Буревестник

      После того случая на кухне всё начало медленно меняться. Илья не очень понимал, в какую сторону — в плохую или хорошую, но это точно было странно и до ужаса непривычно. Дима, отпустив парня, молча ушёл спать, оставив после себя лишь остатки тепла, а Илья, чтобы занять голову чем-то полезным, забрал планшет и полез в чат кампании, чтобы узнать, что происходит, ответить на вопросы, если такие есть, и вообще на время вынырнуть из реального мира гражданской жизни во что-то привычное. Ему нужно было дать голове отдохнуть, и будущее оставить на потом.       Дима стал… будто бы другим? Если он вообще мог вести себя иначе. Но Илья, далёкий от внимания к деталям в других людях, видел в мужчине много того, чего не было раньше. Да у Пророка будто бы сам взгляд изменился! Без ехидства и озорства, наоборот. Спокойный, тёмный, задумчивый. Илья вечерами, когда они каждый сидел и занимался своим делом, рассевшись по углам комнаты, часто ловил его на себе и замирал, не зная, то ли пошутить, то ли огрызнуться, чтобы не пялился. В итоге опускал взгляд и продолжал смотреть на экран планшета, уже не понимая и не отслеживая, что происходило в сериале.       Пророк был тактильным и контактным товарищем, но после того дня, когда будто бы наполовину разрушилась стена неприкосновенности Ильи, начал все свои желания: хлопнуть и просто дотронуться, переносить на Бизона. Без вопросов и размышлений подходил, хлопал между лопаток с какими-то словами, вынуждая парня вздрогнуть от страха, мог просто положить ладонь на спину, скользнуть ей выше, почти к шее, и просто стоять так рядом, заглядывая в растерянные глаза парня и ожидая ответа, которого у Ильи в такие моменты просто не было. Спасибо, наверное, что не обнимал? Илье, конечно, хотелось опять ощутить это прекрасное, приятное тепло близости, но он боялся. И боялся скорее того, что сам сделает что-то не так и выдаст себя. И так ощущал, что ходил по тонкой грани, где неверный шаг, и всё пойдёт по пизде.       Через день, когда Дима запланировал сходить погулять и закупиться едой вместе с другом, а дождь испортил все его планы, он предложил Илье сходить к Жеке за котёнком. Парень в тот момент сидел за компьютером и, стараясь абстрагироваться от мира и товарища, что ходил и нудил рядом, привлекая к себе внимание, смотрел очередной сериал. В одном наушнике, вечно косясь в сторону Димы, но всё же смотрел. И предложение, что вылетело изо рта друга, быстро приковало к себе внимание. Вынул второй наушник, поставил серию на паузу и обернулся к мужчине, что встал позади него посреди комнаты и выгнул вопросительно бровь.       — Ты же хочешь его вернуть? — спросил, пожав плечами.       Илья, конечно, хотел вернуть себе своего котёнка. Только странно было вспоминать об этом спустя день, в который он вообще не думал ни о парне, что жил сверху, ни о животном.       — Можем так же Жеку к стенке прижать, чтобы он всё рассказал нам про тебя и твоё прошлое. Хочешь?       У Ильи не было ответа. Он просто не мог его найти, но он очень пытался. Смотрел на Диму, что всё ждал от парня хоть какого слова, и понимал, что если котёнка он хотел забрать, то узнавать правду — не очень. Не сейчас, не так. Да и был ли смысл? Осталось всего ничего, и он вернётся к своим, так стоило ли лезть в забытое прошлое, что может поднять столько пыли и грязи, что Илья вообще потонет в ней? Не факт, что Дима сможет его вытащить оттуда. Или что вообще захочет это делать. Ведь никто не знал, что там было. Моральных границ у мужчины было не много, но узнавать о них всех через своё прошлое Илья не очень хотел.       — Котёнка бы забрал, — сказал спустя будто бы час. — Прижимать к стенке пока не хочу.       — Жаль, — вздохнул Дима. — Я бы кулаки почесал. Хотя парень он вроде неплохой. Мутный, но неплохой…       — Иди, выпей с ним, — фыркнул Илья и вернул внимание к экрану монитору.       — Я бы с тобой выпил. Как твоя голова? — прошёл ближе, нагло сел на край стола и сложил руки на груди, начиная смотреть на парня сверху-вниз. — Кошмаров тебе не снится последние два дня, это очень радует.       Илья откинулся на спинку стула, скрестил пальцы в замок на ногах и поднял взгляд к Диме. Посмотрел на вопросительный взгляд, на напряжённо поджатые губы, на шрам на шее и уронил взгляд на руки, перепачканные в татуировках. Они такая неотъемлемая часть мужчины, что парень их даже не замечал. Они часть кожи, как родинка или ожог. Почти незаметные, но при вдумчивом осмотре цепляющие внимание.       — Да нормально я, — сказал чуть погодя и поднял взгляд к мужчине, что задумчиво хмыкнул и немного нахмурился.       — Тогда… в таком случае, может, сходишь в душ? От тебя уже попахивает…       Илья опустил почти смущённый взгляд на компьютерный стол. Да, он заметил, но вода всё ещё вызывала у него непонятные ощущения.       — Не заставляй меня тебя из тазика поливать, м?       Раздражённый кинутый взгляд парня мужчина принял за довольно понятный для себя ответ.       — Вот и хорошо, — улыбнулся и встал с края стола. — Тогда ты иди в душ, а я пока котёнка принесу.       Подмигнул и пошёл в прихожую, чтобы обуться и пойти забрать котёнка. А Илья, кинув тоскливый взгляд на улицу, где шёл дождь, всё же решил пойти в душ и сполоснуться. И единственное, что его толкнуло туда, это мысль, одна, что Диме, возможно, неприятно находиться рядом с вонючим парнем. Сколько Илья уже не мылся? Неделю?       Пока Дима выпытывал котёнка у Жени или сидел и уже пил с ним, Илья стоял в душе с приоткрытой дверью, потому что так почему-то было спокойнее, и смотрел на душевую лейку, не думая, что он справится с такой простой задачей. Вода пугала. Действительно пугала. Илья примерно понимал почему, но понимать окончательно не хотел. Знал, что пытки. Практически помнил их. И уже при мыслях, что вода коснётся его лица, перехватывало дыхание.       Поднял руку, нюхнул подмышку, поморщился и, даже не думая проверять, как пахнут яйца, снял лейку с крепления и включил воду.       Голову не мочил, лицо тоже не трогал — страшно, но тело с горем пополам, задерживая дыхание, будто он погружался под воду, всё-таки помыл. Сидя на дне ванной, протирая себя губкой с пеной, мылся и вновь ощущал себя бесполезным куском дерьма. Это угнетало и, кажется, будет угнетать ещё долго. И очень хорошо, что Дима не видел его таким.       Выйдя из душа Илья ещё долго ждал Диму, продолжая смотреть сериал. А его всё не было и не было. Уже прошло полчаса, потом час, а мужчина будто и не думал возвращаться. Будто за котёнком пошёл в другой дом, что, в целом, могло быть правдой, ведь у Игоря, кажется, аллергия на животных или на что там? Женя его мог отдать другим людям. Рискнуть отдать другим людям, потому что если это так, Илья сам его отдаст кому-нибудь на операционный стол. А ещё лучше на стол патологоанатома, чтобы тот разбирался в причине смерти парня. Бизон почти не вспоминал о котёнке, но зато если вспоминал, то сразу хотел вернуть его себе. Вот в эту же секунду подорваться и пойти искать его, с боем вырывая из чужих рук.       Когда с ухода товарища прошло уже полтора часа и Илья схватил телефон, чтобы, может, позвонить ему и узнать в чём проблемы, дверь в квартиру открылась. Парень быстро повернул голову в сторону и увидел чёрно-белое пятно в руках мужчины, от которого сердце в груди радостно стукнуло пару раз. Но как оно порадовалось быстро, так и прекратило радоваться. Это был не котёнок. Ну или его жалкое подобие.       — Это чё за херня вообще? — спросил парень встав со стула и пройдя к мужчине, что стоял, промокшим до нитки и виновато смотрел в ответ. — Где Домино?       — Извини, Илюх. Нет его больше, — тихо произнёс Пророк и протянул парню игрушечного котёнка с голубыми глазами. Довольно хорошо сшитого, размером как раз с ладонь Ильи. — Женя отдал его два дня назад. У мелкого аллергия сильная началась, а нас дома не было. Контактов не сохранилось.       — И ты притащил это дерьмо? — рыкнул и выхватил из рук мужчины игрушку, чтобы тряхнуть ей перед его носом и швырнуть на комод. — Я, блядь, похож на ребёнка?       Улыбка Димы, осторожная, кривая, едва не подожгла парня изнутри. И ублюдку повезло, что теперь он занимал более глубокую часть в душе парня, потому что иначе бы Илья напомнил ему, что у него очень тяжёлая рука.       — Придурок, блядь, — прорычал напоследок Бизон и пошёл обратно к своему сериалу, чтобы забыться в нём. Только у Димы, как всегда, были другие планы. Он прошёл вслед за другом, не забыв захватить игрушку, и, встав рядом, засмеялся.       — Да ладно, братан, это всего лишь котёнок! Хочешь, нового найдём? — и положил холодную, ещё влажную ладонь на шею парня, от чего тот сразу поёжился и отстранился от приятного и холодного касания. — Ну и в конце концов… ведь я же лучше… лучше собаки…       Выгнув бровь, Илья всё-таки посмотрел на товарища.       — Тебя продуло на улице? Какая, нахуй, собака?       Дима закатил глаза.       — Это фраза из «Карлсона»… Ты не смотрел?       — Нет, — буркнул Илья и отвернулся к экрану монитора.       — Так давай посмотрим! — сразу воскликнул Дима и, взяв с другого края стола планшет Ильи, пошёл подключать его к телевизору.       Сказать «нет» Бизон не смог. Да и не хотел. Выключил компьютер, сел на диван рядом с Димой и принялся смотреть дурацкий мультик, когда тот соизволил переодеться.       Игрушечный Домино стал для Ильи чем-то вроде сувенира с гражданки. Он решил его оставить и не выкидывать. Повесил на рюкзак, решил, что будет талисманом. Ну и будет напоминать о пережитом. Как спас котёнка, ебался с ним до ветклиники и жил после. Много места не занимал и дарил хорошие эмоции, несмотря на то, что был жалкой игрушкой.       К Жене Илья не думал заходить, чтобы дать ему знать, что он гондон. К парню сверху вообще не тянуло, пока рядом был Пророк. Хотя тот с каждым часом будто бы начинал всё абсурднее себя вести, испытывая терпение Ильи и продолжая проверять его личные границы.       Что это за проверки, Бизон не очень понимал и относился к ним очень настороженно, словно был дикой лошадью, к которой впервые тянулись рукой, чтобы просто похлопать по шее. Он мог шарахнуться от мужчины, что внезапно вставал рядом и протягивал к нему руку для хлопка по спине, мог увернуться от ладони, которая неясно куда бы упала, и вообще всё чаще оборачивался и косился в сторону мужчины. Тактильность Пророка начала переходить некоторые давние границы. Просто сдвигала их напрочь, а Илья и не знал, что делать. Было и приятно, и страшно одновременно. К такому он не готовился, даже не думал о подобном и теперь судорожно соображал, что с этим делать, не прибегая к злости и оскорблениям.       Совместный просмотр сериала, что они оба выбрали, стал чем-то вроде традиции. Утром Дима уходил бегать, ведь парень сказал «нет» из-за больной спины, днём занимался своими делами, зависая в телефоне или планшете парня, что-то там решая и читая, а вечером, когда августовское солнце садилось всё раньше, плюхался на диван и кивал на место рядом с собой, зазывая смотреть очередную серию. Почти всегда молча, без каких-то обсуждений, но так рядом, что Илья не мог сосредоточиться на происходящем на экране. Каждый блядский раз Пророк садился бедро к бедру и сидел так две или три серии. Прожигал своим бедром, не давал двигаться. А один раз сделал то, что Илья, кажется, никогда не забудет.       Просто положил ладонь на бедро парня. Что-то объяснял, решив обсудить сериал посреди серии, жестикулировал, а потом уронил ладонь на бедро Бизона и в тишине продолжил просмотр. А Илья не знал, как на это реагировать. Вроде бы и ничего такого, но парень испытывал столько дискомфорта, что едва не елозил под рукой Димы. А пальцы его то и дело сжимались и разжимались, выдавая нервозность из-за происходящего на экране. Совсем слегка, едва заметно, но до безумия напряжённый Бизон чувствовал каждое движение. Сильные, длинные пальцы подёргивались сверху, едва сжимали мышцу, прожигали бедро сквозь ткань штанов. И Илья терпел, смакуя на языке фразы, которые мягко бы намекнули товарищу, чтобы он съебался подальше. Только вот мягко намекнуть не знал как. Внутри было столько напряжения, что хотелось просто наорать на товарища и сломать ему запястье. И медленно, но чертовски верно Илья начал обретать почти забытый стояк от едва заметных движений и тепла. Он никогда не получал подобного от других людей. Не любил прикосновения, не понимал, как они могут возбуждать, а тут одна сраная ладонь Пророка разбудила спящий организм и член, что должен был уже забыть, что такое крепкое возбуждение. Налился кровью, улёгся не очень удобно в трусах и мешал, привлекая к себе внимание. Мешал и вводил в состояние паники, потому что Дима вот он, сидит рядом, бедром прижимается, руку на бедре парня держит. Один неверный взгляд и всё. И спасибо, что рисунок мультикама искажает объём. Что стало причиной, Илья не стал думать. Жил ощущениями. И если тело решило, что возбуждает, спорить с этим не стал. Просто решил смиренно принять ещё один взгляд в лицо любви — реакцию своего тела на любимого человека рядом.       — Руку убрал. Живо, — сказал собранным, холодным голосом и осторожно положил ладонь рядом с членом, скрывая его от глаз Димы, если он решит посмотреть на парня. Вдруг.       — Ой, извини, — быстро среагировал Дима и убрал ладонь с бедра парня, будто это действительно была ошибка. Не заметил, погрузился в сериал. Только вот Илье было от этого не легче. Он уже полчаса сидел как на иголках. И теперь ещё с колом в штанах, что быстро спрятал за подтянутой к груди ногой.       — Не прикасайся ко мне, — таким же ровным и холодным голосом сказал следом и отсел настолько, насколько позволял диван. То есть буквально на пару сантиметров, потому что сидел у самого края.       — Бля, я сказал, извини. Случайно руку положил, — возмутился Дима и отодвигаться не стал, хотя видел, что это сделал Илья, прекрасно дав понять, что ему не хотелось находиться рядом.       — Сомневаюсь, — фыркнул Илья и попытался погрузиться в серию, которую почти всю пропустил.       — Ага, домогаюсь тебя, бедного, — фыркнул в ответ Дима и отсел дальше.       Стрельнув раздражённым взглядом в товарища, Илья потерял терпение.       — Пошёл ты, — шикнул и отвернулся от Пророка в сторону окна.       Стояк прошёл буквально через минуту.       Любовь — это отстой. А Дима будто только и делал, что испытывал парня. Словно, сука, всё знал. Издевался. Только вот он не мог он ничего знать. Илья себя не выдавал и не выдаст.       Скорее бы обратно. Илья готов был считать часы до возвращения в строй. Чтобы всё это просто умерло в нём. Ушло как всё ненужное, и остался только холод и безразличие к своей судьбе. А всё это — всё, что было на гражданке, теплота и мысли, скорее бы погибло, оставив только эхо приятных воспоминаний.       После кинутой фразы Ильи, чтобы Дима больше к нему не прикасался, ничего не изменилось. Будто Дима услышал её и, вернувшись вниманием к сериалу, сразу же забыл. Илья умирал от каждого раза, когда он был рядом. И чем дальше, тем хуже. Он решил, что он всё, и он, правда, всё.       Дима рядом? Илья почти не дышал. Рука на его плече или, что было ещё хуже, рядом с шеей? Илья млел, таял и едва ли не подавался навстречу прикосновению. Он не перебивая слушал его бесконечные истории, не думая, что делает, смотрел на него всё так же открыто и влюблённо, лишь под конец, когда ловил ответный взгляд, понимал, что нельзя так пялиться. Он не позволял себе злиться на мужчину, позволял ему быть рядом и больше не кричал, если его рука опять случайно оказывалась на бедре. Разрешал Пророку всё. Даже разрешил товарищу положить подбородок на плечо, когда он подкрался сзади и предложил прогуляться.       Неделю Илья жил с новым чувством в груди и всю неделю страдал и кайфовал, даже не зная, что выбрать и чего было больше. Неделя как в тумане. Варился в мыслях, изучал человека рядом и просто любил. Издалека, тихо и незаметно, запрещая себе думать о взаимности. А Дима всё испытывал его на прочность и вёл себя как мудак. Был так рядом, что парень задерживал дыхание. Прожигал его тело своим присутствием и не тормозил, прекрасно замечая, что парню не по себе от происходящего. И как же Бизону хотелось сказать ему, чтобы он прекращал. Чтобы прекратил вести себя как уёбок, держал дистанцию и не распускал руки. Только вот страшно было своими словами выдать свою неуверенность и в конечном итоге выдать своё состояние.       Илья не знал что делать. Он не умел решать такие проблемы и жил как мог. В таком вот абсурде, шатаясь на грани правильно и неправильно. Позволял себе быть несведущим в человеческой жизни влюблённым дураком.       Хорошо-плохо. Приятно-неприятно. Страшно-кайфово. Можно-нельзя. Это раскачивало парня как лодку. Он мог любить мужчину глазами, а потом, покуривая в одиночестве, ненавидеть себя и всю свою жизнь, что в какой раз повернулась к нему жопой. Он прекрасно ощущал, что его грань, по которой он всё это время ходит, подходила к концу. А там пропасть. Психика, расшатанная за годы службы, подходила к концу и больше не могла терпеть происходящего. Хотелось разрядки. Хотелось отдыха и решения проблем.       — Поехали купаться? — спросил как-то ближе к вечеру Илья, пока Дима сидел на кухне и смотрел какой-то видосик со времён учений. Хотелось отдохнуть от города и четырёх стен квартиры. Хотелось простора и побыть подальше от Димы. Да даже просто хотелось побыть на природе. Город всё ещё душил. Город шумел и вонял. Такой шум Илья не любил. Он начал уставать от него. От начал уставать от себя и своей жизни. Но особенно он устал от любви. Она высасывала из него все силы.       — Поехали, — кивнул Дима и закрыл видео. Отложил свой телефон и повернулся на стуле к Илье позади себя. — Последние дни такая жара стоит, что, наверное, можно и ночью искупаться. Ты обнажаться не особо любишь. Тебе это на руку, что скажешь?       Илья слабо хмыкнул, польщённый тем, что Дима ещё помнил о его мелких проблемах, о которых сам парень почти забыл. Перед мужчиной он так и не обнажался, спал в одежде, но словно привык к этому. Будто это нормально.       Бизон хотел не столько купаться, сколько просто открытого пространства и шума воды. Хоть какого-нибудь. Он нуждался в перезагрузке или что-то произойдёт. А срываться на Диму он не хотел.       — Я согласен, — только и сказал Илья, сразу получив белозубую улыбку Димы, от которой в очередной раз на дню сердце превратилось в раскалённый тяжёлый уголёк.       Пророк в какой раз быстро нашёл машину в аренду, прошелестел карту на наличие мест, где можно остудить задницу после жарких дней и, свистнув Илье, что курил на балконе, позвал его одеваться.       Бизон опять вёл машину, сверяя дорогу с навигатором. Слушал музыку, которая играла по радио и изредка на светофорах, или когда трасса была пустой, смотрел на Диму на соседнем сидении. Смотрел на него и уставал от собственных взглядов, потому что хотелось большего. После недели одних только взглядов, чужих ладоней там и тут, хотелось самому коснуться человека. Илья потихоньку начал признаваться себе, что всё-таки мечтал о том, чтобы Дима всё узнал. Чтобы наконец-то наступила тишина и спокойствие. Любовь высосала из парня все соки. И он очень надеялся на то, что пока Дима будет плескаться в воде, Илья сможет посидеть на берегу и отдохнуть.       Он действительно не знал, что делать.       Приехали на точку они к закату. Вокруг уже было достаточно темно, чтобы изредка не видеть что-то, но в небе ещё стояли яркие и светлые тона вечернего летнего неба. Красный закат, фиолетовое небо с голубой полосой над самым горизонтом и его отражение в реке. Дима нашёл на карте заводь и решил, что это отличное место, чтобы занять её. И она вправду казалась комфортной. Небольшая, как раз на пару человек, песчаный подход, по краям рогоз с камышом, деревья защищали их от глаз там и тут, и было где оставить машину, так как заводь была напротив небольшой поляны. Илье нравилось это место. Тут хотелось остаться на ночь. Поспать прямо на влажной траве — плевать вообще. Слушать сверчков в траве, кузнечиков, шелест листвы в деревьях и вдыхать запах речки.       — А тут норм, — вынес вердикт Пророк и потянулся, окидывая взглядом заводь и отражение заката в воде. Обернулся к Илье и быстро поймал его уставший взгляд. — Ну чё, голышом будем купаться? Русалок пугать?       Илья слабо хмыкнул, качнув головой.       — Ты скорее одну поймаешь и выебешь на берегу, чтоб уплыть не могла, — и улыбнулся, всё ещё влюблённо глядя на Пророка, что выглядел ещё красивее в сумерках тёплого вечера.       Дима тихо посмеялся, опустив взгляд на траву под ногами. Короткую и мягкую, будто тут кто-то косит.       — Выглядишь устало, — сказал тихо и подошёл к парню. Ещё раз заглянул в глаза и затих на какое-то время. — Всё нормально?       Илья вздохнул, подняв взгляд к лесу на другом берегу. Почти чёрный, таинственный, высокий. Хотелось туда. Зайти и потеряться. И чтобы Дима никогда не нашел.       — Нормально, — ответил и опять посмотрел на товарища. — От города устал, — объяснил как мог. Хотел бы сказать больше всего на свете, что от любви устал, что ощущает он себя неважно, потому что влюблён, но не мог.       — Да, я тоже… Приятно выбраться вместе куда-то.       Обернулся к речке и встал, позволяя речной тишине затечь в уши и поглотить себя. Упёр руки в бока, следил за водной гладью, а Илья прожигал его светлый затылок всё тем же влюблённым уставшим взглядом и всё чётче и чётче читал в себе желание подойти вот так со спины, обнять и поцеловать. И стоять вместе смотреть на речку в сумерках и тишине. Чтобы Дима всегда был рядом. Таким, каким всегда. Своим, родным, доёбистым, шумным. Главное, что рядом. Чтобы любил в ответ и позволял любить себя.       Илья не понял, когда он принял решение и решил действовать. Просто сделал шаг к мужчине и врезался в него грудью. Поднял руки, чтобы крепко обнять и прижать к себе, но в последний момент испугался себя и отшатнулся.       — Всё ок? — сразу ожил Дима, обернувшись к парню.       — Да, извини, пошатнуло чёт, — оправдался как мог и нахмурился, не понимая, где он утратил контроль, как и почему. — Сигаретки не найдётся? Я свои забыл.       Дима сразу закивал головой и полез руками в карманы на штанах. Похлопал ладонями по верхним, нагнулся к нижним и замычал.       — Бля, я жигу забыл, — протянул и достал пачку сигарет и коробок спичек, который всегда носил при себе на всякий случай. Какая-то своя привычка. Илье плевать. Пророк достал две сигареты, одну сунул себе между губ, вторую дал парню, открыл коробок спичек, и даже в сгущающейся темноте Илья прекрасно увидел только одну палочку. — Ну ёпта. Аккуратно, значит, — пожал плечами, поджёг её, на миг осветив своё лицо тёплым светом огня, закурил и выкинул использованную деревянную спичку в сторону, а Илья уже приготовился бухтеть от такого глупого поступка. — Иди сюда, — позвал тихо и наклонился к парню, предложив закурить от его сигареты, которую он быстро раскурил.       Так как выбора не было, Илья нагнулся к мужчине, чтобы закурить от него, хотя так близко находиться не хотел. Зато сильно хотел покурить и даже проигнорировал ладонь мужчины, что легла на его шею, словно Илья бы сбежал.       Нагнулся, склонил голову, опустил взгляд к кончику сигареты и ошибся в том, что после резко поднял глаза к Диме, который очень сосредоточенно и прямо смотрел в ответ и будто даже не думал о том, чтобы затянуться и помочь парню поджечь свою сигарету. Взгляд глаза в глаза был таким плотным, что Илья забыл, что надо дышать. Смотрел в глаза мужчины, которые ловили отблеск от едва тлеющей сигареты и заката, дышал дымом и так стремительно расслаблялся от этого взгляда, будто вкинул в себя пару таблеток транквилизаторов. Ещё и Дима будто по привычке скребнул пальцами по шее парня, поднимая ворох мурашек от затылка до копчика.       Илья ощутил, как будто что-то захлопнулось. Снаружи и внутри. Несмотря на темноту вокруг, в глазах потемнело, ноги на миг будто ослабли, а потом давление на шею усилилось, и Илья почти подался вперёд, но в последний момент одумался и дёрнулся, вырываясь из слабой хватки. Выхватил сигарету изо рта и отвернулся от мужчины, проклиная всю свою жизнь. И всё буквально за секунду.       — Как же ты меня заебал, блядь… — почти простонал он в сердцах и выкинул сигарету. Сам же отошёл на несколько шагов от друга и сел на траву, скрывая лицо в ладонях. — Съеби, нахуй, в воду.       Он только что чуть было не поддался на то, что сам себе надумал. Чуть всё не испортил. И Дима, сукин сын, что делал? Нахуя? Или это глупому Илье показалось, что тот опять что-то замышлял? Испытывал. Смотрел прямо в глаза, близко, поглаживая пальцами по шее.       Тепло, хорошо, до дрожи, блядь, хорошо и до свернутых мозгов.       — Илюх, — послышалось мягко, тихо. А потом мужчина сел рядом на корточки.       — Съеби, — произнёс настойчиво, так и не убрав от лица рук. — Съеби от меня на хуй!       — Илья, — не унимался Пророк. — Посмотри на меня.       — Я на твой труп ща посмотрю.       — Бизон, мля.       — Какой же ты, сука, мудак…       Дима вздохнул. Громко и раздражённо. А потом сделал то, что быстро привело Илью в чувство — дал ему слабую, почти насмешливую пощёчину. Буквально секунда, и Бизон уже смотрел на Пророка, что сидел на коленях рядом и нависал над ним, расправив грудь. Близко. Опять так близко, что Илья больше не мог этого терпеть. Пульс болезненно застучал по артериям на шее.       — Ты ахуел?.. — прорычал он, глядя прямо в глаза Димы, что будто бы источали вызов. Что да, он, сука, ахуел. — Тебя давно не пиздили?       — Это ты меня заебал, Илья, — прохрипел тихо и, переступив все границы дозволенного, поддел своим носом нос парня, мгновенно выкинув из его головы всю злость. Опустил туманный взгляд на губы и вдруг грубо и порывисто поцеловал парня.       Первым делом Илья схватил мужчину за футболку на груди, теряя себя в темноте тёплого вечера. Верх, низ, лево, право — всё показалось неверным. Всё закружилось, пульс шибанул таким напором, что голова на миг будто вообще отключилась. А потом, разозлившись, уловив буквально на секунду, что именно произошло, он толкнул Пророка в грудь и завалил на траву. Только вот Дима схватил его в ответ за рубаху на груди и повалил вслед за собой.       — Блядь, Бизон, — зарычал он, затягивая парня на себя.       Как и почему они начали мутузиться, валяя друг друга по траве, Илья не знал. Это даже дракой было не назвать. Скорее борьба, где лично парень сливал всё своё напряжение, которое не знал куда деть. Тянул время, чтобы не сталкиваться с реальностью, и искал время, чтобы решить и понять хоть что-то. А Дима всё притягивал его к себе, игнорировал жалкую агрессию и тыкался губами то в шею, то в челюсть Бизона, оставляя беспорядочные поцелуи то там, то тут. Мимолётные, быстрые, но такие горячие и тяжёлые, что Илья по итогу устал от самого себя и сдался, позволив себе забыться. Последний раз приложил мужчину лопатками о мягкую влажную траву и сам его поцеловал.       Неумело, но жадно, горячо и глубоко. Так, как никогда не умел. Но целовал, не думая ни о чём. Только ловил ушами и ртом чужое тяжёлое дыхание, запоминал горький вкус на своём языке и до боли в пальцах сжимал светлые волосы на затылке товарища. Илья так активно работал когда-то выбитой челюстью, что она щёлкнула и заболела. Не следил за собой, не позволял себе думать. Ловил языком чужой горячий, кололся о щетину Пророка губами, кусал, вылизывал его, вылетал из реальности и не думал возвращаться. Сидел сверху, сжимал бёдрами бока мужчины, одной рукой наминал до боли светлый затылок, путая в волосах пальцы, а второй рвал траву, сжимая её в кулак.       Хриплый тихий стон Димы лупанул прямо по затылку парня. В глазах потемнело уже с темнотой в них. Внутри опять будто что-то захлопнулось, и Илья шагнул дальше, опускаясь укусами и языком ниже — к челюсти, шее и ключицам.       — Блядь, иди на хуй, — прохрипел Дима и резко толкнул парня в грудь, возвращая его в реальность. Столкнул себя и сел, переводя тяжёлое, сбившееся дыхание.       Илья сам дышал так, будто бежал. Вообще ни за чем не следил, ничего не чувствовал, будто разум отключился. Было только ослепляющее всё желание. Горячее, дикое, животное. И в штанах каменный стояк, какого не было бесконечное количество времени. И из-за него голову продолжало кружить. Хотелось продолжить поцелуй, хотелось кончить. И чтобы привести себя в сознание, Илья пару раз ударил себя ладонью по виску и сжал волосы на лбу. Зажмурился и громко, со стоном, вздохнул.       Дима молчал довольно долго. Потом встал, зашуршал одеждой и так же молча вбежал в реку, разрушая тишину громким всплеском воды. А Илья сидел в полнейшем ахуе, сжимая волосы на лбу, и ошалевшим взглядом смотрел на Пророка, уплывающего на середину реки, что казался чем-то нереальным в отражении алого вечернего заката, который становился всё темнее и темнее, как становилось всё темнее и темнее перед глазами парня.       — Сука, какой пиздец, — сказал тишине вокруг и убрал от себя руку.       Он пару минут назад чуть не сожрал Пророка. Илья не знал, что это было, но иначе он не мог это назвать. Он не умел целоваться, не умел ничего подобного, но действовал и не думал о том, что и как он делал. Он действительно почти вылизывал его рот, не упуская ни единого движения чужого языка. Скользкого, горячего и почему-то горького. Кусал, посасывал, скользил языком по чужим зубам и позволял подобное делать с собой. И Дима… что этот ублюдок делал? Держал его за талию, прижимая плотнее к себе?       Упав на бок, Илья положил ладонь на почти сошедший на нет стояк в штанах, поправил его и закачал головой. Вопрос «что» был без ответа. Вокруг только звуки поющих насекомых. В голове пустота. Илья ощутил себя таким истощённым, будто только что было несколько наступов подряд.       Как теперь Диме в глаза смотреть? Как взаимодействовать с ним?       Пророк вернулся нескоро. Плавал долго, Илья даже прекратил слышать всплески воды. Слышал только рыбу там и тут. Быстрый «плюх» и опять тишина. А потом шорох неподалёку. Топ-топ. Всё громче и громче. Гулкий удар пятки по траве Илья узнал быстро. Как лежал на боку, так и лежал, смотря на темноту перед собой и слушая только мир вокруг.       Дима грохнул дверцей машины, прошёл к парню и сел рядом, дыша очень громко и тяжело. Отфыркивался от воды, пытался отдышаться от заплыва, видимо, придурок плыл против течения, и изредка вздыхал. А Илья лежал и будет лежать. Заснёт прямо тут, возле воды на влажной траве.       — Будешь плавать? — грубо нарушил тишину Дима, и Илья открыл глаза, которые только закрыл, чтобы заснуть и выйти из реальности.       — Нет, — ответил спокойно.       — Тогда по съёбам, — едва не огрызнулся Дима и встал с травы.       Он звучал устало и злобно. Это окончательно связало Илью по рукам и ногам. И вместо того, чтобы съебаться, как и сказал товарищ, которого теперь было сложно так называть, Илья встал и по пути к речке начал рывками раздеваться, слушая, как по швам трещит рубаха.       — Алё! — крикнул в спину Дима, и Илья, в последнюю очередь избавившись от трусов, нырнул в прохладную воду и заглушил звуки наружного мира миром подводным. Глухим, глубоким и закладывающим уши.       И нырок под воду был ошибкой, потому что в черноте, полностью под водой, Илья поймал приступ паники. Сильной и полностью захватывающей сознание. Сердце резко сорвалось с ритма, глаза открылись, засоряясь речным песком и другим мусором, вокруг чернота, а течение, что подхватило парня, понесло его дальше от берега и заводи, в которой он вошёл в воду.       Парня топили несколько десятков раз. В корыте, в ванной, запихивал в бочку, которую потом заполняли водой, покрывали голову мешками, пакетами, оборачивали скотчем, связывали руки и ноги и перед этим сильно избивали, чтобы сопротивляться не было никаких сил и желания. Пытка водой вообще считалась одной из самых действующих. Иногда человеку хватало мешка на голове и потока воды в лицо, чтобы он поверил, что тонет. А Илья тонул на самом деле. Захлёбывался водой, терял сознание в этих ебучих закрытых бочках, потом блевал водой и со страхом, диким, первобытным страхом боролся за свою жизнь. Так, как мог. Как позволяли силы, которых после двух попыток утопить оставалось не так много. И нырнув под воду в темноте леса, что рос по краям реки, совершил огромную ошибку.       Нырял и даже не думал об этом. О своём страхе перед водой. Хотел остыть, расслабиться и уйти дальше от Пророка. И, блядь, ушёл. Уплыл вместе с течением, а вынырнул полностью дезориентированным и барахтаясь на воде так, будто тонул, хотя умел отменно плавать.       Вокруг чернота, в небе почти чёрная синева, над рекой вдалеке тусклая полоска увядающего заката, и только бешеный ток крови в ушах и собственное тяжёлое, хриплое дыхание. Стекающая по лицу вода была неприятной. Ледяной, потом горячей, тяжёлой, липкой, стекала и будто оставляла позади себя следы из химических ожогов. Мокрые волосы на голове давили, течение, что ледяными потоками гладило по ногам, казалось чуждым и потусторонним. И вместо того, чтобы плыть к берегу, дезориентированный темнотой и паникой парень, плыл по течению, крутя голову налево и направо, теряясь в лесу и мире.       Что было, как было, что делать дальше. Держал себя на плаву и медленно приходил в норму, просто заставляя себя собраться. Он же боец. Он Бизон. А это всего лишь река, а не очередная бочка, в которую его погрузили. Никто его не бил, никто на него не орал и не запихивал в рот тряпки. На голове нет мешка, она не обёрнута скотчем, доступ к воздуху у лёгких имелся. Всё было нормально. Илья заставлял себя сосредотачиваться на реальном. Что он в лесу, в России, они поехали с Димой купаться. А потом целовались.       Это вот возвращало в реальность сильнее самой реальности. Возвращало и резко отбирало её, потому что ещё это самый настоящий абсурд. Сон, выдумка угасающего сознания, бредни слетевшего с катушек парня, но не реальность.       Подплыв к берегу, Илья сел на него, утопая задницей в иле. Смахнул влагу с лица и тяжело вздохнул, силой воли приводя дыхание в норму. Дыхание, спокойное, собранное, одно из важных составляющих спокойствия. Илья это знал и сосредоточенно выравнивал его. Осознанно вдыхал, осознанно выдыхал, прогоняя по обожжённым лёгким прохладный воздух, и медленно приходил в себя, сидя яйцами в иле посреди ёбанного нигде и с давящей тревогой в груди.       Встал из холодной воды Илья спустя бесконечность. Покачнулся от слабости в теле, оглянулся по сторонам, чтобы понять где он и куда идти, и пошёл, ориентируясь по течению. Шёл по воде против течения, еле переставлял ноги, утопал в иле, песке, наступал на торчащие из воды палки и быстро замерзал. Зато после выброса адреналина и страха голова была окончательно пустой. И больше не волновала ни вода, ни тот поцелуй.       Пришёл к заводи Илья довольно быстро, что говорило только об одном: уплыл он не так далеко, как казалось. Дима сидел уже одетым на капоте машины с включёнными фарами и курил, где-то найдя вторую спичку или закурив от прикуривателя в машине. Одежда Ильи лежала сложенной рядом с мужчиной. Внизу брюки, потом трусы, сверху рубаха и носки. А на траве возле шины стояли ботинки. Илья был таким уставшим, что не думал даже о своём обнажённом теле, что стояло прямо в свете автомобильных фар. Не замечал косой взгляд Димы в свою сторону, просто одевался. Носки, трусы, штаны, рубаха. Едва держался на ногах и хотел спать. А всё остальное потом. Все дебильные мысли, страхи и обсасывание произошедшего.       Пока что в Илье ни страха, ни стыда, ни волнений.       Штиль.       Дима кинул сигарету в траву. Спрыгнул с капота, прошёл к водительской двери и сел за руль. Завёл машину, включил радио погромче и ждал парня, что стоял и уставшим взглядом смотрел на заводь, которая теперь ассоциировалась только с тревогами и напрасными ожиданиями. Природа не спасла. Вода не успокоила. Теперь всё не так, как раньше.       Илья не такой, как раньше.       Бизон сел на капот машины, не желая уезжать. Да, здесь отдых не пошёл по намеченному пути, но ехать в город, в квартиру, где только одна комната, с Пророком, Илья точно не хотел. Не хотелось ни домов, ни квартир, ни машин. Хотелось свежего воздуха где-нибудь на дальнике и сказочно звёздное небо над головой, как однажды в Тибете. Чтобы неподалёку приглушённые голоса товарищей звучали, к земле притягивал вес экипировки, на шее автомат висел, а недалеко лежал пулемёт. Начищенный и готовый к интенсивной работе. Илья безумно скучал по своей службе. Там не было ни мыслей о жизненном, ни любви, и тем более там не было голодных и горячих поцелуев с товарищем, с которыми теперь парень не знал, что делать.       При чётком понимании того, что произошло, внутри по-прежнему не было никаких переживаний. От этого было и хорошо и плохо.       — Блядь, ты идёшь или нет, мне ещё долго ждать? — рявкнул Дима, выглянув из машины, и Илья вновь начал что-то чувствовать. Например, первое, что там было — это разочарование и обида. Что Дима сам всё начал, а теперь вёл себя так, будто виноватым был именно парень.       Да, Илья поцеловал его в ответ. Целовал с достаточной отдачей, чтобы теперь врать и себе, и мужчине, но начал-то Пророк!       Вздохнув, парень покачал головой, выбивая из неё глупые мысли, кто прав, а кто виноват. Кто начал, кто не начал. Всё. Это произошло. Осталось это трезво принять и решить, как жить с этим дальше. Почему вообще так сложно общаться друг с другом? Пророк любил повторять, что они братья и могут доверять друг другу всё. Только что это за доверие такое и братство, где ты боишься признаться в своих глубинных переживаниях, потому что заранее знаешь, что их не примут?       Отвечать на агрессивный выкрик Димы Илья посчитал не нужным. Встал с капота, посмотрел на лобовое стекло, не увидев за ним лица мужчины, и пошёл обратно к речке, чтобы сесть на берегу и просто сидеть. Не хотелось Илье ничего делать. Выяснять, обижаться, злиться, расстраиваться. Пошло всё к чёрту. Мечта осуществилась и разбилась в одночасье.       — И куда ты, нахуй, пошёл, блядь?! — грозно раздалось в спину.       — Иди на хуй, Дим, — кинул безразлично, даже не обернувшись, и пошёл дальше. Дошёл до песчаного берега, сел у кромки воды, подтянул колени к груди и уставился на чёрный лес по другую сторону реки.       Несмотря на ожидания парня, что Дима возьмёт и уедет, мужчина, наоборот заглушил машину. Но Илье от этого ни тепло ни холодно. Он сидел и думал о том, что поцеловал Пророка. И это было… ахуенно волнительно и просто ахуенно. А потом что-то пошло не так. Может, Илья сделал что-то не так?       Закрыв глаза и уперевшись лбом в колено, Бизон приказал себе не думать об этом. Да, пососались, и вот так в жизни бывает. Дико, конечно, но почему-то не хотелось это обмусоливать в голове.       Парень долго сидел у реки. Слушал как плещется рыба там и тут, как попискивают летучие мыши, охотясь на мошкару, что летала возле Ильи и вдоль берега, слушал пение сверчков и кузнечиков в траве позади себя и просто был. Здесь и сейчас. Без мыслей и эмоций. Слушал природу вокруг и дышал, глядя на темноту под закрытыми веками. Даже не среагировал на осторожные шаги позади себя. Топ-топ. Остановились, потом тихий вздох, а после Дима, что вылез из машины, сел рядом. Не так близко к парню, чтобы коснуться его и обдать теплом, но достаточно близко для того, чтобы Илья ощутил его присутствие рядом. И, несмотря на любовь к человеку, которая всё ещё присутствовала в парне, от мужчины хотелось отсесть чуть подальше. Но нет, Илья сидел и не двигался. И даже глаз не открыл.       И Дима молчал, как молчал до этого. Сидел рядом, не двигался, хрен знает, о чём думал. А потом, вновь расслабившийся Илья, вздрогнул, когда на плечи легла тяжёлая тёплая ладонь и потянула к себе. Легко, ненавязчиво и с прекрасно читаемой просьбой быть ближе. Это было настолько легко, что Илья повёлся. Привалился к мужчине и наконец приоткрыл глаза. Потом пальцы на подбородке, такая же мягкая просьба поднять голову и посмотреть в глаза, а следом, стоило Илье взглянуть на Диму, вновь поцелуй. Ожидаемый, но неожиданный. Осторожный, но в итоге уходящий в голод и доминирование.       Илье почему-то казалось, что он таким будет, да и хотелось быть нежным к человеку, в которого он был влюблён. Быть мягким и внимательным. Но вот уже второй поцелуй, где спустя буквально через пару-тройку секунд он пытался перехватить инициативу, даже не зная, что с ней делать. Отключил голову, включил желания и инстинкты и просто целовал Пророка. Вновь безрассудного, жадного и отзывчивого на каждое касание губ парня к себе. Схватился за его футболку на спине и тянул к себе. Всё ближе и ближе, пока не свалился на влажный песок вместе с Бизоном и не устроил его между своих разведённых бёдер. И, что удивило Илью почти на долю секунды, в которую он позволил себе подумать, это то, что Дима позволял парню быть сверху. Быть сильнее, иметь над ситуацией контроль, доминировать над собой. Почему-то Бизону всегда казалось, что Дима другой. Это он главный. Всегда и везде. И чёртова мысль, что мелькнула совсем быстро, толкнула Илью быть тем, кем ему хотелось быть, пока он целовал мужчину на влажном холодном песке.       Дыхание опять сбилось, словно были проблемы с лёгкими. Поцелуй не походил на поцелуй, к каким Илья привык в фильмах. Опять вылизывал рот мужчины и покусывал его губы, сжимая пальцами его бока и руки, то прижимая их к песку, то пытаясь завести за голову друга. Сам не знал, что делал. Не думал, просто жил, окончательно отключая голову и переводя разум в состояние животных инстинктов. Лизать, тереться, греться, кусать и прижимать к себе. Всё и везде. Быть сильнее, главнее. С нулевым опытом Илья действовал слишком уверенно. Со страхом любой близости он слишком ей наслаждался. Так наслаждался, что позволил себе тихий, низкий стон, который вышел из него будто сам по себе, когда Пророк схватил парня за волосы и потянул назад, отстраняя от себя.       В тот момент Илью прошибло столько чуждых ему похоти и желаний, что он опьянел. Столько животной жажды и страсти он не испытывал никогда. А тут, после простого движения, которое он ненавидел, потому что это часть любых пыток — хватать за волосы, он потёк мозгами. И взглянув на Диму под собой, нечитаемого из-за темноты, Илье вообще показалось, что он сошёл с ума. Захотелось столько всего, что парень потерялся в своих желаниях.       Ладонь Димы легла на грудь парня, держа между ними дистанцию. Пальцы отпустили волосы, рот открылся, но ни звука из него не вышло. А потом он сделал то, отчего потемнело в глазах у Ильи — двинул под ним бёдрами и тихо, захлопнув рот, замычал. И Илья почувствовал это — то, что так любил в себе Дима. Его хер.       Чего захотелось больше — сидеть смирно и позволять Диме двигать бёдрами или обхватить его член ладонью, чтобы ощутить, Илья не знал. Хотелось всего. И так же хотелось убежать от всего этого.       Но всё закончилось на одном движении. Дима замер, затих и даже ладонь убрал с груди товарища. Илья тоже не двигался и молчал. Смотрел в глаза Димы, едва различая их в темноте, и только тяжело дышал. Хотелось целовать человека под собой. Тереться о него носом, дышать его запахом, кусать, лизать, мять, но парень не двигался.       — Я себе спину камнем проткнул, — загнанно прохрипел Дима и просунул руку куда-то под поясницу. Приподнял футболку, оголив живот, который Илья едва удержался, чтобы не потрогать, и в темноте присмотрелся к пальцам. — Бля…       Тихий выдох быстро и чётко сказал Илье, что надо слезть. Что мужчине больно.       И он слез. Сел рядом, погружая одну ладонь под воду, и тяжело вздохнул, наконец ощутив что-то вроде спокойствия.       — Сильно? — спросил тихо и тоже едва хрипло. И тон. Будто всё нормально. Словно да, они опять сосались, это окей.       — Жить буду, — усмехнулся Дима и приподнялся на локтях. — Футболку порвал, бля, — ругнулся шёпотом и, оперевшись о песок, сел на корточки. Провёл ладонью по песку и вынул из него камень. — Вот сука.       Осмотрел его, провёл по острой грани пальцем и, сжав его в кулак, швырнул в воду.       Громкий «бульк» почти не слышался за шумом в голове.       Илья и Дима проводили глазами полёт камня в темноте, а потом, как по приказу, вновь посмотрели друг на друга. Глаза в глаза, и воздух вокруг опять стал гуще и теплее. И Илья с готовностью думал об очередном поцелуе, но Дима лишь коснулся его колена, сжал, кинул улыбку, что отдала в темноте белизной, и встал.       А Илья после этого жеста почему-то окончательно всё. Улыбнулся, выдохнул свободно и ощутил в себе столько тепла, которое не мог никак описать и сдержать в себе. Тоже встал, нагнал мужчину, что шёл к машине, и, врезавшись грудью в его спину, ткнулся носом в затылок, чтобы втянуть запах сырого песка, ила, и широко улыбнулся. И Дима против не был. Засмеялся тихо, склонил голову в сторону, боднул Илью в лоб. Ни рыка, что был до этого, ни оскорблений и угроз за то, что было. Он будто бы был… смущён и доволен. И ощущая это, видя это в улыбке и глазах, Илья отпускал недавнюю похоть и позволял себе переключаться на мягкость и нежность, о которой думал ранее.       А ещё он осмелел. Будто опьянённым, счастливым и всё ещё до безумия влюблённым, ощущая себя как во сне, он решил делать то, что хотел. Обнял Пророка со спины, прижал к себе и провёл носом у виска, после чего оставил почти неумелый поцелуй на скуле. С трепетом в груди, с улыбкой на губах, готовый любить этого человека до своего последнего вздоха.       И Дима опять позволял. Опять боднул лоб парня, поймал его губы быстрым поцелуем, усмехнулся и, выпутавшись из слабых, но тёплых объятий, прошёл к машине.       Илья прошёл следом, ощущая, каким слабым и безвольным было тело. Как кружилась голова, и каким тонким был мир вокруг. Будто одно неверное движение или громкий звук, и всё порвётся. Станет другим, разрушится.       Дима открыл багажник, включил на телефоне фонарик и вытащил из багажника дорожную аптечку, после чего прошёл к капоту и протянул её Илье.       — Ополосни там перекисью, — попросил и повернулся к парню спиной.       Илья, конечно же, сделает то, о чём попросили. Поставил аптечку рядом, открыл, вытащил вату и пузырёк перекиси и, промочив вату достаточным количеством жидкости, поднял футболку Димы на спине и приложил ватку к грязной глубокой царапине, из которой немного сочилась кровь.       Он столько раз вместо медика помогал Пророку латать себя после лёгких ранений, что и это действие должно было войти в дверь с надписью «бытовуха», но нет. Теперь, осторожно промачивая рану ватой, видя, как от боли напрягаются мышцы мужчины, Илья испытывал далеко не равнодушие. Волнение, желание, нежность, любовь и всё в один миг, опять оглушая Бизона, что за один вечер испытал, кажется, больше, чем за всю жизнь.       Откинув вату в траву, Илья тяжело и сухо сглотнул. Положил пальцы рядом с раной, провёл осторожно рядом с ней и отчётливо заметил, как поёжился под его касанием мужчина ни то от боли, ни то от чего-то ещё. Пророка хотелось трогать больше и чаще. Спину, бока, живот, шею, руки — всё. Влюблённый мозг, получивший то, что хотел, просто не мог остановиться генерировать желания и упорно игнорировал всё вокруг. Кажется, если сейчас река выйдет из берегов, Илья закроет на это глаза и продолжит стоять позади Димы и осторожно поглаживать его спину, изредка касаясь позвонков.       — Бля, — выдохнул Дима и резко обернулся, одёрнув футболку. — Харэ.       Илья молчал, глядя прямо в глаза Диме без стыда и страха. Где весь его страх близости и неуверенность в себе, не знал и искать это всё не имел ни малейшего желания. Теперь Илья другой. Рядом с Димой Илья другой. Это ведь Пророк. Тот, кому можно доверить всё, и он примет тебя. И слова «я люблю тебя» стояли в глотке. Но несмотря на полное доверие к человеку и негу внутри, слова не могли выйти. Здесь страх быть непринятым и уязвимым был сильнее страха какой-то там близости и первого поцелуя с мужчиной и близким другом в свои двадцать восемь лет. Илья скорее член вывалит и Диме подрочит, чем скажет эти заветные слова, что даже в полностью расслабленном состоянии, после поцелуя, нагоняли страха и жуткой неуверенности.       — Накупался, придурок? — ухмыльнулся Пророк, складывая руки на груди. Илья фыркнул, садясь рядом на капот. Момент приятного напряжения прошёл.       Пророк возвращался. Тот самый Пророк, что действовал на нервы.       — Сам мудак.       Тёмный вечер наполнил громкий смех мужчины, от которого в груди у парня вновь разлилось тепло.       Головокружение, опьянение и лёгкость после недавнего поцелуя и приступа необъяснимой нежности, начали медленно сходить на нет. И это не нравилось Илье. Когда возвращалась трезвость рассудка, появлялась и непонятная тревога от того, что всё вышло так, как вышло. Что он целовался с Пророком. Ебучим Пророком. Близким товарищем, ебанутым жестоким бойцом и гомофобом.       Что Дима обо всём этом думал? Или ему, как обычно, похуй? Где, с кем, когда. Телята, бабы… Илья.       — Я думал, ты утонул. Нырнул и не вынырнул, — начал говорить дальше.       — Я тоже так думал, — поддакнул Илья, смотря на подсвеченную автомобильными фарами траву и деревья у берега.       — Накрыло что ли?       Илья молча кивнул, всё меньше чувствуя себя уверенно и расслабленно. Кажется, его и во время поцелуя накрыло, раз мозги отключились. И сейчас накроет опять.       — Пытки?       Илья хмыкнул. Все-то Дима знал.       Когда ладонь легла на бедро и пару раз погладила вверх-вниз, Бизон посмотрел на Пророка. Тот сидел с ухмылкой, мягкой и без привычного мужчине ехидства, смотрел куда-то вдаль на освещённую площадь и довольно щурился.       — Всё будет хорошо, — выдохнул он и убрал руку.       Илье впервые от этих слов стало не по себе. Что будет хорошо? Он про пытки забудет? Они продолжат по-дружески сосаться? Что хорошо-то будет? Кому?       — Лан, — вздохнул и встал с капота. — Поехали домой. Я чёт столько против течения проплыл, что ватненький теперь.       И, быстро глянув на Илью, что не сводил почти растерянного взгляда с Димы, сел в машину. Завёл её и опять включил радио погромче.       Илья не стал сидеть один. Убрал аптечку в багажник, вместе с ней пытаясь убрать из себя любые мысли, сел на пассажирское рядом с Димой, отвернулся к окну и всю дорогу молча смотрел на мелькающие за окном фонари. Считал их, машины, заправки и забегаловки. Когда сбился со счёта, считал редких людей на улице. Но и там не имел успеха — опять сбился.       Дима молчал, спокойно ведя машину. Слушал радио вместо себя, смотрел только вперёд, даже не в зеркала бокового вида, и больше ничего не делал. Рулил и всё. И только музыка по радио помогала Илье не сойти с ума. Он цеплялся за неё, за слова, ритм и не думал о неясной тошнотной тревоге в груди, что не уходила, несмотря на бесконечную усталость.       Одно Илья понимал точно — он не сможет без Пророка. Он просто сдохнет. Дима — это то звено, что держало парня между какой-никакой жизнью и сумасшествием.