Буревестник

      Илья спал очень крепко, несмотря на мягкий матрас. Не слышал ничего вокруг, не чувствовал движений рядом. Спал и не видел снов. И проснулся он в хорошем настроении, что редкость. Приоткрыл глаза, уставился в белый потолок, почесал затылок, каким спал на ладони, сунув её под голову, и сладко зевнул, начиная потягиваться. Хрустнули позвонки, колено, сладко расслабилась сжатая мышца на ноге и радостью запел плечевой сустав, только повышая настроение парня. Его даже не начало смущать то, что спал он не у себя, а на кровати Димы. Также он не испугался того, что было ночью, а то, что там было, он помнил прекрасно. Ещё и так отчётливо, что ладонь из-под затылка сразу захотелось переложить поверх утреннего стояка.       Запах мужчины, вкус, его стоны, напряжённое тело, напряжённый каменный член и этот звук, с которым он кончал! Так обильно и мощно! Бизон хотел ещё. И не только смотреть, а подставить ладонь под струю и поймать каждую каплю.       Повернув голову в сторону, Илья почти с сожалением заметил, что часть кровати, где спал мужчина, была пуста. Примятая подушка, смятые простыни и пустота вместо прекрасного спящего лица Пророка. Илья был таким воодушевлённым воспоминаниями ночи и любовью, что просто не мог думать о плохих последствиях их ночных действий. Придвинулся на его часть кровати, зарылся носом в его подушку и с улыбкой жадно вдохнул.       Пахло им. Его волосами и кожей. Что-то неуловимое. Терпкое и сладкое. И как же это возбуждало Бизона, что против воли двинул бёдрами, прижимая член между собой и кроватью. Притёрся щекой к подушке, сжал её в пальцах и выпустил из себя тихий, сдавленный стон, что утонул в постельной принадлежности. Он никогда не был таким, никогда подобное не испытывал. Было стыдно и охуенно от подобных чувств, мыслей и желаний, и он ничего не мог с ними поделать. Просто жил.       Неохотно отстранившись от подушки товарища, Илья перевернулся обратно на спину, а голову повернул к комнате.       Дима, не удивительно, что встал давно. Он ранняя пташка. Уже небось сидел на кухне в планшете Ильи и что-то там изучал или создавал, попивая чай или кофе. Или что покрепче. Илья был настолько преисполнен нежностью и страстью, что хотелось встать, схватить Пророка и утянуть обратно под одеяло, чтобы при свете продолжить изучать его тело пальцами, губами и языком. Только вот позволит ли он?       Внезапный вопрос чуть отрезвил парня. А после, когда он откинул с себя одеяло и увидел своё тело, отрезвил ещё и его вид. Уродливый и помятый. Крепкое тело, испещрённое шрамами, с одним соском, на второй стороне гладкость шрама даже без намёка на сосок, ниже рябь из шрамов, если с нажимом провести по рёбрам с левой стороны, то можно заметить, что на одном ребре после сильного ушиба образовалась небольшая костная мозоль. Илья не мог и не хотел на себя смотреть. Это нехило так прибивало его к земле. Бизон даже не мог понять, как на это сможет и мог смотреть Пророк.       От возбуждения не осталось и следа.       Илья спустил ноги на пол, умыл лицо ладонью и увидел откинутую собой же ещё ночью футболку Димы, которой вытирал его.       Илья встал, прошёл к ней и поднял её с ковра, с грустной ухмылкой замечая, что в некоторых местах она вся скукожилась из-за засохшей спермы. Захотелось понюхать её, но парень откинул эту глупую идею и, скомкав вещь в кулак, пошёл поспешно одеваться, чтобы скрыть своё уродство от своих глаз и от глаз Димы. А футболку его по пути на кухню кинет в стиралку.       Илья оделся, причесал растрёпанные отросшие волосы пальцами и пошёл на кухню. Вышел из комнаты, завернул за угол и замер в прихожей, поняв довольно чётко и быстро, что Пророка дома нет. Его обуви нет, арафатки, что обычно висит на крючке, тоже нет, как и бейсболки. Кухня пустовала, дверь в ванную открыта, и из неё ещё доносился слабый запах геля для душа, что купил себе Дима.       Наверное, в магазин ушёл. У него как раз вчера последняя пачка сигарет почти кончилась, а он без сигарет жить не сможет. Скоро вернётся, и Илье придётся посмотреть в его лицо и, возможно, по его выражению понять, все ли в порядке или нет. Потому что почему-то только сейчас он начал думать, что днём после этой ночи всё будет не так легко, как вчера при свете вечера и темноты. И что-то ему подсказывало, что ничего не будет нормально и тем более хорошо. Чуйка. А ещё нутро, которым он чувствовал Пророка, что находился где-то в городе.       Пока Димы не было, чтобы отвлечься, Бизон убрал квартиру и перестирал их вещи и постельное бельё. Заштопал дырку на своей рубахе на вороте, помыл ванную, перебрал свой рюкзак, наведя там порядок, и где-то час, отдыхая, тоскливо смотрел на свой броник, вспоминая, как легко было на боевых. И Дима выглядел иначе. Просто, надоедливо, надёжно. А сейчас, на гражданке, в городе, а не на задаче, Илья вспоминал его и видел другое: силу, красоту, сука, сексуальность. Как ахуенно ему идёт форма, как уверенно и дерзко он выглядит с оружием, и как красиво он выглядит с загаром и с этой ебучей арафаткой, что закрывает пол-лица и скрывает под собой вкусную, красивую шею.       Хотел бы Илья ненавидеть себя за эти мысли, но не мог — был влюблён.       Убрал бронежилет, поставил рюкзак обратно в угол и с улыбкой посмотрел на игрушку котёнка, что теперь висела на нём и ассоциировалась с Димой. Хотел бы парень себе сказать: «влюблённый идиот», но почему-то не мог. Как и «я люблю тебя», это стояло в горле и не двигалось ни вниз, ни вверх.       Илья проснулся где-то в полдень. Убирался почти до вечера, час сидел, отдыхал, и теперь время на часах показывало: 17:43. В какой магазин ушёл Дима? Зачем? Или ушёл совсем не в магазин, а просто дальше от Ильи, совсем не одобрив то, что позволил себе ночью?       Эта мысль была самой отрезвляющей для Ильи, но он не понимал ни мысли, ни друга, что сам всё это начал. Сам трогал его чаще обычного, сам поцеловал первый. И теперь что? Дал заднюю? Испугался?       Даже не думая ломать над этим голову, потому что Илья не хотел и не мог в Диме видеть труса, он сел за просмотр нового сериала. И серия за серией коротал время, с тревогой подмечая, как стремительно темнело за окном, а квартира ещё не наполнилась разговорами или гитарным звоном. Неужели Дима вправду испугался или стыдился того, что произошло вчера? Неужели он считал это ошибкой?       Поставив серию на паузу, Илья снял с головы наушники, откинулся на спинку стула и повернул голову к уже тёмной улице. Самое паршивое, что он даже не знал, что делать. Говорить с Димой или нет? Илье-то нормально. Да, такое с ним впервые, да, это немного опасно, потому что они мужчины и не простые работяги. Если у Бизона нет предрассудков по этому поводу, то у Димы они, кажется, есть. Что, в целом, неудивительно. Илья даже не думал злиться или обижаться за это на мужчину. В его мире это ненормально и отвратительно — трогать другого мужика, целовать его. А он это делал. Сам. Охотно. С удовольствием, кажется.       Пугало одно: как бы общение не закончилось. С любовью или без, но Илья просто погибнет без Пророка, что душой, что телом.       Проглядев в окно ещё полвечера, парень с грустью понял, что Дима не придёт. Время уже одиннадцать вечера. Куда он мог так надолго уйти? Уж явно не в магазин. И делать сразу перехотелось что-либо. Захотелось закинуться таблетками, которых не было, и завалиться спать, чтобы проспать вплоть до того момента, когда у Ильи закончится его неудачный отпуск, чтобы выйти на свою работу и там без Пророка просто подохнуть.       Выключив компьютер, ополоснувшись, опять сидя на дне ванной и стараясь не мочить лицо и голову, Илья выпил стакан воды и пошёл готовиться ко сну. Спать не хотелось, но вдруг получится? Быстро переоделся в высохшую чистую одежду, устелил диван постиранным бельём и, сев на край, вздрогнул, когда входная дверь с грохотом открылась.       Дима ввалился довольно грузно для трезвого человека и очень шумно. Илья даже замер весь, вперившись растерянным взглядом в пьяного мужчину. Что ж, был не магазин, но, кажется, бар, и, зная Диму, так же он побывал в одной или нескольких женщинах. Не то чтобы Илья ревновал. Ревновать Диму к женщинам он почему-то не мог. Словно какой-то частью рассудка принял то, что они неотъемлемая часть его жизни, как и у других мужчин. Дима их любит, что поделать. Девушек, женщин. Не Илью. Бизон — это товарищ, друг и парень. Глупо ожидать от него взаимности.       И как-то плевать. Пусть, главное, будет рядом. Пусть иногда будет позволять немного близости. Илья справится. Главное, пусть не уходит.       — М… — проворчал Дима и стянул с себя арафатку. — Не спишь, — фыркнул он и откинул её на комод. Следом снял бейсболку и так же небрежно кинул в то же место.       Илья под его нечитаемым взглядом молча покачал головой. Естественно, не спит. Он сидит на краю кровати, а полчаса назад ещё ждал друга дома. Может, даже нервничал чуть-чуть.       — А я вот в бар ходил… Решил развлечься нормально.       Илья это уже понял.       — Баб трахнул. Одну в туалете, другую у неё дома. Те ещё шлюшки, — хихикнул довольно и неуклюже разулся, наступив на пятки ботинок. — Часто на тебя могут прыгнуть просто за то, что ты в камуфляже и скажешь, что военный. Пиздец…       Вот это уже было почему-то неприятно слышать. Так откровенно и будто с издевательством, что Дима вот с бабами ебался, потому что именно это нормально, а не то, что он кончил от руки товарища ночью. А ещё словно пытался сказать парню, что он ущербный, раз ему нравится делать подобное с другим мужчиной.       Будто Илья не знал.       — Тебе бы тоже не помешало бабу-то попробовать, — всё-таки сказал он и прошёл в комнату. Облокотился рукой о дверной проём и посмотрел прямо в глаза Ильи, скрывая своё лицо тенью комнаты. Илья в досаде скрипнул зубами.       Вот и приехали к итогу их веселья. Надо было быть полным идиотом, чтобы думать, что этого не будет.       — Присунул бы одной, и проблемы бы исчезли все.       — Мгм, — только и ответил Илья, опустив взгляд под ковер.       — Хочешь проститутку тебе найду? Первосортную, первоклассную, сделает всё по высшему разряду, — глумливо улыбался Пророк, словно наслаждался тем, что Илья другой. Ниже его, хуже. Не трогал женщину, не был с ней, зато ему нравился мужчина. Да и что вообще знал Дима? Что думал об этой ситуации, что думал об Илье? — Минетик, в попку даст.       — Не хочу, — спокойно и тихо ответил Илья почему-то без страха и обиды, смотря на Пророка. Внутри него вообще почему-то было столько смирения, будто он сам давно для себя всё обдумал, решил и принял. — Ни в попку, ни минетик.       Дима хмыкнул, проходя глубже в комнату. Включил свет, подошёл к парню и встал напротив него.       — Встань, — приказал он бесцветным голосом громко и чётко.       Илья без слов встал. Даже сопротивления не ощутил внутри себя. Встал и посмотрел в глаза Пророка. Блестящие от алкоголя и такие красивые, что он готов был сдаться мужчине напротив.       — Сними рубаху, — таким же тоном произнёс Дима.       Илья побледнел, уловив опасность в голосе товарища, его взгляде и просьбе. Мозг сразу стал отнекиваться от его просьбы. Напоминать про уродство, что это неправильно и после будет больно. И Дима будто бы решил тоже напоминать об этом, прося товарища раздеться.       — Снимай…       Илья снял. Уверенным и быстрым движением снял с себя рубаху и откинул на диван позади себя. Напрягся под взглядом Димы, испугался света под потолком, что освещал его безобразное тело, возненавидел себя, но приказал себе верить товарищу напротив.       Дима ещё ни разу не предавал.       Ни разу.       Пророк опустил взгляд на торс парня. Бегал по нему взглядом, изучал. А Илья стойко пытался выдержать это изучение и не шелохнуться, хотя сгорал от стыда. Может, ещё полчаса назад Дима видел прекрасные женские тела, гладкие, чистые, с грудью, но теперь видел это: изрубленное бревно без форм и чистоты. Шрамы, шрамы и шрамы. Твёрдое, крепкое, без изящных изгибов, без сладкого запаха и, конечно, без мягкой груди, к которой все всегда тянут свои руки.       Стыдно.       И Илья обнял себя одной рукой сразу и бездумно, когда увидел что-то похожее на отвращение на лице Димы. То, как он ощерил уголок губы, дёрнул носом и прищурился. Словно да, он принял для себя то, что это уродливо, а не просто занимательно.       — Ложись спать, — сдавленно произнёс Илья и потянулся за рубахой позади себя.       И стоило ему нагнуться, убрать от себя руку, как чужая горячая ладонь легла на плечо и развернула обратно. Резко и грубо, сразу приведя парня в боевую готовность. Если Дима пришёл пьяным только для того, чтобы поглумиться над парнем, у него ничего не выйдет — Илья, пусть и влюблённый, покорный, но не позволит себя обижать. Закалка не позволит и инстинкты, что всегда встают в боевую стойку, если вдруг где-то рядом парню угрожала опасность. И если немного Илья мог потерпеть Диму, приказать себе успокоиться, то после нескольких попыток продолжить допекать его — сдавался.       — Ты что от меня хочешь, блядь?! — прорычал Илья, снова глядя в глаза Пророку.       Кажется, он вдруг резко устал.       — Женщина красивее, да, я знаю, — рявкнул следом, глядя в голубые глаза мужчины. — Моя воля, я бы не раздевался сейчас. Что… — фыркнул, — ещё хочешь посмотреть на что-нибудь? Или, может, поржать надо мной? Ах, бедный Бизон, не трогал женщину, но дай-ка я позволю ему тронуть мужчину? Так что ли?       Дима свёл почти что виноватый взгляд с парня и посмотрел в пол. Молчал. Отвечать, кажется, не планировал, что на него было вообще не похоже, ведь пьяный Дима — ещё более разговорчивый Дима чаще всего.       — Нет, — прохрипел вдруг, как только Илья опять открыл рот. — Не так.       Илья выдохнул.       — Извини, что наговорил хуйни, — продолжил говорить он, поднимая взгляд к парню. — Не трахал я никаких баб. Нажрался — да, но ебаться — нет. Сам себе противен. Прости, брат… — и, поджав губы, ткнулся лбом в плечо парня, сразу обнимая его одной рукой. — Тараканы в голове замучили.       Илья опять облегчённо выдохнул и тоже обнял Диму, прижимаясь щекой к его макушке.       — Ты — пьяный дурак, — шепнул он, сразу прощая друга. Он его понимал. Понимал неопределённость, понимал страх, несогласие и неправильность. Это для Ильи легко всё. У Димы всё иначе, он ведь нормальный.       — Посмотри так на меня ещё раз? Как тогда… — попросил мужчина в плечо парню и отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза.       Илья смутился и опешил. Как? Когда?       Но Дима молчал, не собираясь объясняться. В один глаз посмотрел, в другой, ткнулся взглядом куда-то в лоб парня, в его висок, нос, а потом уронил его на приоткрытые от растерянности губы.       Илья не знал, про какой раз говорил Дима и как посмотреть на него. Влюблённо? Да Илья постоянно на него так смотрел или он пытался выделить какой-то определённый момент? Почему тогда прямо не попросить посмотреть на него со всей любовью, на которую способен парень? Илья ведь сделает это. С превеликой радостью будет смотреть на него, как на самое прекрасное, что есть в мире.       Едва подавшись лицом к мужчине для поцелуя, Илья заметил, как дрогнули и прикрылись чужие веки. Вдохнул запах алкоголя, что исходил от Димы, запах его геля для душа и опьянел. Его опять повело, в глазах будто потемнело, а тело налилось горячим, расплавленным свинцом. И всё, что хотелось, — это придавить своим весом Пророка и дышать им. Жить им.       — Илюх, — позвал тихо Дима, так и не посмотрев в туманный взгляд парня.       — М? — так же тихо промычал Илья, уже не понимая, что было, происходит и что будет происходить. Поддел своим носом нос Пророка, мазнул горячим дыханием по чужим губам и переместил ладонь на его шею ровно туда, где был шрам. Погладил его, почувствовал, как нервно и тяжело сглотнул Дима, коснулся приоткрытыми губами чужих и решил поддеть их кончиком языка, чтобы поймать этот алкогольный запах, как змея, языком.       Дима жадно выдохнул и закрыл глаза, цепляясь за Илью, будто он падал.       Что они делали? Кем они были друг другу?       Поймав язык парня своим, Дима сразу углубил поцелуй, притягивая Илью ближе к себе, а самого парня ебнуло током, и мир вокруг превратился в карусель желаний и вереницу невнятных образов от шибанувшего его возбуждения.       У Димы опять крепко стояло. Илья прекрасно ощутил это своим телом, когда мужчина толкнулся к нему.       — Ты просто ахуенно пахнешь, — почти прорычал Илья, вжимаясь носом в шею Димы, ровно за воротом футболки, прекрасно чувствуя, как он напрягся в его руках от услышанных слов. — Мне башню сносит…       Дима резко толкнул Илью в грудь. И был бы Илья более спокойным, он бы устоял на ногах, но он не был спокойным и упал на диван, больно ударившись затылком о стену и чуть не сломав шею из-за спинки. Но не хотелось ни возникать, ни ругаться, ни обижаться. Открыл глаза, увидел Диму и забыл о боли. Тот стоял, тяжело дышал, закрывал собой свет с потолка. Широкий, высокий, рассерженный, смотрел сверху вниз на парня и будто хотел его убить. А Илья бы позволил. Пусть потрошит его, как рыбу. Главное — это ощущать его губы на своих, пока он будет это делать.       Дима поддел пальцами край футболки, стянул её, откинул в сторону, открывая парню вид на своё тело, и опять голодно облизнулся.       — Мне всегда было интересно, как ты будешь смотреться с женщиной, — прохрипел он, пошатнувшись, и подцепил пальцами пряжку ремня.       Илью опять повело. И всё, что он мог делать, — это жадно следить за пальцами Димы, как он расстёгивал ремень, а потом штаны.       — Ты никогда не увидишь меня с женщиной, — почему-то сказал Илья, подняв взгляд к лицу Димы, даже в тени увидев, как блеснули его глаза. То ли опасностью, то ли азартом. И не хотелось больше говорить. Рот хотелось открыть только для нескольких вещей: целовать Диму, вылизывать его и стонать от того, как Илье будет охуенно. — А теперь закрой рот, — рыкнул он и, отлепившись от спинки дивана, резко подался вперёд, рывком стянул с мужчины трусы со штанами, потянув их вниз, и прижался лицом к члену Пророка, прижав его к животу.       — Ты ебанутый! — порывисто выкрикнул Дима, схватив Илью за волосы на макушке. Ни то желая отстранить, ни то прижать. — Сука, блядь!       Илья не слушал и не ощущал пальцев в волосах. Прижимался носом к горячему стволу и вдыхал его запах: горький, солёный, терпкий. Мужской, блядь, запах, от которого у парня кружилась голова. Приоткрыл губы, коснулся ими нежной кожи под головкой, дотронулся языком до ствола, сразу ощутив на языке соль кожи, и услышал сверху тихий стон, а потом член под губами напряжённо дёрнулся, и с конца выступила капля мутной, чуть желтоватой смазки.       Илья отстранился, чтобы взглянуть на товарища. Пьяного, подрагивающего, раскрасневшегося с огромной дубиной между ног, что даже стоять не могла от веса. И парень смотрел на него такого. Завидовал всем женщинам, с которыми он был, теперь ревновал друга к ним, к каждой, что смогла до него дотронуться, и ненавидел их всех. Шлюх.       Илья опять прижался лицом к члену. Поднял его ладонью, коснулся головки носом, вновь жадно вдохнул запах Димы, приоткрытыми губами коснулся ствола и, чуть шире открыв рот, скользнул по нему языком. Он не хотел сосать — не умел этого делать. Но облизывать был готов, опять не имея ни одного предрассудка в голове. Возбуждал его член Пророка. Так сильно, что разума в голове любого просто не было.       Илья по членам — теперь точно.       Ему нравился член Пророка. И не просто нравился, он готов был им восхищаться и восхищался, полизывая ствол и головку, слизывая каждый горько-соленый вкус, который давала ему чужая кожа. Длинный, крепкий, ровный. Илья был влюблён в его вес, объём, цвет, как соблазнительно скрывалась и оголялась головка под эластичной и довольно длинной крайней плотью, когда он брал ствол в руку и вёл по нему кулаком. Илье нравилось дышать им, слушать тихие, упорно сдерживаемые стоны Димы, когда он делал ему приятно. Илье нравилось то, как он сам реагировал на то, что делал. Сам уже ёрзал на краю дивана, чтобы найти хоть какое-то трение и нужное давление в штанах.       Пальцы в волосах, что сначала сжимали и тянули, расслабились и начали поглаживать, будто одобряли каждое действие парня и хвалили его за это. С нажимом, но почти нежно, а бёдра мужчины осторожно, едва заметно подаваться вперёд, выискивая больше точек соприкосновения. Илью не смущал свет, не смущал свой обнажённый торс на свету. Близость — вот что было важно, и напрягаться он не хотел, да и не мог. Просто старался насладиться сам и доставить удовольствие человеку напротив, а о своих недостатках будет думать после, как и о своих действиях, что больше не вгоняли в краску, зато чертовски сильно возбуждали. И не только его.       — Разденься, — прохрипел Дима и, двинув бёдрами назад, отстранился от лица Ильи, что недовольно нахмурился, но довольно облизнулся. Грязно, но чертовски вкусно. Немного противно на языке, но охуенно возбуждающе.       Илья не понимал себя. Там, где плюс, там был и минус. Где минус — там плюс.       — Снимай штаны… — со вздохом произнёс Дима и грузно рухнул на диван рядом с Ильей. — Хочу… — сглотнул, — хочу увидеть тебя.       Слова мужчины раздались внутри головы Ильи как шёпот за грохотом волн, что разбились о скалы. Что-то тихое, отдалённо напоминающее слова. Сам покачнулся, посмотрел на Диму, что сел рядом и сжал свой хер у основания, и вновь откинулся на спинку дивана, чтобы бездумно расстегнуть свой ремень и стянуть с себя наполовину штаны и трусы. Смотрел на свои шрамы на груди и животе, тянул штаны и трусы вниз и чхать хотел на эти шрамы. Он наёмник, он воевал, был в плену, знал, что такое пытки, у него было бессчётное количество ранений, что почти сделали его инвалидом. Шрамы — это карта его жизни. И Илья впервые, под пьяным умом, посчитал их почти что возбуждающими и красивыми.       — Бля-я… — прошептал Дима, когда опустил взгляд на член Ильи, что плюхнулся на его живот, когда парень приспустил штаны с трусами на середину бёдер.       У него был небольшой член. Может, в половину Диминого. Аккуратные яйца, блестящая головка, скрытая под крайней плотью, и толстый ствол. Илья не считал свой член большим, он был… средним или даже маленьким, зато толстым и ахиренно лежал в ладони. Что значило «бля» Пророка, Илья не думал. Посмотрел на него и, как поймал ответный взгляд, потянулся за поцелуем. Жадным, горячим, глубоким и с рыком, что рвался из глотки Пророка, пока он сжимал ляжку Ильи так, будто пытался оторвать от неё кусок.       — Ты пиздецки вкусный, в курсе? — шепнул Илья между поцелуями, и Дима усмехнулся, опалив дыханием с запахом спиртного губы парня.       — Я чувствую, насколько я не вкусный на твоих губах, — улыбнулся, лизнул губы Ильи и резко переместил ладонь с бёдра на член парня, сразу сжимая его и ведя ладонью вниз.       Горячее дыхание моментально вырвалось из Ильи от потрясающего ощущения чужой ладони на себе. Крепкой и широкой, обхватившей его ствол.       — С-сука, — зашипел Илья и закинул голову, закрывая глаза, когда Дима начал медленно надрачивать ему. Ладонь Димы была будто создана для него.       — Хорошо? — прошептал Пророк, дыша куда-то в ухо парню, и Илья лихорадочно закивал, стараясь остаться собранным и спокойным, и не делать глупостей.       — Пиздец как хорошо, — выдохнул порывисто и повернул голову к Диме за очередным грубым и голодным поцелуем, будто от него зависело: будет это всё продолжаться или нет.       — Я первый, кто тебя трогает? — шепнул сквозь поцелуй Дима, пьяным взглядом бегая по раскрасневшемуся лицу парня.       Илья опять лихорадочно кивнул, подаваясь бёдрами вперёд, чтобы толкнуться в чужой кулак. Ему жарко. Ему душно. Илье охуенно.       — И как тебе?..       Илья уже не хотел говорить. Не мог. Мысли и разум были где-то не с ним. Или перекочевали вниз, прямо к члену, и голова стала головкой, что почти побагровела от скорого желания кончить.       — Иль… — всё шептал Дима, надрачивая парню неспеша, но уверенно и размеренно, не сбиваясь с темпа. Без выебонов: вверх, вниз. Вверх, вниз. — Как тебе моя рука?       — Блядь, что ты хочешь… — прорычал парень, перекладывая свои пальцы на ладонь Димы, чтобы чувствовать ещё и ими, как двигается его кулак. Вторую слепо, поглаживая его тело, положил на другую его ладонь, что продолжала удерживать свой член. — Охуенно. Твоя рука охуенная, пойдёт? Только не останавливайся. Прошу… только не останавливайся.       Дима самодовольно хмыкнул.       Убрал от себя руку, положил её поверх щеки парня и, повернув его голову к себе, вновь поцеловал, продолжая двигать другим кулаком.       Яйцо парня уже было не то, что под членом, оно было на одной стороне от него. Стон, что пока был только в голове, наконец вырвался из горла и приоткрытых губ, врезаясь прямо в губы Пророка, что поймал его и проглотил в поцелуе. Хотелось уже не просто лежать и ждать оргазма, а делать глупости. Например, резко захотелось признаться в любви. Потом залезть на Диму, прижаться членом к нему и уже затем кончить.       — Дим… — бездумно шепнул Бизон, приоткрыв глаза.       — М?       — Дима…       — Для человека, что даже не дрочит, ты слишком горячий, — улыбнулся товарищ и, поддев каплю смазки на самом конце, размазал её под головкой, от чего Илья задрожал и почти до крови закусил нижнюю губу.       Он всё.       Сначала расслабился, решив, что пошло всё на хуй, а потом, пока ещё мог держаться, запутавшись в собственных штанах, сел на Диму и, прижавшись к нему всем телом и зажимая свой и его член между телами, сделал пару движений и с громким стоном в ухо товарищу наконец начал кончать.       — Что ж ты, сука, творишь, а… — раздалось как из-под воды, пока Илья сливал на Диму, не замечая мира вокруг. Варился в котле оргазма и пытался вынести себя на берег ощущением чужих рук на спине, что не отталкивали, а прижимали ещё теснее. — Гос…ди, — промычал Дима, а затем кончил сам, скользя своим стволом где-то рядом с членом парня.       Сколько времени Илья лежал на товарище, ожидая, когда его отпустит последняя волна, он не знал. Лежал и всё, не имея сил и желания вставать. Между животами было горячо и скользко, в носу стоял стойкий запах спермы, во рту, кажется, был вкус крови. Чьей — непонятно.       — Кажется, я протрезвел… — устало промычал Дима.       Илья свалился с Димы и рухнул на диван. Открыл сонные глаза, взглянул на товарища рядом и пьяно улыбнулся.       — А я наоборот, — хмыкнул и вновь закрыл веки.       — Я в душ… — устало буркнул Дима и встал. — Тебе тоже не мешает помыться. Идёшь?       Илья опять открыл глаза.       — С тобой?       Ответом послужило неуверенное пожатие плечами и: «чё время тратить?»       Илья, уставшим, отходящим от кайфа, просто не мог сказать «нет», особенно глядя на голого Пророка, что скинул с себя всё и теперь стоял под светом лампы и казался чем-то нереальным. Просто Бог. Бог войны.       — Ага, иду…       Встал, разделся, прошёл в ванную и, встав в неё, ждал Диму, что зашёл следом, задвинул шторку и включил душ. А дальше для Ильи было что-то, что он очень не хотел списывать на сон.       Дима мыл себя, мыл Илью, что стоял напротив и почти не двигался, и делал это очень осторожно, помня, что парень боялся воды. А Илье было плевать на воду. Он её почти не ощущал, только её тепло. Главнее были ладони Димы, что без отвращения трогали торс парня, стирая с него их смешанную сперму. Они делали это будто бы даже с любовью. По груди пройдутся, по рёбрам, остановятся на каком-нибудь шраме, приласкают его. А Илья замирал весь, влюблённым взглядом глядя на мужчину. Красивого, спокойного, родного. И когда Дима закончил отмывать парня, сам решил дотронуться до него.       Страсть опять спала, оставив только усталость и желание быть любящим и нежным рядом с тем, кто заставлял сердце в груди гореть. Илья поглаживал Пророка, изучая пальцами мокрое тело, прожигал его влюблённым взглядом и не знал, что ещё нужно сделать, чтобы показать Диме, что он до безумия дорог парню напротив. Что всё это имеет для него охуеть какой смысл.       Были поцелуи. Неторопливые, неглубокие, только губами. Со вздохами и стояками, что сталкивались друг с другом, когда они обнимались. Были стоны, когда кто-то находил какую-то новую точку на теле партнёра. Были тяжёлые взгляды и бодания лбами, когда никто не хотел что-то делать, но хотел быть рядом. Илья учился любить, и у него это, кажется, вполне неплохо получалось. И даже воду, что намочила его голову, он больше не замечал.       Если рядом Дима — Илья спокоен как камень.       После душа парень без каких-либо мыслей, больше по привычке, пошёл к себе на диван. Голый, приятно уставший и наконец полностью помытый.       — И чё ты, блядь, расселся? — буркнул Дима, зайдя в комнату следом. — Идём… — кивнул на кровать, и Илья без вопросов встал.       Прошёл к Диме, что уже лёг, забил на свет, больше не считая его помехой в чем-либо, и рухнул рядом на одеяло. Сразу подполз ближе, ткнулся лбом в плечо мужчины, поцеловал в него и начал целовать выше, другой рукой трогая ещё горячее после душа тело.       Кажется, он будет голоден до Пророка всегда.       — Я хочу посмотреть на тебя с женщиной. И на женщину на тебе… — сказал со вздохом Дима, перекладывая руку на влажные волосы Ильи, чтобы сжать и погладить, охотно одобряя все его действия. — Давай закажем шлюху в следующий раз?       Нависнув над Димой, Илья перекинул через него ногу и лизнул затвердевший сосок.       — Что ты пожелаешь, — выдохнул он, с удовольствием ловя ушами чужой вздох, хотя делить шлюху с Димой он не будет. Как только она прикоснётся к нему, проснётся Бизон. — Только она будет моей, а не твоей. Тронешь её — получишь по ебалу.       Дима рассмеялся, продолжая поглаживать голову парня. Он со всеми так? Может, это привычка? Девушек он тоже так гладит?       — Это ревность или эгоизм?       — Это предупреждение…       — Понял…       Спустившись поцелуями ниже, Илья принялся облюбовывать живот Димы. Мягкий, небольшой и самый любимый у Ильи. Целовал его, щекотал пальцами низ, водил по нему носом и дышал чужим запахом.       — Никогда бы не подумал, что ты… такой, — шепнул Дима, и Илья опять ощутил стояк мужчины, что один раз ударил его, приподнявшись.       — Какой?.. — переспросил парень, сразу переключив внимание на чужой член. Чистый, ничем не пахнущий, но всё равно любимый и возбуждающий. Поцеловал его, обхватил губами и услышал очередной вздох.       — Ну вот такой! — объяснил Дима, но Илья, кажется, понял.       — Только если это касается тебя, — хмыкнул и беззастенчиво оттянул крайнюю плоть, чтобы обнажить для своих губ и языка головку.       — Бля… — выдохнул Дима, сжимая волосы Ильи, когда он начал облизывать её, теперь вообще не ощущая ни грана стыда и мыслей, что это неправильно. Ему нравилось, Диме нравилось — разве это неправильно? — И чем же я особенный? Вокруг полно сексуальных женщин, что сами будут готовы залезть на тебя…       Илья отстранился от чужого члена, поймав что-то не то в словах Димы. Что-то, что Илья сразу понял, чего испугался, но что забыл.       Что для Пророка всё это значит? Забава? Может, тогда стоило расставить все точки и границы, чтобы себе в будущем не сделать хуже? Ни себе, ни Пророку, потому что никто, кажется, не понимал, что именно происходило. Нужно было сказать Диме правду. Ведь он должен понять. Должен будет принять. Он бы не позволил другому мужику трогать себя и сам бы никогда к нему не полез. Это ж Пророк.       И если он что-то делает, у него ничего не бывает просто так…       Когда ствол Димы приподнялся и ударил Илью по подбородку, парень любовно его поцеловал, будто успокаивал, а сам поднял неуверенный взгляд на мужчину и попытался взять себя в руки.       — Мой хер ещё никто так не… обхаживал. Даже самая дорогая шлюха.       — Я не шлюха, Дим, — прохрипел Илья, и Дима растерянно захихикал, теряясь или от своих слов, или пугаясь реакции, которая могла бы последовать от парня, если бы Илью задели эти слова. Но Илью они не задели. Он всё ещё понимал Диму и не хочет прекращать это делать. Или делать вид, что он его понимал.       — Конечно, нет… Просто…       — Мне нравится твой член, — вырвал из себя часть правды Илья, готовясь совсем к другим словам, что медленно разгоняли тревогу и сердце.       Дима стёр улыбку с лица. Его «хер» опять долбанул по Илье, и парень накрыл его ладонью.       — Он красивый. Большой, отзывчивый к любым моим манипуляциям, — договорил признание, не сводя внимательного, но чуть растерянного взгляда с полностью растерянного Пророка. — Мне нравится, как ты реагируешь, когда я трогаю тебя. Мне нравится слушать твои стоны, и мне сносит крышу, когда ты кончаешь…       — И-Илья, — неуверенно заговорил Дима.       — Ты красивый. Ты просто пиздец какой красивый. Везде.       Дима опустил взгляд и сжал челюсти. А Илья приготовился к главному откровению, глядя на товарища. Рассматривал его лицо, его неуверенность, которая медленно передавалась парню, и не понимал, в каком месте они свернули не туда, что всё привело к этому. К этой комнате, к этой кровати. Может, в Илье это живёт давно? Может, он пидорас с рождения? Но ему нравится только Дима, а не все мужики мира. Только его член, его тело, его запах. Только одного единственного человека Илья любил, и это — Пророк. Что лежал под ним и тонул в своей неуверенности, которую Илья понимал. И он не мог смотреть на него такого. Дима должен быть уверенным в себе, дерзким, болтливым и наглым. И если все это приносит ему дискомфорт внутри, то Илья готов сделать несколько шагов назад. Он справится.       С горечью вздохнув, Илья отсел от мужчины и сразу поймал на себе нерешительный взгляд голубых глаз.       — Ты можешь это всё прекратить, если тебе так будет легче, — сказал уверенно, но с тоской. Илья любил, и счастье Димы для него важно как никогда. — Лично мне хочется, чтобы ты был счастлив и был собой.       Дима опять уронил взгляд. Поджал губы, накрыл себя краем одеяла, скрывая часть своего тела от глаз Ильи, а потом тяжело вздохнул и закрыл ладонью глаза, словно хотел скрыться от мира, но свет под потолком мешал.       Парню было почти жаль, что он завёл этот разговор и подвёл их к этому. Он не мог видеть такого товарища.       — Иди ко мне, — шепнул Дима, убирая от лица ладонь. Взглянул на друга и раскрыл руки для объятий, в которые парень сразу упал. И так тепло Илья себя никогда не ощущал. Ни силы, ни страсти, просто объятия. Аккуратные, лёгкие и такие уютные, что улыбка сама растянула губы парня. — Хочешь по чесноку? — сказал Дима куда-то в шею парня, едва прижимая его к себе.       — Угу… — только и ответил Илья, еле сдерживаясь, чтобы не сделать чего-то ещё. Притереться носом о чужую шею, обнять в ответ, шепнуть что-нибудь глупое.       — Я никому не доверяю так, как тебе, Илья.       Илья всё-таки обнял Диму за шею и прижал его чуть сильнее. Что ж, это ощущение взаимно, и, наверное, они бы сейчас не лежали так и не говорили на подобную тему, если бы было иначе. Если бы было иначе, тогда на речке ничего бы не было, а если бы и было, то с разбитыми лицами потом. И вообще, было бы здорово, если бы они оба остались живы.       — Но знаешь, как оно бывает… поделиться чем-то всё равно трудно.       — Типа не принято, — шепнул Илья, заранее понимая, что имел в виду Дима.       — Да… типа не принято.       — Мне ты можешь доверить всё, — заверил его Илья.       — Я знаю, Иль… знаю.       — Мне нравится, когда ты зовёшь меня так.       — Неужели…       — Мгм.       — Блядь, — шепнул Дима.       — Мне нравится твой смех и улыбка. И глаза у тебя красивые.       — Илья…       — Мне нравится, как ты целуешься. Нравится твоё тело. Обожаю твою шею и… живот.       — Илья.       — Я впервые вообще в кого-то влюбился.       Покинувшая его фраза застыла где-то в воздухе. Илья сразу напрягся, когда услышал её. Дима тоже.       — Ты… что?       Илья смочил горло и испуганно повторил:       — Я… я впервые влюбился…       Назад пути всё равно нет, а обращать это в шутку он не хотел. Они достаточно глубоко и далеко шагнули, чтобы давать заднюю. Илье хотелось быть взрослым и опытным человеком. Хотелось быть честным перед Димой. И он считал, что подобные слова, подобное решение довести всё до конца — это правильно не только по отношению к себе, но и по отношению к мужчине рядом.       Дима молчал. Не отстранялся, не начинал орать или бить парня. Замер и замолчал, усиливая напряжение в парне.       — В меня?.. — спросил осторожно, почти испуганно, и Илья нехотя сам отстранился от Димы. Сел, кивнул, глядя в его расширенные от удивления глаза, и приготовился к ответу Пророка, к которому всё равно не будет готов.       Илье отвернулся и закрыл глаза. Ему больше нечего было сказать. И решать он больше ничего не мог. Ни за себя, ни, тем более, за Диму. Оставалось только ждать его решения и подставлять спину для первого удара. Но Дима не бил. Так же молчал, будто сначала пытался справиться с шоком от услышанного. Думал, как поступить, куда бить, подбирал слова, чтоб побольнее сделать, силами собирался. А потом Илья услышал, как зашуршало одеяло и простыни. Ощутил, как прогнулся матрас, а следом тепло чужого тела, что прижалась сзади. А ещё через миг чужой подбородок лёг на плечо, а следом руки осторожно обвили его торс и потянули назад, чтобы обнять.       — Я не могу сказать того же, — честно и тихо сказал Дима, и Илья открыл глаза.       Главное, чтоб он был рядом. Илья не мог просить взаимности, но мечтал о ней.       — Но знаешь… Мне впервые за долгое время легко и хорошо с кем-то рядом… И… — вздохнул и погладил подушечками пальцев пресс Ильи, от чего парень начал расслабляться. — И мне никто никогда ничего подобного не говорил. То есть говорил, но… Знаешь, не так, что ли…       Вздохнул и убрал подбородок с чужого плеча, чтобы уткнуться лбом между лопаток Бизона.       — Мне пиздец неловко говорить об этом всём. Но я просто доверяю тебе и знаю, что ты никогда и ни за что не предашь.       Илья вдруг усмехнулся, понимая абсурдность чужой и своей неловкости. И услышав вопросительное «м?», решил поделиться мыслями и этим, может, развеять совместную неловкость.       — Дим, мы сидим голыми в одной кровати, ты меня обнимаешь, и я не хочу одеться и скрыться с глаз долой… О какой неловкости ты говоришь?       Дима тоже прыснул со смеху, опалив спину парня тёплым дыханием.       — Если ещё брать в счёт то, что ты недавно облизывал мой хер, то…       — А ты меня мыл в душе…       Дима опять засмеялся. Кажется, обстановка разряжена.       — Ладно, — отстранился он, но рук не убрал. — Соглашусь, это… может я и… Нет, — выдохнул в итоге и вконец разорвал объятия.       Илья повернулся к Диме лицом, чтобы заглянуть во всё ещё растерянные глаза с испугом на их глубине.       — Просто позволь рядом быть, как раньше. Как друг… — попросил он, не смея просить о большем.       — Блядь, — фыркнул Дима, отводя взгляд. — Два, сука, матёрых бойца… узнает кто…       — Не узнает.       — Мне от себя тошно, — нахмурился вдруг Дима, меняясь в лице. — Сижу, сопли распускаю с мужиком рядом, радуюсь, что… — и закачал головой.       — Дима, — позвал его Илья и коснулся чужого плеча. — Расслабься. Я никогда тебя не предам, — заглянул в растерянные глаза и слабо улыбнулся. У самого сердце колошматилось как бешеное от всего этого абсурда. — Никто ни о чём не узнает. Не от меня. Блядь, я сдохнуть ради тебя готов, понимаешь?       — Только через мой труп, — рыкнул Дима, в миг становясь серьёзным, и Илья опять засмеялся. Облегчённо, радостно. От того, что они два идиота.       — Честно, я думал, что ты мне ебало набьёшь или последнее яйцо расплющишь, если узнаешь, — посмеивался он, чувствуя себя крайне неловко от этого разговора и собственной честности.       — Я сам себе ебало чуть не сломал вчера, — ответил Дима. — Вчера, после всего этого… Когда я… Ну, когда мы… Да и сегодня думал реально тебе лицо начистить. Просто чтобы это… Ну, чтоб ты… Я…       — Лучше бы мы и дальше молчали… — покачал головой Илья, вновь начиная смеяться.       Дима хмуро кивнул, но слабая улыбка всё же тронула его губы.       — Разговоры — это не по нашей части.       — Это точно, — всё смеялся Илья, поднимаясь с кровати. Вот теперь ему было окончательно неловко. Он столько всего наговорил! И Дима наверняка себя за длинный язык проклинал. — Спать пора. Я устал…       — Да, пора…       Хотя Илья не прочь был бы ещё поваляться рядом с Димой, чтобы изучить его тело. Но неловкость толкала парня на диван.       Дима зашуршал бельём, Илья двинул в сторону кровати. Выключил свет, заправил то, что они не так давно скомкали, и вдруг опять громко засмеялся, ещё раз прокручивая в голове этот «мужской» разговор один на один. И что Илья стоял невредимым, и что Дима с неловкостью и страхом сражался, и в итоге всё получилось так, как, кажется, каждый хотел.       — Хули ты ржёшь? — заворчал Дима из угла комнаты. А Илья продолжил стоять голым рядом с диваном и смеяться от всего этого абсурда и счастья. — Хули ты ржёшь, блядь?       Сев на край, Илья попытался успокоиться, но получалось с трудом. Зато когда в него метко и сильно прилетела подушка, замолчал.       — Дебил, блядь… — ругнулся Дима.       Скомкав её в руках, Илья с ухмылкой, без обид, встал с дивана и, пройдя на середину комнаты, прицелился в силуэт Димы на кровати.       — Не смей… — предупредил он, сидя на кровати. — Илья, не будь ребёнком…       — Тогда я тебя ей задушу, — хмыкнул он и, впервые чувствуя в себе желание ребячиться, пошёл к Диме, чтобы завалиться к нему голым на кровать и начать мышиную возню. Дрался подушкой, душил его, стягивал одеяло и смеялся, не думая ни о чём. Получил подушкой по лицу, локтем в живот и порцию отборной, но доброй ругани в свой адрес.       И без сил упав на мужчину, придавив его своим весом и заглянув в глаза, не смог промолчать, чувствуя себя самым счастливым человеком на планете.       — Я люблю тебя, Дим, — выдохнул и замер с улыбкой на лице, сразу чувствуя себя свободным после чёткого признания. И даже страха не было. Ни до, ни после.       Дима хмыкнул. Положил ладонь на затылок парня, пригладил его и замолчал. Молчал долго, не убирая руки от товарища, но молчал совсем не тревожно. А Илья даже не ждал ничего, млея от пальцев в волосах. И когда мужчина заговорил вновь, почти не уловил сути сказанного.       — Кажется, я тоже тебя… того.       Илья сразу вытянулся в лице, как понял суть. Сердце определённо спотыкнулось в груди.       — А? — только и произнёс он глупо, думая, что ему послышалось. Но у Димы явно были другие мысли на этот счёт.       Он поморщился и закатил глаза.       — Хуй на, — прорычал он и потянулся за поцелуем. — Люблю я тебя, дегенерата бешеного.       Илья с готовностью позволял утянуть себя в поцелуй, принимая эту ситуацию такой, какая она есть. Он — самый счастливый человек на Земле. А темнота — лучший друг для раскрытия самых глубоких секретов и желаний.