Список Двадцати Восьми

Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины.

Тот, чье имя зависящим от него было подобно дыханию смерти, сейчас связанный лежал в грязи под вековым дубом черного леса. Расшитый золотыми нитями камзол пропитался кровью и потом, разодранная рубаха лохмотьями висела на груди. Смуглое лицо с выпирающими костями посерело, бледные губы в трещинах слиплись, голова механически откинулась в немой мольбе. Он лежал, обратив тупой непонимающий взор к бездне неба, черного и далекого, скрытого за переплетением тонких ветвей, хороводом смыкающихся где-то наверху. Высокие старые деревья как ссохшиеся скелеты стояли над ним, мрачно охраняя поверженного. Кантанкерус Нотт застонал, дернув связанными руками. Золотая ведьма расхохоталась. — Мало тебе, все равно мало! За то, что сделал, будешь страдать не ты один, но и дети, и внуки твои! Кто такой ты, падальщик, что лежит в земле и терзает слабых, чтобы лишать меня места в Справочнике Чистокровных! Я, чья далекая прабабка была любовницей Цезаря, а дед сражался в рядах Вильгельма Бастарда, не ровня тебе, позорному выродку без роду и без племени? Или забыл ты о своей родительнице, что была крепостной у твоего же отца. Нет, Кантанкерус, мало тебе страдать одному! Ведьма пнула его, давя каблуком на стянутую веревкой голень. Боль заставила Кантанкеруса распахнуть черные затуманенные глаза с красными прожилками капилляров. Он снова задергался, но не в попытке сбежать, а прижаться ближе к чужому телу, и когда взгляд его уперся о златой ореол, окружавший ведьму, то он покорно упал к земле, широко распахнутыми глазами впившись в этот далекий образ. Задыхаясь, он все пялился и пялился на нее, вероятно, совсем не разбирая ничего кроме золота, но смиренно подчиняясь. — Прозерпина... Губы его шевелились как в молитве, пропуская сгустки жаркого воздуха. Он начал извиваться, цепляясь за спутанные корни дуба. — Страдай! Желай! И никогда не получи. Твоя месть такая же нелепая, как и ты сам. Не нужен Справочник, чтобы не быть твоей, и даже Справочник не поможет получить меня. Двадцать восемь фамилий, что включены туда твоей рукой — все они будут несчастны, а каждый сын твой будет вечно искать любви дочерей моих, никогда не получая ее взамен. В чаще кто-то зашипел. Кантанкерус задрожал, не в силах более вынести ослепляющего света, и вновь поднял глаза к темному небу. — Прозерпина... — вырвалась с бескровных губ незаконченное смиренное признание. — Живоглот! — шикнула ведьма. — Выцарапай ему глаза и оставь здесь. Едва ли он еще увидит свой Список Двадцати Восьми. Затопленный золотом и жаждой он встретил мучения с блаженной улыбкой.