Список Двадцати Восьми

– Грейнджер! Гермиона, самая прилежная студентка факультета Слизерин, в негодовании обернулась назад. Внимания ее требовал другой ученик того же факультета, с недавних пор начавший повсеместно преследовать ее. – Что тебе? – не слишком благожелательно спросила она. Тео Нотт чуть зарделся, от волнения у него стала дергаться нога. Попытавшись изобразить нагловато-уверенный тон, он продолжил. – В воскресенье вечером мы с Малфоем, – Тео пнул соседа по парте, на что тот смерил его надменным взглядом, – устраиваем une petite soirée. Ты приглашена. Гермиона сощурилась, пристально рассматривая его. Тео утратил всяческий контроль за действиями своей ноги, молясь, чтобы Гермиона не заметила как трясется стол. – Спасибо, я не приду. В прошлый раз вы с Малфоем тоже устроили вечеринку, но в список приглашенных вошли только мы с тобой, Нотт. Я в таком не заинтересована. Тео выдавил из себя усмешку, но под партой снова брыкнул Драко. Тот нехотя повернулся в их сторону, всем своим видом показывая, что спасение утопающих это ни что иное, как дело рук самих утопающих. – Грейнджер, не воображай, пожалуйста, – растягивая слова как карамель, начал он, – прошлый раз был не более, чем чредой случайных совпадений. Вечеринку отменили, но по ошибке тебе не доставили письмо. – А второй организатор тоже ничего знал об отмене? – Повторюсь, это случайность. Тео должен был посетить площадку и прояснить юридические тонкости. – Я бы охотно поверила тебе, Малфой, – с горечью ответила Гермиона, – если бы сама там не присутствовала. Ресторан «Жардан Верт», зажженные свечи, накрытый стол на двоих – это что угодно, но не юридические тонкости. Вероятно, Малфой, ты не посвящен во все детали, если говоришь подобную ерунду. Тео чувствовал, что теперь у него горело не только лицо, но и уши, и шея. Он бы и рад был включиться в диалог, но боялся, что голос подведет и задрожит, поэтому промолчал. Ухмылка на его лице тоже не выглядела слишком убедительной. Гермиона отвернулась, возвращаясь к своим конспектам. Прямая узкая спина с выступающими как у птицы косточками и тонкие почти прямые волосы приковали внимание обоих. – Забудь про «Жардан Верт», Грейнджер, – не сдержавшись, зашептал Драко, – а если не веришь нам, то спроси у своих подружек. Моя невеста Астория наверняка разболтала о вечеринке всему подземелью. Тон голоса Драко был злобным и шипящим, а упоминание невесты не только не смягчило его, но и добавило сатиричной насмешки. Однако спина Гермионы не дрогнула, она не слышала его, аккуратно перенося слова профессора себе в тетрадь. – Упрямься сколько угодно, – мрачно продолжил Драко, – но я знаю, что ты придешь, Грейнджер, так же как пришла в «Жардан Верт» в прошлый четверг. Запомни: Выручай-комната, Карпатские маги, 7 вечера в воскресенье. И я готов поставить половину состояния, что ты там будешь. Гермиона замерла на секунду, крепко стиснув перо, от чего на бумаге расползлась клякса, но после продолжила писать. *** – Почему ты так уверен в этом? – на пути в подземелья к Тео вернулась его обычная импульсивность. – Наша с тобой компания для нее хуже стаи навозных мух. Поттер, Уизли, Уизли, Поттер – вот тот избранных круг, с которым она спустится даже в ад, а я пригласил ее в лучший ресторан Лондона! «Жардан Верт» Приама Гринграсса! Какое оскорбление! – Как ты не поймешь, ей не понравился отнюдь не «Жардан», а форма. Твоя проблема, Нотт, что ты слишком отдаешься чувствам. Рядом с ней ты красный как старик Филч и суетливый как его кошка, но хочешь, чтобы Грейнджер увидела в тебе Адониса. Забудь, выбрось из головы все, что испытываешь, представь, что смотришь на флоббер-червя и так с ней и общайся. Тео упрямо затряс головой. Свет факелов упал на его отросшие черные волосы и выступающие скуловые кости, он казался уставшим. – Не могу. – Ну и дурак, – цыкнул Драко. – Стол, свечи, «Жардан Верт»! Зачем унижать себя, если знаешь исход свидания заранее? – Я не мог знать. – Знал, – отрезал Драко, – иначе бы не скрыл от меня. Тео промолчал. Он насупился, засунул руки в карманы, стараясь не смотреть на Драко. Высокий, сухой, длинный он горбился, стараясь не слишком выделяться. Рядом с этим мрачным существом гармония наружности Драко еще сильнее резала глаз. Крепкий, прекрасно сложенный блондин, каких в природе не бывает, он обладал безупречно мужественными чертами лица. Драко двигался с удивительной врожденной грацией, что могла быть наследована лишь охотником от убитого им хищника. – Я и не мог тебе сказать, – наконец ответил Тео. – Страсть, которую я испытываю к Гермионе, губительна, но лучше уж она, чем помолвка с Асторией. Я раб своего желания, а ты раб семьи. – Не думаю, Тео. И ты раб своего рода не более чем я. Сколько каждый из нас не пытался бы выпутаться из лона семьи, он навсегда останется тем, из чего был слеплен. А Тори Гринграсс всего лишь часть моей судьбы, избавиться от которой мне пока не по силам. – Пытаясь оправдать себя, ты хочешь бросить тень на меня, Драко. Когда вы с Тори лежали в колыбелях, то старики Приам и Люциус решили, судьба вам быть связанными до конца дней, хотя два орущих красных комка еще даже не подозревали о существовании друг друга. Что же до меня, то папаша до сих пор не сделал своего выбора, хотя его решения интересуют меня столько же, сколько жужжание мухи. Но я знаю, когда мне исполнялось пять лет, в Нотт-Холле устроили грандиозное торжество. Ты был на юге Франции у бабули Малфуа, значит, его не помнишь, но в моей памяти навсегда остался образ крошечной девочки, подошедшей ко мне в разгар праздника и совершенно серьезно спросившей, отчего мой дед Кантанкерус не внес фамилию ее семьи в Справочник Чистокровных Семей. Я так растерялся, что смог выдавить из себя лишь невнятное извинение и заверил девочку, что на месте старикашки первым делом бы записал в Список именно ее. Впрочем, не думаю, что она была довольна моим мямлением. Но с тех пор что-то переменилось. Едва ли тогда я испытал знакомые мне сегодняшнему чувства, но я запомнил эту девочку. Когда мы пошли в школу, то каждое слово Гермионы вызывало у меня неподдельный интерес. Именно рассказанные ею параграфы из учебников заставляли меня углубляться в дальнейшее изучение, а желание не отставать – сдавать предметы на «Превосходно». Лишь недавно я осознал подлинный смысл чувств, что испытываю к ней. Но их переживаю только я, и никто не в силах навязать мне мои же желания! Ты же Драко просто плывешь по течению. – Ты мало уважаешь Рейгана, Тео, от этого твое хотение идти поперек и мятежные попытки противоречить отцу. Но единственный, кого ты пытаешься одолеть это ты сам. Каждый из нас плоть от плоти его род, и когда ты справишься с болью, что принес тебе старик Рейган, то сможешь простить его и принять себя. – Никогда такого не будет. Рейган не я. Некоторое время они шли в молчании. Каждый остался при своем, еще яснее поверив в свою правоту. – И все-таки почему ты уверен, что Грейнджер будет на вечеринке в воскресенье? Драко отвернулся. Они шли по балюстраде, окруженные лунным светом с обеих сторон. Камешки и сухие листья похрустывали под ногам. Где-то внизу журчала вода. Драко сощурился, вглядываясь в темноту горизонта. – Она не может не прийти. Поттеры, Уизли – все это ей подходит как Тори Гринграсс очки. Она не такая, Грейнджер нашей породы. Если бы ты знал, что будет вечер, на котором соберутся не только все чистокровные студенты, но и члены Попечительского Совета и Ассоциации Выпускников Слизерина, смог бы ты не пойти? – Ты снова хочешь вернуться к разговору о чистой крови, Малфой, – нахмурился Тео. – И снова хочешь подловить меня на том, что составитель Списка Двадцати Восьми носил мою фамилию. Кантанкерус был недалекого ума человек, но еще глупее Тот-кто-хочет-возродить-его-идеи. – С одной стороны, да, его нельзя назвать гением мысли, но, с другой, я уверен, что для Двадцати Восьми он не более чем орудие. Не все столь радикальны, чтобы даже вслух произносить вещи, которые Он планирует воплотить в реальность. Чистый мир без чужаков. Кто от такого откажется? Когда это случится, то Темный Лорд канет в Лету. – Это абсурд, Малфой. Даже если бы Двадцать Восемь действительно замышляли нечто подобное, то ты забываешь, что никаких Двадцати Восьми и в помине нет. Приютты, Лонгботтомы, Уизли и прочая дрянь – часть Списка, а Грейнджеры и Забини нет. А каких заговорах может идти речь? Или твой папаша, на самом деле, подрабатывает в Министерстве в кабинете рыжего Уизела? – Грейнджеров нет в Списке по непонятной причине для большой части волшебников, но едва ли ради них одних что-то измениться. Забини итальянцы, а госпожа Хемильда Забини обладает весьма сомнительной репутацией, чтобы претендовать на большее. Что касается перечисленных тобой Предателей Крови, то об их статусе сломана не одна тысяча копий среди наших отцов. Впрочем, вряд ли они решатся изменить Список, пока те и впрямь не запятнают себя кровосмешением. Заметь, сколько бы Уизли не скупал маггловские механизмы, женился он отнюдь не на магглянке, а на мисс Приютт. – Твои слова звучат логично, пока я не спрошу, кем же тогда считать Темного Лорда. Мраксом? Да какой же он Мракс, если даже родная мать не решилась передать ему фамилию семьи. – Забудь о Нем, – голос Драко напрягся. – Конечно же он не Мракс. Он магляк. Взяли его из детского дома уже душевнобольным, а когда он изучил нашу историю, то сумел отыскать в ней полумную Меропу. Так и родилась легенда о его семье. Нет у него родителей. Его главными преимуществами являются подвешенный язык, гипноз и харизма. Когда я встречался с твоим отцом в детстве, мне казалось, что я вижу чудовище. Не в обиду тебе, Тео, Рейган Нотт – человек, которого лучше уважать на расстоянии. Но даже он пал жертвой Лорда. Рейган Нотт! Наследник Кантанкеруса, составившего Список. Чего уж говорить о менее твердых натурах. – Я утратил смысл в твоих словах, Драко! То для тебя Он – исчадие преисподней, способное манипулировать любым, то, наоборот, орудие, что умело используется в чужих руках, чтобы позже быть выброшенным на свалку истории. – Не вижу противоречия. Лорд воображает, что манипулирует нашими отцами, а те верят, что управляют им. – А что же делать нам? – невесело усмехнулся Тео. – И мой, и твой папаши носят на руках Его метки. И сколько бы ты не хотел обманываться о подспудном могуществе Двадцати Восьми, метку ты примешь именно от Лорда. И служить тоже будешь Ему. Тео сделал паузу, всматриваясь в профиль Драко сквозь сумрак коридора. Они были уже на подходе к подземельям, видимость была отвратительная. В любом случае, Драко казался таким же, как и всегда. Всю их беседу его голос звучал непоколебимо, чуть растягивая слова, а походка была твердой и решительной. – Что же ты не собираешься принимать метку? – Нет, не собираюсь. Ты можешь жениться хоть миллион раз на Астории и весь покрыть себя наколками, но я хозяин самому себе. Я женюсь на Грейнджер и моя рука останется чистой. Слова остались без ответа, но если бы видимость в коридоре все-таки дала Тео возможность увидеть лицо приятеля, то он бы был поражен или даже испуган судороге, что на мгновение исказила прекрасные правильные черты лица Драко, выведенные годами селекции.