Запах зверя

Иногда Дорецкий ловил себя на том, что наблюдает за молодыми парочками. В эти секунды в его душе происходило нечто тёмное и смутное, плохо поддающееся анализу. Сергей злился на этих людей — куда уходит советская мораль? Почему девицы теперь со спокойной совестью надевают короткие юбочки? Почему парни лапают их в публичных местах, ничего не стыдясь? Ужасно. Хотелось подойти и отчитать, высказать всё, чего заслужили эти гнусные представители современной молодёжи. Но вместе с гневом и возмущением в душе клокотало бешеное любопытство. Иногда Дорецкий так жадно впивался взглядом в происходящее, что начинали болеть глаза. Его будоражило то, что двое голубков так зажимаются, целуются с языками, оба, наверное, возбуждены и хотят большего… Это было… вкусно. Он как бы пробовал свои ощущения на вкус, причмокивая губами. Да — именно вкусно. С одной стороны, его дико злили эти аморальные люди, с другой — заводили. Кто позволил им лапать друг друга в общественных местах? Почему парни теперь не пытаются скрыть своего вожделения и могут крикнуть что-то непристойное любой женщине? Парадокс чувств бередил воображение Дорецкого. Его душа требовала новых ощущений. Он завидовал этой вульгарной молодёжи, их свободе, их способности быть настоящим собой, без масок и прикрас. Вот и в тот вечер Сергей поймал себя на том, что остервенело пялится на молодую пару. Им было лет по шестнадцать. Оба в ныне модных джинсах и кожанках. На ней — обтягивающая кофточка под косухой, на лице — боевой раскрас с яркими румянами, помадой и стрелами на глазах. На голове — безумный начёс чёрной копны волос, как у рок-дивы Он — весь в каких-то цепях, коротко бритый, почти лысый. Беззастенчиво сминая ладонью грудь подружки, пацан что-то томно говорил ей. Та глотала пиво из бутылки, улыбаясь и двигая головой в такт музыке, льющейся из магнитофона. Сергея охватило острое возбуждение. Он представил, как парень сдирает с девицы куртку и кофточку, разрывает лифчик и начинает сосать соски. Та стонет и течёт. — Дядя, ты чё уставился? Тоже пива хочешь? — высокомерно расхохоталась девушка, глядя на мужчину. В темнеющем сквере все остальные лавочки были пусты. Она, без сомнений, обращалась к Сергею. Тот сжался и вздрогнул. Быстро поправил очки, прижимая портфель к животу, словно пытаясь закрыться. Парень тоже недобро уставился на него, скалясь и поглаживая ягодицу подруги. Дорецкий встал и поспешно, чуть ли не бегом, растаял во тьме, слыша обрывки смеха и музыки. Однажды после подобного подглядывания он так перевозбудился, что направился на автовокзал, который находился поблизости, и уломал молодую проститутку на минет. Та старалась своим ярко накрашенным ртом, пыхтела, но у него была слишком слабая эрекция. Пряча взгляд, Сергей сунул ей какие-то деньги и ретировался. Он не хотел видеть её глаз — в них обычно всегда была насмешка, все они насмехались над ним. Это было так унизительно. Убил бы её, да вокруг было столько людей… — Как прошёл твой день? — с интересом спросила Алла за ужином. — Как об-бычно, ничего интересно. А т-твой? — Сергей зачерпнул в ложку борща. Перед глазами так и стояли взгляды развратной парочки, от которой он смысла полчаса назад. Ему было не по себе. Хотелось разрядки. — Сегодня у Маши был день рождения. Она принесла пироги и торт. Хорошо посидели все, пообщались. Дорецкий коснулся руки жены, лежащей на столе и фальшиво улыбнулся. Продолжил есть суп. — У тебя что-то случилось? Ты словно сам не свой, — внимательная Алла привыкла подмечать малейшие изменения в настроении мужа. — Устал с-сегодня. П-после работы же ещё д-дежурил, — глядя в тарелку, мягко отозвался Сергей. — И как, есть продвижение? — Нет п-пока. — Ой, я так рада, что ты приносишь обществу такую пользу, — покачав головой, Алла тихо перекрестилась. — Скорее бы нашли дегенерата. — Это т-точно. Знаешь, о чём я п-подумал? — О чём? — Д-давайте в субботу втроём сходим в к-кино? Возьмём Т-тимошу, и вперёд. Д-давно не были, — Дорецкий улыбнулся супруге. Та ответила на улыбку. Её привычно уставшее и строгое лицо стало мягче. — Давай. Если мне не поставят смену, конечно. Тима будет счастлив. После ужина Сергей заперся в ванной. Встав под струи горячего душа, он с вожделением представил Климова. Как можно было упустить такого красавца?! Вспоминая его лицо, эти тонкие черты и голубые глаза с характерными густыми чёрными бровями, мужчина схватил свой член и стал отчаянно мастурбировать, словно планировал оторвать орган. Было больно. Он очень хотел этого парня, но кончить не удалось. В отчаянии мужчина ударил обеими ладонями кафельную стену. От ощущения собственной беспомощности ему захотелось выйти из ванной и убить жену. Почти ничего не видя без очков, Сергей стоял под душем и тихо плакал. *** Он встретил его в конце октября. В холодный серый день, в такой, когда кажется, что город утопает в противном тяжёлом мороке. Он увидел его, когда уже почти отчаялся. Да, Дорецкий почти каждый день таскался на вокзал и подолгу торчал там, но Даниила так ни разу и не застал. И вот, на склоне октября, это случилось. И случилось неожиданно, нежданно — на остановке близ вокзала. Сергей на миг потерял способность видеть и слышать. Давление резко подскочило. Щурясь, чтобы разглядеть, едет ли вдалеке автобус, Климов симпатично щурился. Дорецкий подошёл к нему ближе. Стук сердца заглушал звуки города. Перекинув портфель из одной потной руки в другую, мужчина негромко произнёс: — П-привет. П-помнишь меня? Даниил повернулся к Дорецкому, буквально разрывая его нутро одним только взглядом. — А, здрасьте. — К-как д-дела? — улыбнулся Сергей, хотя его била дрожь. — Нормально. Как обычно. А твои как? Дорецкий попытался вспомнить, «тыкал» ли Даниил ему раньше, но тут же откинул ненужные мысли. — Я х-хотел т-тебя увидеть. Мы т-тогда т-так хорошо посидели, п-пообщались… Сергей очень надеялся, что прозвучал не слишком вульгарно. Климов изменился в лице. Несколько мгновений он внимательно смотрел в лицо Дорецкого, словно что-то поняв и мысленно решая какую-то проблему. — Ничего так поболтали, — наконец произнёс он. — К-как учёба? — Отпад. — А к-куда ты сейчас едешь? — Хоть куда. Я свободен в своих планах и передвижениях, — ухмыльнулся парень, думая, что домой ему точно не хочется. Видеть пьяные рожи родителей осточертело. — Т-ты не голоден? — Вообще-то, я бы пожрал. Не ел с утра. — М-может, п-поедем ко мне? У меня есть еда. Пожав плечами, Даниил глянул туда, откуда должен был показаться автобус. Транспорта не было видно. — Ну поехали. Конечно, Дорецкий не мог привезти парня домой. Он привёз его на квартиру, которую имел от умершей бабки, и о наличии которой Алла даже не подозревала. Тихая однушка со всеми удобствами на самом верхнем этаже двадцатиэтажного дома. В морозилке была еда, но по пути Сергей купил ещё. Спустя час они сидели за столом и ели. Климов уминал котлеты с макароны и закусывал это дело бутербродами с докторской колбасой. — Да, вот это обжираловка, — чавкая, заметил он. — Вкусно. — В этом м-магазине н-неплохо готовят, — кивнул Дорецкий, жуя котлету, хотя ему было не до еды. Всё внутри него было подчинено одному желанию. Всё сконцентрировалось на Данииле. Как же хотелось его потрогать. Но как подступиться, не вызвав ярость того, мужчина понятия не имел. Ему казалось, что он скоро разорвётся от переполняющих желаний и чувств. — А где твоя семья? — Это к-квартира для меня. Т-тут нет семьи. — А ты богатый Барутино, — ухмыльнулся Климов. — В-вовсе нет, — слегка смутился Сергей, поправляя очки. — А зачем тебе хата, которая не для семьи? — схватив стакан, Даниил жадно отпил лимонада. Дорецкому жутко нравились звуки, которые издавал его гость. — Д-для сдачи. Это же т-тоже д-доход. — А, ну да. Слыхал, что маньяк дальше кромсает людей? Сергей кивнул. Ему не было дела до маньяка и людишек. Его волновал только Даниил, его вот эти вот жирные от еды губы, которые бы кусать и кусать. — Странно, что его поймать не могут, — взяв котлету пальцами, Климов откусил от неё сразу половину. — Угу… Я в-вступил в р-ряды дружинников, — почти неслышно отозвался мужчина. — Блять, ну, теперь точно его поймают! — ухмыльнулся парень. — Х-хочется верить… — Дорецкого не обидело, что этот сладкий кусок подсмеивается над ним — пусть, пусть. Лишь бы не уходил больше никуда, не пропадал. — Ну, а теперь морожка. Я пожру её в комнате. Можно? — небрежно вытерев рот тыльной стороной ладони, Даниил взял пломбир в желтоватой пачке и вышел из кухни, не дожидаясь ответа. Сергей с шумом бросил вилку и попытался понять, что ему делать дальше, как себя вести. Через пару минут он зашёл в комнату и увидел Климова, который развалился на диване с бутылкой вина. Но самое главное — он снял футболку, и часть красного напитка стекала на его грудь. Кожа смуглая, плотная — мужчина облизнулся. — Откуда у тебя в-вино? — С собой было. А чё? — Даниил даже не взглянул на него. — Н-ничего. П-просто. Осторожно подойдя к парню, мужчина сел рядом. Тот с интересом смотрел телевизор, словно забыв, где находится, и что не один. Поправив очки, Дорецкий до боли в глазах покосился на соски Даниила. Розовые, твёрдые, ровные — они так и манили. Сергей с трудом сдержал стон. Хотелось запустить руку между ног и начать теребить член в надежде, что встанет. — Ты ж хочешь трахаться со мной, да? — ухмыльнулся Климов, всё так же глядя в телевизор. Наверное, это алкоголь развязал ему язык. Дорецкий залился краской: — Ч-что т-ты т-т-такое г-го… — Ладно тебе, заика, я не дебил. Всё по твоему взгляду понятно. И сюда притащил меня явно не просто так. Не отнекивайся, очкарик, — хлебнув ещё вина, Даниил с грохотом поставил бутылку на стол. Взял пачку мороженого. Раскрыв обёртку, он собрал белой массы на пальцы и отправил в рот. Причмокнул. — Вкусно. И вдруг его голубые глаза наполнились хитрым весельем. Прищурившись, он поглядел на пылающего рядом с ним Дорецкого. Взяв пальцами ещё немного мороженого, парень коснулся ими одного соска, пачкая холодным десертом и вздрагивая: — Мм… Сука… Затем нанёс пломбир на второй сосок. Сергей во все глаза, уже не пытаясь это скрыть, глазел на Климова. — Слижешь? Очкастый, давай… — Даниил откинулся на спину дивана. Дорецкому хотелось скулить от возбуждения. Наклонившись, он с жадностью обвёл сосок, смазанный мороженым, горячим языком. Втянул его в рот и начал посасывать, потом, хрипя, отпустил, и облизал второй. Проглотил мороженое. От перепада температур соски Даниила были тёплыми, очень твёрдыми и чуть воспалёнными. Рыча, Сергей сжал их в пальцах и стал потягивать, доя. Он тянул соски и ритмично сжимал их, как если бы сцеживал молоко. Лицо его свела безумная судорога. Покусывая губы, Даниил стонал, с вызовом и лёгким желанием глядя на мужчину. Он явно ощущал себя хозяином положения. — Хочешь, да, заика? Аж весь дрожишь… — Климов медленно расстегнул ширинку джинсов и приспустил их вместе с трусами. Сперва показались тёмные волосы лобка, а потом и полутвёрдый член. Сергей, продолжая доить парня, облизался, увидел его половой орган. Не удержавшись, он наклонил голову и вобрал головку в рот. Парень явно не принимал душ уже сутки, и это ещё сильнее возбудило мужчину. Застонав, с влагой на глазах и съехавшими в сторону очками, он быстро двигал головой, плотным кольцом губ скользя по члену. Рвано и громко постанывая, Даниил положил руку на его светлые волосы и гладил их, толкаясь бёдрами навстречу. Вкус и запах Климова были для Сергея божественными. В какой-то момент вобрав в себя как можно больше, он уткнулся носом в чёрные волосы на лобке и застонал от ощущений. Сколько Дорецкий мечтал о нём, красивом и лучезарном. И вот теперь держит во рту его член. Сладкий, вкусный, солоноватый озорник! Мужчине хотелось кусаться и орать. Так сильно этот парень сносил ему крышу. Как никто и никогда! Парень протяжно застонал, сжав в кулаке волосы на макушке Сергея, и начал бурно кончать прямо в его пищевод. Дорецкий уже вобрал его член в себя с заглотом, поэтому не шевелился и просто тяжело дышал, позволяя заполнить себя спермой. Найдя руками липкие и торчащие от мороженого соски Даниила, он принялся тереть их подушечками пальцев, наслаждаясь стонами парня, которые стали ещё громче и страстнее. Климов вздрагивал, выплёскивая порцию за порцией семени в желудок мужчины. Из его рта вырывались рваные стоны-вскрики.