Отступники.

он продолжает сжимать пыльную рацию в руках даже тогда, когда звуки утихают; когда неизвестный голос, говорящий на другом языке, замолкает, а Юма слышит характерный звук выключения, похожий на короткий писк. Накакита смотрит на чёрный экранчик рации слишком долго. красная кнопочка, мигающая на аппарате, показывала, что стоит Юме зажать нужную кнопку, он сможет ответить на непонятное послание. но в моменте он осознаёт, что ему страшно. Накакита поднимает взгляд на компанию. Таки складывает руки на груди, непонимающе смотря на Юму. Кей рядом с ним, кажется, разделяет страх подполковника, несмотря на то, что казалось бы, не произошло ничего из ряда вон выходящего. Ыйджу и  Николас были больше в недоумении, чем подверженны страху. почему-то Юме казалось что им по прежнему всё равно. – мы не будем отвечать, – утвердительно заявляет Юдай. Юма кивает, поддерживая его точку зрения. остальные подхватывают эту мысль. – может волна сбилась? – хмыкнул Ыйджу, и Юма вновь взглянул на рацию. может и так. Накакита кладёт аппарат обратно на стол. если бы у него была возможность, он бы не сводил с рации взгляд. хотелось узнать, что будет дальше, но в то же время Юме совершенно не интересно, было ли это сообщение адресовано непосредственно им или волна, настроенная на рации, случайно сбилась из-за каких-то неведомых событий. или вовсе изначально была настроена не туда, куда нужно. – и как всегда что-то новое… – вздыхает Такаяма и, дёрнув Кея за футболку, кивнул в сторону комнаты. Кога взглянул на Юму, снова предупреждающе покачал головой и поплёлся следом за Таки, покидая их компанию. на место ушедших двух людей пришла одна, вполне ожидаемая, фигура, отсутствующая весь диалог. Накакита осмотрел его с ног до головы, подмечая для себя то, что тёмные волосы давно отросли чуть ли не на половину, а блонд, который так гордо носил Маки ещё с начала апокалипсиса, сместился к кончикам из-за подстоянной стрижки. но сейчас Маус заплел на голове неуклюжий хвостик, и Юма не хочет знать, откуда он взял резинку. Маус не успевает что-то сказать, хоть и, вероятно, хотел бы, но Накакита его перебивает, обращаясь к Ыйджу. – извиниться не хочешь? – недовольно фыркает он, и Ыйджу, вздыхая, качает головой. – ладно, извини, – это прозвучало так, будто Бёна попросту заставили это сказать. – я тебя услышал. и Юма правда надеется, что его услышали. компания потихоньку начинает расходиться. удаляющиеся шаги Николаса и Ыйджу Накакита слышал в голове ещё долго, ни смотря на то, что две фигуры скрылись на лестничной клетке. он вздыхает, отворачивается и протискивается между пыльных белых столов, пролезая ближе к панорамному окну. и, к собственному сожалению, не видит ничего нового. никакого солнца, зелёной травы, животных, возможно других людей. пейзаж за окном можно описать одним точным словом – уныние. из головы не выходили слова, которые он никак не мог перевести. всё звучало по-родному и знакомо, но всё равно иначе. и это пугало. всё произошло так спонтанно и неожиданно, что Юма не смог по полной осознать, какую опасность может представлять этот короткий звонок. возможно, он был адресован именно им. Накаките не нравится думать о том, что сколько бы они не бегали, как бы сильно они не скрывались – они всегда под наблюдением. его голова всегда на мушке, и стоит ему сделать один неправильный шаг, как его тут же пристрелят. он и так знает, что никогда не сможет вернуться к спокойной жизни. Юма отрёкся от комфорта, безопасности, возможно какой-то своей особенной огласки и славы. он улавливает позади себя тихие шаги, и как мелодичный голос напевает что-то тихое, но такое знакомое, отчего Накакита не может позволить себе даже повернуться. Юма знает, что никогда не увидит её больше. это не её нежный родной голос. это такой же спокойный, но мужской. – пламя в пепел превратится, никого не обожжёт. был один, теперь нас двое. пред глазами промелькнёт человек мой дорогой. на землю выльются мечты... – напевал Маки, совсем тихо, будто кто-то может их услышать. Юма ощутимо вздрагивает, когда на плечо ложится голова, а горячее дыхание проходится по шее. – что-то беспокоит? – Накакита старается сказать это максимально спокойно. тактильность Маки – это его обычное состояние. Юма практически привык к тому, что он, игнорируя все личные границы людей, лезет к тем, к кому хочет. и в основном этим человеком является непосредственно сам Юма. – мне кажется, что я умру, – также спокойно говорит Маки. – и мне страшно умирать. там ведь будет темно, да…? Юма вздыхает. он не может обещать, что никто из них не умрёт. он не властен над этим процессом. неизвестно, при каких обстоятельствах Харуа умер той мучительной смертью, о которой Джо не смог проронить ни слова. неизвестно, почему судьба забрала именно Фуму. на самом деле Накакита ничего не знает, и это пугает. неизвестность пугает. – пока я здесь, ты не умрёшь, потому что… – потому что так сказал Фума? и Накакита замирает, задерживая дыхание. он хочет спросить, откуда тому известно, но мысли не собираются в слова, а слова не собираются в предложения. Маки сам того не зная, попал в самую цель. он болен, определённо болен, но ведёт себя так, будто его ложные голоса вокруг – это часть его индивидуальности. – потому что так сказал Фума, – на выдохе произносит Накакита, подтверждая слова Маки. потому что отрицать очевидное – ровняется врать самому себе. – он снова говорил с тобой? – неуверенно уточняет Юма, чуть поворачивая голову к юноше. – я вижу его, – вздыхает Маки, а его руки оказываются на талии Накакиты. – он всегда со мной, когда тебя нет. он сказал, что всё будет хорошо... он хороший... все остальные плохие... они говорят, что ты меня презираешь... Юма, это правда? – Накакита не может дышать, чувствуя чужие руки, но при этом понимая, что должен ответить на вопрос. Маки изменился, и что-то точно идёт не так. даже если он сделает ему больно вновь, Юма честно ответит, что был к этому готов. – нет. я не презираю тебя, – отвечает он чётко и громко, чтобы Маки услышал ответ. Юма отвечает в первую очередь себе. он не презирает Маки, потому что он ничего не сделал. может он и раздражал его на протяжении пяти месяцев, может он и до сих пор жмёт на рычаги триггеров в голове Накакиты, заставляя каждый раз погружаться в уныние, стоит ему услышать хоть какую-то фразу, отдалённо напоминающую фразу Фумы. но он ребёнок. и Юма просто не может ничего с этим сделать. – спасибо, – с улыбкой произносит Маки, отстраняясь. – хотел бы я, чтобы моя мама сказала мне тоже самое, – задумчиво добавил он и сделал пару шагов назад. потом ещё несколько. а после звук шагов исчез, потерявшись в тишине. и Юма чувствует, как наконец может вздохнуть и осознать, что всё это время просто смотрел в окно. Маки появился так же неожиданно, как и пропал. Накакита привык, что всё связанное с Маусом – одна сплошная неожиданность.                             ☆☆☆ база погрузилась в кромешную, непроглядную тьму. единственным источником света служила луна, которую периодически застилали серые тучи, затягивающие небо с каждой секундой всё сильнее. Кей слышал своё собственное дыхание. слышал, как бьётся сердце. слышал, как дышит Такаяма на койке напротив. тот периодически ворочался, приговаривая что-то и по-детски причмокивая, облизывая губы, будто ему снилось что-то неимоверно вкусное. Кей каждый раз усмехался, слушая эти непонятные несвязанные между собой звуки. а сам он просто не мог уснуть. судьба преподнесла ему новое испытание ввиде бессонницы, и Юдаю просто придётся всё это пережить в одиночку. ему ничего не остается, кроме как думать о том, насколько сильно скатилась его жизнь. думать о том, кем он мог бы стать, если бы не вирус, поглотивший всё человечество, оставляя сильнейших выживать. но даже сильнейшие в конце концов умрут. всё человечество неизбежно вымрет, и никакой вакцины никогда не будет. почему-то Юдаю больше не хочется мыслить позитивно. он давно растерял былой позитив и жизнерадостность, особенно после ухода Харуа. вся его дальнейшая судьба была известна, казалось бы, только Богу. но и в него Юдай верил с огромным трудом. он понимает, что Юма ничего не сможет сделать. что вакцина не появится у них в руках волшебным образом. и Накакита никак не сможет воссоздать её буквально из ничего, не зная, как даже использовать полученные анализы. да и анализов, у него, к слову, нет. Юма не учился в медицинском, он половину юности провёл в военной Академии, а теперь он подполковник. Кей после школы поступил на корреспондента, как и хотел в детстве. ему всегда нравились новости, и он всегда имел страсть знать обо всём и сразу. но проучившись один курс, он так и не смог продолжить из-за апокалипсиса, который отнял у него всё. мечту. семью. надежду на нормальную жизнь. единственное, что он не смог отнять – его способность любить. и его любовь лежала на кровати напротив. у них были недопонимания, Кей не отрицает своей неправоты. он давно осознал, что не сможет жить без Таки, поэтому ему лучше не делать ему больно. больше никогда. он будет беречь Такаяму ценой своей жизни, иначе ему самому придётся умереть. их отношения насчитывали уже чуть ли не седьмой месяц. практически весь апокалипсис они вместе, и Юдаю даже смешно, что миру пришлось умереть, чтобы они встретились. из мыслей его выводит неожиданный грохот с нижних этажей. Кога, зевая, встаёт с постели, чуть потягиваясь. он прислушивается к звукам и пытается примерно понять, на что они похожи. и почему-то Кею кажется, что вся какофония звуков с снизу очень сильно напоминает ему шаги нескольких пар ног. он никогда не спутает этот звук тяжелых военных ботинок, ступающих по кафелю. парень хмурится и тихонько присаживаясь, достаёт из под кровати оружие, тут же снимая с предохранителя. он бросает взгляд в сторону мирно спящего Таки и делает пару аккуратных шагов в его сторону. свободной рукой он натягивает одеяло на его голову, чтобы скрыть парня от посторонних глаз, а после ступает в темноту, выходя из комнаты. он точно знает, что это не может быть Юма или кто-то другой, касающийся их компании. он слышит, как шаги становятся только громче с каждым разом. Кога, нагнувшись, движется к наиболее удобному тёмному углу, с которого открывается широкий обзор на весь этаж. если кто-то будет заходить – Кей точно увидит. он садится на корточки, подставляя оружие в более удобную позицию, направляя дуло точно в сторону выхода. его руки даже не дрожат, несмотря на то, что ему и правда страшно. это не зомби – шаги слишком отчётливые и уверенные. нет постоянного грохота. только размеренность, будто тиканье часов. раз. два. Кей готовится сделать выстрел. резкая боль пронзает его затылок. пальцы машинально разжимаются, и пистолет падает с металлическим грохотом. Юдай тут же валится на колени, опираясь руками в грязный пол. он хочет встать, но головная боль не даёт ему это сделать. на затылок приходится и второй удар, будто чем-то неимоверно тяжелым и твёрдым. и Кей, не выдерживая нарастающей боли, теряет сознание, кажется, снова ударяясь головой, только уже об проклятый кафельный пол.