Отступники.

тишина отдавалась в голове лишь белым шумом и лёгкими глухими постукиваниями тканевых тапочек о линолеум. Накакита смотрел между клеток белой тетрадки уже около десяти минут, рассуждая о чём-то своём в голове, решая мировые проблемы, прикидывая то, чем будет заниматься в будущем и доживёт ли он вообще до завтрашнего дня – загадка. Маки никак не препятствовал ему в этом мозговом штурме. юноша покорно дремал в своей постели, укрываясь двумя одеялами, одно из которых умудрился взять неизвестно откуда, и, если честно, Накакита даже не стал спрашивать – он явно не хочет слышать ответ на свой вопрос. мысли метались от одной к другой, но постоянно цеплялись за один острый выступ, который напоминал ему постоянно об одном и том же незаконченном деле. точнее, даже неначатом. когда Фумы не стало, все отношения, хоть какие-то, внутри их группы, тут же развалились: Николас и Ыйджу абстрагировались ото всех, предпочитая снизить процент общения практически до нуля, Юма не подпускал к себе никого, кроме Маки, который даже скорее насильно каждый раз вторгался в его личное пространство, Кей и Таки и так всегда были вместе, а Джо... это Джо. сейчас Джо, по большей части, общается с Кеем, за счёт того, что живут они вместе, но Юма ни разу не видел Асакуру за весь этот период, проведённый на базе, а прошло, казалось бы, совсем ничего. лишь с уст Юдая Юма мог узнавать, плохо ему или хорошо, говорит он, молчит он и вообще в принципе есть ли хоть какая-то активность от парня, который, казалось бы, совсем недавно был добрым, хотя бы более менее общительным и внимательным. а сейчас, к сожалению, от Джо было лишь имя и его редкое присутствие, но даже так смотреть на него было невозможно – выглядел он слишком жалко. Юма не знал, стоит ли ему что-то решать, с одной стороны стоит. во всяком случае, плохо им от этого не будет. за всё это время они так и не смогли узнать друг друга, не смогли сблизиться, сколько бы они вместе не пережили. всё это напоминало Накаките военную группу, где парни воюют бок о бок каждый день, но при этом единственное, что они о друг друге знают – это имена и, иногда, возраст. а они явно давно не на фронте, давно не служат государству и, в принципе, уже почти не имеют к этому отношению. что-то точно надо было решать. взглянув вновь на спящего Маки, Юма вздохнул. как бы он ни хотел, ничего не меняется просто так и по щелчку пальца решить такую огромную проблему он не смог бы даже если бы очень сильно пожелал – может с Кеем и Джо дела обстоят не так плохо, и решить ещё что-то можно было, но Николас и Ыйджу – это те люди, которых, для начала, нужно разговорить, а после всех тех событий, где Юма, не скупясь на выражения, проехался по личности двух и так закрытых людей, они вряд ли захотят иметь хоть какие-то связи с ним. Накакита ловит себя на том, что теперь, вместо тетрадного листа, он пялится на спящее лицо Мауса, такое спокойное и умиротворённое, совершенно незаинтересованное в чужих мысленных терзаниях. Юма тоже хотел бы спокойно спать, не думая ни о чём. юноша мирно лежал головой на подушке, и Накаките даже стало интересно, что ему снится, раз он так сладко спит. такой излишний интерес к персоне Мауса в последнее время немного напрягал Накакиту. такое уже было, но почему-то в тот момент он не задумывался о том, что это странно. когда они встретились на судне с мужчиной, что явно угрожал им какой-то расправой, Юма вдруг понял, что переживает за Маки – удивительное осознание того, что чужая жизнь всё-таки волнует его, накрыло Накакиту слишком резко, чтобы так быстро с этим смириться. неизвестно, когда оно появилось, в какой момент какой-то парень стал для Юмы чем-то более важным, чем надоедливый сосед, которого забрал Фума почти со свалки. неизвестно, были ли эти чувства навязанные Фумой когда-то или всё-таки искренние. искреннее желание защищать Маки и обеспечить ему хоть какое-то, хотя бы малость счастливое, но будущее. Юме правда хотелось, чтобы оно у них было. в дверь внезапно постучали. Накакита вздохнул, бросив тихое « входите » и обернулся, когда та бесшумно отворилась. в комнате показался высокий силуэт Юдая, чьё лицо, кажется, не выражало привычных положительных эмоций. он казался Юме задумчивым... даже грустным. узнавать причину так быстро Накакита не спешил, хоть и хотел. он решил дать Кею шанс рассказать всё самостоятельно. в конце концов, Юдай поступил бы так же, они не привыкли лезть друг другу в душу, да и незачем. – он спит? – тихо спрашивает Кога, кивая на спящего в постели юношу. Юма кивает, а после жестом приглашает Юдая присесть на его кровать, раз он пришёл, значит на то есть причина. но почему-то они молчат. долго молчат, Юма смотрит на Маки, а Кей, кажется, в пустоту. Накакита знает, что это его шанс сблизить их всех. именно взять всё прямо сейчас, собрать всех в этой небольшой комнате, посадить в дружеский круг и наконец решить все разногласия, которые тревожили, на удивление, не только Юму. по крайней мере, он точно мог сказать ещё и за Маки. да и Кея, скорее всего, не устраивала вся эта ситуация. они взрослые люди, но попрежнему ругаются, будто дети на детской площадке, не поделившие территорию в песочнице. только вот, ни песочницы, ни детства у них не было. всё давно утекло и сейчас единственное, что у них есть – это множество убийств за спиной, клеймо предателей и много... просто много плохого. – что случилось? – всё-таки он не выдерживает. желание узнать, что таится на душе у Кея было намного сильнее. тот сначала усмехается, качая головой, а после поднимает её, ладонью растирая будто заспанные, чуть покрасневшие, глаза. – не выспался, – сухо ответил он. – Таки никого не пускает в палату... я пытался уже не единожды. Юма наконец понимает, в чём проблема. конечно, было очевидно, что Кога так сильно привязан к нему, и что их отношения.... которые не были офишированны в их компании, намного крепче, чем им всем казалось. и Накакита вздыхает, укладывая руку на спинку деревянного стула. отношение Юмы к ним двоим было... мягко говоря двоякое. в одно время ему казалось – это неправильно. и наверно, под "неправильно" он имел ввиду абсолютно всё. и их привязанность, когда риск умереть был слишком велик, и, в принципе, их отношения, которые не являлись традиционными. в другое – ему просто было жаль Кея. он не мог осуждать человека, с которым они, вроде как, даже стали друзьями, и упрекать его в том, кого он любит. в конце концов, Накаките наверняка уже давно надо поменять мнение обо всём. в конце концов, ему уже двадцать четыре года и быть толерантным в их время... правильно? хотя, всё-таки, это выбор каждого. поняв, что он молчит слишком долго, погружённый в свои собственные раздумья, которые прокручивает в голове уже явно не первый день, он решает ответить хоть что-то, чтобы окончательно не расстраивать Когу, который и так, кажется, и без него расстроен. – всё наладится, – хмыкнул Юма и закинул ногу на ногу. – во всяком случае, не может не наладиться. просто дай ему время, – и Накакита вновь взглянул на Маки. ему тоже нужно было время. им всем оно нужно. их диалог снова сходит на нет. у Юмы заканчиваются банальные слова поддержки, да и Кей больше ничего не говорит. их комната погружается в тишину, хоть и достаточно приятную. Накакита снова мысленно возвращается к своему отношению к Таки и Кею. скорее, к тому, что он думает об их отношениях. негативно думать уже бессмысленно – он видел, как они взаимодействуют, как переживает Кей за Таки, как сильно они... кажется, любят друг-друга? по крайней мере, Кей точно. Юма никогда не думал, что ему придётся решать и выносить какой-то вердикт, устраивает ли то, что его окружают те, кого он, фактически, презирает? хотя, презирает, для него, слишком громкое слово. просто не понимает. но сейчас, рассуждая об этом и ставя, кажется, впервые, себя на их место, он думает, что, возможно... всё не так плохо? хотя, для него всё ещё странно ощущаются мысли, что он мог бы встречаться с человеком своего пола. – Джо спит? – решает поинтересоваться Юма, сразу же приступая к самому важному, тяжёлому и, безусловно, не быстрому решению. – нет, – тихо ответил Кей, пока Юма неторопливо подходил к Маки, опуская ладонь на чужое плечо. – он рисует. я нашёл ему листок и ручку… кажется, ему лучше, – Юдай повышает голос по мере того, как Маус просыпается, мычит, старается укрыться одеялом обратно и скрыться от Накакиты. но Юма прилагает усилия к попытке разбудить юношу, в конце концов, получая желанный результат. Маки просыпается, открывает глаза и тут же обхватывает запястье Юмы, потянув на себя, заставляя его усесться на кровать. некоторые поступки Маки попрежнему оставались для Юмы одной большой загадкой. что творится у него в голове – он не знал. какое следующее действие будет у него – он тоже не знал. казалось, он знал о нём так много, но и одновременно совершенно ничего. по мере взросления, Маки менялся, в худшую или лучшую сторону – Юма тоже понятия не имел. если бы он застал настоящую личность Мауса, без призмы той болезни, от которой он так сильно страдает, то, наверно, смог бы оценить, стало ли ему лучше после таблеток. парень получил неопределённый взгляд от Кея и мягкую улыбку. Юма лишь вскинул брови, начиная с Юдаем немой диалог, а тот лишь поднял руки на уровень своего лица и покачал головой. парень вздохнул. – Кей, ты можешь привести... Джо сюда? и я, пожалуй, схожу за Николасом и Ыйджу, – Юма быстро проговорил эту фразу, дабы не засомневаться в последний момент. Ыйджу и Николас – те, с кем у него так и не получилось поладить, поэтому и идти за ними придётся именно Юме. он это заварил, он это и будет расхлёбывать. и, даже если они сейчас откажут ему в такой небольшой услуге, Накаките придётся уговорить их двоих побыть с ними хотя бы пол часа, и тогда, возможно, он сможет что-то изменить. – что ты задумал? – фыркнул Кога и поднялся с постели, наблюдая за Маки, а Юма лишь обернулся, ловя момент, когда Маус садится в постели и получше закутывается, лишь бы не замёрзнуть. – узнаешь... – он даже улыбнулся, вновь обращая взгляд на Кея. – поверь, это будет весело. и кивнув Юдаю на выход, предполагая оставить Маки на энный срок одного, – в конце концов, никуда он не уйдёт, а значит переживать за него нет смысла, – Юма поднялся и вышел за ним, только за дверью понимая, что ни кофты у него, ни тёплых штанов нет, хоть и идти ему до соседней комнаты. встретившись с холодным коридором, он снова вздохнул. его комната была с запоминающимся номером двести шестьдесят шесть, а вот комната Николаса и Ыйджу была соседней: двести шестьдесят семь. удивительно, что Юма ни разу не встречал их за это время. может, их расписание жизни настолько разное, что встретиться им попросту не предназначено судьбой? во всяком случае, он пробует – стучится в дверь, ожидает хоть какого-то ответа. открывают ему не сразу. он ждёт целую минуту, две, случится снова, только потом слышит отдалённые шаркающие шаги. ему открывает Николас. растрёпанный, заспанный, а за его головой виднеется ещё полуспящий Ыйджу далеко в постели. и Юме не нужно долго думать, чтобы понять, что тот кусочек кровати, благополучно оставшийся без владельца, принадлежал непосредственно Николасу, хоть и загадка, как они туда поместились, так и осталась для него неразгаданной. – ты что-то хотел? – напоминает ему Николас после нескольких минут молчания, и Юма кивает. – да. поговорить... ну, ничего серьёзного, просто мы все собираемся. приходите, – он опускает взгляд в пол, смотрит на чужие тапочки, потом на штаны и проскользив взглядом наконец до лица, всё такого же сонного, добавил чуть тише. – пожалуйста. и поднимает взгляд, наблюдая за реакцией собеседника. Николас никогда не отличался огромным спектром эмоций, да и странное предложение Юмы зайти к ним поговорить, вероятно, сбило Вана с толку, но тот кивнул, хоть и от Накакиты не ушло то, как он вопросительно вскинул бровь. дверь закрывается у юноши перед носом. Юма вздыхает, понимая, что большая часть работы сделана, и стоит ему повернуться в направлении к своей комнате, как он видит, как укутанный в одеяло Джо выходит из комнаты, а следом за ним выходит и Кога, который тихо о чём-то ему рассказывал. – привет, – первым делом говорит Юма, сделав пару быстрых шагов к Джо. – как ты... себя чувствуешь? – вопрос прозвучал неуверенно, но, кажется, Асакуру это нисколько не смутило. он вздохнул, повернулся на Кея, тот лишь одобрительно мотнул головой. – всё в порядке, – тихо и даже чуть хрипло проговорил парень, и этого ответа было более, чем достаточно. они возвращаются в комнату, где в полусонном состоянии сидит Маки, такой же укутанный, как Джо, поэтому они визуально даже схожи. Юма находит в шкафу сменные пододеяльники для одеяла и расстилает им на полу. всё начинает походить на будущий детский шалаш, где они будут рассказывать страшные истории и пить виноградную газировку. но, увы, они не дети, а единственные страшные истории, которые они могут рассказать –это собственное прошлое. – а что мы будем делать? – уже с большим энтузиазмом интересуется Маки и встаёт с постели, приземляясь рядом с уже усевшимся на пол Джо. – мне тоже интересно, – Кей переводит взгляд на Юму. – что же мы будем делать, – заканчивает он фразу, даже как-то настойчиво, дожидаясь каких-то объяснений от Накакиты. но его мозговой штурм собрать в пару простых предложений было слишком трудно. он качает головой, машет жестами Кею, наконец, присесть и присаживается сам, неожиданно ощущая, как Маки двигается к нему ближе. и снова всё по кругу: этот странный взгляд Юдая, вопросительный от Юмы и снова молчание. Накакиту начинают напрягать такие переглядки, потому что Кога, кажется, начинает его в чём-то подозревать, а вот сам Юма никак не может понять, где и как провинился. – Кей, почему ты такой грустный? – голос Мауса нарушает тишину. Юдай наконец отвлекает своё внимание от Юмы и спешит ответить Маусу, поначалу мямля что-то несвязное и неразборчивое, видимо запутавшись в словах. – ничего... просто, соскучился по Таки, – он признаётся об этом в лоб, Юма краем уха слышит за дверью шаги. – всё хорошо. и на этой фразе дверь благополучно отворяется, в дверном проёме появляются две головы, и Юма также приглашает их присесть, хоть и они сначала застревают в дверном проёме, не понимая, к чему такой общий сбор. Николас садится рядом с Джо, Ыйджу падает рядом и в итоге у них получается замкнутый круг на расстеленных белых пододеяльниках. взгляды всех присутствующих, кроме Маки, обращены на Юму и ожидают от него каких-то объяснений, а Накакита думает о том, как бы объясниться так, чтобы не звучать окончательно глупо. – в общем... – начинает он, вздыхая и складывая руки в замок. – я просто хотел поговорить. никакой серьёзной темы нет, просто мне кажется, что между нами слишком много разногласий. мы прошли через столько ужасного и всё ещё не научились друг-друга поддерживать, хотя наш путь ещё не окончен, вероятно, мы продолжим его вместе, пока мир не придёт в норму. если у вас есть, чем поделиться, то сейчас самое время. я, думаю, мне стоит начать первым и раскаяться за все оскорбления, которые были обращены в ваш адрес. я понимаю, что вёл себя ужасно, и сам виноват в том, что сейчас случилось и... думаю, одному мне это и расхлёбывать, потому вы все здесь исключительно по моей прихоти. Юма прекращает говорить и вся компания также молчит, видимо, переваривая его слова. Накакита надеется, что не будет отвергнут – впервые ему не всё равно, потому что это важное дело, к которому он хоть и не подошёл так ответственно, как должен был, но он хотя бы попытался. и то, что они все здесь – уже показатель его успеха. – знаешь, единственное, что мы так и не узнали – это то, как на самом деле умер Фума, – на последних словах тон голоса Ыйджу чуть понизился, видимо, не желая так ярко и открыто напоминать всем о том, что было. но Юма жил с этой мыслью уже много месяцев и давно понял, что смирился, как бы больно не было это осознавать. – он заразился и попросил себя застрелить, – вздохнул Накакита. – это я и сделал. у меня не было выбора, он не хотел становиться безмозглой тварью, – Юма смотрит на Ыйджу, надеясь, что его ответ устроил юношу, и никаких вопросов у них больше не возникнет. конечно, это была одна из важных, почти не обсуждённых, тем, которую как-то они часто обходили стороной но вот теперь всё встало на свои места. конечно, был ещё Харуа, чья смерть известна исключительно Джо, но его донимать не хотелось. – хорошо... раз мы здесь собрались, чтобы поговорить, то, я предполагаю, изливать душу тоже можно? – вступает Кей, осматривая компанию. Юма неуверенно кивает, и за ним повторяет Ыйджу, тоже активно участвующий в диалоге. – тогда, думаю, Ыйджу, тебе есть что сказать. почему-то фокус интереса вдруг резко сменился к Бёну, и даже Джо, до этого разглядывающий то ли Маки, то ли Юму, вдруг обратил внимание на Ыйджу: чужое состояние в день, когда они забрали Асакуру с судна, вероятно, не ушло от глаз и других присутствующих. и было интересно узнать, что таится на душе и у этого парня. в конце концов, они за этим и пришли, никакого другого исхода быть попросту не могло. – вас это разве интересует? – вдруг встревает и Николас, заставляя Кея и Юму в одну секунду вздохнуть. – не из цели просто узнать, – объясняется Накакита. – мы просто... хотим понять друг друга и стать ближе. в конце концов, мы уже не чужие люди. и Николас смотрит на Ыйджу, тот долго думает, решает, что на это ответить. Накакита надеется, что весь его план не зашёл в тупик, и что сейчас, негативно настроенные Ван и Бён, не уйдут от них, просто плюнув на попытку Юмы сплотить их коллектив. Николас многое решает в вопросах, касающихся Ыйджу, и Накакита даже задумывается над тем, что без одобрения Вана тот даже и слова проронить не сможет, но Бён вдруг неожиданно начинает говорить, наконец отвечая на слова Кея. – я не уверен, что именно я должен рассказать, – вздохнул он. – наверно, если ты хочешь, чтобы я излил душу, то я могу рассказать о том, как я в первый раз столкнулся с вирусом, – Бён взглянул в сторону Юдая. тот активно кивнул, ожидая рассказ, а Ыйджу лишь прикрыл глаза, но после продолжил, не так воодушевлённо, хоть и Юма понимал причину. – я раньше часто ходил в походы с компанией. мы разбивали лагерь в лесу и однажды я встретил парня… он выглядел больным и потерянным, я предложил ему ночлег. а потом... ушёл в машину, заснул там, проснулся... а на стёклах машины следы кровавые от ладоней. я не сразу понял, что именно произошло, решил поехать в лагерь, узнать, что случилось, а там… никого. то есть, только разбитые палатки и лужи крови. я всё ещё считаю, что они умерли из-за моей глупости, – к концу предложения он сходит на шёпот, стыдливо опуская голову, а Юма переглядываются с Юдаем: они слышат эту историю впервые. оказывается, как много они не знают о людях, с которыми живут бок о бок уже долгое время. – может мы уже как нормальные люди перестанем строить из себя дураков и станем говорить на японском? – Маки встрял так неожиданно, что Юма, кажется, не то что корейский, он и свой родной язык забыл, потому что впал в ступор. конечно, не ушло от глаз и ушей то, что имена у большинства японские, хоть и они по сей день, начиная с того дня, как познакомились, разговаривали на корейском: как подобает общаться в корейской стране. им так сильно въелось это общение, что Юма даже и забыл то, как однажды оговорился Харуа, и как тяжело тому было подбирать слова на корейском. – вообще-то я кореец, – подмечает Ыйджу, заставляя Кея улыбнуться и усмехнуться от комичности ситуации. – а японский ты знаешь? – уточнил Юма. и Ыйджу отрицательно качнул головой. ну, тут он определённо в плюсе, они все говорят на его родном языке, хоть и им очевидно легче было бы разговаривать на японском. знает ли Николас японский – тоже загадка, но его спрашивать никто не спешил. – вечер откровений, – в полголоса подметил Джо, и Кей снова улыбнулся, теперь уже пребывая в хорошем расположении духа. и Юму не могло не радовать то, что всё-таки у него вышло что-то, и его идея, хоть и толком не продуманная, сырая и совсем простая, обернулась именно так, как хотелось ему: Ыйджу открылся им, хоть и не до конца, а значит и другие смогут рассказать. ☆☆☆ он и подумать не мог над тем, что они смогут когда-то поговорить... вот так. вот так спокойно, легко, обо всём. о том, что было с ними до апокалипсиса, о том, что они хотели и какие были планы на жизнь. о том, что Николасу было тяжело подтягивать язык на службе, о том, что Ыйджу почти впал в депрессию после того дня. о том, что единственный, кто принял Джо – это был Харуа, и о том, как Кей спас Таки от суицида ещё в самом начале их долгого пути. и, непосредственно о том, как Юма скучает о днях, проведённых с Фумой и как сильно ему жаль, что он так и не смог показать, насколько сильно он был ему важен. Юма сам не заметил, как в процессе разговора голова Маки легла на его плечо, а юноша сам благополучно засопел, совершенно не получив сопротивления от Накакиты. он специально не стал смотреть в сторону Кея, не желая получить этот странный взгляд, смысл которого стал постепенно доходить до самого Юмы. но всё равно это было как-то странно и было легче прикинуться, что он ничего не понял и ничего не знает. он так и сделал, а Маки, благополучно заснувший, сидел к нему так близко, что Юма чувствовал тепло его тела, а одеяло приятно грело голую кожу руки. хотелось укрыться, но Накакита держался, не отвлекаясь от беседы, в которую умудрился вклиниться даже Николас, хотя Юма не ставил больших надежд на его участие. – и как мы собираемся отсюда уехать? по крайней мере, куда именно? – Джо задаёт достаточно логичный и важный вопрос, Юма задумывается. – не знаю. думаю, Харви решит, куда нас отправить, – он смотрит на Кея, тот никак ситуацию не комментирует. – а как она это сделает? не много ли у неё полномочий для племянницы какого-то врача? – Ыйджу старается поддержать тему, решая вывести всё в дискуссию. Юма хмурится, но пожимает плечами: если честно, он и сам не так много знал о тёмной лошадке в виде Харви, которая появилась так неожиданно, оставила после себя непонятный осадок и много вопросов. по крайней мере, он не видел её с того дня, как они сюда заселились. и странным, почему-то, Юме это не казалось. он был зациклен на другой девушке, только вот и с ней отношения казались ему чем-то странным. безусловно, она великолепна – её черты лица безупречны, её голос просто нечто и тело… наверно, Накакита мог рассуждать о её женской красоте бесконечно. и не смог бы никогда отрицать того удовольствия, которое он с ней получает, хоть и вышло всё это спонтанно и случайно. но что-то всё-таки было не так. то ли во всей ситуации, то ли конкретно в Юме, но он старался об этом не думать: слишком много рассуждать о том, что тревожит, иногда чревато не теми последствиями. – да ладно вам, тот факт, что мы отсюда уедем, уже должен радовать, – Кей вдруг воодушевлённо развёл руками. – представьте, горы, а может и море, и мы такие… свободные. понимаете, да? свободные и в безопасности. я думаю, к этому стоит стремиться, – он вновь подбадривающе улыбнулся. в Юдае было намного больше оптимизма, чем в них всех вместе взятых, чем в Маки, который благополучно уснул и чем в Джо, который, хоть и через силу, но старался с ними всеми общаться. и хоть Накаките и жалко так заставлять его, он всё равно не давал даже намёка на то, что они могут расходиться. он вспоминал всё новые темы для обсуждений, подкидывая, подкидывая и не замечая, как время постепенно близилось к вечеру, а они так и не разошлись, просидев за разговорами около трёх с половиной часов. узнав о них всех так много, Юма понял, что в каждом из них есть частичка хорошего – это не могло не радовать. теперь, когда они близки, уже по-настоящему близки, Накакита думает, что мог бы доверить любое своё переживание даже Николасу, потому что будет уверен – он не отвергнет. хотя бы после того, как сам рассказал о себе, хоть и не так много. теперь они все походили на небольшую, немного странную, но семью, готовую прикрывать друг другу шеи, будто волчья стая. и, вероятно, именно этого хотел когда-то добиться Фума. понимания, доверия и гармонии. и, наверно, не зря Мурата тогда сказал, что Юма сможет справиться лучше. он смог, как бы сильно в себя не не верил. как бы сильно не думал, что ни на что не способен, что Фуме не ровня. но несмотря на всё это он смог, но всё равно не признал, что сделал всё даже лучше, чем, кажется, должен был. сопящий под боком Маки зашевелился. он аккуратно накинул на плечи Юмы чуть спадающее с него самого одеяло и двинулся ближе. в миг Накакита ощутил его руку, обнимающую его схуднувшее тело за талию, а после поудобнее уложил голову на его плече, но уже не сопел так ровно и спяще, видимо, принимая уже наблюдательскую позицию. Юма никак его тревожить не стал: Маки после сна постоянно спокойный, тихий и даже, как будто, всё такой же сонный, просто в сознании. – так вы всё-таки встречаетесь, да? – Кей обращается к Николасу и Ыйджу, впервые за последние часы поднимая тему их взаимодействий. Юме казалось, что это слишком очевидно, поэтому сейчас для него услышать отрицательный ответ было чем-то сравнивым с тем, что скажут, что трава красная, а небо на самом деле не голубое, а зелёное. от взгляда Юмы не ушло и то, как Ыйджу взглянул на Николаса, а после они разом повернулись к Кею. – да, – уверенно ответил Николас, хоть и Накакита ожидал ответа от более разговорчивого человека: Ыйджу. но теперь, раз всё встало на свои места, и Юма был уверен, что попал в достаточно специфическое окружение, которое явно на него влияет, кажется, можно было расходиться. только вот, никак не затыкающийся Кей, не давал возможности им всем разойтись и спокойно продолжить жить свои жизни, хоть и теперь, с более приятным осадком после долгих разговоров. – я спать хочу, – вклинился Джо, произнеся это в полголоса. такое заявление быстро заставило Кея завернуть язык обратно и улыбнуться Асакуре, одобрительно кивнув. видимо, они уходят первыми. – тогда и мы пойдём, – вздохнул Бён, дожидаясь, пока Николас уберёт свою голову с его плеча, а после поднимаясь, поравнявшись с вставшим Кеем. компания потихоньку собиралась уходить, и вдруг Ыйджу махнул Юме на выход, на что тот, хоть и поначалу немного опешив, кивает, поднимаясь, пусть и Маки настырно не хотел его отпускать. Кей и Джо идут в соседнюю комнату первыми. Ыйджу отпускает Николаса, позволяя ему уйти, а сам задерживается с Юмой в коридоре. Накаките приходится сделать пару шагов назад, прижаться спиной к стене, дабы просто не так сильно задирать голову при разговоре с высоким Бёном. они стоят молча лишь несколько секунд, прежде чем Ыйджу начинает говорить. – спасибо, – единственная фраза, которую он бросает Юме. Накакита расплывается в улыбке и кивает, протягивая руку, сразу получая крепкое рукопожатие от Бёна. на душе остаётся приятный осадок чувств, которые потупить попросту невозможно. и теперь, когда все важные мировые дела были решены, Юма думает, что мог бы позволить себе вернуться в комнату и укрыться одеялом. тем самым, которым сейчас активно укрывался Маки, сидя в одиночестве на всё таких же расстеленных пододеяльниках.