Запах зверя

Дурацкая потребность, но она всегда была при Дорецком, когда дело касалось кого-то жутко хорошенького: хотелось немедленно коснуться его. Просто задеть пальцем под каким-то глупым предлогом. — Пятно, — Сергей потрогал пятнышко на правой брючине Климова. — Дядь, тебе чё надо? — не меняясь в лице, сурово спросил Даниил. — Ты на сына моего п-похож. Извини, — благодушно улыбнулся Дорецкий. — Бывает. Климов подумал, что этот лох, наверное, хороший отец для своих детей. Вот его батя — это просто срам. Алкаш и дебошир. Когда-то давно было иначе, в раннем детстве Даниила было что-то хорошее и светлое, трезвые родители, ещё не опустившиеся на дно общества. Но это было так давно. — Ты перекусить не желаешь? У меня б-бутерброды есть, и выпить немного, — продолжал дядька. Даниил бы не отказался от еды, да и тип выглядел крайне безобидно. На иглу вряд ли подсадит, а остальное — ерунда. — Можно. — Давай к-куда-нибудь отойдём, чтобы нас милиционеры не ув-видели? — Ну, идём. Дорецкий ликовал. Он вёл парня в закуток, находящийся за зданием вокзала. Там начинался лес. Выпить и перекусить на природе — ну что может быть лучше? Да и погода погожая. Мужчина пока не знал, чем закончится эта встреча, но кровь уже бурлила, в ушах шумело — отступать было нельзя. — Вы о маньяке слышали? — небрежно спросил Даниил. Он почёсывал исцарапанный острый подбородок мозолистыми пальцами с нечистыми ногтями. — Слышал. К-кто ж не слышал? — Почему его не могут поймать? — Н-наверное, он хитрее милиционеров. Г-грязный подлец. Даниил ухмыльнулся и покосился на мужчину вроде как даже снисходительно. — Чего? — немного смутился тот. — Хотите правду? Мне вообще не жалко этих людей. — П-почему? — Потому что люди — твари. Есть исключения, но их мало, — голос Климова был полон холодной чугунности. — Ты слишком строг, — чуть улыбнулся Дорецкий. — Я справедлив. Даниил остановился и осмотрелся. Ветер теребил его непослушные чёрные волосы. Парень подслеповато щурил бездонные и колючие голубые глаза, а сердце Сергея, глядящего на него, клокотало где-то в горле. — Давайте тут и пожрём. Смысл дальше идти? Закивав, Дорецкий вытащил из портфеля бутылку вина и сел под ближайшее дерево. Неловко подозвал парня к себе. И вот тот опустился на прохладную землю рядом. Приятная тень, покачиваясь, сменялась светотенью. Они пили прямо из горлышка и закусывали. Рядом — ни души. Здание вокзала — далеко. Удушливое желание — совсем близко. — А ты кем работаешь? — спросил Даниил, когда вскоре мужчина предложил обращаться к нему на «ты». — Я — заведующий б-библиотекой. — Не люблю библиотеки. — П-почему? — Там скучно. Дорецкий видел, как лёгкий румянец от выпитого водит несмелый танец на щеках парня. Внутри всё бурлило. Он не слушал Климова, лишь снял очки и отвёл взгляд в сторону, чтобы взять себя в руки. Вроде бы получилось, пусть и не до конца, но сияющее ослепление откатило назад. — Если бы не моя отдельная комната у предков, я бы давно смотался от них, — с горечью вещал Даниил, делая глоток из бутылки. — П-понимаю… — пробормотал Дорецкий, начиная хаотично протирать стёкла очков платком. — А ты с кем живёшь? — С женой, с сыном, — почти прошептал мужчина. — А с родителями до скольки жил? — До восемнадцати. А ч-что? — Вино закончилось. Бутылка полетела в сторону. Дорецкий покачал головой, бормоча что-то о том, что загрязнять окружающую среду — преступление. Повернув голову к Даниилу, он почувствовал себя добычей, попавшей в лапы хищника, а ведь должно было быть наоборот. Холодный голубой взгляд словно имел демоническую власть. Он приковал Дорецкого к земле. — Скоро электричка. Мы не опоздаем? — Климов слизал крошки от бутерброда с губ. Сергей с трудом дотянулся до портфеля. Начал поглаживать его. Он мог бы… Он должен был… Свидетелей бы не было… Всего лишь пара движений, и всё. Даниил уже встал. И Сергей не мог заставить себя засунуть руку в портфель, чтобы достать нож. Предвкушение болезненного наслаждения сжалось внизу живота, чтобы тут же разлиться жаром по всему телу. Кровь уже бурлила, и требовалось немедленно совершить задуманное. Но Даниил, отвернувшись, шагал в сторону дороги. Дорецкий вышел следом, поправляя очки дрожащей рукой и прижимая к груди портфель. — Я, это… Не п-поеду. Вспомнил, что не отдал ж-журнал начальнику. В-вернусь на работу. А ты езжай, — стараясь не смотреть на парня, выдохнул мужчина, когда они вернулись к зданию вокзала. — Чего так внезапно? — Даниил с подозрением поглядел на спутника. — Память плохая, — Сергей ударил себя указательным пальцем по лбу. — П-поезжай. — Ну как знаешь, — пожав плечами, Климов ушёл, тут же сливаясь с толпой. На негнущихся ногах Дорецкий вернулся на то же место, где они только что были с Даниилом. Руки дрожали от переизбытка чувств. Вытащив большой кухонный нож из портфеля, мужчина принялся остервенело «наносить ранения» на стволы деревьев, орудуя рукой в бешеном темпе, разрезая кроны и листву… Он рычал, разбрызгивал слюну, как бешеное животное, и рвал всё, что видел, чтобы потом упасть на траву и, содрогаясь, испытать семяизвержение, представляя симпатичное личико Даниила. …Дорецкий вернулся домой поздно, когда солнце уже село. После бешеного оргазма и выплеска ярости он чувствовал себя опустошённым. Ни сына, ни его друга, ни жены в квартире не было. Сняв пиджак и рубашку, оставаясь в одной белой майке, Сергей лёг на диван и растянулся на спине. Образ Климова не исчез и не растаял, а будто бы напротив стал ещё ярче. Хоть он и испытал разрядку, желание заполучить именно этого парня было острым и накалившимся. Оставалось надеяться, что отпустит, иначе… Раздался телефонный звонок. Сергей нехотя сел и потянул к аппарату. Звонила супруга. — Как д-дела, Аллочка? Всё хорошо? — Да, работы только много. Тимофей привёл Антона? — А… Мужчина осёкся, обводя взглядом комнату, и думая, как лучше ответить. — Алло? Ты слышишь меня? — требовательно позвала Алла. — Слышу. Он один. Д-друг не пошёл. Тимофей поел и спать лёг. — А, ну и хорошо. Я уж подумала, что он ослушался. — Нет, всё в п-порядке, д-дорогая. Закончив разговор с женой, Сергей нашёл в шкафу записную книжку, куда были вписаны номера знакомых. Там был и номер Антона Каширина, с которым так крепко дружил Тимофей. Трубку подняли почти сразу. Это был явно друг Дорецкого-младшего. — П-позови Тимофея, будь добр. Когда из трубки раздался голос сына, Сергей спросил, когда тот будет дома, и взял с него слово, что мальчик появится до возвращения домой Аллы. Затем мужчина уселся на диван, достал из портфеля нож, и стал водить губами его лезвию. Стащил очки, и тихо застонал.