In securis et quintessence

I

Он не собирался звать её Дианой или как-либо ещё и равнодушно подумал об этом, но вслух не сказал. Исаак знал, на что и куда идёт. Салемс-Лот был далеко не первым таким местом в его послужном списке, но и не последним, и он знал, что будут места похуже этого. Более того, девять раз он был в этом округе. Однако закат придал здешним землям и строениям мистический окрас, когда кроны деревьев точно тушью нарисовали на фоне алеющих облаков, намекающих, что в Салемс-Лоте все дела повязаны на крови. Исаак притормозил церковный «Хамви» возле указателя и патрульной машины, у которой стояла женщина в синей полицейской форме. Она внимательно смотрела на его джип, и когда Молох залаял, почуяв чужого человека, Исаак лишь посмотрел на него в зеркало заднего вида. Пёс сразу утих и лёг, вытянув вперёд длинные лапы. Исаак спрыгнул из «Хамви» в придорожную салемскую пыль и не сказал ни слова. Зато шериф обратилась к нему, поставив руку козырьком над глазами. Тогда она это и предложила: — Исаак? Я шериф Ширли. Кажется, нам предстоит совместная работа? Если так, то прошу, зовите меня просто Диана. Он лениво перебрал в уме, по старой памяти, знавал ли он в прошлом какую Диану. Выяснилось, что нет, и на короткий миг что-то укололо выше сердца, будто старый инстинкт охотника или жадная страсть коллекционера. Он моментально взял себя в руки, и мягкий взгляд его не изменился. Исаак молча подошёл к указателю. За ним, за высокой сетчатой оградой, по которой прежде был пущен ток, и простирался заброшенный Салемс-Лот. Дома на окраине выглядели запущенными, окна в них были тёмными, низкие штакетники или покосились, или рассохлись. День клонился к сумеркам. В это время суток Исаак и планировал приступить к работе, а продолжить уже при свете нового дня. Заночевать он думал в «Хамви» или в Пибоди, благо шериф его провела бы коротким путём. На большее от неё он не рассчитывал. Он не стал напоказ распахивать тактическую армейскую куртку и демонстрировать внушительный церковный арсенал, с которым его сюда отправили, но шериф, похоже, была женщиной сообразительной и понимала, что он серьезный человек и прибыл по серьезному поручению. Больше актов ненужного дружелюбия она не стремилась проявить и заметила: — Надеюсь, вас ввели в курс дела? Потому что уже вечереет, и не хотелось бы оставаться здесь надолго. Это было разумно. Для обычного невоцерковлённого человека — вполне. — За текущие дни вы установили наблюдение за границей? — спросил Исаак. Голос у него был удивительно мягким для человека такой комплекции и такого рода деятельности. Шериф Ширли хмыкнула. — Найдите мне смельчаков, кто согласился бы заночевать здесь с дежурством. И я вам предоставлю отчёт. — Это значит, не установили, — коротко прояснил Исаак. — Сколько на данный момент действующих блокпостов от Пибоди здесь находится? Шериф скрестила на груди руки. Над узким белым запястьем блеснули наручные часы, и она строго уточнила: — Это допрос? — Да. Он к её скептической улыбке был равнодушен. Шериф пожала плечами: — Местные предпочитают сюда вообще не соваться. Знаете ли, это не их прямая обязанность. На границе с Салемом так и так водятся вампиры, но они редко нападали в последнее время. В блокпостах не было нужды. Изредка приезжали люди из армии, вот как вы… — Я не из армии. Он прошёл вдоль ограды, замечая, что колючая проволока, кручёная волнами, была местами будто изгрызена — такое возможно? А некоторые столбы оказались погнуты. В целом, ограда выглядела хлипкой и уже старой. Еще бы, сколько лет прошло с семьдесят второго года? Всё это время старые методы — распятия, святая вода, закопанные в землю церковные артефакты — работали. Исаак сощурился и зорко вгляделся вдаль, за проволоку. Там на миг ему почудилось, что что-то мелькнуло. — Кто из местных имеет доступ в Салем? — кратко спросил он. Шериф за его спиной упёрла руки в бока, окинув высокую мужскую фигуру насмешливым взглядом. — Я, допустим. Но мне лишь пару раз доводилось там бывать, и то не дальше Орегон-Стейт Кэпитал. — Тогда останьтесь. Он вернулся к «Хамви» и достал из багажника сапёрную лопатку. Затем — винтовку, которую повесил себе за плечи на ремне, и заранее приготовленный вещмешок. Шериф проследила за тем, как он невозмутимо прошёл обратно и принялся рубить проволоку лопаткой, притом быстро и сноровисто. — Я уверена, тут помогли бы кусачки. Исаак ничего не сказал. Быстро управившись с небольшим участком ограждения, он надел перчатки с уплотнённой подкладкой на пальцах и ладонях и раздвинул проволоку так, чтобы смог пройти и не пораниться. — Прекрасно, — заявила шериф. — Теперь не только мы можем войти. Но и они — выйти. Исаак пролез боком, и шериф — она же Гвендолин Хирш — снова удивилась, как быстро двигался этот внушительных размеров человек. Он обернулся, достал из-под куртки флакон с прозрачной жидкостью и распятие. Тогда Гвендолин торопливо пошла следом за ним. Она поняла, что он хочет запечатать проход для вампиров. — А мы не возьмём с собой того, кто так злобно брехал на меня из вашей машины? — спросила она, насмешливо подняв чёрную бровь. Исаак подождал, пока она осторожно пройдёт в узкий лаз, и коротко ответил: — Пусть охраняет здесь. Исаак наполовину зажал горлышко флакона безымянным пальцем и зашептал Символ Веры:

Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium.

Et in unum Dominum Iesum Christum, Filium Dei unigenitum, et ex Patre natum ante omnia saecula. Deum de Deo, lumen de lumine, Deum verum de Deo vero, genitum, non factum, consubstantialem Patri, per quem omnia facta sunt.

Он знал, почему вампиры так боятся креста, святой воды и молитвы. Потому что они были от дьявола, а это — от Господа, и когда дьявольским отродьям становилось страшно, Исаак торжествовал. В конечном счёте, раньше он тоже уничтожал Сатану в людях, но только другими способами, о которых святой отец велел ему забыть, ибо это тоже был грех. Святой водой он снова запечатал вход и осенил его крёстным знамением. Теперь никто из кровопийц не посмел бы приблизиться к этому лазу. Пока всё было спокойно, единственное осложнение — шериф Ширли: она здесь была некстати, но Исаак не собирался никого отговаривать. Он молча и спокойно выполнял свою работу, зная, сколько таких энтузиастов, как она, становились его кратковременными спутниками, и скольких из них, уже покойников, он забыл. — Что конкретно вы здесь ищете, позвольте полюбопытствовать? — спросила тем временем Шелли. Исаак поглядел на тёмные окна домов и заброшенную заправку вдалеке. Улицы когда-то можно было назвать симпатичными и ухоженными, теперь — нет. Дороги заросли травой, по бокам воздвигся бурелом из колючих кустарников. Покатые крыши и коньки однотипных двухэтажных домов покрывал оранжево-бордовый свет, бликуя в стёклах окон и дверей. Исаак знал, что такое показное спокойствие бывает только перед очень горячими ночами. Он кротко взглянул на Гвендолин, не подозревая, что перед ним находится далеко не представитель официальной власти города Пибоди, и сказал: — Я послан епархией на поиск церковных служителей, которые прибыли в Салем с особой задачей. Во-первых, он рассудил, что она умрёт, скорее всего, очень быстро и унесёт с собой это в могилу. Во-вторых, он понимал, что сведения, данные им, крайне скудны, а вот знания, которыми могла владеть шериф, способны были помочь им в поисках. Это такая профессия, когда ты вынужден много видеть, много знать, слышать всякие городские слухи, быть в курсе дел. И если бы настоящая шериф Диана Ширли была здесь, она сообщила бы Исааку ценную информацию — что три военных бронированных джипа проехали по западной дороге в объезд Пибоди около восьми дней назад. Полицию это взволновало потому, что ничего хорошего появление церковников в здешних местах не сулило. Это значило, твари из Салема снова взялись за своё. Это значило закрытые границы, исчезающих людей, которые осмеливались подходить к Салемс-Лоту слишком близко, а ещё кровавые страшные жертвы местных сумасшедших, и горе, способное проникнуть в стены каждого дома. Это значило, люди должны были вспоминать нехитрые правила, которые, тем не менее, исполнял или вспоминал при встрече с вампиром только тот, кому хватало на это мужества и силы духа. И шериф сообщила бы, что восемь дней назад об этих джипах перестало быть известно, когда они въехали в главные ворота Салемс-Лота, отомкнув тяжёлые цепи ключами, выданными ныне пропавшей аббатисе. И что почти всю неделю полиция была на ногах, потому что то тут, то там даже близ Пибоди люди замечали, что начало происходить что-то странное. Что-то страшное. Гвендолин спокойно выслушала Исаака, и в глазах её на короткое мгновение появился странный блеск. Она не ожидала, что — бинго! — ей наконец-то попадётся стоящее дельце впервые за столько лет. А стоящим оно было однозначно, раз его послали сюда из самой епархии. — Так что конкретно мы ищем? — уточнила она. — Живых людей? Или уже их трупы? Исаак промолчал, искоса взглянув на спутницу. Он пересёк дорогу, прошёл мимо брошенного Шевроле седан и направился к заброшенным домам. Гвендолин невозмутимо последовала за ним. — До заката не больше получаса, — сообщила она. Исаак на ходу прищурился на гаснущее между чёрных вётел солнце. — Что планируете делать после? — Вернусь в машину, — тихо ответил он. — Не боитесь атаки вампиров? — Нет. Она бронированная. Гвендолин усмехнулась и встала, уперев руку в бок. Она наблюдала за тем, как Исаак перелез через живую изгородь: он старался тише шуршать ветками, цепляющимися за укороченную рясу. Затем подобрался ближе к мутному тёмному окну и протёр стекло предплечьем. — Вам ли не знать, — продолжила Гвендолин, — что вампиры не боятся бронированных стен и навесных замков? Это не спасает от них. Исаак безразлично пропускал слова мимо ушей: всё это было ему не в новинку. Он всматривался во тьму комнаты, пытаясь уловить там хотя бы малейшее движение, но понял, что сделать это невозможно. Тогда он невозмутимо взял с ремня на бедре, накинутом поверх рясы, длинный нож с обоюдоострой рукояткой из углеродистой стали, примерился и, встав сбоку от окна, одним точным ударом в нужную точку выбил его. Осколки посыпались в траву и вьюн. Исаак подтянулся на руках — подоконник был высоковат — и исчез во мраке дома. — Вот чёрт, — хмуро бросила Гвендолин и поспешила к изгороди, впрочем, не желая лезть в неё не по причине брезгливости; если нужно было бежать отсюда сейчас, лучше находиться на открытой местности. С минуту-другую было тихо. Затем входная дверь открылась, и Исаак, внимательно проследив взглядом за густой белой полоской соли, насыпанной вдоль порога, переступил через неё, стараясь не разметать. В руке он что-то держал. — Что там? — Двое вампиров, — поделился он. — Они едва дышат. Кто-то запечатал окна и двери в их домах солью. — Прелюбопытно звучит. «Прежде я не слышала о таком способе борьбы с вампирами». — Что говорит о соли святая церковь? — Гвендолин позволила себе в голосе ехидство. Исаак промолчал и опустил взгляд на старую потрёпанную Библию, которую взял с собой. — А это что? Он протянул Библию Гвендолин и с прищуром окинул взглядом улицу. — Святое Писание. Лежало у одного из них на груди, поверх было распятие. Он не стал добавлять, что на порогах и оконных рамах кто-то нарисовал мелом белые кресты, а на шеях у вампиров лежали гроздья высохшего, но всё равно ароматного чеснока. Что кто-то убрал чесночными цветами волосы женщины, настолько голодной по виду, что она была похожа на мумию. Щёки её впали, кожа была похожа на пергаментный лист, между приоткрытых впалых губ было видно заострённые зубы. Она казалась мёртвой, но Исаак знал, как это обманчиво. Он осторожно взял Библию с груди мужчины в клетчатом старом кресле и нахмурился. Никогда прежде он не видел, чтобы кто-то таким образом устраивал вампирам настоящие тюрьмы, иначе что это было? Мучимые голодом, они медленно умирали, хотя Исаак также знал — если дать им сейчас вкусить крови, они оживут, набросятся на него и осушат до последней капли. Спустя мгновение тощая грудь мужчины поднялась и опустилась, и он сделал первый сиплый вздох. Исаак не стал ждать, когда случится что-то ещё. Он привык работать на предупреждение, а потому молча вонзил в лоб вампиру серебряный нож, наблюдая за тем, как тот рассыпается в горстку угольно-чёрного праха прямо в своём кресле. То же самое он проделал с женщиной на софе. Когда там остались лежать прах и цветы, он взял Библию с собой и скорее убрался из дома, намеренный быстро проверить, везде ли происходит то же самое.

II

Ему достаточно было заглянуть ещё в два дома, чтобы увиденное подтвердило догадки. Кто-то — и явно не церковь — приложил руку к тому, чтобы заключить вампиров под стражу, но не уничтожить. Исаак, которому был прежде запрещён свободный доступ к Салемс-Лоту, теперь вспоминал то, что рассказывал о нём святой отец. Святая епархия и епископство решили навсегда искоренить зло в этих землях и священным огнём очистили дома и освободили души тех, кто был болен вампиризмом. Только редкие твари спаслись от карающей длани и продолжали сеять свою заразу по земле. Но те вампиры выглядели так, точно долгие, очень долгие годы были запечатаны в своих домах, но не уничтожены. Исаак опустил взгляд на собственные запылившиеся ботинки: на них остались следы чёрного праха убитых им вампиров. — Там то же самое, верно? — уточнила Гвендолин и протянула. — Вы с ними покончили? — Конечно. — От звука её голоса Исаак ожил и вышел из глубокой задумчивости. Он посмотрел на небосвод, совсем уже хмурый, и прибавил: — Возвращайтесь к машине, шериф, и уезжайте отсюда. — Вы, наверное, пойдёте вместе со мной? — Нет. Я останусь, у меня есть дела. — Он стряхнул с куртки прах, хлопнув по ней пару раз, и направился дальше по улице, за поворот. — Тогда я просто не могу бросить вас здесь одного, — развела руками Гвендолин. Он обернулся, остановившись. Всё, что он делал, он делал не угрюмо и озлобленно. Напротив, с лицом сострадательным и почти мягким. Это несколько поразило Гвендолин, которая видела церковников только издали, лично с ними знакома не была, а с монахами, каким был Исаак, вовсе не мечтала встретиться хотя бы раз. — Не глупите. Меня защитит Господь. Amen. И быстро зашёл за угол, больше не собираясь уговаривать шерифа. Он быстро шёл вдоль домов, наблюдая за тем, как на Салемс-Лот опускается ночь. Своим появлением шериф не оправдала его надежд: уточнить его сведения своими касаемо пропавшей экспедиции не смогла, а на её вопросы он отвечать не собирался. Разве что имя… Диана. Он посмаковал на языке и прикрыл на мгновение глаза. Нет, пока у него не было ни одной Дианы. И уже не будет, Исаак. За такие мысли отец наказал бы тебя долгой епитимьей. Исаак помрачнел, но сразу совладал с собой, и на его лицо, словно маска, вновь опустилось выражение благостного безразличия. Он шёл и себе под нос читал молитву, «Отче наш», но не потому, что боялся остаться один в логове всех вампиров, откуда был родом их предтеча, а потому, что боялся заглянуть внутрь себя. И именем Отца Сущего пытался прогнать навязчивые имя и образ Дианы у себя из головы. Наконец, он дошёл до широкой улицы и остановился. Совсем стемнело. Времени у него было минут, быть может, пять. Исаак заозирался и вдруг присмотрел себе хорошее место для наблюдения — полуразбитый и поблёкший жёлтый фургон мороженщика с большим пластиковым рожком на крыше. Он стоял у обочины недалеко от галереи магазинов с тёмными витринами. По другую сторону были жилые дома-дюплексы. Он быстро и внимательно осмотрел фургон. Колёса спущены, бак с бензином пуст. Внутри погром — рефрижераторы перевёрнуты, обивка сидений выпотрошена. Под ногами лежали старые обёртки из-под эскимо и фруктового льда. Задние двери были приоткрыты, в щёлку между ними можно было прекрасно разглядеть всё, что происходит снаружи. Исаак забрался внутрь, бесшумно прикрыл дверь и устроился на полу, пригнувшись так, чтобы его не увидели в окна. Теперь дело было за малым. Ему предстояло только ждать, что будет дальше. Согласно его плану, вампиры в Салемс-Лоте — не те, что были заточены в своих домах, как в клетках, а вполне вольные и свободно перемещающиеся — жили, иначе куда делась аббатиса со своими сопровождающими? Исаак понимал также, что всё внимание кровопийц будет сейчас переключено на вход в Салемс-Лот, но никак не вглубь него. Кто из людей решился бы на такой отчаянный шаг на закате? Он знал: вампиры будут думать, что он находится в запертом «Хамви», потому что услышат ток крови по жилам и биение сердца, и попробуют воздействовать на него гипнотическими речами и дарованной им Сатаной силой убеждения. Пока они разберутся, что «Хамви» пуст, за исключением Молоха, на которого вампирские штучки не действуют, пройдёт время. И он узнает главное: сколько конкретно вампиров до сих пор обитает в Салемс-Лоте. И может быть, услышит от них что-либо ценное касаемо пропавших церковников.

III

На Салемс-Лот быстро опустилась ночь. Исаак равнодушно выжидал в фургоне мороженщика, перебирая в руке чётки. Сперва на улице было тихо, и даже слишком — но что ещё ожидать от заброшенного города? Здесь не шумели машины, не звучали человеческие голоса. Шум деревьев был отдалённым; даже животные и птицы — и тех не было слышно. Исаак уже привык к такому. Там, где обитали вампиры, стояла сверхъестественная, странная тишина, и чем она была звонче, тем более тяжёлой предстояла стычка. И как всегда это бывает, внезапно улицу продуло насквозь холодным ветром, точно Салемс-Лот тихо вздохнул, и из тьмы, из грязных подворотен на неё вышли вампиры. Они ещё не оправились от долгого дневного сна. Глаза их, воспалённые, яркие, с набрякшими веками, отражали красные странные искры и, казалось, горели таким же красным светом. Мучнистая дряблая кожа была словно восковой. Вампиры были похожи на оживших жутких манекенов. Они медленно пробуждались от дрёмы, набычившись, глядели перед собой, и во взглядах их было ещё осоловелое остекленение — как у человека, поднятого спросонья. Вдруг позади этих теней Исаак уловил быстрое движение тонкой фигуры. Он спокойно всмотрелся в неё и только лишь устало моргнул. — Господи Боже, за что ты посылаешь мне эти испытания, — беззвучно прошептал он. Это была Гвендолин, которую Исаак знал как Диану Ширли. Она короткими перебежками двигалась от одной машины к другой, прикрываясь за ними и намереваясь во что бы то ни стало сделать три вещи: увидеть живых вампиров, настоящих живых (хотя уместно ли к ним такое слово?) вампиров; узнать что будет дальше; и наконец, выжить. Там, у ограды, кровососов было ещё больше, и Гвендолин сразу откинула идею прорваться там к машине. Тем более, так просто покидать Салемс-Лот она не хотела. Вампиры брели почти параллельно тому, как двигалась Гвендолин. Низко согнувшись, она заметила, что они стягиваются в центр улицы, и в отчаянии легла на асфальт и заползла под одну из машин. И очень вовремя: там, где она стояла, спустя несколько секунд появились кровопийцы. Исаак опустил глаза на одну из листовок «Криспи Крим: самое вкусное мороженое штата!», на которой клоун Криспи с аппетитом уплетал эскимо. Исаак думал, что делать дальше. Он понимал, что Диана так долго не продержится в этом шатком положении, и скорее всего, голодные вампиры её обнаружат. Сам он был опрыскан с ног до головы специальным раствором аммиака, ладана, кизила и других ингредиентов в нужных пропорциях, который скрывал его запах. По лицу Исаака пробежала тень, и он почти неуловимо поморщился, позволив этой эмоции появиться на обычно невозмутимом, стоически покойном лице. Тем временем, шериф уже выбралась из-под машины и спряталась за аркой колеса старого синего пикапа. Когда вампиры вяло прошаркали мимо фургона, он легонько толкнул дверь и придержал её, чтобы она не скрипнула. Гвендолин встрепенулась. Она с удивлением увидела в фургоне с мороженым монаха. Тот приложил к губам палец, покрытый перчаткой, и второй рукой медленно поманил её к себе. Легко сказать! Она едва не на четвереньках поползла вдоль пикапа, надеясь, что ни один вампир, бредущий теперь впереди, не обернётся на неё. До Исаака оставалось шагов пять, не больше. Он прожигал её странными, очень светлыми глазами, почти светящимися в обступившей тьме, и всё манил рукой, будто призывал не останавливаться и действовать решительнее. Гвендолин собралась с духом, бросила внимательный взгляд на спины вампиров в старомодных одеждах родом из семидесятых — и бросилась к фургону, встав с колен. Она ухватилась за протянутую руку Исаака, и он втащил её к себе за мгновение до того, как один из кровопийц всё же обернулся. Исаак застыл, опасаясь пошевелиться и издать любой лишний звук. Застыла и Гвендолин. Она вынужденно оперлась рукой о грязный пол между его ног и почти уткнулась лбом в грудь; перед глазами посверкивало холодное серебряное распятие. И Гвендолин до странного ясно уловила весомую жаркую тяжесть тела против себя. Люди, от которых исходила такая бешеная энергия, по её опыту не были тихонями. Но, по-видимому, не Исаак. Он очень тихо отполз назад, стараясь не касаться шерифа, и жестом приказал ей закрыть дверь. Гвендолин очень осторожно развернулась на четвереньках к нему спиной и потянулась к ручке. Внезапно Исаак метнулся к ней и сомкнул ладонь поверх её руки. Он вспомнил, что петли здесь жутко скрипят. Гвендолин равнодушно продолжала смотреть перед собой, но от него не укрылось, что на короткое мгновение её длинные ресницы дрогнули. Диана. Этого имени в его коллекции ещё не было. Остановись! Он стиснул зубы и осторожно потянул дверь на себя, а затем оба — монах и охотница на вампиров — не сговариваясь потеснились, приникнув к узкой дверной щели. Главная улица Салемс-Лота всё больше наводнялась вампирами.