладут пергамент и отправляют по воде. По легенде их забирает дух океана Мер-Са. Он же проводник в загробный мир, и он же оберегает душу человека, если написать его имя на пергаменте.       Риз разделял скептицизм своего внутреннего голоса, который сам по себе являлся доказательством, что с загробной жизнью все далеко не так, как представляют себе люди разных культур. Реальна лишь Бездна со своими кошмарами. Только благодаря этому паршивому измерению дети Заримана стали таковыми, и только по ее извращенной милости они до сих пор еще дышат, а не из-за каких-то выдуманных духов.       И особенно нелепо для него выглядела традиция с корабликами.       — А течением их обратно на берег не выбрасывает? — поинтересовался он.       — Как ни странно, о таком я даже не слышал, — ответил Эдвард. — Два раза я присутствовал в День Памяти, и оба раза на воде был идеальный штиль. Тонут, наверное, в каком-нибудь водовороте. Впрочем, кто знает…       — То есть, ты правда думаешь, что эта сказка имеет что-то общее с реальностью?       Дженни в привычной шутливой манере закатила глаза. В этом жесте легко читалось: «Хорошая же сказка. Зачем к ней придираться?»       Эдвард пожал плечами:       — Могу только гадать. Но реальное основание под собой легенда может иметь.       — Не слушай этого зануду, — Дженни махнула на Риза рукой. — Рассказывай!       Кивнув, Эдвард еще раз отпил из керамической кружки.       — История берет свое начало в эпоху заката Орокин. Тогда народ Острон был еще многочисленен и кочевал по всей Изначальной Системе. Делился он на «клады» — союзы семей, которые зарабатывали себе на жизнь преимущественно через торговлю. В то время, по легенде, и жил Мер-Са, сирота без клада. Но он был поэтом, романтиком и старался всегда во всем видеть красоту. По воле судьбы он влюбился в Эр-Фрию — девицу из очень знатной и богатой клады. Ее отец был против такого мезальянса. Мер-Са изгнали. Родственники Эр-Фрии подумали, что этого будет достаточно, но не тут то было. Как и в любой подобной истории, Эр-Фрия сбежала вместе со своей единственной любовью, не оставив и следа. Из-за этого вскоре ее сочли погибшей.       «Богатенькая девица и нищий поэт… — не унимался голос. — Сейчас меня вырвет. А страдать будешь ты».       «Нам тоже стоило сбежать до того, как тебя убили… » — с горечью подумал сам Риз.       — Ее клада имела название Йиньбиндуняй, — пояснил Эдвард. — Слово для нашего языка сложное, поэтому буду использовать сокращение: «Йинь». Как я уже сказал, в кладе думали, что Эр-Фрия погибла. Однако много лет спустя корабли Йинь вышли на орбиту Земли, которую они называли Эр. Уже тогда она была малопригодной для жизни. Но с поверхности отравленной планеты они услышали голос старушки, нежный и проницательный, как описывает легенда, — он поднял палец, обозначая, что сейчас приведет дословную цитату. — Торговцы звали её, приветствовали её, предлагали самые свежие истории об их семьях и жизнях — но от старушки они не узнали ничего, кроме того, что у неё был муж, и что они каким-то образом жили счастливо на токсичной поверхности этого враждебного мира.       Опустив палец, Эдвард вновь потянулся за водой. Прикрыв правый глаз, он зыркнул внутрь опустевшей кружки и с карикатурно-разочарованным выражением лица поставил ее обратно. С деловым видом Дженни поставила перед ним свою.       — Спасибо, — поблагодарил он, отхлебнул и прочистил горло. — Представители клады Йинь узнали в старушке свою давно пропавшую дочь. «Следуйте за сиянием любви между Мер-Са и мной», говорила она. Корабли клады спустились на поверхность Эр. И на побережье, рядом с высокой башней Орокин они увидели точку света. Старушка наказала возвести их дом возле этой башни, обещая богатства и безопасного процветания для следующих поколений. Тогда, как и сейчас, Землей владели Гринир. Они намеревались уничтожить незваных поселенцев. Но когда Гринир были на подступах, внезапно вся их связь заглохла, машины перестали работать, а их примитивное и даже весьма надежное оружие превратилось в бесполезные куски металла.       Сарина оглянулась на величественный силуэт башни в ночи и показала на нее большим пальцем, жестом выражая вопрос.       Эдвард кивнул, после чего продолжил:       — Внутри башни жил дух Унум. Ее голос и призвал Эр-Фрию и Мер-Са много лет назад. Первая стала созданием дня, девой земли. Второй — духом ночи, мужем океана. Мер-Са посвятил себя поискам священного в забытом, в отброшенном на глубине, под толщей воды. Спустя годы он собрал небольшую коллекцию даров Эр. Совсем немного, но в них он познал жизнь сущего. Так он вошел в гармонию с существами океана. Эр-Фрия же изучала животных Равнин, и тоже вошла в гармонию с ними. Остронцы клады Йинь выстроили своё поселение вокруг башни и назвали его Карифамилом. Эр-Фрия была рада видеть, как процветала ее клада, и вскоре она поселилась там. Но Мер-Са не мог войти в Карифамил. Не было у него другой семьи, кроме Эр-Фрии. Но он не испытывал обиды. Рано или поздно она должна была вернуться к ним.       Эдвард в очередной раз промочил горло, пока все тихо, мирно сидели, слушая рассказ. Один Риз, мрачнее грозовой тучи, уставился куда-то в сторону.       — Мер-Са взял полученные им за долгую жизнь дары, сел в свою лодку, и отправился в полуночный океан. Он вернул эти дары глубинам, и вместе с ними — себя. Но это не была смерть. Он падал все глубже и глубже в темноту, изменяясь и становясь все больше. Так в океанах появилась тысячелетняя рыба и стала одним из великих древних духов Эр.       «В обиде не был, но любимую в итоге бросил, — заключил утомленный голос. — Не куксись. Я дух совсем иного рода, нежели те, что из сказок. Ты был со мной до самого конца, и я тебя не бросила. Да, мой дорогой, пока существует Бездна, ничто не заставит меня отцепиться от тебя».       — Тоска и печаль охватили Эр-Фрию. Духи Земли озлобились из-за того, что их друга забрали духи океана. Гармонии настал конец, животные Эйдолона снова впали в дикость. Ходить ночью стало небезопасно. Люди клады Йинь отстроили стены вокруг башни и переименовали свое поселение Карифамил, что на языке Острон означает «семья и процветание», в Цетус — «без земель, без клады». Дом для всех, кого занесет туда ветрами. Очень похоже на то, чем он стал, не находите? Здесь Эр-Фрия и дожила отпущенные ей годы. Каждую ночь она несла дозор на стенах Цетуса, вглядываясь в океан, и, по слухам, иногда видела великую рыбу, похожую на островок, смотрящую на нее в ответ. По легенде Мер-Са продолжил присматривать за океанами, а его супруга — за землями. Но когда настал последний день Эр-Фрии, и она умерла, ее похоронили в земле. Мер-Са смотрел из воды на ее могилу десять дней и десять ночей и скрылся в глубине океана. Никто его больше не видел. В легенде говорится, что он и по сей день ждет, когда их историю вновь расскажут, и он сможет воссоединиться с духом своей Эр-Фрии. Ну, вот сейчас это сделал я. А до меня — безымянный архивариус Цетуса. С тех пор день похорон Эр-Фрии называют Днем Памяти, и отсюда пошло поверье, что Мер-Са стал приглядывать не только за духом своей возлюбленной, но и всех, чьи имена он прочтет, ведь нет в природе большей силы, чем любовь. Мер-Са это знает и потому помогает всем. Достаточно лишь имени. Рассказ окончил.       Дженни похлопала ему, но без энтузиазма, еле слышно, видя, в каком паршивом настроении находился Риз. Закончив ужинать, Кларк потирал глаза от наступившей сонливости.       — Хороший рассказ, — сухо произнес Риз. — Доедать будешь?       Эдвард опустил взгляд к тарелке.       — Не. Перехотел.       Риз встал на ноги, левой рукой взял у Эдварда самой большой кусок филе, а правой — кружку с остатками фруктовой воды, предварительно положив на нее сверху последнюю булочку хлеба.       — Доброй ночи, — выговорил Риз и твердым шагом направился в противоположную половину Цетуса. Совсем не в ту, где Эдвард выделил ему хижину для ночевки, однако в ту, откуда можно было спуститься к посадочным площадкам.       Сарина переглянулась с его командой, демонстративно развела руками, тоже встала и ушла вслед за ним. Кларк зевнул, не прикрывая рта.       Отойдя на почтительное расстояние, Риз дошел до самых скал, чтобы его и старых друзей разделяли хижины и целый рынок. В порыве гнева он швырнул в траву взятую со стола еду. Керамическая кружка разбилась о лежащие камни.       — Думала, ты хочешь доесть в одиночестве, — прокомментировала Сарина.       — Взял, чтоб им меньше досталось, — ни то в шутку, ни то всерьез прошипел он. — Будут они мне еще тут про любовь рассказывать! Эти трое! Эдвард со своими охрененными историями лезет. Дженни пробрасывает намеки как марсианская проститутка — то ли реально в меня втрескалась, то ли потрахаться не с кем! Кларк еще свою пасть раскрывает. Как чего-нибудь ляпнет — ни в пизду, ни в Гринирскую армию! Всех бы передушил! Да зла на них не хватает.       Вокруг царила ночь, на улице было ни души, все уже давно заперлись в своих хижинах, потому как вставать им с первыми лучами солнца. А Риз ходил из стороны в сторону, багровел от злобы, однако прикладывал все усилия, чтобы не ругаться во весь голос.       Уперев руки в бока, он протяжно выдохнул и возвел глаза к звездам на небе.       — Так, пока помню, — сказал он, овладев собой. — Забыл упомянуть, Дженни — бывший оператор Валькирии. Она ее сдала Аладу и опасается, что Валькирия ей это припомнит, по глазам вижу.       — И что ты планируешь с ней делать? — методично поинтересовалась Сарина.       — Чтоб я знал! Ви я пообещал, что вызнаю что-нибудь про нее, да только честности от всех троих хрен дождешься.       — «Ви» — ты это так назвал нашу новую подругу?       — Да. В общем, без разницы. Надо думать…       Риз почесал подбородок.       Сарина подошла ближе и заговорила полушепотом:       — Ты точно уверен, что твои бывшие друзья для нас угроза?       — Да, — вновь произнес он. — А ты?       — Не уверена. Ты их знаешь лучше. Я могу лишь судить по первому впечатлению.       — И какое впечатление они на тебя произвели?       — Не похоже, что они всерьез желают тебе зла.       — Дело не в их желаниях, — возразил Риз. — А в том, какую цель они преследуют. Какое задание им дали. И как они нас нашли.       — И чего, по-твоему, они добиваются?       — Может, завербовать обратно, а, может, прибить. Это я тоже хочу выяснить. И уже отсюда плясать дальше, чтобы понимать последствия.       Сарина уставилась на него, скрестив руки. Он знал эту позу — были бы видны ее глаза, они сейчас наверняка смотрели бы на него, как на недалекого придурка.       — Чего? — спросил он.       — Не знаю, как у тебя, но у меня сильное чувство дежавю.       — Излагай, — нетерпеливо бросил Риз.       — Помнишь, когда мы с тобой охотились на Алада, я спросила у тебя, зачем он тебе сдался. Ты рассказал мне, что случилось, и еще упомянул, что пошел на задание Лотос только потому, что доверял ей, хотя ты чувствовал что-то неладное. Ты пошел вопреки интуиции и опыту. Потому что ты доверчив.       — Я?! — удивился он, указывая на себя. — Ну да. По сравнению с тобой — наверняка! Ученая, у которой люди по цене подопытных крыс. Еще бы!       — Я могу ошибаться, — тем же спокойным тоном продолжила Сарина. И ее фразу «Я могу ошибаться» Риз тоже знал. Она означало ни что иное, как: «Все мы люди, все мы можем ошибиться, но мое умозаключение следует из фактов, которые ты, бестолочь, забыл, так что слушай внимательно», — но мне кажется, что сейчас ты совершаешь ту же ошибку, что и тогда. Так как ты уже привык к своей текущей жизни, напоминаю, что она настолько же далека от обычных обстоятельств, насколько мы с тобой далеки от системы Тау. Еще мне кажется странным, что эти трое вышли на твой след после того, как ты начал активней сотрудничать сам знаешь с кем. Были до этого моменты, когда нас можно было подловить, но они этим не пользовались. А теперь объявились и чего-то якобы хотят, но не говорят прямо. Они не встали на твою сторону раньше, не сделают этого и сейчас. Они все еще подчиняются Лотос, для тебя это не секрет. Но ты не хочешь доводить ситуацию с ними до крайности, держишь это в уме и все равно идешь по протоптанной ими дорожке. А куда она приведет, знают только они и Лотос. Вкупе с твоим фатализмом это тебя и убьет.       — И что ты предлагаешь? — тяжко вздохнул он. — То, о чем я думаю?       — Делать это вовсе не обязательно, — ответила Сарина. — Мы можем улететь, как я и предлагала, но тогда неизвестно, как мы встретимся с ними в следующий раз, в этом ты прав. Либо мы можем перестраховаться и решить эту проблему. Либо пойти у них на поводу. Решать тебе, ты их лучше знаешь,       «Не обязательно! Можем улететь или пойти на поводу! Решать тебе!» — все это лишь слова. Ясно как день, что Сарина считала решительные действия единственно верными, и что в ином случае она сочтет Риза либо излишне сентиментальным, либо просто дураком.       Однако поводов сомневаться, что она пойдет за ним при любом раскладе, у него не возникало. Иной раз он задавался вопросом, почему она оставалась, несмотря на многие моменты. После убийства Алада он даже сказал, что не будет препятствовать ей, если она захочет уйти. Сарина лишь ответила: «Буду знать», и по-прежнему путешествовала с ним по Изначальной Системе, влезая в разные проблемы: чужие, или те, которые устраивал сам Риз.       Наверное, у них были общие причины держаться вместе. Сарина, как и он после Долго Сна, очнулась в совсем ином мире, где знакомыми были лишь остатки эпохи Орокин, да планеты со своими названиями. И то не все. Ей, как и ему, сперва нужно было держаться хоть кого-то, чтобы не потеряться в новой реальности, а дальше это, как водится, переросло в привычку.       Так Риз думал. Может, дело было совсем в другом, ибо что творилось в ее «высоколобой» голове, он не мог определить и по сей день. Во всяком случае, ставить его иногда в ступор своим рациональным до бесчеловечности мышлением у нее получалось. А его, между прочим, окружающие тоже считали циником.       И было бы враньем утверждать, что Риз ни разу не предполагал, что у этой бестии тоже могли быть своего рода сантименты.       Как бы там ни было, пока она ему помогала, он мысленно благодарил ее и на многое готов был закрыть глаза.       Только Риз собрался высказать ей свои соображения, как услышал позади чье-то шарканье.       В темноте, на небольшом от них расстоянии показался силуэт, что неуклюже спускался по склону возле ближайшей хижины. Нес он что-то похожее на корзинку под правым боком. Взгляд сразу зацепился за культю вместо левой руки, которую он вытянул в сторону для равновесия.       «Так-так… Неужто это тот самый подручный Кирлиса, что в живых остался? Как там тебя звали?.. Вот уж действительно: нигде не спрячешься в деревне от пытливых, внимательных глаз», — подумал Риз и многозначительно переглянулся с Сариной.       Из соображений перестраховки он незаметно последовал за ополченцем.       «Подслушивал? Или вообще не заметил наших тут откровений? Ковыляет напряженно, но по виду не скажешь, что куда-то спешит или кого-то боится. Мы к дому, за которым он мог прятаться, не то чтобы вплотную стояли и разговор разговаривали тихо… И чего-то он не подождал, пока мы уйдем?.. Не заметил? Но а если вдруг? Я его друзей и знакомых поубивал, ненавидеть меня он просто обязан. И что прикажешь с тобой делать? Свернуть шею по-тихому и отправить на дно океана к вашей воображаемой рыбе? Организовать можно. Исхудал, пискнуть не успеет. Только нужно ли?..»       В этот час из-за облаков выглядывала Луа, освещая открытое пространство холодным, тусклым светом. Ризу пришлось держаться густых теней и быть наготове в любой момент уйти в Бездну. Сарина специально держала еще большую дистанцию, чтобы не выдать себя и Риза маленькими сиреневыми огоньками по всему телу на случай, если остронец все же обернется.       Бывший ополченец вдруг пошел вниз, к берегу по небольшой тропинке, что вела в сторону от посадочных площадок. На короткое время Риз потерял его из виду из-за камней.       Было слышно, как он вошел в воду. И весьма странно было осознать, что звуки плескания доносились будто от двух человек сразу. Риз подошел и осторожно выглянул.       Действительно, остронец с корзинкой подошел к какой-то женщине, которая стояла по щиколотку в воде и, нагнувшись, стирала рубаху. Была видна лишь ее короткая накидка до колен, — вероятно, чтобы не замочить ткань, — и сплетенные в коротенькую косу медного цвета волосы.       Рубаху она посыпала серым порошком из мешочка, что держался на ее талии с помощью веревки. Зола, не иначе. Местный аналог мыльной щелочи.       Разогнувшись, она повернулась к ополченцу лицом и высказала что-то на родном языке, показав на торчащие из воды валуны, где уже была выложена отстиранная одежда, в том числе детская.       По традиции, местные девицы не скрывали волосы только если у них не было жениха. Однако ее случай был довольно спорный, и Риз, в принципе, понятия не имел, как ей быть, пусть и догадался, кто она, несмотря на заметную разницу в шесть лет.       Краем глаза она заметила Риза, который уже не прятался, стоя наверху, перед спуском во весь рост.       — Телла мэт?.. — охнула Майа. Рубаха выпала из ее рук и шлепнулась в воду.       Услышав ее слова, ополченец завилял головой, оглядываясь, пока наконец не развернулся полностью.       Да-а-а… По осунувшемуся лицу, испуганному взгляду, истощавшей фигуре и тому, как он начал горбиться и чуть ли не кланяться под пристальным взглядом Риза можно было смело утверждать, что от прежнего, крепкого, уверенного и наглого как Васка ополченца осталась лишь блеклая тень.       — Сваздо-ла, Майа, — произнес Риз. Рядом с ним встала Сарина, чем вызвала еще большее удивление в глазах остронцев. — Все хорошо?       — Тенно! — ответила Майа, растерявшись. — Ханг… Мы… Я… Все хорошо.       — А он? — Риз кивнул на остронца подле нее. — Он с тобой?       — Уз-за. У нас… Тоже все хорошо.       — Тенно… — бывший ополченец медленно поставил корзинку на камень уцелевшей рукой. — Круна-мета…       Риз жестом остановил его:       — Все нормально. Не собираюсь я ничего делать. Просто интересуюсь. Долго собирался проведать, только сейчас получилось. Как тебя зовут?       — О-одрик, — заикаясь, ответил тот.       «Точно. Одрик».       — Странно видеть вас вдвоем.       — Он помогает, — заявила Майа, бросила взгляд к ногам и подняла упавшую в воду рубаху. — Мне и малышу…       — Рыбой! — оживился Одрик. — Как поймаю что-нибудь — иду на рынок. Там беру, что она скажет, и несу в дом.       — В быту, как видно, тоже не оставляешь, — заметил Риз, почесав щетину. — Похвально.       Чтобы не стоять над ними, как охотник над добычей, он опустился на одно колено.       — Ну а в целом? — начал он обращаясь, к Майе. — Говорят, сын у тебя. Как он? Может, нужно что-нибудь?       — Нужно многое, Тенно… — вздохнула она и покачала головой: — Ничего из этого не имеет формы. Но мы справимся. Все лучше, чем могло быть.       У него возник вопрос, почему Майа не спит в столь поздний час по местным меркам, однако, сложив два и два: открытые волосы и факт, что ее обесчестили, пришел к выводу, что, вероятно, она не любила лишний раз попадаться на глаза соплеменников.       Риз выдавил из себя улыбку для приличия.       — Рад это слышать. Странно, опять же, видеть вас вместе, но раз у тебя все нормально… Значит, все действительно хорошо.       «Последний из банды Кирлиса… Не думал, что кто-нибудь из этих подонков сможет вот так измениться. Еще и совестно, поди, стало. Понятное дело, изнасиловал Майу не он, но часть грехов банды на нем все же лежит. А Майа, похоже, и не против, что он искупает вину таким образом. Бывает же».       Мысленно он обратился к пустоте. И пустота ответила знакомым, тихим, как бриз, голосом. И таким же ледяным.       «Как по мне, его раскаяние лишний раз показывает его бесхребетность. Пытался изображать из себя хищника, а как жизнь прижала к ногтю — заскулил и забился в угол. Жалкое, постыдное зрелище».       «Не сказал бы, — мысленно возразил он. — В его ситуации это далеко не худший выбор. А что бы ты сделала на его месте?»       «Попыталась бы тебя убить, естественно».       Риз невольно улыбнулся про себя. В этот раз — по-настоящему. Опомнившись, он поднялся на ноги и отряхнул штаны в районе колена.       — Извиняюсь, что встреча выдалась короткой. Быть может, еще увидимся. Не буду мешать, — сказал он и удалился к своему Лисету.       И Майа, и Одрик ничего не ответили.       Свернув чуть левее, Риз взобрался на площадку вместе с Сариной, зашел за десантный корабль и повернулся к ней.       — Хочешь обсудить увиденное? — поинтересовалась она.       — Нисколько, — сказал он, оглядывая берег. — И пока что лучше свернуть на время наше с тобой рассуждение по поводу дальнейших действий. Раз ты говоришь, что решать мне, то будем импровизировать и дальше, пока не выясним у них хоть что-нибудь. Думаю, ты со мной согласишься, что действовать радикально они не начнут, пока мы в Цетусе, где вокруг полно людей. А если все же дойдет до прямого столкновения, на всякий предупрежу. Помнишь, какие у них варфреймы?       — Помню, — кратко ответила Сарина. — Ты рассказывал.       — Так вот, Дженни свою Октавию потеряла. Теперь у нее Мэг. Она управляет магнитным полем и может лишить нас всего оружия за секунду, так что к ней лучше не приближаться.       — Поняла.       — А Бездна… Не знаю, может ли она вообще причинить вред варфреймам, не проверял. Поэтому драться с ними — самая последняя мера.       Сарина лениво наклонила голову к плечу, уставившись на водную гладь.       — Вообще-то я предлагала сделать все, пока они будут спать, но, видно, ты и этот вариант обдумал, — она вновь взглянула на него. — Или я ошибаюсь?       Риз указал на хижины позади нее:       — Заметила?       — Что именно? — без интереса спросила Сарина.       — Камень с желтым деревом отсюда не виден, но корабль Дженни стоит буквально на прямой линии обзора с дверью, где она будет ночевать. Где ночует Эдвард я не знаю. Где Кларк — тоже. И, ко всему прочему… — Риз поднес палец к уху, в которое был вставлен коммуникатор. — Эта штука отслеживает состояние оператора. Остальное объяснять, надеюсь, не нужно?       — Цефалон забьет тревогу и начнется неконтролируемый цирк с конями, — заключила она.       — Поэтому, если и делать так, как ты предлагаешь, то только завтра и только если в их намерениях мне что-то сильно не понравится.       Сарина постучала носком по металлической поверхности площадки и спросила:       — А если я все же окажусь права насчет твоего фатализма?       Риз ухмыльнулся.       «Тогда я смогу узнать, реален ли голос в моей голове», — подумал он, но отвечать ничего не стал.