Буревестник

      Первым делом, как только Илья вошёл в дом, он взял телефон и проверил новые сообщения, до зудящего беспокойства думая о Пророке, который пропал на неделю, хотя обещал чёртово голосовое. И парень не мог выбить это из головы пока ехал в лифте, открывал дверь и шёл к телефону, который оставил на краю дивана.       Пусто. Новых сообщений нет.       С Димой хуй знает что происходило и Илья не знал, что с этим делать. Кому писать, у кого спрашивать и что с собой делать. Как прогонять из груди это беспокойство за товарища и тревогу, что крутила всё изнутри так, будто внутри парня поселился огромный паразит, который пожирал его внутренности и выблёвывал их обратно холодной, мерзкой субстанцией.       О товарище не хотелось думать. Не хотелось, чтобы он забирался под кожу и кору головного мозга и поселялся там. У Ильи нет друзей. Нет и не будет. Только не там, не за оградой мирной жизни, где каждый первый из его общества пятьдесят на пятьдесят мог умереть в любую секунду боестолкновения или в стычке со своими же из-за внутренних разборок. Это глупо: привязываться, переживать. Но почему, несмотря на тошноту этих эмоций, Илье так этого хотелось? Переживать, беспокоиться о здоровье, жив или не жив, знать, что у него есть друг. И не кто-то, а чёртов Дима, что соловьём заливал в уши каждому второму. Пророк, что раздражал до жжения под кожей.       Взял и пропал.       Урод.       Илья отложил телефон и спрятал лицо в ладонях, приводя разум в порядок. Так, как мог. Как минимум выгоняя из головы Диму. Кажется, пришло время просто отпустить этого человека вновь. Отпустить как тех, кого Илья однажды отпустил. Не хотелось бы вспоминать, что такое слёзы.       Двоякое ощущение, когда вроде и одному не хотелось оставаться и друзей из окружения заводить опасно. Чем котёнок не доказательство, что близкий круг общения Ильи склонен быстрее покидать этот мир? Интересно, Жеку это коснётся? Не сказать, что он нравился Илье, чтобы он переживал насчёт его кончины, но вроде он и виноват не был в чём-то таком, чтобы желать ему смерти. Просто было интересно. В конце концов, он один из первых, кто не отвернулся от Ильи. И всё ещё был жив.       Покурив на балконе, перекусив бутербродом из колбасы и полуплесневелого хлеба, Илья сверил время и пожал плечами, думая, что пора выдвигаться к Жене, который уже наверняка вернулся из магазина. Хотя, после тревоги за Пророка, желания разговаривать с кем-то не было. Хотелось просто получить от него хотя бы какую-нибудь весть. А писать кому-то не поднималась рука. Было по-простому страшно узнавать, что он погиб. Страшно и непривычно, потому что Илья забыл каково это — бояться смерти товарищей.       Подумав, что ему стоило бы отвлечься, Илья покинул квартиру, забрав с собой телефон. Вдруг найдёт в себе силы написать кому-то и узнать, а что там с Димой. Всё-таки, если так подумать, то этот придурок с длинным языком был единственным, кто принимал все загоны парня и никогда от него не отворачивался. Он был человеком с не очень сильными нервами и конечно мог рявкнуть на Илью, если он сильно выкобенивался, мог махнуть на него рукой или даже обидеться, но Пророк всегда возвращался и никогда не переходил на личности. Не завязывал драк, не пускал какие-то низкие и глупые слухи как рыночная баба. Остывал, видимо, понимая, что Илья такой, какой он есть, и возвращался с улыбкой на лице и новыми историями, которые никогда не заканчивались.       Илья даже мог бы сказать, что он скучал по нему, но всё ещё побаивался таких слов и чувств. Слишком непривычно. Дико. Да и странно возвращаться к чему-то такому, от чего через боль и слёзы отучал себя.       У Жени действительно на двери была дурацкая наклейка самолёта. Су-34, Илья наблюдал за такими с земли с широкой улыбкой во все зубы, уж слишком ему понравились истребители. Их шум, скорость и манёвренность в небе. А ещё, как понял Илья, вспоминая расположение своей квартиры, его квартира находилась прямо над ним, а значит уёбок, что бегал по его потолку — сын Жени. И глядя прямо в глазок, будто за дверью кто-то смотрел в ответ, думал, как сказать Жене о том, что его маленький хуесос немного бесит. И сделать это надо было бы так, чтобы не переходить на оскорбления. Это ведь, вроде как, непривычно среди простых смертных, что привыкли к мирной, спокойной, гладкой и нежной жизни — прямолинейность. Здесь не любят правду. Здесь любят поощрения и спокойствие.       Илья несколько раз постучал по двери, не найдя звонка, и отошёл на шаг назад, тяжело вздыхая и всё ещё не понимая, что он тут делал и на что подписался. Пить с Женей — уму непостижимо. Кажется, парень просто перегрелся на солнце и слишком сильно устал, чтобы окончательно понимать, а что он такое творил. Будто кто-то жил за него, отобрав у Ильи силу воли и немного мозгов.       А может он просто начал медленно привыкать к той жизни, которую его вынудили жить. Начал медленно вливаться в общество, мимикрируя.       Дверь отворилась и парня встретила широкая улыбка в тридцать два и горящие радостью глаза. В ответ улыбнуться не получилось, да и не хотелось.       — Заходи, — кивнул внутрь Женя и распахнул дверь, приглашая Илью. Сам прошёл вглубь, пнул что-то в сторону. — Чувствуй себя как дома. У меня однушка, но не в обиде, — хихикнул и прокашлялся. О чём он говорил, Илья не понял и не стал придавать этому значения. Зашёл внутрь и осмотрелся, узнавая свою арендуемую квартиру только в другой оболочке.       Прихожая с комодом и пуфиком, рядом шкаф с одеждой и вешалками. Комната такая же как и у него с большим толстым ковром посередине. Телевизор, диван, пару растений, которые никогда нигде не видел.       — Я взял на себя смелости и купил ещё поесть. Не просто ведь пить, верно?       Илья пожал плечами, оставляя этот выбор за Женей. Ну решил купить еды, ну молодец. Илья был не голоден и никогда не был против пить на пустой желудок.       — Проходи на кухню пока. Тут ванная и туалет, если что, — указал на дверь и прошёл на кухню, шлёпая босыми ногами по линолеуму цвета пепла. Илья не хотел ни в ванную, ни в туалет. Разулся, поставил свои ботинки рядом с кроссовками Жени, задевая взглядом сапоги его сына, и пошёл вслед за парнем на кухню.       — Твой ребёнок бегает по моей голове, — сказал он, не думая, и плюхнулся на диванчик у стены, напротив которого стоял стол. — Бесит.       — Не понял, — нахмурился Женя и включил под гарнитуром светодиодную ленту, что осветила плиту, раковину и другую мебель приятным тёплым светом.       — Я живу под тобой…       — Оу, — выдохнул парень и замер с пакетом какой-то еды в руке. — Ты, наверное, тот новый жилец, о котором говорят.       Илья выгнул травмированную бровь в немом вопросе.       — Шуму ты тут навёл, конечно. А я всё гадал, кто этот таинственный незнакомец, хех… Стаса ты взбесил знатно. Он под тобой живёт. Такой рыжий мужчина.       — Видел этого гондона, — фыркнул Илья и осмотрел кухню светлых тонов. Примерно как у него. Только одно не отпускало: что он тут делал. Где он и что планировал делать дальше? Что за ожидания от этой встречи всё ещё живут в нём? Тёплые и непонятые.       — Он хороший. Ты просто гремел на пол дома. Я тоже думал спускаться, у меня сын нервничал.       — Твой мелкий г… — Илья прикусил язык и вздохнул, — твой мелкий бегает по моей голове. Бегал. Почти каждый день. Я погремел один ебучий раз, а вы из этого развели такую панику, будто я решил половину дома разъебать.       — Ладно, я понял, — растерянно выдохнул Женя и положил пакет на стол: «ставридка сушёная» — прочитал Илья. — Я поговорю с Игорем. Раньше под нами никто не жил и жалоб не было, но я тебя услышал. Будет тише. Кстати, — распахнул глаза Женя и Илья быстро зацепил взглядом мелькнувший в свете ламп янтарь, что в данный момент был тёмным из-за освещения, но не менее красивым. — Кстати, — повторил он, — это ты ночью… — и закусил нижнюю губу, обрывая фразу.       — Что я ночью?       — Ничего, извини, — покачал головой и отвернулся, чтобы перенести на обеденный стол ещё какую-то еду. — Мир ещё более тесный! Встретить тебя спустя столько лет, в родном городе! Ещё и живём соседями!       — Ага, прям судьба, — съязвил Илья, не понимая восклицаний. Даже скорее раздражали.       Обернувшись, Женя с тёплой улыбкой посмотрел на Илью, и парень завис, вглядываясь в его глаза.       Он бы хотел себе такой цвет. Красивый. Что в темноте, когда глаз Ильи больше не видел темноту и проклятых арабов, что на свету. Собственный же цвет тины бесил. Гнилая оливка, сгнившие упавшие листья. Простая зелень, отдающая орехом на свету. Непонятный цвет, что при разном освещении был разным. У Жени были интересные глаза. Красивые, если бы Илья позволял себе думать о красоте и о том, что ему что-то нравится в человеке. Но он не позволял. Поэтому они были интересными, а их цвет уже красивым. Илья любил краски мира. Это одна из немногих вещей, что радовала.       — Я не знаю, что конкретно ты к пиву берёшь, но взял так же на свой вкус. Надеюсь, хоть где-то угодил, — после непонятной паузы продолжил Женя и кинул на стол пачку чипсов вслед за ставридкой. Илья пытался понять, что происходило во время паузы и понял, что ничего. Они просто смотрели друг на друга как два животных, что пытались понять, а кто это перед ним и представлял ли организм напротив опасность. — Ты с чем обычно пьёшь?       Илья потёр переносицу, прекращая думать о ерунде.       — Мы однажды пауков пожарили в ореховом соусе и с ними пиво пили, — пожал плечами Илья, поднимая пакет со ставридкой. Вот её он точно не ел. — Редкостная дрянь, хочу сказать. Пауки горчили сильно.       — Фу-у, — протянул Илья и наморщил нос. — А что самое экзотичное ты ел?       Илья задумался, погружаясь в воспоминания, но неглубоко, потому что самая экстремальная еда никогда не забудется и вспоминается очень быстро.       — Пойманная рыба из реки Ганг.       — И что в ней такого экзотического? То есть, я даже в Индии ни разу не был, но всё же…       — Пока мы её ловили, мы насчитали четыре кучи мусора, два человеческих трупа, два трупа собаки и полдюжины мёртвой рыбы, что плавала пузом кверху.       — Это… скорее экстремально, чем экзотично, — протянул Женя, сильно хмуря брови, этим сразу прибавляя себе пару лет. Даже сосунком его не поворачивался язык называть. Суровый мужик и только! — И как оно?       — Общими молитвами, — хмыкнул Илья, вспоминая азарт и страх в глазах каждого, кто рискнул отобедать пойманной рыбой.       — Ужас… я еду, что в последний день просрочивается, уже выкидываю, а тут…       — Похуй, — махнул рукой Илья. — Когда в любой момент можешь сдохнуть, то такой досуг становится простой забавой. Жив, здоров ведь. Обошлось. Тогда скучно было…       Женя достал из холодильника пару светлых банок пива «Жигулёвское барное» и с горящими любопытством глазами посмотрел на Илью, присаживаясь рядом.       — И вы решили развлечься?       Илья не мог понять одного, глядя на Жеку: ему действительно это было интересно или он прикидывался?       — Типа того, — протянул не очень уверенно, не зная говорить или не говорить дальше. Но вроде как вопрос задали. — У местных мужиков взяли удочки, узнали где порыбачить и ушли. От командира потом влетело за то, что мы бараны. Но это ерунда. Сами знали, что рисковали.       — И часто вы так… рискуете? Расскажи, мне интересно, — улыбнулся Женя парню и Илья загорелся изнутри, веря ему на слово.       Илья завёлся, открывая банку пива. Завёлся и разгорелся, вспоминая каждый раз, где он так рисковал. Он мог поговорить о своей жизни, поделиться ею! Он и подумать не мог, что рассказывать об этом гражданскому может быть настолько занимательно. И что этот гражданский будет его слушать.       Илья рассказывал как они ели эту рыбу, как огребали от командира, как охотились на антилоп Гну в Африке со своими автоматами, купив разрешение на отстрел двух штук, и гонялись за ними на джипе. Рассказывал как спасали своих двух трёхсотых, что остались в километре от них, и что четыре из шести, кто отважился пойти за ними, погибли, зато позволили выжить тем двоим. Как искал упавший беспилотник на заминированном участке, как искал боеприпасы, как настоящий пулемётчик — в бою, когда свои закончились. У Ильи была тысяча и одна история на всю ночь, но он не мог вспомнить всё. Рассказал, что сразу пришло в голову, и принялся за третью банку пива, замечая, что Жене ни разу не скучно.       — А где ты служишь? Столько историй, столько мест! Не знал, что в обычной армии так… живо, — улыбнулся он и откинулся на спинку стула, что стоял напротив стола и напротив Ильи, который развалился на диванчике.       — Я не в армии, а в частной военной компании. Наёмник. Не солдат.       — Ааа, — затянул Жека, будто всё прекрасно понимал и вообще наслышан. — А в какой, если не секрет?       — Секрет, — хмыкнул Илья больше из-за вредности, чем из-за того, что это действительно огромный секрет. — Кем ты работаешь? — резко перевёл тему и глотнул ещё пива. Он так много говорил и так понемногу пил, что пиво его почти не брало. Так, появилась небольшая слабость в теле, но не более.       — Автомеханик, — без заминок сказал Женя и глаза Ильи заблестели любопытством, потому что в этой теме он шарил и любил её.       — Что конкретно чинишь или всё подряд?       — Ну, как сказать… Я везде понемногу работаю и надолго нигде не задерживаюсь, — затянул Жека, покручивая в пальцах банку пива и глядя на надпись, что то появлялась перед глазами, то исчезала. — У нас в городе не много механиков. Я — один из лучших, уже не буду скрывать, поэтому работаю, где предложат больше. Чиню в таких случаях тоже всё. Все разряды получил вот. Да и как сказать, что прям чиню. Делаю всё сразу. Диагностика, разборка, сборка, ремонт, испытания… Человек-оркестр, — усмехнулся и сделал глоток пива.       Илья впервые обратил внимание на его руки, что держали банку, поднося её к губам. Сильные жилистые руки с ярко видимыми мышцами при движении и венами. Длинные, цепкие пальцы. Эти руки точно знали, что такое грубая и тяжёлая работа и в бараний рог могли скрутить на раз-два.       — Сейчас тяжёлой техникой занимаюсь. Камазы там всякие, если быть проще. Уже, если честно, заебался от тяжёлых запчастей, не привык я настолько тяжёлые предметы тягать, да и ездить далеко, — рассмеялся и улыбнулся Илье, что даже не знал с чего начать и что вообще хотел сказать. Столько азарта в миг вспыхнуло в нём, что он растерялся.       Автомеханик! Это же клад!       — Я как-то в вертолёте копался. Ми-26, — будто между слов бросил он и тоже глотнул пива.       — Ого! Тоже механик? — вскинул брови Женя и Илья покачал головой.       — Просто люблю это дело.       — Ну, вот и познакомились, — шире улыбнулся Жека и протянул Илье банку с пивом. — Я, может, от работы своей уже устал, но о железе потрещать всегда рад, — рассмеялся и чокнулся с Ильёй жестяной банкой. — У меня своя малышка есть, пикап Тойота. Сломался и, ты прикинь, я уже третий месяц не могу её починить!       — Могу помочь, — пожал плечами Илья. — Уж с чем, а с машиной точно справлюсь.       Женя неопределённо хмыкнул и глотнул ещё пива.       — Можно устроить, — вновь улыбнулся он. — Я подумаю, как это можно будет устроить и сообщу, хорошо?       Всё, что оставалось Илье, это кивнуть. Происходило что-то непонятное и парень принимал в этом участие, сам создавая всё новые воронки, что засасывали его. Не день, а самая настоящая путаница из происшествий. Он всё ещё ничего не понимал и даже не пытался в это вникнуть. Как и в то, что рядом с Женей было на удивление легко и спокойно. Или это всё пиво, что, помимо слабости в теле, дало ещё слабости в голове, раскатывая его вечно запавший в глотку язык.       Жека вообще казался норм пацаном. Да, он был странным, но скорее из-за того, что был незнакомым, гражданским, с кем Илья никогда не имел близких дел кроме «пшёл нах отсюда, здесь запрещено находиться», и вёл себя как слюнтяй, но пока пил и улыбался, рассказывая о своей машине и работе, как большую сумму тратил на такси, что на ребёнка не так много времени из-за работы и оставить его особо не на кого, что сам Игорь уже начал шарить в механике, потому что порой сидел на работе с отцом, естественно дальше от оборудования; Женя казался нормальным и далеко не мямлей, каким казался при встречах. Обычный мужик, только далёкий от жизни Ильи. Да, далёкий от службы, но с ним можно было поговорить.       — Ты вообще ничего не помнишь со времён школы, да? — осторожно спросил Женя, прекратив говорить о своей работе, и Илья покачал головой, сразу замечая как поджал губы парень напротив. Ни то от разочарования, ни то от грусти. — Жаль… — выдохнул он и потянулся к пачке чипсов, что так и лежала нетронутая.       Илья вот хотел попробовать чёртову вяленую рыбу, что тоже лежала не открытой, но сам её открывать не решался. То ли стеснялся, то ли ещё что, но то и дело кидал на неё любопытные взгляды.       — Я не помню ничего, что было. Только последние… — и задумался, пытаясь понять, что он вообще помнил и с какого времени началась его новая жизнь. Что было до ЧВК, как он в неё попал и что было после, во времена его обучения. И вроде как мозг помнил многое, но не давал ни крупицы нужной информации. Как чёртов предохранитель. Пока его не сдвинешь, ничего не произойдёт. Только вот как его сдвинуть, чтобы память выстрелила, пробив голову, Илья не имел никакого понятия. Психология — это не его. — Только последние лет десять-двенадцать, — пожал он плечами и потянулся за банкой пива, чтобы сделать ещё глоток.       — Почему так? Ты просто забыл о прошлом и всё? — не унимался Женя, а Илья пытался понять, хочет он говорить о прошлом или нет.       И решил, что хочет.       — Не ебу я почему так. Может, частые травмы, может ещё что. Я не врач. Не помню и не помню, хуй с ней.       — Но ведь это целых… шестнадцать лет твоей жизни! Неужели не интересно, что там было, где твои родители, брат…       Илья покачал головой, проглатывая тёплый глоток пива. Размазал вкус по рту и потянулся за чипсами, понимая, что ему абсолютно похуй на семью. Абсолютно.       — У меня новая семья. И нравится она мне гораздо больше предыдущей. Прошлое в прошлом, кажется. Семья точно. А вот что было… — цокнул и закинул больную ногу на диванчик, — что было я вспомнить не могу. Вроде и город знаком и ты тоже, а в голове ноль. Пустота. Только ощущения, что всё знакомо. Как… — и затих, подбирая наиболее точное слово, — как сон.       — Даже представить не могу… Могу лишь помочь хотя бы что-то вспомнить, если вдруг хочешь. У меня тут пара выходных нарисовалась. Могу поводить тебя по местам разным. Да, мы не были друзьями, но учились-то в одной школе и иногда тусили вместе, когда общие друзья собирались, — хмыкнул как-то нервно и жадно припал губами к банке пива, словно пытался скрыть за ней какую-то эмоцию, что вспыхнула на его лице лишь на миг. То ли страх, то ли смущение. — Как минимум школу покажу. Где ты жил тоже знаю.       — Откуда, — нахмурился Илья, выдув из головы мысли о том, что Женя начал нервничать. — Мы же не друзья.       — Это не значит, что мы не общались, — пожал он плечами, глядя на упаковку из-под чипсов. — У нас была общая компания. Большая. Порой встречались и всё такое…       У Ильи всё же определённо были друзья. И почему-то от этого стало не весело, а грустно.       — Меня больше интересует, что случилось, что я… пропал без вести, — промычал задумчиво и сморгнул непонятный отголосок прошлого, что стрельнул где-то в глубине сознания и затих.       Крик. Илья из прошлого слышал сплошной крик.       — Илья, — осторожно позвал его Женя, вырывая из непонятной каши размышлений. Парень поднял взгляд на старого знакомого и замер в ожидании продолжения, если оно должно быть. — Цвет глаз у тебя красивый, — почти шепнул он и чуть прищурился, будто пытался отчётливее их рассмотреть, а Илья аж выпрямился от такого заявления и растерял совершенно все мысли и эмоции.       Парень пялился на Женю и не мог выдавить из себя ни мысли, ни слова, ни эмоции. Последний комплимент, который он слышал не от близкого человека, был от нового бойца после задания: «отлично ебёшь». А тут глаза у него, оказывается, были красивыми. И поверить в это не мог, потому что был не согласен и отказываться от услышанного не хотелось потому что было до чёртиков приятно и стеснительно.       Стоило ли в ответ сказать, что у Жеки красивые глаза? Их цвет, форма, густые ресницы.       — Прости я… — ожил вдруг Женя, так и не получив никакой реакции, — я просто… кхм… давно заметил, а тут пиво, видать, язык развязало, — усмехнулся нервно и почесал затылок, глядя куда-то в сторону от Ильи.       — Окей, — осипшим от непонятного волнения голосом сказал Илья и сморгнул растерянность.       Страшно, неловко и приятно одновременно. И он повёл себя как осёл, просто хлопая глазами на это заявление. Как иначе реагировать? На «отлично ебёшь» хотя бы есть что ответить, а тут пустота в голове.       Телефон Жени, что зазвонил, разрушил напряжённую и неуклюжую тишину, разбивая её неизвестной Илье песней на русском. Парень быстро вынул его из кармана джинс и сразу нахмурился.       — Извини, я на минутку, — кинул Илье и встал со стула, отвечая на звонок. — Да, мам, что там за проблемы?       Илья вздохнул, провожая Женю взглядом, и полез за своим телефоном, чтобы в последний раз проверить вечно молчащий мессенджер, который он открывал только по крайней нужде. Достал, разблокировал и замер, увидев одно непрочитанное от Пророка. Сердце на миг замерло в груди и следом ударилось о грудную клетку, будто врезалось в неё. Илья смотрел на уведомление и не решался его открыть. Непрочитанное сообщение содержало внутри один видеофайл. А видеофайл, присланный без подписи, на опыте Ильи — это всегда что-то плохое. Либо пытка, либо казнь. И если подумать о том, что Дима уехал в Мексику карать картели, то наверняка там был второй вариант. Что наркоманы могут сделать с наёмником, что пришёл убивать их, а не освобождать от федералов?       Да и это был Дима. Он бы обязательно ещё и в письменном виде сказал пару лишних слов, ему это ничего не стоило. А тут один файл без объяснений. И Илья боялся его открывать, обоснованно боясь того, что мог увидеть.       Страх за близкого товарища проснулся так быстро, будто Илья и не вытравливал его никогда. Словно не было всех этих годов тишины и безразличия к смертям окружающих. Это сбивало с толку. Он не понимал, что с ним происходило и где вся его старая жизнь. Чёртова гражданка и его новые мысли, которые парню совершенно не нравились, сбивали его с ног как танк на полной скорости. Ещё и под гусеницами в фарш перемололи всё тело, мешая мозги с костями.       Но чего бы там ни находилось, Илья не узнает правду, пока не откроет. Как тот кот в коробке. А гадать и ломать себе мозг он не очень любил. Поэтому задержал дыхание и нервно подрагивающими будто онемевшими пальцами открыл видео и сразу нахмурился, потому что на превью была зебра. Не Пророк, связанный по рукам и ногам, не какое-то помещение или смазанная картинка. Зебра.       Парень вообще ничего не понимал и расслабиться не мог из-за этого. Открыл видео, чтобы разобраться в ситуации, и сразу услышал гогот людей вокруг, что быстро развеяли его опасения по поводу казни товарища. Там были детские голоса и женский смех.       Зебра, что стояла к оператору хвостом, что-то подбирала с земли. Кто-то вне объектива свистнул и животное дёрнуло головой, прижимая уши по направлению к звуку. Мотнуло несколько раз хвостом, подняло пыль, постучав передним копытом по сухой вытоптанной земле и развернулось к зрителям боком. И Илья понял, что так заинтересовало Диму — зебра была жеребцом и стояла, стуча огромным членом себе по животу. Он даже слышал тупое Димино «гы-гы» за камерой. Илья всеобщего веселья не понимал и смотрел на зебру равнодушным взглядом. Всё пытался понять, что происходило и как на это реагировать: на чёртову зебру, что долбила огромным хером себе по животу, и на Пророка, что пропал на долгое время и не выходил на связь, хотя обещал ебучее голосовое.       Чего было больше: раздражения, разочарования или ярости, Илья не понимал. Смотрел на мастурбирующее животное и думал, что ответить придурку, что прислал ему это видео. И парень был на сто процентов уверен, что это Дима и что он жив. Только он мог прислать подобное видео и ржать над этим. Ёбаный извращенец.       «Ты тупой уёбок» — отправил ему Илья, чувствуя, как клокочет внутри него холодная ярость и что-то очень похожее на тупую, неприятную обиду.       Ответ пришёл буквально через несколько секунд.       «Да ладно тебе, смешно ж! Гляди какой елдак!»       Илья хотел раскроить Диме череп. Он переживал за этого придурка. Переживал сильно, искренне, впервые за столько лет позволив себе эти эмоции. Боялся, что он погиб, что Димы больше не будет. Ни его разговоров, ни приставаний по поводу и без, ни сигарет, которые он всегда предлагал. Он, блядь, был дорог парню, как понял Илья, и его бесило то, что все его заново испытанные мерзкие эмоции были будто втёрты в грязь.       «Пошёл ты на хуй»       И отбросил телефон на стол, в досаде поджимая губы.       Неприятно. Всё это было неприятно. Волнение за этого идиота, который бесил своей болтовнёй, страх из-за его возможной смерти и то, что всё это Илья придумал себе сам. Именно это позволение со своей стороны выбешивало.       Телефон на столе завибрировал, говоря об ответе из горячей Мексики. И Илья потянулся за тем, чтобы посмотреть ответ, слыша краем уха, как Женя разговаривал по телефону в комнате.       Он не мог скрыть даже перед собой, что скучал по общению с товарищем. Его не хватало как глотка свежего воздуха среди духоты мирной жизни. Пророк — это хаос, Илья страдал без доли хаоса. И даже понял, что чёртова зебра с хером наружу — это то, что было нужно. После того как ушло волнение, Илья это понял и принял.       «Блин, я думал разрядить этим видео обстановку. Прости, Иль, знаю, забыл о голосовых и не писал. Работы по горло и меня тут ёбнуло в руку осколком, несколько дней не имел доступа к телефону вообще, хотя времени было вагон тебе написать. В больничке валялся. Сегодня последний день моего скромного отпуска. Решил вот в зоопарк заехать со своими, проветриться, тебе как раз написать. Угадай, рядом с кем я сейчас нахожусь?»       Илья поднял взгляд к тёмному небу за окном. Берёза, что росла перед его окном на кухне, была и здесь. Непривычного вида из-за этажа, но всё равно красивая даже в темноте. Нравилась она парню.       «Рядом с обезьянами?»       Почему-то после извинений злиться уже не хотелось. Дима всё по делу сказал: работа, лёгкое ранение. Какой тут Илья со своими закидонами? В конце концов, он дал о себе знать сразу же, как появилось время. И от этого стало в разы легче и спокойнее.       Так или иначе, Дима не обязан был нянчиться с парнем. Но всё равно это почему-то делал и стойко принимал его непонятные обиды и дурное, детское поведение.       Вместо сообщения от Пророка в ответ на приматов пришло фото бизона. Животное лежало в пыли и смотрело куда-то вдаль. Один рог скручен, позади ходило ещё несколько, продолжая вытаптывать и так вытоптанную землю.       «Пиздец он огромный. У него голова с моё туловище. Такая машина. Красавец»       И следом ещё.       «Клянусь, сегодня я тебе запишу голосовое настолько длинное насколько только позволительно. А ты в ответ расскажешь мне как ты поживаешь, договорились? Как ты там сейчас? Поспать получилось?»       Илья всё ещё не понимал как он, поэтому решил написать всё как есть.       «Сижу на хате у знакомого со школы, пьём пиво. С учётом того, что я нихуя не помню своего прошлого и это он меня узнал, а не я его, я в полнейшем ахуе»       Про сон жаловаться не стал. Он и так Диме слишком многое поведал неделю назад. Хватит и на том.       Дима жив. И от этого стало так спокойно, что захотелось улыбаться.       — Извини, что долго. Мать звонила, Игоря никак уложить не могла. Говнюк маленький… — вернулся Женя и плюхнулся на стул. Посмотрел на улыбающегося Илью и сам улыбнулся. Неловкости после простого комплимента и след простыл.       Пророк бесил, тем, что стал намного ближе, чем раньше, но Илья всё равно не мог прекратить улыбаться, потому что от этого, несмотря на раздражение, было по-приятному спокойно и тепло. А ещё телефон в руке вновь завибрировал и сразу хотелось посмотреть, что нового мог написать товарищ.       — А ты здесь… проездом или насовсем вернулся? — продолжил разговор Женя, вынудив Илью отложить телефон и переключить внимание на хозяина квартиры, у которого пребывал в гостях.       — Отпуск по ранению, — не стал скрывать Илья. Телефон ещё раз завибрировал и парень уронил на него любопытный взгляд.       — Ого… — выдохнул Женя. — Сильно?       — Что сильно? — почти с раздражением спросил Илья, недовольный тем, что даже незнакомые люди лезли в его здоровье. Что Женя, что баба на остановке. Но лицо парня напротив было без любопытства. Илья видел в нём беспокойство и оно же прогнало раздражение внутри, оставляя очередную растерянность и незнание, как реагировать на этот взгляд.       Женя был любопытен, потому что вызывал не поддающиеся анализу и объяснениям эмоции внутри Ильи. Парень вроде и прислушивался к себе, пусть и с опаской, но не мог объяснить ни растерянности, ни отсутствия раздражения от того, что о нём вновь беспокоились и спрашивали о здоровье. Женя делал это так, что после вспышки раздражения, что распаляла Илью в секунду, приходила растерянность. Будто что-то, что сидело внутри парня, ругало его за всю агрессию, после чего парень сидел потерянным и не знал, что делать дальше. Обезоруженный и смущённый собственным глупым поведением.       Даже на себя злиться не получалось под этим взглядом. И на парня злиться отчего-то больше не получалось, что он делал с ним подобное.       — Ну, ты сильно пострадал? — осторожно дополнил вопрос Женя и поджал губы. — Прости, что лезу, если вдруг что. Одёрни меня.       Илья сморгнул растерянность и глотнул пива, чтобы собраться мыслями и собраться в целом.       — Контузило немного и осколком в ногу прилетело, — сказал чуть скованно, вспоминая, что контузило его здорово, вон, аж зрение со слухом терять начал, да и осколок ногу не то что проткнул, а разворотил внутри так, что хромал парень до сих пор. — Ничего серьёзного.       — И ты ну, кхм, вернёшься обратно на службу как поправишься? — дальше задавал вопросы Женя, звуча так же осторожно и в какой-то степени обеспокоенно.       — Ну да, хули мне тут делать? — пожал плечами Илья.       — И не страшно? — вскинул он брови. — Всегда поражался людям, которые ну… служат там.       — А чего бояться?       Женя пожевал нижнюю губу, сосредоточенно глядя в угол кухни.       — Боли… Смерти?       — А чего её бояться? — хрюкнул со смеху Илья.       — Ну, как это чего. Ничего же больше не будет…       — Ну и что? — продолжал улыбаться Илья, не понимая этого страха. Давно он уже не помнил каково это — бояться смерти.       Женя улыбки не разделял.       — Да… — вздохнул он, — видимо, у нас с тобой слишком разные миры для такого страха, — хмыкнул и потёр чуть уставшие глаза.       А Илье после этого уже не хотелось улыбаться. Спасибо Жене, что напомнил о различиях, о которых парень почти что забыл. Разные миры, конечно. И поговорить кроме как о механике им больше не о чём. И Илья для Жени просто как занимательный объект, что может поделиться опытом, который старый знакомый на себе никогда не испытает.       На что рассчитывал парень, соглашаясь выпить, думать даже не хотелось. Вроде как о дружбе, если заглянуть глубоко-глубоко внутрь себя. А на деле всё как обычно.       — Извини, если я сказал что-то не то, — защебетал Жека, будто увидел, как загрузился и погрустнел парень в его квартире. Илья в ответ натянуто и неискренне улыбнулся, даже не думая над тем, что творил и зачем так улыбался.       Не бояться своей смерти — это нормально. А что насчёт страха смерти товарищей, которые не боялись умирать? Это нормально? Что за эгоизм? Чего конкретно боялся Илья, если умрёт тот же Пророк, который в лицо смерти тоже всегда нагло скалился и не боялся её? Потерять товарища, жить и воевать дальше без него? Или боялся вновь узнать, что это такое — горе утраты. Боль, тоска по ушедшему и разочарование в собственной жизни, когда вроде бы и мог спасти, но возможности не было. Или далеко был, или не было возможности для манёвра.       — Тём?..       Илья поднял взгляд на парня и вопросительно выгнул бровь, не понимая, почему откликнулся на «Тём».       — Прости, — засмеялся смущённо Жека, — Илья, — исправился и подарил парню тёплую, оправдывающуюся улыбку. — Не знаю почему вырвалось. Видно, привык к тебе тому.       — Каким я был? — вздохнул Илья, отпуская мысли о том, что они с Женей из разных миров, и что Пророка не хотелось отпускать к смерти по непонятным причинам. — Таким же как сейчас?       Женя на мгновение задумался.       — Я не совсем знаю тебя сейчас, чтобы говорить наверняка, — хмыкнул он и встал со стула. Прошёл к холодильнику, вынул из него ещё пару банок и сел обратно. — Ты был… ну таким, знаешь… — задумался и пшикнул пивом, — жизнерадостным, открытым. Со всеми познакомишься, со всеми подружишься, нет врагов, одни друзья.       — Но с тобой дружбы почему-то не вышло? — вспомнил Илья и подозрительно прищурился, всё ещё не понимая этого момента. Они не были друзьями, Илья пытался и Женя с ним общался так, будто они были закадычными приятелями, а не учениками разных классов, что общались привет-пока. — Я не понимаю…       Женя постучал дном банки по столу и нахмурился, думая над ответом. Илья его не торопил. Ждал терпеливо и тишины не нарушал. Даже думать не мог о том, каким он человеком был и каким стал. И стоило ли вообще все слова Жеки принимать за чистую монету? Вдруг он пиздел.       — Да я сам не понимаю, если честно, — вздохнул он и спрятался за банкой пива. — Думаю, тут ты сам должен вспомнить почему так получилось… Ты ж мне не говорил, почему дальше дело не двигается, — засмеялся и Илья нахмурился, почему-то не имея возможности слепо поверить парню. Но пока оставил эту тему. Сил думать глубже всё равно пока не было — пиво начало медленно брать его за извилины и отуплять, отбирая здравый смысл. Не хватало опять на улице на неприятности нарваться своими пьяными криками.       Хотя хотелось.       Илья тяжело вздохнул и посмотрел на Женю, что смотрел в ответ с лёгкой улыбкой на губах. Что Илья тут делал, что это за человек сидел перед ним — эти вопросы будут вечными. Чего добивался Женя, общаясь с парнем, с которым даже не дружил раньше? Он не знал Илью. Вообще. Илья — это что-то из прошлого? Так это уже совсем не тот человек. Думал, что человек, что сидел перед ним — это тот же самый Тёма? Но нет. Илья — это не Артём. Илья холодный, жестокий, безрассудный и агрессивный. Не было жизнерадостных настроений, не было толп друзей, что были раньше. Илья боялся людей вокруг, он любил убивать, он пытал людей, казнил их и не видел в этом ничего плохого. Женя же был будто вечно сострадающим всем человеком, что не сможет понять мира Ильи, он его не сможет принять, даже смириться.       Илье нужен был такой же человек, как он сам. Холодный, расчётливый, связанный с порохом и циничный. Это точно не Женя. Парень был прав, он совсем другой для него мир. Илья, это мир, в который никто из местных не захочет погрузиться.       Но одно было в Жеке занимательно — его глаза. Илья действительно находил их красивыми для своего взгляда. Они цепляли своим цветом и тем, как смотрели. Вроде никак, но если присмотреться, то этим самым «никак» давали что-то до жути знакомое и неописуемое. Будто нужное слово, как и прошлое, стёрлось из памяти. Илья всматривался в них и чувствовал что-то наподобие неясной ностальгии. Тоски по былому. Всему тому, что он потерял. Двоякое ощущение, что хотелось игнорировать, но из раза в раз не получалось этого сделать, и желание узнать что-то ещё скреблось внутри как мышь за стенкой.       Женя — это одно единственное чёртово звено, что держало прошлое и настоящее Ильи. Этим он жутко бесил. Тем, что появился в его жизни и напоминал о чём-то, что невозможно было вспомнить.       Может, всё же попробовать пожить в мире Жени? Свой-то Илья принести не мог. Надо ведь как-то адаптироваться, да и парень напротив будто бы был не против находиться рядом с человеком в форме.       — Тут есть где-нибудь речка или озеро? — спросил Илья, нарушив затянувшуюся тишину и взгляд глаза в глаза. — Где искупаться можно.       В конце концов, это вторая мечта Ильи после возвращения в строй.       — Да, — кивнул Жека. — Минутах в тридцати от города есть речушка. Я, кстати, послезавтра Игоря еду забирать, могу тебя захватить с собой, сходим все вместе.       Илья потупил взгляд, понимая заранее, что это ужасная идея. Ещё кто-то кроме бойцов и врачей увидит его тело? Илья не мог этого допустить. И мечта, которая будто почти осуществилась, вновь разбилась в осколки.       — Проточная, но достаточно глубокая временами, чтобы можно было прям поплавать и понырять.       Илья никогда не купался в проточных речках, но знал, что они холодные и чистые.       — Ещё есть шире речка. Недалеко от Волги живём в конце-то концов, — хмыкнул он. — Но туда до хороших мест не доедешь без машины. Я там знаю одно клёвое. Раньше на рыбалку ездил туда. Ни людей, никого! Тишь да блажь!       Илья хотел тишь да блажь. И купаться хотел. Давно он этого не делал. В последний раз плавал в госпитале, где бассейн был. Лет так шесть назад. И тело ещё было почти чистым. Не таким страшным, будто парня пустили через мясорубку и обжарили на огне как котлету.       — А куда своим ходом можно добраться? — спросил устало и неохотно глотнул пива.       — До общественных пляжей маршрутка ходит летом. Девятая и пятая. Девятая от горсовета, а пятая, кстати, проходит мимо нашей остановки, что на углу шестого дома.       Илье это ни о чём не говорило. Да и бесполезной была эта информация — на общественный пляж он ни ногой. И от этого стало вообще паршиво. Он даже искупаться не мог как обычный человек, потому что был ущербным и уродливым. На него даже Дима пялился в последний раз! Это уже ни в какие ворота не лезло. Илья себя сам таким считал и ненавидел каждый шрам на теле.       — Я починю машину с твоей помощью и можно будет на рыбалку съездить. Кажется, рыбу ловить ты любишь, — хмыкнул Женя и Илья неуверенно, отстранённо кивнул. Ловить-то любит, только вот искупаться всё равно не выйдет, а это очень хотелось сделать. — Всё… нормально? — осторожно поинтересовался Женя, видимо, заметив опечаленный взгляд гостя напротив.       — Да, всё отлично, — соврал Илья и натянул на себя улыбку. Ещё перед Женей не хватало расклеиваться из-за какой-то ерунды. Подумаешь, не искупается. Главное ведь что? Обратно в строй вернуться.       — Ну так что, поедешь на речку? — всё не унимался Женя, явно ожидая получить ответ на свои предложения, которые выкатил на вопрос парня. — Я днём за Игорем поеду, тут недалеко до матери, минут сорок на машине. Дни тёплые стоят. Шашлыка пожарим, м?       Илья растерялся от напора Жени, желая сказать «нет», но будто не имея возможности выдавить из себя это слово, потому что хотелось. И шашлыка пожарить, и искупаться, и очередной день не в одиночестве провести.       — Я пас, — выдавил всё-таки и опустил взгляд на банку пива, которую хотелось осушить залпом и уйти.       Ещё этот чёртов алкоголь, что он медленно пил и который имел маленький процент — делал черти что. И в голову не бил и нужного расслабления не давал. Только усталость пришла и смола в мыслях появилась, которая думать нормально не давала.       — Почему? Да поехали, весело будет. Клянусь защищать тебя от своего ребёнка, — рассмеялся Женя. — Ты… — и цокнул языком, на несколько секунд поймав тишину и задумавшись — ты хороший парень, Илья. Интересный, — хмыкнул он с грустной усмешкой и опустил взгляд на стол. А Илья впал в недоумение от этих слов. Это он-то интересный и хороший? — И… жаль, что у нас дружбы тогда не вышло, если честно. Ты мне тоже интересен был. Вот… — усмехнулся вновь и присосался к банке, чуть ли не залпом пытаясь выпить всё, что в ней есть. — Хах, мы уже столько сидим, а язык только сейчас начинает развязываться, — засмеялся он, ударяя дном почти пустой бутылки по столу, отчего Илья вздрогнул и заискрил раздражением. После той чёртовой машины любые резкие звуки действовали на нервы. — Чую, наговорю я щас всего, но… — и вздохнул, обрывая внезапный поток слов, что сбивал Илью с толку.       Илья ничего не понимал, но молча ждал продолжения, чувствуя что-то, что неминуемо мчалось на него и несло вместе с собой флаг с эмблемой правды. И вроде как хотелось остановить Женю, чтоб заткнулся, потому что было страшно от того, что он мог сказать такого, а с другой стороны Илья был любопытным и азартным парнем, чтобы прервать его и лишить себя очередной крупицы прошлого, которое ему столько лет было не важно, а теперь вдруг стало интересно. И наверняка всё из-за парня напротив, что сидел со сведёнными на переносице бровями и подбирал следующие слова.       Телефон, что в который раз завибрировал на столе, снова привлёк внимание Ильи и почему-то на сей раз он не смог пересилить себя и протянул к нему руку. Будто та доза алкоголя, что была в нём, отбирала не только внимание к деталям, но и самоконтроль. Парень обхватил прорезиненный чехол пальцами и поднёс аппарат к лицу, чтобы увидеть пять непрочитанных от Пророка. И пока Женя что-то там пытался сформулировать у себя в голове, хмуро и сосредоточенно глядя в сторону, Илья решил посмотреть написанное товарищем, даже не планируя торопить парня с его правдой.       Разблокировал телефон, зашёл в чат с Димой и сразу замер, цепляя глазами лишь одно сообщение, самое короткое:       «Апостол погиб»       Поднял взгляд к входной двери, которую было видно с кухни и перестал дышать, с осторожностью прислушиваясь к себе. А внутри была гнетущая пустота и рёв на заднем плане как от реактивного самолёта, что уже давно пролетел, но оставил эхо.       «То есть юридически-то он жив, но мозг мёртв. Думаю ты понимаешь о чём я. Прости за новости. Я только узнал и наверное сегодня я без голосового. Прости, Иль»       Илья поджал губы, переводя растерянный, но спокойный взгляд на Женю, что посмотрел в ответ и вопросительно выгнул бровь. Кажется, тот уже точно пьян.       В то, что Апостол погиб, хотя сердце товарища ещё продолжало биться, верилось с трудом, потому что он был одним из тех людей, которого смерть всегда обходила стороной, хоть и касалась вскользь, оставляя отпечатки на душе и теле. Илья смотрел на Женю и пытался принять и окончательно понять, что этого человека больше нет в живых.       От этого стало тошно. Так тошно, будто в груди разлился ведьмин котёл с отравой.       Стоило чуть расслабиться, приоткрыться самому себе, как всё начало возвращаться: мысли, эмоции, страхи и неуверенность в собственной правоте. Прав ли он в том, что вновь за близких товарищей начал беспокоиться? Что позволил страху, который крутился вокруг Пророка, разрастись в размерах и коснуться его сердца ледяным пальцем?       «Главное ты живым вернись»       «Пожалуйста»       И до боли закусил губу, чувствуя как тарабанит в груди взволнованное сердце.       «Я постараюсь)»       Заблокировал телефон и провёл тяжёлой ладонью по опечаленному и взволнованному лицу, не понимая окончательно ничего из происходящего. Этот день хотелось уже наконец-то закончить.       — Что-то случилось? — вновь заговорил Женя и Илья вскользь глянул на него. Растерянного и будто испуганного. А когда-то ведь его бесил страх на этом лице. Сейчас почему-то нет. То ли из-за новости, что вмиг обесцветила краски жизни и сделала Илью равнодушным к окружению, то ли он просто начал привыкать к парню.       — Товарищ погиб, — ответил прямо и сухо, и залпом осушил остатки в своей банке.       — Ох…       — Я пойду к себе, — кинул так же сухо и встал, не чувствуя в теле ни грана опьянения. Лишь голова работала странно, и жизнь ощущалась чуть-чуть чужой.       — Да, конечно…       Илья быстро обулся, посмотрел на Женю, что стоял рядом, наблюдая за гостем в молчании, и кивнул в немом знаке благодарности за пиво и приглашение. Они посидели… нормально. Поговорили, поделились чем-то, Илья даже смог о службе немного рассказать, когда думал, что это никому интересно не будет, о машинах поговорил, узнал ещё долю процента чего-то из своего прошлого.       — Тём, ты это… — и закачал головой, — Илья, — исправился с нажимом и хлопнул себя по лбу, — прости. Илья, ты это… заходи если что, ладно? Я завтрашний день точно дома. Если надумаешь погулять или на речку съездить, ладно?       Илья слабо кивнул, хватаясь за дверную ручку.       — Мне жаль, — добавил Жека, и парень вновь посмотрел на него, не понимая, что ему жаль. — Что так вышло с товарищем…       Илья замотал головой, даже не желая слушать об этом из уст какого-то там Жеки.       — Смерть на войне — это личный выбор каждого. Мы все давно его сделали. Пока, Жек, — и вышел из квартиры, оставляя парня одного.       Илья не следил за собой, пока медленно спускался по лестнице на этаж ниже. Даже, кажется, боли не ощущал в больной конечности. Просто шёл и сверлил пустым взглядом пространство вокруг себя, чувствуя себя опустошённым и лишённым каких-либо эмоций. Дома сел на край дивана и понял, что так дальше продолжаться не могло — всё его существование, которое неясно на что походило. Всё хорошо забытое старое, что вновь начало пробуждаться — ни то раздражало, ни то пугало Илью, ведь как хорошо было жить без всех этих эмоций. С равнодушием, что никогда никого не трогало, всё было тихо и спокойно. А теперь сердце, пусть и с опустошением в груди, билось так нервно, что хоть вырывай.       Это хотелось прекратить, только вот как это сделать Илья не имел ни малейшего понятия. Вряд ли тут хватит простого подсчёта машин за окном.       Парень лениво разделся и лёг под одеяло, поворачиваясь лицом к стенке. Была усталость после пива и целого дня на ногах, но сна так и не было ни в одном глазу, хотя мозг и тело мечтали о полноценном сне. И на Диму не хотелось ни злиться, ни обижаться из-за того, что очередное голосовое сообщение, как сказка на ночь, отменяется. Тут и правда не до разговоров. Он там один командир остался, ему всё остальное дерьмо разгребать и на себя брать всю работу и командование, пока ещё кто не прибудет. Ему Илья мог пожелать только успехов. А выспаться он ещё успеет. Если не сегодня, то в другой день.       Илья закрыл глаза, надеясь на долгую дрёму и резко, с прострелом в груди понял, что, оказывается, ближе Отца, Цезаря и Пророка у него никого не было. И если Отец с Цезарем находились вдали от боёв, то Пророк из боёв, как и Илья, не вылезал.       Страх за жизнь человека, который даже другом Илье не являлся, когда он отбывал в отпуск, раздражал и крутил всё внутри. Диму хотелось вновь ненавидеть, но не получалось.       Может, действительно завтра стоило бы снова встретиться с Женей. Разгрузить голову с человеком, что никак не соприкасался со службой и нигде о ней не напоминал, и сделать это в мире, что так же был далёк от привычного. Может, это поможет не думать о чём-то глубинном, обо всех этих бесполезных переживаниях, о военном прошлом, в котором Илья варился, не зная, куда себя деть. Жека походил на шебутного воробья, что скакал с ветки на ветки в кусте, щебетал и боялся собственной тени. Простая добыча, стоит ему только покинуть свой кустарный дом. И сможет ли белая ворона, которую видно за версту, подружиться с ним?       Женя был чужим во всём. Но пока он — это всё, что было у Ильи. И в глазах парня явно был интерес к старому знакомому. Он не смотрел на него как на прокажённого, не видел в нём опасности, как люди вокруг. Это подкупало по непонятным причинам. И, конечно, подкупали его глаза, которые Илья против своей воли лежал и пытался вспомнить в прошлом.       Дружба. Илья забыл что это такое, но, может, пришло время вспомнить о ней.