~ Вторая ночь сентября ~

«Стоять» — резко произнес Фэйтан, от чего Курапика вздрогнул и непроизвольно замер все же. Кулаки сжались, словно сами собой, когда до него дошло, как напугано и покорно он выполнил приказ. Палач рассмеялся скрипуче и негромко, наблюдая смену эмоций на чужом лице. Он, наконец, сделал шаг вперед отчего Курута буквально шарахнулся, явно собираясь поиграть с Пауком. Иначе такое и не воспримешь, учитывая, в каком виде и положении находится мальчишка. Нет Фэйтан прекрасно понимал, что сам Курапика игрой это не сочтет, но для него это не более чем трепыханье глупой бабочки, со всей дури влетевшей в паутину. И чем больше она дергается — тем сильнее запутывается. Ему даже не пришлось преследовать жертву — Курапика со всего маху влетел в Финкса, выходящего из дальнего закутка, где располагался отдельный душ и прочие блага цивилизации. Усилитель присвистнул только, поймав легко мальчишку, обхватывая поперек груди и приподнимая в воздух. Курута даже не брыкался толком, чувствуя, как течет по внутренним сторонам бедер, как бы он не зажимался. «Куда-то торопишься, красотка?» — грубовато-пошло спросил египтянин. Курапике было невдомек, но такой тон у этого обычно хмурого огрызающегося мужчины означал очень даже неплохое расположение духа. «Сбежать от меня» — хмыкнул палач. — «Предчувствует продолжение» — он растянул губы в акульей усмешке, а затем оказался вплотную с такой скоростью, какую заторможенный и отупелый разум блондина не смог отследить. «Еще не наигрался?» — Усилитель скинул с головы на плечи полотенце пропитанное водой. Сейчас, после душа, на нем только новые спортивные штаны. Не планировал он, конечно, так капитально пачкаться в ближайшее время, но благо сменные вещи взял — веселье на этой неделе предполагалось весьма шумным. Мужчина повел плечами…и медленно перевел взгляд на их пленника. Наклонил голову, утыкаясь носом в чужие волосы, обнюхивая почти по-животному, втягивая запах, какой обычные люди не почуют просто. — «Куроро пахнет просто отпадно» — пробормотал, перехватывая мальчишку повыше. — «Что он с ним сделал, если даже я могу почувствовать?» «То же самое, что и ты, придурок» — процедил недовольно Фэйтан. — «Просто собственного следа на нем не слышишь» «Я и твоего не чувствую» — огрызнулся в ответ мужчина, кажется, не намеренный теперь отпускать игрушку. «Данчо перекрыл все своими феромонами. Скоро подвыветриться» — страдальчески закатил глаза азиат. — «Давай его сюда» — он перевел взгляд на подрагивающего Курута. — «Поверь, ты сам будешь не рад буквально через пару минут, учитывая, что наверняка уже толком не можешь сжать мышцы» — азиат посмотрел пристально, заставляя Курапику четко осознать — все происходящее с его телом и то, как выкручивает уже живот — совсем не секрет для палача. Он сжал губы, отвел взгляд, не в силах унять все тот же предательский румянец на лице, над которым уже потешался невысокий мужчина недавно. После того сказанного и сделанного Куроро, даже привычная мантра о том, что это преступники и убийцы не помогала. Подросток дошел до того края, где боль затихла настороженно, придавленная усталостью. Подчиниться было проще и легче. Курапика ощутил, как расслабляется жесткая хватка египтянина, и он съезжает буквально по чужому обжигающе-горячему телу вниз. Пол ударился в пятки холодом, мальчишка обхватил себя руками потерянно. Пусть Фэйтан был ниже него на полторы головы, но казалось, будто это Курута смотрит на палача снизу вверх, а совсем не наоборот. «Иди» — ему указали в сторону ряда раковин и, честное слово — ухмылка палача Курапике совсем не понравилась. Острозубая. Предвкушающая. Однако все ему оставшееся — подчиниться. — «Обопрись» — мужчина говорил негромко, но его скрипучий голос пробирался в разум и колол иголками. Блондин же замер перед зеркалом — то было разбито, но каким-то чудом держалось в раме. Оттуда на него глядел затравленно худой незнакомец — голый, одетый лишь в следы пальцев и зубов, с растрепанными волосами, лопнувшими немного воспаленным уголками губ…и с кусочками металла, вставленными в тело. За происходящим, было вполне себе впору забыть, что его собственное тело изменили — так же безжалостно, как мастер преображает не нравящуюся ему куклу. Титановые украшения смотрелись слишком незнакомо, инородно. Они изменяли его облик до неузнаваемости, заставляя видеть с той стороны зазеркалья хорошо отодранную шлюху, более чем довольную своим положением — только блудливой усмешки не хватало. Мальчишка тряхнул головой, когда приказ повторили, а пальцы палача полоснули поперек спины, оставляя разрезы от слишком длинных когтей, тут же набухающие кровью. Затянулись они весьма быстро, но пленника в чувство привели — тот подчинился, тяжело опираясь руками на край раковины — ему в принципе было уж довольно проблематично стоять, ведь ноги гудели от усталости. Взгляд снова упал на стекло… Курута замер. Как он мог…не заметить? Но смотрелось так органично, и не привлекало внимания, хотя раньше он мгновенно вспылил бы… ...изображение Паука уютно устроилось на шее, обхватывая ту лапками и в полумраке от разбитого освещения, уцелевшего разве что чудом, выглядело просто тенью между ключицами и подбородком. Курапика закусил губу, отводя взгляд, чувствуя как никогда остро все пережитое сегодня, каждый осколок прошлого впивающийся в его нынешнее уставшее, сломанное «я». Прикосновение огненно горячих пальцев к спине показалось ударом. Палач провел по затянувшимся уже следам от своих когтей задумчиво, с неким предвкушением на будущее — такое быстрое восстановление давало немыслимые бонусы к любым возможным играм. Мужчина встал рядом, отражаясь в стекле и чувствуя, как прикипел к нему мгновенно взгляд голубых глаз — афродизиак выветрился окончательно и радужки стали нормальными — обычными человеческими, если быть точнее. Однако палач прекрасно знал, как заставить их расцвести алым снова, если будет нужно. Его пальцы спустились ниже, оказавшись на ягодицах Курапики, все еще алеющих из-за чужих ударов, заставляя блондина вздрогнуть, а Финкса наблюдающего пристально — хохотнуть. Усилитель стоял чуть в стороне, вытирая волосы и с не скрываемым любопытством, пополам с жадностью смотрел на происходящее. Его взгляд так же ощущался кожей, как и внимание азиата, Курапике впору провалится под землю, особенно когда Фэйтан своей ногой в ботинке чуть толкнул его сначала в одну щиколотку, а затем во вторую, заставляя расставить ноги в стороны, открыться сильнее. На висках мальчишки выступила испарина от того, что «зажиматься», как это называл палач, стало сложнее. Мужчина провел пальцами меж ягодиц, где все хлюпало и было чертовски мокрым. Это заставляло подростка чувствовать себя грязным. Тонкие ладони сильнее ухватились за гладкий холодный край раковины, он закусил губу, закрыл обреченно глаза… и вскинулся, когда его толкнули вперед, принуждая выгнуться, подставиться сильнее. Открытая, беззащитно-унизительная поза. Следом за этим, ко входу прикоснулось что-то холодное, но наученный горьким опытом, он уже не сопротивлялся, позволяя ввести предмет в свое тело — гладкий, чертовский широкий в основании и сужающийся к концу, с заглушкой не позволяющей «игрушке» палача уйти в тело. Фэйтан вставил ее до основания — не маленькую по размерам, давящую на предстательную железу изнутри, заставляя мальчишку подрагивать от удовольствия невольно из-за грубой стимуляции. «Не советую дергаться, если не хочешь потом краснеть до конца своей жизни» — проговорил палач, привлекая к себе внимание. Голубые глаза нашли его в отражении… а потом зрачки мальчишки сузились от ужаса до крохотных точек. Чуть в стороне, Финкс вовсе закрыл рот рукой, глядя одновременно голодно и позабавлено. «Помнится, Шалнарк отбивался в прошлый раз до последнего, от тебя извращенца» — Усилитель все же не сдержал смешка, вспоминая Манипулятора. Всегда уверенного в себе, знающего ответы на все вопросы, но позорно пытающегося смыться после своего неудачного первого опыта с Уво, когда Фэйт зажимал его в угол и занимался их с одиннадцатым номером общими проблемами. Увогин был слишком... большим для обычного человека. Чертовски высокий, но пропорциональный в принципе — нормальный мужчина, если забыть что в нем два с половиной метра роста. И в штанах у него все… соответствующе. Даже с большим количеством смазки, предварительной подготовкой и прочим — секс с ним весьма грязное занятие, сравнимое, наверное, разве что с фистиногом. Не зря Усилитель предпочел предоставить первый раз Фэйтану в обмен на то, что мальчишка от него не пострадает. Действительно показатель того, что может Уво злится, но причинять вред мальчишке уже не собирается — перекипел, перегорел. Или вспомнил их визит к Курута. Им была нужна одна пара глаз — Куроро не собирался наводнять рынок, такими редкими частями тел, обесценивая их. А вместо этого, Пауки вышли к руинам и трупам пламени. Из всего клана в живых остался лишь один маленький мальчишка — изрезанный, лет восьми от силы, его не спасли не швы Нен Мачи, ни Фэйтан — палач только руками развел. Ребенок был живым мертвецом — ему удалось протянуть так долго, лишь из-за того, что глаза мальчишки оказались поражены какой-то болезнью и не могли алеть. Но именно он рассказал, кто напал на селение, перед тем, как умер на руках у Увогина. Рёдан безмолвствовал. Они не были героями и, в общем-то, не высоко ценили чужую жизнь, но всем и каждому вспомнилась Свалка — где ты лишь ходячий набор ингредиентов или рабочая сила, но никак не личность. Где даже маленьким детям приходится работать, чтобы выжить. Они помнили — никогда не забывали, каково было в городе упавшей звезды. И никогда не трогали таких маленьких — разве что те являлись наемными убийцами, попытавшимися свести с ними счеты или заработать. Усилитель мотнул головой, стряхивая наваждение. Прошлое должно оставаться в прошлом. Он ухмыльнулся, глядя за происходящим, чувствуя новую волну возбуждения, вполне естественную для молодого мужского организма, спровоцированную увиденным и услышанным. «Нет» — только и смог выдавить Курапика, замотав головой, его лицо, затылок и плечи горели огнем. — «Нет-нет-нет-нет-нет» «По-детски глупо надеяться, что меня подобное остановит» — хмыкнул азиат, повторяя уже сказанное сегодня, как маленькому, параллельно надевая кончик длинной гибкой трубки идущей к игрушке на шприц с теплой водой. Помнится, на Свалке о таком не было смысла даже думать, учитывая, что там вода это дефицит. И сие крайне прискорбно, особенно если требовалось провести операцию на органах желудочно-кишечного тракта. Мужчина нажал на поршень, подавая жидкость, тем самым заставляя мальчишку сжаться — бесполезно, ведь игрушка уже находилась в его теле и была надежно защищена от передавливания или вылета специфическим внешним чехлом в виде анальной пробки. Курапика покраснел до ушей, как девчонка… как Шалнарк, когда с тем поступили точно так же, в почти аналогичной ситуации. Потом и сам справлялся, поддерживая организм в надлежащем состоянии, но первый раз был запоминающеся-забавным с точки зрения палача — если не считать того момента, что ему пришлось зашивать кровоточащие разрывы. Курапика сжался, фактически ложась на край раковины. Сердце стучало где-то в горле, он снова искусал почти зажившие губы и по лицу текли непрошенные слезы — не плач, а вполне естественная реакция организма на стресс и унизительное психологическое давление. Подобная процедура была бы уместна в больнице, но не после всего произошедшего и точно не от рук «этого» мужчины. А хуже всего то, что происходящее заставило его снова ощутить чертово гадкое возбуждение — из-за внутреннего давления игрушки в чувствительное местечко, что посылало сладкие спазмы по телу. Он и не подозревал до этого в мужском организме нечто подобное — ни один учебник по биологи не рассказывал о таких вещах! «Для твоего же блага — расслабься» — в противовес словам, интонации скрипучего голоса палача были самыми издевательскими, а на его лице цвела жесткая садистская усмешка. — «В конце концов, я ведь мог бы включить вибрацию или просто потом отыметь тебя со всей той водой внутри. Откровенно незабываемые ощущения» — мужчина добавил еще одну порцию жидкости, вталкивая ее постепенно, но подростку и этого хватало. «Извращенец ты конечно конченый» — хрипло проговорил Фикс, глядя на то, как корчится мальчишка — «Меня порой даже пугает, как заставляешь возбуждаться на такие откровенно неприглядные вещи. А еще пугает то, какую хуйню ты таскаешь в своей сумке!» «Если это сейчас был комплимент — то весьма сомнительного содержания» — ответил палач неожиданно индифферентно. Похоже, сказанное его не задело. А может он просто слишком погружен в процесс, то ли издевательства над жертвой, то ли работы. Хотя… Фэйтан легко мог и совместить. — «Сделать все равно придётся, по тому, что если Уво перестарается — хотя бы можно будет спокойно шить, не боясь заражения» «Да, да — конечно. Чисты и невинны твои помыслы, особенно после слов про «отымею» — съязвил Финкс. — «Вот только мне-то что теперь делать? Или поможешь с некоторыми проблемками?» — Усилитель сжал губы, прекрасно понимая — еще один раунд с мальчишкой на деле не светит ни ему, ни Фэйтану — ведь есть еще Шалнарк и Увогин, а потом с утра им всем придётся заняться делами. Но палач может и своим садизмом добрать, пока подготавливает мальчишку, как обещал Уво, а Финкс-то нормальный мужик. «С твоими проблемками здо̀рово справится правая, либо левая рука. Или поверь — отымею тебя уже я» — азиат обжег мужчину выразительным взглядом, заставляя сначала сглотнуть, а потом едва слышно зарычать от такого намека. Палач редко бывал снизу — лишь под крайне хорошее настроение. Количество раз, когда удалось его подловить можно пересчитать по пальцами. А еще во все эти разы везло только Куроро, знающему, когда точно можно получить желаемое, и вовремя реагирующему, в отличие от египтянина. Во все остальное время стоило десять раз подумать, прежде чем попадать ему под руку. Невысокий легкий азиат мог закрутить тебя узлом при помощи тех самых «опасных вещей» из сумки, а потом сам от души развлечься, и хорошо, если это было просто сексом, а не вот таким… весельем, какое испытывает сейчас их пленник. Финкс вздохнул, потер висок, но в итоге, чертыхнувшись, подошел к Курапике. Тот явно стоял с большим трудом, ему казалось внутри находится наполненный водой воздушный шар и каким-то чудом, этого не было видно. Игрушка, вставленная сзади, хорошо держала такое количество жидкости, но все же подтекала с краев. Тяжелые капли срывались вниз, стекали по ногами — на кафеле уже образовалась приличная лужа. Курута дышал тяжело, загнанно, боясь, что палач осуществит свои угрозы. Почему он не девчонка и просто не падет в обморок от происходящего? Хотя, с Геней Рёдан такой номер просто не пройдёт. А будь он девчонкой… блондин содрогнулся. Черт знает — стали бы они предохраняться. Мысли в голове крутились самые дикие и странные — из-за усталости, из-за пережитого и того, что происходило сейчас. Они путались, роились вокруг. Курапике начало казаться, что он сейчас все же если не упадет в обморок, но банально отключится, когда к нему подошли сзади. Жесткие мозолистые руки со сбитыми костяшками легли на талию. Мальчишка всхлипнул, попытавшись отодвинуться и уйти от прикосновения, но Финкс слишком крепко его держал. Он скользнул пальцами вниз, меж ягодиц пленника…и вытащил трубку. «Мать Тереза» — съязвил палач, ни мало не расстроившись похоже — в конце концов, нужный объем воды уже внутри, и все остальное являлось издевательством чистой воды. Уж слишком хорошеньким было искаженное стыдом от подобной ситуации и болезненно-сладкими судорогами, лицо. Сейчас почти любое не слишком жесткое воздействие на растревоженную чувствительность мальчишки, вызывало у него сексуальную реакцию, так или иначе. А уж что будет, если закрепить результат… Палач хмыкнул, глядя на то, как Финкс заставляет блондина разогнуться, прижимая к своему боку. Рука со сбитыми костяшками прижалась к животу на мгновение, надавливая — ну да, и после этого египтянин будет частѝть Фэйтана извращенцем. Азиат издал скрипучий смешок, пока Усилитель подхватывал на руки свой ценный груз, чтобы унести в конец душевой. Ладно, полноценного издевательства не планировалось, но свой садизм палач, в конце концов, потешил. Сбежать просто некуда — тут нет ни одного окна, поэтому мужчина сел возле утлой перегородки, откинувшись на нее, слушая, как мальчишка включает воду и закрывает судорожно хлипкую дверь. Финкс, что характерно, остался снаружи. Сел рядом и достал из кармана штанов свое курево. «Как ты сегодня точно выразился, мы действительно влипли» — неожиданно даже для самого себя скрипуче признал Фэйтан. Он просто протянул руку вбок, и Усилитель не стал собачиться сейчас — вложил меж длинных жестких пальцев сигарету пахнущую шоколадом сильно, сладко. Щелкнула зажигалка. С двух сторон шумела вода — Куроро приводящего себя в порядок, мужчинам было прекрасно его видно. А вот Курапику скорее слышно. Мальчишка издавал тихие всхлипы, судя по всему, зажимая себе рот, надеясь, что его не услышат. Но Фэйтан легко мог определить на звук даже так, через шум, где тот находится и что делает. Азиат откинулся на перегородку, вытянув вперед ноги, скрестив их в щиколотках. Зажал сигарету между губ, словно по привычке грыз очередное свое лакомство — даже под страхом смерти этот невысокий мужчина вряд ли бы признался в том, насколько он любит сладкое. Не меньше Хисоки. Но лучше об этом ублюдке сейчас не думать. Обошлось, и ладно — утром разберутся с проблемой, а пока Шалнарк и Уво стоят на стрёме. Аналитик смотрит по камерам через спутник, Усилитель просто патрулирует территорию. Нужно будет сменить их вскоре. Финкс щелкнул зажигалкой — та недовольно плюнулась парой искр, не желая загораться, но затем в металлическом чреве затеплился крохотный огонек, о который египтянин опалил кончик. Золотой огонек невольно напомнил всполохи в глубине алых глаз пленника — завораживающий настолько, что хотелось вырезать это сокровище для себя и спрятать в одном из хранилищ Пауков, раскиданных по всему миру. Глупо — практика показала, что подобная игрушка надоест за считанные месяцы таким образом. А вот эти же глаза, но живые, полные боли, ярости, затаенного желания, стыда и неприкрытого наслаждения, когда их обладатель все же забывался и отдавался в чужие руки… и как потом был шокирован таким предательством собственного тела. Это стоило во много раз больше. Еще одна причина оставить Курута в живых. «За что тебя люблю — так за способность все же порой признать разумные вещи» — съязвил Финкс, затягиваясь сладковато-терпким шоколадным дымом. Выдохнул через нос, словно разом окончательно успокаиваясь благодаря этой давней, еще со Свалки прилипшей, зависимости. Вот только там он прокурил легкие такой хуйней, что Фэйтан шипел похлеще рассерженной гадюки. Хорошо, что Нен-пользователям рак не грозит. Мужчина ухмыльнулся и повернул голову вбок, глядя на палача прикрывшего глаза тяжелыми веками, но все равно продолжающего наблюдать за окружающей средой даже из-под них. Усилитель сжал пальцы, затем разжал… протянул руку и притянул азиата к себе, положив ладонь ему меж лопаток. Вблизи, через все запахи, от Фэйтана ощущался антисептик и кровь, кожа и металл. А еще собственный аромат второго номера Геней Рёдан — острый и жесткий, отпугивающий от него обычных людей и любые мимолетные связи. В отличие от большинства случаев, сейчас палач не сопротивлялся — посмотрел только снизу вверх ехидно… и устало. Все же исчезновение Уво здорово долбануло по всем, что не говори. Финкс наклонился, прижимаясь лбом к чужому лбу, перекатил курево из одного уголка губ в другой, так чтобы кончик его сигареты соприкоснулся с кончиком той, которую держал во рту азиат. Фэйтан беззвучно хмыкнул, затягиваясь, а потом вытащил сигарету изо рта и выдохнул дым в чужое лицо белым облаком, прежде чем мимолетно царапнуть Усилителя кончиками когтей по скуле. Его ногти проскребли по так и не сбритой, невидимой, но хорошо ощущаемой светлой щетине покалывающей подушечки пальцев. Прикосновения рта ко рту — мимолетное — смазанное, быстрое, словно небрежное, но говорящее больше чем могло бы. «Так ты меня любишь?» — протянул издевательски палач в считанных миллиметрах от лица Усилителя, старательно копируя тягучие, противные, словно патока, интонации Хисоки. «Да иди ты к черту, придурок» — вместо привычной вспыльчивости, Финкс просто выругался под нос. Злость на Моро, чертового ублюдка посмевшего пойти против Паука, тлела внутри, готовая обратиться всепожирающим пламенем в любой удобный момент. — «Мы реально попали с этим мальчишкой. Убить надо было — и вся недолга. Но Уво приволок его сюда» — египтянин отстранился и сел, опираясь локтями о колени, прислушиваясь мрачно к возбуждению все еще пульсирующему в теле — не так, чтобы сильно острому уже, но тянущему, ноющему. И оно не успокаивалось по тому, что рядом был довольный, как нажравшаяся сметаны кошка, Фэйтан, фонящий садизмом и удовлетворением. А за стенкой плескался мальчишка, странно дергающий и злящий Усилителя, заставляющий тихо его ненавидеть, но одновременно желая загнуть и трахнуть. А еще о мальчишке придется… нет, не заботится. Но смотреть краем глаза — если он часть Паука, то это обязанность Финкса. Куроро лучше знать — он данчо. Голова. Если решил, что тот им подходит — значить причины есть. При этом они вряд ли состоят в глупом детском «хочу и все». Да, Люцифер может вожделеть предмет, либо, крайне редко — человека… ладно, не человека возможно даже, но разумного, ибо разных рас на континентах хватает. Однако если он хочет секса, то не ставит никому из этих шлюх клановую метку. И словно вишенка на торте — прямо перед глазами под душем стоял Куроро, смывая с себя пыль и пот, ибо после дороги он так и не привел себя в порядок. Финкс вполне мог оценить зрелище, а за возбуждение его тут бы никто не осудил — в конце концов, в Рёдане такое — норма. «Надо было» — согласился палач. Он так же не в восторге от ситуации, хотя удовольствие от ночи получил достаточно. Но после любого кайфа наступает расплата, чаще всего крайне жесткая. Своим желанием развлечься они влезли слишком глубоко, оказались связаны невидимыми крючьями с этим Курута. Азиат дернул уголком рта недовольно, на сей факт. — «Черт с ним. Разберемся» — он потушил окурок о бетон и выкинул в большой мешок с мусором — в основном медицинского назначения. Те самые пресловутые следы, которые требовалось подчистить, точно так же, как убрать вакуумные пакеты с трупами. Самая мерзкая часть развлечения — убирать за собой «игрушки» Мужчина встал и с ноги высадил дверь в коморку, оставив ту висеть жалко на одной петле. Курапика не отреагировал. Он сидел на полу старого разбитого душа, вжимаясь спиной в кафельную стену, совсем не думая уже о грибке или грязи, опустошенный, вымотанный, уставший. Мальчишка хотел только отключиться, однако вместо этого мог только тупо сидеть на месте. Мозг отказывался спать, пусть и требовал отдыха. Тело ныло, чуть выкручивало. Было ужасно холодно после того, как его буквально «вычистило». Палач скинул ботинки и прошел босиком по текущей в дыры для слива воде. Обувь у него с собой одна, а мокрые шмотки он потом сменит. Мужчина наклонился к пленнику, поднял за волосы чужую голову вверх, заставляя дернуться. Нет, не шок — просто усталость, резюмировал мысленно, проверив реакцию на свет и в принципе наличие осознанного ответа на раздражитель. «Пароль от телефона» — хмыкнул, подцепив острый подбородок пальцами, наслаждаясь чужим видом. Все действительно, как он любит — затраханный, сломанный, уставший, в метках от пальцев и в метках запаха, но при этом все равно не дошедший до состояния тупой куклы. «Мне обещали, что моих друзей не тронут» — глухо и хрипло ответил Курута, с трудом найдя на это силы. Восхитительно. Все еще чертовски упертый. Однако пытающий договориться теперь. «Если так сказал Куроро, то не тронут» — Фэйтан безразлично пожал плечами. Льющаяся на голову вода его не волновала совершенно. Хотя она стала уже почти горячей — видимо от того сколь долго сливалась. — «Хотя наверняка присутствовала формулировка «пока они не полезут к нам» — Курапика только кивнул заторможенно-обреченно на это. «Они будут искать меня к утру. Полезут» — проговорил бледными губами. Палач хохотнул негромко, ухмыльнувшись. «Хочешь им позвонить?» — раздался веселый голос Шалнарка от дверей. Манипулятор стоял, опершись на поломанную створку, с интересом оглядывая закуток. Пленник только дернулся слабо на такое предложение. Кинул медленно, недоверчиво глядя. — «Думаю, мы договоримся» — махнул телефоном аналитик. На экране крутилось видео, где Курута облизывал пальцы Куроро, и мальчишка даже нашел в себе силы покраснеть от того, что их все это время записывали. Значит, весь вечер останется на руках у Пауков, в качестве компромата. «Тогда с его телефоном сам разберешься» — хмыкнул палач, вставая и на ходу доставая из кармана штанов бутылёк с остатками смазки. Шалнарк хмыкнул, а затем кивнул, забирая лубрикант. Вот уж кто не покраснеет точно, хотя Рьюсей не мог не заметить характерно до боли знакомых игрушек, брошенных в раковине. «Не сомневайся» — жизнерадостно ответил. Он дождался пока Фэйтан и Финкс отправятся патрулировать, прежде чем зайти. Куроро уже ушел, оставив своим Паукам возможность закончить развлекаться на сегодня самим. Манипулятор только лишние вещи скинул, оставаясь в одних мягких штанах, разулся. Он отвернул душ чуть в сторону, чтобы не замочить технику и легко вздернул пленника на ноги, заставив прислониться к стене. — «Пароль?» — спросил притворно-дружелюбно-мягко, вкрадчиво даже. Протянул Курапике его мобильник и тот подрагивающими пальцами набрал комбинацию из более чем двадцати символов, от чего Шал только присвистнул. — «Кто тут твои друзья?» «Гон. Киллуа. Леорио. Сенрицу» — имена срывались с языка каплями тяжелой ртути. Курута прикрыл глаза, чувствуя себя предателем, на что татуировка паука недовольно куснула его под подбородок жвалами. Остается лишь молиться и уповать, чтобы члены Рёдана сдержали свое слово. «Дивно» — жизнерадостно проговорил Манипулятор, в мгновение ока, перекачивая всю информацию себе на сотовый, через еще подсоединенный шнур. Мазнул взглядом по переписке с Хисокой, открыл книгу контактов. Телефон самого Курута он резким движением отбросил в стену — разбивая на множество осколков. На всякий случай. И демонстрируя подспудно свою власть над мальчишкой, все это время не переставая доброжелательно улыбаться. Курута вздрогнул от резкого движения, от громкого звука, в глубине глаз мелькнул полностью удовлетворяющий Паука испуг. Только после этого он вложил свой телефон в чужую ладонь. — «Звони. Кому-то одному и без глупостей» «Что ты хочешь?» — наученный недавним, спросил сначала блондин. Он туго соображал, но все же, не желал потом оказаться в еще более глубокой яме, чем сейчас. Впрочем, ради безопасности мальчишек… Курапика готов на что угодно — лишь бы сохранить свой единственный свет. «Ммм… чтобы ты не зажимался. Ничего сверх» — рассмеялся Рьюсей, позабавленный чужим вопросом. Но в любом случае, когда оппонент шевелит мозгами — это всегда интереснее, нежели тупые покорные марионетки. — «Звонить советую уже сейчас, ведь я уже начинаю» — он развел руками, весело улыбаясь. Курапика вздрогнул — до него дошло, что хочет устроить Манипулятор. Но другого варианта не будет. Пальцы сжались сильнее на корпусе мобильника из тяжелого красного пластика с дьявольскими крылышками, отображающего внутреннюю суть этого молодого мужчины куда лучше, нежели располагающая к себе внешность. Слишком тяжелый прибор — наверняка бронированный и, судя по тому, что делал этот Паук — внутри навороченная начинка. Пока Курапика пытался сориентироваться, Шалнарк протянул руки, обхватывая пленника за торс, чувствуя под пальцами живую плоть, перекатывающиеся мышцы, жилы. Красивый, тонкий, хрупкий, но при этом тренированный — и еще совсем мальчишка, едва ли начавший физически превращаться в мужчину. Манипулятор насладился отсутствием сопротивления, пополам с напряжением от прикосновений. О, этот подросток явно запомнил кто тут хозяин, а кто пока что — лишь красивая игрушка — по крайней мере, на сегодняшнюю ночь. Длинные подвижные пальцы танцующе спустились вдоль линии спины, на ягодицы, прижаться Курапику к себе. Его обняли — это могло бы быть дружеским объятием или жестом любовника, кого-то близкого… вот только глаза Манипулятора продолжали оставаться зеленым холодным стеклом. Он смотрел внимательно, оценивал каждый жест и действие, реакции, брал на замету. Изучал, раскладывал на алгоритмы. Курапика невольно посмотрел в чужие радужки — нет, он не ожидал увидеть чего-то по отношению к себе, скорее сделал это инстинктивно. Рьюсей прекрасно воспользовался ситуацией — запустил пальцы в золотые волосы пленника и, принуждая откинуть голову сильнее, опять глубоко поцеловал. Почти не давая дышать, подавляя, подчиняя, наслаждаясь самим процессом. Курута послушно открыл рот в ответ, не сопротивляясь. Куроро своими последними словами сломал его сопротивление в труху. А еще это отвратительно, но Курапика ощущал… вину. За то, что чуть не натворил. Подобное противоречило всем нормам, самому здравому смыслу. Пауки убийцы, чудовища с изнанки мира… однако Люцифер бил правдой, раз за разом, в самое больное — Курапику могли просто убить, могли покалечить, порезать на куски, изнасиловать до смерти, а не так цацкаться и заморачиваться с его реакциями. И еще… Паук оказался не просто чудовищем, но чем-то живым, как всё вокруг. Они чувствовали, они защищали друг друга… на миг, всего лишь на миг, закрывая глаза от стыда, ему захотелось забыть о своем одиночестве и прикоснуться вплотную к этому ужасающему существу. Курута не воспринимал себя его частью. Не мог. Куроро прекрасно понимал — сразу этого и не будет. Однако процесс запущен, первые семена посажены — нужно дать им время набухнуть, взрасти в темноте души — в благодатной, подготовленной самолично лидером Рёдан, почве. Но именно это темное начало, оставленное внутри, будто толкнуло Курута вперед, заставляя сейчас неловко, слабо и неумело…ответить. Его язык осторожно прикоснулся к языку Манипулятора, заставляя того внимательно смотреть на пленника. Глаза Курапики закрыты, рука с сотовым опущена безвольно вдоль тела. Он не просил утешения, понимая — от Пауков такого не дождется, учитывая, что он им никто. Но его тело не хотело больше боли и насилия. Оно казалось разрезанным от ключиц и до паха, так, что все внутри было подставлено чужим жадным прикосновениям. Шалнарк усмехнулся отвечая на несмелое поглаживание, провел по ровной кромке зубов. Оторвался спустя пару минут, наконец…лишь затем, чтобы опуститься ниже и прикусить чужую шею. «Думаю, ты не будешь против, если мы все оставим метки» — проговорил в нежную кожу, изукрашенную тонкими рубцами, как рисунками. Почти невидимыми уже, но до конца они исчезнут далеко не сразу. Он подхватил мальчишку под спину, заставляя привстать на цыпочки, удерживая того на весу и беря на себя всю нагрузку. — «Звони, пока еще можешь говорить» — произнес ниже на тон, а затем впился зубами и губами в хрупкую ключицу. По осязанию ударили ароматы — поверхностные для него, не различимые. Однако они принадлежали Пауку — это делало мальчишку желанней любой красотки с обложки, коими, если честно, Шал не интересовался. Что в них интересного? Под его контролем, они и мысленно сопротивляться не могли, тогда как разум Курута, даже подавленный, бунтовал, пытался прорваться наружу, чувствительно прикасаясь к силе Шалнарка изнутри. Мальчишка вздрогнул, тихо выдохнул на вспышку…не так чтобы боли. Боль — это когда тебе ломают руку, дробя кости, или выдергивает ее же из сустава. А это… это не больно. «Немного доброй воли и я присмотрю за твоими друзьями в ближайшие дни, пока ты сам этого не можешь» — шепнул на ухо ему неожиданно Манипулятор. — «Где они… какие глупости собираются сделать. Судя по фото на контактах — совсем мальчишки еще» — Рьюсей прихватил губами мочку, потянул плоть не сильно, наслаждаясь подчиненным положением своей жертвы, тем, что пленнику приходится просить, угождать, преступая через себя… и тем, что, невольно, но мальчишка ответил. Шал перехватил второй рукой свободную кисть Курапики... чтобы положить на свой пах, где уже стянуло все узлом от легкого возбуждения. Прикосновение тонких пальцев вышло подрагивающим, растерянным — но от того невероятно острым. Уво обычно куда более напорист, жѐсток. Мальчишка же пока ничего такого не делал в своей жизни. Не смотря на количество секса сегодня, от него по-прежнему за версту несло неопытностью и чистотой. Курапика ощущал дрожь в теле — не страх но… нечто еще. Он прикасался через несколько слоев тонкой ткани к чужому возбуждению, ощущая обжигающий кончики пальцев жар, все бо̀льшую твердость. Мальчишка сглотнул, стараясь не думать о том, в кого он превратился. Потом…потом будет плакать, если сможет. И попытается пережить. Пока же в голове билось только то, что Манипулятор рядом слишком теплый, чудовищно сильный… или он сам слишком разбит на куски, раз ощущает это так. Но шестой номер Геней Рёдан держал его в руках легко — будто куклу. От него несло жаром, уверенностью в себе, жесткостью, что Курапика улавливал через показное дружелюбие как чувствительная антенка сейчас. Невольно, подросток приник чуть ближе, содрогаясь от собственной распущенности и того что собирался сделать. Даже мысли о подобном обжигали… но он сжал чужой член через ткань сильнее, обхватил пальцами, невольно изучая, ведь даже самого себя он раньше толком не трогал. Молодой мужчина, держащий его в руках, едва ощутимо напрягся, под пальцами Курута он стал еще больше, натягивая ткань штанов и нижнего белья — чуть мокрую из-за брызг душа. Курапика задержал дыхание…потянул вниз, приспуская мешающийся материал, так, что в итоге чужой орган толкнулся ему в руку. Подтекающий смазкой на головке, обжигающе-горячий. Пленник не осознавал, что это не Шал, имеет слишком высокую температуру — это его трясло после промывания, устроенного Фэйтаном и после всего пережитого. Разум предпочел пойти по пути наименьшего сопротивления, подчиняясь инстинкту самосохранения, и задвинул подальше любые попытки возразить, воспротивиться или просто убежать. Быть не покорным, но послушным — возможно тогда его отпустят отсюда живым, может быть даже целым. Он притронулся плотнее, сжал сильнее пальцы — все равно сделать это СЛИШКОМ сильно не удалось бы. Руки зажили, но еще казались слабыми, подрагивающими. Курапика трогал и гладил пальцами сверху вниз, снизу вверх, прослеживал подушечками пальцев проступающие под кожей вены и очерчивал головку. Манипулятор же ничитаемо смотрел на подростка, вспоминая самого себя в их с Уво первый раз. Аналитик перехватил чужую руку, показывая правильные движения — как сжимать, где быть жестче, а где мягче, параллельно делая шаг вперед и притискивая свою не тяжелую ношу к стене, вставляя колено между ног подростка, чтобы упереться почти болезненно в пах Курапики, от чего тот вздрогнул, сжался, прикусил губу. Внизу живота все было таким растревоженным после афродизиака, что слабо, заторможено, но его тело начало чувствовать снова легкое возбуждение, хоть он и казался себе совершено пустым уже, не способным на продолжение. Шал же, только сильнее сжал чужие пальцы, надавливая ими на чувствительные местечки, ловя волну удовольствия от неуверенности, от дрожи мальчишки. Но этого все равно было слишком мало. Влажная ткань съехала по бедрам, аналитик переступил через нее, оставаясь полностью обнаженным — только успел достать из кармана баночку с остатками смазки. Хотя слово «остатки» тут трудно применимо — внутри точно еще половина. Судя по тому, что Шалнарк видел, придется нанести крайне много — наверняка все изнутри вымыто начисто. Манипулятор отпустил пальцы Курута, поднял руку, гладя пленника по плоскому животу и узкой грудной клетке, притронулся к пирсингу… потянул за крохотное украшение, на себя, оттягивая заодно и сосок, заставляя мальчишку тихо вскрикнуть. Но этот жалобный звук не мог заставить мужчину остановиться — только продолжать, чувствуя по связи, идущей через Паука, огонь Финкса и Уво. Усилители всегда действовали на него, как удар кувалды по голове, заставляя терять сдержанность. А чужое общее вожделение к мальчишке приносило нотки не жѐсткости, но жесто̀кости. Вот только она не принадлежала Шалнарку. Тот был просто острым холодным куском льда — он использовал, ранил, если было нужно для достижения вожделенной цели, убивал и пытал без сострадания. Однако и наслаждения от сражения не испытывал, его занимали более… интеллектуальные задачи. Теперь же голова отключилась частично — властность смешалась с дикостью, он тянул, мял, трогал, даже делал больно… До тех пор, пока не почувствовал тонкий запах возбуждения от кожи Курапики. До тех пор, пока вместе с этим ароматом до него не донесся флер прикосновений других членов Геней Рёдан, нотка утвержденной власти. Запах и вкус Паука на чужом теле — внутри него. Он покрывал мальчишку с ног до головы, будто того обкончали всего — обманчивое впечатление. Для него на самом деле достаточно было лишь пропустить насквозь свою Нен, как сделал это Куроро. А еще татуировка на шее — она звала, манила, соблазняла, заставляя прикасаться к ней зубами, она впитывала в себя силу, пополам с запахами остальных членов Труппы Фантомов, привыкала к ним, запоминала. Шалнарк толкнулся бедрами сильнее в чужую руку, притиснул Курута к стене и приник к его шее, оттягивая кожу, пробуя на вкус черноту силы Люцифера, клеймящую плоть…его аура загудела, толкнулась в тело рядом, словно мальчишка был женщиной, расставившей перед ним смущенно ноги, только не в физическом, а энергетическом плане. Курапика вскрикнул — тихо, жалобно. Такого звука от него нельзя было заподозрить в самом начале ночи. Но сейчас он и, правда, излишне открыт, не защищен никакими мыслями, убеждениями, либо принципами. Собственная аура — легкая, напоминающая шелковые покровы. Она как лепестки только распустившегося цветка трепещущие под чужим напором, расходящиеся в стороны чтобы обнажить сердцевину… и черного паука крепко нее вцепившегося. Это неожиданное видѐние заставило Курапику прийти в себя, вспомнить где он и с кем. Шалнарк тоже замер, как наяву видя через непроизвольно использованное Гио, подрагивающие края ауры Курута — раскрытые во все стороны и татуировку, оставленную Куроро по центру, чуть шевелящуюся, сжимающую лапами горло мальчишки, впивающегося до крови в плоть и в реальности. Манипулятор недоуменно провел пальцами по коже Курапики, собирая мазки алого, видя, как рисунок после того как ослабления давления снова застывает всего лишь картинкой напитанной Нен их данчо. Пленник же дышал рвано — словно ему не больно… словно ему… хорошо. Слишком хорошо для правды. Он судорожно продолжал сжимать в руке телефон Шалнарка, стискивая его пальцами и прижимая к груди, так, что морда дьявола оттиснулась на бледной коже. Подросток ощущал себя как под афродизиаком…но это было не больно. Эйфория затмила разум и лишь когда они отпрянули друг от друга, ему удалось придти в себя, судорожно краснея, чувствуя себя хуже, чем было — чувствуя себя течной кошкой, которая хотела чтобы ее трахнули прямо тут и сейчас. Это определение само всплыло в голове с интонациями Финкса. Постойте… откуда он знал, как их всех зовут? «Что вы со мной сделали?» — только и смог произнести, продолжая прижимать к себе телефон Манипулятора, не осознавая будто этого. Он лишь знал, что в его руке нечто пульсирующее жаром, как нить связи, тянущаяся куда-то в пустоту. Курапика закрыл глаза, сжал губы на мгновение. «Ничего особенного» — Шалнарк проморгался, мотнул головой — наваждение путь прошло, но вот возбуждение и желание никуда не исчезло. — «Данчо не ставил никогда раньше никому «такого» паука. Мы все чувствуем друг друга... как части целого. Эмоции, ощущения. Но ты не равный, а младший. Наверное, дело в этом» — молодой мужчина хмыкнул. Такая мера власти была еще более интересна. Курута отреагировал на его вожделение, поймал его и поддался. Потом может научится закрываться — они тоже не сразу справились со всем. Пришлось какое-то время побыть на расстоянии друг от друга. Но рассказывать сейчас об этом нет смысла. «Младший?» — недоуменно проговорил подросток, повторяя за Шалнарком. «Что тебя удивляет?» — тот усмехнулся от уха до уха в своей привычной притворной доброжелательности.- «Что я не называл тебя шлюхой?» — он специально применил это словечко из лексикона Финкса. Как будто ударил мальчишку напротив — воткнул лезвие иглы в тело до упора. А потом… вынул. Потому что это было в его власти. — «Советую запомнить, милый домашний мальчик — шлюх не целуют» — он снова шагнул вплотную, сжал чужую шею осторожно, но жестко, демонстрируя свое превосходство. — «Шлюхам не ставят метку клана. Их используют, некоторых калечат, кого-то убивают даже, а потом выкидывают из головы» — Губы Манипулятора нашли чужой рот. Он прижался к нему, куснул зажившую губу, заставляя плоть снова алеть и саднить. — «Звони своим друзьям» — улыбнулся мягко, чтобы в следующий момент развернуть мальчишку к себе спиной и заставить встать, опираясь о стену свободной от телефона рукой, открываясь беззащитно. Аналитик выдавил себе изрядное количество смазки на ладонь, и притронулся к входу в чужое тело. — «Звони, пока можешь связно говорить» — прошептал доверительно в чужое ухо, прежде чем ввести пальцы внутрь, вырывая еще один тихий вскрик.