Это патруль!

***

Суга чувствовал себя удивительно бодрым, учитывая ночные приключения и сон в камере. Приняв душ и застирав рубашку – он надеялся, следы от травы сойдут – Суга сделал ленивый завтрак и съел свою половину, не дожидаясь Ойкавы. Тот застрял в ванной, причитая над сбитыми коленями и истертыми ладонями. Суга до того помог обработать ссадины, согласившись, что те действительно выглядят чертовски болезненными. – Сестра отчитает меня, когда увидит, – с тоской сказал Ойкава, все еще не покидая ванну. Он уныло осматривал порванные джинсы, и прикидывал, успеет ли он добраться до дома перед тренировкой. До турнира оставалось чуть меньше двух недель, и вчерашние события хоть и одарили Ойкаву потрясающим знакомством, все же не вписывались в рамки предполагаемой подготовки к выступлению. На джинсы запрыгнула Принцесса – белая, пушистая кошка Суги. Она обнюхала следы крови и легла на них, скрасив уныние Ойкавы. Тот принялся гладить Принцессу тыльной стороной ладони, получив в ответ громкое мурлыканье. – Ну, ты ее партнер, она имеет право ругать тебя, – невнятно ответил Суга, уплетая завтрак и рассеянно думая об офицере Савамуре. Улыбчивое, приветливое лицо не шло из головы. «Никаких бездумных звонков». Ну, Суга может не звонить. Но может написать. И это будет крайне обдумано! Он не собирается отсиживаться, когда такой человек, как Савамура Дайчи ходит где-то недалеко по своим полицейским делам. – Как думаешь, они сейчас уже спят? – спросил Суга, рассеянно постукивая палочками по краю тарелки. – Или еще нет? Ойкава тут же выглянул из ванны. Лицо его приобрело хищный вид, словно он не ныл только о надвигающейся со стороны сестры угрозы. Волосы его были влажными после душа, а лицо все еще отекшим. Но глаза смотрели пристально и, пожалуй, едко. – Они же живут в этом районе, да? – предположил Ойкава. – Ты знаешь, как работает полиция? – График? – уточнил Суга, выпрямившись и лихо достав телефон. Пальцы задвигались быстро, вбивая в поисковике запрос. «График работы полиции». – У них сегодня и завтра выходной, – сказал Суга, вчитываясь в ответ. – В пятницу утром заступают на службу на сутки. Не знал, что они так работают! Думал, часов по десять. А обед у них с двенадцати до часа. И ужин после пяти. – То есть сегодня они будут отсыпаться, – задумчиво покивал Ойкава, садясь за стол и принимаясь за свою половину завтрака. Принцесса неспешно прошла следом, развалившись на полу в пятне солнечного света. – А в пятницу они снова будут в участке. У меня тренировка с трех часов. Думаю, я смогу подождать перерыва Ива-чана где-нибудь рядом. – Собираешься поиграть в сталкера? – развеселился Суга и Ойкава посмотрел на него с кислым, пристыженным видом. – Не то, чтобы у меня действительно был выбор, – признал он нехотя. – У меня, в отличие от некоторых, нет номера телефона. – Я выторговал его, приложив все очарование, что у меня есть, – засмеялся Суга. Он казался довольным и, пожалуй, даже счастливым. Щеки его разрумянились. Суга вообще легко краснел. От смеха, гнева или смущения. Но краснота сходила с его лица так же легко, как и появлялась. – Думаю, напишу ему завтра. Или сегодня вечером? – Не слишком быстро? – заволновался Ойкава, зачесывая влажные волосы пальцами назад. – Я буду идиотом, если не воспользуюсь отсутствием работы, и не выжму из ситуации максимум, – Суга шумно вздохнул и добавил в тарелку овощей, щедро полив их острым соусом. – Буду активным, но в меру. Напишу сегодня же, но аккуратно. Что-то смешное? Или сразу начать с флирта? Ты бы что выбрал? – Я бы выбрал не знакомиться с Ивой-чаном пьяным, – уныло ответил Ойкава. – Я блеванул перед Савамурой, и ничего. Так что хватит хандрить, – строго одернул друга Суга, слегка шлепнув того по руке. – Ты познакомился с человеком, которому собрался дарить свою любовь. Ты сам это сказал. Нечего трусить и сожалеть. Соберись. Ты справишься. Ойкава пораженно посмотрел в решительное лицо Суги, и признательность наполнила его тело. Ну конечно он справится. С такой-то поддержкой! Действительно, с чего это он решил скиснуть, когда еще пару часов назад так пылко говорил о своих чувствах? Надо собраться! – Я дождусь его в перерыв, и позову на свидание, – твердо сказал Ойкава. – Прекрасно! А я напишу Савамуре и, как только он выкажет интерес, скину свою задницу, – так же твердо ответил Суга и рассмеялся, когда Ойкава едва не подавился едой. – Я шучу! Задница только по запросу. Но я намереваюсь добиться этого запроса как можно скорее. – Так хочешь показать кому-то свою обнаженку? – ужаснулся Ойкава. – Ему, – поправил друга Суга, улыбаясь. – Я хочу показать обнаженку ему. – Суга мечтательно вздохнул и глянул на часы. – Если не поторопишься, опоздаешь в студию. Ойкава молча ускорился в поедании завтрака, собрался, покинул квартиру, надев штаны Суги – те были ему заметно коротки, так что штанины пришлось подвернуть еще сильнее. Что ж, задачи обозначены, решимости полные карманы. Теперь пора постепенно переходить к делу.

***

– Что у тебя с ладонями?! Ойкава не раз слышал этот тон. Смесь ярости и испуга. О, его сестра умела быть требовательной и заботливой одновременно. Так что, пожалуй, он был готов к этому. Но все же, каждый раз до дрожи пробирал страх перед этой женщиной. Тсукико схватила его за запястья, подтягивая руки брата к себе и оглядывая ссадины. – Я их уже обработал, заживут за пару дней, – сказал Ойкава, нервничая. – Не будь идиотом, на это потребуется куда как больше времени, – гневливо воскликнула Тсукико и подняла пронзительный взгляд на брата. – Как мне брать тебя за руки? И как ты будешь делать поддержку? Что вообще произошло?! – Я упал? – осторожно протянул Ойкава. – Ты меня спрашиваешь?! – возмутилась Тсукико и яростно поджала губы. – Ты выглядишь ужасно. И волосы не уложил даже. Ты всегда укладываешь волосы. Ты был у Суги сегодня? Вы напились что ли? Ойкава с детства усвоил – его старшая сестра была пугающе проницательной. И от нее было невозможно отвертеться. Лучше уж сразу все рассказать, чем долго сопротивляться, страдая, и в итоге все равно сознаться. Так что Ойкава сказал, осмотрительно выбирая слова: – У Суги выдался очень дерьмовый день, и мы набрались. Я упал на асфальт, когда мы шли домой. И порвал джинсы. – Колени? – сузила глаза Тсукико. Ойкава задержал дыхание на долгое мгновение, и отрывисто кивнул. Сестра зашипела почти как кошка и больно шлепнула Ойкаву по запястью. – Но они не болят почти! – поторопился оправдаться тот. – Поверить не могу, что ты так беспечен перед турниром, – Тсукико явно была разочарована. – Я не был беспечен! – возмутился Ойкава. Он был выше сестры на голову, но младше на пять лет. Он привык, что та его отчитывает, как ребенка. Определенно, своего собственного сына она ругала ровно теми же словами. – Это случайность! Как автобус, который вдруг сбивает человека на переходе. – Автобусы не сбивают вдруг. Это не кино, – Тсукико поправила волосы, собранные в тугой пучок, расправила бальное платье, силясь справиться с собственным огорчением. – Нам надо сделать что-то с твоими ладонями. У меня есть тейп. Ойкава покорно кивнул и вдвоем с сестрой они сели на полу в углу бального зала. Тсукико больше не ругала его, хотя ее красивое лицо все еще выглядело строгим. Ойкава почувствовал себя действительно виноватым. Они вдвоем так много работают, чтобы с блеском выступать на турнирах, брать призовые места. Всегда их брать! И вот сейчас он повел себя так неразумно. Он забросал яйцами магазин. И собирался там же помочиться. Стыд лег на плечи таким весом, что глаза обожгло слезами. Тсукико быстро, но бережно обработала все еще свежие ссадины, не покрывшиеся корочками, наложила бинт и закрепила все тейпом. Ее ловкие, теплые пальцы касались рук Ойкавы, и тот, вздохнув, тихо сказал: – Извини, я не хотел, чтобы так вышло. Тсукико бросила на него короткий взгляд исподлобья, все еще молча. Но движения ее стали мягче. Ойкава наклонился к ней, поцеловав в висок, и добавил: – Я влюбился. Тсукико снова вскинула взгляд. Ее пальцы замерли, а губы сами собой разомкнулись, удивленно округлившись. – Чего? – так же тихо, словно секретничая, переспросила она. – В кого? Не в Сугу же. Мама давно вас сватает, но честное слово, вы двое как пара просто смехотворны. – Не в Сугу! – Ойкава смутился, словно был пойман на воровстве, но быстро справился с собой, доверительно глядя в глаза сестры, которые были разительно похожи на его собственные. – В полицейского. Тсукико смотрела в ответ не моргая, а потом щеки ее раздулись, брови сдвинулись, и она вдруг закричала: – Тебя схватила полиция?! Что ты сделал?! – Ничего! Мы просто столкнулись на улице! – разом пожалел о сказанном Ойкава. – Ты лжешь! Вы что-то сделали, и вас схватили! – Тсукико почти прыжком поднялась на ноги, нависнув над побелевшим братом и испепеляя его взглядом. Волосы ее растрепались, глаза горели, и брови так сильно сдвинулись к переносице, что на той возникла глубокая морщина. Сестра выглядела так, словно Ойкава украл у благотворительного фонда все собранные деньги, а не столкнулся с полицией. – Ни один полицейский не станет просто так болтать с двумя пьяными парнями! Сознавайся! – Зачем тебе это знать?! – Ойкава не пытался подняться с пола. Духа не хватило. – Все же хорошо! Нас не арестовали. Ты что, не слышишь, что я сказал? Я влюбился в полицейского! Я прям влюбился. По-настоящему. Понимаешь? Тсукико сощурилась, впиваясь взглядом в Ойкаву. Пальцы сминали платье на боках, комкая отпаренную ткань. Тсукико явно спорила сама с собой, решая, продолжать ли ей злиться, или наоборот, смягчиться и поддержать брата. Ойкава ждал и сдержал облегченный вздох, когда сестра распрямилась, плечи ее опали, и она сказала: – А он? Ты ему понравился? – Уверен, что еще нет, – Ойкава болезненно рассмеялся и, наконец, тоже встал с пола. – Но он не сказал нет. И его явно не оскорбляло внимание от меня. Мне кажется, он из тех людей, что предпочитают не влюбляться сразу. За ним нужно ухаживать. Тсукико удивленно вскинула брови и направилась к аудиосистеме. – Но ты же ужасен в ухаживаниях! – сказала она на ходу, чем заставила Ойкаву скривиться. – Я не хочу тебя обидеть, но милый, ты прям отстой в этом. Девушки от тебя разбегаются. И парни тоже. Ойкава с несчастным видом кивнул, соглашаясь. Давно, еще в старшей школе, он пытался встречаться и с девушками. Но те действительно сбегали от него. А все потому, что Ойкаве может и нравились их гибкие, худенькие фигуры, их милые лица, но ему совсем не нравился секс с ними. С парнями, к сожалению, было тоже паршиво. И даже с Сугой у них ничего и не получилось бы. Они оба предпочитали быть снизу. Но вот в чем была права Тсукико больше всего, так это в замечании об ухаживаниях. Ойкава был в них кошмарен. Но что поделать, если ему особо и не нужно было этого делать? Может, он и не хотел. Ойкава заметно занервничал, но спросить у сестры совета он не решился. Заиграла музыка, Тсукико быстро размяла шею и прекрасной, гибкой походкой направилась к своему партнеру. Ойкава выпрямился, вытянулся вверх, почти срываясь на носочки, расправив плечи, подняв руки. Он принял сестру в поддержку своих пострадавших рук, положил затянутую тейпом болезненную ладонь на сильную спину Тсукико, и они принялись танцевать. До группы учеников у них было еще полтора часа, которые они потратят на отработку выступления. А потом, вечером, еще четыре часа, чтобы Тсукико успела в метро. Так что Ойкава отбросил все мысли об Ива-чане до вечера, полностью погрузившись в репетицию.

***

Ойкава чувствовал себя разбитым. Он устало шагал от станции метро домой, мечтая о теплом душе и мягкой подушке. Сегодня на занятиях дети были особенно шумными, хотя, возможно, дело было в самом Ойкаве, его напряженности и тревоге. А потом они с Тсукико выжали друг из друга все соки, бесконечно повторяя собственную программу, раз за разом вылизывая каждый шаг, каждый поворот, каждый наклон. Ладони болели. Вероятно, ссадины стали еще хуже, чем были, но Ойкаве они нравились, ведь это свидетельство произошедшего. Ива-чан сбил его с ног. Они встретились, благодаря безрассудству Ойкавы и Суги. Правда, чудо, что лицо не пострадало. Удивительно, но никогда прежде за все двадцать пять лет своей жизни, Ойкава не чувствовал такой трепет, думая о ком-то. Даже в школе, влюбляясь в старшеклассников-баскетболистов, или того парня-лучника, что был объектом влажных снов почти полгода. Все они немало волновали чувственную и развязную стороны, но Ива-чан вдруг коснулся той части, о которой Ойкава хоть и подозревал, но никогда прежде не сталкивался нос к носу. Ойкава до боли в ребрах, до мурашек на щеках, до ярких вспышек перед зажмуренными глазами был влюблен в офицера Иваизуми. Они ведь даже не разговаривали толком! Это и есть любовь с первого взгляда? А если Ива-чан не любит мужчин? Ойкава остановился посередь тротуара, испугавшись. До этого он предпочитал не думать об этом, но теперь отступать было некуда. Вдруг, Ива-чан просто не хотел быть слишком грубым, и не стал напрямую отказывать из вежливости? Ойкава вспомнил мрачное, раздраженное лицо Ива-чана, и тихо рассмеялся, снова зашагав вперед. Ну нет, этот мужлан сразу бы все сказал. Оскорбил бы Ойкаву, сказал, что такие отношения ему не интересны вовсе, и что Ойкава может катиться на все четыре радужные стороны. Но он этого не сделал. Так что, нечего хандрить. Завтра он снова полдня проведет в бальном зале, а в пятницу, как и собирался, подождет Ива-чана под полицейским участком и пригласит на свидание. Все должно пройти хорошо. А если нет, то Ойкава приложит усилия и снова попробует. Все получится.

***

Суга маялся весь день. Он выложил визитку офицера на стол и кружил вокруг нее, раз за разом пробегая взглядом по номеру телефона и имени. Савамура Дайчи. Но писать было слишком рано, так что Суга убрался в квартире, полил и протер все комнатные растения, занялся стиркой. Он даже помыл полы, правда, только на кухне, чтобы отвлечься. Его маленькая, светлая и уютная квартирка, которую родители помогли ему купить, давно не получала столько внимания от своего владельца. В это время Суга обычно был на работе, в магазине, где он провел последние два с половиной года, протирая пыль с техники, клея ценники и бесконечно болтая с посетителями. А теперь магазин осквернен четырьмя лотками яиц, а бывший босс явно провел неприятный разговор с женой, пытаясь придумать как объяснить, почему камеры наблюдения по очень печальному стечению обстоятельств ничего не записали. Суга был уверен, что Казухиро-сану это удалось. Его вчера уволили. Он вдруг ощутил острое сожаление, что не пошел до конца, раз уж начал мстить. А теперь его месть казалась ему мелочной, слабой и унизительной. И конечно, не удивительно, что его бывший начальник побоялся, что жена все узнает. Ну, может и лучше, если бы она узнала. Может, и жаль, что Суга струсил. Он снова с тоской посмотрел на визитку. Та манила, но Савамура определенно еще спал. Была только половина третьего, и едва ли он проснется раньше шести вечера. А может и позже. Тогда Суга ему и напишет. Спросит что-то веселое, или поблагодарит за заботу. Да, офицер явно о нем заботился. Водичку принес! И был так мил. И улыбался. Как много он улыбался! Суга взвыл и от безысходности занялся поиском работы. Надо что-то быстро придумать. Не будет же он сидеть в квартире все два месяца, пока выплата от Казухиро-сана не закончится? Может, ему приглянется другой магазин? Суге нравилось работать с людьми. И с детьми особенно. Суга крепко задумался, хмурясь. Может, ему выпал удачный случай, чтобы пойти поработать не с хмурыми взрослыми, которых надо развеселить, а наоборот, с шумной оравой, которую надо успокоить? Он же, в конце концов, учился для этого! «Тебе все же стоит подумать о том, чтобы быть учителем», – много раз говорила его мама. Суга лег на пол посередь квартиры. Эту часть он не мыл, так что, повернув голову на бок, увидел в пятне солнечного света пыль и несколько разводов от сладкого чая, что он пролил сегодня утром и вытер носком. Может, и правда учитель? Это было бы весело! И интересно. Есть ли вакансии в школах поблизости? Суга сел, раскинув ноги широко в стороны и подставляя лицо под лучи теплого сентябрьского солнца. Это хорошая идея или нет? К нему из-под стола вышла Принцесса, держа пушистый хвост приветливо поднятым. Она потребовала внимания, и Суга с удовольствием погрузил пальцы в ее густую, длинную шерсть, массируя мягкие бока. Принцесса замурлыкала, а Суга все продолжал думать о работе. Он не планировал ни с кем советоваться на этот счет. Разве ему сможет кто-то посоветовать верное только для него самого решение? Определенно нет. Он нашел номера телефонов школ и, не откладывая, позвонил. Ему надо себя чем-то занять, чтобы не думать о Савамуре Дайчи еще несколько часов. И забота о собственном будущем – отличное занятие. Вакансия нашлась только в одной школе. К счастью, не в той, в которой Суга учился. Милая секретарь пригласила на собеседование, и теперь все мысли были заняты работой, а не офицером. Солнце описало широкую дугу, сместив тени и втянув их. Суга опомнился, когда понял, что в квартире стало сумрачно. Уже шесть? Он планировал занять свой день, но не думал, что это будет настолько эффективно. Суга рывком поднялся на ноги, замерев посередь гостиной. В растянутой футболке и мятых штанах, босой, взъерошенный и слегка утомленный. Ладони разом взмокли. Уже пора писать или еще нет? Выждал ли Суга достаточно времени, чтобы перейти в наступление? Но Савамура сам дал ему номер. Он мог и не делать этого! Суга взбодрился и наконец взял в руки ожидающую его весь день визитку. Белый прямоугольник, от которого в животе сворачивалась сладкая тревога. Почти не дыша, Суга судорожно подбирал слова. Он не будет тратить на это слишком много времени. Надо просто написать. Суга кивнул, потом еще раз. Быстро настрочил сообщение и, проверив на опечатки, отправил. «Добрый вечер, офицер. Надеюсь, вы уже отоспались и готовы принять мою благодарность за заботливое утро». Хорошее начало. Ничего лишнего, но зато сразу ясно, кто написал, верно? Ответа все не было, и Суга решил, что офицер еще не проснулся. Так что он принялся готовить себе ужин, все время поглядывая в сторону телефона. А визитку больше не хотелось оставлять сиротливо лежать на столе, но кармана не было, так что Суга как-то естественно и бездумно засунул ее за пояс штанов. Та упиралась уголком в нежную кожу бедра, радуя и волнуя. Суга старался не нервничать, отвлекаясь на готовку, а потом и на сам ужин. Он сидел за столиком, включив на телефоне видео о раскрытии таинственных исчезновений людей, и старательно отвлекался от мучительного ожидания. Он в состоянии проявить терпение, давая Савамуре время хорошенько отоспаться. Это по-взрослому спокойно ждать. Телефон завибрировал, и Суга как зверь бросился к нему, едва не сшибив собственную полупустую тарелку. Агрессивно жуя, он открыл сообщение. «Добрый вечер. Кто это?» Сугу опалило стыдом и разочарованием. Он тайно надеялся, что Савамура ждет от него сообщения. Или, хотя бы, сразу узнает его! Может и вовсе не стоило писать? Какая глупость! Суга судорожно вздохнул, борясь с противными, липкими чувствами, разъедающими его нутро, и написал: «Это Сугавара Коуши. Заблевыш.» О, это офицер точно должен помнить. Может, это было лишним, но Суга не собирался размениваться по мелочам. Он намеревался здесь и сейчас получить все внимание офицера Савамуры. И тот, к восторгу Суги, сразу же ответил: «Прекрасное уточнение, теперь я вас узнал. Что-то случилось?» Суга скис. Он надеялся, что Савамура развеселится, и напишет что-то забавное. Но нет. Он хочет знать, на кой черт ему пишет посторонний человек. Кошмар, что теперь делать? Извиниться? Или напирать? – Давай, не трусь, – подбодрил Суга сам себя, ерзая на стуле. – Может он просто хочет убедиться, что я в порядке. «Не случилось ничего ужасного. Но я столкнулся с серьезной проблемой. Я приготовил слишком много еды, а выбрасывать вкусную жаренную курочку – просто преступление! Мне явно нужна помощь полиции, чтобы не стать второй раз за сутки страшным правонарушителем». Суга замешкался. Отправлять или нет? Слишком фривольное сообщение, или наоборот, приятное и легкое? Где грань дозволенного? Где эта сраная грань у Савамуры Дайчи? Суга рассердился, разнервничался и, злобно задержав дыхание, отправил сообщение. Он скрючился на стуле, сжимая телефон обеими руками и яростно ожидая ответа. Принцесса вилась у ног, потираясь то одним, то другим пушистым боком, оставляя шерсть на темных штанах Суги. А тот был так сосредоточен, что не нашел в себе силы погладить кошку. Все пыхтел, пялясь на экран. Ладони противно потели, а в груди отвратительно елозила тревога. Когда ответное сообщение, наконец, пришло, Суга принялся шумно отдуваться, читая: «Я мог бы вас пожурить, за то, что вы пренебрегли моим наставлением». Мог бы, но не пожурил. Суга захихикал, скрючиваясь все сильнее. Да, Дайчи велел: «Никаких бездумных звонков». Но… «Ложные обвинения, господин полицейский. Это не звонок. И я очень хорошенько подумал, прежде чем вам написать». Суга был абсолютно честен. Особенно на счет того, что он весь чертов день то и дело думал о Савамуре Дайчи. Вчитываясь в слова полицейского, он все пытался найти недовольство. Он ужасно хотел убедиться, что все в порядке, что ему не придет сейчас сообщение, полное отчитываний и просьбы больше не тревожить Савамуру глупостями. И вообще не досаждать ему больше. Но то, как офицер писал, те слова, что он использовал – все это могло быть расценено, как угодно. Как ругань, как дружеская насмешка. Как флирт. Пришло сообщение, и Суга счастливо засмеялся, крепко зажмурившись, и уткнувшись в сгиб локтя. Ему потребовалось несколько долгих вздохов, чтобы унять пробившую всю тело дрожь. Флирт. Это точно был он. Потому что господин полицейский написал: «Что ж, каждый рабочий день я занимаюсь помощью гражданам и предотвращением преступлений. Каким бы я был полицейским, если бросил вас на произвол судьбы?» А следом еще: «А как много у вас курочки?» – Чертовски много, – хищно улыбнулся Суга, поднимаясь и шагая к холодильнику. Он собирался достать всю замороженную курицу, что у него была, и экстренно наготовить целую кучу еды. Сколько у него времени? Час? Полтора? «Столько, что лишь вы мне поможете с ней справиться», – написал он, счастливо посмеиваясь. – «Когда мне ожидать вас?» «У меня есть ваш адрес. Там рядом хороший парк. Готов оказать помощь в нем. Где-то через полтора часа вас устроит?» – Прекрасно! То, что, блять, надо, – Суга радостно вскинул руки, напугав Принцессу, и принялся кружиться на месте. И только после этого он смог справиться с чувствами, и отправить офицеру согласие. Теперь у него было время, чтобы все приготовить – спасибо маме за привычку разделывать, нарезать и подготавливать курицу перед заморозкой. Ему не потребуется много времени, чтобы сделать так много еды, что Савамура еще с собой остатки унесет. Лишь бы контейнеров хватило! И еще бы успеть хоть немного себя в порядок привести. Суга был пьяным, рвотным, а потом заспанным, когда офицер видел его. Теперь настала очередь небрежной, расслабленной красоты, которой научил его Акааши. Суга залез в морозилку, ощущая, что он красный от радости. Ноги словно сами приплясывали, тело почти вибрировало от удовольствия. Потрясающе. Все складывается лучшим образом! Он включил музыку, открыл окно на кухне, надел фартук, и принялся готовить с таким воодушевлением, с каким не делал этого никогда прежде. Руки двигались быстро и сноровисто, лихо орудуя ножом. Суга пританцовывал и от счастья ему казалось, что ноги едва касаются пола. У него есть шанс. И он его не упустит. Он успел. Пришлось достать всю глубокую посуду, что была в квартире. Даже дурацкую миску с гусеницами, что ему подарил когда-то в шутку Ойкава. И даже тогда не влезло все. Суга с сожалением оставил часть еды на столе, накрыв ее полотенцем. А еще он успел переодеться и уложить волосы. Умывшись, он был на грани воспользоваться серым карандашом, чтобы чуть подвести глаза, но решил, что это будет неуместно. Неизвестно, насколько плохо может к этому отнестись Савамура, если заметит. А первый совместный ужин – хоть и в парке – не самое подходящее обстоятельство, чтобы говорить о своем маленьком хобби. Так что Суга ограничился расческой, свежей одеждой и улыбкой. О, все время готовки сильная, неудержимая улыбка не сходила с лица. Даже скулы начали болеть. Но Суга не мог это прекратить. Он был невыносимо счастлив. Так что, когда пришло новое сообщение от Савамуры, Суга торопливо засунул всю еду в большую корзину, в которой хранил ненужные летом шапки и шарфы, обулся и выскочил за дверь. Он был так окрылен, что почти не заметил, как спустился по лестнице и очутился внизу. А там… Там, в теплом свете уличного фонаря, его ждал Савамура Дайчи. В гражданской одежде он выглядел не менее внушительно, чем в форме. Спокойный, расслабленный, кажущийся таким безопасным. И безобразно сексуальным. Суга даже не мог понять, как этот улыбчивый человек мог быть настолько горячим, не делая при этом ничего особенного. Или дело в самом Суге? Может, это Савамура так хорош в его глазах? Офицер улыбнулся – чуть насмешливо, но невыносимо приятно. Шагнул навстречу, протянув руку к корзине со словами: – Похоже, мне стоит начать оказывать помощь уже сейчас. Можно? Нет, дело явно не во влюбленности Суги. Савамура Дайчи на самом деле так хорош. – Как рьяно для офицера без фуражки и кобуры, – улыбнулся в ответ Суга и отдал корзину. Савамура удивленно вскинул брови, ощутив внушительный вес, и рассеянно заметил: – Не ожидал, что дела обстоят так серьезно. – Я был честен, когда говорил, что здесь требуется помощь, – сказал Суга и соврал следом: – Я голоден. Поторопимся, пока все окончательно не остыло? И, сцепив руки за спиной, он легкой походкой направился в сторону парка по освещенной фонарями улице. Было тепло, мимо прогуливались люди, шумели дети, и никто из них не думал, что прямо сейчас, возможно, решается дальнейшая судьба Сугавары Коуши. Они с офицером говорили так, словно не встретились впервые, после полицейского участка. Может, дело в том, что они успели обменяться сообщениями, а может потому, что уже виделись утром. Да, при постыдных обстоятельствах, но виделись же! И даже болтали, хоть и не долго. А может дело было в легкой неловкости, которую они оба усиленно пытались скрыть разговором. Но Савамура, зашагав рядом с Сугой, выглядел довольным. Он глянул искоса и сказал: – Если честно, я чувствую запах еды. И он изумительный. – Вероятно, это от меня, – Суга чувствовал, что щеки его предательски горят, краснея, но он не пытался этого скрывать. Ему хотелось, чтобы офицер видел это. – Мои волосы пропахли курицей, пока я готовил. Не желаете ли насладиться ароматом поближе? Савамура опешил всего на мгновение, а потом вдруг прищурился, весело спросив: – Это нужно для аппетита? Он у меня и без того разыгравшийся. Не дразнитесь слишком сильно. – Иначе что, не сдержитесь, и съедите все? – прищурился в ответ Суга. – Для начала надо распробовать, – Савамура выглядел спокойным, даже степенным, но взгляд его был пристальным и почти пробирающим. И Суга дрогнул внутри, услышав: – Хотя, судя по аромату, мне все понравится. Вот черт. Они флиртуют! И офицер оказался пугающе хорош. Суга совсем этого не ожидал, так что он был так же удивлен, как и рад. Так что он мягко заправил волосы за ухо, усмехнулся хитро, и спросил: – Стоит ли мне готовиться к трапезе, или еще слишком рано? – Ну не станем же мы есть прямо здесь, мы же еще не дошли до парка! – хохотнул Савамура, но на его лице проступила смесь удовольствия и смущения. Суге это чертовски понравилось. Он даже засмотрелся, осознавая – похоже, им предстоит игра в долгую. Что ж, так даже лучше. Так что он позволил себе расслабиться. – Спасибо, что были добры ко мне, несмотря на то что я занимался хулиганством, а потом попытался от вас сбежать, – сказал Суга. Вместе с офицером они вошли в хорошо освещенный парк и направились вглубь. – Вы могли быть гораздо строже. – Зачем, если вы так охотно подставили руки под наручники, – небрежно обронил Савамура, высматривая подходящую лавочку. – И вы не выглядели как заядлый хулиган. – А как я выглядел? – с интересом спросил Суга, стараясь не заострять свое внимание на упоминании наручников. – Вы смеялись! – воскликнул Савамура. – И катались по траве. О, а еще вы споткнулись о собственные ноги, сделав за меня работу. – Хотели сбить меня с ног, офицер? – Суга не удержался. Он не хотел заигрывать так открыто, но все произошло само собой. Он разомкнул губы, раскрасневшиеся от улыбок и смеха, посмотрел прямо в глаза Савамуре, чуть склонив голову на бок, и спросил: – Неужто я был так хорош? – Когда убегали от меня, хохоча, или когда вас рвало чуть позже? – уточнил Савамура. На этот раз он не смущался и не краснел. Смотрел в ответ открыто и пристально, так что Суга едва не споткнулся. Офицер это заметил, но сдержал смех и сказал: – Эта лавка сойдет? Я чудовищно голоден. Так хотел помочь вам избежать преступления, что не стал ужинать. – Я польщен, – с трудом вытолкнул из себя Суга, соглашаясь с предложением. Вдвоем они заняли лавочку без спинки, сев лицом к лицу. Фонарь был почти над ними, освещая лица грубым, косым светом. Суга принялся доставать посуду чуть дрожащими от волнения руками. Он не переживал о вкусе – он хорошо готовил. Но тот факт, что он будет угощать своего офицера… Ох! Все внимание Савамуры разом оказалось приковано к еде. Он с явным нетерпением наблюдал за тем, как Суга снимает крышки с контейнеров, открывая взгляду остывшие, но все еще чудовищно аппетитные кусочки курицы, присыпанные кунжутом. Густой, темный соус стекал с мяса на рис и источал такой сильный аромат, что Савамура шумно сглотнул. Он рассеянно вытер ладони о джинсы, с благодарностью принял протянутые ему палочки и с громким щелчком разделил их. – Еще есть чай в термосе, – добавил Суга, глядя на офицера с той же жадностью, что тот смотрел на еду. Суга почти не моргал, взгляда не отводил, желая насытить себя видом этого голодного, полного нетерпения и восхищения мужчины перед собой. Он пожалел, что у него не было больше времени, чтобы сделать еду разнообразнее. Но было очевидно, что Савамура не обеспокоен этим. Напротив, чуть склонившись к контейнерам, он спросил, вскинув взгляд к Суге: – Я могу начать… – и обмер. Он смотрел, застыв лицом. И его широко раскрывшиеся глаза смотрели пристально и пораженно. Суга, прекрасный, вытянувшийся как струна, смотрящий сверху-вниз, казался столь притягательным, что Дайчи напрочь забыл о еде. Он пожирал глазами Сугу, его светлое, раскрасневшееся лицо, его потемневшие глаза, расправленные плечи и длинные руки, которыми он оперся об лавку перед собой. И его разведенные бедра – Дайчи старался на них до того не смотреть, но сейчас это вышло само собой, и теперь невозможно было не думать о том, что Суга сидит на лавке верхом, раздвинув колени. Дайчи сглотнул, и снова взглянул в глаза Суги. Тот вдруг улыбнулся. Довольно и взволнованно. Грудь его высоко поднялась от медленного, глубокого вдоха, и так же медленно опустилась, а потом Суга тихо сказал: – Можете начать, я ведь вас позвал именно за этим. – За этим, да? – так же тихо спросил Дайчи, с трудом вспомнив, как говорить. – Ешьте, – велел Суга и, поджав губы, наконец, отвернулся. Они оба облегченно выдохнули и Дайчи, справившись с наваждением, неловко прокашлялся и принялся за еду. – Это очень вкусно, – сказал он без удивления. – Я так и думал. Раз так пахнет, то и вкус хорош. – Вот как! – обрадовался Суга. Он выглядел очаровательно, с облечением положив ладонь на грудь. – Я боялся, что вынудил вас притащиться ко мне за помощью ради еды, которая могла оказаться не очень-то этого стоящей. – Разве это возможно? – вскинул брови Дайчи, не прекращая есть. – Вы себя недооцениваете. – Главное, чтобы вы оценили, – улыбнулся Суга, наливая чай. Дайчи поджал губы почти с осуждением, заставив Сугу рассмеяться. Они погрузились в приятную, расслабленную тишину, пока Дайчи оживленно ел, шумно отдуваясь и иногда мыча. Сугу это явно веселило. Сам он к еде не притронулся – только пил чай и наблюдал. И этот его взгляд совсем не казался Дайчи тяжелым или неудобным. Ему нравилось, что Суга смотрит. Когда контейнеры опустели, Суга достал миску с гусеницами – света от фонаря было достаточно, чтобы их разглядеть – и Дайчи остановился, только когда дошел до половины. Он отложил палочки с громким, сытым вздохом, утер рот большим пальцем, и сказал: – Я давно не ел так вкусно. Серьезно. Я готовлю сам, и это, – Дайчи указал рукой на пустые контейнеры. – Это все не идет ни в какое сравнение. Я очень рад, что именно меня вы позвали на помощь. – Как-будто я мог хотеть позвать кого-то другого, – самодовольно усмехнулся Суга, прибираясь. Он глянул на офицера и с легким волнением спросил: – Могу ли я позвать вас на помощь снова? – Я бы этого очень хотел, – честно ответил Дайчи. О, получив первое сообщение, он точно знал, от кого оно, но не мог поверить. Ему было нужно убедиться, что он не ошибся. И когда Суга подтвердил, что это он – тот милый, очаровательный и довольно настойчивый парень, что бросается яйцами и любит шутить про наручники – Дайчи покрылся мурашками. Он лежал в постели, только проснувшись, и пытался насладиться произошедшим. Сугавара Коуши написал ему. Так что теперь, сидя в вечернем парке напротив друг друга, они оба ощущали это. Волнение и нарастающую влюбленность. Суга убрал всю посуду обратно в корзину, и спросил: – Что на счет завтра? – Я буду у родителей, – с сожалением ответил Дайчи и, торопясь, добавил: – Но может, вы захотите прийти в пятницу к участку? У меня часовой обед в двенадцать дня. Как вам? – Очутиться два раза за неделю в полицейском участке? – вскинул брови Суга, веселясь. – Как пикантно. Будет, что друзьям рассказать. Я приду. – Отлично, – Дайчи был рад, но вдруг растерялся, не уверенный, что теперь делать. Побыть еще вдвоем, или разойтись по домам? Как будет лучше? Ему нестерпимо хотелось провести побольше времени с Сугой, но не будет ли это слишком? Суга решил за него. Он вдруг поднялся на ноги и спросил: – Проводите меня до дома? Корзина полегчала, но мне будет приятно, если в благодарность за угощение вы освободите мои руки. – Я думал, я вам помог, когда ел, – посмеиваясь, ответил Дайчи с облегчением и тоже поднялся. Он подхватил корзину и вдвоем с Сугой они направились к выходу из парка. – Не хотите меня провожать? – Суга стал таким хитрым, что вот-вот, и обернется лисом. Глаза его блестели, а на губах плясала притаившаяся улыбка. – Не очень хочу расставаться, – ответил Дайчи честно. Лицо Суги вытянулось. Краска стремительно залила его скулы и уши. Нервные руки сами собой дернулись, поднимаясь выше, к шее. Светлые пальцы скользнули по вороту джемпера, коснулись уха, волос. Суга явно разволновался, но, справившись с собой, ответил: – Неужто так понравилась моя готовка? – Да, очень понравилась, – Дайчи ощутил, что тоже начал краснеть следом за Сугой, так что отвернулся, глядя теперь перед собой. – Но так как все уже съедено, придется дождаться пятницы. – Прекрасно, тогда принесу вам что-нибудь еще. Такое же вкусное, – согласился Суга, тоже теперь глядя строго перед собой. – Потерпите? – Потерплю. Путь до дома Суги показался быстрее, чем до парка. Всего несколько минут, и показалась железная лестница, ведущая на второй этаж. Суга остановился, забирая корзину. Очаровательный, приветливый, с очевидной хитринкой, он взглянул на Дайчи и, отступив на шаг, сказал: – Вы отстояли лицо полиции, офицер. Спасибо, что явились на зов помощи так быстро, и оказали такую уверенную поддержку. – Был рад стараться, – ответил Дайчи. Он поджал губы, не решаясь прощаться, и Суга снова сделал все сам. Он мягко улыбнулся, и сказал: – Доброй ночи, офицер. – Доброй ночи, Суга-сан, – выдохнул Дайчи. Он неотрывно смотрел на то, как Суга развернулся, и направился к лестнице, как поднялся по ступенькам. Дайчи все не отводил взгляда, когда Суга, оказавшись наверху, махнул ему рукой и скрылся за дверью. Дайчи остался стоять внизу, глядя на закрывшуюся дверь квартиры парня, которого задержал вчера. На которого надел наручники и закрыл в камере. Парня, что безжалостно забросал яйцами магазин своего бесстыдного начальника. Потрясающий, отчаянный, решительный Сугавара Коуши.