Буревестник

      У Ильи получилось поспать. Нормальным, здоровым, человеческим сном. Он не помнил как заснул, о чём думал и что вообще произошло, но проснулся в первом часу дня под барабанящий за окном дождь и ахирел. От того, что организм смог наконец-то отдохнуть и как сильно у него болела спина. Но даже эта отвратительная боль между позвонков не могла убить его счастья от того, что он выспался и полон сил. Правда, счастье длилось недолго, потому что воспоминания вчерашнего дня принесли не только сами себя, но ещё и гадкую тягучую тоску между рёбер. И сразу стало так плохо, будто парень простыл и теперь ему нездоровилось.       Апостол погиб, Дима сидел занозой между рёбер, а глаза Жени горели в памяти каким-то клеймом. Столько души внутри себя Илья не чувствовал уже очень долгое время. И с самого утра, стоило душе проснуться вслед за парнем, парень страдал.       Эмоции — это гадко. Привязанности — это гадко и глупо. Ужасно быть живым человеком во всех аспектах жизни, когда вместо постоянного счастья можно было испытывать только непонятные мучения внутри грудины.       Илья не любил чувствовать что-либо и прислушиваться к себе внутри. Он жил на поверхности, дышал тем воздухом, что давала ему жизнь, не думая о чём-то другом и не видел того, о чём говорили люди вокруг. И его это устраивало! А теперь, пожив какое-то время среди того, что отталкивало и пугало, он начал разваливаться изнутри как подгнивший овощ.       Очередное утро, очередное незнание, что делать оставшийся день, очередные мучения. Илья сел на край кровати и размял плечевой пояс, чувствуя, как неприятной тугой болью отдалась поясница и спина. Больная спина после всей снаряги, которую таскал Илья, это что-то настолько обыденное, о чём даже думать не хотелось.       Тюбик «Долобене», перцовый пластырь — и почти нет проблем. Илья отдыхал в отпуске, тяжестей не носил, так вот и спина пусть отдыхает, а не ноет, напоминая о травмах, которые уже вряд ли можно было бы исправить.       Взглянув в ванной на своё всё ещё побитое лицо, Илья вспомнил Женю, с которым сидел вечером и пил пиво. И каково ему было смотреть на это уродство? Ещё и цвет глаз посчитал у парня красивым. Смех и только. Илья вглядывался в свою радужку и пытался согласиться с Женей, но не мог, потому что видел скуку и гниль. То ли дело его янтарь, ресницы, да и всё, что касалось глаз, начиная формой и заканчивая выразительными бровями.       Илья со вздохом опустил взгляд со своего уродливого лица на льющуюся из-под крана воду. Вопреки своим выстроенным барьерам, день хотелось провести с парнем.       Резкое и непонятное желание шибануло об парня как штормовая волна, утягивая его с берега вглубь взволнованного океана. Он стоял, оперевшись по обе стороны о раковину, смотрел на воду и не понимал самого себя.       Женя был чужим. Ростком на выжженном поле, который вопреки обстоятельствам и слою пепла, пробивался ввысь к палящему солнцу, игнорируя мир вокруг себя, что мог отобрать это глупое стремление озеленить чернеющую землю. Луч света, что пробивался в приоткрытую дверь, за которой царствовала мгла. То самое щебетание птиц, когда затихали бои.       Илья покачал головой, выбивая из неё глупые мысли и тупые сравнения. И если мысли выбить получилось, то гудящее за рёбрами сердце он не знал как успокоить. И пока оно мешалось в груди, мысли возвращались раз за разом, следуя одна за другой как колонна из муравьёв. Ни Апостола, что покинул строй, ни Димы, что рисковал собой, пока Илья прохлаждался в отпуске. Только Женя, с которым можно было встретиться и провести весь день.       Может, будет не так плохо, если они поедут купаться? Ну, увидит он шрамы, подумаешь. Да, Илья был на горячих точках, проходил ни одну мясорубку, брал огонь на себя и сам лез в пекло. Для многих в отряде он герой. Он пример для остальных в тесном кругу ЧВК, так может и Женя увидит в нём не урода, по которому плачет фрик-шоу, а того самого героя, который непонятно почему и как ещё жив?       Ополоснув лицо и почистив зубы, Илья сел на край дивана и окинул быстрым взглядом торс. Шрам от осколка, шрам от ожога, от ножа, пули, гвоздя, срезанное пьяным Ильёй старое тату, рисунок которого уже и не помнит. Раньше на нём всё заживало как на собаке. Ни шрама, ни покраснения, ни следа. Даже серьёзные раны затягивались без последствий, а теперь даже небольшая царапина оставляла после себя шрам. Будто лимит организма на регенерацию был исчерпан. И, как только он исчерпал себя, на теле начали оставаться уродливые метки. Одна за другой, пока парень не стал местной достопримечательностью во время банных дней. Как на это реагировать человеку, что был далёк от ранений, потери конечностей и боёв в целом? Простому гражданскому, если даже свои служивые с любопытством поглядывали на тело товарища и сам Илья считал себя уродом?       Наверное, идея всё-таки была плохой. Не купаться же при Жене в одежде как полудурок?       Стоило ли вообще приоткрываться Жене и почему хотелось? После глупых посиделок вечером под баночку пива. Будто Илья настолько соскучился по общению, что готов был кинуться на первого встречного, кто не отвернулся от него и не видел в нём прокажённого. В жопу хотелось послать этого Жеку. Его эту доброжелательность, мягкосердечность и глаза, что смотрели так мягко, будто душу погладить пытались.       Илья коснулся пальцами шва, что шёл по рёбрам. Женя ведь и вправду смотрел мягко, без презрения и подозрений. Прямо, открыто, пусть и с любопытством. Илья вообще почему-то хотел найти его любопытству оправдание. Смотрел мягко. Будто именно своими глазами и взглядом не давал парню повторно пустить по своим венам искру раздражения.       Слишком много стало этого парня. Так много, что мыслями о себе выбил и Апостола, и Пророка. А Илья всё сидел, смотрел на своё тело и думал, как поступить и что сказать, когда он поднимется на этаж выше и постучит в дверь.       Не хотелось одному дома сидеть. И за окном дождь накрапывал. Мерзко, мокро, холодно. И Илье было холодно. От своей жизни, которой нечем было греть, кроме обжигающей боли от работы. А тепла всё ещё хотелось. Как в фильмах. Чтобы душа нараспашку и улыбка на лице. Некого и нечего бояться. Человек напротив — это ты, а ты — это человек напротив. Нет секретов, нет страхов. Одно целое, поддержка, одна жизнь. Как это вообще?       Погрузив отросшие ногти глубже в припухший шрам от пули, Илья попытался протрезветь. Выгнать эти ненужные желания тепла и любви. Он снаряд, боевая единица, простое орудие в чужих руках и его дело — выполнять приказ, нести славу оружия и кромсать врага. Смерть на войне — это личный выбор каждого, Илья не думал брать свои слова обратно. И так же война — это личный выбор каждого быть одиноким, не имея привязанностей и тепла. Бойца греет окопная свеча и мысли о будущей победе.       Выйдя из-за пазухи ЧВК, Илья обрёл свободу и теперь не знал, что с ней делать. Со свободным временем, с мыслями, которые сами плавали во все стороны как выпущенные на волю рыбки. Скользкие, пронырливые и быстрые. Не поймать. Расплылись кто куда, и теперь не было возможности их собрать обратно. То одиночества не хотелось, то желание к Жене прийти пугало, то к холоду Илья привык и любил его, а следом хотелось тепла и обрести что-то такое, о чём говорили все вокруг. Внутри будто разлили что-то горячее, жгущее сквозь органы и кожу. Как кислоту. С этим ощущением было невозможно сидеть на одном месте и вести свою обычную жизнь затворника. Ощущение горечи и тоски, вкупе с желанием не быть одним — гнали его за входную дверь. Ноги, что один раз уже проделали путь, прекрасно знали как и куда идти.       Что будет плохого, если Илья вновь постучится в чужую дверь, в то время как его приглашали провести следующий день вместе? Мир вряд ли схлопнется, да и Женя не был похож на того, кто хотел убить парня.       А потом Илья понял, что просто стеснялся своих желаний и скорого появления перед парнем. Себя стеснялся, не знавшего жизни и как жить вдали от контрактов, уродства своего и поведения, которое наверняка со стороны странно выглядело. Взять ту машину, которая мобилизовала парня ровно за одну миллисекунду. А если подобное произойдёт рядом с Жекой? И почему Илью вообще это волновало?       Наверное, не скажи Женя, что Илья может прийти, всё было бы легче, а так это предложение навело такой смуты в голове, что хоть с разбегу лбом об стенку бейся.       Взяв чистую боевую рубаху, Илья оделся и, схватив телефон, что так и молчал с последнего сообщения Димы, пошёл к своему старому знакомому. Игнорируя страх, стеснение и собственные мысли, он медленно поднимался по лестнице, держась за перила, и не понимал, что творит. Откуда это желание узнать ближе, узнать о себе, не в одиночестве дождливый день провести. Кто засел внутри парня и как его выгнать теперь? Где излюбленное Ильёй равнодушие к окружающему миру, неприязнь и страх к гражданским, коим являлся Евгений? Где всё то, что было в нём ещё пару дней назад? Или действительно стоило посидеть вместе, расслабиться, так всё, истосковавшаяся душа решила забыть о принципах и выстроенных на крови правилах и пуститься в пляс?       Такого ведь не бывает. Это называют психическими расстройствами, когда ты ведёшь себя не так, как задумано. Когда изменяешь своим железным принципам и прыгаешь из одного состояния в другое. Когда тепла хотелось на ровном месте, это, наверное, тоже значило что-то не то с головой. Но Илья стоял перед дверью Жени и не знал как теперь сдавать назад. Смотрел на наклейку с самолётом и вспоминал вчерашний вечер. Спокойные разговоры, неподдельный интерес в янтарных глазах, разговоры о технике и новые небольшие факты о себе из прошлого. Да, вечер был омрачён неприятной вестью, но после доброго сна и минувших грустных мыслей, что товарищи продолжают гибнуть, перед этим проедая в коре головного мозга дыру, стало чуть легче.       Хотелось спокойствия. И почему-то рядом с Женей, после того как ушло недоверие и подозрения, стало спокойно. Так спокойно, что не получалось злиться.       Занеся кулак над дверным глазком, Илья несколько раз постучал и отошёл на шаг назад, опуская взгляд к носкам ботинок. Считал от одного пока не откроют дверь и почему-то надеялся, что её не откроют. Что Женя уехал куда-то и этим он дал Илье шанс уйти и не делать ошибок. Не вести себя как идиот. Шанс вернуться и быть собой. Таким, к какому себе Илья привык. Без этих тупых, ненужных желаний, без души, в которую он никогда не верил.       Дверь открылась на числе пятнадцать. Илья вскинул взгляд перед собой и увидел удивлённого парня с янтарными глазами, что выглядел так, будто ожидал кого угодно, но не Илью.       — Не ожидал тебя увидеть… — проговорил он не очень уверенно и открыл дверь шире.       — Мне уйти? — сразу выдал Илья и уже приготовился уходить, чувствуя, как начинает гореть от стыда. И это чувство бесило, злило и раздражало несмотря на спокойствие и улыбку человека напротив.       — Нет, конечно, — усмехнулся Женя. — Заходи, рад, что ты пришёл. Я тут обед готовлю. Пюре и котлетки. Почти готово. Ты не голодный?       Желудок, что громко заурчал, когда Илья вдохнул запах котлет, был намного громче и красноречивее невысказанного «нет». А Женя тихо засмеялся, закрывая за парнем дверь. И как реагировать на смех Илья не знал. Почему-то всё, что он ощущал — это жуткое стеснение. Что пришёл, что его не ожидали увидеть и желудок заорал так, будто парня голодом морили все эти годы. Хотелось злиться! Быть собой. Тем самым Ильёй, который нагонял на Жеку ужас. Приказывать ему, грубить, хамить, делать всё то, что он делал ещё вчера.       Но было только поганое смущение.       — Проходи, есть будем, — улыбнулся шире Женя и ушёл на кухню, оставляя Илью одного. — Да, с такой погодкой не погуляешь особо. Но хоть пыль прибилась немного, — говорил парень из кухни, пока Илья разувался. И стоило выпрямиться, как за окном выглянуло солнце, разбивая серость ярким лучом палящего солнца. — О! Вспомнишь солнце, вот и лучик!       Илья стоял в прихожей, смотрел за окно, что было на кухне, сквозь берёзу, и следил за тем, как плывут по небу тучи, то пряча луч солнца, то позволяя ему сиять дальше.       — Глядишь распогодится. Ты как, на минутку зашёл или..?       Илья сморгнул задумчивость и прошёл на кухню. Как отвечать на вопрос не имел ни малейшего понятия. Он даже не знал за чем конкретно пришёл. За общением?       — Не знаю, — ответил честно и сел туда же, где сидел вчера — на диванчик у стены.       — Я весь день свободен, если вдруг что, — пожал плечами Женя и открыл крышку, под которой жарились шипящие котлеты. Желудок парня снова заворчал, реагируя на ароматный запах. — Ещё минутки три, думаю, и готово!       Вот Илья пришёл и о чём говорить? Ни идей, ни мыслей об идее. Сидел, смотрел на спину Жеки, обтянутую серой футболкой, и не мог ничего придумать.       — Я тебя когда последний раз видел, ты был кожа да кости, — опять заговорил парень, решая проблемы Ильи и даже не подозревая об этом. Закрыл сковороду крышкой и повернулся к гостю. — Сейчас вымахал, что ввысь, что вширь! — ухмыльнулся и оглядел Илью.       Как реагировать на подобное, Илья опять не знал. Сидел и хлопал глазами, экстренно пытаясь превратиться из статуи в человека. Насколько это вообще казалось глупым? Сидеть и молчать, придя в гости. Не отвечать на реплики, будто игнорируя их, не понимать происходящего. Как это выглядело со стороны и что было в голове у Жени в такие моменты?       Без алкоголя в крови всё было плохо.       То ли дело Дима. На его реплики необязательно было отвечать. Это как говорить с персонажами на экране планшета при просмотре фильма. А если и ждали ответа, то он всегда был. Ни стеснения, ни смущения. Темы чаще всего знакомые, а если незнакомые, то Илья просто нахуй слал и обид в ответ не видел. Жаль Пророк был занят. Может, Илья бы наскрёб в себе смелости и позвонил ему, чтобы он помог скоротать время, но её не было. Особенно после последних вестей. У него наверняка там дел невпроворот.       У Ильи был только Женя, который ни то ждал реакции, ни то плевал на неё, ведя монолог и делясь мыслями. И обидится ли парень, если Илья пошлёт его со своими непонятными темами?       — Это плохо? — сказал первое, что ласточкой пронеслось в голове.       — Нет! — едва не воскликнул Женя и вернулся к котлетам. — Я просто… вспомнил отчего-то и… сравнил. Тебе, кхм, идёт.       Илья обвёл задумчивым взглядом кухню, сглатывая полный рот слюны. Что идёт? Масса тела? Рост? Так он не качок и не жирный.       Всё, что Илья мог, это вновь промолчать.       Всё было глупым и всё сильнее хотелось уйти, прекратив этот сюр. Действительно, белая ворона рядом с шебутным воробьём, что скакал и чирикал. И что делал Илья? Время от времени давал грубое «кар» совершенно не по теме и не по делу.       — Как ночь? — вновь заговорил Женя, выключая плиту и убирая с нагретой конфорки сковороду.       Глупый вопрос.       — Спал, — дёрнул плечом Илья и Женя тихо рассмеялся, вводя парня в недоумение.       Илья понял, почему не получалось злиться. Потому что удивлён и в недоумении он чаще, чем в раздражённом состоянии.       — Да, — всё посмеивался Женя, — ты всё-таки изменился. Сейчас не такой разговорчивый как раньше. Я помню, как ты мне минут десять рассказывал, как вы с братом богомола выхаживали после того, как он в бочку с водой упал. А теперь ты просто «спал», — обернулся, чтобы кинуть Илье тёплую улыбку и вновь вернул внимание к плите.       — Какой есть, — недовольно буркнул Илья, будучи чуть задетым где-то внутри, что он не оправдал каких-то чужих ожиданий.       Илья чувствовал себя ребёнком, потерянным в толпе. Ничего не было понятным. Всё пугало, говорить с незнакомцами страшно, а от тех, кто говорил с ним, хотелось бежать, потому что было непонятно, что отвечать. Он наёмник, боец, созданный в множествах кровопролитных боях монолит! И боялся простых разговоров с обычным человеком, что раскладывал по тарелкам пюре и котлеты. Ни лагеря, ни блиндажа, ни мата через каждое слово, ни намёка о рабочих моментах. Обычный мирный город, хрущёвка, затихающий летний дождик за окном и тарелка с пюре и двумя котлетами, а напротив старый знакомый, наверняка ни разу не державший в руках оружия.       Хотелось ущипнуть себя, чтобы прийти в чувства.       — Приятного аппетита, — спокойно сказал Женя и сел перед Ильёй со своей тарелкой еды.       Парень взял вилку и, кивнув на обыденную фразу, принялся есть, даже не замечая во время трапезы, как быстро и жадно поглощал еду. Илья так давно не ел чего-то нормального, что пюре и котлеты казались чем-то поистине удивительным. Высокой кухней, изыском, самым вкусным, что он когда-либо ел! Идеальным было всё, начиная от температуры поданной еды, заканчивая её вкусовыми качествами и густотой самого пюре.       — Ты вообще питаешься чем-нибудь дома? — усмехнулся Женя, съевший лишь половину своей порции. Илья глянул в чужую тарелку и потупил взгляд. — Добавки?       — Нет, спасибо, — проговорил смущённо. — Было, кхм-кхм, вкусно.       Желудок благодарно заурчал, а Женя вновь рассмеялся, поднимаясь из-за стола.       — Мне не жалко, — сказал и взял пустую тарелку гостя, чтобы наложить ему ещё порцию. — Ешь на здоровье.       Поставил вновь наполненную тарелку перед парнем и сел на своё место.       — Вообще, знаешь, я рад, что ты пришёл, — произнёс задумчиво и Илья удивлённо выгнул травмированную бровь. — Что ты в целом вернулся и мне посчастливилось увидеть тебя… — вздохнул и отложил свой столовый прибор в сторону.       Илья напряжённо молчал, глядя то на Женю, то на кухонный гарнитур позади него, не зная как быть и что отвечать на подобное. Что не фраза, то Илья в растерянности. Будто будучи бойцом, попал на балет и его заставляли танцевать в представлении. Ни знания фигур, ни пластики. Краеугольный тяжёлый камень, выкинутый на сцену, что не мог ни двигаться, ни звуков произносить. Только мешался.       — Я как и все думал, что ты умер где-то…       — Ну умер и умер, — растерянно выдохнул Илья, зацепив тему, которая его не пугала и где он мог сказать пару-тройку слов. — Что с того-то?       Женя явно сказанного не оценил. Скривил уголок губ и печально посмотрел на своего гостя, что под взглядом почти потерялся. Илью будто осуждали за подобные выражения.       — Рад, что у тебя со смертью разговор короткий. Но так далеко не у всех, Илья. Кто-то грустит, когда дорогие люди умирают.       — Но ты меня даже не знаешь, — передёрнул плечами Илья, действительно не понимая его печального взгляда и слов.       — Не знаю, — согласился Жека. — Но это не запрещало мне грустить вместе со всеми и ждать твоего возвращения.       Илья окончательно опустил взгляд в тарелку. Отвечать было попросту нечего, а внутри всё копошилось могильными червями. Почему-то после последней фразы захотелось уйти. Сбежать на край света и больше этого Женю никогда не видеть и не слышать.       Почему он грустил? Почему вёл себя так, говоря о подобных вещах и радуясь возвращению? Женя явно многое не договаривал и явно хотел видеть в госте кого-то, если уже не видел, а Илья, несмотря на свои желания обрести знакомого, боялся того, чего там хотел Женя. Его слов, печального взгляда, добрых улыбок и того, что уже позволял Илье думать о себе, глазах своих.       — Глазах, — раздражённо фыркнул Илья и встал из-за стола. Голова гудела. — Я пойду.       — Уже?! — искренне удивился Жека. — Я что-то не то сказал? Извини, я не хотел…       — Дело не в этом, — выдохнул Илья, ведя ладонью по лицу. Хотелось наорать на него как ну девушку на остановке. Только вот что говорить Жене? — Мне нельзя иметь друзей, — сказал бездумно и нахмурился от собственных слов.       — Почему?..       — Что ты хочешь от меня, Жек? — чуть ли не рявкнул Илья, понимая, что этой ситуацией самого себя загонял в угол. — Я служу наёмником. Через два месяца я уеду обратно на передок. Мы больше не увидимся. Я сдохну, ты дальше жить продолжишь и к чему это всё? Мы не друзья и ими никогда не будем.       Женя потупил взгляд, явно не зная, что ответить, и при этом выглядел так, будто его пнули. А Илья пожалел о сказанном. Впервые за долгое время чувствуя что-то к человеку, на которого раздражался. Бесило, что Женя перестал быть безликим. Заставлял Илью думать, желать что-то, чувствовать. Будто Илья нужен был Жене просто потому что он есть. Живой спустя столько лет. Вернулся, на глазах появился и общался. Кажется, парню было жаль, что именно дружбы не было?       — Ну, два месяца тоже срок, — слабо пожал плечами Женя и побитой собакой посмотрел на Илью. — Я ничего не теряю, общаясь с хорошими людьми даже два месяца…       — Я не хороший человек. Для тебя. Для всех вас, — ещё раз рыкнул Илья, уже не пытаясь понять Женю. — Ты меня не знаешь. Сам сказал, я не тот кто раньше. Всё, что я хочу — это вернуться обратно. К своим настоящим друзьям, — выделил слово, имея в виду Диму, которого не ценил, но который всегда ценил Бизона. — Ты нормальный парень, Жек. Но… — и развёл руками, не имея достаточно мыслей, чтобы описать собственные мысли и идеи в голове.       Женя тяжело вздохнул и сел на стул, с которого встал.       — Да… ты сильно изменился. Другой человек прям… — хмыкнул печально и посмотрел за окно, где уже виднелось голубое небо среди сизых туч. — Не знаю, на что я рассчитывал, если честно, пытаясь сблизиться с тобой вновь. То есть… теперь знаю, но… знаешь, Илья, — вздохнул он, пользуясь тем, что парень молчал и не уходил, поглощённый недоумением и собственным любопытством, — мне плевать, что ты изменился и как ты изменился. Прошло много лет, мы все другими людьми стали. Но несмотря на эти годы ты всё ещё мне нравишься.       Илья посмотрел за окно на берёзу, что качнула ветвями на ветру. Будто подавала какой-то знак. То ли уйти, то ли успокоиться и вернуться на место. Илья не знал и решить не мог. Внутри будто оба лёгких сражались друг с другом. В груди давило и было душно. Воздуха не хватало. Было страшно из-за услышанного.       Парень чуть не вздрогнул, когда в кармане штанов завибрировал телефон. Илья так растерялся из-за звонка, что не сразу сообразил в каком именно кармане была вибрация. Похлопал сначала по одному карману, затем по второму и наконец-то вынул телефон, игнорируя Женю рядом, что сидел и следил за гостем.       «Дима Пророк» на экране телефона в окне мессенджера помогло чуть успокоиться и обрадоваться. Как минимум Илья сможет закончить разговор с Женей. Неудобный и пугающий.       — Да? — ответил товарищу и кинул быстрый взгляд на Женю, что не прекращал следить за парнем потускневшим взглядом.       — Привет, Иль, как у тебя дела?.. — усталым голосом проговорил Пророк.       — Привет. Я у знакомого на хате, — ответил честно и решил выйти с разговором подальше. Мало ли зачем позвонил Дима и что хотел сказать. Не все их разговоры для чужих ушей. Поэтому Илья вышел из кухни, обулся и, глянув на Женю, что так и сидел на своём месте, теперь уныло глядя в тарелку, вышел из его квартиры и встал на лестничной клетке.       — У которого вчера был? — с удивлением спросил Дима, и Илья кивнул.       — Да. Мы учились в школе вместе. В разных классах.       — Странно, — протянул товарищ и Илья обернулся к окну над лестницей. Взглянул на голубое небо через него и почему-то захотел пройтись. Прогуляться. Среди зелени, которой не видел последние полтора года.       — Это ещё почему?..       — Странно то, что ты на хате какого-то чувака сидишь второй день, — хмыкнул мужчина и Илья нахмурился, не понимая претензий. — На тебя не похоже… Что ты в нём нашёл, уж если он заслужил твоё расположение? Раз ты не помнишь его и это он тебя вспомнил…       Илья задумался над вопросом, наконец поняв, что имел в виду Пророк под своим: «странно». Парень сам понимал, что это странно и объяснения найти не мог. В Жене было столько всего, но в итоге Илья не мог назвать ни одной настоящей причины. Всё смотрелось в сумме. Прошлое, настоящее, его характер, поведение, глаза. По отдельности это было неинтересным парню, но только вместе почему-то привлекло его внимание.       — Глаза у него красивые… — протянул задумчиво Илья и нахмурился, думая, что ещё добавить к этой мелочи. То, что он мог раскрыть прошлое? Скрасить одинокие вечера за баночкой пива? То, что Жека был единственным, кто непредвзято относился к наёмнику и не боялся его?       Тишину на линии Илья заметил не сразу. Но, когда мысли сменяли одну за другой уже минуту, понял, что не слышит товарища, который обычно так долго не молчит.       — Дим?.. — окликнул его, подумав, что что-то со связью. — Ты тут?       — Глаза красивые, значит…       Илья прикусил язык, только сейчас поняв, какую глупость он сморозил вслух. И стало вдруг так стыдно, что хоть сквозь землю проваливайся. Ещё этот задумчивый и неодобрительный тон товарища. И вроде бы Илье плевать, что там Пророк себе надумал, но на деле хотелось сразу оправдаться и забрать свои слова обратно.       — Ладно… — вздохнул Дима, — не буду вам мешать. Отдыхай там со своим красавчиком. Ты всё-таки в отпуске, — так же устало, как и вначале разговора протянул мужчина и Илья сжал в ладони телефон.       «Красавчиком»       О чём именно подумал Пророк, Илья понял не сразу, но понял позже и чуть не захлебнулся горячей волной негодования и стыда. Слов не было. Только страх, что звонок сейчас завершится и о нём подумают как-то не так, хотя всю жизнь было плевать на мнение окружающих.       — Он друг, — выпалил первое, что пришло в голову, вспомнив какой-то глупый фильм, где главная героиня оправдалась перед мужем именно этими словами. Только вот Илья не девушка, а Дима ему далеко не муж. Тогда что это за страх поселился в груди и смятение после догадок товарища — неясно.       — Ааа, — сухо посмеялся Дима, отчего Илья ещё раз полыхнул изнутри холодным, но обжигающим пламенем стыда, — друг… То есть чувак, которого ты даже не помнишь, тебе друг, а люди, что жопу тут рвут ради тебя на британский флаг просто коллеги по цеху?       Илья закрыл глаза, не выдерживая собственного самочувствия и мыслей. Он сгорал со стыда как солома.       — Дим…       — Да не надо оправдываться. Я без претензий. Просто забавно…       — Дим, ты мне тоже друг, — сказал поспешно и прикусил язык, чувствуя как долбит в груди собственное сердце. Неприятно и нервно. Зато после сказанных слов стало так легко, что и стыд и страх отошли на задний план.       Признался. Так быстро и легко! Это легче, чем казалось на первый взгляд. Просто слова. Важные для другого человека. Сказал он их и мир не перевернулся. Земля вращалась, ветер дул.       — Друг… — повторил товарищ. — Ну да. Ладно, Бизон, поговорим как-нибудь потом.       — Ты что, ревнуешь? — зацепился за скользкую мысль Илья и нахмурился. И тишина, что образовалась после вопроса, говорила громче Димы. Кажется, парень попал в точку. И, когда сердце нервно бахнуло в груди, понял, что Пророк имел право на эту ревность. В конце концов, он был прав в своих словах, что хер с горы — друг, пусть и со слов самого парня, а он, кто всегда рядом последние годы, непонятно кем являлся парню. Действительно, знакомый с работы, с которым приходилось делиться патронами, водой и кровью, так как группа у них одинаковая.       — Никакой ревности, — чуть погодя ответил товарищ и вздохнул. — Ладно, у меня дел по горло. Рад, что у тебя там всё на мази. Отдыхай, Бизон.       — Дим! — окликнул ещё раз, не планируя завершать разговор. Надо было переключить тему. Ещё это «Бизон».       — Что?       — У тебя как там дела обстоят?       — Работаю…       И Илья вдруг колыхнулся костровым пламенем, устав ничего не понимать и ощущать себя полным идиотом. А Дима ни черта не помогал, только всё усугублял своим неподдающимся объяснениям поведению.       «Работаю…»       — Ты нарочно это делаешь, да? — рыкнул Илья и скрипнул зубами, сделав попытку взять себя в руки.       Неудачно.       — Что? — так же спокойно сказал товарищ, прекрасно проигнорировав рычание в знакомом голосе. Это Пророк умел: видеть в разъярённом Илье не более, чем злую мышь, что максимум, это палец на ноге прокусит.       — Как обиженный себя ведёшь!       — Я похож на бабу, Бизон? — продолжал устало тянуть Дима, будто и вправду сильно устал, а звонок давнему товарищу был попыткой отвлечься. И всё пошло не по плану, потому что решил позвонить он именно Илье, а не кому-то более спокойному. — Я похож на обиженную и ревнивую бабу? Ты мне любовник, блядь, или что, чтоб я ревновал, и обиды кидал? — тоже начал закипать под конец Пророк, заговорив с нажимом.       Илья так сильно смутился от такого заявления, что растерял всю свою только обретённую спесь. Даже вместо слов просто открывал и закрывал рот, глядя на голубое летнее небо. Не умел он ссориться по телефону и беседу поддерживать. Только реальный разговор и мордобой из-за случайно кинутого неверно слова.       — Я позвонил спросить как у тебя дела. Всё.       — И начал странно себя вести, — не очень уверенно заговорил Илья, будучи неуверенным в том, что сам был прав. Может, ему показалось?       Дима тяжело вздохнул.       — Я запутался, — выдохнул Илья и сел на ступеньку. — Как только я начал тут расслабляться, я перестал что-либо понимать… — признался честно и прикрыл глаза, опуская взгляд к мусоропроводу. — Я себя не понимаю, Жеку этого и ты тоже будто бы другим стал…       Товарищ тихо усмехнулся.       — Я так много не думал и не чувствовал никогда в жизни…       — Чувства… — промычал Пророк, и Илья услышал, как тот чиркнул зажигалкой. — Это называется жизнь, к которой ты не привык. Эмоции и чувства в ней — это важная составляющая. Привыкай.       — Мне не нравится, — признался Илья и хлопнул по карманам на штанах, в поисках сигарет, которых не оказалось.       Дима засмеялся. Хрипло и устало. Но этого хватило, чтобы Илья расслабился, даже не думая о том, что товарищ мог смеяться над ним и его незнанием жизни. Он уже не верил в такие мысли. Дима подтвердил свою преданность и адекватность в житейских проблемах Ильи.       — Просто расслабься, Иль… — выдохнул Дима и парень слабо улыбнулся, вновь услышав привычное слуху «Иль». Вот теперь Пророк точно был собой. — Плыви по течению, но держи себя в руках. Что могу сказать…       Илья мог лишь в очередной раз вздохнуть, прислушиваясь к словам… друга?       — У него правда красивые глаза?.. — спросил тихо и парень притих, не понимая к чему этот вопрос и как на него реагировать и что отвечать. Правду? Это ведь Дима. Судя по последним разговорам, с ним можно было быть откровенным и он не ударит в спину, а войдёт в положение и поможет.       Цепляло.       — Да… — признался Илья и закрыл ладонью глаза. — Янтарные…       — О! Действительно редкость…       Пауза молчания была неловкой и довольно долгой. Дима замолчал, Илья тоже не знал, что сказать, чтобы продолжить тему или начать новую. Смотрел на сумерки под ладонями и чувствовал очередную порцию неловкости, что сковывала горло, но грела изнутри.       Красивые глаза. Какая же это глупость! У Димы тоже глаза были красивыми. Почти лазурный цвет на солнце. Как вода над рифом. А воду Илья любил.       — Иль, — позвал его тихо Дима, и парень убрал от лица руку. — Прислушайся к себе. Хоть раз в жизни, м?       Илья покачал головой.       — Это как?       — Как… расслабься и делай то, что сердце говорит. Ты всегда только головой думаешь. Я не верующий, но внутри, под рёбрами, будто жизнь есть. Почувствуй её. Она тоже говорить умеет.       И усмехнулся. Печально и устало, а Илья вдруг почувствовал то, о чём говорил товарищ. Уязвимый комок чего-то живого внутри, что давно разучился чувствовать и двигаться, наконец-то запищал, будто впервые за несколько десятков лет увидел свет и почувствовал тепло. И откуда? От кого? Это его надо слушать и чувствовать?       — Я котёнка с улицы подобрал… — сказал зачем-то. — Он мне… понравился.       — Котёнка! — воскликнул Дима. — Ты?! Божечки-кошечки! И он у тебя сейчас?!       — Да нет. В клинике. Он на последнем издыхании был…       И начал рассказывать другу о котёнке, которого непонятно как забрал и отвёз в клинику. Какого он цвета, как себя вёл, и как Илья его назвал. Рассказывал про саму больницу для животных, про врачей и про девушку, на которую наорал. Про машину тоже рассказал и про Женю упомянул. Как встретил его и как общение началось. Илья вообще не понял, как начал говорить обо всём. Начал говорить про котёнка и понеслось. Не смог остановиться, делясь своей жизнью в отпуске. Не упомянул лишь арабов, что его избили как полено.       — Ну ты дикарь, конечно, — рассмеялся Дима под конец монолога. — Бедная девчушка. А мог бы познакомиться с ней.       — Кому я нужен, — фыркнул Илья, будучи слишком расслабленным от собственного рассказа, чтобы думать о чём говорил.       — Как это кому? Ты о чём вообще?       — Я урод.       — Ты дурак с уродливой самооценкой, но никак не урод, — вздохнул Дима. — Завязывай с этим. Ты симпатичный парень. Девчонки на тебя часто подглядывают. Только вот если ты им интересен, то они тебе… нет.       Илья ничего на это не ответил. Зато сказал другое:       — Странно вот так говорить с тобой обо всём…       — Да я сам в ахуях, что ты изменился. Но я рад. Ты прям ожил. Радуешь.       — У меня ближе тебя и нет никого… — наконец-то понял Илья и окончательно закрыл глаза, проваливаясь в ощущения от собственных слов и понимания новообретённых связей. — Друг…       Дима хмыкнул, а Илья ощутил непонятную волну беспомощности.       — Хотел бы я с таким тобой поговорить с глазу на глаз. И не по видеосвязи, а сесть рядом. Я тебя таким никогда не слышал. И хочу сказать, что это здорово, — вздохнул Дима. — Ты отличный боец, Иль. Но ты машина. Был раньше. У тебя была цель и ты шёл к ней, прям как машина. А теперь в тебе человеческое что-то просыпаться начало. Надеюсь, что ты не станешь закрываться. Может, я тебя и не знаю, но всё равно скажу, что человек ты интересный. И симпатичный. Так что…       — Дим, — сглотнул Илья, пока не думая об услышанном. Оставит это на вечер. Сейчас же было страшно погружаться в смысл сказанного Пророком. Да и вообще, вновь приоткрывшись и не увидев плевка, захотелось говорить дальше. Копнуть глубже в себе и поделиться тем, что в нём жило. Например, беспокойством.       — М?       — Береги себя, ладно? — попросил почти испуганно и нервно облизал губы, боясь реакции друга и собственных мыслей, что щебетали где-то на задворках как маленькие певчие птички.       — Ладно, — на выдохе сказал мужчина. — Хорошо… А теперь иди к Жеке, Иль. С твоих слов он нормальный пацан. Заведи себе друга. Или кого там… — добавил почти бесшумно.       — Ещё увидимся? — так же нервно спросил Илья, не зная, чего боясь и почему они оба так резко затихли, оборвав все темы разговоров.       — Ещё увидимся, — подтвердил Дима ровным и сухим голосом. — Пока?..       Илья вновь нервно сглотнул, чувствуя, как бешено колотилось сердце.       — Пока, Дим…       Парень сбросил вызов и поднял взгляд к окну, об которое билась муха, стремясь наружу. Сердце колотилось как бешеное, а кончики пальцев подрагивали. Ладони будто вспотели, а горло как было скованным, так таким и осталось и почему? Почему внутри всё замерло от этого диалога и что каждый пытался сказать другому? Илья вообще какую-то чушь порол, но в моменте она отчего-то была важной и имеющей смысл.       Одно Илья знал наверняка — хорошо, что они говорили не с глазу на глаз. Сидя рядом он бы не смог произнести ни слова подобного сказанному ранее. И слушать бы от Димы такого не стал. Звонок и расстояние словно всё облегчили, в то время как реальность и минимальное расстояние свели бы всё в грызню.       Илья был как на иголках, но в то же время чувствовал себя воодушевлённым после разговора с другом. Дима не балаболил как обычно, а слушал. И вновь не насмехался, а принимал парня таким, какой он есть. С его нытьём и новыми ощущениями мира и себя самого.       Он действительно был другом. Тем самым, о которых говорят люди вокруг. Преданным и принимающим тебя во всём. Это было непривычно, но так чертовски приятно, что хотелось улыбаться. Будто после тяжёлых боёв получилось наконец скинуть с себя всю снарягу и разуться.       Только вот в глубине всё ещё чувствовался груз этих связей. Друг… Как цеп. Зацепился и не отпустит теперь, притягивая к себе с грузом мыслей о возможной потере этого самого друга.       Илья встал, слабо улыбнулся, радуясь, что у него всё же есть друг и решил вернуться к Жене, чтобы позвать его на прогулку. Дима прав, стоит дать этому человеку шанс. Он тянулся к Илье и не хотел ему зла. Может, стоило потянуться к нему в ответ. Вдруг он будет таким же как и Пророк? Конечно, вряд ли. Если с Димой Илью связывали годы знакомства и ситуации, которые сближали раз и навсегда, то Женя… Женя — это другое тесто. Нетронутое и не для выпечки, как они. Скорее декоративное для всяких красивых поделок. Тот самый иной мир, к которому впервые после диалога с товарищем, хотелось прикоснуться.       Илья дёрнул дверную ручку, чтобы вернуться, но дверь не поддалась, оставаясь закрытой. Он дёрнул ещё раз, приложив больше усилий, но вновь ничего не получилось открыть. Неужели Женя закрыл дверь, пока гость болтал по телефону? Решил, что тот ушёл насовсем? Илья ведь не попрощался.       Не понимая произошедшего, парень постучал по двери, намереваясь вытащить Жеку на улицу. Тот ведь сам предлагал экскурсию. И на сей раз, спустя несколько долгих секунд, дверь открылась, и на пороге показался Женя.       Выглядел он не очень. Взгляд был воспалённым и уставшим. Не было улыбки на лице и открытого взгляда, как было при первом визите Ильи. Парень не знал наверняка, но отчего-то был уверен в том, что тот плакал, пока сам Илья болтал с товарищем по телефону. И из-за чего? Илья не видел в слезах что-то постыдное, это нужная для людей эмоция, которая делала хорошо и успокаивала, выгоняя из тела лишнее напряжение. Его волновало другое — причина. Что могло задеть Жеку? Что-то с сыном случилось? Или он плакал из-за их разговора? Или потому, что Илья ушёл?       «Да не, глупость какая-то»       — Чё хотел? — буркнул Женя не очень гостеприимно и потупил взгляд на грудь своего посетителя.       — Ты чё, плакал? — вместо ответа в лоб спросил Илья и выгнул свою травмированную бровь. Он не хотел наезжать на парня и выставлять его нюней. Опять же, слабостью слёзы Илья не считал. Просто было любопытно, что заставило плакать Женю.       — Чего ты хотел, Илья?.. — устало вздохнул Женя и привалился плечом к дверному косяку, складывая на груди руки.       Илья дёрнул плечом, принимая нежелание парня говорить об этом.       — Гулять пойдёшь?       Женя на миг нахмурился.       — Гу… что?       — Гулять, — повторил Илья, думая, что, наверное, он не очень внятно сказал, раз его не поняли. — Ты звал вчера. Говорил, что можешь. Экскурсия, все дела. Без тебя всё равно не пойду никуда, — добавил зачем-то и тоже сложил руки на груди, пытаясь скрыть свою нервозность. Мало того, что Пророк завёл, так ещё и Женя выглядел странно и отвечать не спешил. Стоял, хмурился и смотрел прямо в глаза парня. — Ну.       Женя вздохнул и покачал головой, отлепляясь от дверного косяка. Выпрямил руки по швам и поджал губы.       Он определённо плакал. Может, не рыдал, но всплакнул. Илья знал этот взгляд. Печальный, уставший и покрасневший. И голос его выдавал.       — Дай мне десять минут, — почти выдавил из себя. — Я… я зайду за тобой.       Илья довольно кивнул и вернулся к лестнице, чтобы спуститься к себе и подождать Женю.       Любопытство, а почему тот мог плакать, никак не отпускало. И ступая по ступенькам, гнал варианты один за другим, чтобы найти тот самый, что будет стоять наиболее близко к правде. Неужели Илья его задел своими словами, что он захочет вернуться и он плохой человек? Или всё-таки расстроил тем, что взял и ушёл? Но Женя не был похож на тех, кого могло задеть подобное. Он мужик. Живёт не в стрессе, всё у него нормально. Смеялся, улыбался, ни намёка на ближайший нервный срыв. А тут бац и слёзы.       А вдруг показалось?       Илья зашёл в квартиру и осмотрелся, почти привыкнув к обстановке. Домом он это место не мог назвать, чего-то не хватало для этого. Да и вообще, был ли у него дом? В паспорте стояла прописка, место которой он даже не знал. Где это, кто хозяин квартиры, кто вообще согласился прописать у себя парня. Дом там, где спокойно и уютно. Где свои люди и тепло. И плевать на свист снарядов и стрекотание орудий. За столько лет к этому привыкаешь как к стрекотанию саранчи в траве или заунывному писку комара над головой. Опасно? И чёрт с этим. Смерть это всё ещё та подруга, которую Илья мог принять с рукопожатием и улыбкой. Главное, чтобы эта встреча состоялась на поле брани.       Женя зашёл, как и сказал — где-то через десять минут. Позвонил в звонок и со скромной улыбкой встретил Илью, что вышел к нему с тростью и рюкзаком.       — Тебе точно можно ходить с травмой? — спросил Женя с порога и глянул на трость.       — Можно, — отмахнулся Илья и вышел из квартиры, позвякивая ключами в свободной от трости ладонью. — И давай договоримся — ни слова о моём состоянии, ладно?       Женя, судя по его задумчивому виду, не очень понял такой просьбы, но по итогу всё-таки кивнул.       — Чего тебе показать? — спросил, подходя к лифту. — Где вообще прогуляться хочешь? Куда сходить, что поделать…       Илья закрыл дверь, убрал ключи в рюкзак, и пошёл за Женей, слушая гудеж лифта, что медленно опускался на их этаж.       Парень не знал, чего конкретно он ждал от этой прогулки. Что хотел посетить или увидеть. Наверное, ничего. Просто хотелось пройтись и не в одиночку, а с Жекой.       — Улыбчивым стал, — с улыбкой заметил Женя и взглянул на Илью.       — Не понял, — нахмурился он, даже не заметив, что всё это время держал на губах лёгкую улыбку.       — Ты улыбаешься постоянно… приятно видеть.       Смущение скользнуло по щекам, но Илья быстро отогнал его прочь и попытался расслабиться, вспомнив ту приятную атмосферу при разговоре с товарищем.       — Да близкий товарищ позвонил, — отмахнулся он, мол, ерунда, и зашёл в лифт, что разинул двери, впуская людей в кабину.       — Он далеко сейчас?       Илья печально кивнул, нажимая пальцем на кнопку рядом с цифрой «1».       — Тоже в отпуске?       Качок головой и мысли, что Илья совсем забыл о том, что все его друзья быстро лишались жизни. И стало не по себе.       — А кем служит?       Илья сморгнул задумчивость и взглянул на Женю. Посмотрел в его вопросительные и искрящиеся любопытством глаза, что в тусклом свете лифта казались карими. Но всё равно были красивыми. Открытыми, глубокими. Тянули в себя, заставляли помнить о себе и смотреть в свою глубину.       — Сейчас командир штурмовой… — и сглотнул, поднимая взгляд к потолку лифта. Слово «группы» застряло в горле.       Илья почти вспомнил этот взгляд и сердце вместе с грудиной пронзило стрелой. Горячей и длинной, что долго входила и выходила из его тела, причиняя дикий дискомфорт.       — Ух ты! — улыбнулся парень, игнорируя состояние парня, как он и просил. — А ты кем служишь? Расскажешь ещё о службе, если это не конфиденциальная информация? Клянусь, я не вражеский шпион, — рассмеялся он и Илью почти передёрнуло от этого смеха, который в кабине лифта, что бесконечно долго спускалась по шахте, был густым как мёд. — Мне правда интересно. Кем ты стал, чем занимаешься и как вообще вышло так, что ты стал… наёмником, я верно помню?       Илье хотелось выбить двери перед собой и убежать. Так же как и в первую встречу с этим Жекой. Бежать и не оглядываться.       — Пулемётчик в составе штурмовой группы, — сказал сухо, продолжая пялиться на потолок кабины. — Прикрываю своих, гашу врага и уничтожаю мелкую технику противника, — сказал почти на автомате и опустил взгляд на выход, когда лифт наконец-то остановился и медленно раздвинул двери, выпуская людей наружу.       — Вау! Звучит серьёзно! Я вот даже пистолет в руках никогда не держал. И вообще не стрелял, — вновь рассмеялся он. — Ну, не считая рабочих пистолетов. Как-то раз у нас было соревнование с гвоздомётами! У нас, кстати, слышал, что тир есть. Там есть и пистолеты и автоматы вроде как… Можно туда сходить если хочешь.       Илья остановился возле лестницы прямо у выхода и посмотрел на Женю, который тоже остановился и вопросительно выгнул бровь.       Воспоминания размытыми кадрами быстро сменяли друг друга и не позволяли рассмотреть себя внимательно и в замедленной съёмке. Но Илья точно чувствовал на языке вкус алкоголя и в ушах слышал стучащую басами музыку. А перед глазами стоял янтарь. Томный, тёмный и так близко будто лицом к лицу. Всё было похоже на сон или воспоминания из фильма. Ни смысла, ни начала, ни конца. Лишь непонятные ощущения и кадры, которые мозг достраивал сам, питаясь крупицами выкинутой собой же правдой.       Голова шла кругом. Илья не хотел вспоминать. Явно не тогда, когда от воспоминаний становилось страшно, а человек рядом не хотел говорить всё начистоту.       — Мы виделись на вечеринке… — ни то спросил, ни то утвердил Илья, продолжая стоять на месте в подъезде и смотреть в глаза Жене, что вновь светили янтарём из-за бьющего в них из окна солнца. — Или в клубе… — говорил вслух, будто пытался услышать себя и понять, что из этого правда, а что нет. И заодно внимательно следил за Женей, что уже изменился в лице, стирая с него всё озорное настроение. — Чего ты испугался?.. — спросил тихо и полностью повернулся к парню, делая к нему шаг и заставляя врезаться поясницей в лестничные перила. — Это всего лишь вечеринка.       Илье было не по себе от этих воспоминаний и Женя испугался слов парня. Это ведь не зря? В тот день явно что-то произошло. Только вот что? Илья не мог вспомнить что. Только музыка, алкоголь и глаза напротив. Близко. Очень близко. Или это шутки разума?       — Что ты там делал? — спросил с пересохшим горлом и подошёл почти вплотную, не боясь контакта, но желая узнать правду.       Илья сглотнул, дёрнув кадыком и привлекая к нему внимание парня напротив.       — Ну, если ты имеешь в виду день рождения Демида, то меня пригласили. Тебя тоже, — ответил чуть нервно и сжал челюсти, да так сильно, что заиграли желваки, а черты лица резко обострились.       Твёрдость во взгляде шла Жеке больше мягкости.       — Я и ты были на нём. Праздновали вместе со всеми.       Илья склонился над парнем, заглядывая в каждый его глаз с подозрительным прищуром, а Женя затаил дыхание от близости и весь подобрался. И твёрдость из глаз ушла как по щелчку пальцев, оставляя растерянность и что-то, что Илья никак не мог считать. Но это что-то было уязвимой точкой у парня. Ни то страх, ни то смущение, ни то что-то другое. Знакомое и в то же время нет.       — Почему-то не верю ни единому твоему слову, — сказал Илья и отошёл на шаг назад, позволяя Жеке вдохнуть и выдохнуть. — А я-то думал, что ты поможешь вспомнить. Хоть что-то… а помощи от тебя как… — и отмахнулся, направляясь наружу, глотнуть свежего воздуха.       Вечеринка, Демид, музыка, алкоголь. Это всё, что было у Ильи. И, конечно, глаза напротив. Почему так близко? Что за игры разума? Почему за них мозг цеплялся чаще, чем за другие воспоминания?       — Поехали в тир, — сказал он Жеке, когда тот вышел.       В конце концов, оружие — это то, что быстро и наверняка успокаивало Илью и дарило ему почти мертвецкий покой.